Текст книги "Воробей (ЛП)"

Автор книги: Сара Мак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава седьмая

Я перевернулся на бок и ударил подушку. Еще раз. Я не мог спать, и пытаться было бесполезно. Сегодня последний день на озере Бул. Утром я уеду домой и на неделю в футбольный лагерь. Через шесть часов я вернусь к реальности.

Реальность убивала.

Мы с Эддисон уже попрощались, когда долго гуляли по озеру. Мы решили, что лучше всего сделать это, чтобы облегчить ситуацию, хотя мне вряд ли от этого полегчало. Я все еще старался смириться с тем, что не увижу ее в течение следующих двух недель. Почему ее родители не могли уехать раньше? Почему они не позволяли ей остаться одной? Я вызвался её подвезти.

О, да. Вот почему.

Ее сестра тоже заедет по пути в Мичиганский университет. Родители Эддисон хотели, чтобы она отпраздновала это с ними, провести последний семейный ужин вместе, прежде чем Меган окажется под снегом полуострова. Эддисон сказала, что ей все равно, но мне казалось, что она скучает по сестре. Имя Меган звучало в наших разговорах чаще, чем Эддисон хотела это признать.

Кевин захрапел, и я накрыл голову подушкой, чтобы перекрыть его хриплое фырканье. Я ненавидел этот звук. В возвращении домой было плюсом только то, что у меня снова будет моя спальня.

Внезапно я услышал два удара между носовой симфонией Кева. Вроде бы. Я вытащил голову из-под подушки, чтобы послушать.

Тук. Это определенно стук.

Я перевернулся и посмотрел в окно напротив моей кровати. Луна сияла высоко в небе, и её падал на ковер. Через несколько секунд появился кулачок и ударил по стеклу.

Я вытащил ноги из-под одеяла и подошел к окну. Подняв его, я услышал шелест и прошептанное проклятие:

– Твою мать!

– Эддисон? – я прижимался лоб к стеклу и посмотрел вниз. – Что ты здесь делаешь?

Она выбралась из куста, в который упала, я подавил желание рассмеяться. Она встала и укуталась в одеяло из ее постели.

– Эй, – шепнула она, слегка улыбаясь. – Мне надо с тобой поговорить.

– Понятно, – прошептал я.

– Ты можешь выйти сюда?

– Одну секунду.

Я закрыл окно и обошел Кевина, хотя грузовой поезд мог проехать через всю спальню, и он ничего не услышал бы. Я взял футболку с пола и натянул ее на голову, пока двигался по лестнице и через гостиную. Раздвинув дверь внутреннего дворика, я проскользнул на улицу и тихо закрыл за собой дверь. Я осмотрелся, Эддисон ждала внизу, шагая по террасе. Я направился к ней, мои босые ноги ощутили холодную росу. Для северного Мичигана это было не характерно, обычно температура здесь достигала 26-ти градусов в течение дня осенью и до четырех в ночное время.

Когда я приблизился, она обняла меня и укутала нас в одеяло. Мои руки нашли ее талию и притянули к себе. Она вздохнула в мою грудь.

– Я не могу спать.

– И я не могу уснуть.

Я поцеловал ее в макушку. Я смотрел в окружающую нас темноту. Минуты шли, мы молчали, наши сердца бились в такт.

В конце концов, Эддисон сказала:

– Не уезжай.

Ее голос дрожал, чего я никогда не слышал ранее. Встревожившись, я отодвинулся и увидел слезу на ее щеке.

– Эй, – я вытер щеку большим пальцем. – Не плачь, – я уже и так был подавлен из-за отъезда, и осознание, что она расстроена, только ухудшало ситуацию. – Скоро увидимся.

Она отпустила меня и отошла, вытирая щеку под другим глазом.

– Ты уверен?

Я сморщил лоб.

– Конечно, я уверен. Мы говорили об этом, – через две недели, в День труда, я должен быть на ее пороге ровно в полдень. – Ты мне не доверяешь?

Она рассмеялась.

– Я хочу верить.

– Что это должно означать?

Она вздохнула.

– Ничего.

– Нет. Это что-то, – я подошел к ней. – Поговори со мной.

Она робко посмотрела на меня, и я сжал ее руку.

– Идем.

– Куда мы идем?

– К пристани, чтобы не шептаться, – вряд ли Кевин слышал нас, но я не был уверен в бабушке. Я не хотел разбудить ее и объяснять, почему мы оказались снаружи посреди ночи.

Я повел Эддисон вниз по склону к озеру, размышляя по пути. Вряд ли я сделал что-то неправильно, но она вела себя смешно. Раньше она никогда не была эмоциональной. Опять же, я знал ее только два с половиной месяца.

Эта мысль остановила меня. Это не долго. Но для меня это так. Я чувствовал, что я знал ее всю свою жизнь.

На пристани я сел на скамейку и притянул ее к себе на колени. Она устроила одеяло над нами, а затем прислонила голову к моей шее. Я мысленно застонал. Теплота ее тела, прижатого к моему, была потрясающей. После сегодняшнего вечера я не скоро снова смогу это почувствовать. Сентябрь не может наступить быстро.

– И? – спросил я, пока мы обнимались.

– И?

– Ты расскажешь мне, что тебя беспокоит?

– Ты уезжаешь.

– Я это знаю, – я подвинул голову, чтобы посмотреть ей в глаза. – Что еще?

Она скривилась.

– Лэндон.

Я тут же стиснул зубы. Кто, черт возьми, этот Лэндон?

– Рассказывай.

– Лэндон... оставил меня после выпускного вечера, – она прижалась лбом к моей шее. – Он... мы... он был моим первым, – объяснила она. – Мы встречались несколько месяцев. Он продолжал спрашивать, я продолжала уклоняться, а затем, в ту ночь, я сдалась, – она притихла. – На следующий день он расстался со мной, – она издала смешок. – Он сказал, что я недостаточна хороша.

Гнев проник в мои вены. Я бы все отдал ради двух минут наедине с этим парнем. Мне хватило бы времени, чтобы избить его.

Я сжал Эддисон сильнее.

– Мне жаль, что он сделал это с тобой.

– Да, ничего, – она пожала плечами. – Это я виновата, что доверилась ему.

Я стал понимать.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не думаешь, что я такой же.

– Нет. Ты совсем другой.

Я смутился.

– Так почему...?

Она подняла голову.

– Когда я не смогла уснуть, я начала волноваться. Что, если после следующих нескольких недель ты решишь, что я не та, кто тебе нужен? Я не смогу там убедить тебя в обратном. Я дала тебе все. Что, если ты решишь, что тебе больше незачем возвращаться?

Она же не может говорить это серьезно. Я сверлил ее взглядом.

– Эддисон Рене, – я вспомнил ее второе имя с той ночи, когда меня почти поймали полуобнаженным в ее комнате. – Я полагал, у тебя было озарение.

– Было.

– Тогда ладно. Перестань беспокоиться.

Она смотрела на меня.

– Но ты этого никогда не говорил.

– Никогда не говорил чего?

Она надула губы.

– Ты никогда не говорил, что у тебя тоже было озарение.

Она была права. Когда она спросила меня об этом, я подтвердил ее вопрос поцелуем, а не словами. Я думал, что так будет понятнее. Наверное, я ошибся.

Я склонился, и наши носы оказались рядом.

– У меня было озарение.

Улыбка медленно появилась на её лице, я нежно поцеловал ее.

– Мое отношение к тебе не изменится.

После моих слов ее тело расслабилось в моих руках. Она прижалась ко мне, и я понял, насколько она на самом деле была напряжена. Я и понятия не имел, как сильно она переживала. Я решил улучшить ей настроение.

– Ты знаешь, почему мои чувства никогда не изменятся?

– Почему? – спросила она сонно.

– Потому что это, – я сжал ладонью ее попу, – прекрасно вписывается в мою ладонь.

Она закатила глаза и рассмеялась.

– Надеюсь, не только по этому.

– Не только, – успокоил я ее, проводя рукой по ее ноге до колена. – Ведь есть еще ноги, – я проложил влажную дорожку по ее шее. – И это, – пробормотал я.

Она склонила голову, чтобы мне было легче добраться до ее уха.

– Ты просто хочешь целоваться со мной.

– Всегда.

Мы целовались, пока губы не распухли, словно пытались запихнуть следующие две недели в эти последние несколько часов. Я хотел, чтобы Эддисон знала, как сильно я нуждался в ней. Я хотел заклеймить ее своим ртом, чтобы она не забыла. Нужно было сказать ей. Она не понимала, что означали мои действия. Ей нужны были слова.

– Эй, – я отодвинулся от нее. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Она разглядывала мое лицо, ее дыхание замедлилось.

– Не говори, что любишь меня.

Я хотел. Я никогда никому этого не говорил.

– Почему нет?

– Сохрани это, – сказала она. – Я хочу, чтобы это прозвучало, когда я снова тебя увижу.

Я не совсем понимал ее рассуждения, девочки меня путали. Эддисон – меньше, чем другие, которых я знал, но все же.

– Ты уверена?

Она кивнула и лукаво улыбнулась мне.

– Тогда встреча с тобой будет как Рождество, стоящей ожидания.

Я прищурился, пытаясь понять её замысел. Моя интуиция подсказывала, что ей нужны еще доказательства, что я появлюсь в День труда, несмотря ни на что. Я решил выкинуть эту мысль из головы и притянул Эддисон ко себе. Она прижалась к моей груди.

– У меня будут проблемы, если я усну здесь, – сказала она.

Я выдохнул.

– Я знаю.

Несмотря на то, что мне не хотелось, чтобы на нее накричали, я хотел, чтобы она осталась. Я хотел провести ночь с ней на этом неудобном деревянном пирсе, в окружении только лишь воды и звезд.

– Обязательно позвони, когда вернешься домой, – тихо сказала она.

– Конечно, – я поцеловал ее в голову.

У нас были сотовые телефоны, но мы ими практически не пользовались, потому что на озере не было сигнала. Мы провели большую часть нашего времени здесь, вместе, не было необходимости использовать их. Теперь ей нужно будет ехать в город, если мы захотим поговорить.

Время шло, но она все еще была здесь. Я заметил, она закрыла глаза. Чем дольше я смотрел на нее, тем ровнее становилось ее дыхание. Она засыпала. Я знал, что должен её разбудить, но мне не хотелось этого делать. Если ее родители найдут нас вместе утром, будет просто «отлично». Ее папа спокойно сможет направить на меня пистолет, но вряд ли он нажмет на курок.

Хотя нет. Он определенно бы выстрелил.

Но это того стоило. Луна была высоко, её свет отражался от лица Эддисон. Ее кожа выглядела мягче, чем обычно, и здесь, расслабившись на моих руках, она выглядела хрупкой и невинной – два слова, которыми я не мог описать ее, пока она не спит. Когда ее глаза открыты, она – сильная и уверенная. Я был рад тому, что видел каждую ее сторону.

Мои веки отяжелели, и я посмотрел на озеро. Вода по-прежнему напоминала стекло. Спокойная и умиротворенная.

Таким же и я чувствовал себя прямо сейчас.

Глава восьмая

Сентябрь 2005г.

Я ненавидел ограничения скорости.

Я двигался на юг по скоростной автомагистрали и осторожно объезжал машины. Казалось, сегодня никто не спешил. Только я. У меня была важная встреча ровно в двенадцать. Я с нетерпением ждал ее четырнадцать дней.

Я не мог опоздать и не увидеть Эддисон.

Я поменял полосу движения, чтобы объехать Тойоту. Сообщение, которое она прислала вчера днем, всплыло в моих мыслях. Я усмехнулся.

Эддисон: Наконец домой. Сколько еще часов?

Я: 23. Но кто считает?

Эддисон: Я здесь умираю.

Я: Тебе нужно сделать искусственное дыхание? Я в этом мастер.

Эддисон: Я знаю;)

Я: Серьезно. Я мог бы приехать сегодня вечером.

Эддисон: Я очень этого хочу. Папа говорит, что у него есть сюрприз для нас, и мы, вероятно, опоздаем.

Я: Лучше бы это было чем-то хорошим, раз задержит тебя.

Эддисон: Точно! Я никогда ни по кому еще так не скучала.

Я: Я тоже скучаю по тебе, Воробушек. Ты понятия не имеешь, насколько.

После того, как я приехал домой с озера Бул, у меня была неделя в футбольном лагере, это означало, что каждый день приходилось вставать в шесть утра, чтобы добраться до средней школы к семи. Каждое утро механически съедал хлопья, смотрел на кухонное окно, выходящее на задний двор. Кормушка для птиц висела рядом с ним, и единственное, что могло появиться рядом, это воробьи. Их было много. Они напомнили мне Эддисон, и я принял их присутствие как знак того, что она думает обо мне. Когда я рассказал ей о птицах, она сказала, что это мило и, скорее всего, правда. После этого я называл ее Воробушком.

Я, наконец, добрался до съезда и посмотрел указания, которые Эддисон написала для меня.

Через несколько миль я оказался у входа в шикарное место под названием Глендейл Оукс. На извилистых дорогах находились впечатляющие кирпичные дома, стоящие на ухоженных газонах с брызгалками. Я внутренне сжался при мысли о ней у меня дома. Мой дом – одноэтажное ранчо с тремя спальнями, белыми стенами и черными ставнями. Эти дома выглядели так, будто в них были домашние кинотеатры и боулинг.

Наконец, я нашел ее адрес, припарковался, выключил грузовик и осмотрелся. Три гаража. Огороженный двор. Профессионально украшенный двор.

Прекрасно.

Несмотря на мое волнение насчет Эддисон, я медленно выбрался из грузовика. Мое сердце забилось быстрее, я прошел к входной двери. В горле образовался странный ком, и я понял, что нервничал. В мой мозг начали проникать неприятные мысли. Я был здесь всего десять секунд, но мое подсознание уже шептало мне на ухо. Говорило, что я недостаточно хорош, чтобы быть здесь.

Я нажал на дверной звонок и ждал, слушая колокольчик на другой стороне двери. Я рассеянно рассматривал крыльцо и отодвинулся. Назовите меня высокомерным, но я ожидал, что Эддисон будет ждать меня снаружи. Я думал, что она будет в моих объятиях, как только я выйду из своего грузовика. Во всяком случае, я так предполагал.

Я снова надавил на звонок и услышал лай Сэма. Шли минуты, и тревога из груди дошла до желудка. Почему никто не подходил к двери? Эддисон забыла, что я приду? Мы говорили об этом вчера.

Я сразу же вытащил телефон из заднего кармана. Нет новых сообщений или пропущенных вызовов. Я нашел номер Эддисон и набрал его. Я услышал ее голосовую почту и завис. Странная смесь беспокойства и гнева растеклась по телу. Дома никого не было, а это значит, она была где-то с семьей. Неужели ее родители так презирали меня, что целенаправленно заставили ее сегодня покинуть дом.

Я шагнул влево и заглянул в окно, сделав из рук бинокль, чтобы заглянуть внутрь. Я разглядывал нечто, похожее на логово. Газета валялась на журнальном столике, а рядом с ней стоял стакан, на половину заполненный чем-то.

Я увидел коридор и то, что напоминает вход в кухню. Я заметил вспышку белого меха и понял, что Сэмсон не в доме. Он был на заднем дворе.

Быстро обогнув крыльцо, я направился к воротам забора, которые видел, когда только заглянул. Я дернул ручку, и она не была заперта. Закрыв за собой дверь, я крикнул собаке.

– Сэм? Ты здесь?

Сэм появился из ниоткуда, чуть не сбив меня с ног. Я встал на колени, гладя его грудь, за ушами и бока.

– Что такое? Где твоя семья, а?

Он облизал мое лицо и взбодрил меня. Я встал и прошел на задний двор. Завернув за угол, я столкнулся с обычным бетонным внутренним двориком, полным мебели. Наружный бар и гриль стояли на одной стороне, а на противоположном конце находилось нечто, похожее на конуру. Перед ней стояли миски Сэма, полные еды и воды. Эддисон и ее родители, должно быть, ушли сегодня утром.

Теперь я разозлился. Я снова вытащил телефон и написал ей.

Ты ничего не забыла?

Она могла бы хотя бы сообщить мне, что будет позже.

Не в ее стиле не разговаривать со мной. Я тут же обвинил ее родителей. Они забрали ее телефон? Я посмотрел на мебель во дворе и решился. Я устроюсь на одном из этих стульев, пока они не вернуться домой.

* * * 

Через несколько часов телефон зажужжал в моих руках. Я чуть не вскочил со стула, и Сэм отдернул голову от моей ноги. Я увидел имя мамы на экране. Я разочарованно ответил:

– Да?

– Кайл? Когда ты придешь домой? Тебе завтра в школу.

Я был раздражен, и поэтому огрызнулся.

– Мне не двенадцать лет.

– Послушайте, молодой человек, – сказала мама. – Ты все еще живешь под этой крышей. Значит, играешь по моим правилам.

Тишина.

– Ты вернешься в течение часа, – сказала она непреклонно. – Понял?

Я с неохотой согласился и опустил телефон. Посмотрев на время на экране, я увидел, что было уже почти восемь. Я ждал Эддисон восемь часов. Ни телефонного звонка от неё. Ничего.

Я встал со стула, на котором сидел с Сэмом. Он встал со мной, и мы оба потянулись. Я не знал, что делать. Чувства колебались между гневом и беспокойством, их сила пробирала до костей.

Я посмотрел на Сэма, и он склонил голову и грустно заскулил. Может, он знал что-то, чего не знал я. Но я не хотел оставлять его здесь одного.

И я решился. Я присел и заглянул в его глаза.

– Послушай, – сказал я. – Мне нужно идти, но я вернусь, чтобы проверить тебя, – беспокойство за собаку даст мне повод вернуться завтра, если я не поговорю с Эддисон сегодня вечером.

Сэм ткнулся головой в мою руку, и я чувствовал себя ужасно. Весь этот день был катастрофой. Две недели ожидания ради этого?

Пес пошел за мной, и у забора я обернулся.

– Останься. Я вернусь. Обещаю.

Несмотря на все, что внутри меня кричало не уходить, я проскользнул через ворота и направился к грузовику. Я слышал лай Сэма, он царапал деревянный забор. Горло сдавило. Мои руки сжались в кулаки, и возле своего грузовика я ударил кулаком по дверце водителя. Безумная боль пронзила руку, и кровь проступила на коже, когда я согнул пальцы. Проклятье! Что сегодня произошло?

* * * 

В классе следующим утром я не мог сосредоточиться. Я мог смотреть только на ушибленную руку и телефон. Эддисон не перезвонила и не ответила на мои сообщения.

Я волновался.

Звонок, третий урок закончился, и я, как робот, прошел к своему шкафчику. Я с силой бросил учебник истории внутрь.

За моей спиной многие неслись в столовую. Я неохотно присоединился к стаду, хотя есть мне сейчас совсем не хотелось.

Осознав это, я сразу же развернулся. Пробираясь через толпу, я ускорился и пошел по боковому коридору в сторону двора. Я не собирался обедать.

Я решил пойти к Эддисон.

У раздвижных дверей я услышал голос Кевина.

– Куда ты идешь?

Я оглянулся через плечо и продолжил идти.

– Догадайся.

Брат посмотрел на меня с тревогой, но пониманием.

– Ты не можешь уехать. Если тренер узнает, он отстранит тебя от первой игры.

– Мне все равно.

Я добрался до Уотерфорда в рекордные сроки, в полдень сделать это было проще, ведь все были на работе. С визгом шин я затормозил возле подъездной дорожки Эддисон. Дом выглядел точно так же, как в прошлый раз. Я выпрыгнул из грузовика, оставив дверь открытой, и направился к крыльцу.

С каждым шагом моё беспокойство росло. Я не мог прогнать чувство дежавю.

Я постучал в дверь, затем снова заглянул в окна. Со вчерашнего дня все осталось нетронутым. Я неоднократно звонил в дверь. Никто не отвечал.

Тогда я понял, что я не услышал и лай Сэма. Я спустился с крыльца, прошел на задний двор. Я огляделся, но ничего не изменилось.

Кроме одного.

Сэм и его миски для еды исчезли.

Я подошел к стулу, на котором сидел днем ранее, и с недоверием уставился на свои руки. Через час я все еще делал то же самое. Смех Эддисон звучал в моей голове, ее улыбка танцевала в моих мыслях. Я помнил ее поцелуи, ощущение её тела. Было ли это лето ложью? Этого не может быть. Где она? Почему она не говорила со мной? Я начинал думать о худшем. Неужели ее родители не связались бы со мной, если бы с ней что-то случилось?

Я с трудом прошел к грузовику и завел двигатель, медленно развернулся, голова и сердце были в смятении.

* * * 

Этим летом я влюбился и потерял Эддисон Паркс.

Наши дни

Глава девятая

Октябрь 2013

(8 лет спустя)

Я повернул за знакомый угол, новая машина замедлилась. Я ее заставил, она не хотела. Я убрал ногу с педали газа, грузовик прокатился еще немного. Он замер на середине дорожки, и я посмотрел в открытое окно.

Ничего не изменилось.

Поросший, но все тот же.

Я увидел маленький сад, который я посадил на даче много лет назад. Он был уже не таким уж и маленьким. Рододендрон захватил все, почти вытеснив гортензии. Я всегда напоминал бабушке, чтобы она не забывала его проредить осенью, но она отказывалась. Говорила, что хочет, чтобы этим занимался я, что она не хочет что-нибудь испортить.

Она пыталась заставить меня вернуться сюда.

Я моргнул, и появился призрак девушки, с которой я когда-то был знаком.

Она стояла перед растениями точно так же, как в тот день, когда мы пошли к водопаду, и она мне улыбалась. Я сосредоточился на ее лице, которое помнил слишком хорошо, с порывом ветра, она исчезла. Сухие листья закружились на том месте, где она стояла, я вздохнул.

Я был здесь всего пять минут, а мое сознание уже издевалось надо мной.

Выпустив воздух из легких, я повернул руль и вернулся на дорогу. Я знал, что приехать на озеро будет сложно, но по разным причинам. Нет, я не надеялся глупо, что воспоминания об том лете не появятся. Я просто подумал, что они вернутся полностью через день или два. Это было давно, и у меня были дела поважнее, чем предаваться воспоминаниям.

Я сидел и ждал Кевина, неохотно посмотрел на входную дверь коттеджа. В любую минуту могла выйти бабушка с улыбкой на лице и обнять меня. Она была бы рада видеть меня. Она ждала мою помощь. Она сказала бы: «Ужин будет готов в четыре часа».

Дверь оставалась закрытой.

Чем дольше я смотрел туда, тем больше дверь расплывалась по краям. Я кашлянул и сосредоточился на телефоне, чтобы узнать, где мой брат. Я не заплачу. Первый раз я сделал это две недели назад.

На бабушкиных похоронах.

* * * 

– Сколько ты хочешь?

– Сколько получится вынести с собой?

Смеркалось, мы с Кевином решили назвать это днем принятия решения. Ни у кого из нас не было ответов на вопросы, которые мы задавали, и у меня, например, болела голова. Мы должны были отсортировать бабушкины вещи, выбрать те, что заберем домой, что-то оставить, а ненужное выбросить. Сложность заключалась в том, что мы не знали, с чего начать, или что мама бы посчитала нужным. Ей раньше не было дела до этого, но, когда стало ясно, что место унаследовали мы с Кевином, она захотела, чтобы мы привезли домой воспоминания.

Воспоминания чего?

Она сможет приезжать сюда. Место принадлежало ее сыновьям, или будет, как только все уладится. Пока она разбиралась с делами матери дома, мы стояли растерянные в гостиной. Да, коттедж и содержимое были нашими, но мы не хотели выбрасывать бабушкины Грэм. Разве мы могли решать, что оставить, а что отдать? Это нельзя было сделать за пару дней, на которые мы отпросились с работы.

Я посмотрел на Кевина, его голова погрузилась в холодильник. Он отодвинулся и закрыл дверь и ухмыльнулся, подняв руки вверх, показывая «Будвайзер» и шесть пачек «Короны».

– Начнем с этого.

Я вытащил зажигалку из кухонного ящика и проверил, работает ли она, щелкая. Она вспыхнула голубым огнем.

– Согласен. Давай начнем.

Мы побрели к яме для костра у кромки воды с нашими припасами и двумя пластиковыми стульями. Я нес их перед собой, смотрел на землю, чтобы не улететь с холма. Я думал, как сильно хочу напиться, представлял, как вернусь позже, шатаясь, домой. Стоило взять фонарик.

Когда мы дошли до ямы, и я опустил расставил стулья, а Кевин поставил пиво на землю. Он стал вытаскивать бревна из груды, а я пошел в кусты за хворостом. Не думая, я пошел влево, среди ветвей, и увидел дом Эддисон. В сумерках он казался заброшенным. Бабушка говорила, что Эддисон и ее семья не возвращались в дом на озере. Они не вернулись и в свой дом в городе. Она просто взяла и исчезла из моей жизни.

Я замер, вспоминая, как много раз звонил ей в первый год, чтобы услышать, как ее голос на автоответчике говорит, что она недоступна. Каждый раз я надеялся, что она ответит. Ее голос со временем сменился электронным, говорящим, что номер не обслуживается. Я помнил, что чувствовал в тот миг – словно булыжник раздавил мою грудь.

И от этого я вспомнил другое, но не дал себе думать об этом. Я долго был во тьме, ощущая, как меня предали, как мне врали. Там были боль и тревога. Я был эгоистом, у которого все вышло не так, как он хотел. И я не понимал.

До сих пор не понимал.

Я пригнулся и стал собирать хворост, сухие листья и хвою. Неделя была тяжелой. Мне нужно пиво.

Или двенадцать банок.

Мы с Кевом вскоре расслабились, слушая потрескивание огня, наблюдая за танцующим пламенем. Меня очаровали оранжевые краски, наверное, из-за выпивки, жар вызывал усталость.

– Странно, да? – спросил брат. – Мне кажется бабушка ждет нас в гостиной, чтобы убедиться, что мы погасили костёр и отправились спать.

Я слабо ему улыбнулся. Она всегда переживала, что мы все сожжем.

– Знаю. Я все жду, когда она крикнет в окно, чтобы мы шли домой.

Он рассмеялся.

– Я тоже.

Воцарилась тишина, мы думали о ней. У нее случился сердечный приступ. Я держался лишь от мысли, что в тот момент она была с дедом.

– О, – сказал брат, сглотнув от воспоминаний. – Ты получил контракт Шустера? Старик все-таки подписал.

Я кивнул, бросая пустую банку у стула, хватая полную.

– Да. Я проверил почту, пока ждал тебя, – за годы связь у озера значительно улучшилась. – Что тебе пришлось отдать?

Он ухмыльнулся.

– Десять процентов.

Я посмотрел на него с подозрением.

– И все?

Кевин самодовольно выпрямился на стуле.

– И все.

– После этого ада, что он устроил? Ему хватило десяти процентов?

– Это искусство убеждения, брат. Тебе стоит поучиться у меня.

Кевин сделал глоток, а я прищурился. Он любил напоминать, что у меня не было его навыков.

После первого года ведения компании озеленения я понял, что нужна серьезная помощь. С дизайном и изобретательностью я мог справиться. Но не удавалось уговаривать клиентов. Мне нужен был тот, кто справится с деловой стороной вопроса. Моя работа говорила сама за себя, но мне нужна была клиентская база. Мне нужен был тот, кто будет продвигать мой бизнес, пока я занят делом. Кевин подходил. Его аналитический ум и умение болтать было убийственной комбинацией. Я никому не мог так доверять, как ему. Он был семьей.

И моим лучшим другом.

Но ответил я ему с сарказмом:

– Не важно. Ты можешь продать лед эскимосам, но вечно опаздываешь. Почему ты сегодня опоздал?

Он вскинул бровь, делая глоток пива.

– Я нашел новую девушку.

Я покачал головой. Брат не шутил.

– Это та блондинка?

– Она самая.

Я еще не видел новую девушку Кевина. Если я правильно помнил, они встретились до смерти бабушки.

– И все хорошо?

Он криво улыбнулся, но потом стал выглядеть робко. Это было чем-то новым. Обычно женщин он обсуждал уверенно. Через пару мгновений брат вздохнул и сказал:

– Она… другая.

Мои глаза расширились от удивления. Он всякими словами описывал своих девушек, но не так.

– И в чем?

Он смотрит на бутылку пива в руках, потирая ярлык большим пальцем.

– Не знаю, как объяснить. У меня такого еще не было, – он замолчал. – Я словно не дышу с ней. Она – мой воздух, – он посмотрел на меня. – Понимаешь?

Я помрачнел, ведь, к сожалению, знал. Я хотел спросить, казалось ли ему, что он может быть с ней вечно, но удержался. Этого не было. Это ощущение обманывало сердце.

Я молчал, и он пробормотал:

– Думаю, я влюбился.

Я нахмурился в сомнении.

– Уверен? Вы ведь вместе всего пару недель.

Кевин раздраженно посмотрел на меня.

– Ты слышал, чтобы я так говорил о девушках?

– Нет.

– Тогда я уверен.

– Кев, – я уперся локтями в колени, – просто повремени. Ты не мог так быстро влюбиться.

Он фыркнул с сарказмом.

– Что?

– Ты-то… – он покачал головой и пронзил меня взглядом. – Ты не должен давать мне советы об отношениях.

Это ранило.

– Что, прости?

Он поднёс бутылку к губам, потом посмотрел на огонь.

– Не важно.

– Нет, – нельзя было сказать такое и думать, что я забуду. – Что ты пытался сказать? – у меня не было особых достижений с женщинами, но кое-что я знал. Пусть Кевин попробует выпутаться.

Он глубоко вдохнул, понимая, что стоило молчать. Он придвинулся к краю стула, ближе ко мне. Он опустил бутылку на пол и сказал:

– Начнем с Моники. Образец А.

О, вот как.

– Так не честно. Она уехала в колледж. Я не виноват, – мы с Моникой немного встречались, когда мне было девятнадцать. – Мы и полгода вместе не пробыли.

– Но, – Кевин поднял палец, – это были твои первые серьезные отношения после Эддисон.

Я напрягся от ее имени. После стольких лет это не должно было влиять на меня, и я нахмурился.

– У нас с Моникой было несерьезного. Мы просто шалили.

– Что она тебе сказала, уходя? Что заставило ее уйти?

Я не мог поверить, что это помнил.

– Она сказала, что я не любил ее, – так и было.

– Ладно. Переходим к Кортни.

– Серьезно?

– Вы встречались два года! Это считается отношениями.

Я кивнул, но возразил:

– Она меня бросила, а не я, – я помнил тот день, она сказала, что родители свели ее с другом семьи. Она встречалась с Эриком несколько недель, а я и не подозревал. Она не врала, когда сказала, что я уделял ей мало внимания. Так и было.

– Кортни надоело разбираться с твоими заскоками, – сказал Кевин. – Ты о ней не думал.

– Мне было двадцать два! Я не был готов осесть, – я не изменял ей, но я ходил с парнями на тусовки, если звали. Я ходил на игры. И я старался начать бизнес. – Что еще?

Брат вздохнул.

– А Джен?

Я удивился этому вопросу. Он не мог знать о Джен, она только вчера забрала последние вещи.

– А что она?

– Она ушла.

– Откуда ты знаешь?

– Ты забыл, что мы дружили раньше.

Джен говорила с братом за моей спиной. Мне было любопытно, но при этом я злился.

– Что она сказала?

– Что пыталась, Кайл. Она пыталась.

Я не мог управлять сарказмом.

– Но разрыв – не попытка.

– А чего ты ожидал? – Кевин вскинул руки. – Каждый раз, когда она говорила тебе, что любит тебя, ты говорил лишь «я тоже». После трех лет попыток ей тоже хотелось услышать эти слова. Даже я это понимаю.

– Ладно, доктор, – фыркнул я и посмотрел на банку в руках. И хотя он говорил правду, мне не нравилось, что младший брат отчитывал меня. Еще рано. Джен ушла двадцать четыре часа назад. А еще смерть бабушки и воспоминания у озера. Октябрь был ужасным.

– Может, её уход наконец поможет тебе понять, что ты делаешь не так.

Я посмотрел в глаза Кевина.

– Думаешь, я хотел, чтобы она ушла? Я просил ее дать мне время все наладить, но этого было мало. Она хотела большей связи, немедленный ответ. Я не смог этого ей дать, и она бросила мне в лицо смерть бабушки, сказала, что из-за потери близкого человека я должен понять, что жизнь коротка.

Джен не сказала этого Кевину. Он растерянно моргнул, глядя на меня.

– Я не собирался делать ей предложение под давлением.

Кевин провел рукой по волосам и откинулся на спинку стула.

– Она сказала, что тратила время. Что она заботилась о тебе больше, чем ты о ней.

Это могло быть правдой, а могло и нет. Я бросил пустую банку в огонь, и пламя лизало ее бока. Я заботился о Джен, нам было весело вместе, и я не хотел её обидеть. Но я не любил ее. Не так, как ей было нужно.

– Послушай, – тихо сказал Кевин. – Не стоило поднимать эту тему. Но мне не нравится, что у тебя повторяется одно и то же.

– Что же?

– Ты встречаешься с хорошими девушками, но не подпускаешь их близко, а потом они сдаются и бросают тебя.

Его слова легли тяжелым грузом на мои плечи.

– Да, меня бросили все девушки. Спасибо, что указал на это, зараза.

Кевин раздраженно вздохнул.

– Просто… я много думал о будущем после смерти бабули.

Я повернулся к нему.

– Поэтому ты думаешь, что влюбился?

Он пожал плечами.

– Может, эти события связаны. Но я знаю, что не хочу быть один. Когда мне будет шестьдесят, я лучше буду с Эшли, чем сидеть тут с твоим морщинистым задом.