Текст книги "Лилит"

Автор книги: Саша Калина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Я знаю о ней, – сказала я, – только то, что она ходит в бейсболке и темных очках.

– Серега, – обратился Витька к Сережке, – ты же ее видел?

– Я ее видел только в таком виде и понятия не имею, кто это такая.

– Почему ты врешь? – не смогла удержаться я. – Она у тебя была в мастерской, и не один раз. И не просто была, Сереженька, а так, что нам с тобой еще разобраться нужно будет в этом.

– В этом вы разберетесь без меня, – проговорил Витька.

– Я могу сказать о ней все, что знаю, – сказала я. – Она была хорошей знакомой Мишель и вместе с ней, и наверняка без нее, занималась любовью за деньги. Только не подумайте, что я осуждаю, – сразу оговорилась я, – это ее личное дело. И уж если я начала говорить откровенно, милые мужчины, скажу все, что знаю, без сокращений, тем более я вам уже о ней говорила многое. Еще она спала с Вадиком и Владиславом – эти двое были сами любовники друг друга, а она любила быть с ними третьей, еще она была любовницей Феликса, – уж не знаю, зачем ей было нужно.

Всех этих четверых она убила, Мишель даже сама лично, это я знаю от Оли, приемной дочери Мишель и дочери Галины.

Вить, – я посмотрела на Витю, – ты не слышал о таком человеке – Турченкове Николае? Говорят, он был какой-то крупный авторитет.

Витька помолчал немного, потом сказал:

– Что-то слышал. Он умер уже. А что?

– Да нет, это я просто так, нет, не совсем просто. Его бывшая жена, еще ее можно назвать – вдова – Галина, она сильно больна, у нее что-то нервное. Я с ней разговаривала, и она мне сказала, что ей нужен Сережка, потому что она может вылечиться от своей болезни, только если Сережка нарисует ей картину Шишкина «Утро в еловом бору», но без медведей, а с березкой. Сереж, тебя просили нарисовать такую картину?

– Ты серьезно, Маш? – спросил Сережка.

– Значит, к тебе такой заказ не поступал? И Лилит тебя об этом не просила?

Я снова обнаружила, что Сережка немного смутился, но едва заметно, если бы я его знала хуже, я бы и не поняла этого.

– Я сказал, что я не знаю никакой Лилит. И никто меня не просил о такой глупости.

– Сережка, только не ври, потому что Витя правильно сказал, что ничего еще не кончилось. И у нас могут быть еще неизвестно какие неприятности.

– Я честно говорю, никакой Лилит я не знаю и нарисовать что-то подобное меня никто не просил.

– А Мишель? Зачем она тебя к себе приглашала? Мне Оля сказала, что она с тобой договаривалась о картине. А если нет, то чем вы занимались?

– Ну да, она хотела мне заказать какую-то картину. Но только ни о каком Шишкине и ни о каких медведях она не говорила."

– Странно. А зачем тебя тогда там держали? – спросила я.

– Не знаю.

– А что от тебя хотела женщина, которая все это устроила? Ведь ты же не будешь отказываться, тем более ты уже сказал, что видел ее тоже в бейсболке и темных очках.

– Ничего.

– Понятно. Она хотела только, чтобы ты стал ее любовником, и больше ничего от тебя не хотела.

Он промолчал. Получается тогда, что это было правдой, – Ты сволочь, Сереженька, понял, кто ты? – сказала я ему. – Я, выходит, для тебя ничего не значу, а она ведь хотела убить меня и наверняка еще не оставила этой своей идеи. Ты, значит, хочешь этого? Ты хочешь быть с ней? Тогда давай расстанемся, потому что я не хочу, чтобы меня убивали, тем более чтобы причиной был ты. Ты кого выбираешь, ее или меня?

– Хватит, Маша.

– Или ты ответишь, или мы сейчас прямо расстаемся. – И я не шутила, потому что если он ее защищает, значит, она для него дороже, а мне не нужен рядом такой человек, для которого дороже будет какая-то другая женщина.

Тут вмешался Витька.

– Серега, Маша правильно говорит. Если ты знаешь, кто она такая, то почему не говоришь?

– Я не знаю, кто она такая, – ответил Сережка.

– Ты правду говоришь? – спросила я.

– Да, – ответил он.

– Тогда можешь ты хоть ее описать, какие у нее волосы?

– Я не видел, они у нее были под этой кепочкой.

– Но женщины, когда они надевают бейсболку, обычно сзади делают хвост.

– А у нее вот не было. У нее все волосы были убраны.

Сейчас Сергей мог говорить правду, потому что Веня говорил то же самое, он тоже не разглядел у нее волосы.

– Маша, что ты еще знаешь о ней, кроме того, что она убивает не задумываясь? – спросил Витька.

– Ничего больше не знаю, чего бы вы не знали.

– Почему она о тебе рассказывала так много всего нехорошего Сережке?

– Ты об этом у него и спроси.

– Серега. – Витя посмотрел на Сережку.

– Чего вы пристали ко мне? Я не знаю, зачем она мне все про Машу говорила.

– А почему ты ей сразу поверил? – Вот сейчас до меня только дошло, что Сережка верил ей, а он не должен верить ничему плохому, когда кто-то такое ему обо мне говорит. – Как ты мог верить кому-то? Ну, в крайнем случае ты мог бы со мной поговорить и спросить у меня, правда все это или нет?

– Маша, а много женщин, которые ответят на этот вопрос честно?

– Да мне плевать, кто как ответит, главное, как я бы ответила, а я бы тебе честно сказала. Я же ведь тебе честно говорю, что я тебе изменила с этим «голубым» Вадиком.

Витька хмыкнул, но постарался, чтобы я этого не заметила. А вот Сережкина реакция была совсем противоположной.

– Машенька, – он вскочил с дивана, – ты об этом так спокойно говоришь, как будто ты с ним по чашке чаю выпила с тортом.

Ну, началось, подумала я. И была права, но не долго.

– Кто он такой, этот Вадик? Мне его очень хотелось бы увидеть. Я понимаю, что он ни в чем не виноват передо мной, хотя бы потому, что он меня даже не знает, но все равно, мне хочется поговорить с ним.

– Сережа, ты чем слушал? – спросила я его. – Я тебе уже сказала, его убили.

Он подошел ко мне и спросил:

– А тебя почему не убили?

Едва ли кто может представить себе, как мне понравился его вопрос, для этого нужно сначала пережить все, что я пережила, тогда может быть смутное представление.

А Витя внимательно посмотрел на Сережку и спросил:

– Серег, ты извини, но скажи, у тебя с головой как?

Может, она у тебя болит сильно?

Только и я, и Витька были не правы, потому что Сережка обнял меня", прижал к себе, и я сразу поняла, почему он задал такой глупый вопрос.. Потому что этот вопрос совсем не был глупым. И Сережка подтвердил это. Он сказал:

– Я этого только боялся. Очень.

Тогда я сама тоже обняла его и во второй раз сегодня расплакалась.

А Витька сказал:

– Ладно, я поехал. Я вам завтра утром позвоню.

Он уже собрался выходить, как зазвонил телефон. Я стояла ближе к телефону, и я первая взяла трубку.

Это была Леночка.

– Привет, – заговорила она, – а я тебя везде ищу. Случайно позвонила Сережке, а ты, оказывается, там.

– Ленок, привет, – обрадовалась я. – Ты откуда?

– Из дома. Мне сказали, что ты была на работе. Я тебе сразу стала звонить, а тебя все нет и нет. Сейчас только догадалась позвонить Сережке. Как у тебя дела, скажи?

– Угадай?

– Мура, у тебя такой голос, – заговорила Леночка радостно. – Сережка нашелся, да? Я угадала?

– Да! – чуть не закричала я.

– С ним все в порядке?

– Да, – снова ответила я.

– Что он говорит, где был?

– Ничего не говорит, молчит и молится, как арабский террорист.

– Скажи ему, что я рада, что он нашелся. Он знает, что это я звоню?

– Ну, конечно, уже понял.

– Мура, я сейчас к вам приеду. Или уже поздно? Да?

– Нет, нормально. Давай приезжай скорей.

– Только у меня знаешь что, у меня Витька куда-то пропал, – пожаловалась Леночка.

– Я тебе его найду, – пообещала я.

– Маш, мне соседка сказала, что к нам «скорая» приезжала. Вдруг с Витькой случилось что-то?

– С ним все нормально, приезжай скорее, он здесь, у нас, живой и здоровый. – Мне хотелось сделать ей сюрприз и не говорить, что Витька здесь, но я не стала ее мучить, потому что по себе знаю, как болезненна неизвестность.

– Он на машине? – спросила Леночка.

– Да.

– Тогда я свою не буду брать, приеду на такси.

Леночка приехала через полчаса. Она сразу бросилась обнимать и целовать Сережку, а только потом уже принялась за своего Витю.

Потом снова переключилась на Сережку и стала ругать его и расспрашивать одновременно, где он пропадал, и говорить мне, чтобы я не очень на него сердилась. Говорила она так, потому что ничего не знала, мы не стали ей пересказывать, что здесь было и что было вообще сегодня. К тому же, когда я думала, что могло случиться с нами и ее Витей в частности, мне становилось как-то не по себе.

И все остальное время, пока мы сидели у Сережки, Леночка была самой веселой по той же самой причине – потому что почти ничего не знала. А вот нам троим веселиться было не с чего.

Они, Витька с Леночкой, уехали примерно через час.

Мы остались с Сережкой вдвоем. Я думала, что он, может быть, теперь мне что-то расскажет. Нет, легче было бы Кощея Бессмертного уговорить рассказать тебе какую-нибудь сказку, чем вытянуть хоть что-то из Сережки, да Кощей как раз с удовольствием рассказал бы что-нибудь о себе, а Сережка – хоть бы слово.

И тогда я взяла и ото всей такой жизни напилась. Я пошла в магазин, купила большую бутылку вина и напилась. Мне, правда, для этого хватило двух бокалов. Я напилась первый раз в жизни и знаю, что больше этого никогда не повторится, потому что я такое стала от обиды и всего остального вытворять, что легче застрелиться, чем все это вспомнить, а уж пересказывать – это ни за что.

А потом, пьяная, я уснула.

Когда я проснулась, было уже не раннее утро. Сережка спал рядом. На мне были трусики и больше нечего. Сережка был одет полностью, то есть он был и в рубашке, и в брюках.

Он, наверное, сильно измучился за все те дни, сидел, сидел рядом со мной спящей и тоже уснул, даже не сумев раздеться.

Мне было обидно. Я наконец его нашла, а все плохое не прошло. И ночью мы просто спали, и больше ничего, но это я сама виновата, потому что не надо было напиваться.

Я, стараясь не разбудить Сережку, перебралась через него и пошла в ванную. А когда я вышла оттуда, то он был уже на кухне и готовил завтрак.

Я надела халатик, села за стол и стала ждать, когда он начнет меня кормить. Правда, есть мне совсем не хотелось.

Я только выпила кофе. А Сережка сидел и молчал и не спеша ел. Оказывается, он был такой голодный, что так, не спеша, он и съел все, что приготовил и для себя, и для меня.

Эта стерва Лилит, она что, она совсем не кормила его там?

– Сережа, – спросила я, – а ты, может быть, в нее, правда, влюбился?

– В кого? – спросил он.

– В нее, в Лилит.

– Я не знаю никакой Лилит, – сказал он.

– Хорошо, в ту девушку, которая тебя там держала.

Он промолчал, и я испугалась: а вдруг я угадала?

– Сережа, – сказала я, – а может быть, тогда мы станем хорошими друзьями?

– Ты с ней? – удивился он.

– Нет, мы с тобой. Ну, так всегда говорят, когда расстаются.

– Ты хочешь со мной расстаться?

– Не знаю, когда ты ответишь на мой вопрос, тогда я буду знать.

– Какой вопрос?

– Ты любишь ее?

– Кого, Маша?

– Хватит притворяться, ты прекрасно понимаешь, о ком я спрашиваю, – не выдержала я.

В это время зазвонил телефон. Сережка пошел в комнату и взял трубку.

– Да, – сказал он. – Да, это я.

И потом он почти минуту молчал и слушал. А потом сказал:

– Хорошо, я сейчас приеду.

– Кто это звонил? – спросила я, потому что мне стало очень тревожно.

– Ты раньше не задавала таких вопросов, – ответил Сережка.

– Это было раньше.

– Маша, мне бы хотелось, чтобы между нами ничего не изменилось. – И он нежно провел рукой по моим волосам.

– Куда ты собираешься ехать?

– Я ненадолго.

– Скажи куда?

– Маша, я скоро вернусь.

– Ты едешь к ней? Ты опять едешь встречаться с ней?!

Он ничего не ответил и быстро вышел.

Я хотела побежать за ним. Нет, не остановить его, я хотела узнать, куда он едет, я бы, наверное, смогла, если бы очень постаралась, потому что он не знает, что у меня сейчас другая машина, и не думал бы, что я еду за ним. И я уже подбежала к двери, но тут вспомнила, что я в одном только халатике.

Я быстро натянула на себя первое попавшееся, что было – джинсы и кофточку, – и выскочила на улицу.

Его машины около дома уже не было. Я подбежала к «Ниве». Я подбежала к ней и остановилась.

Я все равно уже не догоню его, да и на этой машине я не смогу за ним угнаться. Нужно забрать свою обратно. Только если бы я была и на своей, толку никакого не было бы, потому что мою «БМВ» он сразу узнал бы.

Но я все равно бессознательно полезла в карман за ключами. Ну вот, в придачу ко всему я и ключи забыла дома. А вместо ключей я вынула из кармана плоскую заколку.

Я смотрела на нее и не понимала, откуда она у меня взялась. И вдруг я вспомнила – и я все поняла. Я поняла все, все. Чего-то, может, я не знала, но главное я поняла, потому что я видела уже точно такую же заколку. И дело было даже не в заколке, она была просто толчком к моему пониманию.

Ну, вот, например, проснулся человек в темной комнате и сам не знает, где он находится (не сомневаюсь, с мужчинами такое может быть). И он понятия не имеет, что это за комната – начинает ее обходить, ощупывать мебель, и ему уже кажется, что место это какое-то знакомое, был он здесь.

Но до конца не может еще понять, к кому именно он попал в гости так неожиданно, но еще немного – и догадается. И вдруг он спотыкается о диван, падает на него, чувствует рядом с собой нежное женское тело и запах очень знакомых духов, и он догадывается наконец – он в комнате своей любовницы, потому что эти духи он сам ей дарил.

Он, радостный, начинает ее обнимать, целовать. А она испуганно кричит, протягивает руку к светильнику, включает свет… И оказывается, что совсем он не в такой ему знакомой квартире своей любовницы, а в такой ему знакомой своей собственной, и рядом не его любовница, а его жена, и вместо: «Любимый, как долго я тебя ждала», он слышит: «Совсем очумел, придурок?» А он не очумел, он просто подарил своей жене точно такие же духи, чтобы закрыть глаза и видеть в мечтах свою любовницу вместо нее.

Вот так же и у меня – я «ходила в темноте», но я много думала над всем, что происходит, и уже в подсознании начала понимать все, но до сознания еще не дошло. И вот эта заколка. Нет, она была не духами, она была включенным светом. А с духами можно сравнить бейсболку.

Я побежала обратно. Я взяла ключи, но ключи не только от машины, и снова выскочила на улицу. Сейчас я не сомневалась, куда именно мне нужно ехать.

* * *

…Я осторожно вставила ключи в замок и осторожно открыла дверь. Осторожно (сейчас я все делала осторожно) переступила через порог и осторожно закрыла за собой дверь.

Я была сейчас в той самой квартире, куда в прошлый раз привозила Феликса, из окна которой вылезала на карниз, в квартире Леночкиной знакомой, да и моей тоже, Риты Мищеркиной.

И я сразу услышала тихие голоса. Тихими они были не потому, что тихо говорили, а потому, что дверь в комнату, где разговаривали, была закрыта, а так – говорили нормально, не громко и не тихо.

Я подошла к двери, из-за которой доносились эти голоса, и стала подслушивать.

– ..чтобы убедиться в этом, тебе не обязательно было меня вытаскивать сюда, – говорил мужской голос. – Если бы я что-то рассказал, ты бы уже об этом знала.

– Я тебя позвала. Но ты сам разве не хотел меня увидеть? – чувствовалось, что женщина говорит это с нагловатой улыбкой.

– Хотел.

– Тогда чем же ты недоволен? Ты хотел меня увидеть, и вот я здесь, рядом с тобой. Могу быть еще ближе. Никто тебе не мешает быть даже во мне.

И у них там послышался шум, возня. Я хотела войти в комнату, протянула даже руку к ручке двери, но вдруг решила: пусть – если так, то пусть, а я лучше сейчас просто уйду.

Если он такой, то он мне не нужен.

Но в это время я услышала его голос.

– Сядь и успокойся и будь женщиной, а не шлюхой, какая в общем-то ты и есть. Не надо пытаться изнасиловать мужчину, тем более я тебе за это все равно не заплачу.

– Я шлюха? – возмутилась она. – Ты это мне говоришь? Ну, хорошо, Сережа, но ты об этом еще пожалеешь.

– Я давно жалею, что знаком с тобой.

– Ну хорошо. Что ты еще хочешь узнать? – спросила она, и в ее голосе чувствовалось раздражение, оскорбленное самолюбие.

– Мишель ты убила?

– Тебе ее жалко? – это было сказано с усмешкой.

– За что?

– Она слишком много знала. Нет, дело не в этом, она все собиралась рассказать твоей Машеньке, А еще, – добавила она, – я ее не убивала.

Сергей (как и я) не обратил внимания на последние ее слова, потому что не поверил.

– И Феликса, и еще каких-то там двоих, это тоже ты? – он не спрашивал, он говорил.

– Нет, это сделали за меня.

– Это понятно. Чего тебе не хватает в жизни?

– Очень многого. Одна из таких вещей – это ты, Сереженька.

– Я согласен быть даже вещью, только лежать подальше от тебя.

– Не получится. А если получится, то действительно будешь лежать. Под землей.

– Ты такой раньше не была, что с тобой случилось?

– Можешь это назвать завистью, я не против. Даже скорее всего так и есть.

– Кому ты завидуешь?

– Больше всего, этой, твоей, Мурке, Маруське Климовой.

– В чем ты завидуешь Маше?

– Нет, я не правильно сказала. Я ей не завидую, я ее ненавижу.

– За что?

– Она тебя забрала у меня. Уже этого достаточно для женщины, но это не все.

– У нас с тобой ничего не было, когда я с ней познакомился, у тебя был уже муж тогда.

– Но до него ведь у меня был ты.

– Мы с тобой расстались по нашему общему, – он усмехнулся, – обоюдному согласию. И ты сразу вышла замуж за другого.

– Я вышла за другого назло тебе. И не было обоюдного желания – ты от меня ушел. Я думала, ты будешь ревновать и мы снова с тобой будем встречаться. А тут эта твоя Манька. Это она виновата, что я не с тобой.

– Нет, я бы с тобой и так не остался. Так что успокойся в отношении Маши.

– Но ты ее любишь.

– Это не должно тебя никак волновать.

– А меня это волнует. Меня это бесит. Меня вообще многое в ней раздражает. Например, то, что ей ниоткуда достались деньги и она теперь такая крутая, она хозяйка та кого роскошного магазина.

– Да ты имеешь не меньше чем она – Да? Тебе это только так кажется.

В комнате, не в той, в которой были эти двое, а в другой, послышался шорох, у меня от неожиданности мурашки пробежали по телу. Я осторожно заглянула в дверь. Там никого не было. Это всего только старая газета упала с подоконника, ее, наверное, сдуло сквозняком – окна были открыты.

– А что это за затея с картиной для Галины, так, кажется, зовут сестру Мишель? – спросил Сережка.

– Здорово придумано, правда? – засмеялась она. – Я смогла убедить Галину, что ей нужна твоя картина, идиотка, правда?

– Как ты смогла ее в этом убедить?

– Не я лично, а через двоих идиотов, через двоих «голубых». В одного из них Галина была влюблена. А второй был доктор.

– С которыми ты спала, с двоими одновременно?

– Я не спала с ними! Они все врут! Это Мишель придумала! Ты что, мне не веришь?

– Да мне наплевать. Хоть я в это и верю. А потом ты их убила, да?

– Не я. Хотя, пусть и я. Ну и что? Главное, что Галина в это поверила, а все остальные поверили, что ты пропал из-за этой картины, что Галина за нее сможет хорошо заплатить. Только я знаю, что все это ерунда. Потому что у Галины нет денег.

– Зачем тогда это тебе нужно было, а заодно и меня куда-то ото всех прятать?

– Все, что я делала, я делала ради одного, нет, ради двух вещей: отобрать у этой Машки Климовой тебя и отобрать у нее ее магазин.

– Интересно, как бы ты смогла это сделать?

– А я уже сделала. Есть подписанный двумя сторонами – мной и твоей этой Машей – договор, он заверен у нотариуса, договор купли-продажи полного пакета акций, купила их, как ты догадываешься, я. И если бы этот идиот Веня не влюбился в твою Машку и не отпустил ее, а мне сказал, что с ней уже все кончено, все бы уже было действительно кончено. Но он еще за это ответит.

– Послушай, что с тобой случилось? Ты такой не была.

– Не была, пока не появилась она. И я решила, что хватит, что вам пора расстаться.

А вот я решила, что с меня достаточно быть простои слушательницей и пора сменить картину действия появлением на сцене еще одного персонажа. Нет, не персонажа, появлением героини, правда, одной из двух, первая уже давно была там.

Я открыла дверь и вошла в комнату.

– А куда ты, Леночка, собираешься Витю деть? – спросила я. – Второй раз у тебя с грибами не получится, ты, Макбет Мценского уезда. Хотя нет, ты же – Лилит.

Мое появление было удачным. Но Леночка с Сережкой тоже удачно сымпровизировали на мой незапланированный выход, они просто гениально сыграли «немую сцену» из «Ревизора» – они застыли и не шевелились и не говорили ни слова довольно долго.

Леночка пришла в себя первая.

– Ты же обещал, что приедешь один, – со злостью посмотрела она на Сережку.

– А он и приехал один, – вместо него ответила я.

– А как ты здесь оказалась? – спросила она, пытаясь говорить спокойно, с безразличием, но в одном месте ее голос чуть дрогнул все-таки.

Я достала из кармана заколку.

– Узнаешь? – показала я ее. – Твоя. Я ведь сама тебе ее подарила. Я ее нашла в кровати. Она осталась, наверное, после того, как ты развлекалась здесь с Вадиком и Владиславом.

– Ты все врешь, – сказала она, но что ей еще сказать, пока не знала, редко Леночка была такой ненаходчивой.

– Лена, скажи, а зачем ты меня к Вадику с Владиславом сначала отправила? —" спросила я и сама ответила:

– Хочешь, я скажу – чтобы они меня изнасиловали и сделали фотографии, а ты потом их Сережке показала. Правильно?

Вот, Сережа, чем занимается твоя Машка Климова. Правильно?

Леночка пришла в себя.

– Нет, не правильно. Я знала, что тебе понравится, что ты станешь с ними день и ночь трахаться, ты ведь такая, тебе всего нужно много.

– А только что ты пыталась убедить Сережку, что у тебя с ними ничего не было.

– Не было! – вскрикнула почти Леночка.

– Если бы не было, если бы тебе самой не нравилось это, ты бы не стала так убежденно говорить сейчас, что это должно было понравиться мне. Наверняка ты хотела не только сделать фотографии, но и привезти Сережку, чтобы он застал меня, как это называют, на месте преступления. Такую развратную меня с двумя.., чуть не сказала мужиками.

Но вообще-то в этом вопросе вкусы у всех разные. Да и не только в этом. Так что ты зря надеялась, что мне это так же будет нравиться, как и тебе.

– Ой, Машенька, только не надо из себя святую изображать. Уж я-то тебя знаю.

– Да, ты меня знаешь лучше, чем я тебя. Я от тебя ничего не скрывала, я тебе все рассказывала. А вот о тебе я понятия не имела, что ты занимаешься проституцией. Вите, я думаю, будет интересно об этом узнать.

– Маша, – вмешался Сережка в интимный женский разговор, которым я так увлеклась, что даже забылась немного, но это простительно, я была сейчас бешеная, – Маша, Витьке ты никогда ничего не скажешь.

Я и не думала о том, скажу я или нет, я просто хотела ее напугать, но ему не нужно было этого говорить, не нужно было заступаться за нее. Она ведь хотела меня убить. А еще что-то говорила о магазине, что теперь она его хозяйка? Какая же она дура! Дело даже не в том, что я жива и, значит, могу опротестовать поддельные документы. Он мне надоел, этот магазин, и я, я только не успела ей еще сказать, я сама хотела ей отдать его, ну, естественно, она мне платила бы какие-то проценты от доходов. А самой мне уже надоело со всем этим возиться. А она какие-то учредительские договоры подделывала. Какая она глупая!

Но Сережка меня разозлил. ;

– Сережа, – сказала я, – я скажу все, что мне захочется и кому мне захочется. И если тебе не нравится, можешь забирать ее, эту свою Леночку-Лилит, и уматывать с ней куда хочешь.

Я сильно нервничала и злилась, и от всего этого мне захотелось скорее уйти. Я пошла к двери, но от раздражения пошла сначала не в ту, которая вела к выходу, а в ту, что вела в смежную комнату.

Я толкнула ее и тут же хотела идти обратно, потому что поняла, что не туда пошла.

Но я толкнула ее.., и никуда не пошла – в этой комнате в кресле спокойно сидел и спокойно курил – Витька.

Я постояла, похлопала глазами, потом обернулась.

Сережка продолжал сидеть на диване, а Леночка стояла посередине комнаты, и в руке у нее был пистолет.

– Ты не туда пошла, Машенька, – сказала она мне, когда я обернулась.

Я промолчала, потому что говорить мне было нечего.

– Ты отсюда не уйдешь. И Сереженька тоже. Ты сам виноват, – закричала она на него, – что я должна это сделать!

– А что скажет тебе твоя Дюймовочка? – задала я глупый вопрос.

– А при чем здесь она? – удивилась сначала Лена, потом улыбнулась. – Дюймовочка здесь вообще ни при чем.

Да я и не видела и не разговаривала с ней года два, наверное. А эту квартиру я просто снимала. А по телефону, когда я как будто бы с ней разговаривала, я говорила сама с собой, нет, – засмеялась она, – с короткими гудками в трубке.

Я стояла на пороге, отделяющем одну комнату от другой, и я видела все и там, и там. И ответила Леночке, точнее, спросила, просто автоматически:

– Для клиентов держала квартиру и для Вадика с Владиславом?

Я говорила это, а сама видела, как Витька лениво швырнул сигарету через балконную дверь на улицу, как он лениво поднялся и словно нехотя направился ко мне. Я посторонилась, и он вошел в комнату.

Я подумала, что Леночка сейчас мило улыбнется, подойдет к нему, нежно прижмется. И они возьмут и вдвоем спокойно, без суеты нас застрелят и так в обнимку и уйдут.

Почему я так плохо думала о Витьке, я не знаю. От растерянности, наверное.

А он спокойно вошел в комнату, где сидел на диване Сережка и где стояла с пистолетом в руке Леночка, спокойно сел на стул, достал новую сигарету и спокойно закурил.

Но к первой Витька обратился ко мне:

– Что ты смотришь на меня, как будто не узнаешь? Я что, сильно изменился со вчерашнего вечера?

– Не знаю, – ответила я, – может быть, я тебя до сегодняшнего дня не знала.

– Может быть, – согласился он, но добавил:

– Хотя не думаю. А тебе что сейчас больше интересно, – продолжал он разговаривать только со мной, – как я здесь оказался или зачем я здесь?

– И то и другое. Хотя, наверное, как ты здесь оказался, я могу себе представить.

– И как ты себе это представляешь?

– У Леночки ключи, вы открыли дверь и вошли сюда.

Чего проще?

– Нет, немного посложней. Я пришел сюда не с Леночкой, я ехал за ней на машине. А в квартиру вообще вошел уже после Сереги. – Он достал из кармана небольшой кусок стальной проволоки и показал его мне. Кажется, такие штуки называются отмычками. – Я сначала был в той комнате, – он кивнул на соседнюю, не смежную, – а потом по карнизу решил перебраться в ту, – и теперь он кивнул на смежную. – Оттуда лучше слышно, – пояснил он.

– Значит, ты следил за мной? – спросила Лена таким растерянным голосом, что ее даже стало жалко. Она стояла и смотрела на Витю, и лицо у нее было, словно это не муж ее родной перед ней, а архангел Гавриил, и сейчас он должен сказать, дают ли ей в Раю отдельную квартиру со всеми райскими удобствами или только место в общежитии, – Вот меня это всегда умиляло, – усмехнулся Витька, он не понял Леночку: она его не обвиняла, она просто очень испугалась. – Жена изменяет мужу, а когда он об этом узнает, она начинает кричать: ты подлец, ты следишь за мной, А я вот думаю, в чем больше подлости – в том, что человек изменяет, или в том, что он хочет убедиться, что ему изменяют?

Ты как думаешь, Маш? – спросил он опять почему-то меня.

Я не стала отвечать на этот вопрос, потому что он риторический.

– Как ты здесь оказался, я поняла, – ответила я сначала не на самый последний его вопрос, – а вот зачем ты здесь – не очень. Ты что, хотел убедиться, изменяет ли тебе Лена?

– Нет, не в этом, – не согласился Витька. – Хотя, может быть, надеялся все-таки, что ошибался. Ты когда поняла, кто такая Лилит? – снова спросил он.

– Сегодня утром, когда нашла заколку.

– А я вчера днем, когда мы ехали в машине и ты мне все рассказала. Не потому, что я такой умный, а просто мне легче было догадаться. О том, как сделать заказ у Вени, такое не каждый знает, а я ей как-то случайно рассказал о нем. Да она могла найти человека и посерьезней его, если бы было нужно. И о Лысом, о Германе, она тоже знала.

Когда долго живешь вместе, о таких вещах даже не захочешь, но всегда что-то скажешь. Ну а когда Серега вчера не захотел «колоться» и сказать, кто такая Лилит, я тогда стал почти уверен. Сюда приехал, просто чтобы убедиться, чтобы знать наверняка. Серега, – обратился он наконец к Сережке, – но почему ты мне не сказал ничего?

– А ты бы мне сказал?

– О чем?

– Если бы Маша тебя стала доставать.

– Эй, – возмутилась я, – только при мне не говорите обо мне, как будто меня здесь нет.

– Мы о тебе образно, – отговорился Сережка.

– А образно тем более никаких примеров на мне приводить не надо. Я согласна только на живой пример. А потом, мне бы никогда не пришла в голову мысль взять и отравить тебя грибами. Ведь это Леночка их купила, не ты же их привез с собой? – спросила я Витьку.

Некоторое время все молчали.

– Серега, Маша, – обратился к нам Витька, – оставьте нас с Леной вдвоем, пожалуйста.

Я не видела причин, почему бы мне не уйти отсюда, и молча пошла к выходу.

Я вызвала лифт и стояла и ждала, кто подойдет первым: он или Сережка? Лифт подошел первым. Двери его открылись, а потом закрылись снова. Открылась дверь квартиры, и вышел Сережка.

– Скажи, – спросила я, – зачем ты опять так поступил? Почему опять убежал к ней и ничего не сказал мне?

– Я не мог сказать Косарю, какая его Леночка стерва.

Да она и не стерва. В ней нет ненависти к тебе. С ней случилось что-то непонятное. Я не могу этого объяснить, но я это чувствую.

Я не знала, что ответить. Я ведь сама любила Леночку. И она меня любила. Я знаю это. Но почему столько людей умерло из-за нее? Пусть почти все они были сволочи – и Вадик, и Владислав, и Феликс. Но все равно.

В это время вдруг там, за дверью, раздался выстрел.

Когда мы с Сережкой вбежали в комнату, Лена была еще немножко жива. Она посмотрела на нас жалобными просящими глазами. А потом пошевелила губами. Я не поняла, что она сказала.

* * *

Я не хотела никого видеть, и Сережку больше всех. Я не знаю, почему такое было со мной.

Прошло два дня, и я его не видела, он только позвонил мне за это время два раза, и оба раза я ему сказала, что я его не хочу видеть.

А сегодня случилось еще одно – я встретила Веню. Наверное, не случайно. Он сам сделал так, что я его встретила.

Я ехала на своей «БМВ» и вдруг увидела, что кто-то мне машет рукой из черной «Волги». Я узнала его и остановилась.

Он был какой-то грустный. Мы поговорили совсем немного. А потом я спросила:

– Ты что, меня любишь?

Он ничего не ответил.

– Жалко, – пожалела я.

– Чего? – спросил он.

– Что любишь. Потому что я люблю другого. Но даже если бы и не это, я бы не смогла быть с тобой.

– Почему?

– Ты убиваешь людей.

– Больше не буду, – усмехнулся Веня.