Текст книги "Суррогат для боссов Братвы (ЛП)"

Автор книги: Селеста Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 9

СОФИЯ

Прошла неделя после той напряженной ночи, и все удивительным образом улеглось. Я почти помирилась со всеми мужчинами из Братвы, и мы пришли к некоему соглашению. Они будут проводить со мной время, по крайней мере раз в неделю. Потому что, признаться, я умирала от скуки в этом роскошном, но изолированном особняке.

Но на этой проклятой розовой палочке все еще есть одна черточка. Я все еще не беременна.

Они также предоставили мне свободу выбора, чьего ребенка я хочу выносить. Это тяжелый выбор, который я, честно говоря, не знаю, как сделать. Я и в лучшие времена не умела принимать решения, а сейчас? Это определенно не лучшее время.

Они все такие… привлекательные. Красивые, высокие, и, несмотря на их несколько серую мораль, в каждом из них есть что-то неоспоримо привлекательное. Виктор с его суровым характером и неожиданной добротой, Иван с его интенсивностью и удивительными моментами мягкости, Максим с его властным присутствием и скрытой глубиной. И дело не только во внешности, хотя и этого достаточно, чтобы вскружить голову любой девушке. Дело в том, как они себя ведут, какую силу и уверенность излучают. Да, они опасны, но это захватывает, а не пугает.

Я думаю о том, что было бы, если бы у каждого из них родился ребенок. Чтобы увидеть, какие части их характеров проявились бы в сыне или дочери. Это странная мысль, но она присутствует, задерживаясь на задворках моего сознания.

Но сейчас я сосредоточена на том, что происходит здесь и сейчас.

Сегодня вечером у нас будет сеанс телепросмотра. Простая вещь, просто просмотр фильма, но это похоже на маленький кусочек нормальной жизни в моей хаотичной жизни. И я выбираю фильм. Отлично, еще одно решение.

Что это со всеми этими решениями, которые я должна принимать? Я же Весы, черт возьми. Решения – это бич моего существования.

В детстве, когда люди спрашивали, кем я хочу стать, когда вырасту, мои ответы были самыми разными. В один день – врачом, в другой – танцовщицей. Потом, возможно, юристом, стюардессой, моделью. Все и вся было возможно. И даже не стоит говорить о выборе любимого цвета. Фиолетовый, зеленый, желтый, синий – зачем ограничивать себя только одним?

Но, честно говоря, выбор фильма – это приятная отсрочка от более важного и пугающего решения, нависшего надо мной: выбора отца ребенка, которого я буду носить. По сравнению с этим выбор фильма – сущий пустяк.

Перебирая варианты, я понимаю, что это не просто вечер кино. Это шанс для меня высказаться, получить немного контроля над ситуацией. И хотя это всего лишь мелочь, мне приятно. Это напоминание о том, что я не только пешка в их игре, я человек со своими мыслями, своими предпочтениями, своей жизнью.

Так что сегодня я выберу фильм и буду наслаждаться им. А что касается другого решения? Что ж, это может подождать до другого дня. А пока я сосредоточусь на том, что есть сейчас, на простом удовольствии от вечера кино в компании мужчин Братвы.

Я беру с прилавка миску с попкорном, аромат масла наполняет воздух, и направляюсь туда, где сидят они. Максим, Иван и Виктор расположились на диване бок о бок и выглядят так, будто собрались для серьезного просмотра фильма.

Я занимаю место прямо между Максимом и Иваном – лучшее место в доме, если хотите знать мое мнение.

– Итак, – начинаю я, делая паузу для пущего эффекта, когда устраиваюсь в подушках. – Я наконец-то приняла решение, – все они слегка наклоняются, словно готовясь к большому объявлению. Я практически вижу, как они затаили дыхание: – насчет фильма.

Последовавший за этим коллективный вздох выглядит почти комично. Я не могу не хихикать над их реакцией.

– Да ладно! – Иван смеется, качая головой. – Ты и впрямь на секунду завладела нашим вниманием.

– Да, София, ты мастер драматической паузы, – добавляет Максим с игривой ухмылкой на лице.

Я закатываю глаза и пожимаю плечами, пытаясь скрыть тот факт, что я вполне довольна собой.

– Ну, я должна была как-то сделать это интересным.

– Справедливо, – бормочет Виктор, его внимание, кажется, приковано к экрану.

Я наклоняюсь вперед, чтобы взять пульт, и мои пальцы случайно сталкиваются с пальцами Виктора. Он не вздрагивает, но на мгновение бросает взгляд, молчаливое признание. Я нажимаю play, и фильм начинается.

Я выбрала "Дневник памяти". Классический роман, да еще какой. Когда на экране появляется название фильма, ребята дружно стонут.

– Да ладно, ты действительно выбрала романтический фильм? Да еще и такой занудный? – жалуется Иван, вскидывая руки в насмешливом отчаянии.

– А что плохого в небольшой романтике? – Поддразниваю я в ответ, втайне гадая, понравится ли им это на самом деле.

Максим фыркает.

– Ничего, если она будет сочетаться с боевиком или триллером, может быть.

Виктор только качает головой, на его губах играет полуулыбка.

– Давайте просто посмотрим этот чертов фильм.

Пока идет фильм, я украдкой поглядываю на мужчин, их выражения варьируются от забавных до слегка заинтересованных. Это сюрреалистично – смотреть "Дневник памяти" с тремя самыми страшными людьми в преступном мире. Ирония не покидает меня.

Через несколько минут Иван неловко переминается с ноги на ногу.

– Так вот что вам, женщинам, нравится, да? Парни строящие дома для своих девушек?

Я хихикаю.

– Не всем, но да, некоторые находят это романтичным.

Максим, который молча наблюдал за фильмом, вклинивается.

– Строить дома, писать письма, грести на лодках по озерам, наполненным лебедями. Это тот стандарт, которому мы не соответствуем?

Виктор, всегда спокойный, сухо добавляет:

– Как по мне, мы скорее "защищаем и выживаем". Строить дома – это немного не по нашей части.

Я смеюсь, наслаждаясь их шуточками.

– Ну, может, после всего этого вы могли бы подумать о смене профессии. Из Братвы в строители?

Иван фыркает.

– Представляешь? "Путь Братвы. От пушек к молоткам". Это было бы хитовое реалити-шоу.

Мы продолжаем смотреть, и когда фильм доходит до более эмоциональных сцен, я замечаю, что они пытаются скрыть свою реакцию. Максим сжимает челюсть на особенно грустном моменте, Иван начинает быстро постукивать ногой, и даже глаза Виктора кажутся немного более блестящими, чем обычно.

– Не знала, что вы, ребята, такие мягкотелые, – поддразниваю я, подталкивая Максима локтем.

Он бросает на меня взгляд, который наполовину раздражен, наполовину забавен.

– Мы не мягкие. Просто ценим искусство.

– Да, искусство заставлять взрослых мужчин чувствовать себя неловко, – добавляет Иван, но я успеваю заметить, как он быстро вытирает глаз.

По ходу фильма их комментарии становятся все реже, их внимание все больше приковано к экрану. К концу, когда идут титры, воцаряется тяжелая тишина.

– Ну что ж, – наконец говорит Виктор, – это было… нечто.

Иван потягивается, пытаясь изобразить бесстрастность.

– Да, что-то, как двухчасовой урок о том, чего делать не надо.

Максим качает головой.

– Мне нужно выпить.

Я не могу удержаться от желания поддразнить их еще немного.

– Да ладно, признайтесь, все было не так уж плохо.

Максим делает паузу, уголок его рта подергивается ухмылкой.

– Это было не самое худшее, что я когда-либо смотрел, – признает он, – но не ждите, что я начну цитировать это в ближайшее время.

Иван, который спокойно убирал пустую миску из-под попкорна, подхватывает.

– Да, и если я начну писать тебе любовные письма каждый день в течение года, просто пристрели меня.

Виктор, стоящий у двери, добавляет:

– Или начнем строить дом голыми руками. Это тоже запрещено.

Я смеюсь, наслаждаясь их дискомфортом.

– Что ж, хорошо знать свои границы. Но признайтесь, это вас задело. Даже если совсем чуть-чуть.

Максим закатывает глаза, но в его тоне чувствуется легкость.

– Может немного. Но если ты кому-нибудь расскажешь, я буду отрицать это.

Иван ухмыляется – редкое зрелище.

– Да, то, что происходит во время киноночи, остается в киноночи, – и, все еще ухмыляясь, добавляет: – в следующий раз мы будем смотреть что-нибудь с погонями и взрывами. Мне нужно уравновесить всю эту сентиментальность.

Я уютно устроилась между ними, тепло и общий смех делают комнату уютнее, чем когда-либо. Странно, как фильм может так сблизить людей.

Взгляд Максима внезапно становится серьезным.

– Итак, ты наконец-то приняла решение?

Я поднимаю глаза, недоумевая.

– Какое решение?

– Чьего ребенка ты хочешь выносить, – уточняет он, его тон ровный.

О. Это решение. Я делаю паузу, прежде чем ответить.

– О, об этом… Я думала… о вас всех.

Иван усмехается, на его лице написано недоверие.

– Что? Нам нужен только один ребенок. Не… трое.

Я спешу объяснить:

– Я знаю. Только один ребенок. Просто… я не хочу выбирать…

Голос Виктора тверд.

– Но ты должна выбрать.

Я смотрю на них, и на каждом лице видна разная реакция.

– Вам действительно важно, кто из вас троих является отцом?

Максим реагирует незамедлительно.

– Нет, не очень, главное, чтобы он был наш.

– Тогда ладно, отцами будете вы все трое, – заявляю я, немного более смело, чем мне кажется.

Иван, как всегда шутник, хихикает, делая глоток своего напитка.

– Ну, биология так не работает, милая.

Я закатываю глаза, не в настроении слушать нравоучения.

– Не учи меня биологии. Я ее знаю. Я пыталась сказать, что если я займусь сексом со всеми тремя вами, и вы не сможете точно сказать, кто из вас отец, то технически это будет ваш общий ребенок. Разве не так?

Наступило короткое молчание, пока я ждала их реакции, внимательно наблюдая за ними. Я могу почти поклясться, что вижу намек на румянец на их суровых лицах.

Наконец Виктор нарушает молчание.

– Итак, ты предлагаешь трахаться вчетвером?

Максим и Иван обмениваются взглядами, явно пытаясь осмыслить это новое событие. Я вижу в их глазах желание и любопытство, но также и страх ступить на неизведанную территорию.

– Ну, это один из вариантов, – отвечаю я, пытаясь разрядить обстановку.

Иван вступает в разговор, голос его слегка дрожит.

– Мы никогда не делали ничего подобного раньше. Это не входит в наши правила.

– Да, я понимаю, – отвечаю я, понимая всю серьезность того, что я только что предложила. – Но разве мы уже не нарушили столько правил? Мы уже вышли за рамки традиций.

Максим, который молча слушал, наконец заговорил.

– Это, мягко говоря, нетрадиционно. Но, – он делает паузу, размышляя, – это может быть самым справедливым решением.

Прежде чем я успеваю обдумать слова Максима, мое нутро перекручивается. Что-то не так. Слабый звук, почти как крик, прорезает воздух и резко замолкает. Он леденящий, заставляющий меня покрыться мурашками.

Затем, прежде чем я успеваю произнести хоть слово, начинается ад.

В одно мгновение спокойная атмосфера рушится, в буквальном смысле слова. Звук бьющегося стекла с силой заполняет комнату, а затем снаружи раздается безошибочное эхо выстрелов. Это хаос, внезапный и ужасающий. Этот звук настолько ужасен, настолько реален, что не похож ни на что, что я когда-либо слышала раньше.

Пули свистят в разбитых окнах, впиваясь в стены, посылая в воздух шлейфы штукатурки и обломков.

Реакция Максима мгновенна. Он прижимает меня к полу, закрывая своим телом, инстинктивно защищая от опасности. Его вес давит на меня, создавая защитный барьер между мной и летящими пулями.

– Ложитесь! – Кричит он остальным.

Иван и Виктор уже движутся, пригибаясь к укрытиям, их лица застыли, как у солдат, готовых к бою. В комнате царит шум и движение, все начинают действовать, но все, на чем я могу сосредоточиться, – это учащенное биение сердца Максима о мою спину и звук моего собственного судорожного дыхания.

По мере того, как стрельба продолжается, мне в голову приходит страшная мысль: нас атакуют. Враги Братвы нашли нас и не собираются сдерживаться. Я вдруг остро осознаю опасность и реальность мира, в котором оказалась.

Иван и Виктор открывают ответный огонь, их движения быстры и отработаны. В воздухе витает запах пороха и страха. Я дрожу, осознание того, как близко я была к смерти, посылает ударные волны по моему телу.

Сквозь хаос я вижу, как один из нападавших падает, и его тело кучей валится на землю. Остальные отступают, волоча за собой упавшего товарища, оставляя за собой кровавый след и разрушения.

Голос Максима звучит у меня над ухом, твердый и властный.

– Лежи, София. Не двигайся. – Я киваю, понимая всю серьезность ситуации. Я больше не просто невольный участник их планов, теперь я мишень в их войне.

Звуки выстрелов смешиваются с криками, визгом шин и звоном бьющегося стекла. Это симфония насилия, которую я никогда не хотела слышать.

Лежа под Максимом, я понимаю, насколько хрупким был наш маленький пузырь безопасности.

ГЛАВА 10

МАКСИМ

Хаос наконец утихает, тишина становится почти такой же оглушительной, как и стрельба. Но мы не можем оставаться здесь. Не сейчас, когда София в опасности. Все ее тело дрожит, как лист в бурю, а на лице написан шок. Это не ее мир, и она никогда раньше не видела такого дерьма.

– София. София! – Я легонько трясу ее за плечи. Она пытается говорить, но у нее не выходит ни слова, только неконтролируемая дрожь. Не теряя ни секунды, я подхватываю ее на руки, она почти ничего не весит, и бегу к черному ходу.

Нам нужно двигаться, и быстро. Я несу ее через разросшиеся сады, прижимая ее голову к своей груди. Особняк больше не безопасен, это чертова зона военных действий.

Лодка пришвартована сзади, это наш самый быстрый путь к спасению.

– Держись, – говорю я ей, хотя она слишком потрясена, чтобы ответить. Я чувствую, как ее сердце бьется о мое.

Чертовы враги, всегда таящиеся в тени и ждущие удара. Но она им не достанется. Я умру, прежде чем позволю этому случиться.

Я запускаю двигатель, и лодка рассекает воду, как пуля. София молчит, ее тело по-прежнему прижато ко мне, дыхание неровное. Попасть под перекрестный огонь дерьма Братвы – это не то, на что она подписывалась. Но теперь она со мной, и я буду защищать ее до последнего вздоха. Они хотят войны? У них она есть.

Мы мчимся прочь, лодка рассекает воду, как горячий нож масло. София рядом со мной, ее тело все еще дрожит, а молчание тяжелым грузом висит в воздухе. Она в шоке, бедная девочка.

– София, эй. Посмотри на меня. – Говорю я, мой голос твердый, но мягкий. Ей нужно прийти в себя, понять, что теперь мы в безопасности, по крайней мере, на данный момент. – Эй, ты в порядке, хорошо? Мы выбрались. Здесь ты в безопасности.

Ее голос – дрожащий шепот, когда она наконец заговаривает:

– А как же остальные? Виктор и Иван? Кто стоит за этим нападением?

Я не свожу глаз с воды впереди, но ободряюще сжимаю ее руку.

– С Виктором и Иваном все будет в порядке. Не беспокойся о них сейчас, хорошо? – Я имею в виду, что эти парни очень крепкие. Они знают, как держать себя в руках.

Но я понимаю ее беспокойство. Мы, конечно, поганая семья, но тем не менее мы семья.

– Что касается того, кто за этим стоит, я не знаю. Но клянусь, София, я узнаю. И когда я это сделаю, они пожалеют, что связались с нами.

У меня, Ивана и Виктора есть договоренность. Мы знаем свои роли в таких дерьмовых ситуациях. Моя – доставить Софию в безопасное место, а с остальным они разберутся сами. И я им доверяю. Они разберутся, кто за этим стоит, и заставят их заплатить.

Когда мы достигаем берега, тело Софии наконец-то поддается непреодолимому шоку. Она откидывается на бортик, и ее тошнит. Для любого человека это слишком много, особенно для того, кто не привык к нашему жестокому миру.

Я не виню ее. Это не ее норма. Это не то, с чем она должна была столкнуться. Я откидываю ее волосы назад, моя рука уверенно лежит на ее спине.

– Все хорошо, – говорю я ей.

– Нет, не смотри, – бормочет она между рывками.

Я коротко усмехаюсь, но не потому, что это смешно, а потому, что это чертовски человеческая реакция.

– Да ладно, я видел и похуже. – И это правда. В моей работе небольшая рвота – это ничто.

Но я понимаю. Она смущена, потрясена и, вероятно, чувствует сейчас тысячу разных вещей. Я не давлю на нее.

– С тобой все будет в порядке? – Спрашиваю я, понимая, что это глупый вопрос, даже когда слова покидают мой рот.

Она недоверчиво смотрит на меня, ее голос повышается от страха и разочарования.

– Со мной будет… На нас там напали… – Она обрывает себя, когда замечает, что несколько прохожих обернулись посмотреть, их любопытство вызвала ее вспышка.

Понимая, что привлекает нежелательное внимание, она скрещивает руки и придвигается ближе ко мне, ее голос понижается до шепота.

– Кто, черт возьми, стоит за этой стрельбой, Максим? Как они узнали, где мы находимся?

Я вздыхаю, чувствуя тяжесть ее страха и разочарования.

– Я не знаю, но уверен, что Виктор и Иван уже разобрались с этим. – Я стараюсь говорить уверенно, но на самом деле неуверенность грызет и меня.

София резко выдыхает, ее глаза фиксируются на моих.

– Ладно, ладно, но куда мы идем?

– В безопасное место, – отвечаю я, но, даже произнося это, понимаю, что этого недостаточно.

– Я думала, что тот остров безопасен! – Возражает она, ее страх переходит в гнев. – Я не соглашалась на это, Максим!

– София, – говорю я, мой голос становится мягче, и я стараюсь передать каждую унцию уверенности, на которую способен. – Я знаю. Я знаю, что ты не соглашалась на это. Но я обещаю тебе, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности. Мы поедем в место, которое я знаю, в место, где никому не придет в голову искать нас. Поверь мне, пожалуйста.

Она смотрит на меня, и на мгновение мы оба ничего не говорим. Затем, медленно, она кивает.

– Хорошо. Я доверяю тебе.

Затем, застигнув меня врасплох, она вкладывает свою руку в мою, переплетая наши пальцы. Ее рука теплая, она резко контрастирует с холодной, суровой реальностью, с которой мы только что столкнулись. Это небольшой жест, но он кажется значительным, как будто она не просто вкладывает свою руку в мою, но и часть своего доверия.

Я легонько сжимаю ее руку, молчаливо обещая, что не подведу ее.

Я похлопываю себя по карманам, с замиранием сердца осознавая, что телефона там нет. Наверное, оставил его в доме. Черт, это проблема. Без телефона я отрезан от мира, не могу даже позвонить, чтобы меня забрали.

Из всех ситуаций, когда можно остаться без телефона, эта должна быть худшей. И что еще хуже, я практически без гроша в кармане. Нет способа вытащить нас отсюда, не связавшись с кем-то из моих людей.

Я всегда полагался на свой телефон, никогда не заучивал номера. Зачем мне это, если все можно сделать одним щелчком мыши? Но сейчас, когда я стою здесь, держа Софию за руку, я проклинаю себя за то, что не послушал Виктора и Ивана. Они всегда ворчали, что я должен запомнить их номера на всякий случай.

Оказалось, они были правы. Не то чтобы я когда-нибудь сказал бы им это в лицо.

– У тебя есть с собой телефон? – Спрашиваю я, надеясь, что она подготовлена лучше, чем я.

Она проверяет карманы, на ее лице появляется разочарование.

– Нет…, – обрывает она.

– Блядь. – Слово вылетает прежде, чем я успеваю его остановить. – Тогда нам конец, потому что я не знаю ничьего номера.

Но тут она удивляет меня.

– Я запомнила все ваши номера, – говорит она, и я смотрю на нее в недоумении.

– Что? Правда?

Она кивает:

– Ну, в вашем доме нечем заняться, кроме как запоминать некоторые вещи, и я подумала, что однажды мне это может понадобиться.

Я выдохнул, не понимая, что сдерживаю дыхание. Из всех вещей, которыми София могла бы заняться, чтобы скоротать время, запоминание наших номеров может оказаться тем, что спасет нас сейчас. Я не ожидал этого, даже не думал, что именно она спасет нас в такой ситуации.

– Ты – спасительница, София, – говорю я, вкладывая в каждое слово смысл. – Давай найдем телефон. Любой телефон. Нам нужно позвонить прямо сейчас.

Мы натыкаемся на телефонную будку – пережиток современной эпохи, и это наш лучший шанс. Но, черт возьми, эти штуки работают с монетами, а у меня нет с собой ни пенни. Чертовщина какая-то. Мы не можем воспользоваться ею, а я, черт возьми, не могу просто нагрубить какому-нибудь прохожему ради телефона.

Или могу?

В этот момент я понимаю, что София ускользнула от меня. Я поворачиваюсь и вижу ее в нескольких метрах от себя, она болтает с какими-то незнакомцами с легкостью, которая меня удивляет. Я улавливаю обрывки ее разговора, смех в ее голосе:

– Вы можете в это поверить? Я действительно имею в виду, что мы оба наших телефона оставили в такси.

Она смеется, говорит, общается с ними так естественно, так непринужденно, как обычный человек. И меня поражает, как ловко она умеет ориентироваться в ситуации без силы и угроз. Она делает все по-своему, и это работает.

Я наблюдаю, как один из незнакомцев с дружелюбной улыбкой протягивает ей свой телефон, а она триумфально размахивает им. Я не могу не восхищаться ею в этот момент. Она не в своей тарелке, брошена в мир опасности и хаоса, но справляется со всем с таким изяществом и обаянием, на которое я не способен.

София набирает номер, ее голос звучит тихо, пока она стоит рядом с незнакомцем. Я придвигаюсь ближе, стараясь подслушать, не привлекая лишнего внимания.

– Привет, Иван, это София, ты выбрался, все в порядке? – Говорит она в трубку.

Она ведет себя спокойно, не выдавая себя слишком сильно перед незнакомцем. Умная девочка. Она продолжает:

– Да, мы… мы вроде как застряли здесь.

Затем она закрывает микрофон рукой и поворачивается к незнакомцу.

– Где, вы сказали, мы находимся? – Ее голос звучит непринужденно, но я вижу, как напряжены ее плечи.

– Мы в Си Брайт, Нью-Джерси, прямо на берегу, – услужливо отвечает незнакомец.

С принужденной улыбкой, которая, как я вижу, фальшивая, она благодарит его и снова поворачивается к телефону.

– Мы в Си Брайт, рядом с телефонной будкой. Вы можете нас забрать?

Пока она говорит, я наблюдаю за ней, вижу, как она напряжена. Она справляется с этим хорошо, невероятно хорошо, но я знаю, что это дается ей нелегко.

София заканчивает разговор с искренней улыбкой благодарности незнакомцу. Я уже достаточно хорошо знаю ее выражения, и это – настоящее.

Мужчина рядом с ней наконец замечает мое приближение.

– Мне жаль, что с вами такое случилось. Надеюсь, вы получите свои телефоны обратно, – говорит он с сочувственным выражением в глазах.

Женщина с ним, говорящая высоким голосом, добавляет:

– Это, должно быть, твой жених.

София смотрит на меня, в ее глазах появляется намек на панику, но она быстро его скрывает.

– Да, мой жених, – говорит она, и я подыгрываю ей.

Сейчас нет времени на долгие объяснения и болтовню. Нам нужно двигаться дальше, опережая любую потенциальную опасность.

– Нам пора идти, – говорю я твердым голосом.

Пара кивает, желая нам всего хорошего, и мы поворачиваемся, чтобы уйти. Когда мы уходим, я чувствую, как рука Софии снова погружается в мою.

– Жених, да? – Тихонько поддразниваю я, пытаясь разрядить обстановку.

Она издала небольшой, усталый смешок.

– Тогда мне казалось, что это лучшее прикрытие.

Я ободряюще сжимаю ее руку.

– Ты молодец. Скоро мы выберемся из этого.