Текст книги "Древний Рим. Взлет и падение империи"

Автор книги: Саймон Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Самоубийство императора Нерона привело к одному из самых страшных кризисов власти за всю историю Рима. Веспасиан знал, что, согласно законам, прежде чем продолжить войну, на престол должен взойти новый император, и поэтому до избрания преемника военачальник приказал временно прекратить боевые действия. Однако империю ожидали сильные изменения, и дело не ограничивалось только лишь назначением императора. В государстве началась борьба за власть, швырнувшая его в горнило кровопролитной гражданской войны. На повестке стояло два вопроса: кому править Римом и из чего исходить при выборе императора. Во времена первой династии Юлиев-Клавдиев при передаче власти императора действовал принцип наследования, однако теоретически кандидатуру императора утверждали Сенат и народ Рима. Теперь подобной системе был брошен вызов невероятным откровением: выяснилось, что императора могли назначать не только власти Рима, но и сосредоточенные в провинциях легионы, желавшие видеть на престоле своих военачальников. Был открыт страшный секрет Римской империи: казалось, стал возможным выбор императора за пределами Рима.

Находившиеся на востоке Веспасиан и Тит стали свидетелями того, сколь изменчивой может быть фортуна. Когда Сервий Сульпи-ций Гальба, взойдя на престол, отказался от традиционных наградных выплат легионерам, войска, приведшие его к власти, изменили ему, и короткому правлению Гальбы пришел бесславный конец. Гальбе отрубили голову, а преторианская гвардия провозгласила его наследником Марка Сальвия Огона. Однако власть нового императора не распространялась за пределы метрополии, и вскоре легионы в Германии объявили о поддержке своего командующего Авла Ви-теллия. После того как войска Отона были разгромлены в битве при Кремоне, Отон покончил жизнь самоубийством и императором стал Вителлий. Однако и он, как и два его предшественника, царствовал недолго. В борьбу за власть над величайшей империей того времени вступил человек незнатного происхождения, но, несмотря на это, обладавший богатым военным опытом и пользовавшийся широкой поддержкой легионов в восточных провинциях.

9 июля 69 г. н. э. легионы в Иудее провозгласили Веспасиана римским императором. К ним тут же присоединились войска в Данувии. Пока Веспасиан брал под контроль одну из важнейших провинций империи – Египет, на Италию двинулись две его армии. Одна из них состояла из легионов восточных провинций и находилась под командованием наместника Сирии Гая Лициния Муци-ана, вторая – из легионов, стянутых из Данувии, ее вел Марк Антоний Прим. Войска из Данувии проложили дорогу армии из восточных провинций и приготовились к бою с силами Вителлия. И снова местом сражения двух римских армий стала Кремона. В тяжелейшей кровопролитной битве сторонники Веспасиана одержали победу. Однако братоубийственная вражда римлян была еще не окончена.

Находившийся в Риме брат Веспасиана Флавий Сабин, не дождавшись подхода армий Муциана и Антония, возглавил заговор против Вителлия. Злоумышленников разоблачили, и Сабин со своими сторонниками бросились к Капитолийскому холму в надежде найти там убежище. В последовавшей за этим стычке древний храм Юпитера охватило пламя. Гонимый пламенем, Сабин с заговорщиками выбрались наружу, где их схватили, привели к Вителлию и, не мешкая, казнили. Вскоре они были отомщены. Легионы, поддерживавшие Веспасиана, жестоко подавляя сопротивление, пробились в город и разгромили войска Вителлия. Город прочесывали поисковые партии с заданием отыскать Вителлия. Императора обнаружили спрятавшимся за дворцом в домике слуги. Вителлий пытался забаррикадировать дверь кроватью и матрасом. Императора полуголым вытащили на Форум, где прилюдно подвергли пыткам, отрубили голову, а останки бросили в Тибр.

Известия о победе Веспасиан получил в декабре 69 г. н. э., когда все еще был в Египте. Однако оснований для безудержного ликования у него не было. Императорский престол достался ему страшной ценой, в результате кровопролитной схватки, в которой погибло немало римлян. Тяжелейшую гражданскую войну вряд ли можно было назвать славным и достойным началом правления, о котором мечтал Веспасиан. Чтобы оправдать насильственный захват власти, объединить жителей государства и завоевать поддержку, императору Веспасиану требовалась ошеломительная победа в войне, причем как можно быстрее. Веспасиан обратил свой взгляд к Иудее. Назначив командующим войсками своего сына Тита, он сообщил, что теперь у войны поменялись цели. Новая задача, поставленная перед сыном, – немедленная победа над иудеями любой ценой, – оказалась как нельзя кстати. Будущее династии Флавиев теперь зависело исключительно от успешности военных действий в Иудее.

Новости и назначение оказались для Тита полнейшей неожиданностью. Молодой полководец вознесся на головокружительную высоту, став сыном и наследником императора Рима. Теперь Титу дали карт-бланш на проведение военной операции, соответствующей его столь резко изменившемуся положению, операции, которой отец пытался избежать на протяжении почти трех лет войны. Ему предстоял штурм Иерусалима. Однако резкое изменение в имевшемся положении вещей осознавал не только Тит. Поскольку предсказание Иосифа сбылось, Веспасиан призвал к себе пленника, снял с него цепи и отпустил на свободу.

Иосиф, несмотря на то что получил свободу, вскоре обнаружил, что война для него не закончилась. Стремительный взлет Веспасиа-на вполне мог служить Иосифу доказательством того, что Господь на стороне римлян, а разгром иудейского восстания – дело решенное. Иосифу – да, но не Титу. Новый командующий римской армией в Иудее, перед которым была поставлена самая сложная задача в жизни, остро нуждался в помощи Флавия.

ИЕРУСАЛИМ

К марту 70 г. н. э. Тит стянул свои армии к Иерусалиму, встав лагерем у стен Святого города. Вспомогательные части вместе с пятым, десятым и пятнадцатым легионами были усилены еще одним легионом – двенадцатым. Этот был тот самый легион, что под командованием Цестия Галла покрыл себя позором, потерпев поражение от иудеев. Теперь воины двенадцатого легиона жаждали мести. Несмотря на внушительные силы римлян, сосредоточившиеся у городских стен, среди группировок повстанцев, во главе которых стояли Иоанн Гискальский, Симон Бен-Гиора и Элеазар Бен-Симон (вождь зелотов), царило воодушевление. Римские солдаты появились возле города в первый раз за последние четыре года. Попытка Галла взять Иерусалим в 66 г. закончилась провалом, и с тех пор жители Иерусалима, когда речь заходила о штурме города, видели в рядах противника лишь смятение. Наверное, именно таким представлялось восставшим их положение.

И в самом деле, многие из жителей Иерусалима искренне полагали, что город неприступен. Запасов пищи и воды хватило бы на годы осады, тогда как у римлян, стоявших у городских стен в окружении лесов, холмов и пустынь, припасов было мало. Природа немало потрудилась, чтобы превратить Иерусалимский храм в крепость. Он возвышался на высокой скале, окруженный оборонительными сооружениями уже рукотворного происхождения, а именно тремя высокими стенами. Пока римляне тянули со штурмом Иерусалима, иудеи отнюдь не сидели сложа руки. Несмотря на то что большая часть времени уходила на стычки между группировками, боровшимися за власть, иудеи успели закончить работы над недостроенными участками северной стены, увеличив ее высоту до десяти метров.

Главная надежда мятежников на победу основывалась на количестве войск, которые Рим бросил на подавление восстания. Не переоценил ли Рим свои силы, отправив воевать в Иудею чуть ли не четверть всей своей армии? Может быть, враги империи воспользуются возможностью и нанесут удар, когда Рим сосредоточил значительную часть сил в Иудее? Может быть, римляне вместо затяжной войны и ослабления границ империи предпочтут заключить мир? Наверняка им придется волей-неволей дать Иудее независимость. Евреи великолепно осознавали свои преимущества, поэтому, когда Тит послал Иосифа к стенам города, чтобы огласить условия мирного договора, осажденные явили уверенность в своих силах.

Некоторые из стражников, стоявших на стенах, хорошо знали Иосифа. Когда он приблизился, они ответили презренному предателю не словами, но делом, пустив в него стрелу, которая, просвистев мимо Флавия, вонзилась в левое плечо его старого друга Ни-канора. Узнав о пущенной в парламентера стреле, Тит приказал разбить римский лагерь в 400 метрах от первой стены. Осмотрев периметр города, он обнаружил в стене слабые места, через которые м о ж н о было бы пробиться внутрь Иерусалима, к Антониевой крепости и храмовому комплексу. После этого Тит приказал построить три осадных орудия. Согласно плану, передвижные деревянные башни высотой в 21 метр предстояло придвинуть к северной стене так, чтобы они прикрывали легионеров, обслуживавших внизу стенобитные орудия. Так было положено начало великой осаде Иерусалима, о которой в своих воспоминаниях нам подробно поведал очевидец и непосредственный участник тех событий – Иосиф Флавий.[70]70
  Иосиф Флавий. Иудейская война. Кн. 5-7.


[Закрыть]

Несмотря на то, что ополчение Симона Бен-Гиоры имело в своем распоряжении римские катапульты, отбитые у двенадцатого легиона Галла, иудеи толком не знали, как ими пользоваться. В результате этого римлянам удалось приблизиться к стенам и пустить в ход тараны. Несмотря на неожиданные вылазки, которые проводили иудеи, римлянам наконец удалось проделать в стене пролом с помощью самого большого тарана, названного «Виктор», т. е. «Победитель». Отряды римлян хлынули в пролом, пробились к воротам, открыли их, впустив основную массу войск, и вытеснили осажденных с первой стены. Четыре дня спустя римлянам удалось захватить и вторую стену. И тут Тит допустил фатальный промах.

Римляне продвигались вперед так быстро, что в спешке забыли расширить проход и снести участок стены, в которой совсем недавно сделали пролом. Когда восставшие пошли в контратаку, они прижали римлян ко второй стене. Воспользовавшись преимуществом, иудеи начали резать римлян, которые пытались отступать, силясь протиснуться в узкий проход. Поначалу, видя избиение римских легионеров, вожди восставших, Иоанн и Симон, пришли в восторг, однако радоваться им было суждено недолго. Тит немедленно бросил в бой лучников, направив их в начало и конец улицы, туда, где бой был особенно отчаянным и кровопролитным, ударив таким образом с тыла и дав возможность легионерам отступить. Иоанн и Симон относились к павшим горожанам столь презрительно, что на время завалили их трупами пролом во второй стене. Однако, несмотря на эту жуткую преграду, вторая стена в скорости тоже пала под ударами римлян, и Симону с Иоанном снова пришлось отступить.

Тит на время приостановил военные действия. Римский военачальник прекрасно понимал: для того чтобы добиться устойчивости осадных орудий, стянутых к третьей стене, Антониевой крепости и храму, требуется построить гигантские платформы. Возможно, он также полагал, что передышка даст время восставшим еще раз хорошенько подумать о предложении мира, сделанном римлянами, и преимуществах, которые сулила капитуляция. Пока поисковые партии собирали древесину, все больше и больше удаляясь от Иерусалима, кровавые схватки минувших недель сменила психологическая борьба, развернувшаяся между римлянами и мятежниками. Она стала не менее ожесточенной.

Тит решил сыграть гамбит. Ему хотелось продемонстрировать Иоанну и Симону внушающую трепет мощь римской армии. В ходе парада, продлившегося четыре дня, римские легионеры в полном боевом облачении маршировали у стен города. Эти усилия принесли желаемые плоды. В пределах городских стен царили упадок духа и уныние. Парад напомнил иудеям о том, сколь шатко их положение. Дело в том, что в течение последних лет к запасам пищи относились слишком расточительно, и вот теперь они подходили к концу. Тысячам мужчин, женщин и детей грозила голодная смерть. У Иоанна и Симона на демонстрацию силы, устроенную Титом, был готов свой ответ – террор. Дома богачей подвергались разграблению ради краюхи хлеба или пригоршни зерна, а евреев, выказывавших желание оставить город, запугивали и убивали.

В отчаянных поисках пищи иудеи втайне выбирались из города по ночам. Когда их ловили римляне, Тит приказывал в назидание осажденным пытать и распинать несчастных прямо у стен, на глазах оставшихся в городе жителей. Закаленные в битвах, ожесточившиеся римские легионеры, глумясь над пленниками, распинали их в жутких, неестественных позах. Когда при виде столь кошмарного зрелища некоторые из защитников Иерусалима заколебались, Иоанн и Симон сделали свой ход, специально заставив усомнившихся смотреть на обезображенных жертв жестокости римлян, утверждая, что перед ними не пленники, а слабовольные перебежчики, которые, желая мира, переметнулись на сторону захватчиков. Так, беспрестанно накаляясь, шла борьба за умы и сердца тех, кто находился в городе. Затем Тит пустил в ход секретное оружие.

Иосиф снова вышел к стенам города, где, обращаясь к стражникам, прокричал условия мира и призвал их сложить оружие. «Сохраните свою жизнь и жизни простых людей, спасите страну и храм! – воскликнул он. – Неужели еще не ясно, что Господь призрел Рим, а не Иудею? Римляне несокрушимы. Они властелины всего мира и не раз покоряли великие народы. Теперь, когда Иудея стала римской провинцией, сражаться слишком поздно. Попытка стряхнуть ярмо свидетельствует не о любви к свободе, а о безумном желании собственной смерти». Ответом Иосифу были лишь оскорбления, улюлюканье и град камней.

Через семнадцать дней после приостановки военных действий строительство платформ было закончено. Теперь вся мощь римской военной машины была готова обрушиться на третью стену. Блестящая победа римлян была неизбежна. Иоанн Гискальский, однако, придерживался иной точки зрения. Во время передышки он разработал и пустил в действие тайный план. Не покладая рук работая ночью и днем, восставшие выкопали под землей туннель, который вел прямо под огромные платформы. По мере продвижения они крепили стены туннеля деревянными подпорками. Свято веря в то, что с помощью смекалки и изобретательности можно нанести поражение римскому войску, Иоанн с защитниками трудились без устали, пока не сделали подкоп под одну из платформ. Затем Иоанн набил подкоп вязанками хвороста, пропитанного смолой, поджег их и бежал.

Когда пламя охватило хворост, земля неожиданно просела. Огромная платформа вместе с осадными орудиями и их расчетами с грохотом рухнула вниз. Вместе с ней ушел под землю и многодневный тяжкий труд римлян. Вдохновленный примером Иоанна, Симон бросился в отчаянную атаку на оставшиеся платформы. Схватив головни, авангард мятежников рванулся вперед «будто бы навстречу дорогим друзьям, а не заклятым врагам», намереваясь попытаться поджечь оставшиеся осадные орудия и тараны. Когда римляне кинулись спасать драгоценные платформы и сбивать огонь, все больше и больше иудеев, презрев собственные жизни, бросались в бой и принимали смерть – все ради того, чтобы пламя продолжало гореть.

Оценив нанесенный ущерб, римляне пришли в отчаяние. Тит знал, что чем дольше длится военная кампания, тем менее славной покажется достигнутая победа. Величие обретается не только посредством успешных результатов, но и скорости, с которой они достигаются. В создавшемся положении Тит собрал военный совет. Когда поступило предложение пойти на штурм, обрушив на восставших всю мощь римских войск, Тит ответил отказом. Однако восстановление платформ тоже не являлось достойным вариантом. Нехватка древесины приводила к тому, что за ней приходилось ездить за 16 километров, и ничто не могло предотвратить партизанские нападения на поисковые партии. Пора было остановиться на иной тактике, обеспечивавшей относительную безопасность римских войск и скорую капитуляцию города – устроить в Иерусалиме голодный мор.

Масштабность задуманного может служить великолепной иллюстрацией образа мышления римских военачальников. Тит приказал подчиненным возвести вокруг Иерусалима стену, которая накрепко затянула бы удавку на шее города – теперь никто бы не смог выбраться за ее пределы в поисках пищи. Скорость претворения плана в жизнь завораживает: за три дня римские легионеры возвели стену с тринадцатью башнями общей протяженностью в 7 километров. «Браться за простые дела, – сказал Тит, – ниже достоинства Рима». В скорости и качестве выполнения поставленной задачи легион соревновался с легионом, когорта с когортой. Когда Тит верхом на коне осматривал ведущиеся работы, то его взору открывалось, как «.. .простой солдат хотел отличиться перед декури-оном, последний перед центурионом, а этот перед трибуном; честолюбие трибунов побуждало каждого из них искать одобрения предводителей, а соревнование последних вознаграждал Тит».[71]71
  Иосиф Флавий. Иудейская война. Кн. 5-7.


[Закрыть] Согласно плану римляне собирались приступить к строительству новых платформ и возобновлению боевых действий, дождавшись момента, когда защитники достаточно ослабеют. По свидетельствам Иосифа, содержащим жуткие факты, вскоре римский военачальник смог увидеть результат своей чудовищной задумки.

По словам очевидцев, одна женщина, обезумев от голода, съела собственного ребенка. Иерусалимские улицы были завалены трупами, а крыши домов, открытые взору римлян, покрывали тела женщин и мужчин, которые ослабели настолько, что были даже не в силах встать, когда римляне пытались соблазнить осажденных, показывая им еду. Непоколебимое желание Иоанна и Симона сражаться до конца восстановило против них даже самых ближайших и верных из последователей. Едва командующий гарнизоном одной из башен по имени Иуда собрал десять человек и прокричал со стены римлянам, что они готовы сдаться, Симон, прежде чем предатели успели перейти от слов к делу, ворвался в башню и перебил их всех. Другие восставшие, сказав, что они идут сражаться с захватчиками, выбирались за стены и сотнями отдавали себя в руки римлян. Однако в плену их ждало страшное открытие. Восставшие на собственном опыте узнавали, что еда порой может быть куда более смертельной, чем голод, от которого они бежали. Вместо того чтобы есть помалу и позволить истощенному организму снова постепенно привыкнуть к пище, они объедались, не зная удержу и меры, и в муках умирали.

Среди тех, на чью долю выпали ужасы осады, было два человека, о которых Иосиф беспокоился больше всего, – его отец и мать. Он узнал, что они живы, но заключены под стражу. Возможно, именно из-за опасений за их жизни Иосиф снова появился у стен, вторично обратившись к восставшим с мольбой о сдаче. На этот раз мятежники не промахнулись. Камень, пущенный со стены, попал Иосифу в голову, и он упал на землю без сознания. Восставшие тут же отправили воинов взять в плен лежащего без чувств предателя, которого они столь страстно хотели получить в свои руки. Однако римляне, обогнав их, добрались до тела первыми и спасли неудачливого парламентера.

На сбор древесины и строительство новых платформ ушел двадцать один день. Прилегающие к Иерусалиму земли являли приметы тяжкой, изнурительной работы: повсюду над дорогами клубилась пыль, и везде виднелись стволы поваленных деревьев. В то время как римляне вкладывали все силы в строительство новых осадных механизмов и платформ, армии Иоанна и Симона держались исключительно благодаря невероятной силе воли. Доведенные до отчаяния усталостью и голодом, они раз за разом поднимались в бой, чтобы помешать приготовлениям римлян. Несмотря на то что подобные стычки заканчивались поражением иудеев, сам факт того, что они продолжали происходить, являлся для иудеев моральной победой.

Вскоре под ударами римских таранов задрожала третья, последняя стена. Под прикрытием щитов, заслонявших солдат от града стрел, копий и камней, легионеры, работая таранами, ломами и просто голыми руками пытались расшатать камни, лежавшие в основании стены, и проделать в ней пролом. Наконец им удалось пробиться за стену, однако заслуга в том была Иоанна, некогда вырывшего подземный туннель. Подкоп, который помог иудеям уничтожить осадные орудия римлян, теперь сыграл захватчикам на руку. Стены туннеля обвалились, земля просела, и преграда рухнула, превратившись в груду камней. Тит немедленно воспользовался улыбнувшейся ему удачей, послав в бой самых сильных и опытных воинов. В два часа ночи передовые отряды римлян ворвались в оставшийся участок туннеля, где и столкнулись с поджидавшими их отрядами Иоанна и Симона. В страшной тесноте и горячке боя легионеры привычно работали короткими мечами, с трудом отличая иудея от римлянина и направление наступления от пути отхода. В дикой давке сражавшиеся топтали тела убитых, а зловонный туннель наполняли крики и стоны. Наконец, пролив немало крови, римская пехота пробилась к выходу, вынудив иудеев отступить к самому святому месту в городе – храмовому комплексу.

К этому времени Тит уже успел захватить Антониеву крепость, прикрывавшую колоннаду храмового комплекса. Теперь он приказал снести крепость до основания, чтобы расчистить и расширить проход для четырех римских легионов, облегчив им наступление. Перед тем как отдать приказ на штурм, Тит пожелал сделать восставшим последнее предложение. Он снова обратился за помощью к Иосифу, который, представ перед иудеями, находившимися под защитой храмовых стен, заговорил по-арамейски, взывая к Иоанну, предлагая ему сдаться, пощадить людей и спасти город. В этом случае Рим был по-прежнему готов проявить милосердие и пощадить мятежников. У Иоанна осталась последняя возможность сдаться. Если же он откажется и пожелает биться и осквернить храм, Господь его накажет. В ответ Иоанн обрушил на перебежчика поток ругательств и оскорблений. Молодой священнослужитель, почувствовав себя уязвленным, сдался. Задыхаясь от бури переполнявших его чувств, он прокричал: «Сам Бог вместе с римлянами приближает очистительный огонь к храму и обремененному ужасными злодеяниями городу!» С этими словами на восставших обрушилась вся мощь римской армии.

Храмовый комплекс представлял собой наиболее укрепленную часть города. После шестидневного обстрела стен внешнего двора на них не осталось ни единой выбоины. Наконец римлянам удалось поджечь серебряные ворота, а когда они расплавились, пламя распространилось на колоннаду и легионеры мало-помалу пробились во внутреннюю часть комплекса. По мере того как бой смещался ко внутреннему двору и святилищу, между Титом и его советниками разгорелся яростный спор о том, что делать с самим храмом. Некоторые выступали за его уничтожение, считая, что если его оставить, то в Иудее никогда не наступит мир. Храм станет символом для иудеев всего мира, и мятеж никогда не угаснет. Другие выражали несогласие с этой точкой зрения и говорили, что храм можно оставить, но только в том случае, если иудеи не станут в нем сражаться. В противном случае он перестанет быть священным местом и превратится в крепость, с которой по законам войны следует поступать соответствующе. Тит внимательно выслушал все мнения, но, возможно, на его окончательное решение повлияли слова Иосифа. В конечном счете командующий римской армией объявил храм произведением искусства. Сохранив его, он сделает бесценный дар императору и народу Рима.

В середине июля 70 г. н. э., через три месяца после начала военной кампании Тита, схватка разгорелась за внешний двор храма. Войска восставших и тяжелая римская пехота, построенная в восемь рядов, схлестнулись под ливнем стрел, копий и камней. Постепенно, шаг за шагом, легионеры, взяв верх, вытеснили иудеев во внутренний двор, куда римлянам удалось пробиться через несколько дней, когда строй иудейской армии рассыпался и мятежники рассеялись. Битва закипела с новой силой, и легионеры потеряли над собой контроль. После четырех тяжелых изнурительных лет войны римские воины спешили выплеснуть на врага кипящую ненависть. Устремляясь со всех сторон к храму, они более не делали различий между вооруженными мятежниками и мирными жителями, убивая всех без разбору. Ступени храма были залиты кровью. Невдалеке от них возле Святого алтаря громоздились груды тел. Те, что лежали сверху, время от времени соскальзывали вниз. Однако начавшееся избиение вскоре стало еще более кровавым и ужасным.

В хаосе битвы один из римских солдат схватил горящий факел и швырнул его сквозь небольшой проем внутрь храма. Пламя быстро охватило здание, о чем посыльный доложил Титу. Римский военачальник вскочил и в сопровождении пыхтящего охранника кинулся к святилищу. Оказавшись внутри, он увидел, что пожар еще можно погасить. Тит закричал легионерам, приказывая потушить пламя, но на него никто не обратил внимания. Ценности, найденные в храме, превратили легионеров в безумцев. Резня иудеев сменилась массовыми грабежами. Легионеры сновали промеж бушующего пламени, хватали сокровища и тащили прочь все, что только могли унести. Древние кубки и чаши из чистого золота, драпировки и усыпанные драгоценностями одеяния, а также самые священные предметы – семисвечник, стол для подношений хлебов и трубы – все это попало в руки римских воинов. Самая святая часть храма, центр и сердце веры всех иудеев, была полностью очищена от сокрытого там добра и оставлена на добычу жадному пламени.

Грабежи не ограничились пределами храма. У колоннады во внешнем дворе имелась казна, куда евреи снесли на время осады личное золото и ценности. Прежде чем предать все огню, римляне опустошили и эту сокровищницу. Случилось так, что там же собралась шеститысячная толпа мирных горожан – мужчин, женщин и детей, свято верующих в то, что именно в том месте их спасет Всевышний. По свидетельству Иосифа, слухи о божественном спасен и и распространили лживые пророки, наймиты Иоанна и Симона, которые желали остановить бегство из города и воодушевить людей на время битвы за храм. Теперь несчастные оказались полностью окружены пламенем, в котором и погибли.

Восстание иудеев было подавлено. Мятежники, сражавшиеся во внутреннем дворе, прорвали кольцо окружения и бежали в верхний город. Отряды римских солдат, неуклюже переступая через трупы, покрывавшие землю внутреннего двора, бросились в погоню за отступающими, однако Иоанну и Симону удалось бежать. В ознаменование победы Рима в храмовый комплекс доставили штандарты легионов и установили их напротив восточных ворот, а в честь императора были принесены жертвы. В едином порыве легионеры приветствовали Тита. На фоне полыхающего города к небу неслись хриплые крики: «Командующий! Командующий!» Каждому из воинов в добычу досталось столько золота, что, когда они его продали, цена в Сирии на этот драгоценный металл упала.

Бежав в верхний город, Иоанн, Симон и остатки восставших оказались в ловушке – выход был перекрыт стеной, воздвигнутой римлянами. Поскольку путь из Иерусалима был отрезан, у них не оставалось другого выхода, кроме как просить Тита о переговорах. Многие из мятежников, чей дух был сломлен, надеялись на прощение, однако вожди восстания собирались оставить город римлянам, а сами удалиться в пустыню, где мирно жить в окружении выжив-ш и х товарищей. Римский военачальник пришел в ярость. Враг был разгромлен и, несмотря на это, мятежники выставляли условия, словно они, а не римляне были победителями. Взойдя на стену, соединявшую храм с верхним городом, Тит с достоинством обратился к Иоанну и Симону, упрекая их в неблагодарности Риму, к державе, правившей Иудеей:

«Вы восстали на Рим, побуждаемые к тому нашей добротой. Сперва мы дали вам землю, дали править вами царям вашей же крови, мы позволили вам следовать законам ваших отцов и дали полную свободу в решении вопросов как внутренних, так и внешних сношений. Более того, мы позволили вам взимать налоги и подношения вашему богу, не вмешиваясь в то и не отговаривая тех, кто нес вам свои богатства, и все ради того, чтобы вы на эти деньги за наш же счет вредили нам и развязали против нас войну! Вы же, радуясь тому, обрушили накопленные силы на тех, кто эту силу вам даровал, и, подобно диким зверям, стали кусать руку, что кормила вас!.. [Когда мой отец прибыл в страну], он опустошил Галилею и прилегающие к ней земли, дав вам время образумиться. Но милосердие вы приняли за слабость, а наша мягкость лишь сделала вас еще более дерзкими… Действуя против своего желания, я доставил осадные орудия, которые обрушились на стены вашего города. Я сдерживал своих воинов, жаждавших вашей крови. И после каждой победы, как и после поражения, я взывал к вам, предлагая мир… И после всего этого вы, негодяи, предлагаете мне переговоры?»

Иудеи восстали против pax Romano, но, несмотря на это, Тит выдвинул последнее предложение: если оставшиеся в живых мятежники сдадутся, им сохранят жизни. Когда Иоанн и Симон с вызывающей дерзостью повторили свои требования, Тит отдал город солдатам. Приказ был простой: грабить, жечь и уничтожать.

Эпилог

В течение последующих нескольких дней все главные здания Иерусалима, включая здание Совета, были разрушены, а оставшиеся с о -кровищницы разграблены. Выживших в учиненной римлянами бойне легионеры согнали в храмовый комплекс, в место, известное под названием «Женский двор». Старые и ослабевшие были перебиты, тысячи восставших казнены. Общее количество погибших в ходе осады, по свидетельству Иосифа, составило 1 100 000 человек. Остальные 97 000 были проданы в рабство. Тех, что помоложе, римляне отправили на тяжкие работы в Египет, а часть разослали по театрам империи – таковым предстояло стать жертвами гладиаторов и диких зверей на потеху толпе. Самых высоких и красивых из восставших оставили для триумфального шествия в Риме. К ним присоединились Иоанн и Симон, которые решили сдаться, после того как они провели несколько недель в подземельях, где скрывались от гнева римлян.

После возвращения в Рим и встречи с отцом Тита ждал торжественный прием. Восторженные толпы горожан устремлялись на улицы, чтобы хоть одним глазком взглянуть на победителя. Среди свиты Тита, вступившей в город, был и Флавий. Вскоре он получил римское гражданство, щедрую пенсию и несколько комнат в доме, в котором проживал Веспасиан до того, как стал императором. Там он и зажил, работая над хрониками иудейского восстания. Через несколько дней после возвращения Тита отец с сыном получили и свою награду—пышное триумфальное шествие.

Увенчанные лавровыми венками, в традиционных одеждах победителей – пурпурных мантиях, усыпанных серебряными звездами, Веспасиан и Тит скакали в самом центре пышной процессии. Сперва они остановились у портика Октавии, сестры Августа, где их поджидали сенаторы и граждане из сословия всадников и где для триумфаторов были возведены подмостки. Когда на них взошел Веспасиан, радостные, громогласные крики легионеров и горожан, наряженных в лучшие одежды, сменила гробовая тишина. Прикрыв голову краем тоги на манер священнослужителя, император Рима вознес молитву богам.