Текст книги "Воробей (ЛП)"

Автор книги: Сара Мак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Эддисон с подозрением прищурилась.

– Возможно.

– Она сказала, что пока я следую сердцу, никто не имеет права указывать, где я не прав.

Ее лицо расслабилось.

– Ты все еще веришь своим словам?

– Хочу.

– Что изменилось?

– Третья сторона, – она отошла от моих рук. – Адекватный человек просто поблагодарил бы тебя за предложение. Но не я, – она говорила с сарказмом. – Что я делаю? Я прыгнула на тебя и попыталась поцеловать.

– Разве я жалуюсь?

– Не в том делом. Мне нужно вести себя лучше, – она скрестила руки и отошла от меня еще дальше. Она глубоко вдохнула, выдавила фальшивую улыбку и посмотрела мне в глаза. – Огромное спасибо за здание. Спасибо, что подумал обо мне и дал шанс.

Я нахмурился.

– И что это было?

– А это, Дутые губы, зовется взрослым поведением.

– Мне не нравится.

– Что поделать.

Я вскинул брови.

– Кто дуется теперь?

Она рассмеялась, и я подошел к ней.

– Мы можем забыть этот разговор? Вернемся к твоей радости из-за студии.

– Ладно, – она улыбнулась. – Но я не прыгну на тебя.

Я шумно вздохнул и взял ее за руку.

– Я все тебе покажу. Скажешь, что видишь. Мне нужно понимать, сколько предстоит работы.

– Почему?

– Это наш проект. Наш с тобой. Я хорошо работаю руками, но у тебя есть видение.

Улыбка Эддисон увяла.

– Спасибо, Кайл. Правда. У меня нет слов, чтобы описать, как это важно для меня.

Я сжал ее руку.

– Не переживай. Я понимаю, что ты чувствуешь.

– Да?

– Я ощущал свободу, подписав бумаги на покупку у Брэди. Я ощутил перемену в жизни. Я шел по своему пути. Ты меня на него направила, – я подмигнул. – Это приятно.

– Очень, – согласилась она.

Мы пошли в дальнюю часть комнаты, и я спросил:

– Что скажет твой муж об этом?

Она нахмурилась.

– Точно разозлится. Он только так и делает.

– Он разозлился, когда я привез тебя домой?

– Он не знает, – она пожала плечами. – Он спал, когда я пришла.

Мило. Он не переживал, придет ли она невредимой.

– Хочешь, придумаем историю? – спросил я. – Можно сказать ему, что здание нашла Эшли. Или дальний родственник оставил. У тебя есть дяди или тети?

– Нет, – она покачала головой. – Хватит лжи. Этого я уже много наговорила.

– Кому?

Мы замерли у комнаты, что могла стать кабинетом.

– Себе, – сказала она.

Я не успел спросить, она отпустила мою руку и отыскала на стене включатель. Она включила свет и прошла в комнату.

– Для чего это использовали?

– Не знаю, – я огляделся с ней. – Я подумал, тут может быть твой кабинет.

Она улыбнулась мне.

– У меня будет свой кабинет?

Ее улыбка была заразительной.

– Если ты этого хочешь.

Она сжала мою руку ладонями, подпрыгивая.

– У меня будет свой кабинет!

Чем дольше мы ходили и обменивались идеями, тем сильнее просыпался энтузиазм Эддисон. Ее жесты стали оживленнее, улыбка – ярче, а глаза сверкали. Было видно, что она долго думала над тем, что надеялась однажды получить. Я прислонился к стене и оставил ее в ее мире. Она сделала фотографию на телефон, чтобы отослать сестре, и я понял, что не зря это сделал. Кевин думал, что она решит, что я пытаюсь купить ее симпатию и бросить вызов Дереку. Вряд ли она вообще подумала о таком. Я пытался поддержать ее будущее, показать, что ценю то, какой она стала. Она была не просто девушкой из моего прошлого.

Ее улыбка была прекрасной.

Я сделаю все, чтобы сохранить ее на лице Эддисон.

Глава двадцать вторая

– Пицца!

Кисти и валики опустились на пол, покрытый пленкой.

– Вовремя.

– Умираю от голода.

– Это нужно делать самим?

Эддисон улыбнулась мне, пока наши ворчащие волонтеры шли к Кевину, в его руках была стопка коробок до его подбородка.

– Я спешил, – сказал он, Эшли, Тара, Ноа и Остин принялись разгружать моего брата. – Наш заказ не был готов. Пришлось ждать.

– Кевин! – Эшли открыла коробку пиццы. – Тут не хватает двух кусков!

– Я проголодался на обратном пути, – он пожал плечами. – Что такого?

Эддисон убрала с края стола, чтобы мы устроили перерыв.

– Они не дали тарелки?

Кевин помрачнел.

– Нет.

– И не нужно. Этого хватит, – Тара схватила мешок ненужных тряпок. – Мы так голодны, что еда и не коснулась бы тарелок. Нужно лишь потом вытереть руки.

– Вы словно постились несколько дней, – Кевин пошел к столу с последней коробкой. – Вы просто красили.

– У нас неженки-друзья, – я ткнул брата локтем. – Они не привыкли трудиться.

Тара посмотрела на меня, взяв пирожок с сыром и грибами.

– Это место большое. Я не ожидала, что придется красить на лестнице.

Я огляделся. Она была права. Потолок студии не выглядел высоким, пока не начинал красить стены.

Эддисон поднесла хлебную палочку к губам и сказала:

– Я тоже устала. И в благодарность за помощь я закажу нам всем массаж.

Девушки запищали, и парни переглянулись.

– Я пойду на массаж, только если его делает красотка, – заявил Остин, запихивая еду в рот. – Не фотю, фтоб меня фровал фюдак.

– Что? – улыбнулся я. – Хочешь, чтобы тебя потер чудак?

– Нет! – он проглотил. – Я не хочу, чтобы меня трогал какой-то чудак.

Я рассмеялся. Я бывал пару раз на массаже, в старшей школе я вывихнул плечо в игре. А потом пару лет назад потянул спину на работе. И мне сделали массаж, когда вправили кости. Было приятно, и я даже не переживал, что доктор был мужчиной.

– Если хочешь больше прикосновений, – сказала Эддисон Остину, – сам иди. Я за такое платить не буду.

Я нахмурился.

– Погоди. Ты не будешь платить за девичий массаж, но заплатишь за…

– Ш-ш! – она зажала мой рот рукой. – Это секрет!

Она прочла мои мысли. Я чуть не раскрыл планы девичника.

– Погоди, – заинтересовался Кевин. – Вы о чем? Лучше бы на вечеринках никаких массажей телом не было.

Эддисон и Тара захихикали, а Эшли с любопытством посмотрела на них.

– Ничего такого не будет, – успокоил я брата. – Я хотел сказать другое.

Я чуть не раскрыл планы Эддисон насчет ледяных скульптур. Она попросила у Рика каталог, и она не стала заказывать мужские гениталии, а выбрала ледяную грудь. Грудь и шесть кубиков пресса, чтобы с этим можно было фотографироваться. Я сказал ей, что она может попросить фотографии тела. Она рассмеялась и сказала:

– Мечтай.

Она была права. Я мечтал.

– Не переживай, – Эшли прошла к Кевину и обняла его за пояс. – Эддисон будет следовать правилам. Как и Кайл. Да, братишка? – она вскинула бровь.

Эддисон посмотрела на меня, мы прикусили языки. Нам конец через пару недель.

Я быстро взял кусок пиццы и сунул в рот.

– Да, – пробормотал я, жуя, надеясь, что Эшли поверит. А потом я ощутил вкус и подавился. Оливки! Терпеть не могу оливки!

Я чуть не сбил Эддисон, пока тянулся за тряпкой. Мне нужно было убрать этот вкус изо рта. Я отвернулся и постарался незаметно выплюнуть еду. Кевин смеялся. Он знал мои предпочтения.

– Это карма, – сказал он за моей спиной.

Эддисон склонилась у моего плеча.

– Ты в порядке?

– Не люблю оливки.

– У тебя аллергия?

– Нет. Просто не люблю.

Она рассмеялась и пропала. Я вытер рот и повернулся, она протянула мне банку колы.

– Спасибо, – я сразу выпил половину.

– Почему лиловый, Эддисон? – спросил Ноа. Он покрутил руки в краске. – Надеюсь, я потом отмоюсь.

– Это лавандовый, – сказала Эддисон. – Он успокаивает. И это мой любимый цвет.

– Да? – почему я не знал.

Она кивнула.

– У нас росла сирень у дома, когда я была маленькой, и мне нравился запах. В шесть я заставила родителей сделать мою комнату лавандовой. Стены, одеяла, шторы, ковер… все, что только можно было.

– Да, – сказала Эшли. – Словно в ее комнате стошнило Барни.

– Эй! – возмутилась Эддисон.

– Ты видел ее спальню теперь? – спросила у меня Эшли.

– Нет.

– Та же история.

– Вот и подруга, – прищурилась Эддисон. – Ты не говорила, что моя комната похожа на рвоту детского динозавра!

Эшли пожала плечами.

– Ты не спрашивала.

Дверь вдруг открылась, и мы повернулись туда. Вошел Дерек, и кислород в комнате будто пропал. Веселая атмосфера испарилась.

Дерек снял солнцезащитные очки, дверь за ним закрылась. Он посмотрел на Эддисон.

– Готова?

– Да, – Эддисон вытерла пальцы. – Секунду.

Погодите. Куда она? Я хотел спросить, но это было бы странно в такой компании. Я посмотрел на Кевина с вопросом, и он понял.

– Эй, Дерек, – он пожал его руку. – Как ты?

Дерек дважды тряхнул его руку.

– Неплохо.

Эддисон обошла стол, чтобы забрать сумочку и куртку, оставленные у стены.

– Куда ты? – спросила Эшли, опередив Кевина.

– У нас назначено, помнишь? Я говорила.

Глаза Эшли стали огромными.

– Это сегодня?

Эддисон кивнула и посмотрела на группу.

– Спасибо всем за помощь, ребята. Мы хорошо продвинулись. Я не шутила про массаж, – она улыбнулась и посмотрела на меня. – Пол сделают в среду?

Я кивнул.

– Отлично. Я заплачу.

Я хмуро сказал:

– Нет. Мы это обсуждали. Не нужно…

– Я хочу, – заявила она, помахала нам и повернулась к Дереку. – Увидимся позже.

Без прощания Дерек поторопил ее к двери. Она закрылась, и я посмотрел на Эшли. Она смиренно посмотрела на меня, краем глаза я увидел, как Тара и Ноа собирают пустые коробки. Остин сунул в рот еще кусок пиццы.

Эшли обошла стол и приблизилась ко мне.

– Расскажи, как все это сработает.

– Что?

– Пойдем, – шепнула она.

Я пошел рядом с ней, она приблизилась к стене, которую мы еще не тронули. Не зная, что я хотел услышать, я спросил:

– Что происходит?

Эшли посмотрела на обувь, потом на меня.

– Эддисон и Дерек ходят к консультанту по семейным отношениям.

Я нахмурился.

– С каких пор?

– С этих, – сказала она. – Сегодня первая встреча.

Я растерялся.

– Она мне не сказала.

– Мне сказала вчера, – Эшли вздохнула. – Но я думала, это на следующей неделе. Похоже, я спутала даты.

– Кто принимает пациентов так поздно? – спросил я. – Уже после пяти.

– Один из коллег Дерека, видимо. Офис консультанта в том же здании, где он работает.

Я уставился на суженую брата, разум кипел.

– Я не должен знать?

Она пожала плечами.

– Эддисон не запрещала говорить тебе. Я думала, она скажет.

Я принялся расхаживать. Я тоже думал, что она рассказала бы мне.

– Спроси у нее, – продолжила Эшли. – Скажешь, что услышал от меня. Мне не страшно.

Я замер.

– Думаешь, Дерек заставил ее?

– Конечно, – ухмыльнулась Эшли. – Ты знаешь, как он отреагировал, услышав об этом месте, – она указала на студию. – Он теперь не в себе.

Эддисон была права, сказав, что Дерек разозлится. Она сказала, что он умчался из дома, когда она рассказала. Когда он вернулся, он был готов обсудить ситуацию. Эддисон сказала, что они обсудили плюсы и минусы, деньги, и он немного успокоился.

– Думаешь, он не в себе? – спросил я у Эшли.

– А ты не был бы? Мужчина из прошлого твоей жены подарил ей мечту. Не думаешь, что это катастрофа?

Да. Я тоже так себя вел бы, но мне было все равно. Меня волновало счастье Эддисон.

– Слушай, – перебила мои мысли Эшли. – Это может быть плюсом. Они могут понять, что им не быть вместе.

Я вскинул бровь.

– Ты на моей стороне?

Она пронзила меня взглядом.

– Мы почти семья. Нет другой стороны.

* * * 

Отперев дверь студии в среду утром, я ждал прибытия двух человек. Джима, он починит пол. И Эддисон.

Мы не разговаривали с ней момента с покраски. Мы не созванивались каждый день, но теперь я знал, что они с Дереком занялись браком, и я переживал из-за ее молчания. Может третья сторона, консультант, сказал ей, что мой подарок – неправильный? Он очернил нашу дружбу? Меня вообще обсуждали? Мне не нравилось, что я думал о таком, и я надеялся, что советник останется беспристрастным, хоть и знает Дерека лично. Уверен, если он будет на чьей-то стороне, это испортит результат. Я мог переживать зря. Они могли и не обсуждать меня.

На первой встрече.

В одиннадцать часов пришел Джим. Мы болтали, пока ждали Эддисон. Я спросил его о работе, он – о моей. Она не появилась через полчаса, и я сказал ему пока оценить состояние пола. Он проводил измерения, а я позвонил Воробушку. Услышав голосовую почту, я отключился и отправил ей сообщение:

Рабочий пришел. Ты где?

Я хотел дописать, что это от хозяина здания, но не стал. Не стоило так себя вести из-за того, что я был на грани.

Джим закончил измерения и передал мне результаты. Я легко перечислил ему десять процентов, чтобы он начал работу. Он провел моей кредиткой над телефоном, и дверь открылась.

– Погоди!

Эддисон ворвалась, и мы повернулись к ней.

– У меня нет денег, – ее щеки пылали.

– Поздно, – пошутил я, радуясь ее появлению, но и немного злясь. – Не переживай, я все уладил. У Джима справедливые цены.

Эддисон замерла у двери, сунула руки в карманы, пока я обсуждал дату ремонта. Как только мы обо всем договорились, Джим попрощался, и мы остались одни.

– Ты забыла про сегодня, – я пошел к ней. – Где ты была?

– Собиралась.

Я застыл и смотрел на нее. Вблизи я видел ее розовые щеки и красные уши. Ее волосы были спутанными, словно она много раз убирала их за уши.

– Что происходит?

– Это, – она вытащила бумажку из кармана и дала мне. Чек из банка.

– Я не… – я присмотрелся. На счету не было ни цента. Я в тревоге посмотрел в ее глаза. – Поговори со мной.

– Я пошла в банк утром, чтобы снять деньги для пола, – сказала она с дрожью в голосе. – Я решила взять их из отложенных, но счет был пустым.

Я прищурился.

– Мне сказали, что Дерек снял деньги пару дней назад, – она потрясенно посмотрела на меня. – Все двадцать тысяч. Пропали.

Я раскрыл рот. Двадцать тысяч? Я посмотрел на чек.

– Это был чек…?

– Да, – прервала она меня. – Там были деньги со страховки моих родителей.

Я вспомнил наш разговор прошлой осенью, когда она рассказала мне о споре про студию и искусственное оплодотворение. Это была какая-то ошибка.

– Ты говорила с Дереком?

Она тревожно провела пальцами по волосам.

– Я ушла из дома, – сказала она. – Он был там, и я спросила у него. Он сказал, что забрал деньги, чтобы я не могла их использовать, – она посмотрела мне в глаза. – Он сказал, что подумал об этом, и раз он не может получить свою мечту, то и я не могу получить свою.

Я сжал кулаки, сминая чек. Он не мог так сказать.

– Он смерти хочет? – прорычал я.

Эддисон вытерла щеку.

– Поэтому я ушла, – сказала она. – Бросила вещи в чемодан, схватила Сэма и пришла сюда. Пыталась остановить тебя, пока ты не потратил…

Ушла? Бросила его? Я обнял ее.

– Деньги не важны.

– Важны, – она отошла от меня. – Я не могу сейчас это делать. Продай здание. Я не готова.

– Что?

Она глубоко вдохнула.

– Я отправлюсь на север к сестре. Мне нужно побыть одной. Я не могу начинать бизнес.

– Эддисон, – я опустил ладони на ее плечи. – Не сдавайся из-за него. Не убегай. Ты не сделала ничего плохого.

– Я не убегаю, – сказала она. – Мне нужно привести мысли в порядок, а тут я не могу.

Мое лицо исказилось.

– Почему?

– Потому что голова и сердце воюют, – она отошла от меня. – То, что сделал Дерек… когда я узнала… я так разозлилась. И мне захотелось побежать к тебе, а это неправильно.

– Не согласен, – это было правильно.

Она вздохнула.

– В тебе я вижу утраченное будущее. Это мешает реальности.

Да, ее реальность была ужасной.

– Воробушек, – я шагнул к ней. – Ты хочешь такую реальность? Где ты отрицаешь мечты из-за угроз мужа? Ты уже провела множество ночей и праздников одна. Он бросил тебя в клубе, потому что ему не понравилось платье. А теперь спрятал деньги, что твои по праву. Что дальше?

Эддисон опустила голову.

– Логика просит бороться за брак. Я обещала.

– И потому нужно мириться с этим ужасом?

– Нет! – она вскинула голову. – Поэтому я ухожу! Мне больно, и ему нужно понять это.

Я поймал ее взгляд и сказал:

– Я никогда тебя не обижу.

Я не знал, почему слова решили именно сейчас слететь с моих губ. Эддисон отреагировала всем телом, ее лицо смягчилось, а плечи расслабились. Она выглядела сломленной.

– Знаю, – сказала она. – И сердце знает. Но я не могу просто уйти от человека, который собрал меня воедино. Я хожу, танцую и ем сама из-за него. Груз того, что он сделал для меня, очень велик.

Я шагнул к ней.

– Это не дает ему право делать тебя несчастной.

Она замешкалась.

– Но… это не уменьшает чувство вины.

Мне это не нравилось. Очень.

Я провел рукой по волосам и спросил:

– И что нам делать? Ты останешься в браке, мы останемся друзьями, и я буду дальше ненавидеть мужчину, который тебя мучает?

Она покачала головой.

– Надеюсь, когда я приеду от Меган, я все обдумаю. Я останусь у нее до девичника.

Три недели?

– Надеюсь, с сестрой мне будет легче все осознать.

Я понимал, что ей требовалось пространство. Эта идея мне не нравилось, но я понимал Эддисон.

Я взял ее за руки и провел большими пальцами по ним, она не отпрянула. Было больно избавляться от того, что мы только начали создавать, но так она хотела.

– Я не продам здание. Не спеши, все обдумай. Когда решишь, просто скажи. Если не захочешь, можешь не использовать его.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Мы пошли рука об руку к ее машине. Я отпустил ее, только чтобы почесать Сэма, когда он выглянул в заднее окно. Я обхватил его голову, посмотрел на него и сказал:

– Береги нашу девочку.

Он лизнул меня.

Эддисон дошла до дверцы, и я остановил ее, коснувшись запястья.

– Можно тебе звонить?

Она вздохнула.

– Как мне сохранять ясную голову с твоим голосом у моего уха?

– Я не хочу, чтобы ты забыла меня.

– Это невозможно. Отчасти из-за тебя мне нужно уехать.

Мне показалось, что этот миг был решающим. А если она решит остаться с Дереком? А если оправдает его поведение и оттолкнет меня? Я не хотел снова потерять ее.

Я сжал ее запястье и медленно притянул к себе. Эддисон растерянно посмотрела на меня, но сделала шаг.

– Помнишь ночь, когда твой папа заставил меня прийти на ужин? – спросил я.

Она улыбнулась.

– Да.

– Что довело нас до беды?

– Поцелуи.

– Где?

Она не успела ответить, я шагнул вперед, и она отпрянула. Ее бедро задело ее машину.

– Где? – повторил я.

– Примерно там же, где мы сейчас, – сказала она.

– Закрой глаза.

– Кайл.

– Просто закрой, – сказал я.

Она выдохнула и зажмурилась.

Мое сердце колотилось. Я ещё приблизился к ней. Мы не соприкасались, я лишь держал ее за запястье. Я склонился, как для поцелуя, но замер. Я запоминал ее лицо. Ее веки трепетали, будто глаза искали в темноте ответ, что я сделаю дальше. Ее ресницы прижались к щекам, ее ноздри раздувались от учащенного дыхания. Она приоткрыла рот. Ее пульс участился под моими пальцами, но я не двигался.

Я хотел, чтобы она помнила. Помнила лето, которое у нас было много лет назад. Я хотел, чтобы она помнила этот миг: напряжение между нами, тяжесть весеннего воздуха, наши сердца, бьющиеся в такт. Ей нужно было знать, что она может доверять мне. Я не оттолкну ее, и я не наврежу ей словами или действиями.

Я склонился к ее уху. Я задел ее щеку своей, щетина на нежной коже, и она задержала дыхание.

– Помнишь, что я должен был сказать тебе, когда снова увижу? Какие первые слова ты хотела от меня услышать?

Она сглотнула и кивнула.

– Я упустил шанс, увидев тебя на озере. Мне было сложно поверить, что ты настоящая. Ты дашь мне еще шанс?

Мне нужно было сказать ей о любви. Без нашей вины.

– Да, – прошептала она.

Я расслабился. Я прижался лбом к ее плечу на миг, а потом отпустил ее запястье и отошел.

Она удивленно открыла глаза. Она разглядывала меня с вопросами во взгляде, и я криво улыбнулся ей.

– Что?

– Ты… – она нахмурилась. – Не поцеловал меня.

Я скрестил руки.

– Да.

На ее лице отразилось сомнение.

– Хотя это было не хуже поцелуя. Как думаешь?

Она молчала. Она медленно повернулась и открыла дверцу машины. Она стала забираться внутрь, но замерла и оглянулась на меня через плечо.

– Может, даже лучше.

Глава двадцать третья

Первая неделя без Эддисон прошла быстрее, чем я ожидал. Стало теплее, и многие клиенты звали нас для уборки во дворах после жестокой зимы. Снега выпало больше обычного, а ещё в декабре кошмарная буря оторвала сотни веток, повалила деревья. Многие владельцы домов не понимали размер ущерба, не трогали ничего, пока снег не растаял. Почти всю неделю я провел с бензопилой в руках, вспоминая ледяного ангела Пигги. Однажды я попытался вырезать птицу из пня, но получилось кривое подобие буквы W.

Вторую неделю я отвлекался от работы на студию Эддисон. Хоть она пока не решила, будет заниматься ей или нет, я встретился с Джимом. Паркет стал сияющим и ровным, и я посвятил пару дней покраске стен, которые мы не успели в прошлый раз. Я даже купил плинтус, выкрасил его в белый, как и описывала Эддисон. Мы с Кевином прибили его. Каждую ночь я падал в кровать с Тори, уставший, но не мог уснуть, отчасти ждал звонка Эддисон. Я понимал, что она связывалась только с Эшли после отъезда. Через брата и его невесту я знал, что она в порядке, но мне так хотелось услышать ее голос.

В начале третьей недели работы стало меньше, и я смог заняться своим двором. Он был небольшим. Мне нужно было немного там прибраться, я решил сделать заодно и место для Тори. Я изобразил в плане на бумаге нечто, похожее на игровую площадку для собаки. Я заставил себя притормозить и выделил ей участок, где была новая клумба, ее конура и тропинка из камней, которая вела к патио. Я хотел воссоздать это в больших масштабах, когда куплю новый дом. Тогда удастся уместить пруд, а то и беседку. Или сауну в виде пруда.

Я рыл ямки для растений, когда ко мне вдруг прибыл гость. Джен вышла из-за угла моего дома, и Тори побежала к ней. Я бросил лопату, вытер пот с лица низом футболки и пошёл за ней. В паре футов от девушки, играющей с моей собакой, я сказал:

– Вот так сюрприз.

Джен улыбнулась, пока чесала Тори.

– Я пришла попросить об одолжении.

– Что? – пошутил я. – Нового парня мало?

– Ха-ха, – она выпрямилась. – Этого хватает, спасибо.

Я вскинул брови.

– Так у вас было?

Она покраснела.

– Не твое дело!

– Значит, да.

Она фыркнула.

– Мы вместе почти два месяца.

– Эй, я не осуждаю, – я улыбнулся и скрестил руки. – Что тебе нужно?

– Твоя помощь.

Моя собака почти залезла на ногу Джен, и та снова погладила ее.

– Что ты собирался подарить Кевину и Эшли на свадьбу?

– Открытку с чеком. А что?

– Хочу подарить им что-то другое.

– Думаю, они зарегистрировались в «Кровати, ванные и тело».

Джен рассмеялась.

– «Кровати, ванные и прочее».

Ох.

– Я не хочу дарить им то же, что и все, – сказала она. – Ты знаешь, какая я.

Точно. Джен всегда придумывала оригинальные подарки. В прошлом году она подарила на день рождения моей мамы колокольчики из бутылок вина.

– Тебе нужны идеи? – спросил я.

Она покачала головой.

– У меня есть идея. Нужна твоя помощь.

Я сразу нахмурился.

– Я написала им песню, – она выпрямилась. – Ты мог бы исполнить ее со мной. Нужна твоя поддержка.

Я посмотрел на нее, как на безумную.

– Ты хочешь, чтобы я играл на гитаре в комнате, полной людей?

Она закивала.

– Нет, – упрямился я. – У меня не выйдет.

Она нахмурилась.

– Выйдет! Ты можешь сыграть половину «Вольной птицы»!

– Но плохо.

– Нормально! Сколько часов я тебя учила?

– Сотни.

– И почему?

– Потому что только под эту песню мы с Эддисон танцевали.

Джен моргнула, ее рот открылся.

– Я научила тебя песне, связанной с твоей бывшей? Я думала, она была твоей любимой!

Блин.

Ее глаза расширились, она все поняла.

– Потому и любимая, – потрясённо сказала она.

– Ты учила меня и другим песням, – я старался защитить себя.

Она скрестила руки и вскинула бровь.

– Но не так.

Черт.

Я хотел извиниться, но она сказала с сарказмом:

– Тебе так повезло.

– Почему?

Она шагнула вперед и ткнула в мою грудь пальцем.

– Тебе повезло, что я счастлива с новым парнем и пишу песни о любви! А стоило разозлиться на тебя!

Я вскинул руки, сдаваясь.

– Знаю.

– Ты в долгу передо мной, – она зло улыбнулась мне. – Теперь у тебя нет выбора. Ты сыграешь со мной.

– Фу! – я вскинул голову и посмотрел на небо. – А нельзя придумать что-нибудь другое? Я год не играл!

Она улыбнулась.

– Песня простая. Буквально три аккорда. Мы порепетируем до свадьбы.

Я скривился и вернулся к своим делам.

– Это тебе повезло.

– Почему это?

– Потому что мне стыдно.

Она рассмеялась.

С Тори и Джен я прошел глубже на задний двор.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Делаю место для Тори, – сказал я и поднял лопату.

– Мило, – Джен прошла к кустам, которые я купил, и коснулась листьев. – Что это?

Я вонзил лопату в ямку, увеличивая ее.

– Сирень, – сказал я.

– О-о, у моей бабушки были такие, – сказала она. – Пахнут очень вкусно.

Я кивнул, прекрасно понимая причину их покупки.

Пока Джен разглядывала покупки, Тори вилась у ее ног.

– Ты уделяешь собаке мало внимания, – пошутила она. – Ей скучно.

– Она любит компании, – сказал я.

– Эддисон часто ее навещает?

– Нет.

Собака упала на спину у ног Джен, чтобы ей почесали пузо.

– Можно я ее выгуляю? – спросила Джен.

– Конечно, – я перестал копать. – Идите.

Джен улыбнулась и побежала с Тори в дом. Я сосредоточился на проекте двора. Я хотел растянуть работу до выходных, чтобы быть занятым до возвращения кое-кого. Я напевал, пока копал.

Отлично, эта песня не поможет забыть Эддисон.

Спасибо, что напомнила о ней, Джен.

* * * 

Позже ночью, когда Джен привела Тори, и я перекусил в китайском ресторане, мне было сложно уснуть. Джен напомнила о той глупой песне, и теперь я думал лишь об Эддисон. Я думал о ней и раньше, но теперь без перерыва. Воробушек вернется через пару дней, и я не был готов к ее решению.

Совсем.

Обычно я не был сентиментальным; мои бывшие так вам и сказали бы. Я не говорил им, что любил их. Ни одной. Только одна девушка вызывала во мне такие чувства, только ей я хотел сказать эти три слова. Связь с Эддисон… я не мог объяснить. И я не мог избавиться от мыслей о ней. Если она решит покончить со мной, чтобы с Дереком было проще, будет больно. Плохо. Мне нужно было подготовиться, но мне так этого не хотелось.

Я хотел, чтобы слова бабушки оказались правдой сейчас, а не когда нам будет по восемьдесят. Зовите меня нетерпеливым, но мы уже потратили достаточно времени порознь, и Эддисон видела во мне утраченное будущее. Понимала ли она, что могла снова его обрести? Или вина перед Дереком мешала ей увидеть это? Трех недель хватило, чтобы принять решение?

Я не успел углубиться сильнее в эти мысли, схватил телефон и отправил ей сообщение. Я не знал, поможет это мне или все испортит, но мне нужно было что-то делать. Она сказала не звонить, но ей нужно было знать, что я думаю о ней. Что я хочу ее рядом.

Сообщения – не звонок. Знай, я скучаю.

Я замер, думая, что еще ей отправить. Я подумал обо всем, что напоминало мне о ней, и попытался выразить это словами.

Стоит увидеть воробья, ощутить запах сирени,

Попробовать мороженое и погладить Тори,

Услышать «Вольную птицу»,

Я думаю о тебе и ужасно скучаю.

Очень сильно. Каждый день.

Всем сердцем.

* * * 

Бип.

Ох, я поздно уснул. Тори прошла по моим ногам и спрыгнула с кровати. Я натянул подушку на лицо.

Бип.

Который час? Что за день? Точно. Среда.

Бип.

Телефон. Я вслепую потянулся за ним, вспомнив сообщение, что послал Эддисон. Она так и не ответила.

Я открыл глаза и прищурился, глядя на того, кто пытался разбудить меня. И я сразу проснулся. Сообщение от Эддисон, лишь одно слово:

Почтовый ящик?

Я отбросил одеяла и вскочил на ноги, набирая ответ большим пальцем:

А что в ящике?

Я едва дышал, дожидаясь её ответа, вспоминая схожий разговор. Раннее утро, как тогда, когда мы смотрели друг на друга с разных берегов озера.

Бип.

Я.

Я отбросил телефон и подбежал к входной двери. Распахнув ее, я тут же увидел Эддисон. Она расхаживала в конце дорожки с Сэмом. Она посмотрела на меня, когда поняла, что я смотрю на нее, на ее лице появилась улыбка.

Я добрался до нее за секунды. Она обняла руками мою шею и уткнулась головой под подбородок. Я оторвал ее от земли и прижал к себе.

– Ты рано вернулась, – прошептал я в ее волосы.

– Я получила твое сообщение, – сказала она.

– Шесть утра...

– Я сразу же выехала сюда.

Я опустил ее.

– Сообщения хватило? Если бы я знал, я прислал бы его раньше.

– Не просто сообщение, – она привстала на носочки передо мной. – Это были самые романтичные слова, что мне когда-либо говорили.

Мое сердце забилось быстрее, я смотрел в ее карие глаза. Я заметил, что этим утром в них больше золотых искр. Я неделями не видел в них столько золота. Она выглядела отдохнувшей, хоть и ехала всю ночь. Мое сердце колотилось, я надеялся, что ее перерыв пошел всем нам на пользу.

– Как поездка? – прошептал я.

Она склонилась ко мне и робко задела губами мои губы.

– Можно показать?

Это произошло? Я едва дышал.

Она крепче обняла мою шею, и я притянул ее ближе, обнимая руками ее талию. Ее губы снова нашли мои, и я закрыл глаза.

Время замерло.

Все неправильное было исправлено.

Поцелуй Эддисон был таким же, как много лет назад. Я вернулся в прошлое, хотя находился в настоящем. Я не забыл ее, и она не забыла меня. Это началось медленно, но переросло в голод. Я убрал руку с ее талии, коснулся шеи, удерживал ее, пальцы запутались в ее волосах. Воспоминания обрушились на меня: ее губы, запах ее кожи, наши движения. Кровь шумела в ушах, Эддисон прижалась ко мне всем телом. Наши губы танцевали, она отстранилась, а затем подарила мне ещё один поцелуй, более нежный.

Я прижался лбом к ее лбу.

– Так, поездка прошла хорошо?

Она посмотрела из-под ресниц.

– Можно и так сказать.

Я поднял голову, прижал ладонь к ее лицу. Я провел большим пальцем по ее щеке и всматривался в неё, пытаясь поверить в ее присутствие. Я хотел ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю. Я склонился к ее губам, медленно поцеловал, не сдержавшись. Я так долго этого ждал.

Меня отвлек толчок в бедро. Я опустил голову, Сэм смотрел на нас.

– Думаю, он ощущает себя лишним, – сказала Эддисон.

– Эй, друг, – я опустился и почесал его за ушами. Он прильнул к моей руке, посмотрел на дом. Я проследил за его взглядом и увидел в окошке двери свою собаку. Она нетерпеливо подпрыгивала.

– Хочешь познакомиться с Тори? – спросил я у Сэма.

Он посмотрел на нас с Эддисон, словно спрашивал разрешения.

– Вперед, – сказал я, выпрямляясь.

Я взял Эддисон за руку, и она переплела наши пальцы. Мы втроем пошли к моему дому, и Тори почти выпрыгивала из кожи от волнения, когда мы добрались до крыльца. Я открыл дверь, чтобы вошел Сэм, а она не вышла. Через несколько минут мы все смогли войти.

Собаки игриво знакомились, а я обнял Эддисон за талию.

– Ты что-нибудь хочешь? – Например, обнаженного меня?

– Эм... у тебя есть чай? – спросила она.

Я подмигнул.

– Тебе повезло. Мама пьет чай.

Я отпустил ее и прошел на кухню. Выдвинув ящик рядом с плитой, я порылся и нашел пачку с ассорти пакетиков.

– Выбирай.

– Отлично, – она забрала у меня пачку.

Я осмотрел на себя.

– Вечно ты застаешь меня в пижаме.

Она рассмеялась.

– Прости.

Я показал ей, где кружки, и ушел переодеваться. Я натянул джинсы и футболку, забыл о носках и прошел в гостиную. Эддисон сидела на диване, поджав ноги сбоку, с чашкой в руке она смотрела, как Тори боролась с Сэмом на полу. Я улыбнулся.