Текст книги "Идеальная (ЛП)"

Автор книги: Сара Шепард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Не предупреждала ли ее Мелисса, что доктор Эванс сделает это?

Мелисса прижала тыльную сторону руки ко лбу.

– Она сказала мне, что я выбираю не заслуживающих доверия парней.

Что я на самом деле схожусь с парнями, о которых знаю, что они никогда не возьмут на себя обязательства или не заведут продолжительных отношений, потому что я боюсь сблизиться с кем-нибудь.

Мелисса потянулась и отпила из своей большой бутылки Эвиан, которая стояла возле ванны.

Над ее головой Спенсер увидела силуэт крупной птицы – или, возможно, летучей мыши – пролетающей мимо луны.

– Я сперва разозлилась, но сейчас...я не знаю.

Мелисса вздохнула.

– Может быть, она права.

Я начала думать о всех своих отношениях.

Некоторые парни, с которыми я встречалась, казались не заслуживающими доверия просто с самого начала.

Ее взгляд пронзил Спенсер, и та покраснела.

– Рен очевидно был таким, – продолжала Мелисса, как будто прочитав мысли Спенсер.

Спенсер посмотрела вдаль, уставившись на искусственный водопад, который был на той стороне бассейна.

– Она заставила меня задуматься и о Йене.

Я думаю, он изменял мне, когда мы учились в старшей школе.

Спенсер напряглась.

– Неужели?

– Угу.

Мелисса изучала свои идеально наманикюренные бледно-персиковые ногти.

Ее глаза потемнели.

– Я почти уверена.

Думаю, я знаю, кто это был.

Спенсер куснула заусеницу на большом пальце.

Что если Мелисса услышала Спенсер и Йена раньше во дворе? Йен упомянул об их поцелуе.

Или хуже: а вдруг Эли рассказала Мелиссе о том, что Спенсер сделала год назад?

Незадолго до исчезновения Эли отец Спенсер взял их пятерых на пейнтбол.

Мелисса тоже должна была пойти с ними.

– Я собираюсь рассказать Мелиссе о том, что ты сделала, – пропела Эли Спенсер, пока они натягивали свои комбинезоны в раздевалке.

– Ты не сделаешь этого, – прошипела Спенсер в ответ.

– Ах, нет? – поддразнила Эли.

– Смотри.

Спенсер последовала за Эли к остальным на поле.

Они все присели за большой кипой сена, ожидая начала игры.

Потом Эли потянулась и постучала Мелиссу по плечу.

– Эй, Мелисса.

Я должна тебе кое-что рассказать.

Спенсер подтолкнула ее локтем.

– Прекрати.

Просвистел свисток.

Все выскочили вперед и принялись обстреливать команду противника.

Все, кто был, за исключением Эли и Спенсер.

Спенсер взяла Эли за руку и удерживала ее за копной сена.

Она была так зла, что ее мускулы дрожали.

– Почему ты это делаешь? – потребовала ответа Спенсер.

Эли захихикала, прислонившись к сену.

– Почему ты это делаешь? – передразнила она высоким фальцетом.

– Потому что это неправильно.

Мелисса заслуживает правды.

Злость заполнила тело Спенсер, как тучи небо перед ужасной грозой.

Разве друзья не хранят тайны друг друга? Они хранили секрет Дженны ради Эли, в конце-концов, – Эли была той, кто поджег фейерверк, Эли была той, кто ослепил Дженну – и они все поклялись не рассказывать об этом.

Неужели Эли этого не помнит?

Спенсер не собиралась нажимать на спусковой крючок пейнтбольного ружья... это просто произошло.

Голубая краска залила весь комбинезон Эли и она издала пораженный вопль.

Затем зыркнула на Спенсер и умчалась прочь.

Что если она тогда пошла и рассказала все Мелиссе, а Мелисса ждала все это время нужного момента, чтобы выдать все Спенсер? Может, это был он.

– Никаких соображений, кто это может быть? – подначила Мелисса, вырывая Спенсер из воспоминаний.

Спенсер опустилась глубже в пузырьки горячей ванны, ее глаза защипало от хлора.

Поцелуй трудно классифицировать как измену, к тому же это было так давно.

– Не-а.

Никаких мыслей.

Мелисса вздохнула.

– Может, доктор Эванс ошиблась в этом.

Ну что она на самом деле знает?

Спенсер осторожно изучала свою сестру.

Она подумала о том, что доктор Эванс сказала про Мелиссу – будто ее сестра нуждается в признании.

Что она ревнует к Спенсер.

Было так странно учитывать такую возможность.

И могли ли разногласия с Мелиссой иметь отношения к тому периоду, когда они были ограблены, Спенсер заболела, и Мелисса вынуждена была пойти на конкурс на знание орфографии с Иоландой? Как много других вещей ее сестра пропустила тем летом, потому что родители хлопотали над Спенсер? Как много раз ее отодвигали в сторону?

«Мне нравилось, когда мы были друзьями», произнес голос в голове у Спенсер.

Мне нравилось загадывать тебе слова для произношения.

Я ненавижу то, что происходит сейчас.

Я уже давно это ненавижу.

– Разве это по-настоящему что-то значит, если Йен изменял тебе в школе? – тихо произнесла Спенсер.

– Я имею в виду, это было так давно.

Мелисса уставилась в темное, чистое небо.

Уже вышли все звезды.

– Конечно, это что-то значит.

Это было неправильно.

И если я когда-нибудь узнаю правду, Йен будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Спенсер вздрогнула.

Она никогда не слышала, чтобы Мелисса звучала так мстительно.

– А что ты сделаешь с девушкой?

Мелисса очень медленно обернулась и подарила Спенсер ядовитую улыбку.

В ту же минуту вспыхнули огни на заднем дворе.

Глаза Мелиссы сверкнули.

– Кто сказал, что я уже не сделала с ней кое-что?

27

СТАРЫЕ ПРИВЫЧКИ ЖИВУЧИ

Поздним субботним утром Ария спускалась вниз за кленом во дворе МакКриди, который был через улицу от ее собственного дома.

Она наблюдала как три продающих печенье девочки-скаута прошагали к передней двери ее дома.

"Эллы нет дома, но приберегите для нее пару коробочек Тин Минтс", – хотела она сказать девочкам.

Это ее любимые.

Девочки подождали.

Когда никто не ответил, они пошли к следующему дому.

Ария знала, что это странно уехать на велосипеде от Шона и следить за собственным домом, как будто он клуб знаменитостей за бархатной веревкой красной дорожки, а она – папарацци, но она ужасно скучала по своей семье.

Экарды были как анти-Монтгомери.

Мистер и миссис Экард присоединились к "Обществу несущих наблюдение за розвудским сталкером".

Они установили круглосуточную горячую линию, и через несколько дней должна была наступить очередь мистера и миссис Эккард совершать ночной обход.

И каждый раз, когда кто-то из них смотрел на нее, Ария чувствовала себя так, будто они могут сказать, что она делала с Эзрой в его кабинете.

Как будто теперь у нее на рубашке тоже большая алая буква.

Арии нужно было прочистить голову и избавиться от Эзры.

Только, она не могла перестать думать о нем.

Всю велосипедную поездку одно воспоминание об Эзре следовало за другим.

Она миновала полного человека, поедающего куриные макнагетсы, и почувствовала слабость от запаха.

Она увидела девушку в черных пластмассовых очках, совсем как у Эзры, и ощутила озноб.

Даже кот на стене сада напомнил ей об Эзре, совершенно без причины на то.

Но о чем она думает? Как может что-то быть таким неправильным... и таким правильным в то же время?

Когда она миновала каменный дом с собственной гидротурбиной, мимо просвистел фургон новостей седьмого канала.

Он исчез за холмом, ветер скользнул по деревьям, а небо внезапно потемнело.

От всего этого Ария почувствовала, будто по ней ползает сотня паучков.

Кто-то смотрел.

Э?

Когда ее трео издал короткий звон, она чуть не упала с велосипеда.

Она ударила по тормозам, свернула на тротуар и достала его из своего кармана.

Это был Шон.

– Где ты? – спросил он.

– Мм... я выехала на велосипедную прогулку, – ответила она, жуя манжету своей потрепанной красной толстовки.

– Что ж, возвращайся домой скорее, – сказал Шон.

– Иначе мы опоздаем к Моне.

Ария вздохнула.

Она совершенно забыла о вечеринке Моны Вандерваал.

Он тоже вздохнул ей в ответ.

– Ты не хочешь идти?

Ария нажала на тормоза велосипеда и уставилась на красивый дом в стиле готического возрождения напротив нее.

Владельцы решили выкрасить его в фиолетовый.

Родители Арии были единственными людьми по соседству, которые не подписали ходатайство, чтобы соседи-художники перекрасили его в более консервативный цвет, но ходатайство было отклонено в суде.

– Я не так уж и дружу с Моной, – пробормотала Ария.

– Или с кем-либо, кто собирается на эту вечеринку.

– О чем ты говоришь? – Шон звучал озадаченно.

– Они мои друзья, так что они и твои друзья.

Мы отлично проведем время.

И я хочу сказать, с тех пор как ты переехала ко мне, у меня ощущение, что я тебя не видел после той поездки на велосипедах.

Что странно, если ты задуматься.

Внезапно Ария услышала уведомление о поступившем вызове.

Она отняла телефон от уха и посмотрела на экран.

Эзра.

Она закрыла рот рукой.

– Шон, могу я попросить тебя повисеть на связи секунду?

Она пыталась сдержать волнение в голосе.

– Почему? – спросил Шон.

– Просто...повиси.

Ария переключилась.

Она прочистила горло и расправила волосы, как будто Эзра мог видеть ее на видео экране.

– Алло?

Она старалась звучать достаточно отстранено и соблазнительно.

– Ария? – она впадала в экстаз от сонного, сиплого голоса Эзры.

– Эзра, – притворилась удивленной Ария. – Привет.

Миновало несколько секунд тишины.

Ария крутила педали велосипеда и смотрела как белка перебегает лужайку у фиолетового дома.

– Я не могу перестать думать о тебе, – наконец признался Эзра.

– Можешь встретиться со мной?

Ария зажмурила закрытые глаза.

Она знала, что ей не стоит идти.

Но она хотела пойти.

Она с трудом сглотнула.

– Подожди.

Она переключилась обратно на Шона.

– Мм, Шон?

– Кто это был? – спросил он.

– Это была... моя мама, – замешкалась Ария.

– Правда? Это же великолепно, верно?

Ария сильно укусила себя за щеку изнутри.

Она предельно сосредоточилась на затейливо вырезанных тыквах на ступеньках у фиолетового дома.

– Я должна кое-что сделать, – выпалила она.

– Я позвоню тебе позже.

– Подожди, – воскликнул Шон.

– Что насчет Моны?

Но палец Арии уже переключился обратно на Эзру.

– Я вернулась, – сказала она, тяжело дыша, ощущая себя соревнующейся в каком-то мальчишечьем триатлоне.

– И я сейчас приеду.

Когда Эзра открыл дверь своей квартиры, которая была в старом викторианском доме в Старом Холлисе, он держал в правой руке бутылку Гленливета.

– Хочешь немного скотча? – спросил он.

– Конечно, – ответила Ария.

Она прошла в середину гостиной Эзры и счастливо вздохнула.

Она много думала об этой квартире, с тех пор, как была тут в последний раз.

Миллиарды книг на полках, голубой воск оплывшей свечи, стекающий с каминной доски причудливыми смурфообразными формами, и большая бесполезная ванна в центре комнаты... все это давало Арии такое уютное ощущение.

Она чувствовала себя так, как будто то наконец-то попала домой.

Они шлепнулись вниз на пружинистый, желто-горчичный двухместный диванчик Эзры.

– Спасибо, что зашла, – мягко сказал Эзра.

Он был одет в бледно-голубую футболку с маленькой прорехой на плече.

Ария хотела просунуть палец сквозь нее.

– Не за что, – сказала Ария, выскальзывая из своих клетчатых кед.

– Тост?

Эзра задумался на мгновение, прядь темных волос упала ему на глаза.

– За побег из беспорядочных домов, – решил он и дотронулся своим стаканом до ее.

– Твое здоровье.

Ария слегка коснулась его стакана.

На вкус скотч был как очиститель для стекла и пах как керосин, но ей было все равно.

Она осушила скотч быстро, чувствуя, как он сжигает ее пищевод.

– Еще? – спросил он, принеся бутылку Гленливет, когда сел обратно.

– Конечно, – ответила Ария.

Эзра поднялся, чтобы взять еще кубиков льда и бросил взгляд на маленький телевизор в углу с приглушенным звуком.

Там была реклама айпода.

Было забавно наблюдать, как кто-то с таким энтузиазмом танцует без звука.

Эзра вернулся и налил Арии еще порцию.

С каждым глотком скотча жесткая оболочка Арии таяла.

Какое-то время они говорили о родителях Эзры: его мать сейчас жила в Нью-Йорке, а отец – в Уэйне, городке не так далеко отсюда.

Ария снова начала говорить о своей семье.

– Знаешь, какое мое любимое воспоминание о родителях? – произнесла она, надеясь, что говорит внятно.

Жесткий скотч проделывал номера с ее моторными рефлексами.

– Мой тринадцатый день рождения в Икее.

Эзра поднял брови.

– Ты шутишь.

Икея – ночной кошмар.

– Звучит жутко, верно? Но мои родители знали кого-то из руководства салоном Икеа поблизости, и мы арендовали его после закрытия.

Это было так весело – Байрон и Элла пришли туда заранее и спланировали всю эту большую "охоту на мусор" по всем Икеевским спальням, кухням и кабинетам.

Они устроили это так головокружительно.

И у нас у всех на вечеринке были шведские мебельные имена: Байрон был Экторпом, помнится, а Элла была Клиппан.

Они казались такими...неразлучными.

В глазах Арии наметились слезы.

Ее день рождения был в апреле, Ария обнаружила Байрона с Мередит в мае, а Эли пропала в июне.

Казалось, та вечеринка была последней прекрасной, простой ночью в ее жизни.

Все были так счастливы, даже Эли – особенно Эли.

В какой то момент в укрытии икеевких занавесок для душа Эли схватила Арию за руку и прошептала:

– Я так счастлива, Ария! Так счастлива!

– Почему? – спросила Ария.

Эли усмехнулась и покрутилась.

– Я скоро расскажу тебе.

Это сюрприз.

Но у нее не было возможности.

Ария водила пальцами по верхушке стакана со скотчем.

По ТВ только что начались новости.

Они говорили про Эли – опять.

Баннер в углу экрана сообщал "Расследование убийства".

В левом углу была фотография семиклассницы Эли: она сверкала улыбкой, в ушах вспыхивали бриллиантовые серьги-кольца, светлые волосы были волнистые и блестящие, блейзер Розвуд Дэй идеально облегал фигуру.

Было так странно, что Эли навсегда останется семиклассницей.

– Так, – сказал Эзра.

– Ты поговорила со своим отцом?

Ария отвернулась от телевизора.

– Не совсем.

Он хотел поговорить со мной, хотя теперь, вероятно, не хочет.

Не после случая с Алой буквой.

Эзра нахмурился.

– Случай с "Алой буквой"?

Ария выдернула висящую нитку из своих любимых джинсов APC из Парижа.

Это не было чем-то, что она могла объяснить человеку, у которого была степень по английской литературе.

Но Эзра наклонился вперед, его красивые губы выжидающе разошлись.

Так что она сделала еще глоток виски и рассказала ему о Мередит, Холлис и истекающую каплями красную А.

К ее ужасу Эзра взорвался смехом.

– Ты шутишь.

– Ты правда это сделала?

– Да, – гневно произнесла Ария.

– Мне не стоило тебе этого рассказывать.

– Нет, нет, это отлично.

Мне нравится.

Эзра импульсивно схватил Арию за руку.

Его ладони были теплыми, большими и слегка влажными.

Он встретил ее взгляд... затем поцеловал ее.

Сперва легко, затем Ария склонилась и поцеловала его крепче.

Они остановились на мгновение и Ария тяжело опустилась обратно на диван.

– Ты в порядке? – заботливо спросил Эзра.

Ария понятия не имела, в порядке ли она.

Она никогда не испытывала таких сильных ощущений в своей жизни.

Она не могла понять, что делать со своим ртом.

– Я не...

– Я знаю, что мы не должны этого делать, – перебил Эзра.

– Ты моя ученица.

Я твой учитель.

Но... – он вздохнул, отбрасывая назад прядь волос.

– Но... я хочу, чтобы... может быть... как-нибудь...это сложится.

Как сильно она хотела, чтобы Эзра произнес эти слова несколько неделей назад. Ария чувствовала себя с ним идеально – более живой, более собой.

Но затем в сознании Арии появилось лицо Шона.

Она увидела как он тянется поцеловать ее в тот день на кладбище, когда он увидел кролика.

И она увидела сообщение Э: Осторожно, осторожно! Я всегда наблюдаю.

Она снова глянула на телевизор.

Знакомый видео ролик показывали в миллионный раз.

Ария могла прочесть по губам Спенсер: "Хотите прочитать ее сообщения?"

Девочки столпились вокруг телефона.

В картинку вплыла Эли.

На мгновение Эли посмотрела прямо в камеру, круглыми голубыми глазами.

Казалось, будто она смотрит с телеэкрана в гостиную Эзры... смотрит прямо на Арию.

Эзра повернула голову и заметил, что происходит.

– Черт, – сказал он.

– Мне очень жаль.

Он порылся в груде журналов и меню Таи на кофейном столике и, наконец, нашел пульт.

Он переключился на канал вверх, которым оказался QVC.

Джоан Риверс продавала гигантскую брошь в виде стрекозы.

Эзра указал на экран.

– Я куплю это тебе, если хочешь.

Ария захихикала.

– Нет, спасибо.

Она положила свою руку на руку Эзры и сделала глубокий вдох.

– Так, то, что ты сказал...насчет того, чтобы осуществить это.

Я...я думаю, я тоже хочу, чтобы все сложилось.

Он просиял и Ария увидела свое отражение в его очках.

Старые дедушкины у обеденного стола Эзры пробили час.

– П-правда? – пробормотал он.

– Да.

Но...но еще я хочу сделать это правильно.

Она с трудом сглотнула.

– Сейчас у меня есть парень.

– Так что... я хочу разобраться с этим, понимаешь?

– Конечно, – сказал Эзра.

– Я понимаю.

Они смотрели друг на друга по крайней мере минуту.

Ария могла потянуться, снять его очки и целовать его миллион раз.

– Думаю, сейчас мне надо идти, – с сожалением произнесла она.

– Хорошо, – ответил Эзра, его глаза не отпускали ее.

Но когда она соскользнула с дивана и попыталась обуться, он потянул за край ее футболки.

Даже если она хотела уйти, она просто ... не могла.

– Иди сюда, – прошептал Эзра и Ария упала на него.

Эзра протянул руки и поймал ее.

28

ИЗ НЕКОТОРЫХ ЕЕ БУКВ МОЖНО СЛОЖИТЬ «ТЮРЬМА»

В субботу около восьми часов вечера Спенсер лежала на своей кровати, глядя, как вентилятор в виде пальмовых листьев все крутится и крутится на потолке.

Вентилятор стоил, как машина с приличным пробегом, но Спенсер заставила маму купить его, потому что он выглядел таким же, как вентилятор в ее личном коттедже в то время, когда семья была в Пещерах на Ямайке.

Сейчас, так или иначе, это выглядело так... в духе тринадцатилетней Спенсер.

Она поднялась с кровати и скользнула ногами в свои черные туфли без задника от Chanel.

Она знала, что должна проявить немного энтузиазма по поводу вечеринки Моны.

В прошлом году так и было – однако за последний год все изменилось.

Весь день ее посещали странные видения: ссора с Эли снаружи сарая, губы Эли шевелятся, но Спенсер не слышит слов, Спенсер делает шаг вперёд, треск.

Как будто сдерживаемая все эти годы память захотела сыграть главную роль.

Она нанесла на губы больше блеска цвета жареного миндаля, расправила рукава черного платья-кимоно и потопала вниз.

Когда она достигла кухни, то была удивлена тем, что ее мама, папа и Мелисса сидели за столом вокруг пустой доски для скраббла.

В их ногах устроились две собаки.

Ее отец был не в обычной форменной одежде, не в одном из костюмов и не в форме для велоспорта, а в мятой белой футболке и джинсах.

Ее мама была в штанах для йоги.

Комната пахла парным молоком как из кофе-машины Miele.

– Привет.

Спенсер не могла припомнить, когда в последний раз видела своих родителей дома субботним вечером.

Они выходили в свет – неважно было ли это открытие ресторана, или симфонический концерт, или один из тех ужинов с партнерами отцовской фирмы, которые случались у них постоянно.

– Спенсер! Вот и ты! – воскликнула

миссис Хастингс.

– Угадай, что мы только что получили? – она расцвела и презентовала распечатку, которую держала за спиной.

Вверху была эмблема Филадельфия Сентинел, набранная готическим шрифтом.

Под ней был заголовок "Подвинься, Трамп! Спенсер Хастингс идет!"

Спенсер уставилась на себя, сидящую за отцовским столом.

Прямой серый костюм от Calvin Klein и малиновая шелковая блузка под ним были хорошим выбором.

– Джордана только что прислала нам ссылку, – прощебетала ее мама.

– Воскресная первая полоса не будет готова до завтрашнего утра, но твоя история уже есть онлайн!

– Ух ты, – покачиваясь произнесла Спенсер, слишком растерянная, чтобы прочитать историю.

Значит, это действительно происходит.

Как далеко это зайдет? Что если она действительно выиграет?

– Мы собираемся открыть бутылку шампанского, чтобы отпраздновать, – сказал

мистер Хастингс.

– Даже ты немного получишь, Спенсер.

Особый случай и все такое.

– А, может, ты хочешь сыграть в скраббл? – спросила

миссис Хастингс.

– Мам, она собралась на вечеринку, – подстрекнула Мелисса.

– Она не захочет сидеть тут, пить шампанское и играть в скраббл.

– Ерунда, – сказала

миссис Хастингс.

– Еще даже нет восьми.

Вечеринки так рано не начинаются, не так ли?

Спенсер ощутила себя в ловушке.

Все они уставились на нее.

– Я... я думаю, нет, – сказала она.

Она подтянула спинку стула, села и скинула туфли.

Ее отец достал из холодильника бутылку Moet, сорвал пробку и принес из кабинета четыре бокала Riedel.

Он налил полные бокалы себе, маме Спенсер и Мелиссе, и пол бокала Спенсер.

Мелисса положила перед ней подставку для скраббла.

Спенсер погрузила руку в вельветовый мешочек и выбрала буквы.

Следующим выбрал буквы ее отец.

Спенсер была удивлена, что он знает, как это делается – она никогда не видела его играющим, даже в отпуске.

– Когда ты узнаешь окончательное решение судей? – спросил он, отпивая шампанское.

Спенсер пожала плечами.

– Я не знаю.

Она взглянула на Мелиссу, которая улыбнулась ей краткой, не поддающейся объяснению улыбкой.

Спенсер не разговаривала с Мелиссой с той ночи в джакузи, и она чувствовала что-то странное в своей сестре.

Почти дурное предчувствие.

– Мне выпала возможность прочитать его вчера, – продолжал

мистер Хастингс, складывая пальцы.

– Мне понравилось, как ты модернизировала концепцию для новейшей истории.

– Итак, кто начнет? – резко спросила Спенсер.

Им ни в коем случае не стоило обсуждать содержимое эссе.

Не при Мелиссе.

– Разве победитель Золотой Орхидеи 1996 года не получил Пулитцеровскую премию в прошлом году? – спросил

мистер Хастингс.

– Нет, это была национальная книжная премия, – сказала Мелисса.

"Пожалуйста, перестаньте говорить о Золотой Орхидее", – подумала Спенсер.

Затем она поняла: во-первых, они говорили о ней – не о Мелиссе.

Спенсер посмотрела на свои фишки.

У нее были Ж, Е, С, Д, Л, Ц и Х.

Она переставила буквы и почти подавилась собственным языком.

ЛЖЕЦ СДХ.

СДХ, как Спенсер Джилл Хастингс.

Снаружи небо было цвета воронова крыла.

Выла собака.

Спенсер схватила свое шампанское и осушила бокал за три секунды.

– Кто-то не сядет за руль по крайней мере час, – шутливо пожурил ее отец.

Спенсер попыталась рассмеяться, сидя на руках, чтобы отец не увидел, как они дрожат.

Миссис

Хастингс выложила из своих букв слово "червь".

– Твоя очередь, Спенсер, – сказала она.

Пока Спенсер поднимала свою букву Л, экран мотороллы Мелиссы загорелся.

В динамике телефона вибрировала фальшивая виолончель, наигрывая тему к "Челюстям".

Та-дам.

Та-дам.

Спенсер видела отсюда экран: новое текстовое сообщение.

Мелисса щелчком раскрыла экран, унося его из поля зрения Спенсер.

Она нахмурилась.

– Что? – громко произнесла она.

– Что такое? – спросила

миссис Хастингс, поднимая глаза от своих букв.

Мелисса почесала голову.

– Концепцию невидимой руки великого шотландского экономиста Адама Смита можно очень просто оценить, описывает ли она рынки девятнадцатого столетия или такие же самые двадцать первого: вы можете думать, будто люди делают вещи для того, чтобы помочь вам, но на самом деле каждый заботится о себе.

Странно! Зачем кому-то присылать мне отрывок из эссе, которое я написала в старшей школе?

Спенсер открыла рот, чтобы заговорить, но смогла издать лишь сухой сип.

Мистер

Хастингс опустил свой стакан.

– Это эссе Спенсер для Золотой Орхидеи.

Мелисса изучала экран.

– Нет, это не оно, это мое... – она посмотрела на Спенсер.

– Нет.

Спенсер опустилась обратно на свой стул.

– Мелисса, это была ошибка.

Рот Мелиссы раскрылся так широко, что Спенсер увидела серебряные пломбы на ее коренных зубах.

– Ты сучка!

– Все вышло из-под контроля, – выкрикнула Спенсер.

– Ситуация от меня ускользает! – мистер

Хастингс смущенно поднял брови.

– Что происходит?

Лицо Мелиссы скривилось, углы глаз опустились вниз, а губы зловеще изогнулись.

– Сперва ты украла моего парня.

А теперь и мою работу? Кем ты себя возомнила?

– Я сказала, что мне жаль, – закричала Спенсер в то же самое время.

– Подожди.

Это... работа Мелиссы? – сказала

миссис Хастингс, бледнея.

– Тут должно быть какая-то ошибка, – настаивал

мистер Хастингс.

Мелисса положила руки на бедра.

– Я должна рассказать им? Или ты сама желаешь это сделать?

Спенсер подскочила.

– Расскажи обо мне, как ты всегда делаешь.

Она побежала через холл к лестнице.

– Ты стала в этом хороша.

Мелисса последовала за ней.

– Они должны узнать, какая ты лгунья.

– Они должны узнать, какая ты стерва, – выпалила Спенсер в ответ.

Губы Мелиссы растянулись в улыбке.

– Ты такое ничтожество, Спенсер.

Все так думают.

Включая маму и папу.

Спенсер взбиралась по ступеням обратно.

– Они так не думают!

– Да, думают! – язвила Мелисса.

– И это правда, не так ли? Ты воровка парней, плагиатор, жалкая маленькая сучка!

– Меня тошнит от тебя! – закричала Спенсер.

– Почему ты просто не умерла?

– Девочки! – крикнул

мистер Хастингс.

Но сестры как будто были в собственном пузыре силового поля.

Мелисса не сводила взгляда со Спенсер.

И Спенсер начала дрожать.

Это была правда.

Она была жалкой.

Она была никчемной.

– Гори в аду! – закричала Спенсер.

Она перескакивала через ступеньку.

Мелисса была сразу за ней.

– Правильно, маленькая детка, которая ничего из себя не представляет, убегай!

– Заткнись!

– Маленькая детка, которая крадет моих парней! Которая даже не настолько умна, чтобы написать собственную работу! Что ты собираешься сказать на телевидении, если победишь, Спенсер? Да, я написала каждое слово сама.

Я такая умная, умная девочка! Что, на вступительных экзаменах тоже смухлюешь?

Как будто по сердцу Спенсер скребнули ногтями.

– Прекрати это! – отрывисто произнесла она, почти споткнувшись о пустую коробочку.

На ступеньках была покинутая рабочая коробка ее мамы.

Мелисса схватила Спенсер за руку и развернула ее к себе.

Она приблизила свое лицо прямо к лицу Спенсер.

Она пахла эспрессо.

– Маленькая крошка хочет все мое, но знаешь что? Ты не можешь получить то, что есть у меня.

Ты никогда не получишь.

Весь гнев, который Спенсер сдерживала многие годы, вырвался на свободу и затопил ее тело, сначала горячей волной, потом влажной, потом дрожью.

Ее мышцы были так наполнены яростью, что начали сокращаться.

Она оперлась на перила, схватила Мелиссу за плечи и начала трясти ее, как будто та была магическим шаром.

Затем толкнула ее.

– Я сказала, прекрати!

Мелисса споткнулась, хватаясь за перила для поддержки.

На ее лице был оторопелый вид.

В мозгу Спенсер начала формироваться трещина.

Но вместо Мелиссы она увидела Эли.

У них обеих было то же самодовольное "я все, а ты ничто" выражение.

Ты пытаешься украсть у меня все.

Но не получишь ничего.

Спенсер ощущала росистую влажность, видела вспышки молний и чувствовала близкое дыхание Эли на своем лице.

А затем в тело Спенсер вторглась странная сила.

Где-то глубоко внутри она издала отчаянный рык и выстрелила вперед.

Она увидела себя потянувшейся и столкнувшей Эли – или это была Мелисса? – со ступенек.

Обе, Мелисса и Эли, упали назад.

Головы их обеих издали звук раскалывающегося черепа, когда они упали на что-то.

Зрение Спенсер прояснилось и она увидела Мелиссу, падающую вниз, вниз, вниз по ступеням, свалившуюся в кучу у подножия.

– Мелисса! – закричала

миссис Хастингс.

А потом все потемнело.

29

ПОЛНАЯ ЛУНА В ПЛАНЕТАРИИ ХОЛЛИС

Ханна нерешительно прошла в ворота планетария чуть позже девяти.

Странная вещь, но влезть в платье для корта оказалось не так просто.

Или присесть.

Или, ладно, дышать.

Короче, оно было дико узкое.

У Ханны заняло целую вечность, чтобы влезть в него, и еще больше, чтоб застегнуть молнию на спине.

Она даже подумала о том, чтобы взять мамин утягивающий корсет, но для этого пришлось бы снять платье и пройти всю это пытку с зиппером заново.

Вообще-то, этот процесс занял так много времени, что у нее едва хватало его сделать что-нибудь еще перед приходом сюда, например, подправить макияж, подсчитать съеденные за сегодня калории или переписать старые телефонные номера в новый BlackBerry.

Теперь ткань платья казалась еще более сморщенной.

Она врезалась в ее кожу и облегала ее бедра так плотно, что Ханна понятия не имела, как она будет его задирать, чтобы пописать.

При каждом движении она слышала тихий треск расходящихся швов.

Были и определенные... вздутые зоны вокруг живота, грудей и поперек задницы.

Она съела множество Чиз-итс в последние дни... и она действительно сильно старалась не выблевать ни один из них.

Могла она набрать вес так быстро? Что если внезапно с ее метаболизмом что-то пошло не так? Что если она превратилась в одну из этих девушек, толстеющих от одного взгляда на еду?

Но она должна была надеть это платье.

Может ткань растянулась бы, как кожа, если бы она его дольше поносила.

Вечеринка, вероятно, пройдет в темноте, так что никто не обратит внимания.

Ханна проковыляла вверх по ступенькам планетария, ощущая себя неуклюжим пингвином цвета шампанского.

Она слышала пульсирующий бас, идущий изнутри здания, и собралась с духом.

Она не испытывала такой тревоги по поводу вечеринки с тусовки на Хэллоуин у Эли в седьмом классе, когда она чувствовала, что колеблется на краю популярности.

Вскоре после прибытия Ханны показались Мона и ее придурковатые подруги Чесси Бледсо и Фи Темплтон в виде трех хоббитов из "Властелина колец".

Эли бросила на них взгляд и развернула обратно.

– Вы выглядите так, как будто покрыты блохами, – сказал она, смеясь им в лицо.

На следующий день после вечеринки Эли, когда Ханна и ее мама пошли в продовольственный магазин, она увидела Мону и ее отца в очереди к кассе.

На отвороте хлопчатобумажной куртки Моны была усеянная кристаллами булавка в виде фонаря из тыквы, которая была в сумочке с подарками с вечеринки Эли.

Мона надела ее с гордостью, как будто это было уместно.

Ханна ощутила приступ вины за то, что отшила Лукаса – он не ответил на ее сообщение после того, как она отменила встречу с ним, но какой у нее был выбор?

Мона почти простила ее в T-Mobile и прислала платье.

Лучшие друзья всегда приходят первыми, особенно такие друзья, как Мона.

Она осторожно протиснулась в широкие металлические передние двери.

Музыка немедленно накрыла ее как волной.

Она увидела в главном зале голубоватые ледяные скульптуры, и гигантскую трапецию позади.

На подмостках неясно прорисовывались блестящие планеты, подвешенные к потолку и расположенные на гигантском видео-экране.

На джамботроне увеличенный во много раз глазел в телескоп Ноэль Канн.

– Боже мой! – услышала Ханна сзади.

Она обернулась.

У бара стояли Наоми и Райли.

Они были в облегающих изумрудных платьях и несли тонкие атласные клатчи.

Райли хмыкнула в руку, бегло оглядывая Ханну.

Наоми громко расхохоталась.

Ханна втянула бы нервно живот, если бы платье уже не сделало это за нее.

– Отличное платье, Ханна, – спокойно сказала Райли.

Со своими сверкающими рыжими волосами и солнечным ярко-зеленым платьем она походила на перевернутую морковь.

– Да, оно действительно хорошо на тебе смотрится, – с глуповатой улыбкой произнесла Наоми.