Текст книги "Вкус предательства (СИ)"

Автор книги: Селин Саади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 27

Залетаю в квартиру, запирая замок, и прислоняюсь лбом к двери. Дышать не могу, будто что-то мешает. Наконец, даю волю слезам и чувствую, как меня отпускает все то напряжение.

Держаться там, в сумерках наедине было невозможно. Хриплый голос, который обнажал человека, которого я любила дербанил все внутренности.

Это…тяжело. Господи, как же это тяжело…

И вместе с тем, спрашивать его почему он поверил бессмысленно. Я верю в его страх…этого не отнять. Верю, что боялся, возможно, даже тогда когда мы были вместе. Молодые в том мире, где он пытался понять, как все работает. Предполагаю, что благодаря этому, восприятие той записи было именно таким, на которое и рассчитывал Абрамов.

Я знаю, каково это было увидеть. И черт возьми, не хочу, но понимаю его реакцию. По факту…убежала не только не я. Артур тоже сбежал, подпитываемый ненавистью, обрубил концы.

Хорошо это или нет, неважно. Не вернешь ведь ни прошедшие года, ни тем более то время. Но и прекрасно осознаю, что если бы он после всего появился передо мной, я не стала бы тогда слушать.

С силой растираю лицо и кое-как собравшись на автомате, двигаюсь в гостиную. Сворачиваюсь калачиком на диване, продолжая оплакивать нас, наши поступки и последствия.

Ощущение, что должно стать легче.

Ни сколько не оправдываю его поведение, просто когда ты знаешь точку зрения, ты уже способен критически мыслить. Тогда разум будто имеет дополнительную силу, чтобы противостоять сердцу и душе.

Несмотря на то, что финал пары Артура и Вероники был крайне больнючим, противным и беспощадным для обоих, конец этой истории все же получился красивым.

Я благодарна ему за то, что все же, пусть спустя все это время, он рассказал. Даже если это всего лишь малая часть его мыслей. Ведь именно это напомнило мне о первой любви из прошлого. Потому что таким был Артур Ризанов, пока не подстроился под реалии своего мира.

Надеюсь, что проснусь завтра и, действительно, отпущу. Немногим больше тридцати дней остаётся до моего отъезда, а с той миссией, которую хотела для себя выполнить, я справилась.

Решаю, что достаточным будет укрыться пледом в углу дивана, и с головой прячусь в попытках уснуть.

Дремота то наваливается, то отпускает. Организм как будто борется с болезнью, названной его именем. Только, глупо верить в то, что это излечимо. Даже сейчас, просто если на секунду допустить, что он подарит мне объятие…уже от этого по коже бегут мурашки.

Так противоречиво и неправильно. Но на то мы и люди, не идеальные, со своими судьбами и ошибками.

Когда уже в течении часа не могу сомкнуть глаз, решаю подышать воздухом, потому что все еще не хватает кислорода для вдоха полной грудью. Накидываю тот же плед и выхожу на террасу. Бокал вина, что по пути захватываю, должен ослабить душевную пытку или наоборот. Усмехаюсь про себя, глядя на кусочек ночного города виднеющегося за воротами комплекса.

Как же мы любили… А любили ли? Вопрос хочется прокричать в воздух или тихо задавать самой себе…Опустошенное состояние, что ты и сам не понимаешь чего хочется больше. Прижаться к нему, чтобы разделить эту совместную боль, подарив хоть каплю утешения или бить кулаками в грудь крича, что мы растоптали все и немного больше.

Перевожу взгляд вниз, замечая как из подъезда кто-то выходит. Этаж не самый высокий, поэтому, несмотря на ночь, очертания все равно видны. Хмыкнув, вновь берусь за бокал, но нахмурившись, снова перевожу глаза на темную фигуру. Мне ведь померещилось?

Прищуриваюсь, стараясь разглядеть… да нет же, это она. Конечно, не мое дело, но то, как она оглядывается, и суетливо пытается пересечь парковку, вводит в подозрения. Однако, подтверждает их тот, кто выходит следом за ней.

Теперь уже почти наполовину перегнувшись через ограждение, я наблюдаю за тем, как водитель Артура стремительно двигается к какой-то машине, и садится в нее. А женщина уже прыгает в такси, и отъезжает с территории.

Это прямо какой-то детектив…но разве Артур что-то подозревает? Вряд ли бы это была инициатива водителя… А возвращаясь к его рассказу, не было ничего, что касалось бы настоящего. И сейчас, вот эти ночные вылазки выглядят очень странно.

Ну какое тебе дело, Ника?!

Ругаюсь сама на себя, все же делая глоток из бокала, и возвращаюсь к дивану.

Утро встречаю с хмурым настроением и все тем же вопросом, который так и крутился в голове. Артур не помнит той ночи…и червяк сомнения, а была ли эта ночь вообще, уже поселился в моей голове. Нет, я действительно видела, как она обнимала его. Проснулась первой именно она, заметив, что я стою в проеме ее спальни. Однако…

Так, еще не успела проснуться, уже думаю об этом?! Ну для чего?! Потерзать душу? Там и терзать то уже нечего.

Но, если и правда, представить на миг, что он не изменял…то это…

Стоп! У него дочь, дооочь! Он делал тест ДНК! Все сходится, может быть видео и подделали, но вряд ли они могли насильно его заставить, даже пьяного, переспать с ней. Это же бред. Значит он сам захотел…не знаю отомстить, а может страсть, а может даже забыть таким образом. Сделать хоть что-то, что бы ослабило его терзания.

Хотя, не представляю как такой поступок мог бы ослабить, скорее усилить.

Так, хватит. Наведу порядок, приготовлю обед, а дальше заслуженный отдых за просмотром какого-нибудь фильма. И перестать думать о том, чего не может быть. Буквально запрещая себе это делать, я встаю, чтобы приняться за уборку.

Через пару часов, когда я уже пыхчу с пылесосом, с энтузиазмом очищая свое сознание, слышу звонок в дверь. Не представляю, кто бы это мог быть, но в глубине души надеюсь, что это не Ризанов. Мне нужно еще немного времени прийти в себя. Звук повторяется, и отбросив все мысли и странную тревогу, я подхожу и заглядываю в глазок.

Глава 28

Изумленно замерев, медленно прокручиваю замок и открываю дверь.

– Что тебе нужно? – смотрю на девушку, не испытывая ничего, кроме того, что ее жаль.

Уже даже нет злости.

– Нам нужно поговорить! – влетает в квартиру, чем заставляет мои брови взлететь.

– Судя по всему нужно тебе, но ни мне. – скрещиваю руки на груди, прикрывая дверь.

Может все же не нужно было открывать…

– Ты прекрасно знаешь, почему я здесь! – поворачивается, прожигая взглядом: – Я то думала, ты никогда не сунешься обратно…

Она явно на взводе, нервно шагает то туда, то сюда.

– Ну это ненадолго. Твоей идиллии не помешаю. – с ехидством отвечаю, не меняя ни выражения лица, ни позы.

Она резко останавливается, качая головой.

– Ты даже представить себе не можешь, какая у нас идиллия, поняла?! – двигается ближе.

Господи, ну взрослая женщина…

Сжимает зубы так, что ощущение, они раскрошатся.

– Счастлива за вас.

Мое спокойствие действует на нее, словно красная тряпка на быка.

– Ты…серьезно думаешь, что сможешь его вернуть?! – вдруг резко спрашивает.

А я уже на тысячу процентов уверена, что она не в себе.

– Панкратова, не суди по себе, мне чужого не нужно. Ты правда считаешь, что мне до сих пор интересен твой Ризанов?! Или же ты настолько не уверена в своей идиллии? – возвращаю ее слова же, усмехаясь.

– Слушай, если надо будет я еще раз устрою…

А вот тут я уже двигаюсь на нее.

– Что устроишь?! А?! – прищуриваюсь: – Подставишь горячо любимого мужа?! Или может быть у вас с Абрамовым будет новый план?!

Она же сжав челюсти с яростным взглядом, молча стоит. Еще и с таким гордым видом, что вдвойне становится ее жаль.

– Знаешь… – спустя паузу, поджав губы продолжаю: – Я сочувствую тебе, правда. Приложить столько сил…и ради чего, а?

Женщину буквально подтряхивает и она не выдержав, взрывается.

– Он никогда не был тебе нужен!!! – орет в ответ: – Да ты шугалась от него, как сумасшедшая! Где он и где ты, Никандрова! Ты ведь была обычной размазней…

Тирада изрядно смешит. И я не скрываю этого.

– Конечно же, особенно, перед тем, как собиралась за него замуж. Прямо убегала… – качаю головой: – Ты ведь могла полюбить мужчину и быть счастлива, Кать. но выбрала иной путь.

– Я счастлива! Ясно тебе?! И я его полюбила! С тех самых пор, как ты познакомила нас!

Отрицаю движением головы каждую букву, сказанную ею.

– Нет, Панкратова. Ты полюбила его фамилию, деньги, статус, семью. Ты не любила Артура и дня. Более того, подруга, ты даже не знаешь с каким человеком живешь.

– Хочешь сказать, ты знаешь?! – со скепсисом складывает руки на груди.

– Полагаю, да. Какой его любимый цвет? Самое вкусное блюдо по его мнению? Почему его нельзя трогать, когда он занят? Любимое время суток? Его любимое место? Знаешь ли ты, хотя бы одну его тайну? А мечту? – бью вопросами в лоб: – Да ты, хотя бы раз, видела его настоящего?! – замолкаю, пожимая плечами: – Нет, Кать. Ты не видела, и теперь уже не увидишь…

Она явно сдерживается, чтобы не показать свою слабость. Но при этом все еще смотрит так, будто на пьедестале.

– Поговорили? – ухмыляюсь: – А теперь убирайся отсюда, чтобы больше я тебя не видела.

Открываю дверь, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.

– У нас дочь, Ника.

Этот отчаянный крик души совершенно не действует должным образом.

– От кого? – поворачиваюсь с улыбкой на лице.

– От Артура! – тут же реагирует.

Смотрю в глаза и киваю. Хорошо, что так.

– Просто даже если на секунду допустить, что ты врешь. Ты испортишь психику, в первую очередь, ребенку. Девочке, которая очень любит Артура, а сама навсегда останешься чудовищем для собственной дочери… Пусть хотя бы эта маленькая деталь отрезвит тебя. Если конечно и в этом ты виновна. Мне жаль тебя, не потому что тебе приходится мириться со многим, а потому, что ты превратилась в истеричную даму, что всеми путями пытается сохранить не свои, а украденные блага.

Она пыхтит, но я указываю головой в дверной проем.

– Ты еще пожалеешь о своих словах! Пожалеешь! – гневно шипит, не имея возможности опровергнуть.

– Поверь, я достаточно жалела в этой жизни, теперь этого не осталось.

Захлопываю дверь, прикрывая глаза.

На кухне пиликает телефон и раздраженно двигаюсь к нему. Но заметив номер, на пару секунд останавливаюсь…тем не менее трубку беру.

– Привет.

– Извини. – сразу начинает он: – Мой человек не угнался за ней…

Не знаю почему, но меня почему-то трогает то, что он помнит те слова.

– Ничего страшного… просто в следующий раз скажи этому человеку связать ее.

Говорю на полном серьезе, но на том проводе слышится усмешка.

– Так и передам. У тебя все в порядке?

– Да, Артур. Не стоит беспокоиться.

– Спасибо, что выслушала вчера. Не думай, звоню лишь по поводу случившейся ситуации.

Вдыхаю воздух в грудь и сама не отвечу, зачем киваю.

– Ладно, звучит правдиво.

– Хорошег…

– Могу задать вопрос? – сама еще раздумываю, а стоит ли, но фраза уже прозвучала и он в ожидании молчит: – Ты следишь за своей женой?

Нда, в голове это слышалось намного лучше.

– Считаешь, что у меня паранойя? – с горечью смеется он.

– Нет, так я не думаю. Просто… Ты ее в чем-то подозреваешь?

И для чего мне это все!

– Скажем, я уже знаю, что она не чиста. Вопрос лишь времени, когда вылью это на нее.

Говорит категорично и бескомпромиссно.

На самом деле дико странный разговор, но наверное мне хотелось бы, чтобы мои догадки подтвердились. Дальше лезть уже будет совсем наглостью, да и ни к чему это.

– Поняла. Спасибо, что ответил.

– Я бы… – замолкает на секунду: – Не хочешь прогуляться?

Вопрос, на который ответа нет и, по этой причине, я молчу.

– Забудь, я все понимаю. – тут же говорит, добавляя: – Хорошего тебе дня, Ника.

Он отключается, не дожидаясь ответа, а в моей душе что-то опять переворачивается или вращается. Сама не пойму.

Мне определенно нужно уезжать, иначе, неизбежно мы будем сталкиваться друг с другом. А это приведет к тому, что каждый из нас потихоньку вытащит из ларца свою правду… И, как бы я не реагировала на него, вероятно, раскрыв мою, он до конца и навсегда поймет, что между нами ничего не может быть.

Глава 29

Артур

Пустой офис, и я, в который раз прокручиваю все то, что творится в моей жизни.

После кулачного разговора с Абрамовым так не видел его. Да и не мудрено, понимает ведь, мои адвокаты с него шкуру сдерут за все те махинации, которые он проводил.

Однако, помимо этого, дерьма еще столько, что нет сомнений еще пару месяцев я буду приводить в порядок, если такое вообще возможно, свою жизнь.

Пожалуй, остаётся, самое сложное, потому что это женщины. Одна из них мать, вторая, хоть и нежеланная, но мать моей дочери. Которая к слову, определенно скрывает больше, чем говорит.

В ту ночь, когда я рассказал все Веронике, женщина, подумав, что я сплю в кабинете, уехала в ночи. И как выяснилось, ездила к общему другу.

Навещала.

Даже оправдание выглядит смешным. Нет сомнений, что она в чем-то замешана. Вопрос лишь во всем или только в части.

План состоит в том, чтобы уловить их связь, точнее ее предмет. Это либо прошлое, либо настоящее.

И что самое ироничное, по сути, история повторяется. Брачный контракт, где она без гроша…мать, которая фактически не уделяет времени девочке, кроме поучений. Ну, а про натуру и говорить не стоит…

Задаюсь вопросом, почему я тогда решил именно жениться. Мог бы признать девочку и помогать, содержать.

Но…это ведь ребенок, он должен расти в семье, полной. Так всегда говорил отец. Несмотря ни на какие трудности и разногласия… Собственно, что они с матерью и делали всю мою жизнь. Вопреки всему, я пошел по той же дорожке.

Теперь же, понимаю, что зря слушал и слышал это. Зря принял так буквально, потому что сам наломал дров.

Может быть если бы я был приходящим отцом, все было бы иначе. С другой стороны…терзают сомнения после разговора с Вероникой, после ее вопроса.

Смысла у ее бывшей подруги спрашивать не было, получил бы очередную ложь.

Иной раз мне кажется, что она сама верит в то, что говорит. Что жизнь в иллюзии это то, чего она поистине хочет.

Наливаю бокал виски, и совершенно нет желания ехать в помпезный ресторан, где собралась туча народа, чтобы пожать руку и поздравить с днем рождения.

Это, мать его, какое-то перерождение, Ризанов!

Рой мыслей, ворох вопросов, и лишь одно желание оказаться сейчас в другом месте.

В месте, где мне не рады.

Даже не припомню в жизни такого, ну если не считать начало наших отношений. Но тогда, я видел интерес, что она тщательно старалась скрыть.

Сейчас и скрывать нечего.

– Артур Александрович. – Макс стучится в кабинет.

– Входи.

Заходит в боевой готовности ехать.

– Может сказать, что я заболел, м? – усмехаюсь, глядя на подчиненного в замешательстве: – Или что в аварию попали?

Это уже болезнь.

Раскис, как мякиш.

Соберись, включи равнодушие и час другой мелькай перед партнерами.

Потом забери дочь и вали на все четыре.

– Боюсь, идея не очень, босс. – осторожно отвечает.

– Да… – тяну, опрокидывая горячительную жидкость в горло.

– Тут вам передали, кстати. – показывает небольшую упаковку.

Хмурюсь, не двигаясь, пока он вертит ее в руках.

– Кто?

– Курьер. Ни на один вопрос не ответил, только трясясь от страха говорил «анонимная посылка».

Все чудесатее и чудесатее.

– Давай, посмотрим.

Подходит, открывая по пути что-то вроде конверта. А внутри, лежит какая-то бумага.

Когда начинаю вчитываться, удивление растет на немыслимых скоростях.

Выписка из клиники, где наблюдалась беременная «супруга». Сам же оплачивал.

– Что там?

Фото Мии еще в утробе матери.

Разминаю шею в возможных вариантах.

И вскидываю взгляд на подчиненного.

– Завтра с самого утра, едешь в этот центр. – показываю логотип на файле: – И вынимаешь душу, но чтобы, сука, выдали все. Даже если это конфиденциально, плевать! Любые деньги, Макс, слышишь. Любые.

– Понял. – серьезно глядя в глаза реагирует.

Состояние будто готов взорваться. И мать его, я действительно готов.

Какого хрена это сейчас пришло?!

Кто отправитель?!

И что это, черт возьми, значит?!

В голове лишь одна мысль, и она мне слишком не нравится. Потому что если до такой степени нынешняя Ризанова заигралась, я порву на части эту стерву.

– И давай-ка встретимся с Абрамовым старшим. – прищуриваюсь: – Я сам назначу ему визит. Тебе лишь нужно будет покараулить и посмотреть по сторонам.

– Понял, Ирина Романовна?

Ирина Романовна… с этой женщиной разговаривать будем в последнюю очередь. Еще пока не придумал, как, но то, что разговор состоится, несомненно.

И как только я докопаюсь до всей правды…

А что толку?!! Она уже уедет…

Черт! Как бы сделать так…

– Макс, мне нужен перечень всех московских театров, шоу и прочего, у кого проекты, желательно международные. – раздумываю с секунду: – И еще, Вероникины файлы все еще у тебя?

– Да, конечно.

– И их тоже.

Хочешь ты этого или нет, но одну попытку я сделаю, Красивая.

Спустя час я уже стою на вечере в мою честь. Звучит, конечно, так себе.

Но моя дражайшая супруга в этот раз превзошла саму себя. Ресторан полностью закрыт для мероприятия. Тут все те, с кем когда-либо была деловая связь. Не хватает только одного «друга», но полагаю, ему сейчас не до моего праздника.

Дочь на руках весело щебечет о том, что было, пока меня не было. То и дело, кто-то подходит, желая стандартный набор из поздравлений.

Выматывает не на шутку.

– Папочка, а можно я пойду с теми девочками поиграю? – показывает Мия на группу ребят неподалеку.

Смотрю на нее, одновременно надеясь, что мои догадки это бред, а с другой стороны желая, чтобы это оказалось правдой.

И ненавижу себя за эти мысли!

Опускаю на пол, и она в своем пышном платье и куклой в руках убегает к детям.

Рядом Катерина тут же берет под руку, что только повышает ярость зверя внутри.

– Если, помимо внезапного сострадания к Абрамову, есть что-то еще… – наклоняюсь ближе, с иронией чеканя ей в ухо: – Рекомендую рассказать до того, как я узнаю.

Не буду угрожать, она и так знает, чем ей все это грозит. Теперь уже знает.

– О чем ты, Артур?! – нервно улыбается гостям, на меня взгляд не переводит.

– По-моему, ты и так поняла. – усмехаюсь.

Ее рука тут же разглаживает платье, что недвусмысленно говорит о страхе. Боится, и вопрос чего конкретно.

Музыка, алкоголь, тосты, а я хочу скрыться где-нибудь в одиночестве. И даже знаю, где. План мигом вырисовывается в голове. Ищу взглядом няню, показывая на время, что пора увозить ребенка. Сам же иду с ними, чтобы проводить.

А уже выходя из ресторана, заказываю машину. Ждать не приходится, что играет на руку, и я, сопровождая няню и полусонную Мию, уезжаю с ними.

А дальше, спустя без малого около часа, уложив ребенка, беру ключи от личной машины, и убегаю туда, где вероятно смогу до конца осмыслить то, что необходимо делать.

Меланхолия, в принципе, всегда была заперта где-то далеко, но сейчас, она словно выбралась наружу и не оставляет. Еду в единственное место, что дарило покой и удовлетворение.

Парковая зона, где днем и к вечеру народ во всю отдыхает и гуляет. Аттракционы, закусочные и прочее.

Однако ночью, вход не закрывают, а мало кто из адекватных людей сунется.

Недалеко от многовековых обветшавших построек расположен пруд, и в ночное время, скрытое место за кронами деревьев, дарит спокойствие.

Когда я однажды привел сюда Веронику, она разделяла со мной восторг от тишины и спокойствия. Да, не шибко оригинально, но если сесть у воды, на небольшой бетонной плите, которая возвышается над водой и смотреть в выглядывающие вдалеке высоченные здания, ощущаешь себя сильно иначе. Именно так, как никогда не думал, что сможешь. До нее. И после нее.

Спорткар конечно с низкой подвеской, но тем не менее прорываюсь насколько могу, ближе. Оставляю машину у ворот, срываю гребанную бабочку, расслабляя ворот рубашки, и выхожу, двигаясь целенаправленно к воде.

Здесь даже пахнет иначе, как будто лесополоса. Совсем не прогулочным шагом, по памяти иду к тому месту, что нагло присвоил себе. И только когда оказываюсь в метрах пятидесяти, вижу очертания хрупкой фигуры на все той же бетонной плите.

Горькая улыбка тянется на лице.

Моя девочка из прошлого, накинув капюшон на голову сидит прямо на искусственном камне. Снимаю пиджак осторожно двигаясь ближе к ней.

Грудина сходит с ума. Не хочу тревожить, и в то же время, упускать этот момент. Будто тот факт, что она здесь, подарок на этот чертов праздник.

Раздумываю, как начать разговор, но все, что лезет в голову звучит по-идиотски. Так и не найдя вариантов, молча сажусь рядом с ней, оставляя между нами уже привычное расстояние в метр.

Она тут же поворачивает голову и пронзительно смотрит своим лазурным взглядом, будто, черт возьми, в душу. Я же, расстелив пиджак на бетоне, отвечаю таким же.

Молчание, которое сейчас между нами, то молчание, которого я даже не заслуживаю. Тихое спокойное, без ненависти, только лишь с отчаянным разочарованием, ноющей болью и сожалением.