Текст книги "Фата-Моргана 2"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

М. Лейнстер
Проксима Центавра

«Адастра» уже сверкала, ведь от приближающегося Солнца ее отделяло небольшое расстояние. Наблюдающие за внешней поверхностью огромного корабля видеоэкраны передавали на внутренние мониторы слабый свет. Они показывали мощное округлое тело металлического шара, покрытое лесом кранов, слишком массивных, чтобы их могла передвигать сила меньшая, чем та, которой располагал сам корабль. Они показывали весь шар диаметром в тысячу пятьсот метров, как слабо светящийся объект, неподвижно висящий в пространстве.

Впрочем, последнее впечатление было ошибочно. Колоссальный, на первый, взгляд, слишком огромный, чтобы хотя бы вздрогнуть под действием любой представимой силы, корабль именно сейчас подвергался ее воздействию. В двенадцати точках его слабо поблескивающей обшивки находились отверстия, из которых вырывалось прозрачное пурпурное пламя. Оно давало мало света – меньше, чем звезда, к которой направлялся корабль – но это были дюзы ракет, поднявших "Адастру" с поверхности Земли и семь лет толкавших ее сквозь межзвездное пространство к Проксиме Центавра – ближайшей к Солнцу звездной системе.

Однако сейчас двигатели не разгоняли корабль: огромный шар тормозил. Он терял скорость – ровно 9,9 м в секунду – чтобы внутри корпуса создать эффект земной гравитации. Торможение продолжалось уже несколько месяцев. Корабль, который должен был первым преодолеть пространство между двумя солнечными системами, тормозил от максимальной скорости,' близкой к скорости света, чтобы достичь такой, какая необходима для маневров в шестидесяти миллионах километров от поверхности звезды.

Далеко впереди Проксима Центавра призывно поблескивала. Видеоэкраны, показывавшие слабый отблеск звезды на панцире корабля, переносили ее изображение внутрь, и на экране главной рубки она виднелась с большим увеличением. Изображение, это задумчиво разглядывал старый седобородый мужчина в мундире. Медленно, как будто повторял это уже много раз, он сказал:

– Довольно своеобразное кольцо: двойное, как кольцо Сатурна. У Сатурна девять лун. Интересно, сколько планет будет у этого солнца?

Девушка нетерпелива откликнулась:

– Мы скоро узнаем это, не так ли? Ведь мы почти на месте, и уже знаем время обращения одной из них! Джек сказал… Отец медленно повернулся в ее сторону.

– Джек?

– Гэри,– поправилась девушка.– Джек Гэри.

– Моя дорогая,– мягко сказал старец,– он производит впечатление порядочного человека и имеет большие способности, но он – бунт. Помни об этом!

Девушка закусила губу.

Старик продолжал, медленно и беззлобно:

– Это весьма прискорбно, что внутри экипажа экспедиции произошел раскол – внутри экспедиции, которая должна быть научной, проводимой в духе крестового похода. Ты даже плохо помнишь, как это началось, но мы, офицеры, слишком хорошо знаем, сколько усилий приложили бунты, чтобы погубить главную цель нашей экспедиции. Этот Гэри – из бунтов. Действительно, он по-своему сообразителен, и я даже позволил бы ему жить в офицерской кабине, но Ольстер проверил его и обнаружил нежелательные факты, сделавшие это невозможным.

– Я не верю Ольстеру! – с нажимом сказала девушка.Кроме того, именно Джек поймал те сигналы. Он над ними работает, офицер он или бунт! В конце концов, он человек. Близится время, когда сигналы могут прийти снова, и тут тебе придется положиться на него.

Старик нахмурился. Осторожно ступая, он подошел к креслу и сел с обычной, и пожалуй, патетической осторожностью. "Адастра" не требовала постоянного пребывания за пультом управления, как межпланетные корабли. Здесь, в межзвездной пустоте, не было необходимости следить за движением других кораблей, опасаться метеоритов или тех загадочных и до сих пор не изученных силовых полей, которые поначалу делали межпланетные путешествия такими рискованными.

В любом случае корабль был настолько велик, что мелкие метеориты не могли ему повредить, а при скорости, с которой он сейчас двигался, большие скальные обломки были бы обнаружены индукционными лучами достаточно рано, чтобы их локализовать и при необходимости сменить курс.

Боковая дверь в рубку внезапно открылась, и вошел мужчина. С быстротой профессионала он пробежал взглядом по рядам указателей; на мгновенье взглянув на щелкнувший переключатель, мужчина повернулся и старательно отсалютовал старику.

– А, Ольстер,– сказал тот.– Тебя тоже интересуют эти сигналы, а?

– Да, господин капитан. Конечно. И как ваш заместитель я предпочитаю держать вопрос на контроле. Гэри – это бунт, и я не хотел бы, чтобы он овладел информацией, которую мог бы скрыть от офицеров.

– Ерунда! – раздраженно бросила девушка.

– Возможно,– согласился с ней Ольстер.– Надеюсь, что это так. Даже уверен в этом, но не желаю пренебрегать осторожностью.

Застрекотал звонок. Ольстер нажал клавишу, и один из мониторов засветился. С экрана смотрело смуглое и мрачноватое лицо молодого мужчины.

– Минуточку, Гэри,– резко сказал Ольстер. Он нажал другую кнопку, и экран на мгновение потемнел, чтобы тут же осветиться вновь. На сей раз он показывал длинный коридор, по которому приближалась одинокая фигура. Вскоре на экране было то же самое бесстрастное лицо.

Ольстер еще резче произнес:

– Вторая дверь открыта, Гэри. Вы можете войти.

– По-моему, это омерзительно,– со злостью сказала девушка, когда экран погас.– Ты же знаешь, что можешь ему доверять! Должен! И все-таки каждый раз, когда он приходит в офицерские каюты, ты ведешь себя так, словно у него в каждой руке по бомбе, а за спиной сопровождающие.

Ольстер пожал плечами и многозначительно посмотрел на старика, а тот устало сказал:

– Моя дорогая, Ольстер второй по званию после меня, и на обратном пути к Земле будет командиром. Я бы хотел, чтобы ты была благоразумной.

Однако девушка отвернулась от молодцеватой фигуры Ольстера в безупречно сшитом мундире, оперлась подбородком на сплетенные ладони и задумчиво смотрела в противоположную стену. Ольстер подошел к пульту управления и начал внимательно следить за движением указателей.

Тихо шумел вентилятор, потом как-то радостно, словно довольный собой, щелкнул переключатель. Больше ничто не нарушало тишину.

"Адастра", самое мощное творение человеческой расы, мчалась в космическом пространстве; свет далекого солнца матово отражался от ее корпуса. Земля осталась в семи годах и неисчислимых миллионах километров позади. Межпланетные путешествия в Солнечной Системе были уже обычным явлением; процветающая колония на Венере и с большим трудом поддерживаемая станция на самом крупном спутнике Юпитера, гарантировали динамичное развитие межпланетной торговли, даже после того, как мертвые города Марса перестали давать баснословную прибыль. Однако лишь один корабль пересек орбиту Плутона – и была им "Адастра".

Это был самый крупный из всех кораблей, самая колоссальная конструкция, которую когда-либо создавали люди. Честно говоря, проект ее сначала высмеяли как нереальный для людей – людей, которые в конце концов его реализовали. Шпангоуты скелета "Адастры" были так велики, что после отливки их нельзя было перенести ни одним краном, поэтому формы сразу устанавливали в тех местах, где должны были оказаться шпангоуты, и там же заливали их металлом. Дюзы ракетных двигателей были настолько мощными, что ультразвуковые импульсы, необходимые для нейтрализации эффекта поля Колдуэлла, генерировались в тридцати различных местах на каждой из них, поскольку иначе дезинтеграция топлива распространилась бы на сами дюзы, а потом и на весь огромный корабль, чтобы в конце концов превратить в сноп пурпурного огня саму планету творцов "Адастры". При максимальном ускорении двенадцать дюз дезинтегрировали пять кубических сантиметров воды в секунду.

Диаметр корабля составлял несколько больше полутора километров. Топливные баки содержали запас, достаточный для всего путешествия, без необходимости регенерации или очистки атмосферы. Склады, мастерские, запасы материалов и частей были так велики, что перечисление их было бы просто списком ничего не говорящих цифр.

Внутри корабля находились даже сто пятьдесят гектаров пахотной земли, где под светом ламп, имитирующих солнечные лучи, выращивались растения; они перерабатывали отходы органической материи и возвращали в обращение выдыхаемый людьми углекислый газ – частично в виде кислорода, а частично в виде съедобных углеводородов.

"Адастра" была замкнутым миром. Имея достаточно энергии, она могла содержать свой экипаж бесконечно, поставляя ему питание и атмосферу; внутри корабля было достаточно места для обеспечения всех человеческих потребностей, включая потребность в одиночестве.

Отправляясь в самое удивительное путешествие в истории человечества, корабль формально получил статус государства, а его капитан – полномочия для установления и исполнения необходимых законов. Они летели к цели, удаленной на четыре световых года; минимальное время, через которое можно было ожидать возвращения корабля, оценивалось в четырнадцать лет. Никакой экипаж не смог бы вынести такого долгого путешествия и остаться целым, поэтому люди отбирались не в одиночку, а семьями.

Когда "Адастра" поднималась с поверхности Земли, на борту ее было пятьдесят детей, а в первый год путешествия родились еще десять. Людям на Земле казалось, что могучий корабль мог не только бесконечно поддерживать существование своего экипажа, но сам экипаж, обладающий более чем достаточными ресурсами для науки и развлечений, мог восстанавливаться в такой степени, что тысячелетний полет становился столь же возможным, как эта небольшая прогулка до Проксимы Центавра.

Так бы оно и случилось, если бы не явление настолько незначительное, что его никто не предусмотрел. Явлением этим была скука. Не прошло и полугода, как полет перестал быть исключительным событием. Путешествие на большом корабле стало убийственно скучным, особенно для женщин.

"Адастра" уподобилась огромному муравейнику, в котором не было газет, магазинов, новых фильмов, новых лиц или хотя бы мелких неудобств, вызываемых сменой погоды. Мелочная детальность всех приготовлений к путешествию лишила его какого-либо разнообразия. Это и означало скуку.

Скука же влекла за собой беспокойство, а беспокойство, когда на борту есть женщины, мечтавшие о невероятных приключениях, означало – дьявольские неприятности. Мужья перестали быть для них героями, превратившись в обыкновенных людей. У мужчин тоже были подобные разочарования. Заявления о разводах заполнили стол капитана, поскольку именно он олицетворял на корабле власть. На восьмом месяце произошло одно убийство, в следующие три – еще два.

Через полтора года полета экипаж оказался на грани бунта. Когда прошли два года, кабины офицеров отделили от большей части "Адастры", людей разоружили, а за любой работой, выполнения которой требовали от бунтовщиков, следили офицеры, готовые применить оружие. Через три года экипаж потребовал возвращения на Землю, но за время, в течение которого "Адастра" могла бы погасить свою невероятно большую скорость и остановиться, она оказалась бы так близко от первоначальной цели путешествия, что это не имело большого значения для общего времени полета. Поэтому оставшееся время члены экипажа старались облегчить себе монотонность жизни любыми развлечениями, какие только можно было придумать при фактическом отсутствии потребности в настоящей работе.

Обитатели офицерских кабин называли своих подчиненных термином, который стал прозвищем для всех прочих участников полета – сокращением от слова "бунтовщики". Экипаж не желал поддерживать какие-либо отношения с офицерами, но, вопреки утверждениям Ольстера, реальной угрозы бунта не было. С некоторым опозданием между сторонами установилось что-то вроде внутреннего равновесия.

Большая часть экипажа выработала у себя взамен дерганой психики жителей изолированного от остального мира небоскреба психику жителей изолированной деревни. Разница между ними принципиальна. К условиям изоляции и монотонности особенно хорошо приспособились дети, выросшие за время экспедиции.

Джек Гэри был одним из них. Когда путешествие только началось, ему было шестнадцать лет. Он был сыном ракетного инженера; отец его умер на втором году путешествия. Другим примером этого типа была Элен Бредли. Когда ее отец – автор проекта и командир огромного корабля – нажал кнопку, запустившую ракету, ей было четырнадцать лет.

Уже в момент начала полета отец ее был более чем в преклонном возрасте. Быстро состарившийся под гнетом ответственности, длящейся непрерывно уже семь лет, он был сейчас старцем и знал – как знала это Элен, хотя и не могла с этим смириться – что не переживет долгого обратного путешествия. Его место должен был занять Ольстер, наследуя одновременно связанный с постом руководителя деспотический авторитет. При этом еще Ольстер хотел жениться на Элен.

Опершись подбородком на ладони, она и думала сейчас обо всем этом.

Было тихо, слышался только посвист вентилятора и время от времени радостное тиканье переключателей, управляющих автоматами, следившими, чтобы в мире, называемом "Адастрой", никогда не произошло ничего плохого.

Стук в дверь. Капитан поднял веки: он был очень стар и минуту назад задремал.

– Войдите! – коротко бросил Ольстер.

Джек Гэри вошел и отсалютовал, обращаясь к капитану. Это соответствовало уставу, но Ольстер бросил на него яростный взгляд.

– А, это вы, Гэри,– сказал капитан.– Кажется, близко время, когда мы ожидаем получения новых сигналов, верно?

– Да, господин капитан.

Джек Гэри был очень спокоен и деловит. Только один раз, когда он искоса взглянул на Элен, в его облике проскользнуло что-то, кроме позы человека, поглощенного работой. За бесконечно малую долю секунды взгляд его нечто сказал ей, заставившее ее радостно просиять.

Ольстер заметил этот короткий взгляд и жестко сказал:

– Вы продвинулись в расшифровке сигналов, Гэри? Глядя на записи в блокноте, Гэри установил шкалу трансволнового приемника. Не прерывая настройку аппаратуры, он ответил:

– Нет. Сначала повторяется один и тот же набор сигналов, который должен быть чем-то вроде позывных, поскольку часть его используется как подпись в конце передачи. С позволения капитана я воспользовался первой частью этого блока сигналов как позывными в наших передачах, отправляемых в ответ на те. Просматривая записанные передачи, я наткнулся на нечто, показавшееся мне важным.

– Что это такое, Гэри? – мягко спросил капитан.

– Уже несколько месяцев мы посылаем сигналы вперед направленным лучом. Это была ваша идея – высылать сигналы вперед, чтобы в случае существования цивилизованных жителей на планетах, кружащихся вокруг солнца, к которому мы летим, они убедились, что наши цели мирные.

– Верно,– согласился капитан.– Было бы трагично, если бы первый межзвездный контакт оказался иным.

– Уже почти три месяца мы получаем ответ на наши сигналы и всегда с промежутками более чем в тридцать часов. Разумеется, мы предположили, что их посылает стационарный передатчик и что действует он раз в сутки, когда находится в положении, наиболее подходящем для связи с нами.

– Конечно,– сказал капитан.– Мы рассчитали период вращения планеты, с которой приходят сигналы.

Джек Гэри закончил настройку и повернул выключатель. В динамике появился нарастающий шум, который тут же смолк. Джек еще раз проверил взглядом указатели.

– Я сравнивал записи, господин капитан, беря поправку на наше приближение к источнику передачи. Поскольку мы резко уменьшаем расстояние между нами и звездой, нашим сегодняшним сигналам, чтобы дойти до нее, требуется на несколько секунд меньше, чем вчерашним. Их сигналы должны демонстрировать то же самое сокращение перерыва между передачами, если их действительно отправляют каждый день в один и тот же момент планетарного времени.

Капитан благожелательно кивнул.

– Поначалу так и было,– продолжал Джек,– но около трех недель назад продолжительность перерыва между передачами совершенно изменилась. Это касается силы сигнала, а также формы волны, как будто теперь их посылает другой передатчик. Кроме того, в первый день после этой смены сигнал дошел до нас быстрее на секунду, чем это следовало из нашей скорости сближения со звездой. На второй день сигналы пришли на три секунды раньше, на третий – на шесть, на четвертый – на десять… и так далее. Еще около недели назад сигналы приходили с упреждениями, увеличивающимися в арифметической прогрессии, затем упреждение стало вновь уменьшаться.

– Чушь! – резко бросил Ольстер.

– Так утверждают записи,– решительно ответил Джек.

– Ну, и как вы это объясните, Гэри? – спросил капитан.

– Они передают с космического корабля,– коротко ответил Джек.– Он приближается к нам с ускорением в четыре раза больше нашего и посылает сигналы с тем же интервалом, что и прежде – по их часам.

Воцарилась тишина. Элен Бредли блаженно улыбалась. Капитан задумался, наконец, признал:

– Очень хорошо, Гэри. Это звучит убедительно. Что дальше?

– Итак, господин капитан,– продолжил Джек,– поскольку направление смещения приходящих сигналов во времени неделю назад изменилось на обратное, похоже, что приближающийся космический корабль начал торможение. Вот мои расчеты, господин капитан. Если сигналы посылаются через то же время, что и сначала, это означает, что к нам приближается космический корабль, тормозящий, чтобы остановиться и изменить курс. Его курс и скорость сравняются с нашими через четыре дня и восемнадцать часов. Они хотят застать нас врасплох этой встречей.

Лицо капитана просветлело.

– Великолепно, Гэри! Это действительно высоко развитая цивилизация! Что за встреча! Два народа, разделенные четырьмя световыми годами пространства! Подумать только, какие чудеса мы увидим! И представьте, они послали корабль далеко за пределы своей системы, чтобы нас встретить и приветствовать!

Джек был настроен более серьезно.

– Надеюсь, что да, господин капитан,– сухо сказал он.

– Дальше, Гэри,– зло сказал Ольстер.

– Что ж,– задумчиво произнес Джек,– они делают вид, что посылают сигналы со своей планеты – передают, как им кажется, через те же интервалы. Если бы захотели, то могли бы обмениваться с нами сигналами двадцать четыре часа в сутки и начать работу по согласованию кода для обмена информацией. Вместо этого они пытаются обмануть нас. Полагаю, что в лучшем случае они прибудут, готовые к схватке. Если не ошибаюсь, сигналы пойдут через три секунды.

Он замолчал и стал смотреть на шкалу приемника. Из аппарата ползла лента, регистрирующая сигналы по мере их поступления, и другая, записывающая глубины модуляции. Обе они были чисты.

Но вдруг – ровно через три секунды – самописцы Дрогнули, и на ползущих лентах бумаги появились тонкие белые линии. Из динамика донеслись звуки.

Это был голос – сомнений не было. Хрипловатый и одновременно шипящий, больше всего похожий на стрекот насекомого. Однако звуки, из которых он состоял, модулировались таким образом, каким не смогло бы сделать этого ни одно насекомое. Явно образующие что-то вроде слов без гласных, но различающиеся родом и напряженностью звука.

Трое мужчин, сидевших в рубке, уже много раз слышали эти слова, так же, как и девушка, но именно теперь они произвели на нее впечатление угрозы, брани, скрываемой жажды уничтожения; слушая их, она почувствовала, что кровь стынет в ее жилах.

Корабль мчался в космосе; дюзы его двигателей посылали вперед тонкие и, казалось, несоизмеримо слабые, по сравнению с массой "Адастры", пурпурные языки пламени, которые не выделяли ни дыма, ни газов и казались лишь маленькими огоньками, необъяснимым образом горящими в пустоте.

Во внешнем его виде не происходило никаких перемен уже много лет. Время от времени люди выбирались из шлюза и двигались по поверхности корабля, расплавляя сталь под ногами огнем, вырывающимся из термических излучателей. Потребности в подобной экспедиции не было уже давно.

Однако сейчас в слабом свете Проксимы Центавра из маленького шлюза выскользнул человек в космическом скафандре и тут же оторвался от корабля на всю длину тонкого, как паутина, страховочного каната. Постоянное ускорение создавало искусственную гравитацию не только внутри шара, все, что двигалось вместе с "Адастрой", подчинялось тому же воздействию. Человек на передней тормозящей поверхности корабля был отброшен в пространство моментом своей собственной массы и той же силой, что внутри корабля прижимала его ноги к полу.

Он подтянулся обратно, затратив на это огромные усилия; двигался неуклюже, что еще больше подчеркивала округлость раздутого скафандра. Схватившись за поручень, он на время работы сверлом пристегнулся карабином, потом еще более неловко перебрался на другое место и продолжал сверлить. Так он сменил пять мест, а затем на стальной поверхности, которая, казалось, всегда была над ним, не менее получаса возился с установкой сложной путаницы стеллажей и проводов. В конце концов, довольный проделанной работой, он подтянулся обратно и забрался в шлюз. "Адастра" мчалась вперед, совершенно не изменившаяся, кроме маленькой выпуклой конструкции из проволоки диаметром около десяти метров, которая больше всего походила на микроскопические заграждения из колючей проволоки.

Когда уже внутри корабля Джек освобождался от космического скафандра, его горячо приветствовала Элен Бредли.

– Это было ужасно! – сказала она.– Так смотреть на тебя, висящего на той паутине, над миллионами километров космической пустоты под ногами!

– Если бы канат лопнул, твой отец повернул бы корабль, чтобы подцепить меня,– тихо ответил Джек.– Пойдем включим индуктор, проверим, как действует новая приемная антенна.

Он повесил скафандр на место. Когда они выходили из шлюза, их руки случайно соприкоснулись, и молодые люди заколебались, поглядывая друг на друга. Потом остановились: глаза Элен сверкали. Руки Джека нетерпеливо поднялись…

Поблизости послышались шаги, из-за угла вышел Ольстер – заместитель капитана корабля – и остановился как вкопанный.

– Что это значит? – яростно спросил он.– То, что капитан пустил тебя в офицерскую часть корабля, вовсе не значит, что ты можешь вводить здесь стиль флиртования бунтов!

– Как ты смеешь! – гневно крикнула Элен. Огненный румянец на лице разъяренного Джека быстро сменился бледностью.

– Возьми свои слова назад,-сказал он тихо, очень тихо.Возьми их назад, или я покажу тебе стиль борьбы бунтов при помощи излучателя поля. Как офицер я тоже теперь вооружен.

Ольстер что-то буркнул и обратился к девушке:

– Твоему отцу плохо,– зло сказал он.– Ожидание конца полета давало ему силы, но теперь… Девушка, вскрикнув, выбежала.

Ольстер резко повернулся к Джеку.

– Я ничего не возьму назад,– бросил он.– По приказу командира ты стал офицером, но ты – бунт, и, когда командиром стану я, долго ты офицером не останешься. Предупреждаю! Что вы здесь делали?

Джек смертельно побледнел, но звание офицера, дающее ему возможность часто видеться с Элен, было слишком ценным, чтобы потерять его. Кроме того, у него была работа, а выполнить ее не будучи офицером он не мог.

– Я монтировал на поверхности интерференционную решетку,– сказал он,– чтобы запеленговать станцию, посылающую сигналы, которые мы принимаем. Некоторое время она будет действовать как индуктор и гораздо точнее, чем главные индукторы корабля.

– Вот и занимайся своей чертовой работой,– резко бросил Ольстер.– Посвящай побольше внимания ей, а не флирту!

Джек подключил кабель решетки, которую недавно смонтировал, к трансволновому приемнику. Работал он около часа, все более и более мрачнея. Происходило что-то непонятное. Индуктор фиксировал вокруг "Адастры" полную пустоту. Поначалу интерференционная решетка показывала положение крупного объекта, удаленного на два миллиона километров и немного в сторону от курса "Адастры", потом вдруг все касающиеся его показания исчезли. Указатели всех датчиков трансволнового приемника встали на ноль.

– Проклятье! – выругался Джек.

Он изменил настройку на пульте управления, ненадолго задумался, а затем одновременно переключил частоту в главных индукторах и интерференционной решетке. Затаив дыхание, он ждал полминуты – столько времени требовалось волнам на новой частоте, чтобы преодолеть три миллиона километров, а потом войти в анализатор, передавая, информацию о любом объекте в пространстве, который мог их исказить.

26, 27, 28 секунд… И тут на огромном корабле включились все сигналы тревоги. Все аварийные переборки "Адастры" с шипением закрылись, превращая каждый коридор в шлюз. Секундой позже осветились экраны мониторов в главной рубке.

– Управление Ракетными Двигателями готово!

– Персонал Воздушной Системы готов!

– Силовая установка готова! Джек коротко бросил в микрофон:

– Главные индукторы обнаружили в двух миллионах километров объект, с большой скоростью движущийся в нашем направлении. Капитан болен, поэтому прошу найти его заместителя Ольстера.

Дверь резко открылась, и в рубку ворвался сам Ольстер.

– Что за черт? – заорал он.– Вы что, спятили, включать общую тревогу?! Индукторы…

Джек указал на пульт главного индуктора. Стрелки всех приборов по-прежнему выдавали информацию о причине, вызвавшей продолжавший звучать сигнал тревоги. Ольстер тупо посмотрел на приборы, и пока он на них пялился, все стрелки вернулись на ноль.

Лицо Ольстера отразило удивление: это была пустота, настолько же лишенная выражения, как и показания приборов.

– Они обнаружили наш луч,– мрачно сказал Джек,– и спрятались за каким-то излучением, которое его нейтрализовало, потому я установил две частоты и одновременно заменил их, а они не сумели перенастроить нейтрализаторы так быстро, чтобы не включились наши сирены.

Ольстер молча стоял, борясь с яростью, терзавшей его. Наконец нехотя согласился:

– Вы правы, Гэри. Хорошая работа. Продолжайте наблюдение.

Сказав это, он холодно и с достоинством принял командование огромным кораблем, хотя, честно говоря, сделать можно было немного. Всевозможные приготовления к отражению угрозы были закончены через пять минут: Потом Ольстер вновь обратился к Джеку.

– Я не люблю вас,– холодно сказал он.– В личном плане, как мужчина, я вас терпеть не могу, но как заместитель капитана, исполняющий обязанности командира корабля, должен признать, что вы отлично показали себя, обнаружив хитрость наших друзей – попытку приблизиться на расстояние атаки без нашего ведома. Джек не ответил. Он хмурился, потому что думал об Элен. "Адастра" была большим, но слабо маневренным кораблем. Она была чрезвычайно массивна и все же не годилась для тарана. Располагала почти неограниченной мощью уничтожения благодаря устройствам, создающим поле Колдуэлла для дезинтеграции материи, но не имела вооружения более мощного, чем двухмегаваттное вихревое орудие, предназначенное для уничтожения опасных животных и растений там, где они могли бы приземлиться.

– Каково ваше мнение? – коротко спросил Ольстер.– Как вы оцениваете ситуацию?

– Они ведут себя так, словно планируют враждебные действия,– ответил Джек.– Ускорение у них в четыре раза больше нашего, так что убежать мы не сможем. С таким ускорением они должны быть более маневренными. Мы не имеем ни малейшего понятия, каким оружием они располагают, но знаем, что не можем с ними бороться, разве что у них какое-то очень примитивное вооружение. Я вижу только один шанс…

– Какой?

– Они пытались приблизиться к нам тайком,видимо, собираясь неожиданно открыть огонь. Но возможно, они просто боятся и хотели только присмотреться к нам, не давая возможности атаковать их. В таком случае единственным разумным ходом с нашей стороны будет направить на их корабль сигнальный луч. Когда они поймут, что нам известно их положение и мы не предпринимаем враждебных действий, едва ли они подумают, что мы не можем сражаться. Скорее они решат, что мы настроены миролюбиво и лучше не задевать корабль такого размера, знающий их местонахождение и готовый отразить нападение.

– Очень хорошо,– сказал Ольстер.– Вы откомандировываетесь к службе связи. Продолжайте заниматься своей программой. Я проконсультируюсь с ракетными инженерами и посмотрю, что они смогут придумать для вооружения. Вы свободны.

Голос его звучал резко, даже грубо, он действовал Джеку на нервы, от него буквально бежали мурашки по коже. Однако следовало признать, Ольстер не позволял своей личной антипатии повредить кораблю. Он был одним из тех офицеров, которых искренне ненавидят все – пока не появится конкретная угроза. Только тогда проявляется их умение.

Джек отправился в помещение, где располагались манипуляторы устройств связи. Перемещение луча не потребовало много времени. Передатчик начал монотонно посылать запись последней передачи "Адастры" для далекой и до сих пор не идентифицированной планеты, обращающейся вокруг окруженной кольцами звезды. Пока в эфир раз за разом уходили сигналы, Джек приказал оператору связи переключить образ чужого корабля на экран.

Они держали его теперь в луче сканнера, а усиление яркости и масштаба увеличения позволило получить на мониторе изображение чужого корабля в виде миниатюры диаметром тридцать сантиметров.

Форму он имел яйцевидную и был идеально гладок. Ни следа ребер, выдвигающихся крыльев для полета в атмосфере или башенок спасательных шлюпок. Не видно было абсолютно никаких деталей, кроме дюз, из которых время от времени брызгал огонь, и маленьких точек, которые могли быть иллюминаторами. Корабль продолжал тормозить, чтобы уравнять скорость и курс с "Адастрой".

– Спектроскопический анализ готов? – спросил Джек.

– Да,– ответил дежурный наблюдатель.– Но в него трудно поверить. Они пользуются ракетами на жидком топливе – какаято органическая смесь. Кроме того, из расчетов следует, что корпус этой телеги из целлюлозы, а не металла. Снаружи она деревянная.

Джек пожал плечами. Ни следа оружия.

Он снова принялся за работу. Чужой корабль непрерывно просвечивался насквозь лучами сканнера, и приборы не могли не обнаружить, что на корабль направлен луч, следящий за каждым его движением, и значит, присутствие и, вероятно, цель пришельцев известны на могучем корабле из далекого пространства.

Все же приемники Джека молчали. Лента ползла из них без следа записи. Хотя… Джек присмотрелся внимательнее: на ленте виднелась странная, смазанная линия, как будто анализаторы приемников не могли работать на частоте принимаемых ими волн. Джек взглянул на указатель теплового эффекта. Чужой корабль излучал с мощью, означавшей, что "Адастра" принимает пять тысяч киловатт. Однако это не было попыткой связи. Джек помрачнел, потом переключил принимаемое излучение в пятиметровый диапазон и прочел его частоту и тип. После этого соединился с главной рубкой.