Текст книги "Журнал ЕСЛИ №11 ЗА 2004 ГОД"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, дерьмо, – выпалил отважно Брак и тут же смутился. Эта девушка была одной из Служителей Мира. Как осмелился он…

– Ты не понял, – сказала послушница надменно. – Однако зачем бы ты ни понадобился Служителям, тебе не причинят зла, и в конечном итоге народу твоему принесут благо. Добро не есть развращенность. – Вдруг глаза Клари округлились, и из груди ее вырвался восторженный крик.

– Что…

– Ой, я готова расцеловать тебя! – Клари подбежала к Браку и, прежде чем тот успел отодвинуться, поцеловала его в щеку.

Брак ощутил, что лицо его побагровело. Секунду спустя прихлынул гнев, причин которого он понять не мог. Не задумываясь, юноша выхватил пистолет из руки Клари и наставил на нее.

– Брак… – проговорила она в замешательстве.

– Я забираю эту вещь. И ухожу отсюда. Не знаю, с какой целью я был похищен, но так поступать нельзя. У меня есть право идти туда, куда я хочу! Это основная свобода, которой мы обладаем, а игнации – нет. А теперь я оставляю тебя здесь…

«Но тогда она просто сбежит к тем, которые прилетели в скиммере, – внезапно подумал Брак. – Может быть, связать ее? Чем? И что если сюда явится другой пещерный гайлут и сожрет ее? – Брак не мог, не имел права взять на себя ответственность за смерть человека. Его охватило отчаяние – вамутак не проводят».

Клари проговорила неожиданно официальным тоном:

– Брак, ты не понял меня. Служители Мира – профессионалы. Наша миссия – борьба с насилием, а подопечные – вся Галактика. Мы внимательно наблюдаем и только потом действуем, избегая насилия. Высшее благо для нас – стабильность.

Брак задумался. Звучало это неплохо. Да и девушка явно верила в собственные слова. К тому же Браку лгали нечасто, и он привык доверять людям.

Девушка продолжала, слова ее обретали все большую убедительность:

– Стабильность – хорошая штука, Брак! Мы удерживаем общества от саморазрушения, помогаем не губить соседей, укрепляем все то, что способствует созиданию: образование, искусство, науку, сельское хозяйство.

Это тоже походило на правду. Родители всегда говорили ему о красоте спокойной и стабильной жизни свободного человека.

– Мы знакомы с разнообразными типами общества и знаем, что люди учатся на собственном опыте, а не на абстрактных идеях.

И эти слова показались юноше разумными. Основой образования на Тримоне служил практический опыт. Конечно же, Брак больше узнал о возделывании почвы, поработав со старым мистером Гарандером, чем мог бы почерпнуть из какой-нибудь текстовой программы.

– Мы здесь, чтобы помогать, а не вредить, – торжественно завершила Клари.

Темные глаза ее сияли, и Брак опустил оружие.

– Ладно, – сказал он, ощущая себя очень взрослым. – Я понимаю тебя.

Клари радостно ухмыльнулась.

– Хорошо. А теперь можно мне получить назад свой лазер?

Он повиновался с явным облегчением: отец его всегда крайне отрицательно относился к оружию. Вдали послышался шум. Клари обернулась:

– Наверное, это идут за мной. Пойдем им навстречу, Брак.

И он последовал за ней, карабкаясь по камням, ступая по неровной земле. Он был избран, чтобы следовать за ней, чтобы верить этим людям, и тем не менее вовсе не хотел, чтобы они появились так скоро после того, как он принял решение. Чужакам могло показаться, что у него просто не оставалось выхода. Ветер дул в спину, и он повернул голову, чтобы спрятать нос от гнусного запаха убитого пещерного гайлута.

Клари

Операция оказалась крупнее, много крупнее, чем подозревала Клари. А еще она была совершенно неожиданной.

Девушка еще светилась от счастья: первого же встречного она сумела обратить в свою веру.

– Хорошая работа, Клари, – похвалил Йани, когда они наконец встретились. Он оказался рослым мужчиной, очень смуглым, густобородым, с необыкновенным цветом глаз – средним между золотым и серым. Генная модификация, поняла Клари, гадая, каким образом Йани мог пройти контроль в космопорту Тримон-Сити. Впрочем, сообразила она мгновение спустя, он, конечно же, прибыл не этим путем.

– Вы переправите меня к Бену Ко? – задала она вопрос. – Мой Мастер сказал, что вы это сделаете.

– Попозже. А пока дел у нас и без того полно. – И он с улыбкой очертил в воздухе широкую дугу.

Огромная пещера уходила в самые недра невысокой горы, с воздуха ничем не выделявшейся среди прочих низеньких бесплодных холмов. Изнутри стены ее покрывал пенолит со встроенными воздухоочистительными геномодифицированными блоками. Энергокубы излучали свет. Мебель также оказалась пенолитовой – ее было, конечно, немного, однако явно не хватило еще нескольких канистр состава, чтобы придать столам и стульям законченную форму. Пенолитовые стены разделяли огромное пространство на три комнаты: общую, в которой сейчас находилась Клари, расположенную позади нее закрытую, в которой она еще не была, и детскую, где размещались десять детей.

Десять детей – похищенных, выкраденных из различных областей Тримона. Клари старалась не смущать себя этими словами. Похищенные, выкраденные. Йани заверил ее в том, что все дети будут возвращены родителям здоровыми и бодрыми, и, конечно же, Клари не сомневалась в этом. Однако…

– Почему они здесь? – выпалила она, обратившись к Йани. Тот улыбнулся:

– Разве твой Мастер не учил тебя наблюдать и самостоятельно делать выводы, следующие из сочетания фактов?

– Конечно, учил. – Этот метод лежал в основе всего обучения, и Йани хорошо знал об этом.

– Тогда действуй.

Эти два коротких слова означали приказ. И выговор… Клари буквально бросило в жар. Йани считает ее дурой. Она здесь такая же неудачница, как и в Новициате.

– Ты прекрасно справилась с этим мальчишкой с Тримона, – продолжил Йани с улыбкой. – Так что работай дальше в том же духе.

Он встал и отошел в сторону. Она получила отсрочку.

Когда через несколько часов в комнату вошли двое мужчин с огромным пластмассовым ящиком, Клари промолчала. Она усвоила полученный урок. Наблюдение – это все.

Ящик сразу пронесли в заднюю комнату. Клари тихо сидела рядом с младенцем, за которым вызвалась последить. Женщина, исполнявшая роль няньки, охотно приняла ее помощь. Неловким движением Клари взяла ребенка на руки и принялась ходить с ним кругами по комнате, тихо напевая. Младенец как будто не возражал, а может быть, его просто только что покормили. Во всяком случае, дитя уснуло. Однако Клари, продолжая «укачивать» ребенка, медленно кружила по комнате, приглядываясь ко всему.

В «детской» осталось только семеро малышей. Брак куда-то пропал.

Весь медперсонал (или те, кого Клари считала таковым) находился в задней комнате, остававшейся плотно закрытой. У двери дежурила девушка по имени Джулу. Клари уже познакомилась с ней и нашла несимпатичной. Джулу была вооружена.

Йани в пещере не было.

Куда-то исчез и скиммер вместе с пилотом.

Клари, покачивая ребенка, подошла к Джулу.

– Здравствуй еще раз. Джулу улыбнулась:

– Спит уже?

– Пока нет. Следующим будет он? Джулу пожала плечами:

– Мне этого не говорят. Но, по-моему, они идут от старших к младшим.

– Да, – рассеянным тоном согласилась Клари, переходя на другую мелодию. – Ты любишь детей?

– Нет, не очень.

– И я тоже, – заметила Клари, – а Брак говорил мне, что любит их.

Она подождала, желая проверить, заметит ли Джулу ложь.

– Они их любят, тримонцы. Да они просто боготворят своих детей. И это нам на руку.

Клари рискнула:

– Какая разница? Йани спланировал бы операцию иначе, если бы тримонцы были равнодушны к детям.

– Ты права, – согласилась Джулу. – А я не знала, что Йани посвятил тебя в подробности операции.

– Мы поговорили, – скромно сказала Клари.

Джулу глупа. И как только она сумела закончить Новициат?

– Он легко находит общий язык с новыми Служителями, – сказала Джулу, краснея, и Клари сразу увидела ее насквозь.

Дурочка, пусть и очень хорошенькая.

– А когда выйдет Брак? – спросила Клари. Брака, невольно нарвавшегося на операцию, нельзя было назвать ребенком.

– Послеоперационный период проходит в детской, – ответила Джулу, – чтобы врачи могли заняться другими сразу, как только поступят необходимые части.

– Да, – проговорила Клари, незаметно щипнув ребенка, так что он проснулся и закричал, позволив ей кивнуть Джулу и отойти прочь – качая его и напевая.

Части… Части чего? Если они проводят какую-то медицинскую операцию над Браком, над всеми детьми по очереди, результат ее должен способствовать делу мира. Но что это за операция? Скорее всего, несложная, обратимая и безболезненная. Записывающие устройства? Маяки? Бессмысленно. Они просто боготворят своих детей. И это нам на руку. Выкуп? Но Служителям не нужны деньги, да и каким образом похищение детей ради выкупа может содействовать миру?

Потом ей в голову пришла другая мысль: а все ли дети уроженцы Тримона? Нет ли среди них игнациев? Народы обеих стран – кажется, она читала это – не слишком отличались друг от друга… Или она ошибается?

Все еще баюкая младенца, уже опять засыпавшего, она вошла в детскую. Няня, приятная Служительница средних лет, излишне полная в своем обтягивающем мундире, улыбнулась Клари. Она как раз меняла испачканные пеленки. Клари обошла лишенное окон помещение, разглядывая семерых детей; некоторые из них спали, а другие ели или играли яркими цветными игрушками.

Двое из них были светловолосыми и голубоглазыми.

Один оказался, скорее, русым, с карими глазами и чуть смугловатой кожей.

Двое обладали черными волосами, в различной степени кудрявыми, светлой кожей и неопределенного цвета глазами, казавшимися зеленовато-карими с оттенком серого.

Двое были посмуглее – с каштановыми головками и светлыми глазами.

Лица младенцев казались ей одинаковыми: маленькие носики, слишком большие глаза и пухлые круглые подбородки. Если дети и принадлежали к различным расовым группам, определить этого Клари не могла. Кроме того, насколько она помнила, Тримон, превративший терпимость в религию, охотно принимал представителей любых этнических групп, если только они исповедовали любимые страной идеалы: биологическую целостность существ, вегетарианство, личную ответственность каждого человека, свободу и все прочие принципы этой достойной восхищения веры.

– Мистрис, – обратилась Клари к няне; она не могла обращаться к этой женщине по имени, хотя и знала, что ее зовут Ада. Не настолько уж сама Клари далека от колыбели Новициата. – Мистрис, а как выглядят дети игнациев?

Женщина явно удивилась. Невзирая на возраст, она являлась всего только рядовым первого класса, что свидетельствовало об отсутствии либо способностей, либо любопытства. Впрочем, среди Служителей находилось место и для таких людей.

– Игнации выше тримонцев, но в остальном их различить трудно… по-моему, так? Кажется, мне это рассказывали.

– У игнациев матриархат, – проговорила Клари, не потому, что это имело отношение к делу, а чтобы женщина продолжала говорить.

– Ну, да. У них нет равенства полов, как на Тримоне. Женщины правят, а мужчины воюют. Их семьи называются… забыла слово. Но дети принадлежат семье матери, ее братьям и сестрам, а не своему отцу. Они могут даже не знать его имени. Говорят, у них сексуальная свобода. – В последних словах не было ни одобрения, ни осуждения.

– Они отважные бойцы, – заметила Клари.

– О да. Игнации всю жизнь готовятся к войне. Их мужчин – свирепые бойцы, но они не слишком грамотны. Иначе Тримон давным-давно выиграл бы эту войну. Тримонцы обладают более совершенным оружием, но не стремятся пустить его в ход. Они мирный народ, если оставить их в покое.

– Ага, – кивнула Клари. – Ребенок уснул, можно положить его в корзинку?

– Да. Кстати, это девочка. – Няня улыбнулась. – Малышку зовут Дарина.

Клари уложила Дарину в корзинку, возвратилась в главную комнату как раз в тот самый момент, когда в ней появился Йани. Он вспотел и покрылся пылью, словно ему пришлось долго идти пешком. Снаружи уже царила полная темнота.

– Джулу! – воскликнул он. – Пусть весь медперсонал, как только закончит работу, выходит сюда. Оставьте только дежурную няню. Андерс, измени маршрут сигнала. Пусть они нас поищут. Кел… а где Кел?

– Здесь, – откликнулся тот, возникая рядом с Клари. – А где Туки?

– Погиб, – бросил Йани. – Они сбили скиммер. Кел, добудь… – Вдруг он заметил Клари. – А ты иди к детям, закрой дверь и не высовывай носа.

– Да, Мастер, – автоматически ответила девушка, выполняя приказание, хотя волна гнева едва не выплеснулась наружу. Как можно научиться делу, если ее ни к чему не допускают?

– Что случилось? – спросила встревоженная няня.

– Не знаю. Позвольте мне хоть чем-нибудь заняться.

Весь остаток вечера мрачная Клари ухаживала за детьми. Она включила им инфокуб, на экране которого появились дурацкие рисованные животные, а потом помогла уложить ребятишек в постель. Наконец она уснула сама. И если кого-нибудь из детей одолевали тяжелые сны, криков она не слышала.

Проснувшись утром, она обнаружила, что в детской появился Брак. Юноша крепко спал на одной из кроватей.

На столике возле закрытой двери детской Клари обнаружила холодную еду и горячий чай. Она принесла чай и Аде.

– Вот спасибо, – обрадовалась няня. – У меня с утра еще не было времени перекусить.

В комнате теперь оставалось только четверо детей, если считать отсутствовавшего вчера Брака. Клари села возле него, ожидая, пока тот проснется.

Прошел час.

– Что… кто…

– Это я, Клари, – отозвалась девушка, старательно улыбнувшись. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо… Нет, просто слабость. И есть очень хочется. Рядом немедленно возникла Ада:

– Ах, вы голодны, молодой человек, это хорошо. Нынешние послеоперационные средства просто великолепны! Клари, дай ему чего-нибудь поесть, пожалуйста, позаботься о нем, дорогая. И пусть пьет побольше.

Заплакал ребенок, и Ада пошла к нему.

– Что случилось? – потребовал ответа Брак.

Клари не хотела показывать юноше своего неведения.

– Вот, поешь немного.

Юноша с презрением посмотрел на предложенный ему хлеб:

– Это плоть животного?

Дать точный ответ она не могла. Полевые кухни смешивали питательные ингредиенты в нужном соотношении и вне зависимости от того, что было заложено в них в качестве сырья – животные или растительные продукты, изготавливали из полученного теста так называемый «хлеб».

– Не знаю, – честно призналась она.

– Тогда я не хочу есть.

– Но ты голоден.

– Плоть животного? Нет! А ты готова дать право животному воспользоваться твоей плотью подобным образом?

Клари было неинтересно слушать весь этот бред. Она положила перед ним пищу и подала чашку с водой. Брак осушил чашку и, дернувшись, поднял голову:

– Ну, Клари, и что же они сделали со мной?

– Не знаю. Мне ничего не сказали.

К ее удивлению, он воспринял эту весть спокойно. А вот Клари чувствовала себя ничтожеством и потому продолжала злиться.

– Эта женщина упомянула «послеоперационные средства». Мне сделали операцию? – не отступал юноша.

– Я же сказала тебе, что не знаю.

Он лежал спиной на подушке и хмурился. Дверь в детскую открылась, вошли двое мужчин, неся на руках двух спящих детей.

– Укладывайте их сюда, – сказала Ада. – Все прошло благополучно?

– Идеально, – ответил мужчина. Он казался очень усталым. – Кто следующие трое?

– Трое? – переспросила Ада. – Я думала, вы берете только по двое.

– Нет времени, – ответил утомленный мужчина. – Одного придется оставить так. Йани говорит, у нас есть всего несколько часов. Снимаемся…

– Часов? – переспросила Ада. – Но это невозможно! Для восстановления…

– Их необходимо вернуть назад, Ада, – ответил мужчина. – Не спорь со мной и не возражай Йани, если тебе дорога твоя голова. С детьми ничего не случится… Однако оружие и средства обнаружения у тримонцев оказались лучше, чем мы предполагали.

– Но мне нужно отыскать Бена Ко, – пыталась напомнить о себе Клари, но никто не слушал ее.

Ада мрачно сказала:

– Мы будем готовы.

И Клари вдруг увидела ту Аду, которой не замечала прежде: преданную Служительницу Мира, прятавшуюся в пышном теле няни. Брак спросил:

– И какое же дерьмо тут творится?

– Христе Боже, – проговорил мужчина, взяв сразу двух детей. – Надеюсь, ему еще ничего не сказали?

– Йани хочет это сделать, – заметил другой. – В конце концов, парень – особый случай. И наш залог. – Оба они вышли, унося троих детей.

Клари не могла усидеть на месте. Отмахнувшись от назойливых вопросов Брака, она подошла к ребенку, который оставался в детской. Девочка трех лет играла пластмассовым кубиком, в который можно было вставить разные пластиковые детали через прорезанные в гранях отверстия. Клари поглядела на сосредоточенную малышку, старавшуюся пропихнуть куб в треугольное отверстие. Так чего же лишилось это дитя?

«Парень – особый случай», – сказал Служитель о Браке. А разве не особый случай она сама? Ведь Мастер прямо так и сказал. Возможно, Йани просветит и ее, и Брака. Или это сделает кто-либо другой?

Большая комната, в которую Клари осторожно выбралась впервые за шестнадцать часов, оказалась совершенно безлюдной. Она в потрясении замерла на пороге.

Кровь пятнала пол. Вокруг валялись какие-то предметы, торчавшие из полотняных мешков или разбитые. Оба больших ящика, которые на глазах Клари двое мужчин внесли в комнату, стояли с открытыми крышками. Клари заглянула внутрь.

В первом остались только кровавые пятна. Во втором оказался мертвый пещерный гайлут. Она нагнулась и потрогала зверя; тело казалось холодным, хотя охладитель был явно выключен. Неужели этих животных принесли, чтобы бросить в полевую кухню в качестве источников белка для хлеба и супа?

Нет. Внутри охладителя змеились разные трубки; зонды и инъекторы были подсоединены к телу гайлута, хотя ни один из них не работал. Животный белок для полевой кухни всего лишь сохраняли холодным, не более. Или она ошибается? Клари еще не проходила курсов выживания в полевых условиях; их читали на третьем году обучения.

Дверь в заднюю комнату открылась, из нее вышла женщина в окровавленном хирургическом костюме, который она немедленно сняла.

– Все трое чувствуют себя хорошо, – удовлетворенным, но утомленным голосом обратилась она к Клари. – Во мне они более не нуждаются. Разбуди меня перед тем, как надо будет уходить. – Она расстелила одеяло, улеглась и немедленно уснула – мертвецким сном человека, проведшего на ногах не один день.

Клари заметила в углу свою матерчатую сумку. Кто-то уже упаковал и застегнул ее.

Йани вышел из операционной, негромко переговариваясь на ходу с двумя Служителями. Клари не сумела разобрать слов. Когда он договорил, все трое направились к детской, и Йани поманил за собой Клари.

– Ада, мы уходим, – обратился он к няне. – Остальные трое детей будут здесь через несколько минут. Так уж получилось. Ты вылетаешь последним рейсом скиммера, у нас остался только один аппарат, и он не может взять сразу всех. У тебя есть около часа – сделай для детей все необходимое. Пройдет пять или шесть часов, прежде чем тримонцы доберутся до них. И я не хочу, чтобы хотя бы один из малышей почувствовал жажду или споткнулся и поцарапался. Кел даст тебе мягкие ремни, чтобы пристегнуть их к койкам.

Ада кивнула, Клари даже не предполагала, что на лице ее может появиться столь жесткое выражение.

– Клари, – сказал Йани девушке, – веди меня к Браку.

Йани взял табурет Ады, единственное сиденье в скудно обставленной комнате, и сел возле Брака. Клари осталась стоять. Брак с ненавистью посмотрел на Йани:

– Что вы сделали со мной!

– Превратили тебя в залог мира между твоей страной и Игнацией.

– Не понимаю!

– Естественно. – Йани на мгновение закрыл глаза, и Клари вдруг испугалась, что он, как и врач, немедленно заснет. Однако Йани собрался и поглядел на Брака с неким подобием доброты.

– Брак, кто выиграет эту войну?

– Пока это никому не известно.

– Ты ошибаешься. Это известно нам. Победит твой народ, тримонцы, и победит достаточно скоро. Вы обладаете преимуществом в технике. А также лучшими землями, большими урожаями, правами на горные разработки, а еще грамотностью.

– Они первыми напали на нас, – вспыхнул Брак, и Клари поняла, что в глубине души юноше неудобно оттого, что его страна обладает неоспоримыми преимуществами.

– Конечно, на вас напали, – сказал Йани, проведя ладонью по грязным волосам. – У игнациев много молодежи, ими управляют старики, что почти всегда влечет за собой войну, гражданскую или внешнюю… или революцию. Демография определяет судьбу страны.

Брак уставился на собеседника, открыв рот.

– А ты думал, что главное – идеология, верно? Свобода против угнетения. Образование против невежества. Равенство против разделенного на классы общества, управляемого женщинами из высших его групп. Это не так. Это справедливая война.

Клари не сумела сдержаться:

– Но… но что мы сделали, чтобы остановить ее? Что мы сделали с этими детьми и почему?

– Мы не смогли остановить войну. Мы лишь предотвращаем ее жестокие последствия, бурю насилия после войны. Больше не будет единого Тримона против покоренной Игнации. Будет страшное разделение в самом Тримоне.

– Почему? – удивилась Клари.

– Знай, мы только что нарушили глубочайшие верования тримонцев в отношении их собственных детей. Десятеро – девять таких маленьких и трогательных плюс присутствующий здесь Брак – необратимо утратили свою биологическую целостность. Их сердца были удалены, уничтожены и заменены сердцами пещерных гайлутов.

Клари глядела на Йани. Она не верила своим ушам. Брак завыл и вцепился пальцами в собственную грудь.

– Вы… мы… пытали детей? – спросила Клари.

– Нет, – усталым голосом ответил Йани, – их не пытали, им не причинили вреда. Ксенотрансплантаты были специальным образом обработаны, чтобы предотвратить отторжение. Сердца гайлутов прослужат этим детям весь отпущенный им срок жизни… Ада, ты нам нужна. Дай мальчику успокоительное.

– Но… Зачем все это сделано? – ужаснулась Клари.

– Затем, что мы – Служители Мира, – произнес Йани.

Клари не отводила от него глаз. Окровавленный пещерный гайлут в охладительном баке, пятна крови на полу… младенец, наделенный сердцем вонючего и мерзкого пожирателя падали…

Она закричала, прежде чем успела сообразить, что слова ее прозвучат совершенно по-детски:

– Зачем вы задержали меня здесь? Почему не отослали к Бену Ко, как обещал мне Мастер?

Йани промолчал, однако ответ она прочитала на его лице: он и был Бен Ко. Тот самый, за которым она должна была наблюдать по указанию Мастера, у которого должна была учиться. Она отвернулась – и вовремя, – чтобы ее вырвало на пол, а не на Брака.

Брак

Это было немыслимо. Даже после того как няня дала ему какое-то средство и Брак ощутил, как отступили ужас, паника и гнев, понимание бессмысленности происходящего не желало покидать его. Он ощущал, что искусственный покой рожден лекарством, а бессмысленность как раз оставалась реальной.

Итак, его целостность нарушена. Он, Брак, сделался чудовищем, он наделен сердцем вонючего и опасного зверя…

Это следовало осознать.

Йани видел, что творится с юношей. Он приказал Клари:

– Садись.

Она подчинилась, делая это, как казалось Браку, в каком-то оцепенении. Неужели и ей дали успокоительное, пока он кричал? Но разве она не одна из них?

Йани спросил:

– Брак, что случится, что неизбежно произойдет, когда твой народ выиграет эту войну?

Он не ответил, он не мог ответить. Однако он сумел сесть на кушетке. Почему-то показалось важным, чтобы в этот момент он сидел, а не лежал на спине, как младенец.

– Я расскажу тебе, что будет потом, Брак. Вы попытаетесь превратить Игнацию в Тримон. Вы распустите войска этой страны, уничтожите строгую авторитарность правления, приравняете мужчин в правах к женщинам, попытаетесь научить всех читать, возделывать землю и обратите всех в вегетарианство.

– Ну и что? – спросил Брак.

– Вы считаете, что замените ложные ценности истинными. А на самом деле замените тиранию власти тиранией собственной правоты. И этим самым вызовете революцию – куда более жестокую и кровавую, чем закончившаяся вашей победой война. Значительно более кровавую. Погибнут тысячи человек. Дело в том, что игнациям не нужны ваши ценности: свобода личности, терпимость, демократия.

Брак взорвался:

– Но они же наилучшие! Йани устало улыбнулся:

– Возможно. Но свобода, терпимость, демократия оставляют многих людей разобщенными, не имеющими надежного места в установившейся властной структуре семьи и касты.

– Тогда надо создать для себя собственное место, – упрямо возразил Брак.

– Некоторые не способны на это. Другие не захотят этого делать. Многие все равно будут чувствовать себя лишенными корней в столь переменчивом мире. Вы очень жестоки к этим людям, среди которых есть старые и больные, бездарные и трусливые. Вы оторвете их от всего, на что они способны рассчитывать…

– Но…

– Ты предполагаешь, – невозмутимо продолжил Йани, – что все должны думать так, как твой народ. Тебе кажется, что если игнации увидят ошибочность собственных путей, то начнут думать так, как ты. Подобный взгляд на вещи несправедлив, аморален и опасен.

Гнев затопил Брака, прорвавшись сквозь наведенный лекарством покой:

– Аморален? Но ведь это игнации напали на нас!

– Да, я знаю, – проговорил Йани, – но, с точки зрения Служителей Мира, это неважно. Главное – свести к минимуму последующий разгул насилия.

– Путем насилия надо мной? Вскрывая тела детей и вставляя им звериные сердца?

Йани пожал плечами:

– Твой народ наделяет зверей духовным равенством с человеком, вы помещаете душу в мыслящем мозгу, а не в сердечной мышце. Поэтому для тебя лично то, что с тобой сделали, не существенно.

Брак, открыв рот, глядел на него. Клари взорвалась:

– Но ведь это всего лишь старый дерьмовый лозунг: цель оправдывает средства!

Йани улыбнулся:

– Отлично, Клари. Иногда так и бывает.

– Нет, – проговорила она. – Нет!

– Даже для того, чтобы предотвратить или ограничить геноцид? Брак, ты знаешь, что произойдет в Тримоне в результате наших манипуляций. Твой народ узнает об этом через несколько часов. Они прилетят сюда за вами. А потом из-за вас начнутся волнения в обществе: по поводу учиненного нами злодеяния, по поводу сотворенных нами чудовищ, то есть детей, превратившихся в монстров, но тем не менее остающихся детьми. Образуются партии. Ваши верования будут поставлены под сомнение. Единство и неделимость вашего пуританского общества рухнут астероидами в самую его середину, вздымая облако грязи и пыли. Правоверные никогда не сумеют достичь прежней чистоты и святости. Одна из этих маленьких девочек, наделенных сердцами гайлутов, дочь заместителя вашего правителя.

Брак спустил ноги с лежанки. Ощутив на мгновение головокружение, он все же сел, как подобает взрослому.

– Тримон, – продолжал Йани, – никогда более не будет таким самоуверенным и надменным в попытке перестроить Игнацию. Поэтому революция в этой стране не будет настолько жестокой, и Тримон не отреагирует на нее геноцидом, который всегда стоит рядом с фанатичной уверенностью в собственной правоте.

Брак с жаром воскликнул:

– Мой народ никогда не…

– Ты так думаешь? Или ты хочешь сказать мне, что у такого парня, как ты, никогда не рождалось сомнений по поводу этой войны?

Задуманный вамув горы, потрясенные лица друзей, потупленный взор матери… и все это менее недели назад. Брак молчал. Йани не намеревался проявлять снисхождение:

– Ну, что скажешь на это, мой юный друг?

– Скажу, что Служители Мира столь же опасны, как и насилие, которое они пытаются предотвратить.

– А ведь ты прав. – Неожиданно Йани сделался на десятилетие старше. – Полагаешь, мы не думаем об этом?

– Не знаю, – ответил Брак. Он крючился на краю койки. Ему казалось, что он более не может быть уверен ни в чем.

– Я знаю! – выкрикнула Клари. – Йани, Бен Ко, какое бы имя ты ни носил, я ухожу из корпуса Служителей Мира! Прямо сейчас. Сию же минуту. Вы несете зло!

– Ты уверена в этом? Мы никого не убиваем.

Клари разразилась слезами. Йани не пытался утешить ее. Брак посмотрел на девушку с нежностью, он обнял эту жительницу иной планеты, так увлеченно повествовавшую ему о делах Служителей Мира над трупом пещерного гайлута.

Брак с гневом поглядел на Йани:

– Она расскажет всей Галактике о том, что вы собой представляете.

– Надеюсь на это, – сказал Йани. – И это тоже является частью процесса.

– Какого еще процесса? – Брак сплюнул. Прикосновение к Клари придало ему отваги.

– Процесса, который должен помешать идеологиям обретать излишнюю жесткость, становиться непогрешимыми. Перемешать идеи. Установить, как говорят некоторые, равновесие.

– Или всеобщее развращение! – выкрикнул Брак, и дрожащая девушка притихла в его руках.

– Развращение является менее грубым методом вмешательства, чем прямое насилие. – Йани потянулся. – Ну, мне пора. Клари?

– Только не с вами! Никогда!

– Тебе самой выбирать, послушница. Хотя мне жаль. Брак, твои соотечественники заберут тебя и детей чуть позже, сегодня же днем. Мы дадим им точные координаты, как только окажемся далеко отсюда. А до тех пор вам с Клари придется приглядывать за малышами. Потом, как ты знаешь, твои родители примут тебя так, как если бы никакого ксенотрансплантата не было. Им придется. Этого требуют принятые у вас нормы терпимости. И на этом ваши нормы отомрут, претерпев изрядные изменения.

Брак не ответил. Он поглядел в спину Йани со смешанным чувством.

– Ненавижу их! – воскликнула Клари, отодвигаясь от юноши. – Злые, аморальные… и я никогда не знала, насколько развращенные! Я не знала этого! Не знала!

– Да, – согласился Брак, а потом что-то, возникшее из глубин дурмана, мысли и чувства, заставило его возразить. – Нет, Клари…

Но она опять зарыдала, не слушая его.

Борясь с головокружением, Брак сидел на краю кровати. Что с ней делать? Конечно, сперва привести к его матери. И если Клари захочет остаться на Тримоне… впрочем, она же инопланетянка! И тем не менее, поглядев на нее, он вдруг понял: невзирая на то, что девушка эта ела плоть животных, она вполне способна найти себе занятие в Тримоне – на ферме или в городе. Причина, наверное, крылась в этой ее прямолинейности, цельности, уверенности в установленных истинах. В Тримоне Клари могла даже почувствовать себя счастливой, ощутить себя в этой стране, как дома.

Но сам он теперь будет еще меньше вписываться в общество.

Брак смотрел в сторону удалявшегося Йани. Служители Мира были теперь перед Браком в долгу. Они замарали его, они использовали его, превратили из личности в залог. О да, они в долгу перед ним.

И он принялся думать о том, берут ли в Служители послушников из такого отсталого мирка, как Тримон, и в каком возрасте можно поступить в этот корпус.

Перевел с английского Юрий СОКОЛОВ