Текст книги "Фата-Моргана 2"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Когда они подошли поближе, он увидел, что это тоже люди. Точнее, когда-то это были люди. Человек-фламинго клевал собственное тело. У женщины, лежавшей рядом с ним, от шеи вбок росло тело мальчика.

– Новенький,– проговорила женщина. Она, вместе со своим двуносым спутником, помогла Мерсеру улечься на песок. Раздалось старческое ворчание:

– Боюсь, что нас скоро начнут кормить.

– О нет!

– Еще рано!

– Зачем?

По группе пробежала как бы волна протеста. Но старческое ворчание продолжалось:

– Посмотрите на большой палец человека-горы. Ропот остальных подтвердил, что они тоже увидели это. Какая-то женщина с телом, сплошь покрытым руками, подползла к Мерсеру и стала кричать ему в ухо:

– Дромозома идет. Будет больно! Когда ты пообвыкнешь, то научишься закапываться…– Она кивнула в сторону курганов.– Они закопались.

Светлячки добрались до Мерсера… Он чувствовал, как его тело меняется изнутри. Эти штуки снабжали его тело энергией, одновременно перестраивая его. Все, что они делали, было хорошо продумано, но одновременно причиняло нестерпимую боль. Не в силах терпеть, он орал как сумасшедший. Неожиданно все кончилось, и он почувствовал, что может говорить.

К нему подошел мужчина, с выростом, наподобие, рога торчащим из головы,

– День добрый, приятель.

– Привет,– ответил Мерсер.

– Вам не удастся покончить самоубийством,– сказал мужчина.

– Что со мной происходит? – спросил Мерсер.

– Вам подарили какую-то запасную часть тела. Они постоянно вводят в нас зародыши этих тел. Бликат срезает большинство из них, а некоторым дает подрасти. Вон как, к примеру, у нее,– он кивнул в сторону женщины с телом мальчика.

– И это все? – удивленно спросил Мерсер.– Боль при закладке – зародыша и укусы вместо питания?

– Нет,– покачал головой мужчина.– Иногда им кажется, что нам холодно, и они наполняют наши потроха огнем, иногда наоборот.

Мерсер спросил, запинаясь:

– Так что мы? Люди или скот?

– Скот! Эта планета набита несчастными. Большинство из них закопалось. Мы – единственные, сохранившие дар речи.

Мерсер почувствовал, что силы покидают его. Для одного дня событий было слишком много. Он ощущал только, что лежит на земле. А потом уснул. И это было высшим блаженством дня.

За неделю он успел перезнакомиться со всей группой. Боль от укусов уже не воспринималась, а на месте первого появилась опухоль. Шипоголовый внимательно осмотрел ее.

– Вам досталась детская голова. Наверху обрадуются этому… Группа познакомила его с девушкой, которая выращивала тела, одно за другим. Ее бедра переходили в плечи, а затем снова шли бедра. Увидев ее, он содрогнулся и на сутки зарылся в песок.

– Вам не к чему было выбираться из песка ради меня,сказала ему девушка, явно поджидавшая его.

– Я вылез не ради вас, мадам.

– А я хочу вам кое-что показать,– продолжала она, указав в сторону небольшого холмика.– Раскопайте его.

Мерсер пожал плечами, посмотрел на девушку и со всей силой могучих когтей принялся за работу. Через несколько минут на дне ямы показалось что-то розовое. Это был спящий мужчина, из бока которого росла куча добавочных рук.

– Вот это, как мне кажется, и есть…

– Да,– подтвердила она.– У него удалены глаза и кора мозга.

– Вы попросили меня откопать его… зачем?

– Чтобы вы задумались.

Неожиданно девушка стала извиваться, как в судорогах. Движения передавались от одного ее тела другому. Мерсер заинтересовался: каким образом воздух умудряется попадать в легкие обоих тел. Когда спазмы кончились, она обратилась к нему:

– У меня будет еще одна завязь.

– Тело? По-моему, у вас их предостаточно.

– О, эти…– скривилась она в гримасе.– Я обещала Бликату, что выращу их. Погляди на яму. Кому лучше – ему или мне? А?

– Ради этого ты и заставила меня откопать его?

– Да.

– И ты ждешь от меня ответа?

– Нет… не сейчас… Сначала подумай.

– Кто ты? – спросил Мерсер.

– Здесь обычно не спрашивают об этом. Но тебе я отвечу. Раньше меня звали Леди. Я – мачеха императора.

– Ты?! – поразился Мерсер. Девушка печально улыбнулась в ответ.

– Что ж,– сказал он,– расскажи мне про это до того, как я заработаю еще один укус. Она пододвинулась к нему.

– Люди не вечны,– начала девушка.

– Но это не тайна,– ответил Мерсер.

– Поверь в это! – прервала его Леди Да.

В это время по всей пустыне начали зажигаться огоньки.

– Скорее закапывайтесь! Может быть, они нас не заметят.

Мерсер стал быстро закапываться в песок, изредка оглядываясь на разрытого им человека. Лишенный разума, извиваясь как рыба, выброшенная на берег, старался вновь скрыться под землей.

Примерно через неделю после этого разговора в группе раздались крики. Мерсер уже полностью освоился в необычной компании. Среди новых знакомых был получеловек – у него отсутствовала нижняя часть тела. Тот показал Мерсеру, как замирать и лежать неподвижно при приближении дромозом.

– С ними невозможно бороться,– говорил он.– Они превратили Альвареца в гору. Кормят и заботятся о нем.

– А когда вам дают наркотик? – поинтересовался Мерсер.

– Когда приходит Бликат.

Бликат пришел в этот день, волоча за собой большие сани. Еще до его прихода группа развила бурную деятельность. Они откапывали спящих.

– Спешите! – торопила Леди Да.– Он не будет делать уколы, пока все не окажутся на поверхности.

Бликат был облачен в свинцовый скафандр. Он вытащил из саней здоровенную бутыль с подсоединенным инъектором.

Сначала он подошел к женщине, выращивающей тело мальчика.

– Хорошая девушка. Вот тебе подарок,– и он вколол иглу. Затем повернулся к остальным. Получив укол, люди валились на землю в полубессознательном состоянии.

Он подошел к Мерсеру и узнал его:

– Привет, приятель! У тебя есть что-нибудь для меня? За Мерсера ответил двуносый:

– Мне кажется, у него детская головка, однако она еще слишком мала.

Мерсер, поглощенный собственными мыслями, не заметил, как его укололи. Он сделал шаг и, проваливаясь в нирвану, упал рядом с Леди Да. Неподалеку уселась женщина, покрытая руками. В полузабытьи они говорили о чем-то, но мысли путались. Резкая боль внезапно пронзила его живот, но наркотик тут же поглотил ее.

Собрав последние силы, он похвастался:

– Был хороший укус, возможно, вырастет еще что-нибудь. Леди Да с усилием ответила:

– Запомни, люди не вечны… Мы можем, как и все… умереть… Мерсер почувствовал, что его рассудок окончательно затуманивается.

Тем временем Бликат начал готовить инструменты.

После первого укола главным для Мерсера стало время действия наркотика. Теперь на свое тело он смотрел равнодушно. Потом боль вернулась. Но теперь она приходила не снаружи, а изнутри. Мучения остались прежними, но он изменился. Теперь он знал, в чем секрет планеты Шайоль.

Убивая время, он пытался заговорить с Леди Да, но она лишь молча улыбалась в ответ. Скорее всего, множество ее тел дольше подвергались влиянию наркотика. Он дотронулся до плеча получеловека, тот проснулся.

– Привет. Это нарушение правил игры. Вы играете?

– В карты?

– Нет. Это что-то вроде устройства с реальными людьми вместо фигур.

– Нет…

– Но вам хочется выяснить, когда же следующий укол?

– Да,– ответил, смутившись, Мерсер.

– Скоро… Оттого-то я и думаю об играх. Мы все знаем, что произойдет, но никто не скажет, сколько времени займет та или иная фаза игры.

– Фазы? Это что – промежуток между играми? Получеловек рассмеялся:

– Нет. Фаза – часть игры, партия. Я имею в виду известный нам порядок, в котором протекает наша жизнь. Но у нас нет ни часов, ни календаря. Из-за этого никто толком не знает, сколько времени занимает каждое событие…

Мерсер не успел ничего ответить, потому что подвергся нападению дромозом.

Мерсер не представлял, сколько времени он ждал прихода Бликата. На этот раз рабочий улыбнулся, увидев детскую головку на бедре Мерсера. Введя наркотик и дождавшись начала его действия, он аккуратно отрезал головку от бедра и смазал рану особой мазью.

Мерсер ничего не почувствовал.

А на следующий день у него прямо из груди стали расти две ноги. Затем рядом с его собственной появилась еще одна голова.

Леди Да часто нежно улыбалась ему, но на этой планете не было места для любви. Он хорошо помнил ее слова: "Люди не вечны". Эта мысль была для девушки утешением, хотя Мерсер считал ее абсурдной.

Шло время, менялась внешность старых обитателей, прибывали новые. Время от времени Бликат приводил к ним новичков иди пристраивал лишенных разума к другим группам.

Однажды Мерсер упросил Бликата посчитать, сколько времени прошло с его появления здесь. После минутной паузы тот ответил:

– Четыре года семь месяцев и четыре дня стандартного земного времени.

Получив этот ответ, Мерсер уныло побрел прочь. Ему казалось, что он здесь уже целую вечность. Он поражался: как мог Бликат находиться здесь так долго? Был ли человек-бык рабом долга или человеком, не потерявшим веру в добро и справедливость? Неизвестно…

Шатаясь, он брел к своей группе. Леди Да, удобно устроившись у песчаного холмика, помахала ему рукой.

Годы, если это были годы, шли своим чередом, уныло сменяя друг друга. На Шайоле не менялось ничего. Время словно остановилось для них.

"Люди не вечны".

Это было их единственной надеждой, на это можно было положиться. Больше их ничто не интересовало. Любознательность постепенно угасала.

А затем неожиданно наступил "День Детей". В этот день Леди Да и Мерсер молча сидели и думали. Для того, чтобы понять друг друга, им были не нужны слова. Неожиданный рев сирены со стороны жилища Бликата заставил их вздрогнуть и обернуться на звук. Первой заговорила Леди Да:

– Когда-нибудь мы назовем это военной тревогой.

Какой-то мужчина с двумя головами подсел к ним. Вяло поздоровавшись, он произнес:

– Там… тревога… я… я…– и впал в забытье. Леди Да несколькими сильными пощечинами заставила его прийти в себя.

– Почему тревога? Зачем вы пришли к нам?

– Вы и этот джентльмен, кажется, сохранили способность мыслить. Мне показалось, что вы будете отдавать распоряжения.

Вой сирены стал выше. Дверь укрытия распахнулась. Наружу выскочил Бликат, в спешке забыв облачиться в скафандр, и бросился к ним. Подхватив обоих под мышки, он вернулся в укрытие. Закрыв дверь тамбура, он закричал:

– Кто вы? Люди или нет? Я отказываюсь выполнять подобные приказы! Смотрите!

На полу в дальнем углу лежали четыре ребенка. У всех четверых вокруг висков были заметны тонкие красные кружки. Это означало, что их лишили разума, удалив кору головного мозга.

Бликат продолжал кричать:

– Вы же люди! Я просто корова, я выполняю свою работу, но ЭТО не входит в мои обязанности!

Мерсер попытался сосредоточиться. Мысли путались, голова отказывалась работать… "Это худшее преступление из всех, совершенных империей",– пронеслось у него в голове.

– Но что мы можем сделать? – спросила Леди Да.– Ведь все в ваших руках.

– Я связался со спутником, а когда они поняли, о чем я говорю… Главный врач лично приказал мне исполнять положенные обязанности.

– Доктор Вонаит? – уточнил Мерсер.

– Нет, он умер. Там новый врач. Я не человек, но и у меня есть нервы. Я не могу этого допустить!

– И что вы собираетесь делать? Бликат посмотрел в окно.

– Возможно, меня убьют за это… Я поднял всегалактическую тревогу. Все корабли, находящиеся в этом секторе Галактики, летят к нам.

Леди Да воскликнула:

– Но ведь это допускается только в случае вторжения! – Она встала: – Вы не сможете удалить с меня все это безобразие прямо сейчас? И найти подходящую одежду? Еще потребуется какое-нибудь противонаркотическое средство.

– Я хотел получить именно этот результат! – радостно закричал Бликат.– Я не приму этих детей!

Он быстро очистил тела Леди Да и Мерсера от наростов. И только успел дать им нейтрализующее наркотик средство, как вновь завыла сирена.

– Прибывают!

Земля задрожала. Потом люки посадочного модуля открылись, но из них вышли всего лишь роботы Таможенной Службы.

– Где пришельцы?

– Пришельцев нет…– начал было Бликат, но Леди Да прервала его, громко заявив:

– Я – бывшая императрица. Леди Да. Вы слышали это имя?

– Нет,– ответил робот-инспектор.

– Немедленно соедините меня с посредниками!

– Но мы не можем…– растерянно ответил робот.

– Вы можете попросить.

Робот повиновался… Девушка обернулась к Бликату.

– Сделайте нам с Мерсером уколы. Затем разместите нас снаружи, чтобы дромоза быстрее залечила рубцы. Как только наладится связь, позовите нас.

– Хорошо.

Инъекция причинила нестерпимую боль. Роботы тем временем фотографировали местность. В полудреме Мерсер услышал голос из купола:

– Спутник вызывает Шайоль.

Бликат не стал отвечать на вызов сам. Выйдя наружу с кусками ткани, он обернул ими людей и внес внутрь.

– Установлена связь с Советом Посредников,– прошептал он. Включился коммуникатор, и помещение наполнилось дымкой. В воздухе появилась человеческая фигура. Постепенно проясняясь, она стала принимать женские формы, и наконец они увидели женщину в форме старинного покроя.

– Шайоль? Леди Да, вы вызывали меня?

Не говоря ни слова, Леди Да взглядом указала на детей.

– Но это безумие! – воскликнула женщина.– Вы на службе у императора?

– Милая, я сама была императрицей,– усмехнулась Леди Да.– Здесь же все мы в роли подопытных кроликов. Посмотрите на людей, оставшихся на равнине.

Изображение женщины-посредника переместилось к ближайшей группе людей. Через несколько минут оно вернулось в помещение.

– Меня зовут Леди Иоанна. Прошу простить меня, я не знала всего этого. Хотя я ведь являюсь членом Совета Посредников. Обе женщины внимательно посмотрели друг на друга.

– Проведите расследование,– первой нарушила возникшую паузу Леди Да,– и, пожалуйста, удостойте нас смерти. Кстати, что вы знаете о суперконданине?

– Это тайна Совета Посредников! – вскричал Бликат.

– Я же вхожу в Совет,– усмехнулась Леди Иоанна.– Но я даже не могла предположить, что кто-нибудь сумеет уцелеть на этой планете. Я слышала только о хирургических запасниках. Но кто посмел так поступить с детьми? Бликат вышел вперед.

– За все, что происходит на этой планете, отвечаю я!

– Но вы не человек, вы – корова.

– Точнее, бык. Моя семья – на Земле, в холодильнике. Своей тысячелетней службой я зарабатываю им свободу. Вы знаете секретные правила этой планеты?

Леди Иоанна распорядилась:

– Поменьше говорите о наркотиках, лучше расскажите мне подробности этого дела.

– Здесь,– начал Бликат,– тысяча триста двадцать один человек, которых можно рассматривать в качестве источников запасных органов. Еще семьсот настолько изменены планетой, что операции на них проводить бесполезно. Здесь попросту имперская тюрьма. Однако Совет отдал тайный приказ: применять наркотик для смягчения наказания.

Леди Иоанна подняла руку в знак скорби, продолжая смотреть на Леди Да.

– Вы люди – все еще может перемениться. С Империей покончено навсегда. Основной договор, по которому Совет капитулировал перед Империей тысячу лет назад, аннулирован. О вашем существовании просто никто не знал. Можем ли мы что-нибудь для вас сделать прямо сейчас?

– Мы уже не в состоянии покинуть планету из-за дромозом и этого вашего препарата, к которому пристрастились,– вступил в разговор Мерсер.

Бликат упал на колени.

– Чего ты хочешь? – спросила Леди Иоанна.

– Вот эти…– он указал на искалеченных детей,– убейте их. И…

– Продолжай.

– Я не могу убивать. Что мне с ними делать? – он вновь с мольбой указал на детей.

– Сберегите их.

– Не могу. У меня нет для них пищи.

– А препарат?

– Он смертелен, если его дать до того, как их обработает дромозома.

– Оказывается, все мы были глупцами,– рассмеялась Леди Иоанна.– Если наркотик действует только после укусов дромозом, то зачем же было делать тайну из него?

Леди Да обратилась к ней:

– Пусть их вынесут из укрытия. Я…

Она потеряла сознание. Мерсер едва успел подхватить ее.

– Вы достаточно натерпелись,– сказала женщина-посредник.– Звездолет уже выслан к вам. Персонал спутника будет арестован.

– Вы накажете врача, виновного во всем этом? – спросил Мерсер.

– Вы можете говорить об этом? Вы??!

– Я совершил зло и был наказан, почему же нельзя наказать преступника?

– Мы вылечим этого человека, и вас тоже, если это удастся. Мерсер заплакал. Ему уже грезилась жизнь, другая, не похожая на этот кошмар. Потом, с трудом сдерживая слезы, он обратился к Леди Иоанне:

– Мне кажется, мы вряд ли сможем покинуть Шайоль. Она повернулась к Бликату.

– Вы добрый. Дайте им максимальную дозу наркотика. Совет решит, что делать с вами. Кстати, безопасно ли роботам исследовать планету?

– Да.

Изображение посредницы исчезло.

Мерсер и Леди Да увидели, что глаза Бликата красны от слез.

Часы или столетья? Кто мог бы сосчитать время на Шайоле? Группа вернулась к привычной жизни. Только паузы между инъекциями стали короче.

И вот настал долгожданный день.

Разверзлось небо. На Шайоль садились корабли, и из них выходили люди. "Люди" были на самом деле роботами с голографическими изображениями лиц людей, находящиеся на других планетах. Они быстро собрали все группы людей в одном месте. Когда это было сделано, Мерсер услышал знакомый голос Леди Иоанны:

– Сделайте так, чтобы меня видели все! – приказала она сначала.

Изображение увеличилось в пять раз.

– Разбудите всех!

Роботы стали обрызгивать спящих какой-то жидкостью. Мерсер почувствовал, что его разум проясняется.

– Слушайте решение Совета Посредников о планете Шайоль! Во-первых. Производство трансплантантов будет продолжаться. Здесь останутся части тел для этого. Люди и андроиды здесь больше находиться не будут.

Во-вторых. Бликат по прибытии домой получит награду в размере двойной премии.

– Нет!! – закричал Бликат.– Я хочу закончить свою работу. Заключенные, сохранившие мозг, внимательно слушали. Остальные по-прежнему упорно пытались закопаться в песок, но роботы столь же упорно вытаскивали их на поверхность.

– В-третьих. Все лица, разум которых не поддается лечению, будут подвергнуты отсечению головы. Их тела останутся тут для производства трансплантанта, а головы будут умерщвлены при помощи сверхдозы наркотика.

В-четвертых. Установлено, что дети являются последними наследниками трона Империи и сосланы сюда для предотвращения попыток реставрации императорской власти. Врачи выполняли приказ. Они будут подвергнуты стиранию памяти, чтобы в будущем не стыдились совершенного.

– Несправедливо! – воскликнул получеловек.

– В-пятых. Мы предлагаем вам планету, где вы сможете жить. Она гораздо красивее и удобнее Шайоля. И конечно, дромозом там нет.

При этих словах толпа заволновалась. Узники начали кричать и даже ругаться. Всем хотелось получить укол, и если для этого требовалось остаться на Шайоле, все они были согласны.

– Вопросы? – сказала Леди Иоанна.

– Дадут ли нам взамен уколов шлемы?

– Да.

– Разрешат ли нам вступать в брак? – Это спросила Леди Да.

– Не знаю,– ответила Леди Иоанна.– Но почему бы и нет…

– Я хочу обвенчаться с ним,– Леди Да обняла Мерсера.

Мерсер решил, что все это нелепо. Но он был счастлив сейчас и не стал возражать.

Роботы начали разделять людей на две группы. Одна должна была отправиться в новый мир, другие готовились получить последние почести.

Бликат, бросив всех остальных, торопился со своей бутылью к "человеку-горе" Альварецу, чтобы при помощи гигантской дозы наркотика удостоить его блаженства.

Леди Да обняла Мерсера и запечатлела на его губах ласковый неумелый поцелуй. Это был первый и последний поцелуй на Шайоле.

К. Мур
Шамбло

Человек уже давно завоевал Вселенную. В этом нет сомнения. Когда-то, еще до египтян, в те седые времена, из которых доносится эхо полумифических тайн – Атлантида, My,– в те доисторические времена была эпоха в развитии цивилизации, когда люди, как и мы сегодня, строили города из стали, чтобы разместить в них свои космические корабли, когда они называли планеты своим родным языком, когда они слышали, как люди с Венеры называли их влажную планету «Жаардоль» на своем мягком, сладкозвучном, тягучем языке, когда они произносили гуттуральное «Ллаккдиц», подражая наречию жителей Марса, населяющих сухие равнины этой планеты. В этом невозможно усомниться. Человек уже давно завоевал Вселенную, и отголоски этого все звучат слабым эхом в мире, который забыл подлинный облик той цивилизации. Существует слишком много мифов и легенд, чтобы мы могли сомневаться в этом. Например, миф о Медузе не мог возникнуть на Земле. Это сказание о змееволосой Горгоне, которая превращала в камень каждого, кто посмеет взглянуть на нее, не может рассказывать о существе, которое жило на Земле. А те древние греки, которые рассказывали эту историю, видимо, вспомнили, полусознательно и почти не веря в нее, историю из доисторических времен о странном существе, происходящем с одной из отдаленных планет, на которую спустились когда-то их далекие предки.

– Шамбло! Шамбло! – Дикий истерический крик толпы раздавался в узких улочках Ландароля, а топот тяжелых сапог по красной шлаковой дороге звучал, как угрожающий аккомпанемент к нарастающему реву: – Шамбло! Шамбло!

Нортвест Смит услышал приближение толпы и спрятался в ближайшей дверной нише, положив предосторожности ради руку на приклад своей лучевой винтовки, и его бесцветные глаза сузились. Странные звуки не были чем-то необычным на улицах этой последней колонии землян на Марсе – нецивилизованного, грубого, маленького города, в котором могло произойти, что угодно, и очень часто происходило. Но Нортвест Смит, чье имя хорошо знали и уважали в каждом кабачке и на каждом диком пограничном посту на доброй дюжине диких планет, был, несмотря на это, осторожным человеком. Он прислонился спиной к стене и вынул пистолет, слушая приближение все нарастающего рева.

Вдруг в поле его зрения попала бегущая красная фигура, она неслась, петляя, как заяц, из одного убежища по узкой улице к другому. Это была девушка, смуглая девушка в разорванной одежде, ярко-красный цвет которой бросался в глаза. Она неслась, но в ее поспешном беге уже чувствовалась усталость, и он слышал с того места, где стоял, ее прерывистое дыхание. Когда она появилась, он увидел, как она остановилась, опершись рукой о стену, и дико озиралась, ища убежища. Она, по-видимому, не заметила его, так как когда рев толпы стал громче, а топот ног стал раздаваться так ясно, будто люди были уже на углу, она испустила отчаянный жалостный стон и прыгнула в нишу около него.

Когда она увидела его, высокого, с темной, продубленной кожей, с рукой на лучевом ружье, она тихо всхлипнула и упала к его ногам – перепуганный комок ярко-красной одежды и голого коричневого тела.

Смит не увидел ее лица, но перед ним была девушка, изящно сложенная, и ей угрожала опасность, и хотя он не пользовался славой рыцаря, что-то в этом безнадежном, отчаявшемся комке тронуло ту струну сочувствия к побежденному, которая есть в сердце каждого землянина, и он подтолкнул ее в угол позади себя и выхватил пистолет, когда передовая часть толпы вырвалась из-за угла.

Это была пестрая толпа, земляне и марсиане, несколько венерианцев, живущих в болотах, и неизвестные, безымянные жители неизвестных планет – типичный для Ландароля сброд.

Когда первые из толпы завернули за угол и увидели перед собой пустую улицу, то погоня приостановилась, и некоторые вышли из толпы и начали обыскивать дверные ниши по обеим сторонам улицы.

– Вы что-то ищете? – Циничный выкрик Смита перекрыл рев толпы.

Они оглянулись. Крик вдруг утих, пока они рассматривали то, что увидели перед собой – огромного землянина в кожаной одежде астронавта, полностью почерневшего под лучами диких солнц, так, что осталась только жуткая белизна бесцветных глаз на решительном, покрытом шрамами лице, твердой рукой сжимающего пистолет, а позади него – скрючившуюся, тяжело дышавшую девушку в ярко-красной одежде.

Самый решительный из толпы – коренастый землянин в разорванной в клочья кожаной одежде, с которой были сорваны нашивки дозорного – смотрел некоторое время на обоих со странным недоверчивым выражением лица, которое сменило выражение дикой радости и восторга охотника. Затем он испустил гортанный крик: – Шамбло! – и бросился вперед. Толпа, стоящая позади него, повторила этот клич – Шамбло! Шамбло! Шамбло! – и заревела опять.

Смит небрежно оперся о стенку, скрестив руки и положив пистолет на левое предплечье; казалось, что он не способен на быструю реакцию, но при первом же шаге, который сделал предводитель, его пистолет описал привычный полукруг, и ослепительный луч голубовато-белого огня выжег круг около его ног. Это был традиционный жест, и каждый из толпы понимал его значение. Предводитель попятился назад, и на мгновение воцарилось смятение, когда обе волны встретились и боролись друг с другом. Рот у Смита сжался зловещей линией, когда он следил за происходящим. Мужчина в изодранной униформе дозорного угрожающе поднял кулак и подошел вплотную к пограничной линии круга, в то время как толпа позади него колыхалась взад и вперед.

– Хочешь перейти эту линию? – спросил его Смит зловеще тихим голосом.

– Нам нужна эта девка!

– Тогда подойдите и возьмите ее! – Смит нагло усмехнулся ему в лицо. Он понимал, что это небезопасно, но его сопротивление не было таким уж безрассудным, как казалось. У него был богатый опыт, и он понимал поведение толпы, он видел, что они не жаждали его смерти. В толпе он не увидел оружия. Люди хотели схватить девушку из-за необъяснимой жажды крови, причину которой он не понимал, он чувствовал, что эта ярость не направлена на него. Возможно, начнется драка, но его жизнь была в безопасности. Если бы они хотели бороться с оружием, то давно бы вынули его. Поэтому Смит ухмыльнулся в лицо разъяренному мужчине и лениво облокотился о стену.

Толпа нетерпеливо колыхалась, позади своего самозванного предводителя, и снова стали раздаваться угрожающие голоса. Смит услышал стенания девушки у своих ног.

– Что вы намереваетесь с ней делать?

– Она Шамбло! Шамбло, дурак! Дай ей пинка, чтобы она вылетела сюда – а мы уж позаботимся о ней!

– Я сам позабочусь о ней! – сказал небрежно Смит.

– Говорю же тебе, она – Шамбло! Проклятье! Таких мы не оставляем в живых! Толкни ее к нам!

Но повторение этого имени не произвело на Смита никакого впечатления, а его природное упорство заметно усилилось, когда толпа придвинулась вплоть до пограничного круга и ее крики стали громче.

– Шамбло! Толкни ее сюда! Отдай нам Шамбло! Шамбло! Смит вдруг сменил свою небрежную позу, уперся ногами в землю и угрожающе поднял свой пистолет.

– Назад! – закричал он.– Она моя! Назад!

У него не было намерения выстрелить из лучевого ружья. Он теперь знал, что они не убьют его, если он первый не начнет стрелять, а он не собирался умирать ради какой-то девушки, жертвовать ради нее своей жизнью. Но он ожидал серьезной драки и инстинктивно готовился к ней, глядя на взволнованную толпу. К его удивлению, вдруг случилось такое, чего он ранее не видел. Услышав его упрямый ответ передние отшатнулись назад не в испуге, но с явным удивлением. Бывший дозорный сказал: – Тебе! Она принадлежит тебе? – таким голосом, в котором гнев сменился недоумением.

Смит встал, широко расставив ноги в сапогах перед съежившейся фигурой, и помахал пистолетом.

– Да! – сказал он.– И она будет моей! Отойдите назад!

Мужчина уставился на него, не сказав ни слова, и на его обветренном лице отразились ужас, отвращение и недоверие. Недоверие на миг победило, и он спросил: – Тебе?

Смит упрямо кивнул.

Мужчина вдруг отступил, его поза выражала беспредельное презрение. Он махнул толпе рукой и громко сказал: – Она принадлежит ему!

Напряжение в толпе упало, все замолчали, и презрительное выражение переходило с одного лица на другое.

Бывший дозорный плюнул на покрытую шлаком дорогу и равнодушно отвернулся.

– Ну и оставь ее себе! – крикнул он Смиту через плечо.Но пусть она не показывается в этом городе!

Смит смотрел, почти раскрыв рот и ничего не понимая, на презрительную реакцию толпы, которая уже начинала расходиться. В его голове все смешалось. Он не мог поверить, что такая кровожадная враждебность могла испариться в одно мгновение. И странное сочетание презрения и отвращения, которое он увидел на их лицах, смущало его еще больше. Ландароль нельзя было считать пуританским городом – ему и в голову не могло прийти, что его притязания на девушку могли вызвать всеобщее отвращение.

Нет, здесь было что-то, объяснявшееся более глубокими мотивами. Инстинктивное, внезапное отвращение возникло на лицах, которые он видел – это отвращение не было бы таким сильным, даже если бы он сознался в людоедстве или принадлежности к почитателям Фарола. И все покинули его так поспешно, как будто грех, который он совершил по незнанию, мог перейти и на них.

Улица опустела столь же быстро, как и наполнилась. Он увидел, как один стройный венерианец посмотрел на него через плечо и крикнул презрительно: "Шамбло!" – и это слово вызвало в его сознании новые соображения.– Шамбло! – Слово происходило, видимо, из французского языка. Достаточно странным было то, что оно звучало из уст венерианца или марсианина с сухих равнин, а тон, которым оно было произнесено, смущал его еще больше.

– Таких мы не оставляем в живых! – сказал бывший дозорный. Это напомнило ему что-то… одну строчку из одного древнего текста на его родном языке… "Вы не должны допустить, чтобы ведьма осталась в живых". Он усмехнулся про себя из-за сходства этих слов и в тот же миг вспомнил о девушке.

Она бесшумно встала. Он повернулся и взглянул на нее, снова положил на место свой пистолет, и лишь теперь взглянул на нее с любопытством, а затем стал рассматривать с той полной откровенностью, с которой иногда рассматривают что-то не принадлежащее к роду человеческому. Потому что она не была человеком. Это он понял с первого взгляда, хотя смуглое, красивое тело выглядело совершенно женским, а ярко-красную одежду,– он теперь видел, что она была из кожи,– она носила с той непринужденностью, которые были свойственны лишь немногим нечеловеческим существам. Он понял это, когда заглянул в ее глаза, и неприятный холод пробежал по его телу. Глаза были зелеными, как молодая трава, с вертикальными, как у кошки, зрачками, а в их глубине затаилось выражение темной, звериной мудрости – выражение животного, которое видит лучше, чем человек.

Ее лицо было лишено всякого волосяного покрова; ни бровей, ни ресниц – и он мог бы поклясться, что плоский ярко-красный тюрбан, которым была обвита ее голова, прикрывает лысину. На ногах и руках у нее было по четыре пальца, которые оканчивались круглыми когтями, способными втягиваться, как у кошки. Она провела языком по губам – тонким, плоским, розовым языком, таким же кошачьим, как и ее глаза – и с трудом заговорила. У него сложилось впечатление, что ее горло и язык не приспособлены для человеческой речи.