Текст книги "Как победить вне поля (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 55

ТЕСС

НЕ БУДУ ВРАТЬ, ЕГО БРАТ ТОЖЕ ЧЕРТОВСКИ КРУТ.

Из всех людей, которые, как я думала, будут читать мне лекции о том, как выражать свои чувства, никогда бы на миллион лет не подумала, что это будет Дрейк Колтер.

Дрейк.

Из всех людей.

Дрейк Колтер, которого я помню по нашей юности, был дерзким, самонадеянным засранцем, у которого никогда не было времени ни на что, кроме футбола.

Конечно, у Дрю его тоже не было, но он хотя бы не был придурком.

Но когда я слоняюсь по спальне Дрю, неловко ожидая, пока он закончит принимать душ, дверь со скрипом открывается, и на пороге стоит Дрейк, его брат, и одаривает меня загадочной ухмылкой, на которой словно написано: «Я здесь, чтобы сунуть нос в твои дела».

– Развлекаешься? – говорит он, небрежно прислонившись к дверному косяку, скрестив громоздкие руки на груди.

Я замечаю, что у него есть татуировки, чего раньше не знала.

Щель между его зубами словно подмигивает мне.

– Развлекаюсь? – Я бы не назвала сидение в спальне в ожидании, пока парень выйдет из душа, моим представлением о веселье, но все равно. По крайней мере, я здесь.

Я стараюсь не обращать внимания на внезапное появление Дрейка в дверном проеме, но на самом деле он всегда меня пугал. Вероятно, из-за его неприступного отношения, которое я так и не смогла преодолеть.

– О, просто наслаждаюсь атмосферой комнаты твоего брата.

Он хихикает, проходя в комнату, как будто это место принадлежит ему.

Технически, наверное, так и есть.

Дрю говорил, что дом принадлежит их старшему брату Дюку, и им разрешено жить в нем бесплатно, пока они в команде и учатся в колледже.

Дрейк уже у стола и наклоняется, чтобы понюхать розы, которые все еще стоят в центре стола Дрю.

Мои цветы.

– Знаешь, я всегда считал, что истинную сущность человека раскрывает его спальня, – начинает он. – Многое можно расшифровать по книгам, которые он читает, одежде, которую носит, и сомнительному декору, который выбирает.

Он тычет пальцем в конструктор Лего «Тысячелетний сокол» из «Звездных войн».

Переходит от стола к книжной полке.

Я недоуменно приподнимаю бровь.

– Итак, какова сущность твоего брата, судя по его комнате?

Он с серьезным видом оглядывается по сторонам.

– Ну, я бы сказал, что Дрю – это «постмодернистский минимализм в сочетании с хаотичной кучей белья».

Я не могу удержаться от смеха, когда он говорит:

– Ему стоит заняться декорированием. Его комната намного лучше моей.

Намного лучше, чем моя...

Он прислонился к комоду, и выражение его лица смягчилось.

– Что происходит между тобой и моим братом?

– Я... – Не знаю. – Ничего.

Теперь он приподнял бровь.

– Забавно, но именно это он сказал сегодня утром, когда я спросил его о том же.

Мой рот открывается.

Закрывается.

– Ты спросил его, что происходит? – Я делаю паузу. – И что он ответил?

– Он сказал: «Ничего». То же самое, что и ты.

Я вздохнула, уставившись в пол. Мой взгляд блуждает к книжной полке. К двери шкафа.

– Это... сложно.

Дрейк вскидывает бровь, скрещивая руки на груди.

– Сложно, да? В последнее время я часто слышу это слово.

Я поднимаю на него взгляд, мое любопытство разгорается.

– Что ты имеешь в виду?

Он наклоняет голову, изучая меня с минуту.

– Я знаю, что у тебя много всего произошло из-за ребенка, но ты не единственная, кого это затронуло. Дрю стал вести себя по-другому после вашего вчерашнего свидания.

Я нахмурилась. Я думала, что дело только во мне.

– Как по-другому?

Он вздыхает.

– Слушай, конечно, я не знаю никаких подробностей, но знаю, что между вами что-то произошло.

Он не ошибается.

– Я чувствую это нутром. – Он пожимает массивными плечами. – Интуиция близнецов.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, внезапно почувствовав себя беззащитной.

– Я бы солгала, если бы сказала, что ты ошибаешься, но я пытаюсь разобраться во всем.

Дрейк смотрит на меня несколько мгновений. Скрещивает и расцепляет руки.

– Из нас двоих он всегда был самым чувствительным. Я не говорю, что ты не можешь положиться на меня, но если спросишь кого-нибудь, кто самый надежный, он почти наверняка скажет, что Дрю.

Я молча киваю.

Он не говорит мне ничего такого, чего бы я уже не знала.

– И до того, как я встретил Дейзи, до того, как мы начали встречаться и узнавать друг друга, я знал, что Дрю переживает трудные времена. Он никогда не говорил об этом прямо, но мне кажется, что он подумывал об уходе из команды.

Мои глаза расширились.

– Об уходе?

Он упоминал о том, что был несчастен, но ничего не говорил об уходе из команды.

– Как я уже сказал, он не говорил мне об этом прямо. Просто у меня было такое чувство, и я хотел, чтобы он был счастлив. Поэтому скачал приложение для знакомств и начал общаться с девушками ради него, и так я познакомился с Дейзи.

Это я знала.

– И у меня возникло ощущение, что, хотя он был рад за меня, Дрю был немного подавлен тем, что теперь он единственный из Коултеров, у кого нет никого, кого можно было бы любить, кто любил бы его в ответ.

Я ловлю каждое его слово.

– Слушай, я знаю, что это не мое дело, но когда Дрю вернулся с холостяцких выходных Логана, на которые я, кстати, хотел бы получить приглашение, не то чтобы я жаловался. Но я бы пригласил.

Это то, что он пытается донести?

Сомневаюсь.

– Когда он вернулся с тех выходных, он был взволнован. Это было видно. Так что я не знаю, что происходит и связано ли это с ребенком. Но он, похоже, тоже не понимает, что происходит, и я знаю, что это не мое дело, но это как бы... Скажи ему.

Мои губы раздвигаются.

– Вчера вечером, когда мы ужинали, он представил меня поклоннику, как свою...

– Девушку? – перебивает меня Дрейк.

– Нет. Как свою подругу детства.

Он ждет, как будто хочет еще что-то услышать.

– И это тебя расстроило.

– Вроде того.

– И теперь ты позволяешь этому гноиться, вместо того чтобы поговорить с ним об этом.

Я знаю, что мои чувства не банальны, но причина, по которой я не заговорила о них, в том, что не уверена, что имею право претендовать на нечто большее для него. Я знаю, что он считает меня другом, и очевидно у нас было много секса. Но что, если это просто дружеские отношения с выгодой?

Это не то, чего я хочу.

– Я пытаюсь все обдумать, прежде чем поднимать эту тему.

– Ну, это не улучшит ситуацию. Какой бы сценарий Дрю ни придумал в своем воображении, он будет гораздо хуже правды, как это часто бывает у нас, парней. – Дрейк усмехается. – Знаешь, если уж на то пошло, Дрю не очень хорошо владеет словом. Возможно, он даже не понял, что расстроил тебя, представив как подругу. Наверное, он думал, что это просто вежливость.

Я улыбаюсь, несмотря на нервозность.

– Может быть.

Выражение лица Дрейка смягчается, и он делает шаг ближе.

– Знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы высмеивать вас. Если тебе небезразличен мой брат, а я могу сказать, что небезразличен, может, тебе стоит проявить инициативу и начать разговор? – Он драматично вздыхает. – Я чувствую себя чертовым психотерапевтом по отношениям.

Я встречаю его взгляд, удивленная искренней заботой в его глазах.

– Я хочу, но не знаю, как поднять эту тему. Это звучит так глупо, когда я говорю об этом вслух. Типа: «Дрю, мне не понравилось, когда ты называл меня своей подругой детства. Я почувствовала себя твоей сестрой».

Я корчу гримасу.

Уф.

Парень снова ухмыляется, это его фирменное выражение.

– Ну, ты всегда можешь взять страницу из книги Дрейка Колтера и просто сказать: «Эй, давай поговорим о наших чувствах как взрослые люди».

– О боже, ты не хочешь говорить о своих чувствах.

– Ну, нет, не хочу. Но иногда у меня нет выбора. Дейзи не дает мне париться из-за всякой ерунды. – Он закатывает глаза. – Благослови ее сердце.

Он так похож на своего брата, что это просто безумие, и все эти сходства путают мой мозг. То, как они начинают предложения со слова «ну», как он вздыхает и закатывает глаза.

Те же глаза.

Тот же нос.

Та же щетина на лице.

Из соседней комнаты доносится звук выключаемого душа, и мы с Дрейком переглядываемся.

– Ну, мне пора идти, пока он не вернулся. Он захочет узнать, какими идеями я пытался наполнить твою голову. – Дрейк добродушно смеется.

– Да уж.

– В любом случае. Подумай о том, что я сказал. Я не думаю, что это большая проблема, что он назвал тебя подругой детства, потому что это так и есть, да?

– Да.

Но то, кто я есть, и то, кем я хочу быть – две разные вещи.

Разве я не хотела бы быть такой девушкой, которая могла бы просто выпалить все, что она чувствует, когда бы она это ни чувствовала?

Но, конечно, моему мозгу нужно работать в усиленном режиме, анализируя все возможные варианты развития событий, воспроизводя каждый наш с ним разговор, и это сводит меня с ума.

Это похоже на ментальную петлю, которая не останавливается, и я застряла в этом круговороте сомнений и разочарований.

Подруга детства.

Уф. Почему я не могу отпустить это?

Я понимаю, что это глупо и мелко.

Дрю, наверное, и понятия не имеет, что сказал хоть что-то, чтобы задеть меня или заставить почувствовать себя ничтожной, как будто в последнее время нас не пропустили через мясорубку!

Дрю даже не догадывается, что я сейчас нахожусь здесь, охваченная торнадо эмоций, и пытаюсь сохранить внешнее спокойствие. В смысле, я веду себя так, будто у меня все в порядке и у нас все хорошо.

Но в глубине души все по-другому.

Наверное, я еще более не уверенна в себе, чем думала, и несправедливо по отношению к нему, что я не делюсь с ним своими мыслями.

Но хотят ли парни слышать наши мысли? Разве слова: «О чем ты думаешь» и «Что у тебя на уме» не заставляют их член сжиматься?

Ха.

Теперь, чем больше я пытаюсь отключить свой мозг, тем больше вещей снова лезут в голову, насмехаясь надо мной за то, что я такая чертовски... ну, инфантильная.

Мелочная.

Серьёзно? Это и есть взросление? Потому что если это так, то я хочу вернуть деньги.

Ну и что, что он назвал меня подругой детства? По сути я ей и являюсь.

Вроде того.

Ладно, не совсем, мы никогда не были друзьями. Он дружил с моим братом, но, возможно, в его мозгу это одно и то же.

Я ловлю себя на том, что украдкой поглядываю на него, когда он не видит, а сегодня, наблюдая за тем, как он играет в футбол... это было просто сюрреалистично.

Признаюсь, я впервые оказалась на футбольном стадионе. Насколько это ужасно? Техасская девочка, выросшая на «Огнях ночной пятницы», ни разу не была на матче? Когда большинство друзей детства ее брата ели, пили и мечтали об игре? Включая моего брата?

Включая Дрю.

Его братья.

Для меня это впервые.

То, как Дрю двигался на поле; уверенность, излучаемая им, это было все равно, что увидеть его с другой стороны, потому что со мной он дает мне возможность принимать решения, позволяет мне соблазнять его, позволяет... немного командовать им.

Это было по-другому.

Это заводило меня.

Мальчики Колтер были в своей стихии, и внезапно я поняла, из-за чего вся эта шумиха. То, как легко он ловит мяч, как направляет игру, как легко держится на ногах.

Аплодисменты толпы.

Адреналин в воздухе.

Электрическая атмосфера.

Каждый раз, когда Дрю делал игру – или делал ее вместе со своим братом, – по стадиону прокатывалась волна восторга, и я оказывалась на ногах, крича вместе со всеми.

И все это время он не уверен, что хочет продолжать играть в эту игру, хотя очевидно, что парень был рожден для этого.

Они оба были рождены.

Это заставило меня понять, сколько страсти Дрю вкладывает во все, что делает, и как он принимает вызовы всем сердцем, независимо от того, его это выбор или нет.

И вот я здесь, застряла в этом замкнутом круге: хочу сказать ему о своих чувствах и хочу притвориться, что все хорошо. Прекрасно.

Я словно стою на краю обрыва, колеблясь между тем, чтобы сделать этот прыжок веры и отступить на более безопасную землю.

Но, по крайней мере, у меня есть гордость, верно?

Да, это успокаивает, когда все, что я хочу сделать, это выбросить ее в окно и дать волю своим эмоциям, которые могут быть просто гормонами.

Подруга детства?

Далеко не так.

Почему для таких случаев не существует учебника? Пошагового руководства, как справиться с этими чувствами, не чувствуя себя так, будто я брожу по минному полю и все испортила в процессе.

ГЛАВА 56

ДРЮ

САМЫЕ ЛУЧШИЕ ОТНОШЕНИЯ – ТЕ, О КОТОРЫХ ТЫ И НЕ МЕЧТАЛ.

Я так чертовски устал.

1. Потому что вчера мы гуляли допоздна, учитывая, что сегодня у меня игра.

2. И вымотался после игры, получив несколько ударов, на которые не рассчитывал.

Я знаю, что Тесс хочет поговорить со мной, но у меня не хватает душевных сил – не то чтобы она поднимала какую-то тему, но сегодня мы легли спать, не разговаривая, проведя тихий вечер в постели, смотря телевизор, как пара стариков, у которых нет жизни.

Не как два человека, которые без ума друг от друга и только что начали встречаться.

Почему это так чертовски сложно?

Потому что она забеременела от тебя еще до того, как ты пригласил ее на нормальное свидание, ты, гребаный идиот.

Она имеет право быть капризной.

Угрюмой.

И это все?

Мои веки тяжелеют, и последнее, что я слышу, это Лана, говорящая, осуждающая виртуальная ведущая из «Испытание соблазном» – шоу об одиночках, живущих на изолированном острове в течение двух недель. Им запрещены любые поцелуи, сексуальные контакты или самоудовлетворение, а если они это делают, то каждый раз теряют непомерные суммы денег.

Камеры следят за каждым их движением.

За каждым прикосновением.

Ведущая объявляет, что два участника поцеловались, что обошлось группе в две тысячи долларов. Остальные участники спорят о том, что их предали.

Рядом со мной уже спит Тесс.

Мои веки закрываются.

Я так устал.

Но, возможно, мне следовало еще раз спросить ее, что случилось.

Потому что я знаю, что что-то произошло.

Сквозь сонные веки я вижу, как она улыбается мне. Ее задница в джинсовых шортах на поле для мини-гольфа, ее грудь в платье, которое она надела в «хонки-тонк»...

Она со мной на танцполе, наши ноги двигаются, тела прижаты друг к другу. Смеется. Тесс делает шаг ко мне, на ней только этот облегающий шелковый топ и стринги, попка выставлена напоказ, приглашая мои ладони...

Тесс кладет руки мне на плечи. Они тоже сдвигаются, пока не оказываются у меня за головой, и она целует меня, слегка царапая ногтями затылок.

Я притягиваю ее еще ближе.

Пальцами заигрываю с подолом ее тонкой маячки, или топика, или как там это называется. Ткань такая же шелковистая, как ее кожа, и я запускаю руки под нее.

Сначала осторожно.

Проходит совсем немного времени, и кончики моих пальцев касаются нижней части ее сисек. Провожу по ее гладкой плоти. Пальцы касаются сосков.

Затем накрываю руками ее сиськи.

Они идеально ложатся в мои ладони, как и в те несколько раз, когда я представлял, как они выглядят, как ощущаются, каковы на вкус. Черт возьми, прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз щупал сиськи, и все причины, по которым я пытался с кем-то встречаться в прошлом году, вернулись, и секс был одной из них.

Секс.

Привязанность.

Физические прикосновения.

По сути, это одно и то же, просто по-разному преподносится.

Я стону, когда ее ногти царапают мне кожу головы. Черт, как же это приятно...

Она стонет, когда я щипаю ее за сосок, и теперь я хочу посмотреть, как выглядит ее грудь, и тянусь, чтобы поднять подол ее едва прикрытой рубашки через голову.

Черт.

Вид не разочаровывает, как и вес ее груди в моих руках.

Серьезно.

Лучшие сиськи на свете.

– Моя наименее любимая поза – миссионерская, – шепчет она, упираясь руками в мою грудь, пока скачет на мне, обожая быть сверху. – Тебе лучше быть осторожным, а то я забеременею от тебя.

Забеременеет от меня.

Это я могу сделать.

Мои пальцы вычерчивают нежные круги на ее животе, и меня переполняет чувство защищенности и привязанности, особенно после того, как она заговорила о «безопасности в конечной зоне».

Речь идет уже не только о нас с Тесс. Речь идет о зарождающейся жизни, о крошечном биении сердца, которое эхом отдается внутри нее.

Это ответственность, подарок и связь, которая выходит за рамки всего, что я когда-либо знал.

Пока я продолжаю трогать ее животик, рука Тесс накрывает мою, ее прикосновение теплое и ободряющее. Наши взгляды встречаются, и в этот момент кажется, что все сложности и неуверенность исчезают.

Между нами возникает чувство единства, общее понимание того, что мы вместе, что бы ни ждало нас впереди.

На заднем плане раздается смех Дрейка, потому что он ненавидит, когда я так говорю. Он считает это глупым и банальным.

– Что случилось?

– Тесс потеряла ребенка.

– Потеряла? – Он звучит растерянно.

– Я даже не знал, что хочу быть отцом, пока она мне не сказала. Я не знал, – повторяю я. – Я не знал, Дрейк.

Богом клянусь, из моих глаз текут слезы. Я не плакал уже много лет. Годы.

Когда я плакал в последний раз? Когда это было?

Я сломал ногу в нескольких местах, а мой отец был так чертовски зол, как будто это была моя вина, а не что-то, не зависящее от меня. Я ничего не мог поделать с тем, что полузащитник врезался в меня. Это была не моя вина. Я не заметил, как он подошел.

Слезы текут по моим щекам.

Я мечусь.

Ворочаюсь.

Потянулся к Тесс, но ее там нет.

– Это моя подруга детства...

Ребенок.

Наш ребенок, которого больше нет. Почему я думаю об этом только сейчас? Почему так долго?

Потому что ты думал только о себе, а не о ней, и теперь она отдаляется. Ты все испортил. Грейди был прав, ты ее не заслуживаешь, и тебе не следовало к ней прикасаться.

Я должен был оставить ее в покое.

– Этот поцелуй будет стоить тебе две тысячи долларов.

Если бы ты был ей нужен, она бы тебе сказала.

– Благодаря тебе у нас больше нет денег. Ты должен был держать свой член в штанах, придурок! Это стоило двадцать пять тысяч долларов.

Тупица.

Идиот.

– Мне жаль...

Мне жаль.

– Мне жаль.

– Дрю, проснись. Детка, проснись.

Кто-то трясет меня за плечи, и я слышу голос Тесс. У нее усталый и растерянный голос. Обеспокоенный.

– Хм?

– Тебе приснился кошмар.

Я поворачиваюсь к ней лицом, моргая, чтобы проснуться.

– Ты назвала меня деткой?

Тесс отстраняется от меня, чтобы не смотреть мне в лицо, и смеется в темноте.

– Ты спишь как убитый, но слышишь, как я называю тебя деткой?

– Я слышу то, что слышу.

– Это просто вырвалось, – пробормотала она. – Прости.

Я подкатываюсь ближе, кладу руку ей на талию.

– Не извиняйся. Мне понравилось.

Детка.

Я всегда завидовал своим тупым братьям и их дурацким ласкательным словам, вынужден был слушать, как они называют своих девушек «милыми», «малышками» и «детками», а теперь она называет меня ласковым прозвищем?

Буквально то, чего я всегда хотел.

– Может, мне тоже называть тебя малышкой? – поддразниваю я на полном серьезе, давая глазам привыкнуть к темноте.

Тесс молчит, и на мгновение я задумываюсь, сплю ли я все еще.

– Тесс? Я пошутил.

– Правда?

Нет.

– В смысле, я пошутил, только если ты не хочешь, чтобы я называл тебя малышкой, – пытаюсь я снова, но получается не очень логично. Но уже поздно, и мы оба полусонные, по крайней мере, я. Не знаю, как она, может, все это время лежала и слушала, как я дышу.

Я отключился, как только моя голова коснулась подушки.

– Значит, ты шутишь, но ты не шутишь?

В ее голосе есть нотки, которые заставляют меня искать ее лицо в темноте. Уже поздно, поэтому я не хочу включать свет.

– Что-то не так?

Я знаю, что она ведет себя странно, но до сих пор она не признавалась в этом. Я не хочу давить, но она скоро уезжает, и у нас мало времени. Я не хочу, чтобы это время было потрачено впустую, или потрачено на споры, или наполнено напряжением.

Она двигается на кровати, перекатываясь на спину. Не отдаляясь от меня, но и не приближаясь ко мне.

– Помнишь тот вечер, когда мы ужинали?

«Ужинали», а не «когда мы были на свидании».

– Да. – Конечно, помню. Я думал, мы хорошо провели время.

– Когда тот фанат брал автограф и рассказывал о своем сыне, ты представил меня как свою подругу детства.

Я моргаю.

И снова моргаю, пытаясь вспомнить тот разговор.

– Я так представил?

Правда?

Это плохо? Я боюсь спросить об этом вслух.

– Я почувствовала себя оскорбленной.

Оскорбленной?

– Почему?

Она двигается, на этот раз ко мне, опираясь на локоть, как будто действительно видит меня и хочет сказать мне в глаза, несмотря на кромешную тьму в комнате.

– Потому что. Я думала, что я для тебя нечто большее.

– Так и есть.

Этих двух слов кажется недостаточно, и ее молчание доказывает это, но по какой-то причине мой мозг не может придумать ничего более весомого, чтобы сказать.

Блядь, блядь, БЛЯДЬ.

Думай, думай, думай.

– Я совсем не это имел в виду. – Я тянусь к ней, нащупывая ее руку. – Совсем не это.

Те же слова, но в другой формулировке.

– Ты не просто подруга детства.

Она тихо смеется.

– Если честно, я вообще не думала, что мы были друзьями, когда были детьми.

– Разве нет?

– Нет. Я была твоей подругой по умолчанию, из-за Грейди, но мы не были друзьями. Когда мы хоть раз проводили хоть секунду вместе, наедине, вплоть до последних нескольких месяцев?

– Никогда.

– Когда мы смеялись и веселились в компании, когда были моложе?

– Никогда.

Она хмыкает.

– Ладно, я понял. – Я все еще не уверен, безопасно ли шутить, не то чтобы я такой уж смешной. Не то что мои братья. Они забавные, а я...

Самый тихий из них.

– Тесс, тебе действительно кажется, что я не забочусь о тебе?

Она усмехается.

– Конечно, я думаю, что ты заботишься обо мне. Ты же хороший парень. Ты заботишься обо всех.

Я делаю паузу.

– Ты что... закатываешь глаза?

Я слышу, как она хмыкает.

– С чего ты взял?

– Я это слышу.

На этот раз она смеется.

– Да, я закатила глаза.

– Разве это плохо, что я хороший парень? – Неужели она не понимает, как хреново иногда быть тихим, добрым братом? Тем, кого люди не замечают, потому что он не громкий?

Любимый сын мамы, но только потому, что чаще всех пишет ей сообщения из чувства долга?

Брат, которого остальные достают, потому что считают подлизой?

Тот, кто потерял девственность последним, потому что всегда был слишком напуган, чтобы сделать первый шаг, и не умел вести игру?

Я такой парень.

И быть милым уже надоело.

– Конечно, это не плохо. Почему ты так думаешь?

По всем причинам, которые я только что перечислил в голове и не сказал вслух.

– Почему я так думаю? – Я подтягиваю руку под подбородок и обдумываю ее вопрос. – Вообще-то, неважно. Давай вернемся к актуальной теме.

– Какой?

– Почему тебя беспокоит, что я представил тебя как подругу детства.

– Потому что... я не чувствую себя просто твоим другом.

– Очевидно, что мы не просто друзья. – Давайте подумаем, как мне это сказать? – По правде говоря, слова вылетели у меня изо рта раньше, чем я успел о них подумать. Я не собирался впервые называть тебя своей девушкой в присутствии какого-то незнакомца, и мне не нужно было, чтобы Марк взял нашу фотографию и продал ее таблоидам, как это сделал Грейди, основываясь на том, как я тебя представил.

Гребаный Грейди Донахью до сих пор не связался со мной, чтобы извиниться, урод.

Я уже говорил об этом?

Потому что меня это бесит.

– Я не думала об этом в таком ключе, – говорит она.

– У нас не было разговора на эту тему. Разве люди не делают этого? Не разговаривают?

– Ты имеешь в виду статус наших отношений? Да, я думаю, некоторые люди так делают. А некоторые нет. – Она зевнула.

– Это было наше первое свидание, так что я не собирался... ну, знаешь. Я не собирался делать все неловким. Тот парень был незнакомцем. Ему не нужно знать о наших делах.

Я также почти уверен, что, если только Марк нежил под камнем, он сложил два и два в своем мозгу и понял, что, возможно, Тесс – та самая девушка из репортажа «Спортцентр», который разлетелся по всему чертову интернету и социальным сетям.

Нам просто придется приготовиться к тому, что Марк окажется продажным...

– Хорошо. Представь, что мы делаем все заново, ужинаем, подходит Марк, и ты представляешь меня. Что ты скажешь?

Вот черт, она меня проверяет.

– Э-э-э... – Я идиот и должен остановиться, чтобы подумать. – Я бы сказал: «Это моя пара, Тесс».

– Правда?

– Да, потому что ты моя пара, и тебя зовут Тесс.

Она смеется, слава богу, и внезапно напряжение исчезает, и она ласкает кончиками пальцев верхнюю часть моей руки.

– Это было бы здорово.

Было бы, но я тупица, так что... все было не так.

– В следующий раз, – говорю я, когда она придвигается ко мне, прижимаясь ко мне грудью и всем телом.