Текст книги "Рождение империи"

Автор книги: Саймон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 26

Приказав Ганиморо привести в комнату Юнару и Нетаргера, Лерена велела сообщить, когда ее распоряжение будет исполнено, а сама поспешила приготовить напиток для одной из фрейлин. Девушку звали Бонара – Бонара Акскевлерен, напомнила себе императрица, – и со временем она обещала превратиться в настоящую красавицу. Лерена увидела ее год назад и полюбила с первого взгляда.

Паймер наблюдал за ними из угла комнаты, сидя на полу, обмякший и безвольный. Бросив на него мимолетный взгляд, Лерена обратилась к Бонаре, неподвижно лежавшей на королевской кровати. Грудь девушки едва заметно поднималась при каждом вздохе, щеки покрывал легкий румянец, белые руки покоились на животе. Все было готово, но императрица медлила, зная, что уже первый шаг отрежет путь назад.

Однако же план предусматривал это с самого начала – с тех самых пор, как она узнала, что Алвей Селфорд зачала ребенка от Кевлерена.

Скорее по привычке, чем из необходимости заслониться от солнца, Мэддин прикрыл глаза ладонью. В ушах еще звенело после выстрела орудия, когда он увидел, как вода перед головной лодкой направляющейся к Кидану флотилии взметнулась ввысь огромным фонтаном. Разлетевшиеся над рекой крики донеслись даже до укреплений, но быстро умолкли: флотилия продолжила движение на запад.

– Неплохо для пристрелки, – сказал он пушкарю.

– Так точно, капитан, – отозвался тот.

Мэддин не стал его поправлять, но почувствовал улыбку стоящего рядом Кадберна.

– А раз так, потопите-ка парочку этих посудин.

– Есть, капитан, – с мрачным удовлетворением ответил пушкарь и, повернувшись к своей команде, крикнул: – Дистанция одна миля! Огонь!..

Залп как будто расколол небо. Обслуживавшие орудия моряки удивленно подняли головы – выстрел на каменной стене звучал иначе, чем на деревянной палубе, резче и пронзительнее, но и затихал быстрее. Орудия откатились назад, напрягая канаты, а обслуга уже спешила с новыми ядрами.

– Есть одно попадание, – первым сказал Кадберн. Мэддин увидел лишь распластавшийся на темной воде белый парус и два изуродованных тела рядом с ним.

– Продолжайте без команды. Дистанция та же.

– Есть, капитан! – откликнулся артиллерист. – Заряжай, ребята! Работы сегодня хватит!..

– Где находится сейчас ее величество? – едва войдя в комнату, спросила Юнара.

– Она сейчас занята, ваша светлость, – вежливо ответила Ганиморо. – Мне приказано привести вас сюда и сообщить ее величеству, когда вы прибудете.

Юнара выпрямилась и окинула Избранную императрицы презрительным взглядом.

– Так сообщи же, что я здесь, – процедила она сквозь зубы.

Ганиморо наклонила голову, бросила взгляд на побагровевшего от злости Нетаргера и торопливо вышла из приемной. До спальни Лерены было рукой подать, но что-то заставило девушку замедлить шаги. Смутное сомнение. Неприятное ощущение, появившееся внизу живота, как обычно бывает при наступлении месячных, но не столь острое и более зловещее.

Войдя в спальню, она увидела свою госпожу сидящей на кровати рядом с Бонарой. Ганиморо невольно вздрогнула. Лерена подняла голову.

– Ваше величество, ваша сестра уже здесь…

– Благодарю тебя. Позаботься, чтобы им подали вино и закуски. Я не задержусь.

– Мне вернуться?

Лерена кивнула, и Ганиморо вышла из комнаты.

Императрица нежно провела ладонью по горлу Бонары.

– Больше никаких уловок, – тихо произнесла она. – Начнем.

Тонкое лезвие под мизинцем правой руки легко вошло в вену на горле девушки, и день окрасился в красное.

Услышав залп, Китайра вздрогнула, на мгновение зажмурилась и вскинула руку, чтобы сохранить равновесие. Не помогло – ее трясло, как лист на ветру. Устыдившись собственной трусости, девушка сжалась, приказывая себе успокоиться, но уже следующий выстрел встряхнул ее, как ветхую тряпицу.

«Вспомни, что ты писала», – сказала себе Китайра, пододвигая стул и прижимаясь к краю стола. Пальцы сами отыскали нужную страницу.

«Врачеватели изучают симптомы и приписывают их определенным стадиям болезни. Также они исследуют воздействие зелий, снадобий и припарок как на симптомы, так и на саму болезнь. Таким образом, через наблюдение и запись показаний они выводят заключения о протекании недуга и способах избавления от оного».

Ей показалось, что все орудия дали залп одновременно. Цитадель содрогнулась. Камешки на столе подпрыгнули, облачко пыли поднялось в воздух. Китайра вытерла страницу, которую только что прочитала.

«… Только неторопливый и целенаправленный сбор знаний, основанный на наблюдении и анализе, способен помочь целителю понять природу болезни».

Неплохо для заключения, подумала Китайра. Хорошо бы…

В следующий момент ее словно окатило холодной волной. По коже поползли мурашки. Волосы на затылке встали дыбом.

– О страх, оставь меня! – воскликнула она.

Гэлис… «Думай о Гэлис, – в отчаянии приказала себе Китайра. – Думай о ней. О ее мягких губах, ее нежной, белой, как молоко, коже…»

Но перед глазами встал Мэддин.

Она помотала головой, отгоняя видение.

«Гэлис, моя милая Гэлис…»

Грудь словно перехватило обручем, воздух не шел в легкие.

Мэддин. Она ясно видела его стоящим на стене, вглядывающимся вдаль…

Китайра охнула, осознав вдруг весь ужас происходящего. Дело не в страхе! Дело в Сефиде!..

Она отпрянула от стола.

Пусть это будет Намойя. Пожалуйста, пусть это будет Намойя…

Но и вознося мольбу силам вселенной, в глубине души Китайра понимала – случилось то, что и должно было случиться. Случилось то, чего она так долго ждала и так горячо желала. Ждала и желала с тех самых пор, как Майком тайно представил ее императрице. Давняя мечта самой испытать Обладание сбывалась. Сефид проходил через нее, как могучий поток, как неудержимая река…

Когда-то девушка так отчаянно жаждала познать это чудо, понять, что это такое. И Лерена обещала. Да, императрица обещала многое, но дала так мало. Ничего, если не считать Гэлис. Гэлис. Теперь Китайра знала, сколь много значила стратег и для самой Лерены. Ничего большего императрица дать ей просто не могла.

Еще одна волна прокатилась по ее телу. Китайра как будто оказалась на стене, рядом с Мэддином. Между ними стоял Кадберн, и она лишь теперь обратила внимание на то, сколь прекрасно его изуродованное шрамами лицо. А потом пришла боль.

– Нет!.. – воскликнул Намойя, и Квенион вздрогнула.

– Что случилось, господин?

– Ты разве не чувствуешь?

Квенион озадаченно нахмурилась, потом глаза ее расширились.

– Кто-то использует Сефид! И очень близко!..

Она была права. Но единственным, кроме самого Намойи, Кевлереном в этой части света был Мэддин, а он, как известно, Обладать не мог.

Тогда кто же?..

Принц закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на потоке силы, исходящем, казалось, из недр самой Цитадели. Намойя видел его – яркий огненный фонтан, бьющий все сильнее и сильнее.

С губ его сорвался крик боли.

– Что?.. – воскликнула Квенион.

Намойя поднялся, чувствуя себя так, как будто кто-то скреб по его нервам зазубренным куском льда.

– Холодно, – вскрикнул он, и в тот же миг боль пронзила его тысячью раскаленных игл.

По правой руке императрицы стекал липкий ручеек крови, но Лерена ничего не чувствовала. Она оказалась в голове грамматиста, потом перенеслась на крепостную стену.

Орудия… Дым… Смятение… Крики… И – Мэддин.

Он тоже был там. Кевлерен, не пожелавший вести себя подобающим образом. Тот, кто первым бросил вызов власти семьи – тем самым и ее власти. Она планировала свои действия так долго и с такой тщательностью, что уже почти не верила в успех. Почти не верила, что этот день когда-нибудь придет. Однако день настал, и императрица знала, что отныне никто не посмеет бросить ей вызов.

Первым урок получит дерзкий Мэддин.

Китайра Альбин сопротивлялась, но Лерена и не ждала ничего другого. Обычному человеку не дано знать, что испытывает тот, по чьим венам струится Обладание. Грамматист пришлась как нельзя кстати: ограниченное знакомство с Сефидом позволяло использовать ее в качестве проводника, значительно увеличивающего силу императрицы. Все складывалось в полном соответствии с предсказанием канцлера Майкома. Все встало точно на свои места.

Как и было задумано.

Лерена и сама испытывала нечто невероятное – словно, используя Китайру, очищала Сефид от всего лишнего, превращала его в крепкий, пьянящий напиток. И сейчас этот напиток разливался по ее венам, струился по ее нервам.

Императрица глубоко вздохнула и сосредоточила мысли на Мэддине. Будто ощутив ее присутствие, он повернул голову.

– О кузен, – прошептала она. – Сейчас ты узнаешь, что значит прикоснуться к Сефиду.

В углу застонал Паймер, но Лерене было не до старого герцога. Все ее внимание занимала крепость в далекой чужой стране и стоящий на стене Мэддин, предатель рода Кевлеренов.

Как же она ненавидела его.

Китайра, извиваясь, каталась по полу. Она ощущала себя существом без плоти, состоящим лишь из обнаженных костей и оголенных нервов. В комнате вспыхивали и гасли искры. Волосы встали дыбом, как будто она висела вниз головой. Глаза были готовы выскочить из орбит. Девушка кричала – или ей только так казалось, – отчаянно пытаясь вспомнить, кто она и где находится. Китайра.

Нет, Лерена. Нет, Мэддин.

– Китайра! – прокричала она…

И услышала в ответ чей-то злорадный смех.

Сначала Мэддин подумал, что рука ударилась о камень. Он поднял ее к глазам и подул на ладонь, но боль стала сильнее, словно дыхание только разожгло пламя.

Принц стиснул зубы.

– Ваше высочество! – позвал Кадберн.

– Ничего…

Мэддин попытался не обращать внимания на боль и снова посмотрел на реку. Было потоплено уже три лодки, но враг приближался. Свет дня почти померк. Всепоглощающая волна страха накатила на принца. «У меня не получилось, – мелькнула в голове страшная мысль. – Я проиграл. Я всех подвел…»

– Нет, – вслух произнес Мэддин. – Потери понес враг. Мы победим. У нас есть крепость, огнестрелы. Но что самое главное – есть решимость победить.

Он вдруг понял, что дело в чем-то другом. Не в сражении. Принц опустил голову и даже через рубашку увидел, что камни на фамильной цепи мерцают, как крохотные звезды.

– Кадберн!..

Жар уже распространился по всей руке. Крик боли сорвался с губ Мэддина, и он, пошатнувшись, начал заваливаться на бок.

– Кадберн!..

И в тот миг, когда Избранный шагнул, чтобы поддержать господина, тело принца вспыхнуло.

Волна обжигающего жара ударила Кадберна в грудь и сбила с ног. Он услышал, как затрещала кожа, почувствовал, как полыхнули огнем волосы. Тело его перевалилось через парапет, и Избранный покатился по каменным ступенькам вниз. Пытаясь остановить падение, он раскинул руки, но схватил лишь воздух. Голова ударилась обо что-то твердое, и перед глазами вспыхнули огненные круги.

Ступеньки… крики…

Он пошевелился, приподнялся, с огромным трудом встал.

В глазах прояснилось. Кадберн увидел, что стоит у основания стены, и поднял голову. На фоне темнеющего неба пылал огненный сгусток, отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Все звуки исчезли, и только воздух потрескивал от пронизывающего его жара.

– Мэддин… – хрипло прошептал Кадберн.

Стоявших у орудий моряков разбросало мощной ударной волной, но один из них успел прохрипеть:

– Заряды!..

В следующий момент стена раскололась, камни полетели во все стороны. Вверх ударил столб дыма. Кадберна снова сбило с ног, и он тяжело грохнулся на землю. Воздух с шумом вырвался из его груди, а уши заполнил звон эха оглушительного взрыва.

Квенион в страхе отступила. Лицо Намойи горело; кожа сползала с него, как полоски вощеной бумаги. Кричать он не мог, но девушка возопила за двоих и, поддавшись панике, бросилась сбивать пламя руками. Огонь моментально перекинулся на пальцы Избранной, и Квенион снова вскрикнула.

Растерянно оглянувшись, она увидела у кровати Намойи большую чашу с водой и метнулась к ней. У девушки уже горели ладони. Квенион сунула руки в чашу: и огонь погас. Недолго думая, она выплеснула содержимое сосуда в лицо Намойе. Клубы пара с шипением устремились к потолку. Принц упал с долгим протяжным стоном. Огонь погас. Чаша со следами крови на глиняных стенках полетела на кровать. Квенион склонилась над хозяином, обняла, но он оттолкнул ее.

Девушка не знала, что делать, а боль не давала сосредоточиться. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, на ходу взводя курок огнестрела, ворвался охранник. Квенион отреагировала машинально, не думая: схватив чашу, она что было сил метнула ее в солдата. Глиняный снаряд попал тому в голову, и стражник рухнул, словно сраженный ударом секиры.

Квенион подбежала к нему. Солдат лежал неподвижно, но был ли он жив, она не знала. Лоб его пересекала кровоточащая глубокая рана.

– О нет, – в отчаянии простонала Квенион. – Что же я наделала!..

Она знала, что теперь их обоих просто убьют. Взгляд девушки упал на огнестрел.

ГЛАВА 27

Юнара и Нетаргер потягивали ароматное вино из высоких изящных бокалов, когда ощутили прикосновение Сефида.

Избранный подался назад, пролив вино на тунику, и даже у Юнары перехватило дыхание. Подавшая им вино и уже выходившая из комнаты Ганиморо закрыла на мгновение глаза, но герцогиня успела заметить мелькнувшее в них необычное выражение. Не удивление, нет – скорее печаль.

Значит, Лерена воспользовалась кем-то из своих личных Акскевлеренов. Но что же задумала сестра и для чего ей понадобилась такая сила?..

Оправившийся от изумления Нетаргер смахнул с туники красные капельки.

– Поздно, – пробормотал он, делая вид, что ничего особенного не случилось. – Уже впиталось.

– От тебя будет разить вином, как из бочки, – пошутила Юнара и попыталась улыбнуться, но не смогла.

Волна прошедшего через них Сефида дохнула кровью и злобой. Лерена явно употребляла магическую силу не во благо, и это встревожило герцогиню.

– Что вы об этом думаете, ваша светлость? – негромко спросил Нетаргер.

– Думаю, нас сейчас обо всем известят, – задумчиво ответила Юнара.

Ее слова тут же нашли подтверждение.

Уверенность не покидала ее до самого взрыва.

Повернувшись, Гэлис увидела, как над Цитаделью поднимаются густые клубы серого и черного дыма. Не зная, что случилось, она могла лишь предположить, что произошел взрыв одного из складов с боеприпасами. Ничто другое вызвать разрушения такой силы не могло. Холодные пальцы сжали сердце: Мэддин и Кадберн были там.

Около сотни вооруженных колонистов перестали глазеть на столб дыма и повернулись к стратегу.

«Решительный приказ. Уверенность. Вот чего они ждут от тебя, – подумала Гэлис. – Не притворяйся, будто знаешь, что происходит, но и не впадай в панику».

В репликах, которыми обменивались между собой колонисты, слышались растерянность и плохо скрываемый страх.

– Сколько вражеских лодок потоплено? – крикнула девушка.

Все снова посмотрели на нее.

– Три? – Гэлис намеренно уменьшила число.

– Нет, четыре, – ответил молодой колонист с выступающим кадыком.

– Пять, – возразил второй. – Никак не меньше! Может быть, даже больше!..

Свои предположения начали высказывать и другие. Цифры колебались от четырех до семи.

– Неплохо! – кивнула Гэлис. – Враг потерял значительную часть флотилии. Он растерян и подавлен. – Девушка ткнула острием сабли в пыль под ногами. – Прикончим их прямо здесь и прямо сейчас!..

Особого воодушевления ее призыв не вызвал, однако панические крики стихли. Уже кое-что. Теперь оставалось только взять себя в руки.

– Эй, ты!.. – Гэлис указала на парня, ответившего ей первым. – Глаз у тебя точный. Скажи-ка, что ты видишь на реке?

Словно по команде, все отвернулись от Цитадели и клубящегося над ней столба дыма, устремив взгляды на реку Фрей. При удачном стечении обстоятельств противник не заставит себя долго ждать, и тогда людям будет уже не до паники.

До того места, где стояли Гос и Полома, звук взрыва долетел изрядно ослабевшим.

Сначала они ничего не увидели. Затем появившееся над Цитаделью облако дыма подсказало, что именно могло случиться, однако не позволяло определить размеры катастрофы и предугадать ее возможное влияние на исход близящейся битвы.

– Принц был на стене, – негромко сказал Полома. Линседд угрюмо кивнул.

– С ним ничего не случится. Кадберн не отходит от него ни на шаг, так что его высочеству ничто не угрожает.

Полома с сомнением покачал головой, но промолчал. Он предпочел бы уйти с моста, чтобы находиться со своими людьми, но заставил себя остаться. Видя его на прежнем месте спокойно разговаривающим с командиром хамилайских драгун, киданцы успокоятся и уверятся, что ничего серьезного не произошло.

– Если взрыв уничтожил все орудия, – негромко заметил он, – то у Сигни и его людей появится шанс.

– Как ты думаешь, какой остров они атакуют? – не повышая голоса, спросил Гос.

Мальвара пожал плечами. Его мысли то и дело возвращались к матери. Он убеждал ее укрыться в Цитадели, но старая женщина упрямо отказывалась покидать дом, чтобы показать знакомым киданцам, что сохраняет мужество и не дает воли страху.

Полома нахмурился.

– Многое зависит от того, насколько Сигни контролирует своих союзников. Его, конечно, потянет к Херрису: он постарается как можно скорее захватить Цитадель. К выбору именно такой стратегии Майру подтолкнет и наличие новых укреплений на Кархее. Но если у кого-то из вождей появится возможность заняться грабежами, то другие могут не устоять перед соблазном и последовать его примеру.

Гос кивнул.

– С теми, кто высадится на Херрисе, мы справимся.

– А если они ударят по Кархею?

– Там Гэлис, а она знает, что делать. Полома невольно улыбнулся.

– Да уж.

– Интересно, видел ли взрыв капитан Авьер?

– Ты имеешь в виду, мог ли он принять дым за подаваемый нами сигнал?

На западной стороне острова, неподалеку от мангровых зарослей, заранее сложили большую кучу зеленых веток; Мэддин приказал Авьеру, корабль которого стоял в заливе, привести «Англаф», как только на востоке появится дым.

– Не исключено, – бесстрастно ответил Гос и снова глянул вниз, на своих кавалеристов, которые изо всех сил старались не смотреть на Цитадель.

– Надеюсь, Сигни не заставит себя долго ждать, – заметил Полома, сжимая рукоять отобранной у Сьенны сабли.

Сьенна был среди сбежавших сторонников Сигни, и потому вполне мог находиться сейчас в рядах противника.

Гос указал на север, в сторону пролива Сайефф, разделяющего Кархей и Херрис.

– Смотри.

Полома повернул голову.

Из-за мыса, образованного основанием Цитадели, появилось судно, заполненное воинами. Паруса были опущены: оно шло на веслах. Через секунду за ним появилось второе, потом – третье. Целая флотилия направлялась прямиком к Седловине. В последний момент передний корабль сменил курс и повернул к Кархею – точнее, к единственной бреши в недостроенной стене.

Ганиморо подняла Лерену, помогла сменить окровавленную одежду на чистую, вымыла госпоже руки в чаше с водой и, отведя в соседнюю комнату, усадила в кресло.

Императрица безвольно откинулась на спинку. Избранная вернулась в спальню, где на кровати лежала Бонара. Девушка была похожа на белый островок в красном море; складки сбившихся простыней напоминали застывшие волны. В углу кто-то жалобно хныкал.

Она совсем забыла о Паймере.

– Ваша милость? Вы…

Ганиморо не договорила: конечно же, со стариком что-то случилось, иначе и быть не могло.

– Могу я вам чем-то помочь?

Паймер недоуменно посмотрел на нее. Сейчас он был похож на побитого, жалобно скулящего пса.

– Помочь?.. Нет, помощь нужна не мне. – Герцог прищурился. – Ты не видела Идальго?

Ганиморо покачала головой. Лерена еще не рассказала ей о том, что случилось с Избранным Паймера, но она уже понимала – произошло нечто ужасное.

– Приведи его сюда, милая, – слабым голосом позвала из соседней комнаты императрица.

Ганиморо пришлось приложить немало сил, чтобы заставить старика подняться, а потом, обхватив рукой за талию, отвести в кабинет и усадить в кресло. Справившись с этим, девушка опустилась на колени перед госпожой и увидела, что щеки императрицы уже порозовели, но дыхание все еще остается неровным.

– Хочу, чтобы ты привела сюда Юнару. И Нетаргера. Избранная удивилась – разумеется, Юнара не могла прийти одна.

– Ваше величество, может быть, лучше подождать еще немного?

Лерена покачала головой.

– Нет времени. Времени совсем нет… – Она слабо улыбнулась и поцеловала девушку в щеку. – Пожалуйста, приведи сюда мою сестру.

Ганиморо улыбнулась в ответ.

– Конечно, ваше величество. – Она стала подниматься, но остановилась. – Бонара? Где она?..

Лерена бросила взгляд на закрытую дверь в спальню.

– Пусть пока полежит там. Не хочу забыть, чего мне это стоило. Пока не хочу.

Ганиморо не поняла, что означают слова госпожи, но пере спрашивать не стала и сразу же вышла из комнаты.

Едва Избранная вышла, как императрица, разом отбросив притворство, быстро поднялась, разминая затекшие члены.

Никогда еще она не ощущала в себе такой силы. Опыт с Китайрой, превращенной в проводник Сефида, превзошел все ожидания. Поначалу Лерена удивилась, обнаружив, как восприимчива грамматист к магическому дару, но потом поняла, насколько это увеличило эффективность Сефида.

Императрица плохо представляла, чего ей будет стоить попытка убить Мэддина, но никак не ожидала, что станет чувствовать себя настолько бодро потом. Она с трудом заставила себя сдержаться и не рассмеяться вслух. Радость наполнила душу, как солнечный свет наполняет день.

– Итак, дядя, все складывается даже лучше, чем предполагалось. Для вас в том числе.

Паймер растерянно посмотрел на племянницу.

– Ох бедняга. Вы смущены и растеряны?

– Да, именно так. Смущен и растерян, – пробормотал герцог. – Смущен и растерян…

Она приблизилась к старику и погладила его по лысой голове.

– Успокойтесь и отдохните. Скоро все закончится. Ваши страхи и тревоги рассеются сами собой.

Паймер промолчал, подтянул ноги и, обхватив колени, забился в угол кресла. Лерена услышала приближающиеся шаги, стерла с лица улыбку и прикрыла глаза.

Дверь отворилась, и в комнату, сопровождаемая Нетаргером и Ганиморо, вошла Юнара.

– Сестра, это ты? – едва слышно прошептала Лерена.

Юнара опустилась перед ней на колени.

– Ваше величество? Что с вами?

– Меня использовали.

– Использовали?

Губы императрицы затрепетали, руки бессильно свесились вдоль тела. Лерена склонила голову на грудь сестры.

– Она.

– Кто?..

Императрица ощущала гнев, поднимающийся в душе герцогини. Радость Лерены обернулась восторгом. Юнара все же любила ее… и она тоже любила сестру. А это многое облегчало.

Первым свернувшую к острову вражескую лодку увидел Арден.

Выругавшись – что стало сюрпризом для Эриот, – он приказал одному из колонистов бежать к стратегу Гэлис Валера и сообщить, что неприятель намерен атаковать их в самом уязвимом месте. Колонист бросил взгляд на Эриот, потом снова посмотрел на Ардена.

– Чего ты ждешь? – рявкнула девушка, и бедный малый мгновенно умчался. Эриот растерянно взглянула на Ардена. – Почему он замешкался?

Арден покачал головой.

– Ты разве не понимаешь?

– Не понимаю чего?

– Парень знает, что я служу, – объяснил Арден. – Не командую, а исполняю. Именно к этому меня приучали с самого детства – повиноваться. Вот почему я не могу встать во главе гильдии. Большинство это понимают. Только ты ничего не заметила. – В голосе великана послышалось восхищение. – Ты – единственная из всех, кого я знаю, кто не приучен склонять голову, гнуться перед сильным.

– Это хорошо?

– Хорошо – если только ты при этом не сломаешься. Глядя на тебя, люди ожидают указаний. Они понимают, что ты ни перед кем не отвечаешь, и надеются, что ты всегда подскажешь, что надо делать.

– Но сейчас я не знаю, что надо делать! – в отчаянии воскликнула Эриот. – Это ведь тебя обучали воевать!

– Тогда скажи, что ты от меня хочешь, – предложил он. Стоявшие поблизости колонисты уже начали расходиться.

Люди понимали, что, находясь на острове, не смогут ускользнуть от врага, но инстинкт одолевал здравый смысл, и их уже начала охватывать паника. Эриот всплеснула руками.

– Помоги нам защитить себя самих!..

– Хорошо, – бесстрастно согласился Арден. – Тогда вот что…

Внимательно выслушав великана, девушка быстро отдала необходимые указания. И хотя некоторые колонисты намеренно проигнорировали нового начальника, большинство охотно подчинились, потому что лучше быть в группе и что-то делать, чем хныкать и умирать от страха поодиночке.

Прежде всего нужно было заделать брешь между незавершенными участками стены. Для этого годилось все: тачки, сваленные деревья, доски, столы и камни. Оставшиеся не у дел занялись тем, что принялись распределять между собой то, что могло хотя бы отдаленно сойти за оружие: главным образом плотницкие и столярные инструменты, а также вилы и грабли. Те, кому не досталось ни того, ни другого, вооружались палками с поспешно вбитыми гвоздями.

С помощью Ардена Эриот расставила людей по местам, позаботившись о том, чтобы самые сильные и ловкие прикрывали наиболее уязвимые точки. Вдоль всей линии обороны установили шесты с привязанными к ним зажженными факелами. С появлением света поднялось и настроение людей.

К этому времени враг уже высадился на острове, но, вопреки ожиданиям Эриот, вовсе не спешил идти на штурм. Лодки были быстро вытащены на берег, а люди начали выстраиваться в боевые порядки.

– Какие у нас шансы? – спросила Эриот.

Вооружившись по настоянию Ардена железным молотом – ведь командир должен быть сильным, – она чувствовала себя пародией на солдата, потому что даже не была уверена, что сможет поднять свое грозное оружие.

– Это зависит от того, насколько быстро стратег сможет подойти сюда, а еще хватит ли у наших людей духу продержаться достаточно долго.

Эриот кивнула в сторону противника, численность которого уже составляла примерно семь рот.

– Как ты думаешь, они нас боятся?

С берега долетел громкий голос вражеского командира, и все неприятельские солдаты двинулись вперед, оставив у лодок – единственного средства спасения в случае провала операции – лишь небольшую охрану. На это Арден и обратил внимание Эриот.

– Может быть, и не боятся, но ведут себя достаточно осмотрительно, потому что не знают, с. сопротивлением какой силы столкнутся.

– Что ж, в таком случае, – тут девушка намеренно повысила голос, чтобы ее услышало как можно больше колонистов, – они будут сильно рады, что оставили себе путь к бегству.

Особого восторга никто не выразил, но Арден посмотрел на нее одобрительно, а это уже много значило.

Полома и Гос наблюдали за высадкой противника на Седловине.

Высадка проходила не очень организованно и без характерного для таких случаев оживления – возможно, потому, что атакующих смущали находившиеся неподалеку хамилайские кавалеристы.

– Вашим должно быть нелегко, – сказал Полома.

– Почему это?

– Они, очевидно, предпочли бы ударить сразу.

Тут Полома подумал, что если бы он научился управлять боевой лошадью, то, наверное, не боялся бы уже ничего.

– Эти парни – хорошо обученные драгуны, – небрежно, словно отвечая на вопрос случайного прохожего, заметил Гос. – Обычно я использую их как мобильную пехоту, но Седловина – удобное место для кавалерии, а пехоты у нас и без того предостаточно. – Он посмотрел на темнеющее небо. – Хотя атаки в темноте обычно не приветствуются. Уверен, нашему противнику это тоже известно.

Некоторое время оба молчали. Мальвара нарушил тишину долгим вздохом.

– Мне пора к своим. Полагаю, Цитадели ничто не угрожает, но большинство моих людей живут к западу от Длинного Моста, и драться нам предстоит именно там.

Гос кивнул.

– Я тоже спущусь. – Он посмотрел на Цитадель. Вверху, на фоне серого неба, проплыло, увлекаемое легким вечерним бризом, облако белого дыма. – До встречи.

Они обменялись рукопожатиями и расстались.

Линседду понадобилось почти пятнадцать минут, чтобы добраться до своих драгун. Спешить было некуда. Противник ничего не предпримет до тех пор, пока не стемнеет, чтобы избежать контратаки его кавалерии.

Гос сильно на это рассчитывал.

– Квенион! – позвал Намойя. – Где мы?..

Квенион не расслышала вопрос как следует – ее господин едва шевелил обожженными, спекшимися губами, – но поняла, о чем речь.

– Нам нужно уходить оттуда, ваше высочество, – спокойно ответила она, бросив взгляд сначала вправо, потом влево.

Коридор был пуст. Никаких признаков стражи. Квенион не знала, понял принц ее или нет – в любом случае Намойя промолчал. Возможно, он даже и не услышал того, что она сказала. Время от времени с губ Кевлерена срывался стон, но в шуме начавшегося боя эти звуки были практически не слышны. В одной руке Квенион держала огнестрел, который забрала у стражника, другой тащила за собой Намойю.

В башне было уже темно. Иногда девушка слышала шаги, но люди бежали не к ним, а в другую сторону. Добравшись до винтовой лестницы, которая вела вниз, Квенион остановилась, вслушиваясь в каждый звук, который мог бы подсказать им, что делать дальше. Она понимала, что долго оставаться на месте нельзя, как нельзя и вернуться назад, притворившись, будто ничего не случилось.

Но что же им теперь делать?..

– Выход есть только один, – сказала себе Квенион и, сжав руку своего господина, сделала первый шаг вниз по лестнице.

Кадберн стоял среди хаоса и дымящихся, обугленных трупов, впервые в жизни пребывая в состоянии полной растерянности и смятения. Взгляд его отчаянно метался по сторонам, но не находил того, кого нужно. Где же принц?.. С десяток тел обгорели до такого состояния, что опознать погибших было уже невозможно. Вероятно, именно среди них и следовало искать Мэддина.

Чувство, которого он не испытывал с детства, чувство абсолютной оторванности от семьи росло и поднималось в нем. Чувство огромного, неизбывного горя. Когда погибла Алвей, Кадберн переживал, потому что потерял подругу, ту, что ему нравилась, но сейчас боль просто сковала его – боль такая сильная, словно кто-то разрывал ему сердце.

Рядом валялся лопнувший ствол огнестрела. К металлу буквально прикипела чья-то рука. Ветерок коснулся лица Избранного, и он с удивлением обнаружил, что значительная часть западной стены Цитадели исчезла, словно раздавленная и сметенная кулаком незримого великана, а из темного проема несутся крики карабкающихся по камням солдат.

Вражеских солдат.

Лицо Избранного не дрогнуло. Оно как будто превратилось в маску с одним, навеки застывшим выражением.

Кадберн вынул из ножен палаш и безмолвно шагнул навстречу врагу.

Китайра лежала на полу, похожая на ворох небрежно скинутой одежды. Глаза ее были открыты, но взгляд беспокойно блуждал. Она попыталась позвать на помощь, однако из горла вырвалось что-то похожее на жалкий писк. С губ девушки стекала струйка слюны.

Она понимала, что должна что-то сделать, сдвинуться с места, но сил не осталось даже на то, чтобы поднять голову. Брошенная тряпичная кукла – вот кого она сейчас напоминает.