Текст книги "Зловещие мертвецы"

Автор книги: Сэм Райме

Соавторы: Айвен Райме
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Вдруг он ощутил, что коснулся чего-то страшного, чего-то жуткого. Он отпрянул от кресла, покатился по комнате и подбежал к старинному овальному зеркалу. Он уперся руками в стену и принялся осматривать себя.

– Все в порядке, все в порядке, – шептал парень.

Из зеркала, из-за амальгамы на него смотрел его двойник, такой же окровавленный, с таким же обезображенным ранами лицом. Глаза двойника были злыми, и из них проглядывала жуткая пустота.

– Все в порядке, в порядке, – шептали губы Эшли.

Но плоскость зеркала исчезла, и оттуда, схватив Эшли за плечи, вышел его двойник, похожий на него, как две капли воды. Только взгляд был другим, в глазах зияла пустота. Они были мертвыми.

– Не думай, что все в порядке, – издевательским голосом сказал двойник. – Ведь мы только что разрезали бензопилой нашу любимую девушку. Все в порядке? – спросил он, схватил Эшли за шею и принялся душить.

Эшли на какое-то мгновение вновь потерял сознание.

Когда он очнулся, когда чувство вернулось к нему, то ощутил, что это он сам, своими собственными руками схватил себя за горло и душит себя. Парень отдернул руки и с удивлением уставился на зеркало. Боясь прикоснуться, он робко подвел к нему ладонь. Пальцы уперлись в холодное гладкое стекло.

Эшли на мгновение отвернулся от зеркала и потом резко обернулся к нему, пытаясь увидеть того, второго, двойника, который пытался лишить его жизни.

От прикосновения к холодному стеклу зеркала правая рука прямо на глазах принялась необратимо меняться. По ней пошли маленькие кровавые трещинки. Это было похоже на то, когда пуля попадает в стекло, и от отверстия расходятся изломанными лучами трещины. Эшли с удивлением и омерзением смотрел на свою правую руку, которая не хотела его слушаться, которая, как он понял, уже не принадлежит ему. Рука самопроизвольно изгибалась, пальцы судорожно сжимались. Наконец, она вцепилась острыми ногтями Эшли в лицо, и он, превозмогая боль, едва смог оторвать ее другой рукой.

Эшли метался по дому, удерживая руку, пытаясь понять, что же произошло. Наконец, он понял, что это зловещие мертвецы вселились в его руку, что она уже больше не принадлежит ему, а принадлежит им, и теперь его правая рука будет выполнять их злую волю уничтожать все живое, лишать жизни людей.

– Ну гады, ну сволочи, мерзавцы! – и Эшли принялся колотить рукой по полу. Его лицо искажало боль и страх. – Верните мне мою руку! Верните мне мою руку! – кричал он в темноту ночи. Но за окном только клубились рваные клочья тумана, только шелестела облетевшая листва и скрипели старые деревья.

Рука на несколько мгновений перестала двигаться, но затем вновь ожила. Пальцы принялись рвать волосы на голове Эшли. Он вновь еле смог левой рукой оторвать ее от своей головы. Он метался по дому, не зная, что предпринять. Эшли с удивлением смотрел на то, что еще недавно полностью принадлежало только ему, на то, что подчинялось только его приказам и желаниям. Страшные трупные пятна начали появляться на коже, ногти сделались черными, из-под них капала кровь.

Эшли подбежал к крану, включил воду и сунул руку в умывальник, пытаясь смыть гнилостные синие пятна и кровь. Из крана шла холодная вода, и на какое-то мгновение Эшли стало легче. Он смог расслабиться.

Но в это время его правая рука самопроизвольно схватила тяжелую фаянсовую тарелку и ударила парня по голове, тарелка разлетелась, а Эшли едва не потерял сознание. Он подумал, что не дай бог потерять сознание, тогда его правая рука, уже принадлежащая зловещим мертвецам, сможет сделать свою жуткую работу. Она выколет ему глаза, вырвет ноздри и язык, разорвет рот и перережет горло. А потом вырвет сердце.

– Отпустите меня, отпустите, сволочи! – кричал Эшли, катаясь по полу, ломая посуду и мебель. – Отпустите! Пустите меня!

Но в ответ слышался жуткий издевательский хохот. Смеялась рука или то, что вселялось в Эшли.

– Пустите!

Рука хватала все, что попадалось ей в пальцы и наносила Эшли удары. Она рвала на нем одежду, раздирала в кровь шею, грудь, лицо. Парень метался, как безумный. И действительно, если бы кто-нибудь в этот момент увидел качающегося по полу, корчащегося в конвульсиях, в попытках освободиться от руки Эшли, он бы понял, что этот человек сумасшедший, что разум покинул его.

Наконец, Эшли так сильно ударился затылком об угол тяжелого кухонного комода, что потерял сознание. Он рухнул в осколки посуды, на пол, и замер без движения. Но через мгновение правая рука ожила, пальцы начали сгибаться. Они цеплялись за толстые дубовые доски и тянули тело. Правая рука знала, куда она тянет Эшли, к чему она стремится.

В двух метрах от стола лежал, сверкающий сталью, никелированный секач. Рука ринулась к нему. Надеясь, что пока Эшли находится без памяти, она сможет сделать свое жуткое дело.

Хрустели осколки посуды. Тело Эшли судорожно подтягивалось к остро отточенному секачу.

Но сознание все же вернулось к Эшли. Он с ужасом смотрел, как сжимается его правая рука, как пальцы все ближе и ближе подбираются к секачу. Он, напрягши все силы, выхватил из кармана нож и вонзил его прямо в свою правую руку, пригвоздив ее к полу. Раздался страшный крик боли. Он звучал непонятно откуда: с потолка, со стен, из-под пола. Вслед за криком раздался хохот.

– Так вы еще смеяться будете надо мной, гады! Я вам сейчас покажу!

Эшли дотянулся до бензопилы и дернул зубами пусковой трос. Взревел мотор, и едкий бензиновый дым стал наполнять кухню. Бешено вращалась цепь, сверкая остро отточенными зубьями.

Эшли, зажмурив глаза и сжав губы, от предчувствия дикой боли, все ближе и ближе подводил полотно пилы к своей правой руке, все не решаясь ее отпилить.

Он вдруг почувствовал, как рука начала вырываться, начала вытаскивать из пола глубоко вбитый нож. Тогда, уже не колеблясь, Эшли опустил полотно пилы себе на запястье. Полетели в стороны рваные клочья мяса, искрошенная кость. Кровь брызнула в лицо Эшли. Он дико закричал и почувствовал, что освободился от правой руки.

Под жуткие плач и стенания, разносившиеся со всех сторон, время от времени перемежаемые тихим хохотом, Эшли, держась левой рукой за стену и прижимая к себе кровоточащий обрубок правой, добрался до стеллажа. Там он схватил широкую катушку клейкой изоляционной ленты, и, обмотав обрубок клеенкой, обкрутил его лентой.

Боль все не унималась, кровь сочилась из-под клеенки. Эшли все мотал и мотал ленту на руку, сдавливая себе вены. Наконец, кровотечение унялось. Парень оборвал ленту зубами и отбросил катушку в сторону.

Лишь где-то сверху доносилось хихиканье. Эшли потянулся к ружью, переломил ствол и загнал туда два патрона. Орудовать одной рукой было очень неудобно.

Но вскоре Эшли приноровился. Он положил ствол на обрубок и принялся стрелять в рожи зловещих мертвецов, которые появлялись в проемах выбитых окон.

– Еще немного, – глядя на дорогу, сказала Эми. – Вот за этим поворотом мост, а там прямиком по можжевеловой аллее, и мы будем у дома.

Доктор Кинг уверенно вел машину. И вдруг за поворотом он увидел, что дорогу перегораживает другая машина с включенными сигнальными лампами. Доктор Кинг притормозил. Они вместе с Эми вышли из машины.

У обшарпанного добитого грузовика стояли и смотрели на разрушенный мост мужчина и женщина.

Эми сразу узнала по грузной оплывшей фигуре хозяина охотничьего домика Майкла. Но тот не узнал девушку.

– Простите, пожалуйста, ведь эта дорога к охотничьему домику? – поинтересовалась Эми.

– Да, эта дорога ведет прямо туда, но вы по ней не сможете ехать, – виновато мигая маслянистыми глазами, ответил Майкл и вытер грязноватые руки о свой живот. – Вы что, ослепли. Не видите, мост развалился полностью? Разве что на крыльях можно перелететь через этот проклятый каньон, – Майкл сплюнул на землю и растер слюну.

– Послушайте, но ведь должна быть другая дорога? Где-то здесь есть тропа. Отец мне о ней говорил, – спросила Эми.

– Нет здесь никакой ни тропинки, ни дороги, – послышался из темноты женский голос.

Доктор Кинг и Эми обернулись. Опираясь на капот грузовика, стояла молодая девушка. Она жевала бутерброд и выплевывала кусочки мяса себе под ноги.

– А какого черта вам туда надо? – поинтересовалась она.

Майкл подошел к своей подружке, обнял ее за талию и заискивающе глянул в лицо.

– Бабетта, ты чертовски хороша сегодня. По ночам ты мне нравишься куда больше, чем днем.

– Заткнись, козел, – отреагировала Бабетта, выплюнув большой кусок непрожеванного мяса.

– Не твое дело, милочка, – отрезала Эми. – Если я и буду говорить с кем, то это с хозяином дома. – Она посмотрела на Майкла.

Тот, пошевелив своими пропитыми мозгами, все-таки припомнил, что где-то эту девушку он видел.

– А тут действительно есть тропка, – расплылся он в неискренней улыбке. – И мы с Бабеттой охотно вам ее покажем, если, конечно, вы, красавица, нам заплатите.

Солидный вид доктора Кинга обнадежил Майкла. Явно было видно, что у этого мужика деньги водятся и немалые.

– Так сколько это будет нам стоить? – зло спросила Эми.

– Сорок пять, – начал Майкл, но глянул на каменное лицо Бабетты и тут же добавил: – Сто сорок пять долларов.

Но и Эми не растерялась.

– Если ты, парень, понесешь на своей спине мои вещи, то тогда я согласна.

Такой поворот дела явно устраивал Майкла. Он глупо захихикал, облапал Бабетту и зачем-то подмигнул Эми.

Если бы Майкл знал, какой сундучок припасла для него Эми, он бы не согласился тянуть его и за двести сорок пять долларов. Но уговор дороже денег. Изгибаясь под тяжестью большого кожаного сундука, чертыхаясь, Майкл взбирался по узкой охотничьей тропе все выше и выше в горы.

Эми, единственное что не доверила носильщику, это стеклянный футляр со страницами «Книги мертвых». Она прижимала его к своей груди и плелась вслед за Майклом. Первой шествовала Бабетта, налегке. Она явно привыкла, все, что не случалось в ее жизни, сваливать на своего парня. Она освещала дорогу фонариком и все время подгоняла Майкла.

– Ну давай, скорее. Мне уже надоело тащиться.

– Ты уверена, Эми, что твой отец никуда не уехал? – спросил доктор Кинг, нагоняя девушку.

– А куда ему уезжать, – изумилась она. – Он же, как займется какой-то работой, то никогда не бросит, не доведя ее до конца.

– Ну да, это похоже на профессора Веймара Нойби, – довольно громко произнес Мартин.

И тут, наконец, до Майкла дошло, что Эми – дочь того самого профессора, который заплатил ему астрономическую сумму за аренду домика. Майкл, правда, был не уверен, на месте ли профессор. Срок аренды уже давно кончился, а он до этого времени так и не выбрался в свой охотничий домик. Но деньги были уплачены, и Майклу было наплевать, ждет там девушку отец или он уже давно умер и лежит непохороненный в этом домике. Его делом было донести тяжелый сундук, сбросить его, взять деньги и вернуться со своей девчонкой назад в городок.

А еще пьянчуга Майкл надеялся, что, когда он приволочет тяжелый сундук и грохнет его на пол в домике, заломит еще большую цену. И он чувствовал, девушка и этот доктор Кинг ему не откажут и хоть десятку, но накинут.

Но выстрелив раз десять, Эшли пришел в себя. Никаких зловещих мертвецов за окнами не было. Просто в них подхваченные ветром развевались простреленные и истерзанные занавески. Просто за окнами колыхались ветви деревьев, завывал ветер.

Эшли отложил ружье в сторону. И тут вдруг боль пронзила его лодыжку. Он подскочил и увидел, что отрубленная кисть его правой руки впилась ему в могу, Эшли сбросил обрубок своей руки и накрыл его тяжелым чугунным котлом.

– Вот тебе новый дом, – прохрипел он.

От стрельбы, клеенка, которой он обмотал руку, выбилась из-под ленты, и вновь потекла кровь. Эшли, чертыхаясь и корчась от боли, принялся вновь заматывать руку липкой лентой. Он слышал, как скребется под котлом рука, как тот елозит по полу. Эшли то и дело оглядывался, видел, как движется котел.

Наконец лента кончилась, и Эшли опустил рукав на обрубок руки. Когда он обернулся, то увидел, что котел перевернут, рука исчезла. Парень, придерживая снизу обрубком ствол ружья, водил им из стороны в сторону.

Ветер подхватывал обрывки газет, шелестел ими по комнате. Повсюду Эшли чудилось чужое присутствие. Наконец, он заметил, как зашевелилось и заскреблось что-то под креслом. Но только он успел направить туда ствол ружья, как из-под кресла выскочила обрубленная кисть его руки и, перебирая пальцами, цепляясь за неровности пола, побежала к крысиной норе.

Эшли вел за ней стволом, но так и не успел поймать на мушку. Рука скрылась в норе.

– Ну, сволочи, – прохрипел Эшли. – Что они сделали со мной.

В ответ неизвестно откуда прозвучал хохот.

Эшли слышал, как кисть скребется в перегородке между комнатами. Он выстрелил на звук. Пуля пронзила перегородку, и зияющий пролом с рваными краями открыл вид в другую комнату. Вновь послышалось хихиканье и легкое постукивание.

Эшли обернулся на звук. Под стулом копошилась его рука, постукивая черным ногтем по доскам пола.

В тот момент, когда Эшли нажал на спусковой крючок и прогремел выстрел, рука успела отброситься в сторону. Картечь только пощипала тяжелые дубовые доски, глубоко застряв в них. Вновь слышался мерзкий хохот. Рука бежала у самого плинтуса. Раздался истеричный визг, такой, как визжит крыса, зажатая зубьями капкана. Больше патронов в стволах не было, и Эшли, перезарядив ружье, увидел, что его рука визжит, зажатая капканом. Он довольно ухмыльнулся.

– Что, попалась, сволочь? Так вам и надо.

Рука, приподняв вверх окровавленный указательный палец, как бы говорила и показывала: вот, вот раночка, вот как я поранилась, смотрите. Она напоминала непослушного вредного ребенка.

А Эшли чувствовал глухую вязкую боль несуществующей руки. Он вновь принялся целиться, пытаясь попасть в нее. Прогремел дуплет. В стене образовалась дыра. Эшли довольно засмеялся.

– Ну что, сволочь, попал, попал я в тебя!

Но из пролома в стене, который появился от выстрела, вначале медленно, потом все сильнее и сильнее, все более мощным потоком полилась густая кровь. Наконец, она хлынула, как из фонтана, заливая Эшли лицо и покрывая его с ног до головы липкой горячей массой. Парень попытался выскочить из-под этой струи, и это ему удалось. Он открыл глаза – стена была белой и из нее только шел легкий, едва заметный дымок никакой крови не было.

И Эшли понял, что теряет рассудок. Он поворачивал стволами ружья в разные стороны, прислушиваясь к малейшему шороху, он оскаливался, готовый принять смертельный бой, готовый стрелять во все, что шевельнется, колыхнется или сделает хоть малейшее движение в направлении к нему. Его глаза были безумными.

– Но что сволочи! Гады! Уроды. Мерзавцы, кричал Эшли. – Я вам сейчас покажу! Выходите, приближайтесь! Ну что, попрятались?! Испугались..

Но дом был молчалив и тих.

А когда чучело головы оленя начало хохотать блестя стеклянными пыльными глазами, Эшли понял, что он сошел с ума. Все вокруг наполнил жуткий хохот. И вместе с этим жутким хохотом, который разносился со всех сторон, который пронизывал все существо парня, он тоже принялся хохотать, приседать и подскакивать, изгибаясь и извиваясь в каком-то страшном бесовском танце. Его лицо было безумным, рот оскалился в жуткой улыбке. Тряслась мебель, подскакивали торшеры, покачивались двери, падали со стеллажей книги.

Эшли принялся стрелять, он стрелял в темные провалы окон, за которыми никого и ничего не было. Перезарядив ружье, он выскочил на крыльцо. Ему показалось, что там скрываются те, кто над ним издевается.

В непроницаемой темноте, среди рваных клочьев тумана, блеснул призрачным светом желтый глаз. Эшли испуганно отпрянул в дом. Из проема двери на него кто-то бросился и повалил на пол, не переставая бить кулаком в лицо. Ружье отлетело в сторону.

– Ах ты сволочь, ах ты мерзавец! Так мой дом развалил! Все испохабил, изломал, попортил! – орал раздосадованный Майкл, навалясь на Эшли своим грузным телом, прижимая его к полу.

В дом вскочил доктор Кинг. Он помог Майклу справиться с дергающимся, пытающимся вырваться Эшли. Наконец, Майкл, сложив два тяжелых кулака в замок, обрушил сокрушительный удар на голову Эшли. Тот дернулся и замер, потеряв сознание.

В дом перепуганные вбежали женщины Эми и Бабетта.

– Ну как ты, милая, – обратился к Бабетте Майкл.

– Ничего, ничего, по-моему, все в порядке, – по ее лицу было видно, что она довольна своим мужчиной, который так лихо расправился с вооруженным бандитом.

Эми все так же бережно, как грудного ребенка, прижимала к себе стеклянный футляр с полуистлевшими листами «Книги мертвых».

– Кто это такой? – спросил у нее доктор Кинг.

– Я не знаю, я его первый раз вижу, – мельком взглянув на окровавленное лицо Эшли, сказала Эми.

– Да, странно, здесь что-то происходит невероятное.

– Напоминает войну или перестрелку гангстеров, – сказал доктор Кинг.

– Нет, нет, – прошептала Эми. – Где же мои родители?

Она принялась метаться по дому, но застыла, увидев окровавленную бензопилу, увидев залитый кровью пол. Она бросилась к бесчувственному Эшли и принялась трясти его.

– Где мои родители? Где мои родители? – кричала девушка. – Что ты с ними сделал? Где они? Отвечай, где они?

Голова Эшли безвольно моталась из стороны в сторону и глухо стучала о дубовые доски.

– Эми, успокойся! Эми, перестань! – доктор Кинг схватил девушку за плечи и оттащил в угол комнаты.

– Негодяй, подонок, сумасшедший. Я таких сволочей еще никогда не видел, – шептал Майкл, волоча Эшли к люку, который прикрывал вход в подвал.

Он отбросил тяжелую крышку, и в это время сознание вернулось к парню.

– Подождите! Подождите! – мгновенно сообразив что происходит, закричал он. – Подождите! Я все расскажу! Я здесь ни при чем!

Но его никто не хотел слушать. Майкл со злобой смотрел на окровавленного парня-садиста. Он думал, что этот гад порезал всех бензопилой, зарезал профессора и его жену, зарезал людей, которые могли еще принести ему довольно изрядный доход. И он ненавидел этого мерзавца всеми силами своей души, всеми силами бедного нищего существа.

Майкл ударил Эшли ногой, и парень рухнул, катясь по истертым ступеням в черный провал подвала.

– Катись, сволочь, и сиди там, пока мы не вызовем полицию. А потом с тобой разберутся! – закричал Майкл. – А пока сюда приедет полиция, ты сгниешь, сволочь, заживо в этом вонючем подвале.

Разделавшись с садистом, Майкл уложил Бабетту на диван и принялся осматривать царапины на ее плече, утешая молодую женщину.

– Ничего, ничего, все пройдет. Ничего страшного. Зато какого мы гада с тобой словили. Ничего, милая.

Бабетта морщилась от боли и тихо стонала. В гостиную вбежал доктор Кинг.

– Я обежал весь дом, осмотрел все комнаты, был на чердаке, но такое впечатление, что их здесь никогда и не было, – сказал он, обращаясь к Эми.

– Как это не было. Ты посмотри, вокруг вещи моего отца. Его очки, авторучка, вот его магнитофон. Видишь, магнитофон на столе?

Она подошла и нажала пальцем на клавишу пуска Магнитофон зашипел, бобины принялись вращаться. Из динамиков раздался хорошо поставленный голос профессора Веймара Нойби.

– Прошло лишь несколько часов с тех пор, как я произнес первые абзацы, переведенные мною из «Книги мертвых». Это были абзацы вызывания демонов.

– Это голос моего отца, – уверенно сказала Эми.

– И теперь я боюсь, что моя жена одержима демоном Кондара. Господи, прости меня за то, что я пустил в мир эти страшные силы. Вчера моя жена Генреетта пыталась убить меня. Сейчас первое октября, один час тридцать пять минут ночи, – звучал голос профессора.

Эми от предчувствия чего-то страшного поеживалась. Она сцепила руки на груди.

– Теперь Генреетта мертва, – отчетливо произнес голос профессора Веймара Нойби. – Но я так и не смог заставить себя расчленить ее тело.

Доктор Кинг подошел к Эми и обнял ее за плечи. Девушка дрожала, по ее щекам бежали крупные слезы.

– Я похоронил ее, я закопал ее в погребе, в подвале. Господи, помоги мне! Я не знаю, что теперь делать! – уже изменившимся, срывающимся на истерику голосом диктовал профессор Веймар Нойби.

Эшли, лежа на глинобитном полу, смотрел в потолок, по которому ходили доктор Кинг, Эми и Майкл. Он слышал голос профессора Нойби. Он весь сжался, услышав последнюю фразу о том, что рядом с ним, в погребе, похоронена Генреетта, жена профессора, в которую вселились демоны.

В это мгновение земля в нескольких футах от Эшли разверзлась, и из нее восстал зловещий мертвец. Это была жена профессора Генреетта. Она вращала налитыми кровью глазами, пальцы посиневших, распухших рук в клочьях кожи и полусгнившего мяса судорожно сжимались, зубы клацали. Из треснутого черепа, извиваясь, выползали жирные белые черви и застревали в седых волосах, которые клочьями свешивались на синие распухшие плечи.

От этого жуткого зрелища Эшли заорал. Все в комнате встрепенулись, услышав его дикий крик.

– Послушайте, там с ним кто-то есть! По-моему, он не один орет!

Все прислушались. Действительно, из погреба несся крик, в котором участвовал vie один человек, не одно существо. Их было двое.

– Ну что, ты попал ко мне в погреб, – говорила мерзкая, полуразвалившаяся старуха, шамкая толстыми окровавленными губами.

На ее щеках зияли раны, сквозь которые были видны прогнившие, судорожно сокращающиеся сухожилия и мышцы. Из глаз сочился гной, из крючковатого длинного носа текли двумя ручьями струи желтого мозга.

– А, ко мне попал человек со свежей душой! Со свежей кровью! – старуха, тяжело ступая раздутыми ногами, двинулась к Эшли.

Парень вскочил, побежал по ступенькам, ударившись головой в люк. Но люк был завязан на толстую стальную цепь. Крышка приподнялась, парень заорал, обращаясь к людям, которые стояли и с ужасом взирали на приоткрытый люк.

– Выпустите меня отсюда! Выпустите! – кричал Эшли. – Она меня уничтожит! Выпустите!

И вместе с его криком из погреба слышалось скрежетание костей, зубов и страшный хлюпающий визг и хохот.

– Иди ко мне, мой мальчик!

Старуха шевелила разложившимся указательным пальцем, подзывая Эшли к себе и страшно ухмыляясь. Она была полна похоти и желания. Из-под раздутых окровавленных губ торчали гнилые желтые съеденные зубы. Язык облизывал струйки мозга, сочившегося из ноздрей. Она причмокивала и ухмылялась, все ближе и ближе подходя к Эшли.

А парень изо всех сил стучал плечами и головой в люк, тянул сквозь щель руки, прося и моля о спасении и о помощи.

Первой не выдержала Эми.

– Выпустите, выпустите его! Откройте, откройте этот люк! Спасите его!

Майкл бросился к люку и судорожными трясущимися руками принялся распутывать тяжелую цепь.

– Иди, иди, парень, к милой Генреетте, – шептала старуха. – Иди ко мне. Я проглочу твою душу. Я съем твое сердце и прожую печенку. Я съем всего тебя, до последней косточки, и выпью твою горячую кровь.

Старуха развела руки в стороны, как бы готовясь обнять парня, поплотнее прижать к себе и впиться своими распухшими губами в его губы, как бы поцеловать его поцелуем смерти.

Наконец, Майкл справился с замком. Крышка, отброшенная вверх, освободила проход. Эшли рывком выскочил из люка, но тут же рухнул на пол. Две огромные, раздувшиеся, мерзкие руки держали его за ногу. Он попытался дернуть ногой, чтобы вырвать ботинок, тогда ужасная старуха, на глазах превратившаяся в жуткое чудовище, вцепилась огромными желтыми зубами в его башмак. Она рвала толстую рифленую подошву, пытаясь откусить Эшли ногу.

Майкл попытался помочь парню. Тогда синюшная рука вцепилась в его лицо, толкнула, и он полетел к противоположной стене, ударившись о картину, которая там висела. Картина оборвалась и упала на голову'.

Доктор Кинг тоже не растерялся и бросился на помощь Эшли, но страшный зловещий мертвец-старуха, вскинув руку, ударила его в пах. Доктор покатился по полу, поджимая под себя колени.

– Спасите, спасите! Спасите меня! – кричала Эми.

А Бабетта, прикрыв глаза руками, тряслась от жуткого испуга.

Наконец, Эшли вырвал ногу из зубов старухи-мертвеца. Женщины визжали, Майкл стонал, а доктор Кинг корчился на полу. Старуха на глазах преображалась. Ее рот растянулся прямо до ушей, волосы встали дыбом, глаза выпучились и бешено завращались. Шея неимоверно удлинилась и закачалась над люком.

Эшли изо всей силы опустил тяжелую крышку прямо на эту мерзкую голову, придавив ее к полу. Крышка вздрагивала и вырывалась из рук парня. Тогда Эшли подскочил и со всей силы ударил ногами по ней – голова хрустнула, и из глазницы выстрелил, как пробка из бутылки, окровавленный, гнойный глаз. Он пролетел через всю комнату и ударился в лицо визжащей и верещащей Бабетте. Та мгновенно потеряла сознание. А Эшли все прыгал и прыгал, сильно ударяя подошвами в крышку люка. Голова хрустела, из нее текла кровавая гнойная пена.

Наконец, пришедший в себя Майкл бросился на помощь Эшли. Они вдвоем навалились на люк и принялись каблуками загонять голову обратно. Им это удалось. Крышка с грохотом захлопнулась, и трясущимися руками мужчины протянули тяжелую цепь в кольца, обрамлявшие проем. Крышка под ними еще несколько раз вздрогнула и затихла. Из погреба послышались жуткие всхлипывания и стоны. Мужчины переглянулись. Эшли смотрел на мокрое от пота, исцарапанное лицо Майкла.

– Ну, кажется, все, – прохрипел Майкл. – Мы спасены.

– Эта ведьма в погребе, – ровным голосом проговорил Эшли, – лишь часть того ужаса, который нас окружает. Этот ужас прячется во тьме, он окружает этот дом со всех сторон. Этот ужас вернулся из небытия, восстал против нас.

Все, притихнув, слушали Эшли. И вдруг дико заверещала Бабетта. Бросилась и схватила Эшли за руку.

– Боже, я боюсь! – кричала она.

Майкл поднялся с пола и подошел к Эшли, взглянул ему в глаза.

– Ты, парень, как хочешь, а я со своей девчонкой уношу отсюда ноги. Понял? – Майкл был полон решимости.

– Никто отсюда не уйдет, – твердо проговорил Эшли. – Там, за дверями, смерть.

– А мне плевать, что ты тут плетешь, – Майкл схватил Эшли за грудки и начал трясти. – Мы отсюда уйдем. Пусть это и мой дом, но я не хочу здесь находиться. Ты, как хочешь, а мы уходим.

Вдруг из-под приоткрытого люка послышался мелодичный женский голос. Он напевал колыбельную. Все оторопело глянули. Из-под приоткрытого люка показалось лицо Генреетты. Но не той жуткой, страшной, гнойной старухи, которую Эшли видел в подвале, это была благообразная немолодая женщина. Она смотрела из-под тяжелой крышки с состраданием и любовью на свою дочь и на ее друзей. Ее руки лежали на краю люка. Глаза были полны слез.

– Ты помнишь, – дочь, – проговорила женщина. – я пела тебе эту песню, когда ты была еще совсем маленькой, совсем крохотной девочкой. Помнишь?

– Мама, мама, – зашептала Эми и сделала шаг к приоткрытому люку.

Но Эшли схватил ее за плечо и отрицательно покачал головой. Девушка с непониманием посмотрела на него.

– Дочка, дочка, выпусти, пожалуйста, меня отсюда. Развяжи цепь, подними эту крышку, – говорила женщина. – Пожалуйста, я тебя очень прошу. В этом подвале сыро и холодно. Мне в нем очень плохо.

Эшли держал Эми за плечо, не пуская к приоткрытому люку. Девушка рвалась туда, она хотела видеть свою мать. Она хотела освободить ее.

– Ты родилась девятого сентября тысяча девятьсот шестьдесят второго года, – говорила женщина, глядя прямо в глаза Эми. – Я помню это очень хорошо, потому что в тот день пошел большой снег. Это было удивительно, чтобы в сентябре шел снег.

– Это не моя мать, это не моя мать, это другая женщина! – закричала Эми.

И вдруг комнату заполнил страшный крик, хрипы и бульканье. С пола поднялся, корчившийся еще минуту тому назад от боли, доктор Мартин Кинг. Он судорожно извивался. Его лицо уже было тронуто трупными пятнами. Изо рта капала кровь, из глаз сочился гной. Его руки были распухшими, тело толстым, как будто он долго лежал под водой. Рубашка по многих местах полопалась, не выдержав внутреннего напора плоти.

– Мы были раньше в этом мире, – странным голосом, булькающим и хлюпающим, вещал доктор Кинг. – И мы снова появимся в нем.

Его тело оторвалось от пола и повисло в пространстве. Руки судорожно, как змеи, извивались. Казалось, что тело доктора лишенное костей – двигалось самопроизвольно, как водоросли в воде.

Все отбежали к противоположной стене, испуганные этим жутким зрелищем.

– А теперь, мы хотим получить все то, что принадлежит вам, – продолжал вещать доктор или то, что было доктором Кингом.

Разлагающаяся, разбухшая плоть летала по комнате. Скрюченные пальцы начали нацеливаться на живых.

Вновь задергалась крышка люка, зазвенела тяжелая цепь. Из щели орала и смотрела в комнату мерзкая распухшая зловещая мертвец-старуха. Ее глаза были налиты кровью. Она облизывала потрескавшиеся, окровавленные губы и кричала:

– Вы умрете! Вы все умрете к рассвету! Мы пожрем вас! Пожрем!

Зловещий мертвец-доктор Кинг закружился по комнате, подлетел к Бабетте, впился ногтями в ее лицо и вырвал с мясом длинный клок темных волос. Он с вожделением затолкал их себе в рот и начал шамкать и щелкать изъеденными зубами.

– Выпусти скорее меня отсюда! – кричала старуха, обращаясь к мертвецу-Кингу. – Скорее выпусти, пока они не опомнились!

Бабетта без чувств рухнула на пол. Такого издевательства не выдержал пьяница Майкл. Он смело бросился на Кинга, но тот легко подбросил его грузное тело. Майкл, ударившись головой о потолок, рухнул на пол, трепыхаясь в конвульсиях.

Эшли бросился в другую комнату.

– Куда ты, трус! Куда ты? – закричала Эми. – Помоги нам, не оставляй нас!

То, что было когда-то доктором Мартином Кингом, подползло на четвереньках к люку и гнилыми пальцами принялось распутывать тяжелую цепь, пытаясь открыть люк и выпустить мерзкую гниющую старуху наружу.

Но Эшли уже вернулся. В левой, здоровой руке, он сжимал тяжелый топор на длинной ручке. Он размахнулся и опустил острие топора на шею зловещего мертвеца, возившегося с цепью. Брызнул фонтан крови. Дико закричала Эми. Эй никогда в жизни не доводилось видеть столько крови, никогда девушка не видела, как разлетаются фонтаны и брызги в разные стороны, заливая все вокруг. А то, что было Кингом, вздрагивало, трепетало, ползло, корчилось, судорожно цепляясь за ноги, за выступы досок. Мерзкая старуха громко вопила в погребе.

Эшли продолжал свою кровавую работу. Он, один из всех, понимал, что если не расчленить зловещего мертвеца, он воскреснет и восстанет вновь. Парень разрубил на куски тело доктора Мартина Кинга. Трещали кости, хрустели разрубленные сухожилия, крошились раструшенные суставы и позвонки. Куски мяса падали на залитые кровью доски пола и продолжали корчиться, как будто они были живыми.

Наконец, измученный Эшли отпрянул, он сделал все, что было в его силах. Одного зловещего мертвеца уже не существовало. Все с ужасом смотрели на куски мяса, на лезвие топора, которое от густой крови было багряным.