Текст книги "Жизнь с совершенным учителем"
Автор книги: Сатсварупа Даса Госвами
Жанры:
Религия
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
жизнь с СОВЕРШЕННЫМ УЧИТЕЛЕМ
Записки личного слуги
Лилы и наставления Его Божественной Милости А.Ч.Бхактиведапта Свами Прабхупады
Основителя-ачарьи Международного Общества Сознания Кришны
Это издание посвящено Столетию Шрилы Прабхупады. Одобрение для распространения авторитетами ИСККОН.
Все цитаты из книг А.Ч.Бхактиведанта Свами Прабхупады защищены правами копирайта ББТ. Воспроизведение этой публикации без разрешения ГН Пресс противоречит закону.
За дополнительной информацией обращайтесь:
gnpress^iskcon. org.uk
GN Press site at: http://www.iskcon.org.uk
Materials from books of Srila Prabhupada © BBT international., Ail rights reserved.
1997©GN Press Inc.,
ВВЕДЕНИЕ
У МЕНЯ ЕСТЬ СВОЯ история, которой я хотел бы поделиться. Речь идет о времени (январь-июль 1974), которое я провел в качестве личного слуги и секретаря моего духовного учителя, Его Божественной Милости А.Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады, основателя-ачаръи Международного Общества Сознания Кришны. Несмотря на то, что я немало написал и продолжаю писать о Шриле Прабхупаде, я не решался рассказывать эту историю, опасаясь, что она покажет какой я неважный ученик. Но теперь я приступаю к рассказу, уверенный в том, что правда очищающе подействует как на моих читателей, так и на меня самого. Я надеюсь, что описывая те события, мне удастся достичь более глубокого и ясного понимания моих взаимоотношений со Шрилой Прабхупадой. И я верю, что смогу вспомнить поучительные эпизоды и моменты духовной реализации, которыми стоит поделиться.
Рассказывая свою историю, я надеюсь избежать умонастроения “я удачливее вас”, поскольку Вайшнав не должен способствовать возникновению представлений о себе как об уникальном ученике, к которому благоволят более других. Прославляя Шрилу Прабхупаду, не следует считать себя личностью славной и чистой, и не следует заключать, что именно поэтому Шрила Прабхупада наградил тебя своим вниманием и личным общением. Шрила Прабхупада равно относился ко всем. Все, кто лично общался с ним, были несомненно очень удачливы, но эта удача была беспричинной милостью чистого преданного. Поэтому описывая свою жизнь со Шрилой Прабхупадой, нужно искренне стараться разделить свою личною
удачу с другими, передать слушателю более полное и личностное представление о жизни Шрилы Прабхупады, а не пытаться извлечь какую-либо выгоду для себя самого.
Большинство таких рассказов, которые я читал или слышал от моих братьев в Боге, представляют собой искренние и смиренные по духу повествования, и я надеюсь следовать по этому пути.
Я пишу десять лет спустя тех событий. Используя дневники, которые я вел в то время, я попытаюсь как можно точнее восстановить картину тех дней, когда Шрила Прабхупада даровал свое общение неразумному преданному, сделав его своим личным слугой.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Декабрь 1973.
небольшой группой брахмачари, учеников щП Шрилы Прабхупады, я приехал в Сан-Антонио, Техас, планируя пробыть там весь декабрь. Каждый день мы ходили в парк на противоположной стороне улицы, идущей от Аламо, и пели Харе Кришна мантру, играя на мридангах и караталах. Любопытствующие подходили и снова отходили, а мы предлагали им журнал “Бэк ту Годхед”. Не прошло еще и недели с момента нашего приезда в город, как однажды мы, вернувшись в снятую нами квартиру без телефона, обнаружили телеграмму следующего содержания: “ПОЗВОНИ В ЛОС-АНДЖЕЛЕС. КАРАНДХАРА.” Карандхара был региональным секретарем в Западных Соединенных Штатах и, поскольку Шрила Прабхупада находился в тот момент в Лос-Анджелесе, я понял насколько важна была эта телеграмма. Пройдя к располагавшейся неподалеку телефонной будке, я связался с Карандхарой и получил одно из самых необыкновенных телефонных известий в своей жизни.
“Прабхупада хочет, чтобы ты приехал сюда и стал его постоянным слугой и секретарем в его поездках,” – сказал Карандхара.
“Что? Как приехать?” – я с трудом мог поверить в выпавшую на мою долю удачу. Было неясно, почему Шрила Прабхупада позвал именно меня.
Карандхара вкратце объяснил, что нынешний слуга Шрилы Прабхупады, Шрутакирти, собирался жениться и не мог больше путешествовать по всему свету, сопровождая Шрилу Прабхупаду. На протяжении последних дней они обдумывали, кто мог бы стать его новым слугой, и Шрила Прабхупада сам предложил мою кандидатуру, отметив, что я был бы хорош в этой роли, поскольку умею печатать и мог бы работать над редактированием переводов и комментариев Шрилы Прабхупады к Шримад-Бхагаватам.
Мы обменялись с Карандхарой радостными восклицаниями по поводу той милости, которую оказывал мне Шрила Прабхупада, и он спросил, когда я смогу приехать.
“Я могу отправиться прямо сейчас.” – ответил я, хотя даже еще не решил, как поступить с вверенной мне группой преданных и квартирой в Сан-Антонио.
“Ну, в общем-то, нет никакой необходимости в том, чтобы ты сломя голову примчался сюда за один день,” – спокойно сказал Карандхара. По его словам всех вполне устроило бы, если бы я смог в течение нескольких дней свернуть свою нынешнюю программу и потом, позаботившись о делах, связанных с управлением в зоне Среднего Запада, приехать в Лос-Анджелес.
Очень редко события оборачивались для меня с такой неожиданной удачей. Я вышел из телефонной будки в Сан-Антонио с таким чувством, как будто на меня только что снизошло величайшее благословение, самая чудесная из всего мыслимого, о котором только мог мечтать молодой саннъяси, ученик Шрилы Прабхупады. Наш духовный учитель, всемирный ачаръя думал обо мне в качестве своего слуги. Чудесный сои становился былью.
Я вернулся к своей команде, которая уже ожидала меня.
“Чего хотел Карандхара?” – спросил Махабуддхи.
Я не мог скрыть своего радостного возбуждения и выпалил все разом. Их первой реакцией были искренние поздравления и похвалы. Им это тоже казалось величайшим благословением, выпавшим их брату в Боге. Но затем они спросили, что же будет с ними. Мы обсудили это, и я попросил их остаться на некоторое время в Сан-Антонио. Хридайананда Госвами, наш общий друг, находился в Лос-Анджелесе и, возможно, согласился бы приехать в Техас с тем, чтобы возглавить группу. Что же до меня, я чувствовал, что должен ехать немедленно.
Когда я стал собираться, Гьянашьяма сказал: “Ты должно быть какой-то совершенно особенный и весьма продвинутый преданный, раз получил такое указание от Шрилы Прабхупады.” Но я чувствовал, что сказанное им не соответствует действительности и является преувеличением и переоценкой. Каждый из нас служил Шриле Прабхупаде, где бы мы не находились, и обязанность быть лично со Шрилой Прабхупадой была также служением подобным же образом.
Я испытывал некоторое беспокойство за судьбу моей маленькой группы преданных людей, а также нерешительность расстаться с проповеднической жизнью, которую я вел, путешествуя с этой группой.
Но с другой стороны я чувствовал все растущее волнение и интерес к своей новой обязанности. Стать личным слугой Шрилы Прабхупады представлялось мне исполнением всех моих надежд, касающихся взаимоотношений с ним. Я был со Шрилой Прабхупадой в первые дни моей духовной жизни, когда в 1966 году он приехал в Нью-Йорк Сити, чтобы положить начало своей миссии. Но с тех пор ИСККОН вырос во всемирную организацию, и Шрила Прабхупада, постоянно путешествуя, имел теперь дело с сотнями учеников. Он стал менее доступен для личного общения, и нам приходилось следовать его наставлениям в разлуке. Я всегда черпал удовольствие в воспоминаниях о днях, проведенных с ним в 1966, расценивая их как величайшую удачу, и вот теперь, он снова давал мне возможность оживить личностный физический контакт с ним. Не будет преувеличением сказать, что это была самая желанная награда, и вручалась она мне без какого бы то ни было непосредственного усилия с моей стороны.
*
“Я, похоже, в майе, – смеялся Шрутакирти,– бросить быть слугой Шрилы Прабхупады ради того, чтобы жениться.” Перед этим Прабхупада пообещал ему, что в будущем тот сможет снова присоединиться к нему в качестве слуги, если распределит свое время следующим образом: полгода он будет проводить со своей женой, а другие полгода – путешествуя со Шрилой Прабхупадой.
Шрутакирти был очень дружелюбно настроен, объясняя мне задачи слуги. Я записал детали: в какое время утром входить в комнату к Шриле Пра-
бхупаде и приносить ему его лекарство и веточку для чистки зубов, когда быть готовым сопровождать его на утренней прогулке, что готовить ему на завтрак, когда и как готовиться к утреннему массажу и как варить обед.
Я не умел готовить. Шрутакирти же имел большой опыт и менее чем за час мог приготовить в многоуровневом латунном котле Шрилы Прабхупады полдюжины блюд. Он сказал, что я могу попробовать научиться, наблюдая за тем, как он готовит, однако признал, что в этом деле есть свои секреты, и что потребуется определенное время для того, чтобы овладеть ими .
Шрутакирти дал мне совет: “Всякий раз, когда ты идешь в комнату к Шриле Прабхупаде, старайся сделать как можно больше. Не снуй постоянно взад-вперед из-за мелочей. Сам я всегда думаю: зачем Шриле Прабхупаде смотреть на такое отвратительное существо, как я. Поэтому я стараюсь не появляться у него перед глазами без необходимости.” Эти слова открыли его смиренное и почтительное отношение к Шриле Прабхупаде, которое и я надеялся сохранить и в себе. Я оказался так близко к Шриле Прабхупаде не ради своего духовного чувственного удовлетворения, а для того, чтобы выполнять служение.
Большей частью мне предстояло выполнять обязанности простой прислуги и секретарскую работу, но я, сидя на полу в крохотной комнатке слуги, располагавшейся этажом ниже комнат Шрилы Прабхупады, испытывал радостное волнение, готовность и страстное желание научиться тому, как быть хорошим слугой.
Не первый раз мне предстояло быть со Шрилой Прабхупадой. Фактически, не более месяца тому
И
назад я уже приезжал в Лос-Анджелес со своей группой брахмачари, чтобы повидаться со Шрилой Прабхупадой. Но на этот раз я прибыл сюда с тем, чтобы стать его постоянным спутником. Я стал представлять, как это все будет. Шрила Прабхупада поприветствует меня в своей комнате, приглашая приступить к моему новому служению. Сидя за своим низким столиком, облокотившись на подушки, он улыбался, величественно и все же по-доброму – мой истинный отец. Рано утром я буду слушать, как он диктует Бхагаваталх, во время утренних прогулок я буду сопровождать его, держась рядом и чуть позади него, в то время, как он будет о чем-нибудь рассуждать. И в машине, и в храме я всегда буду подле него, готовый служить всякой его нужде.
Некоторые вещи я не мог себе даже представить. Как я буду делать ему массаж, когда он будет отдыхать под лучами позднего утреннего солнца? Как я смогу справляться с тем, чтобы готовить для него обед? Но я знал, что буду почитать его вс зсех обстоятельствах, ибо он уже навсегда занял место в моем сердце как господин, определяющий все мои поступки, как мой вечный духовный учитель. Я стану жить просто в ожидании момента, когда зазвенит его ручной колокольчик, чтобы я мог броситься в его комнату, в поклоне коснуться пола своей головой и, подняв глаза, увидеть его.
Шрила Прабхупада сидел на соломенном коврике в своем саду, представлявшем собой небольшую лужайку с обилием цветов и окруженном высокой бетонной стеной. Шрутакирти делал ему массаж, а я сидел поблизости и наблюдал. Шрила Прабхупада был расслаблен, па нем была только одна гамчха, которую он обернул вокруг талии. Время от времени он бросал взгляд на разные, цветы, росшие там. Мне доводилось наблюдать эту чудесную трансцендентную сцену и прежде, но на этот раз я нервничал, потому что теперь я должен был сам научиться как это делать. Гладкая кожа Шрилы Прабхупады двигалась под сильными и умелыми руками Шрутакирти.
Прабхупада посмотрел в мою сторону и сказал: “А гы будешь массажировать?” “Да,” – ответил я, – “но Шрутакирти посоветовал, чтобы сегодня я просто наблюдал и учился.”
Шрила Прабхупада снисходительно улыбнулся и сказал: “Это все равно, что учиться плавать на берегу.” Мы все трое рассмеялись, но я вдруг неожиданно осознал: “Ведь это служение мне придется совершать прямо вот так, сразу!” На следующее утро во время массажа я был один со Шрилой Прабхупадой. Как только я начал, он сказал: “Крепче”, – и мне потребовалась вся моя сила, чтобы продолжать в течение приблизительно сорока минут, массируя его голову, затем спину, грудь, его руки, кисти, ноги и стопы. Когда я закончил он протянул правую руку, и я налил в нее немного горчичного масла, которое он закапал себе в ноздри. Массажировать Шрилу Прабхупаду было подобно новой инициации. Для меня это был экстатический, полностью духовный обмен, самая суть поклонения слуги своему духовному учителю. Что касается Шрилы Прабхупады, то, казалось, он счел меня подходящим исполнителем. Однако приступал я к этому служению со страхом, боясь что не пройду испытание, и Шрила Прабхупада лишит меня возможности служить ему.
Вечером того же дня он позвал меня вместе с Пандитджи, учеником который редактировал санскрит, и именно тогда я познакомился с особенно пектарным служением, которое состояло в том, чтобы массировать ноги Прабхупады в то время, как он лежал в постели, готовясь отойти ко сну. Свет был выключен, и в то время, как Пандитджи массировал одну ногу, я массировал другую. Легкими сдавливающими движениями мы разминали ноги и стопы Прабхупады. ,
Я был смущен и чувствовал себя неловко, будучи допущен так близко к чистому преданному Кришны, но я также испытывал блаженное чувство родственности – ведь я вместе с одним из моих братьев был его духовным сыном, пришедшим к своему духовному отцу.
Готовить было потруднее. Я должен был одновременно варить рис, дал и овощи в котле состоящем из трех отделений. Более того, мне нужно было ставить его на огонь непосредственно перед тем, как идти делать Шриле Прабхупаде массаж, а когда я возвращался с массажа (presto!)1 все должно уже было быть совершенным образом приготовлено.
Обычно я заканчивал нарезать овощи к одиннадцати часам и клал их затем в котел вместе с рисом и далом. Дал размещался в нижнем отсеке с водой и специями. Нарезанные овощи шли в отсек номер два. А в верхний отсек котла я клал луженый металлический контейнер с двумя отделениями, в одном из которых находился рис, а в другом – кабачки.
Первые несколько дней в Лос-Анджелесе Шрила Прабхупада приходил в маленькую комнатку, где я готовил, и стоял рядом со мной, показывая, как это делать. Он объяснял, какой консистенции должно быть тесто для чапати, делая его как можно мягче. Не страшно, если тесто влажное, говорил он, так как всегда можно добавить муки, пока раскатываешь очередную лепешку.
Прабхупада также показал мне, как приправлять и, как готовить определенным образом сладкий рис.
Каждый день по окончании массажа я бегом возвращался к котелку. Моей главной проблемой был рис. Находясь в верхней части котла, он варился медленнее, чем дал и овощи, и я предпринимал отчаянные попытки к тому, чтобы довести его до готовности. В эти короткие пятнадцать-двадцать минут между массажем и обедом, пока Шрила Прабхупада принимал омовение, одевался, наносил тылаку и повторял мантру гайатри, мне нужно было приготовить чапати. После гайатри Прабхупада звонил в свой колокольчик, и на этом отпущенное мне время заканчивалось. Не мешкая ни минуты, я должен был принести ему завтрак. Шрутакирти находился рядом, чтобы давать мне советы по ходу дела, а Шрила Прабхупада в течение нескольких дней терпел менее чем средний по качеству обед. Я никогда прежде не испытывал такого смешанного чувства тревожной обеспокоенности, ожидания и наслаждения, от которого замирало сердце в груди, и которое сопровождало меня всякий раз, когда я готовил обед для Шрилы Прабхупады, предлагал его ему, стоя рядом, чтобы видеть его реакцию, и бегая туда и обратно за горячими чапати.
Территория кухни в помещениях слуги, полностью заставленная котлами и усыпанная мукой, находилась в состоянии полного беспорядка. Мой ум и чувства были в состоянии сильнейшего напряжения и готовности быть задействованными по первой же команде Шрилы Прабхупады.
Иногда Пандитджи приходил и помогал мне готовить чапати, в то время как Шрила Прабхупада кушал. Прабхупада любил их круглыми, тонкими и широкими. Раскатав лепешку на посыпанной мукой поверхности, я поднимал ее, обтряхивал муку и клал на сковородку, стоявшую на среднем огне. Когда чапати немного затвердевали и начинали пузыриться, я переворачивал их, быстро поджаривал обратную сторону, затем с помощью щипцов снимал со сковородки и держал над слабым огнем. Когда они раздувались, я убирал их с огня и смазывал одну сторону маслом. Каждая операция требовала очень точного выполнения.
Когда мы с Пандитджи по очереди бегали со свежеприготовленными чапати к Шриле Прабхупаде, он часто делал замечания. Если чапати или какое-то другое блюдо не удовлетворяло Шрилу Прабхупаду, он говорил что-нибудь саркастическое типа: “это полусырое” или “это подгорело.” Если же что-то было приготовлено удачно, он был доволен и тоже говорил об этом. Иногда я готовил что-либо, что на мой взгляд выходило плохим, а Прабхупаде это нравилось, или же совсем наоборот. Иногда он казался очень добродушным и нетребовательным, независимо от того, что я приготовил, а иногда он приходил в гнев, как будто бы моя плохая кухня была великим бедствием. Не
1 А
оставалось ничего другого, как просто беспрекословно принимать все, что бы он ни делал.
Как-то раз, когда я еще только учился готовить, несколько блюд не удались вовсе. С величаишим трепетом я принес Прабхупаде приготовленное. И как раз в этот самый момент из храма пришел один преданный с самосами от жены Шрутакирти. Прабхупада съел их с большим удовольствием, и день, таким образом, был спасен.
Всякий раз, когда Шрила Прабхупада ел, я просто ловил каждое его слово, каждый жест, пытаясь определить, нравятся ему кушанья или нет. Не было никакого объяснимого повода к тому, чтобы пытаться предвосхитить события, спрашивая себя постоянно: “А как же ему это понравилось?” Я был готов плакать и смеяться от напряжения. Если он говорил, что чапати было сырое, то я бежал назад и прикладывал все усилия к тому, чтобы следующее вышло как положено. Бывало, взмокший и разнервничавшийся, я просто задыхался. Только преданный Прабхупады смог бы понять, что все эти симптомы были трансцендентны. Это был необыкновенный обмен, так как Шрила Прабхупада не был заурядным господином, но чистым преданным Кришны.
После обеда Шрила Прабхупада имел обыкновение отдыхать в течение часа, а я в это время прибирал свою комнату и шел мыть серебряные чашечки из которых он ел. Я мог бы попросить кого-нибудь помочь мне, но считал, что все это я должен делать сам. Моя посуду на главной храмовой кухне, я приятельски беседовал с преданными, но находился все это время в своем собственном мире. Быстро и сосредоточенно выполнив эту работу, я снова бежал наверх, в комнату слуги. У
жи:шь с: СОВЕРШЕННЫМ УЧИТЕЛЕМ
меня не было времени на долгие разговоры, и я также не мог распространяться о том, чем сейчас был занят Прабхупада. Я чувствовал, что едва справлялся с работой, но все же не желал делить ее с кем-либо еще. Мне вовсе не хотелось уклоняться от обязанностей слуги.
Но я в действительности был полностью загружен работой и имел очень напряженный распорядок дня. Обычно Прабхупада распределял обязанности секретаря и слуги между двумя преданными. Мне же приходилось выполнять их одному. Помимо того, что я пекся о личных нуждах Прабхупады, я также зачитывал ему его почту, записывал то, что он диктовал в ответ на каждое письмо и затем печатал эти ответы. Деятельность Пандитджи ограничивалась редактированием санскрита в переводах Прабхупады. В остальное же время он либо старался не попадаться на глаза, либо просто отказывал, если его просили что-либо сделать.
Мне было также поручено распечатывать Бхагаватсим, по мере того как Шрила Прабхупада надиктовывал его на пленку, а также делать редакцию английского манускрипта. И я все еще оставался секретарем Джи-Би-Си в храмах на Среднем Западе. Когда у меня выдавалась свободная минута, я бежал вниз в главный офис и говорил по телефону с президентом какого-либо храма в моей зоне. Вдобавок ко всему этому я был главным редактором журнала “Бж ту Годхед’ и мне приходилось читать поступающие рукописи, а также пытаться писать статьи самому. Все это было немного чересчур.
Прабхупада наблюдал за тем, как я бегаю взад-вперед, пытаясь организовать свою деятельность и упуская при этом из внимания какие-то вещи, и
поучающе-ласково журил меня. Заметив, что я выжег круг на полу в моей комнате, поставив на него горячий котел, он сделал короткое замечание по этому поводу. Однажды, на Экадаши я принес ему лекарство, смешанное с рисовой водой, хотя он и говорил мне раньше не делать этого, так как мы соблюдаем пост на все зерновые в этот день. Как-то раз, видя мой очередной ляпсус, он рассказал мне историю о сэре Исааке Ньютоне. Сэр Исаак Ньютон сделал две дырки во входной двери, и один из его друзей спросил его о назначении этих дырок.
“Эти дырки, – сказал сэр Исаак, – нужны для того, чтобы мои кошки могли входить и выходить из комнаты.” “Но к чему же две дырки? – снова спросил друг сэра Исаака Ньютона, – Неужели кошки не могут вылазить через одну дырку?” Ученый муж ответил: “Я сделал две дырки различного размера, поскольку одна из моих кошек меньше, а другая – больше.” Услышав это, друг сэра Исаака от души рассмеялся над такой незадачей. Очевидно, что обе кошки могли по очереди выходить через одну дырку большего размера. Это была бездумно выполненная двойная работа.
Я думаю, Прабхупада рассказал мне эту историю, чтобы показать мне, что я был похож на рассеянного профессора. Поначалу мне льстила мысль о том, что сэр Исаак Ньютон был, в конце концов, очень ученым человеком, который просто сделал однажды что-то несуразное. Вероятно, сэр Исаак Ньютон размышлял в тот момент о высших материях, не задумываясь о незначительных деталях. Но это было неприменимо ко мне, поскольку все мои “незначительные детали” являлись важными составляющими служения Шриле Прабху-
падс. Размышляя над историей об Исааке Ньютоне, я пришел к заключению, что Прабхупада видел, что хотя я был движим добрыми побуждениями и усердно трудился, все же был иногда непрактичным. Например, не было причин избегать помощи преданных храма.
Однажды утром, сопровождая Шрилу Прабхупаду на его утренней прогулке, я допустил по несобранности еще одну ошибку. С несколькими преданными мы приехали на пляж и припарковали там машину. Когда мы зашагали по пляжу, у меня вырвалось: “Ох ты!” – и я повернул назад к машине, чтобы взять забытые в ней четки. Я попытался открыть дверцы, но они были закрыты на ключ.
“Чго такое?” – спросил Прабхупада Я ответил: “Я оставил свои четки в машине.” “Сэр Исаак Ньютон,” – прокомментировал Прабхупада и продолжил свою прогулку без меня. Намек на мою рассеянность, выраженный почти приватным языком, одновременно убил меня и доставил мне наслаждение.
*
Здесь же в Лос-Анджелесе я получил мой самый суровый выговор от Его Божественной Милости. Однажды, в послеполуденное время он позвонил в свой колокольчик, и я вошел, в то время как он сидел, разговаривая со Шрутакирти.
Я предложил свои поклоны, коснувшись головой пола, и присел на пол, глядя на него. В его комнате с ее светлыми голубыми стенами, огненнооранжевыми шторами и низким столиком была приятная атмосфера. А присутствие Прабхупады было всегда волнующим и вызывало благоговейный трепет.
Обычным тоном Прабхупада спросил меня о письме к Гуру дасу, которое он ранее продиктовал и которое я впоследствии отпечатал и отправил в Нью-Дели. Он хотел знать, не забыл ли я приложить копию его предыдущего письма, которое Гуру дас не получил. Какой-то момент я раздумывал и затем сказал правду: “Нет.” Я был удивлен тем, что Прабхупада думал о такой маловажной детали. Казалось невероятным, что он вот так неожиданно заговорил об этом. Вспомнив о том письме, он поймал меня на том, что я совершил ошибку. Прабхупада выглядел очень обеспокоенным. “Я написал в этом письме, – сказал он, – что прилагаю копию предыдущего. Почему же ты послал письмо от моего имени и не вложил той копии, хотя в письме и говорилось о ее наличии?” Я закивал головой, показывая, что сопжсен с тем, что поступил неправильно.
“Это же ребячество, – сказал Прабхупада,– совершенно бестолковый поступок.” “Мне не удалось отыскать этой копии в документах”,– ответил я, защищаясь.
И это было правдой. В бумагах, которые вел предыдущий секретарь ее не было или, по крайней мере, я не смог ее найти. Я переводил взгляд то на Шрутакирти, то на Шрилу Прабхупаду. Как же далеко все это зайдет? Я начал испытывать все усиливающуюся тревогу, чувствуя, что это еще только начало.
“Это бросит на меня тень, – с настойчивостью продолжал Шрила Прабхупада, – получается что я послал несерьезное письмо, в котором говорю, что прилагаю нечто, не делая этого в действительности.” Шрила Прабхупада добивался от меня чего-то большего. Я понимал, что он учит меня на более глубоком уровне, преподает фундаментальный урок, но все это становилось трудно переносить.
Тяжело было видеть, что я огорчил его. Того, ради которого я жил и кому поклонялся. И тяжело было признать, что я был не прав.
“Я забыл,” – пробормотал я. Но Прабхупада не был удовлетворен. Казалось, что он просто не мог поверить в то, что я был столь безответственен.
“Почему ты так сделал? – резко спросил он – Как можно было вообще посылать такое письмо?” При этих словах мои глаза увлажнились, и меня проняла дрожь. На примере этой оплошности Прабхупада раскрывал мое неправильное отношение к служению и недостаток смирения. Как неожиданный дождь из моих глаз хлынули слезы и покатились по щекам. Я вытащил носовой платок и высморкался. Вытер слезы, но они не переставали течь. Шрила Прабхупада нисколько не тронутый этой эмоциональной сценой, оставался трансцен-дентно сердитым и требовал от меня ответа.
Ну хорошо, подумал я, тогда я объясню все честно, признаюсь.
“Я не стал вкладывать письма, – сказал я прерывающимся голосом, – потому что не отнесся с серьезностью к тому, что вы мне поручили. В этом состоит причина. Я просто не принимаю наставления всерьез. Я легкомысленно подхожу к нашим взаимоотношения, и потому я допустил такую ошибку.” Мое негативное признание нисколько не успокоило его. Но теперь Прабхупада смотрел на меня с другим выражением лица. Глаза его были полны переживания и огорчения. Это повергло меня в еще более подавленное состояние.
Я уже не просто сидел в комнате со светло-голубыми стенами, ведя официальную беседу со своим духовным учителем, я отчаянно боролся за выживание в своей духовной жизни. Я менее всего хотел того, чтобы он разочаровался во мне. Зачем я говорю, что не отношусь серьезно к его наставлениям? Так спрашивал я себя. Шрила Прабхупада является всем для меня. Когда мне стало ясно, что Шрила Прабхупада не собирается довольствоваться моими слезами и признанием мною моих недостатков, я, призвав на помощь здравый смысл, стал раздумывать, что же теперь делать. Мне нужен был план того, как исправить свою оплошность.
“Что мне нужно будет сделать, – сказал я ,– так это послать Гуру дасу еще одно письмо, которое я напишу сам.” Теперь, я ощущал это, мой мозг работал в правильном направлении, так, как этого хотел Прабхупада. “Я попрошу прощения за то, что не вложил того письма, которое вы хотели послать ему.” “Так и сделай.” – сказал Прабхупада и сразу же отпустил меня.
После этой сцены Прабхупада не выказывал больше никаких признаков недовольства и никогда больше не упоминал этот инцидент. Я же усвоил ряд уроков. Один из них – относиться к служению не спустя рукава, но с величайшим вниманием, причем даже к мельчайшим его деталям. Я также убедился в том, что нельзя играть в игры с Прабхупадой и Кришной, так как в конечном итоге они узнают, чем я занимаюсь.
Получив этот выговор, я понял также, что когда бы я не совершал ошибки в будущем, мне не следует ни пытаться защищаться, ни горевать без пользы, но стараться найти практическое решение тому, как исправить сложившееся положение.
“Это хорошо, – сказал один из членов Джи-Би– Си во время своего визита в Лос-Анджелес, – что слуга Шрилы Прабхупады – саниьясыУ “Ты как Говинда, верный, неизменный слуга Господа Чайтаньи.” – говорил другой преданный.
Они вдохновляли меня, говоря, что это мое “вечное” служение.
“Что ж, несомненно я хочу заниматься им вечно.” – отвечал я.
Я чувствовал, что быть личным слугой Шрилы Прабхупады – это большая привилегия. Когда Шрила Прабхупада выходил из храма на утреннюю прогулку, слуга все время сопровождал его. Когда он двигался к шикарному автомобилю, почти все преданные, мужчины и женщины, собирались перед храмом, чтобы увидеть и поприветствовать его. “Всем видно, что я новый слуга Прабхупады.” – думал я. Но настоящей удачей было не то, что мои товарищи могли видеть меня в этот момент, но то, что Прабхупада позволил мне теперь всегда быть рядом с собой.
На свои утренние прогулки Прабхупада по очереди ходил то на Венис-Бич, то на берег залива у Чевиот-Хиллз. Его ученик Сварупа Дамодара, имевший докторскую степень, играл роль вызывающе настроенного ученого, а Шрила Прабхупада с неумолимой логикой разбивал все представляемые ему атеистические теории. Другой ученик, Праджапати, учился в свое время в христианской семинарии, и Прабхупада бывало подзывал его, говоря: “Где этот теолог?” Праджапати рассказывал тогда о некоторых из последних диких спекуляций известных теологов, и Прабхупада наглядно показывал их глупость, одновременно утверждая универсальные принципы сознания Кришны. Я не принимал при этом на себя какой-то определенной роли и, как правило, сохранял молчание, будучи совершенно счастлив просто находиться рядом. Мне намного проще было оставаться внимательным во время этих утренних прогулок со Шрилой Прабхупадой, нежели на его лекциях в храме. Если я и заговаривал на прогулках, то зачастую делал это с целью высказать какое-либо сомнение.
Как то раз Шрила Прабхупада сказал: “В Упанишадаху говорится, что солнце является глазом Господа. Вы не в состоянии видеть, если Бог не видит.” В то время как он это говорил, солнце, сверкая, поднялось над горизонтом. “Что атеисты говорят по этому поводу?” Неожиданно я почувствовал, что непременно должен дать атеистическую версию. “Атеист не верит з то, что солнце – глаз Бога, – сказал я, – поскольку не видно той личности, которой этот глаз должен по идее принадлежать.” Прабхупада ответил: “Иногда ты видишь глаз кошки, хотя саму кошку ты не видишь. Следуя этому процессу ты можешь видеть Кришну во всем как вселенскую форму.” Его ответ остановил меня, но после некоторой паузы я заговорил снова.
