Текст книги "Кровавый апельсин"

Автор книги: Сэм Льювеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 31

Происходящее потом для меня было словно в тумане. Я забрался на крышу «ягуара», она была ровной и прохладной.

– Здесь раненый, – произнес голос с провинциальным акцентом. Повсюду стояли полицейские машины, даже прибыли пожарные. Ветви сосен отбрасывали причудливые черные тени.

– Их было двое. В машине, – прохрипел я.

– Нет, один, – возразил кто-то.

Их должно было быть двое, думал я. Двое. Кто-то уложил меня на носилки.

Придя в сознание, я обнаружил себя лежащим на постели. Спина и шея страшно болели. Но единственное, что занимало мой рассудок, это Морт Салки. Почему Морт Салки? Почему он? Я ожидал увидеть Рэнди или Терри Таннера. Рэнди вел машину и набросил веревку мне на шею, а потом затянул ее. А Терри должен был быть тем человеком, кто забрал деньги, и он же подал идею о временном оригинальном использовании чьего-то прицепа. Почему же Морт Салки?

Возле кровати была кнопка с надписью: «Медсестра». Я протянул руку. Плечо тут же отозвалось резкой болью, с губ вот-вот готов был сорваться стон. Но, вероятно, мое горло не могло издать даже такого простого звука, поэтому я нажал на кнопку.

Дверь отворилась, и вошла медсестра с красиво уложенными светлыми волосами.

– Ну как? Чувствуем себя получше? – весело спросила она. – Доктор сейчас зайдет.

– Время, – прохрипел я.

– Без двадцати минут час.

Регата «Вокруг островов» должна начаться через два дня, два часа и двадцать минут.

В дверях появился врач. Он был молодой и чересчур жизнерадостный. Вместе с медсестрой они принялись крутить меня, как пекарь буханку хлеба, разматывая бинты, местами больно отдирая их пинцетом. Наконец они остановились, потом снова замотали меня, и, измученный, я упал на подушки.

– Ну, – сказал врач после того, как вымыл руки, а медсестра вынесла из комнаты лоток с горой грязных, окровавленных бинтов, – полагаю, вы не собираетесь мне рассказывать, каким образом едва не лишились половины своей кожи и как оказалось на вашем правом бедре и левом плече около трех унций земли и травы?

– Упал с прицепа, – ответил я. – Где у вас телефон?

– В холле. Ваше счастье, что на вас было надето толстое пальто, иначе пришлось бы делать пересадку кожи.

После врача меня посетил полицейский. У него была квадратная челюсть и сильный норфолкский акцент. Полицейский записал мой рассказ, он явно был уверен, что я в чем-то замешан. Я же все отрицал, это повергло его в мрачное настроение. Но доказать он ничего не мог и выглядел удивленным, когда я поинтересовался, не было ли кого-нибудь на пассажирском месте в «тойоте».

– Нет, сэр, – ответил он. – Ну, я не думаю, что вы отправитесь куда-нибудь в ближайшие день-два, – медленно и четко выговаривая слова, сказал полицейский.

– Где моя машина? – прохрипел я.

– На стоянке возле больницы. Ключи в приемном покое. – Он резко встал со стула и вышел из палаты.

Едва за ним закрылась дверь, я поднялся с кровати, нашел в стенном шкафу свою одежду, надел ее в том виде, в каком она была, и подошел к раковине, чтобы умыться.

Для человека, заживо чуть было не лишившегося своей кожи, я чувствовал себя довольно неплохо. Ноги работали, и, не считая двух-трех глубоких ран, боль была в основном от ссадин. Воодушевленный своим состоянием, я заковылял в приемный покой.

– Ключи, пожалуйста, – попросил я медсестру, сидящую за столом. – От «ягуара». – И назвал номер.

Она изумленно уставилась на меня круглыми глазами. Я представлял собой синяк высотой в шесть футов и пять дюймов, обмотанный бинтами с пятнами от просочившейся местами крови. Медсестра хотела что-то сказать, раскрыла рот, но не смогла произнести ни звука и молча протянула мне ключи. Я побрел на стоянку, забрался в «ягуар» и погнал машину в Ипсвич. У первого встречного телефона-автомата я остановился и позвонил домой.

Агнес сняла трубку, оправдав тем самым мои надежды.

– Джеймс! – воскликнула она. – Ты где? Беспокойство, звучащее в ее голосе, подействовало на меня как бальзам.

– Направляюсь к пристани «Санси», – сообщил я. – Ты могла бы разузнать, где были Терри Таннер и Рэнди вчера и сегодня?

– Конечно, – согласилась Агнес. – Но что случилось? Звонили из полиции и сказали, что ты в больнице.

– Морт Салки попал в автокатастрофу.

– Что ты имеешь в виду? Я объяснил.

– Ты могла бы немного порасспрашивать, узнать, не было ли у Морта каких-нибудь... особенных приятелей. Например, таких, как Рэнди? Или Терри?

– Попробую.

– Все. Позже увидимся?

– Обязательно.

Я снова тронулся в путь, сердце учащенно билось. Морт Салки. Полный высоких коммерческих идей. Одной рукой распределявший деньги спонсоров, а другой – забирающий их обратно. Морт дал, Морт забрал... Кто же был твоим другом, Морт? Кто вышел где-то за гаванью и оставил тебя один на один со старым грузовиком?

Двадцать минут спустя я уже проезжал по лужам у конторы Дела. Его «капри» стояла во дворе. Выбравшись из машины, я направился вниз к гавани. «Бостон Вэйлер» стояла на месте. Или Дел очень быстро провел ремонт, или лгал, когда говорил, будто кто-то повредил яхту, чтобы она не выдала местонахождения Эда.

В приемной конторы блондинка красила ногти лаком.

– Где Дел? – спросил я.

– Вышел.

Дверь в кабинет была закрыта. Я пересек комнату и ударом ноги распахнул дверь.

– Эй! Куда вы? – беспомощно произнесла блондинка.

Дел Бонифейс сидел за столом и пересчитывал большую пачку денег.

– Привет, Дел, – произнес я.

При виде меня его лицо вытянулось, а маленькие глазки прищурились.

– Кто тебя приглашал? – буркнул он, открыл ящик стола и кинул туда банкноты.

– Удачно продал яхту за наличные? – поинтересовался я. – Или кто-то сделал большую ставку?

– Ну, даже если и так?

– Их проблемы, – согласился я, подпирая стену. Стоять без опоры мне было тяжело. – Вот что я хочу узнать... Что произошло этой ночью?

– Что ты имеешь в виду?

– Я приказал тебе поставить мой «ягуар» в тупик, туда, где его никто не заметит. Но когда я возвращался обратно, то нашел его на стоянке возле паба, открытым для всех взоров, включая те, которых мне хотелось бы избежать. Почему?

– Ну, зашел в паб и выпил, – начал Дел. – Потом прошел пешком до своей машины. А в чем, собственно, проблема?

– Ты поступил не так, как мы договаривались. Из-за этого я едва не лишился своей кожи.

– О! – только и произнес он. – Ну извини. – Потом достал какую-то книгу и начал что-то записывать. – Был рад повидать тебя, Джимми.

Подойдя к столу, я зацепился пальцами за его крышку и слегка приподнял. Дел что-то крикнул. В этот момент стол перевернулся и ударил его по лицу. Дел замолчал.

– Дел сказал, чтобы вы шли домой, – сообщил я блондинке, высунув голову в приоткрытую дверь. Она взглянула на меня, быстро схватила сумку и ушла.

Из-под развалин своего стола выполз Дел.

– Оставайся на месте, – приказал я. Дел повернул ко мне побелевшее лицо, из носа шла кровь, стекая двумя красными струйками к подбородку.

– У меня есть друзья, – прошипел он. – Они заставят тебя пожалеть о том, что ты остался живым этой ночью.

– Не сомневаюсь, что они у тебя есть, – ответил я. – А теперь устройся поудобнее в своем углу и рассказывай, что произошло на самом деле.

– Да пошел ты...

Пол был усеян десятифунтовыми купюрами, на подоконнике стоял газовый фонарь. Подобрав с пола пару десяток, я поднес их к фонарю. Огонь охватил края банкнот, разгораясь все сильнее.

– Рассказывай, что произошло этой ночью, – приказал я и положил горящие деньги на кучу других. Огонь весело перебегал с банкноты на банкноту.

– Спасай свои деньги, – посоветовал я. Дел встал на четвереньки и, морщась от боли, начал тушить руками огонь.

– Я сожгу еще больше, – предупредил я. – Вместе с тобой. Рассказывай!

Дел взглянул на меня и понял, что я не шучу.

– Ну, ты оставил машину, потому что знал того человека, который должен был приехать за деньгами, и решил подать ему сигнал. Так?

Глаза Дела забегали из стороны в сторону: он явно придумывал какую-то ложь, но испугался.

– Да, – с трудом проговорил он.

– Итак, ты сказал этому человеку, где мы с тобой расстались, потом пошел к своей «капри» и спокойно поехал домой. С кем ты разговаривал, Дел? – Я на секунду задержал дыхание.

– Его зовут Салки. Морт Салки.

Я выдохнул, стараясь не показать своего разочарования:

– Морт Салки и кто еще?

– Только один Морт.

– У него был напарник.

– Если и был, то я его не видел, – мрачно буркнул Дел. – Я всего лишь был букмекером у людей, желавших сделать свои ставки на гонках. Какой-нибудь тип приходит ко мне и желает поставить на одну из яхт. Я нахожу другого парня, который ставит деньги на другую яхту. Вот и все.

– Как Жарре?

– Кто? – переспросил Дел.

– Жан-Люк Жарре, – пояснил я. – Француз. Мне чертовски хорошо известно, что ты принимал у него ставку. Против меня. Ведь так?

– Да.

– Кто был тем человеком, который сделал противоположную ставку? На меня.

– Дуг Сайлем.

– Сколько?

– Две тысячи к трем.

– Очень красиво со стороны Дуга.

– Рад, что ты доволен. Это все?

Я посмотрел на него сверху вниз.

– Ты встречался с Терри Таннером и его маленьким другом Рэнди?

– Несколько раз.

– Ты делал за них ставки?

Дел рассмеялся. Его смех напоминал звук камня, катящегося по сточной трубе.

– Шутишь! Терри ходит в это чертово казино. И если хочет сделать ставку, то делает ее сам.

– Но ты принимал ставки от Эда.

– Конечно, – подтвердил Дел. Его лицо неприятно сморщилось. Братская любовь. – Мой старый папочка сделал деньги. А тупой ублюдок Эд вкладывал их в свои яхты. Выбрасывал деньги на ветер.

– О, полагаю, их немало перетекло в твой карман. Кто-то же должен был приучить Эда к авантюрам. А тот парень, что искал Эда, это был Морт Салки?

– Да.

– Ты рассказал Эду о Салки, тот сложил два и два, поговорил с Артуром Дэвисом и сообразил, кто заплатил Алану Бартону. Так это было? Ты думал, что можешь потерять клиента, и поэтому, когда Морт позвонил, сообщил ему, где находится Эд. Хотел удержать своего клиента. Итак, ты сам разрушил яхту своего брата.

– Небольшое кровопускание. Я всей душой ненавидел его. Всегда ненавидел.

– Ну, я ухожу. Здесь слишком грязно.

Я вышел из этого отвратительного мира грязных денег и вдохнул запах гниющих лодок.

Глава 32

Переднее сиденье машины не самое удобное место, где можно провести день, особенно если ты вчера вечером был связан корабельным тросом. К семи часам, когда я наконец дотащился до «Милл-Хауса», единственной частью тела, которая не причиняла мне боли, была нога на педали газа. Только благодаря ей я проковылял от дороги к дверям. Они были заперты. Окна зашторены. Меры предосторожности!

Дверь открыла Агнес. У меня мелькнула шальная мысль, что этот дом ей подходит. Она протянула ко мне руки и обняла. Я тоже обнял ее. Было ужасно больно, но, держа Агнес в объятиях, я не замечал такого противного явления, как дрожь во всем теле.

Через секунду она отступила назад.

– Боже мой! – прошептала она. – Твое лицо... – Она показалась мне серьезной, даже потрясенной. Но я улыбнулся ей.

– Посмотрела бы ты на все остальное, – проговорил я и потащился в дом. Увидел на кухонном столе открытую бутылку великолепного вина, вазу с цветами и, как никогда, почувствовал себя дома.

Вино придало мне сил. Я спросил:

– Ну, как ты здесь?

– Как на празднике, – улыбнулась она. – Мне нравится. Мы доели приготовленные Ритой отбивные и печеночный пирог. Я был так голоден, что забывал за столом разговаривать. Покончив с едой, Агнес сказала:

– Я сидела на телефоне, пытаясь узнать, чем занимался вчера Таннер. В десять вечера он выступил с речью на приеме промышленников в Лондоне.

– Так. С ним, кажется, все ясно, – сказал я. – А что со стариком Рэнди?

– Рэнди уехал в местечко под названием Питерборо, в гости к какому-то бильярдисту, – ответила она. – Они встретились в шесть часов. Вернулся в Лондон в два ночи или позже. Я не смогла вычислить этого бильярдиста, чтобы выяснить, сколько длилась их встреча. – Она широко улыбнулась и вылила остатки вина в мой стакан. – Так что это мог быть Рэнди, – предположила Агнес. Улыбка вдруг исчезла с ее лица, она взяла меня за руку.

Я вспомнил удавку на своей шее и ту ужасную силу, с которой она затягивалась. И Рэнди с его мощными руками и журналами по культуризму. Морт – психолог, мозги. Рэнди – мускулы?

В тишине на кухне пробили часы. Половина десятого. – Ну их всех! – сказал я. – Иду в душ.

И посмотрел на свое отражение в зеркале ванной. Единственным цветным пятном на моем бледном лице была кровавая рана на правом виске. Когда же я стянул с себя одежду, то увидел, что тело мое выглядит еще хуже, чем я думал. Я залез в душ, включил воду и прислонился к кафельной стенке.

Завтра надо отправиться в Плимут и проследить, чтобы никто не прикоснулся к яхте до старта, быть приветливым с прессой, рекламировать доброе имя спонсоров, не упоминая того факта, что их директор по связям с общественностью, по совместительству являвшийся убийцей, мертв. И того, что его партнер все еще на свободе и продолжает калечить и убивать людей.

Занавеска перед ванной отодвинулась, и появилась Агнес. У меня в глазах было полно воды, поэтому она показалась мне темным пятном. Я почувствовал, как ее грудь прижалась ко мне.

– Встреча с бильярдистом закончилась в восемь, – сообщила она, как бы между прочим. – Так что, кажется, у мсье Рэнди было достаточно времени покатать тебя на трейлере. Черт, ты ужасно выглядишь! Повернись-ка, я помассирую тебе спину.

Стало трудно думать, когда Агнес начала водить пальцами по избитым мускулам, разминая их, как тесто. Рэнди, партнер Морта, все еще на свободе. А я отправляюсь в море на две недели...

– Тебе надо уехать во Францию, – вымолвил я наконец. – Подальше отсюда. Сможешь взять с собой Мэй? – Ее пальцы нажали сильнее. – О! – только и мог произнести я.

– Молчи, – ответила Агнес. – Так для тебя сейчас лучше. Конечно, уеду. Теперь расслабься. Он в твоих руках.

Я погрузился в некий полутранс, на голову с шумом лилась вода, в спине все ощутимее становилась исцеляющая боль... Прошло довольно много времени, и я ощутил, что ее руки обняли мою талию, ее грудь снова прижалась ко мне. Агнес медленно обошла вокруг и оказалась передо мной. Посмотрела, щуря глаза из-за завесы текущей по лицу воды. Ее кожа и зубы сияли, она улыбалась, но в этой улыбке было нечто зловещее. Она обняла меня. Я ее поцеловал, вода текла по нашим лицам, попадая в наши соединившиеся губы. Я водил руками по чудесному изгибу ее спины, снизу и до самой шеи, чувствовал, как твердеет ее прижатая ко мне грудь.

– Я давно хотела этого, – сказала она. Очень осторожно мы вытерли друг друга. Затем сразу пошли в спальню.

В ту ночь никто из нас не заснул.

Глава 33

На следующее утро мы подъехали к Скотто забрать Мэй и ее вещи. В полдень прибыли в Плимут. Агнес высадила меня у бухты Королевы Анны. Я поцеловал их на прощание.

– Удачи тебе, – сказала Мэй. Она была гораздо больше занята предстоящей поездкой в Париж, чем началом еще одной скучной гонки.

Агнес отъехала, я увидел коричневую руку Мэй, машущую мне из окна «ягуара», закинул свой морской рюкзак на здоровое плечо и с трудом пошел к волнорезу, перешагивая через оттяжки палаток, которых за последнее время появилось очень много, и пробираясь сквозь толпы людей, прогуливающихся от баров к пристани и яхтам.

Гавань была забита яхтами. Это были не прогулочные суда и не полуспортивные лодки, которые прибыли посмотреть старт регаты. Мощные гоночные машины, выстроенные специально для свирепых ветров Северной Атлантики, островов и затем, позже, для трансатлантического перехода. В переполненной бухте раздавался неумолкающий шум голосов, звуки работающих механизмов. Члены команд, словно муравьи, бегали по ярким палубам яхт.

Наиболее крупные суда были причалены у выхода в открытое море. В самом конце стоял тримаран «Виль де Жоже», ярко-зеленого цвета, с поднятым утлегарем. Через две яхты – «Апельсин-2», его корпус сверкал на солнце, легкий бриз развевал на фокштаге большой флаг с буквой "О".

От волнения у меня заныло под ложечкой. Я забыл о боли в ногах и дальше почти бежал по пристани. Бросив рюкзак через бортовой леер, я увидел Чарли, лежащего на трамполине. Я поднялся на борт, он повернулся и открыл один глаз, щуря его на солнце.

– Вот это да! – удивился он. – Чем это ты занимался? Тебя как будто ногами топтали. Боже, а голова!..

– А что у тебя?

– Вечеринки, – ответил он. – Постоянно вечеринки.

– Выглядишь отдохнувшим, – сказал я.

– Одна видимость! – махнул рукой Чарли. – Просто психологический тренинг. Вот с палубой – беда. Мы утром подняли грот-мачту и не смогли опустить, а в дате паруса огромная дыра, сейчас ее зашиваем. Хорош отдых!

Я сказал:

– Зайдем в кубрик. Нужно поговорить. Он снова открыл глаз. Не знаю, что уж он увидел на моем лице, но тут же вскочил и спустился в кубрик.

– Послушай, – проговорил я, – у меня небольшие сложности. Я рассказал ему всё, что случилось, начиная с телефонного звонка Эда и возвращения из Ирландии. Он спросил:

– Ну и что?

– А то, что я должен предложить тебе не участвовать в регате. Это чертовски опасно. Чарли улыбнулся.

Я начал заниматься парусным спортом не потому, что это самое безопасное увлечение, – объяснил он. – Мы были на борту всю неделю, и никто к нам близко не подходил. – Он помолчал. – Если они нас взорвут, придется добираться до берега вплавь.

Я поблагодарил его:

– Спасибо, Чарли. – И мы принялись за работу.

Яхта была почти готова. Но еще надо было погрузить запас продуктов, забрать паруса из ремонта, исправить грот-мачту и установить новую УКВ-рацию с цифровым передающим устройством; то есть теперь мы могли передавать эксклюзивные репортажи нашим спонсорам из любой точки в зоне досягаемости сигнала. В довершение всего, к нам на яхту постоянно заходили посетители, старые друзья, которых мы не видели с прошлого года, журналисты и контролеры, пересчитывающие сигнальные ракеты и проверяющие наличие спасательных плотов и прочих средств безопасности, предусмотренных правилами гонок. Я и не заметил, как наступил вечер, а с ним и подошло время проведения пресс-конференции спонсоров.

Пресс-конференция началась как обычно: Дуг Сайлем сказал, как он горд и счастлив тем, что мы поплывем при поддержке его компании, а я в ответ – как мы горды и счастливы тем, что поплывем при поддержке такого замечательного спонсора. Затем встал Алек Стронг, с блестящими голубыми глазками под пепельными бровями, и спросил, как я оцениваю шансы на победу.

– Шансы неплохие, – сказал я.

Он улыбнулся.

– Вы скрываете что-то насчет вашей яхты, – сказал он. – Двадцать четыре часа в сутки кто-то из вас постоянно стоит на страже. В чем тут дело?

Тупая скотина, подумал я, но вслух сдержанно ответил:

– У нас есть на то причины.

Алек кивнул.

– Вроде Жан-Люка Жарре? – спросил он. – Именно его вам надо обогнать?

– Гонка длинная, – ответил я. – Все может случиться.

Алек усмехнулся:

– Не честнее ли прямо сказать, что вы намерены свести с Жарре счеты?

– Организационному комитету регаты будет представлено мое заявление в свое время, – сказал я. – Я уверен в победе.

Встал Дуг:

– Теперь, если вопросов больше нет, прошу всех поднять бокалы с шампанским.

Когда мы спускались с подиума, он прошептал:

– Отлично. Они любят, когда команды соперничают.

– Только не я, – так же тихо ответил я. Он убрал волосы со лба:

– Ты слышал, что случилось с Мортом Салки?

– Да, – кивнул я. И подумал: стоит ли рассказывать ему, что я знаю о Морте Салки? Решил, что не стоит: он вложил в меня деньги своей компании, поставил свои собственные деньги. У него и так достаточно забот.

– Черт знает что! – сказал Дуг, качая головой. – Бедняга.

Я сделал вид, что согласен с ним.

– А слышал о Рэнди, помощнике Терри Таннера?

– Что с ним?

– Он в тюрьме. Арестован в связи с расследованием убийства Эда Бонифейса.

– В тюрьме? – Я уставился на него. Он тоже уставился на меня, изумленный эффектом, который произвели на меня его слова. – Это... очень хорошая новость, – сказал я. – Но как...

– Они там в полиции хорошо работают, – сказал Сайлем.

Я ничего не ответил. И испытал небывалое облегчение. Мне теперь ничто не угрожало; больше не придется вздрагивать при каждом шорохе. Осталось только выйти в море и выиграть гонку.

Дуг вдруг сменил тему.

– Я пошлю на борт наших операторов, – сказал он, – из рекламного отдела.

– Отлично, – поддержал я.

Мы побеседовали с журналистами. Для приличия немного выждав, я ушел.

Снова началась суета. Собрание шкиперов и метеосводки. Затем пришли операторы и начали нас снимать. Они дали нам камеру и объяснили, как она работает. По указанию режиссера мы подвесили ее к потолку кубрика.

– Не разбейте, – предостерегал режиссер. – Она ужасно дорогая. Куплена и предоставлена вам лично господином Сайлемом. Он сказал, что ее нужно установить как раз на этом месте, чтобы можно было все снимать, если вдруг случится что-нибудь непредвиденное. – Я удержался от замечания, что, если случится что-нибудь непредвиденное, нам будет чем заняться и без этой камеры.

Закончили мы, когда была уже полночь, и я от усталости валился с ног. Скотто всю ночь провел на трамполине. Я спал как убитый и проснулся на рассвете отдохнувшим и с огромным желанием заморить червячка.

Вскоре после восхода солнца послышались характерные звуки – повсюду на яхтах ставили на плиту чайники, готовясь к завтраку. На черной гладкой поверхности воды пошли волны от раскачивания яхт, по которым ходили люди. Чайки подняли крик, город зашумел, занимался день. Прогноз погоды в пять пятьдесят пять обещал легкий, переменчивый ветер, усиливающийся юго-западный, четыре-шесть баллов. Старт, видимо, будет небыстрым. Я вышел за бутербродами с беконом и заодно принял душ. Когда вернулся, мы проверили яхту от днища до верхушек мачт, скорее по привычке, чем по необходимости. То облегчение, которое я испытал, узнав об аресте Рэнди, не покидало меня и теперь. Мы не нашли никаких неисправностей.

В девять часов «Гекла» отошла от места стоянки и зашла в гавань. В девять пятнадцать на борт поднялись телеоператоры. Мы бегали по судну, Чарли и я, разворачивая паруса и натягивая их на блоки и киповые планки. Затем Скотто завел мотор катера и отъехал вперед, а я осторожно направил корпус нашей оранжевой яхты к носу волнореза, чтобы выйти к Зунду.

Морской горизонт за линией волнореза казался тончайшей голубой полоской.

– До прилива ветра не будет, – определил Чарли.

– Поднимем грот-мачту, – сказал я.

Пока мы ее поднимали, Скотто вел нас по ветру. Я отпустил штурвал, наклонился к лебедке и принялся ее крутить. Парус развернулся – операторы снимали. Когда это закончилось, я тяжело дышал и обнаружил, что под свитером был совершенно мокрым. Мы вышли в открытое море, где было достаточно волн, чтобы парус чуть трепетал, но ветер по-прежнему не дул.

Мы сидели на палубе, операторы задавали нам вопросы, а я отвечал как только мог спокойно, для этого приходилось делать над собой усилие. Ждали прилива. Стартовые катера сновали по морю, выстраиваясь в линию, которая протянулась между нами и Эддистоном. Все участники регаты были на месте, ожидая ветра. Белокрылые чайки кружили над белыми парусами. Над чайками стрекотали вертолеты.

– В любую минуту может подуть с востока, – сказал Чарли в девять двадцать девять. – Давай дрифтер.

Поднялся дрифтер. Вода по-прежнему была неподвижна, как черное зеркало.

– Это Жарре, – сказал я.

– Я тоже так думаю, – ответил Чарли.

Жарре вышел на линию. Он поднял большой легкий фок, но тот висел вяло: не было ветра, чтобы его наполнить.

За яхтой Жарре по зеркальной поверхности воды плыло темно-синее пятно.

– Поехали, – сказал Чарли. – Двадцать минут до старта.

– Я вас оставляю, – сообщил Скотто. – Вы победите.

Операторы спустились на катер и отплыли, не переставая снимать. «Гекла» медленно двигалась вокруг места старта. Дрифтер наполнился. Из-под носа «Апельсина-2» пошла легкая зыбь. Штурвал рвался из моих рук, как пойманная рыба.

– Попробуй от волнореза, пока есть время, – посоветовал Чарли.

В регате участвовало двадцать шесть яхт, и все, что могло держаться на воде на побережье Саут-Дейвона, вышло в море посмотреть на старт. Я провел «Апельсин-2» по центру, не замечая ничего вокруг.

– Пора выходить к линии старта, – сказал Чарли.

Мы двинулись. Я придерживал штурвал ногой, пока поднимал парус грот-мачты. «Апельсин-2» приближался к месту старта.

– Тринадцать минут до старта, – сообщил Чарли. – Остановись на минуту.

Я поднял все паруса. Они поймали ветер. Чарли присел у механизмов под мачтой.

– Отлично, – одобрил он. – На линию.

Раздался сигнал десятиминутной готовности.

– Вперед, – произнес я.

Ветер дул ровно, силой один-два узла, восточный. Мы взяли левее, подошли к шеренге яхт с правого края. Я переводил глаза с парусов на часы. За две минуты до старта за фокштагом я увидел разрыв, образовавшийся между тримараном и большим однокорпусным судном. Дрожа от нетерпения, я подался вперед. Жарре был готов к старту, чуть опережая нас, с пустыми парусами. Я видел, что он тоже напряжен; прилив быстро сносил его в сторону. Если он не будет осторожен, то может получить полчаса штрафного времени за каждые десять секунд пребывания в запретной зоне.

Вдали стала видна светло-синяя полоса воды. Наклонившись, я яростно вцепился в лебедку грот-мачты. Чарли тоже это увидел. Он подбежал и налег плечом на шкот дрифтера. Блестящий корпус «Апельсина-2» проскользнул в открывшееся пространство, устремившись к стартовому катеру. Черный борт восьмидесятифутового однокорпусного судна остался далеко позади. На всех яхтах стартовой линии – паруса. Их хлопанье было похоже на ружейную перестрелку. Вдруг шум утих, все шкоты парусов были выбраны. В воцарившейся тишине раздался стартовый выстрел.

Регата началась.