Текст книги "Вкус предательства (СИ)"

Автор книги: Селин Саади

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 17

Выхожу из подъезда оглядываясь по сторонам. Узкое платье футляр с закрытым верхом и длинными рукавами клеш кажется слишком вычурным. Я очень долго не носила подобных вещей.

Не успеваю сделать шаг к проезжей части парковки, как передо мной останавливается незнакомый автомобиль. Водитель тут же выходит, галантно открывая мне дверь.

Как только я ставлю ногу в салон до меня доносится его аромат. Наедине в машине, почти как раньше. Разница в том, что тогда не было водителя, я была влюблена и счастлива, а этот мужчина был самым близким и родным человеком.

– Пунктуальна, как и всегда. – баритоном озвучивает, пронзая взглядом.

– Кое-что все же неизменно. – усмехаюсь.

Он молчит, отворачиваясь. Повторяю движение, а в машине напряжение, граничащее с неловкостью. Да и вообще ощущения странные. То волнение, что раньше Ризанов вызывал во мне сейчас ощущается чем-то вроде нервного тика.

– Знаешь, иногда задаюсь вопросом… – спустя паузу начинает он.

Перевожу взгляд с мелькающих за стеклом фонарей. Он задумчиво смотрит, будто даже ностальгируя.

– Что бы было, если бы мы никогда не встречались?

Вопрос, поставленный таким образом, заставляет меня фальшиво улыбнуться.

– Я была бы рада, если бы можно было отмотать, Артур. – отвечаю, вновь отворачиваясь.

– Давно не слышал от тебя. – говорит он.

Хмурюсь с вопросительным выражением.

– Свое имя. – объясняет он, замечая мое замешательство.

Я молчу, потому что не хочу признаваться, что позволяю себе это мысленно.

Про себя молю водителя скорее доставить нас к месту назначения, чтобы больше не допускать совместных поездок.

Все это сложно. Сложно, потому что мне хочется узнать напрямую, спросить без масок, без игры в равнодушие. Только страх обнажиться перед ним цепко держит это желание на замке.

Ризанов – это незакрытый гештальт, висящий над моей головой, и не дающий двигаться дальше. На каком-то мистическом уровне не позволяющий до конца выдворить его из себя, начать, в конце концов, улыбаться не только ученикам на тренировках.

Когда автомобиль останавливается, я вижу небольшой ресторан. Довольно уютный, много зелени, терраса. Забираю клатч с сидения, а водитель тут как тут открывает мою дверь. Он же выходит одновременно со мной, и равняется в тот момент, когда я топчусь на месте, поправляя платье. Между нами буквально пол шага, и это отдается теми ощущениями, которые я бы хотела забыть.

– Наш стол самый дальний. – хрипит он, указывая на вход.

Киваю и делаю шаг вперед. Хостес встречает, уже осведомленная о том, кто перед ней, и я не имею в виду себя. Широко светит белоснежными зубами, что вызывает у меня усмешку.

Женщины все также реагируют на него, и это неудивительно. Сама ведь тоже тогда повелась.

Нас провожают, и официант тут же раскладывает меню. Мы в отдаленном уголке, окутанном витиеватой зеленью то ли искусственных деревьев, то ли живых. На столе горят свечи, навевая по романтически интимную обстановку. Когда я открываю меню, одна из них гаснет. Это заставляет меня печально улыбнуться.

– Что такое? – тут же подает голос моя компания.

– Ничего. – отрывая взгляд от перечня блюд, отвечаю: – Свеча погасла.

Он переводит глаза на свечку и, или я хочу в это верить или мне кажется, он понимает значение моих слов.

– На самом деле, мы ведь не ужинать сюда пришли…

Не хочу делать вид, что мы, как старые приятели под аккомпанемент столовых приборов будем разводить беседу. Которая, к слову, не является приятной для нас обоих.

– Нет, но мы можем совместить.

– Хорошо, тогда я начну… – не реагирую на фразу: – Я не хочу говорить о том, как произошло то, что произошло. Но… хочу узнать, по какой причине твой друг считает, что я мешаю?

Бью в лоб важным вопросом, чтобы, ни дай Бог, русло разговора не ушло в ту сторону, которую я не готова с ним начистоту обсуждать. Ризанов вопросительно приподнимает бровь и тут же щурит глаза.

Наконец мне удалось отвлечь его от этого чертового меню.

Невовремя нарисовывается официант с обворожительной улыбкой и вопросами о заказе. Я не успела, поэтому молчу, да и в принципе, я не голодна.

– Два стейка, один средней прожарки, второй полной. Гарниром овощи на гриле. Бокал белого сухого вина, что-то из Испании, и односолодовый виски со льдом.

Надо же…помнит.

– Не стоило. – выдаю после того, как официант уходит.

Артур смотрит прямо в глаза нечитаемым взглядом.

– Будем считать, что этот ужин…

– Станет последним в этой истории. – завершаю за него фразу.

Даже думать не хочу, что он хотел сказать.

Он слегка приподнимает уголок губ и кивает. Внутри потряхивает, хотя нет причин переживать и чувствовать тревожность. Но этот мужчина никогда не оставлял меня равнодушной.

Сначала любовь, потом боль, следом ненависть, а теперь… теперь желание поставить точку.

– Я тебя слушаю. – добавляю после паузы.

– Для меня новость, что вы общаетесь.

Его ответ вызывает смех.

– Общаемся? Ты серьезно? – хочется добавить в своем ли он уме.

– Насколько я осведомлен…последний ваш разговор был пять лет назад, не считая той встречи в ресторане. – изумленно смотрю на него.

– Подожди, то есть ты не в курсе, что он звонил мне? – замешательство не удается скрыть.

– Вероника… – он даже тон меняет: – Смысл мне сейчас врать?

Снова официант затыкает мне рот, поэтому приходится закрыть его обратно и тихо сопеть. Артур не смотрит на меня, а наблюдает за расстановкой блюд.

– Вино для дамы. – озвучивает работник ресторана.

А мне хочется шиком его прогнать.

– Оставьте.

Нервно говорю не пробуя напиток и ожидая, когда он, наконец, уйдет.

– Почему нервничаешь? – тут же подает голос мой собеседник.

Вот ведь видит…думает, что знает меня.

– Потому что не понимаю. Я думала, что это ваша…ну, что-то вроде предупреждения.

Он облокачивается локтями на стол, а в глазах я вижу вспышку, кажется разозлилась не только я.

– Ника. – как будто зов из прошлого: – Я бы озвучил это лично тебе, если бы этого хотел. – звучит решительно, с акцентами и металлическими нотами в голосе.

– Я не знаю, Артур, как бы ты поступил. – поджимаю губы, не скрывая секундную горечь.

Он прикрывает глаза, и явно сводит челюсть, а я не могу сообразить это реакция на мои слова или нечто иное.

– Оказалось, что и я не знал на что ты способна… – говорит не смягчая тона в то время как его глаза словно ищут ответ.

– В каком смысле?

– Ты ведь первая поступила так, что…

– И как же я поступила?! – прищуриваюсь с нарастающим раздражением.

– Ты сейчас издеваешься? – вздергивает бровь: – Пять лет назад на вечеринке у Абрамова… – делает глубокий вдох и скрипит зубами: – В его спальне ты трахалась не пойми с кем…за пять месяцев до нашей свадьбы…

Глава 18

Артур

Нервы на пределе.

С виду собран, как и всегда, но внутри разворачивается цунами.

Может быть боюсь, что мои запоздалые догадки о том, что этого не было, правда? А может быть уже начинаю разгонять ярость от того, что она сейчас подтвердит.

Блядь!

Пути два…только по обоим конечная точка никогда не станет тем концом, что мы должны были отыграть в той жизни.

Сейчас сидя напротив, зная, что дома ждет та семья, которую я не просил… Ощущая, что мы далеки, как Сатурн и Юпитер, единственное чего я хочу, продлить эту минуту. Как будто только тот факт, что она рядом, что она, сука, существует на моем радаре, немного ослабляет собственную удавку.

Напоминает статую с шоковым выражением лица. И это, мать его, напрягает так, как ни одна сделка в моей жизни. Чувствую себя последним идиотом, и прекрасно осознаю, что виноват перед ней не меньше, но черт возьми. Говорить ли ей, объяснять…что она увидела пять лет назад только из-за того, что был разбит… Максимализм и человеческая глупость возымели верх над разумом, потому что те чувства, которые к ней испытывал не поддаются сравнению ни с чем.

Она ведь даже не представляет, что значила для меня.

Да если бы у меня была возможность приклеить ее к себе, я бы, черт возьми, приклеил!

Она была… моим спасением из фальшивого мира, питала своей теплотой и чистой душой.

Твою мать, она была всем!

А в тот вечер, увидев видео, управляли эмоции, отказали тормоза. В один миг, все почернело. Не было мыслей, не было ничего, кроме одного и того же кадра, что прокручивался перед глазами безостановочно.

Глубоко вдыхаю, стараясь взять контроль над собой.

– Ты принимаешь наркотики?! – наконец, выдает она шипя: – Ни за какие деньги этого мира, я бы тогда не допустила даже прикосновения другого человека, Артур! – голос набирает обороты.

Еще немного, и кажется мы подожжем этот ресторан.

Смотрю ей в глаза, и путаюсь. Путаюсь так, что хочу верить. Она плохо врала, раньше. Но я не видел ее пять лет, и тот факт, что она другая тоже вносит свою лепту. Однако, бесспорно, в то время ее глаза никогда мне не врали. Никогда.

– Слушай, Ризанов, – трет виски, качая головой: – Очевидно, это плохая идея.

Она что разочарована?

– Нет. Мы завершим этот разговор. Сядь. – чеканю металлом, раздражаясь из-за собственного раздрая.

Прикрывает глаза, поднимая взгляд к потолку, тем не менее садится обратно. Возвращаю себе равнодушное выражение лица, сжимая вилку в руке до побелевших костяшек.

– О чем ты говорила… Как ты мешаешь?

Челюсть напряжена, но я старательно отгоняю мысли о том, чтобы расспросить ее о той ночи. Сейчас совсем неподходящее время.

– Это неважно после твоих слов! – все еще не успокоившись цедит даже несмотря на меня.

– Вероника.

Почти по слогам произношу ее имя, на что она все же обращает свое внимание. Моя красивая картинка из прошлого.

Непрошено лезут мысли, а такая же она все еще?

Сам прикрываю глаза… Это какое-то наваждение.

– Артур, разубеждать я тебя не собираюсь. – повторяет мои интонации, собираясь: – Каждый останется при своей правде. Ты поверил в эту чушь. Этого достаточно.

И смотрит так разочарованно, что не по себе становится.

– Мне позвонил Абрамов, пьяный. Говорил какой-то бред, якобы что-то вскроется. Судя по всему, вскрылось, спасибо. – спустя паузу объясняет медленно и спокойно.

Так и не притрагивается к еде, а ведь когда-то это был ее любимый набор. Пару глотков сухого белого, кусочек стейка и овощи. Смаковала так, словно это нечто невероятное. А я в это время наблюдал за тем наслаждением, что прорывалось сквозь ее скромность.

Это и был мой наркотик, Ника.

Наблюдать и испытывать небывалое удовольствие.

– Он больше ничего не сказал? – хмурюсь, отбрасывая эти кадры из жизни с ней.

Титанических усилий стоит контролировать и сдерживать шок, ярость, неверие, и вину. Прозрение – неприятная штука, когда ты не был готов к такому. Когда ты своими глазами видел то, чего кажется не было. Хочется что-нибудь разбить, распотрошить до мелких щепок, но я сижу перед ней, пытаясь совладать со своими демонами.

– Угрозы и оскорбления считаются? – вялая усмешка оседает на ее губах.

Выдыхаю воздух сквозь зубы. Меня, мать его, словно ведут в тот тайник, о котором я раньше не знал.

Абрамов, слишком много тебя, друг… Слишком.

На кой черт звонить ей? За каким хреном угрожать? И главный вопрос… С чего, блять, вдруг?

Одни вопросы в воздух.

– У тебя есть ответы? – несмело спрашивает в ожидании.

Смотрю на девушку, которую растоптал, перекрыв весь воздух и себе.

– Пока нет, но будут. – в этом уверен, как никогда.

Она кивает, поджимая губы.

– Тогда…эта встреча не нужна. – отвечает, забирая сумку со стола: – Поразмышляй на досуге насколько человеку, который тебе что-то тогда сказал, можно доверять?

Искренне, твою мать, смотря мне в глаза звучат ее слова, и она встает. Фраза заставляет внутри что-то свербеть. Поддаваясь порыву, встаю за ней, хватая ее за руку. Сам не догоняю, что хочу сказать. Вероника останавливается, вставая в пол-оборота. Переводит взгляд с соединения наших рук на лицо, и я замечаю накопившуюся влагу.

Удар!

– Когда ты уезжаешь?

Изнутри разрывает от прикосновения, и это даже не к коже. Просто чувство, что вот она рядом, что мы резко сократили сотни тысяч километров между нами. Она печально усмехается и глубоко вздыхая, отвечает:

– Не переживай, Артур. – собственная грудная клетка надрывается: – У тебя не будет проблем с семьей. Полтора месяца, самое большее.

И затем, не глядя, она уходит. А я остаюсь смотреть ей вслед, не понимая, что, мать его, я видел пять лет назад!

Глава 19

Зачем? Зачееем?

Мысленно ору себе, с силой тыкая по экрану телефона.

То, что я услышала…

Он поверил, что я ему изменила с кем-то.

Это резонирует с теми чувствами, которые, как мне казалось, он чувствовал.

Слова любви, страсть…а что на деле, ложь и…любвеобильная натура мужчины? Разве оно было так?!

Оказывается, сейчас еще больнее, чем тогда. Задевает больные чувства, которые уже не понимаю во что трансформировались.

Как любимый человек может настолько не доверять?! Как может поверить…

Понимаю, Кирилл в его жизни был задолго до меня, но разве при сомнениях люди не выясняют это между собой?! Конечно, есть вероятность, что своим побегом я не дала возможности… Но он мог, узнав, потребовать объяснений, просить доказать, кричать, но спрашивать с меня…

Тогда получается, что я застала их раньше или позже? Он молчал, якобы зная это или все случилось как раз в ту же ночь?

Вопросы атакуют голову, а сердце сжимается от этих по-новому старых ощущений. Если бы он продолжил напирать на разговор, я бы сломалась. И так на грани.

Надлом в душе настолько велик, что никогда я не найду средства собрать ее воедино.

Наконец, вижу подъезжающую машину и со всей силы гашу порыв отказаться от проекта. Это ведь снова будет выглядеть бегством, да только я не должна бежать. Мне нечего скрывать.

Именно я не виновата, и если он хочет винить всех вокруг, кроме себя…кто я такая, чтобы его останавливать. Зачем доказывать человеку, если он уже принял за веру то, что является выдумками больного отморозка.

Сажусь в такси, и в неспокойную голову приходит идея.

– Абрамов. – с ходу начинаю, как только слышится глухое ало: – Завтра у Большого в час дня. Пора поговорить.

Тон, не обозначающий ничего, кроме серьезности ситуации, и победная ухмылка, когда слышу ответ:

– Никандрова, ты что ли?!

– Именно. Завтра в час.

Отключаю звонок, раздумывая, как бы вывести этого подонка на чистую воду. Может быть тогда я все пойму, заодно и разберу, что он имел в виду своей пьяной чепухой. Не знаю почему, но отчего-то уверена, что он придет. И я выясню не для того, чтобы обелить себя, а для того, чтобы забыть, закрыть и стереть их всех к чертовой матери.

Спустя полчаса езды и старательных попыток перестать чувствовать ноющую резь в груди я уже дохожу до квартиры, где меня снова ждет сюрприз.

Когда же этот вечер уже закончится?!

– Что ты тут делаешь? – чеканю, звеня ключами.

– Я знаю, что ты встречалась с моим мужем.

Действительно, будто это так ожидаемо.

– Допустим.

Сильнее всего раздражает, что это именно она. Будь кто угодно на ее месте, было бы чуть больше плевать. Но, тот факт, что он просто взял и повернулся в другую сторону, к соседке… Выводит значение злости на небывалый уровень.

– Я не держу на тебя зла.

Фраза вызывает у меня смех, который я даже не стараюсь скрыть.

До слез.

– Кать, – еще не до конца успокоившись говорю: – Мне плевать, злишься ты или нет. Есть ты или нет. Спишь с ним или нет.

И отчасти, я говорю чистую правду. То, что накатывает при встрече с ним, это, полагаю, всего лишь что-то из сожаления. Сегодняшняя встреча, в общем, подтверждает этот факт.

– Я знаю, ситуация неприятная. – деловито начинает она: – Но мы любим друг друга, Ника. У нас прекрасная дочь. Я прошу тебя… – здесь отчетливо чувствуется драматичность ее жизни и переживания: – Не разрушай нашу семью.

Где-то внутри я и верю, и не верю. Но снаружи ухмыляюсь, приподнимая бровь.

– То есть крутятся мысли, что я могу это сделать? – говорю, представляя последующий ответ.

– Ваше расставание с Артуром…

– Я не об этом, Панкратова. – льдом цежу, делая шаг ближе: – Ты настолько не уверена в себе…или в нем?! – прищуриваюсь: – Ах да…боишься, что с тобой поступят также как со мной?!

Только с ней уже так и поступают, вспомнить ресторан – ужин два на два.

Триумфально снисходительная улыбка касается моих губ, пока она, пытаясь прийти в себя, молчит. Внутри буквально все клокочет, но я держусь.

Больше никто из них не увидит моей боли.

– Выдыхай, подруга. – надменно звучит собственный голос: – Я не из вашей касты.

А открывая дверь в квартиру добавляю:

– И впредь, предоставь мне возможность с тобой не пересекаться. Доброй ночи.

Не успеваю сделать шаг, как слышу громкий хриплый баритон.

– Катя!

Вот черт! Давайте может еще дочу вашу позовем, чаю с печеньками попьем?!

– Быстро поднимись к себе.

– Ты имел в виду к нам, Артур…

Стелит так, что даже противно. Голос прямо таки из фильмов про блондинок, хотя она все еще шатенка.

Что-то подташнивает.

– Иди. Макс.

Водитель и охранник в одном лице, который ошивается всегда рядом, тут же указывает в проход.

– Я надеюсь, ты меня услышала, потому что я тебя – да! – озвучивает она напоследок, и виляя хвостом удаляется.

Снова вдвоем. Дверь все еще открыта, и я наполовину в квартире. Артур не двигаясь смотрит, но ничего не говорит.

– Одна просьба…сделай, пожалуйста, так, чтобы больше я с вами не пересекалась. Спокойной ночи.

Твердо и уверенно звучат слова, несмотря на то, что я прошу.

– Я поговорю с ней.

Киваю.

Только знаю, что делает. Говорит про нее, про себя молчит… Ждет реакции, но я прикусываю кончик языка, чтобы не дать ему даже намека на таковую.

– Вероника, я не хотел, чтобы так вышло. – вдруг сипло говорит он.

Внутри будто что-то шевелится. А я не знаю, что ему сказать. Что я тоже не хотела?! Да я даже представить не могла, что окажусь в такой ситуации.

– Что тебе ответить? – развожу руками: – Если завтра выяснится причина, то появится понимание, кто хотел. Но это лишь мои доводы, ты свой выбор сделал, Артур. Не переобувайся, лишь потому что…

– Что значит завтра? – перебивает, прищуривая взгляд.

Вот черт! Дура!

Смотрю на него расширившимися зрачками, судорожно стараясь придумать ответ.

Глава 20

Артур

Теряется, только говорить явно не хочет. Шокирована, но глаза отводит и молчит.

Что же ты задумала?

– Я не обязана отчитываться перед тобой.

Раздражается, и пытается наступлением замылить глаза.

Неужели думает, что я такой идиот?!

– Судя по всему, тема касается нас. Стало быть…

– Нет никаких нас, Ризанов, и не может быть!

Такие уверенные слова и яростный взгляд.

Эта ее стена, твою мать, действует неведомо противоположно. Как и, сука, тогда. Это как красная тряпка, тотальный азарт и то самое из прошлого.

– Я и не утверждаю обратное. Однако… – подхожу ближе: – Ты что-то придумала.

Изучающим взглядом прохожусь по ее лицу. Невольно глаза останавливаются на полных губах, и я, мать его, тут же словно ощущаю их вкус.

Во мне просыпается какая-то лютая одержимость этой женщиной. И ведь думал, что перестал помнить…хотеть…любить…

Еще никогда не чувствовал себя настолько наивным.

– Ника, мы явно что-то упускаем. Но если продолжать спорить что-то изменится? Добьемся ли мы ответов?

Стараюсь говорить спокойно, хотя сам еще не отошел, и она на пределе, вижу. Небесные глаза смотрят с горечью и наливаются слезой.

– Где ты был раньше, Артур…? – шепчет с болью.

Будто на секунду треснули наши маски.

Я, черт возьми, слышу эту боль в голосе. И что самое главное, я ее чувствую. Подхожу к ней вплотную, блять, готов все отдать, чтобы не слышать это стекло.

– Прости меня. Я знаю, слова не изменят ничего, но я определенно задолжал тебе их. – говорю едва слышно, вдыхая неповторимый аромат.

До дрожи в пальцах хочется дотронуться до нее, но это невозможно. Поэтому сжимаю кулаки в карманах, чтобы не дать себе разрушить хотя бы этот момент. Момент, где мы по-настоящему говорим.

Ника растерянно хлопает глазами с секунду, но в руки себя берет.

– То есть ты предлагаешь узнавать вместе? – откашливается и скепсиса не чувствую, но доля неверия есть.

– Как минимум, я могу помочь тебе, а ты мне. – готовой фразой выдаю.

Не знаю, какую цель преследует она и ради своего ли спокойствия она хочет разобраться, но мне нужно узнать от нее о той ночи. И пусть пахнет мазохизмом, я должен услышать.

– Хм… Я хочу встретиться с Абрамовым. – выдает она спустя паузу, скрещивая руки на груди.

– Исключено. – молниеносно отвечаю, прожигая ее взглядом.

Медленно на ее лице расползается улыбка, такая слегка ехидная.

– Я буду делать то, что считаю нужным! – на одном выдохе говорит, отворачиваясь.

Твою мать, что ты творишь, девочка! Истуканом наблюдаю, как она уходит, захлопывая дверь, а раздражение вперемешку с возбуждением ударяют в мозг. Глухой рык срывается сам собой, и чертыхаясь я заставляю себя двинуться в сторону собственной квартиры, а не стучать в ее дверь.

Встретиться значит хочет, стремительно набираю сообщение Максу.

Хрена с два она будет с ним одна!

Наконец, добравшись до своего этажа вхожу в квартиру. Теперь предстоит разговор здесь.

– Долго ты любезничал с Вероникой…

Тут же, даже часы не успел расстегнуть, не говоря уже о пиджаке.

– Сейчас такая же беседа будет с тобой. – чеканю вполголоса, наполняясь все большим раздражением: – Зачем?

Один вопрос, стараясь быть тише. Малышка уже спит, да и укладывала ее наверняка няня, а не собственная мать. В таком состоянии идти к девочке не вариант, поэтому пропустим ритуал.

– Мне нужно было с ней поговорить.

Вот вроде бы спокойно отвечает, не кривит лицо, а это она делает искусно…и все равно, раздражает.

– О чем?

Снимаю рубашку, проходя, в конце концов, в спальню к гардеробной.

– О нашей семье.

– Мне всю конкретику из тебя вытаскивать?

– А тебе это так важно?!

Не сдается. Хотя глупо это даже предполагать к характеру Кати.

– Я слушаю.

Приказываю, потому что еще одно действие и самоконтроль испарится к чертям. Кнопка уже мигает красным, а когда зажжется, будет не остановить. Во мне словно килогерцы напряжения и гнева.

– Я сказала, чтобы она не трогала нашу семью.

По голосу слышу ведь правду говорит.

– Ответ.

– Она подумает, у нее какое-то важное дело. Она прямо угрожала тем, что…

Фальшивит? В смятении выхожу из гардеробной и вижу ее слезы.

– Чем угрожала? – хмурюсь, рассматривая ту, что носит мою фамилию.

– Нашим ребенком.

И ее срывает, она плачет. Натурально, не притворяясь, ревет.

А я…я в каком-то замедленном кадре чувствую, как поднимается и бурлит вся та ярость, что сдерживал все эти дни.