Текст книги "Вершитель судеб (ЛП)"

Автор книги: Селена Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

дотронулся до ее клитора, надавив и помассировав вокруг него.

Она запрокинула голову назад, опустив ему на плечо, и закричала от освобождения, пока

член двигался в ней, а палец ласкал. Он удерживал ее, пока она билась в судорогах,

готовая стечь на пол, превратившись в лужицу на полу.

Он развернул ее к себе и поцеловал в обе щеки.

– Видишь? – сказал он, возбужденно поблескивая глазами. —Ты– центр всего.

Она потянулась к полке за гелем, налила щедрую порцию в ладошку,растерла двумя

руками. Цитрусовый запах, перемешанный с паром, вызвал у нее воспоминания

лимонного пирога и особенного печенья ее матери с апельсином. Она рассматривала

большую широкую грудь Дерека и шесть кубиков пресса, представляя, что он не менее

вкусный, чем ее любимый пирог.

– Знаешь, меня всегда учили вести честную игру, – она прошлась рукамсверху-внизпо

его груди, спускаясь к члену,намыливая его вкусно пахнувшей пеной.

– Почему-то я не чувствую себя также, когда сам делаю это, – пробормотал он,

наблюдая за ней горящими глазами.

Она омыла его водой, и начала целовать, прокладывая дорожку вниз по его груди,

опускаясь ниже и приближаясь к его бедрам.

Он потянул ее вверх за локти, подставляя под струи воды.

– Дерек…, – возмутилась она.

– Нет, – пробурчал он. – Я хочу быть внутри тебя, и не собираюсь с этим затягивать.

Нам нужен презерватив, причем сейчас же.

Он поставил ее на ноги и вывел из душа, она засмеялась в ответ. Они оба были настолько

мокрыми, что она боялась поскользнуться, но он отнес ее в спальню и поставил на

ногирядом с кроватью. Он рванул к ящику тумбочки и достал презерватив, надев его за

рекордно короткие сроки.

– Давай, – он поцеловал ее в губы с такой сладостью, словно она была самым любимым

его десертом.

– Внутрь, – простонала она.

Он отпустил ее осторожно на кровать, она на четвереньках заползла на одеяло, оставаясь

стоять на коленях, упираясь на локти.

Постель скрипнула от веса его тела, он обхватил одной рукой ее за талию, шире развел ее

ноги, приподнимая ее задницу, проходясь носом по ее позвоночнику и оставляя поцелуи

на всем пути.

Она выгнулась ему навстречу, чувствуя свое возбуждение. Широко расставленные ноги,

вызывали в ней еще большее возбуждение, она безумно хотела его получить внутрь. Она

почувствовала давление члена у своего входа, и он медленно продвинулся вперед, она

подумала, что от такой медлительности может сойти с ума.

– Ты такаятугая,– проворчал он, дыхание стало быстрым и жестким. – Пожалуйста,

скажи, ты уже близко?– Он начал двигаться вперед-назад, она громко ахнула.

– Еще…,жестче, – всхлипывая просила она.

Он приподнял ее задницу вверху, чтобы обеспечить себе более лучшее проникновение и

стал снова врезаться в нее. Она почувствовала жжение в одной точке, от которой

исходили лучи вибрации, достигнув максимума, судороги прошлись по ней. Она

выкрикнула его имя, его тело напряглось, он дернулся в ней последний

раз,выплескиваясперму. Немного отдышавшись, он выбросил презерватив и

распластавшись лег к ней, положив ногу на нее и обняв рукой тонкую талию.

И прежде чем они оба провалились в глубокий сон, он прошептал ей на ухо:

– Ялюблютебя, ЛондонШарп, досмертилюблю.

Глава 15

– Что он сказал?!– завизжала Джоанна на все помещение, когда они сидели в

небольшом чайноммагазинчике в Джорджтауне.

– Шшш,– тихо произнесла Лондон. – Не нужно, чтобы все люди на той стороне улицы,

знали об этом.

Джоанна извинилась, но ее улыбка былашириной с милю.

– Прости. Я так счастлива за тебя, что не могу сдержать своих чувств.

Лондон откусила шоколадный круассан и глубоко вдохнула. Запах свежей выпечки

пропитал магазин, и даже с круассаном, лежащей перед ней, она вспоминала о длинных

батонах мягкого французского хлеба —непередаваемый вкус.

– У меня пока нет мыслей, как все будет продвигаться дальше, существует еще столько

всего, что нам придется преодолеть.

Джоанна закатила глаза.

– Ты всегда смотришь на все пессимистически? Он знает о твоем прошлом, он

принимает тебя такой, какая ты есть. Он многим пожертвовал ради тебя, Лондон.

Почемуты не видишьвсего этого?

Лондон почувствовала, как у нее сжался желудок, она положила круассан обратно на

тарелку.

– Я вижу. Он лишился своей президентской кампании, половиныклиентов, лучший друг

не разговаривает с ним, и он поругался и даже дралсясо своим младшим братом. Сколько

это будет продолжаться, пока он не начнет возмущаться, что из-за меня он потерял все,

что для него ценно?

Джоанна протянула руку,схватив круассан Лондон, откусила большой кусок, потом

быстро положила его назад на тарелку.

– Видишь? Пессимистка, – ответила она, облизывая шоколад с пальцев и прожевывая.

– Я серьезно…

– И я тоже, – заявила Джо. – Он. Любит. Тебя. Я знаю, что это не вяжется с твоим

мнением о себе самой, как совершенно непривлекательной, но я просто все вижу. Он

проделал все это по собственной воле, потому что ты дорога ему. Ты не принуждала и не

заставляла его, он выбрал сам.

Лондон почувствовала, как у нее увлажнились глаза, ей пришлось отвернуться, прикусив

нижнюю губу, чтобы сдержать свои чувства.

– Я знаю, но есть еще кое-что, чего он не знает...

– Так расскажи ему, и он тоже это переживет. Это же не конец.

– А если нет?

– Любовь, – произнесла Джо, опять забирая с тарелки Лондон круассан и откусывая еще

кусочек, потом вернула его на место. – Это не стакан, наполненный до краев, который ты

выпьешь, и он опустеет. Любовь– это гораздо лучшее, дорогая. Стакан будет постоянно

наполняться, чтобы пить из него, именно это позволяет нам жить.

Лондон быстро кивнула, отгоняя свои страхи.

– Ты ответила ему?

– Нет. Я притворилась, что заснула. Я была так напугана, Джо, мне все еще страшно.

Джоанна накрыла ее руку своей и мягко похлопала.

– Я знаю, дорогая, но пора повзрослеть и перестать убегать. Ты готова для чего-то

большего, и он именно тот человек. Просто сделай это.

Страхи Лондон исчезли, как только она рассмеялась, и в очередной раз маленькое семечко

надежды увеличилось, готовое прорасти, вырасти и расцвести, превращая сердце Лондон

в сад.

Если бы только в этом саду не было бы притаившегося смертельного сорняка.

– Черт,– пробормотал Дерек, вешая трубку. Третий раз за несколько дней он пытался

связаться с Камалем и получал отпор. Его звонки перебрасывались на голосовую почту,

по рабочему телефону он упирался в кирпичную непробиваемую стену, в виде секретаря

посольства. «Нет, посол не может подойти к телефону. Да, посол получил последние три

сообщения».

Такая же участь постигла его и с братом. Маркус разговаривал с ним сквозь зубы. Парень

страдал, потому что с ним отказывалась встречаться Рене, и он был убит горем. Дерек

вынужден был признать, что он ошибался в своем брате. Маркус был влюблен в милую

девушку, и Дерек серьезно недооценилего потенциал, он не мог предположить, что

Маркус на такое вообще способен. Он верил, что все в результате образуется, но ему было

тяжело, поскольку сейчас он находился в полной изоляции.

С переездом в Вашингтон Дерек все время жил в бешенном ритме города. Он находился в

центре событий, получал новых клиентов, предсказывал и оценивал политические

возможности, нанимал персонал, посещал клубы и рестораны, где собиралась

политическая элита, помогал Камалювойти в роль нового посла. Он всегда был окружен

людьми, которые могли предоставить ему нужную информацию, или людьми, которые

хотели получить что-то от него. Теперь же, в одночасье, он остался один. Никто не

стучалсяк нему в кабинет, никто не нуждался в его совете, и никто о нем не беспокоился.

Он вздохнул и оглядел свой стол– чистый. В настоящий момент у него имелось восемь

клиентов в маленькихштатах, кандидаты, чьи кампании были местного порядка, с

участием местного персонала. Его роль заключалась быть стратегом и консультантомв

вопросах политики. Он почувствовал всю иронию, создавшегося положения —он был

слишком высокого уровня, чтобы лично принимать участие в этих небольших местных

кампаниях, но уже не настолько был важен, чтобы его наняли для чего-то большего.

На телефон пришло текстовое сообщение от Лондон с соответствующим рингтоном.

«Ты приедешь ко мне домой, познакомиться с моей матерью?»

«Да», – ответил он. Было удивительно, что Лондон дважды за эту неделю побывала у

своей матери, после десяти лет отчуждения. Но ему показалось, что это неплохо, по

крайней мере он хотел сделать все, что было в его силах, чтобы улучшить их отношения.

Пришел ответ от Лондон.

«Спасибо. Я буду в семь».

Дерек взглянул на часы, ему лучше поторопиться, если он собирался попасть к ней

вовремя. Схватив портфель и пиджак, он оглядел пустой кабинет и покачал головой.

Завтра будет другой день, и все будет по-другому, а сейчас он знал —сегодня он будет

трахаться с красивой женщиной. Он усмехнулся. Жизнь была не так уж и плоха.

Дерек кивнул Оуэну, дежурившем у двери в дом Лондон. Он подумал, что через пару

недель они могли бы отказаться от услуг службы безопасности, но еще маячилиредкие

папарацци, и пока он не хотел рисковать, он не хотел, чтобы они преследовали Лондон.

Прошедшие дни она ходила по магазинам и ресторанам, где ей приходилось не обращать

внимание на шепот у нее за спиной и косые взгляды.В конце концов, это же округ

Колумбия, скандал недели все еще красовался на первых полосах газет, а Дерек и Лондон

удосужились их внимания – на прошлой.

– Мисс Шарп еще нет дома, – сказал Оуэн.

– Хорошо. Уверен, что она вот-вот должна подъехать, и если прибудет ее мать, пропусти

ее, пожалуйста. ФаррахАмид.

– Да, мистер Эмброуз.

Дерек зашел внутрь, опустив свой портфель на пол фойе, направился на кухню, когда он

был здесь в прошлый раз, припрятал бутылку виски. Он налил в стакан на пару пальцев и

хотел присесть на диван в гостиной, но услышал какую-то возню у входной двери.

Он открыл дверь, его тут же ослепила вспышка фотокамеры, Дерек поднял руку к глазам,

чтобы защититься от слепящего света.

– Мистер Эмброуз!– выкрикнул человек.

– Вы незаконно проникли на частную собственность,– заявил Оуэн.

Дерек опустил руку и осмотрелся по сторонам. На дорожке перед двориком Лондон стоял

репортер вместе с фотографом. По дорожке к входной двери двигалась темноволосая

женщина средних лет, в которойДерек тут же узнал мать Лондон.

– Мы стоим на общественном тротуаре, мудак, – отметил репортерохраннику.

Как только зрение Дерека прояснилось, в нем вспыхнул гнев.

– Послушай, меня совершенно не волнует, что ты находишься на общественном

тротуаре, если ты не отстанешь, мне придется обратиться в полицию, обвинив тебя в

домогательстве. Тебе стоит найти кого-то другого, – он спустился с маленького крыльца

и направился к Оуэну и Фаррах.

– Пожалуйста, заходите, – с улыбкой сказал он ей.

Она быстро кивнула ему в ответ.

– Спасибо.

Он чувствовал запах пота, исходящий от репортера. У парня были грязные волосы,

клетчатая рубашка болталась навыпуск, и кажется о не менял ее несколько дней.

Фотограф сделал еще один снимок, и вспышка озарила лица всех, как призраков в ночи.

– Отведи ее внутрь, – попросил Дерек Оуэна, который стал поддерживать мать под

локоть, направляясь к дому.

– Вывпервые знакомитесь с семьей своей девушки?– спросил репортер, полностью

игнорируя заявление Дерека.

– Вам следует уйти, – ответил Дерек, скрестив руки на груди и устойчиво широко

расставив ноги.

– Фаррах! – прокричал парень ей в спину. – Вы поддерживаете связь с отцом Лондон?

Дерек услышал вздох и повернулся, чтобы взглянуть на Фаррах, на лице которой

отразился шок. Он повернулся к ней, и следующий вопрос репортера выстрелил ему в

спину.

– Он пишет письма своей дочери? Может звонит?

Мать твою. Дерек с трудом боролся с желанием ударить этого ублюдка и покончить со

всем раз и навсегда.

– Что за черт побери ты несешь?—хмурясь на парня спросил Дерек. – Ее отец умер.

– Нет, не умер. Правда, Фаррах?– закричал репортер. – Отец вашей дочери ведь не

умер? На самом деле, в прошлом месяце он был обвинен международным судомза

военные преступления уже в десятый раз, не так ли?

У Дерека скрутило живот. Он повернулся к Фаррах, которая прикрыла руками рот и

смотрела на него глазами, наполненными ужасом, постоянно при этом качая головой. Его

мысли крутились, опережая одну другую, создавая полный бардак, он решил повернуться

назад к репортеру, но увидел Лондон, стоящую в нескольких шагах на тротуаре с белым

лицом иподжатыми губами. Она смотрела на него, не мигая. Его сердце совершило

ударсначала один, второй, потом он глубоко вздохнул, опять начиная поворачиваться, и

его ослепила очередная вспышка фотокамеры, и он понял, что это правда. Все было

правдой.

– Пожалуйста, Дерек,– плакала Лондон, выбегая за ним из дома. Он был не приклонен,

решительным шагом направляясь к своей машине.

– Дерек, позволь я все тебе объясню, – она бежала, едва поспевая за ним, и радуясь, что

не надела сегодня шпильки, на ней были балетки и джинсы.

Ее сердце колотилось, кожа зуделаи у нее было такое чувство, что она разваливается на

части. Дерек стоялу машины, положив руку на водительскую дверь, она наконец догнала

его.

– Дерек!—схватившись за лацкан его пиджака, словно цеплялась за жизнь, она заглянула

в ледяные глаза. Да, теперь он смотрел на нее ледяным взглядом, и она с потрясающей

ясностью поняла, что этот мужчина был ее Дереком, который когда-то смотрел на нее с

нежностью.Перед ней стоял совершенно другой человек, и она боялась, что ее Дерек ушел

от нее навсегда. – Позволь мне все тебе рассказать, что на самом деле произошло, то, что

мне самой известно, и почему я не рассказала тебе раньше.

Он стоял неподвижно, словно превратился в камень, и в этот момент она готова была

поверить, что его сердце тоже окаменело. Его взгляд ничего не выражал —ни любви, ни

сожаления, ни тоски. Было такое чувство, что его любовь к ней прошла, именно в тот

момент, когда он, стоя во дворе, услышал ее секрет, который она так охраняла.

– Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала? —тихо спросил он.

Она быстро кивнула несколько раз.

– Мы можем сообщить, что ты ничего не знал, что это всего лишь моя вина, и я никогда

не встречалась с этим человеком.

– Это правда?– спросил он, слегка наклонив голову в бок, как бы оценивая ее ответ. —

Это правда, что ты никогда не встречалась с ним? Мне трудно уже поверить, что правда, а

что нет.

– Я практически никогда не встречалась с ним,– поправилась Лондон. —Мне было

только два года на тот момент.

– Так ты могла бы встретиться с ним потом, – покачал головой с отвращением Дерек.—

Как ты могланичего не рассказать мне? Как ты могла позволить мне пустить всю мою

жизнь коту под хвост ради тебя, и не сказать, что ты– дочь человека, которого называют

Гитлером XXI века?

Она насторожилась.

– Я занимаюсь политикой, ради Бога. В стране, которую осаждают исламские

террористы. Вся моя сознательная жизнь была посвящена утверждению демократии и

защите свободы. Я имел вход в узкий круг выдающихся лидеров западного мира, которых

мне довелось узнать.

Он опустил голову, его поза была усталой и побежденной.

– В моем мире– патриотизм и верность своей стране– это все. Никто никогда не

сомневался в моей любви и к патриотизму моей стране.

Он вздохнул, а Лондон со страхом смотрела на него.

– Я никогда не мог предположить, что настанет такой день, когда встанет вопрос о моей

любви к своей стране, – он покачал головой. – Я не мог себе даже это представить в

кошмарном сне. Ты не представляешь, каково это заниматься работой всей своей жизни,

которая летит к чертям, потому что на повестку для встал вопрос – суть всего, что я

делаю, и я попал в своей лояльности под сомнение своего народа. Целой нации.

– Дерек, – прошептала она, слезы катились у нее по щекам.

– Я дал тебе все, – его голос звучал хрипло, о чем говорила вся его надломленная поза.

– И я сделал это добровольно, с радостью. Я все сделал для тебя, потому что люблю тебя.

Но когда триста двадцать миллионов американцев завтра проснутся и прочитают

свежиегазеты, что я трахаю дочь Мухаммеда Роухани?– Лондон вздрогнула и резко

отстранилась от него, от горечии больно жалящих слов. – Ты уничтожила единственное,

что у меня оставалось– любовь моей страны и мою любовь к тебе.

Он открыл дверцу, и она зарыдала.

– Нет, пожалуйста, нет. Прости. Мне очень жаль. Я должна былатебе все рассказать. Я

должнабыла. Ясообщу всем, что ты ничего не знал. Я проведу пресс-конференцию или

дам интервью—все, что сможет тебе помочь.

Он печально посмотрел на нее, и в его взгляде она прочла жалость к себе. Как он мог? Она

была проституткой и лгуньей. Она была женщиной, разрушившей его репутацию, доверие

и любовь. Она была жалкой сейчас, и они оба знали об этом.

Он прошелся пальцами по ее щеке, затем отрицательно покачал головой, у него не было

слов.

Сел в машину, закрыл дверь, и не оборачиваясь уехал, а она продолжала стоять на

тротуаре, рыдая, оплакивая его исчезновение из своей жизни, но не из своего сердца.

Глава 16

Дерек смотрел в окно своего кабинета, шел дождь, оседая на крыши автомобилей и

создавая лужи на тротуарах. Он вздохнул и повернулся к экрану компьютера,

перечитывая еще раз письмо, хотя итак его запомнил.

Уважаемый мистер Эмброуз.

Я уведомляю вас за тридцатидневный срок, о прекращении предоставлении ваших

консалтинговых услуг, связанных с договором о Шестом Избирательном округе в

Конгрессе великого штата Флорида. Я считаю себя современным человеком, и был готов

стоять за вас, когда вы приобрели своеобразную известность, связанную с секс-услугами,

но боюсь, что ее отношения с известным международным преступником пересекли

черту, через которую я не могу переступить. Встречаться с бывшей проституткой это

одно, а встречаться с дочерью врага Соединенных Штатов, совсем другое. Я не могу с

чистой совестью продолжить с вами рабочие отношения при таких обстоятельствах.

За последнюю неделю Дерек прочел уже восемь версий одного и того же текста. Восемь

оставшихся клиентов ушли. Договора были аннулированы, все счета закрыты.

Министерство внутренней безопасности тоже посетило его, и похоже они остались

довольныего правдивыми ответами на их вопросы, но он все-таки заметил обычный

темный автомобиль, припаркованный недалеко от его офиса и дома. Он предполагал, что

его телефоны прослушивались и почта также читалась.

Также ему пришло письмо по электронной почте от его партии, в котором сообщалось,

что в течение сорока восемь часовон будет вычеркнут из списка эксклюзивных

консультантов. Они оказались настолько мелочными, что даже решили отозвать его VIP-

пропуск в Национальный Конгресс на следующий год. Теперь он стал персоной нон-грата.

Конгрессмены не отвечали на его звонки, спонсоры не подписывали чеки, хотя и обещали

его кандидатам месяц назад, и президент почтительно ликвидировал его постоянное

приглашение на ежемесячныеобеды политиков в Белом доме. Она позвонила ему лично,

сказала, что поддерживает его в частном порядке, но не может вызывать недовольство

оппозиции и лидеров Конгресса, пригласив его в Белый дом. Он заверил, что понимает ее

позицию, повесил трубку и кинул тридцати фунтовым стулом через всю комнату.

Но сколько бы его кишки не скручивались от потери бизнеса, его собственной репутации

и его влияния, они скручивались еще сильнее, когда он думал о потере Лондон. Ночью он

просыпался, мечтая зарыться в ее волосы, почувствовать ее кожу, увидеть ее глаза. Он

почти ощущал, как его член входит в ее шелковистые складки, почти чувствовал вкус ее

терпкойкиски на своем языке. У него в голове слышался ее голос, а ее лицо он видел в

зеркале. Он старался ее возненавидеть, но не мог, он мог только скучать по ней.

Каждое утро он просыпался, разбитый от бессонницы, охваченный сомнениями, с

синякамипод глазами. Он бегал, чтобы нагрузить тело и ум, проводил спарринги по

несколько часов, оставался в офисе допоздна, пытаясь найти новых клиентов, составлял

письмадавним контактам, пытался найти новые и более эффективные способы, чтобы

закрутить свой собственный сюжет. Это был единственный способ, чтобы справиться с

щемящей болью, которая вырыла яму у него в животе, и постоянно отдавалась в груди,

когда он опять видел ее, стоящую на тротуаре в Дюпон-Серкл и говорящую своими

глазами, что она лгала о единственном, что действительно имело значение, своей

лояльности к нему.

– Мы когда-нибудь поговорим об этом?– спросил Камаль,пока они скакали на

спарринге, несколько недель спустя, как он узнал о личностиее отца. Двое мужчин

постепенно налаживали свои отношения. Камаль сделал первый шаг, попросив совета у

Дерека с одним делом в посольстве. Дерек ответил взаимностью, пригласив Камаля в их

любимый спорт-бар посмотреть футбол команды США в отборочном матче чемпионата

мира. Футбол помог вернуть отношения, но спиртное помогло еще больше, и теперь у них

происходило третье «свидание», как в шутку называл его Тиг. Однако они впервые

затронули эту тему, которая тогда встала между ними.

– О чем тут можно говорить? Ты оказался прав, она меня обманула. Ты выиграл.

Камаль опустил руки в перчатках и сорвал с головы шлем.

– Черт!– рявкнул он. – Ты думаешь, что я должен получать от этого удовольствие?

Дерек пожал плечами.

– Так, вот нет. Последняя вещь, которую я хотел был для тебя, получить твое

растерзанное сердце, не говоря уже о распятии в прессе. Ты же на самом деле не думаешь,

я что когда-либо хотел, чтобы тебя называли предателем и угрозой национальной

безопасности, не так ли?

Дерек указал ему на головной убор, предлагая надеть, чтобы продолжить спарринг,

подпрыгивая и стараясь раскрыться, чтобы сделать удар.

– Это уже не столь важно, – сказал Дерек. – Что сделано, то сделано, и я готов

вернуться к жизни и забыть, что это когда-либо было.

– И ты думаешь получиться?– поинтересовался Камаль.

– Я не знаю, но чертовски уверен, что попробую.

– Мне кажется, ты совершаешь ошибку.

– Ты всегда так говоришь, – поморщился Дерек, как Камальдвинул его по левому плечу.

– Потому что так и есть. Да она обманула тебя, но это был совсем другой обман, нежели

я думал первоначально, – он дернулся вправо и увернулся от одного из знаменитых

апперкотов Дерека.

– Она обманула тебя не потому что пыталась использовать тебя. Она обманула, потому

что боялась потерять... тебя.

– Ну, в одном она была права– она потеряла меня. Но думаю, ты преувеличиваешь ее я

видно мало интересовал.

Камаль покачал головой.

– Нет, не преувеличиваю.

Дерек схватился за грудь, которая покалывала. Камаль замер, поняв, что это не от

спарринга.

– Все прошло, ничего уже не вернешь. Любит она меня или любила, я не знаю, но знаю,

что она разрушила кампанию, которую мы готовили в течение восемнадцати месяцев. Она

разрушила мою безупречную репутацию, она разрушила шанс Мелвилла пойти выше, чем

Сенат. Черт, он даже не переизберется на второй срок в Сенат теперь, – апро себя он

подумал, что она разрушила его для любой другой женщины.

Камаль остановился.

– Думаю, что Мелвилл и его тесть тоже приложили к этому руку, – он начал перебирать

ногами, пытаясь поймать Дерека врасплох, ударив его по бицепсу, оказалось по-

настоящему больно. – Разве она не заслуживает второго шанса?

– Нет, – тон Дерека поставил точку в этом вопросе. – Я хочу жить дальше, как будто

ничего не произошло. Мы можем закончить этот разговор? По крайней мере на сегодня?

Камаль глубоко вздохнул, стряхнулся, и двое мужчин продолжили спарринг, также, как

они делали каждую неделю в течение вот уже многих лет.

Камаль задал всего лишь один вопрос:

– Ты все еще любишь ее?

Дерек скрипнул зубами и ответил:

– К сожалению, я всегда буду любить ее.

Как только Дерек оставил ее стоящей в одиночестве на тротуаре, Лондон сделал то, что

делала всегда – спряталась. Она спряталась в своем доме, слишком измученная и убитая

горем, чтобы выдержать большой мир за ее дверью. Но прячась неделюза неделей, она

устала от этого. Джоанна приходила к ней каждый день, принося еду и маленькие

безделушки, наняла массажистку. Ее мать тоже пыталась вернуть ее к жизни, поэтому не

могла оставаться встороне, проводя с ней по двенадцать или четырнадцать часов. Кухня

Лондон наполнилась настоящими персидскимипродуктами —сыр Фета, оливками всех

сортов и разносторонними пряностями из ее детства.

Пока она наслаждалась прошлым из своего детства и двумя спорящими женщинами, она

оставляла их, прячась у себя в спальне в постели. Сама себе она говорила, что это не

потому, что Дерек ушел от нее навсегда. Конечно, не из-за этого.

– О Боже,– простонала Джоанна,кладя в рот рагу из баранины. – Это божественно, что

твоя мать положиласюда?

Лондон сидела за стойкойкухонного островка, покачивая головой от любви своей подруги

к ближневосточной кухни.

– Я же готовила все эти годы персидскую еду, – сказала она. – И ты ее кажется

пробовала.

– Ты можешьготовить все, что захочешь. Но оставь этотвоей маме, пожалуйста.

– Она что-то особенное, не так ли?– спросила Лондон, не в силах удержаться от улыбки,

от мысли, что женщина, которую она ненавидела—нет, не ненавидела, просто обижалась

на нее очень долго.

– Я понимаю, что ей следовало сказать тебе правду о твоем отце, но она потрясающая,

Лондон. Красивая, потрясающая, мужественная и готовит, как ангел, хотя ей следовало

бить людей палками.

Лондон молчала, опустив глаза и задумавшись над тем, что говорила Джоанна.

– Ты знаешь...я никогда не видела, чтобы она с кем-то встречалась. Может быть за

последние десять лет, но когда я росла у нее никого не было, и она никогдадаже сейчас ни

о ком не говорит. Мне кажется, мне следует спросить ее об этом, – она пожала плечами.

В конце концов, это была ее мать.

– Кстати, говоря о свидании..., – Джоанна кинула на Лондон взгляд, вытаскивая йогурт

и инжир из холодильника.

– Нет,– предупредила Лондон, тут же напрягаясь. Ей потребовалось шесть часов, чтобы

перестать плакать, два дня, чтобы что-нибудь съесть, и полная неделя, чтобы дотащиться

до душа, уже прошел целый месяц, а она все еще не могла заставить себя выйти из дома.

Она была пленницей в своей золоченой клетке, и она хотела бы здесь остаться намного

дольше, если бы ей не нужно было зарабатывать на жизнь.

Голос Джоанны стал совсем тихим, она сопереживая смотрела на Лондон.

– Я знаю, что вы причинили друг другу боль, но ты же любишь его, не так ли?

Лондон вздохнула.

– Это уже не важно.

– Да, почему? – Джо поднесла ложку йогурта к миске, наполненной хлопьями с медом и

грецкими орехами.

– Он не любит меня. Как он может любить меняпосле всего, что я сделала? Зная, чья

дочь?

– Мне кажется, ты его недооцениваешь. Такого человека, как Дерек Эмброуз, не

отпугнут запятнанные свекрови. Этот человек славится тем, что пробьет любую стену и

добьется всего, чего хочет своим гуманным отношением. Знаешь ли ты, что он пошел в

политику, потому что хотел продвинуть экологические реформы? Он жертвовал

миллионы долларов на программы обучения женщин и защиты дикой природы. В

прошлом году он провел сбор средств для крошечной организации в Гане, которая

занимается строительством школ для местных детей, выставляя вопрос не требовать от

них носить школьную форму. Это главная причина, по которой дети не ходят в школу в

странах Африки, они не могут позволить себе купить форму.

– Ты как ходячая энциклопедия фактов из жизни ДерекаЭмброуза, не находишь?—

ляпнула Лондон, испытывая настоящее чувство зависти от того, что Джоанна знала о нем

такое, а она нет.

– Ты могла бы тоже это знать, если бы последовала за ним, – ответила Джоанна

спокойно.

– Извини, – пробормотала Лондон.

Джоанна, наконец, поставила миску с едой на столешницу и полностью развернулась к

ней лицом.

– Я не знаю Дерека, как тебя, – она взяла руку Лондон в свои. – Но я вижу, когда

человек влюблен, и то, что я вижу, говорит мне, что он влюблен в тебя. Даже несмотря на

то, что он ушел от тебя, Дерек так и не разлюбил тебя, потому что ты скрывала от него

свой секрет из страха.

Лондон почувствовала боль в сердце. Она так старалась заглушить ее и спрятать

подальше, но Джоанна явно не позволит ее спрятать. Неужели она не понимает насколько

это больно?

– Он тоскует, – продолжила Джоанна. – И испытывает боль, но он справится с ней. И

ты можешь помочь ему справиться с этим, но только если вы поговорите друг с другом.

Лондон покачала головой, прикусив губу, пытаясь окончательно не расплакаться перед

подругой.

Джоанна похлопала ее по руке, прежде чем отпустить.

– Подумай об этом, ради меня, хорошо?

Сделав глубокий вдох, она кивнула.

– Хорошо. Я подумаю.

– Хорошо. Твоя мама скоро вернется? Я съела последнююбахлаву,а нам нужно бы еще.

Дерек оторвал взгляд от своего ноутбука, так только его брат вошел к нему в кабинет.

– У меня нет времени пойти на обед, но если ты захочешь заказать пиццу, я смогу

сделать перерыв, чтобы разделить ее с собой.

Маркус плюхнулся в одно из кресел напротив рабочего стола Дерека.

– Что заставляет тебя сидеть здесь допоздна?

– Компания конгрессмена ПервогоОкруга Теннесси.

– Ах, Стэндиш, – Маркус задумчиво кивнул. – Это хороший новый клиент. Как ты

вообще ее достал?

– Ты не поверишь, если я скажу.

– Попробуй.

– Во-первых, она наполовину пакистанка, – Дерек откинулся на спинку стула и слегка

крутился из стороны в сторону, пока говорил:

– Во-вторых, она транссексуал. Первый сенатор штата Теннесси транссексуал, если уж

совсем точно. Она сама связалась со мной и сказала, что всюсвою жизнь она сталкивалась

с предрассудками, поэтому она хотела бы стереть ущерб, причиненный мне и нанять меня

в качестве консультанта для ее революционной кампании.

Маркус кивнул в знак согласия.

– Звучит фантастически.

– Шесть месяцев назад она была не в состоянии оплатить мои услуги, но сейчас мне

нужен любой клиент, она получит мое ноу-хау, и мы выдвинем блестящего, преданного и

смекалистого, как ад, кандидата от штата Теннеси.

– Она в состоянии победить?

– Результатыопроса довольно-таки приличные, но не высокие пока. Мы работаем над ее

коронным номером. Думаю, мы сможет повысить ее рейтинг, что даст нам основу для

привлечения средств, – Дерек прошелся рукой по волосам. Он выглядел измученным и

расстроенным, отсутствие сна и нормальное питание негативно сказывалось на его

внешности и здоровье.

– Я рад, но выглядишь ты ужасно,– произнес Маркус.

Дерек откинулся на спинку стула.

– Я устал,– ответил он.

– Почему бы тебе не передохнуть?

– Не могу, – сказал он.

– Или не хочешь?

Дерек взглянул на своего брата.

– Что ты хочешь сказать?

Маркус наклонился к нему вперед, поставив локти на колени.

– Ты загоняешь себя работой и выглядишь растрепанным, нежели обычно, – Маркус

приподнял бровь. – Думаю, ты от чего-то пытаешься убежать.