Текст книги "Двор холода и звездного света (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Семья Полины не заявляла о продаже, но я не думаю, что она, хотела бы, чтобы это место пылилось.

Я прикусила губу, неловко кивнув.

– Простите… за то, что не пришла в вашу студию прошлой ночью.

Рессина пожала плечами.

– Опять же, не нужно извиняться.

Так редко кто-то за пределами внутреннего круга говорил со мной с такой непринужденностью. Даже ткачиха стала более официально разговаривать после того, как я предложила купить ее гобелен.

– Я просто рада, что кто-то использует это место. Что вы его используете, – добавила Рессина.

– Я думаю, Полине вы бы понравились.

Я молчала. И опомнившись начала собирать свои вещи.

– Я уже ухожу. – Я подошла к стене, чтобы поставить еще свежую картину. Портрет, над которым я думала некоторое время и отправила его в карман между мирами, вместе со всеми остальными работами.

Я наклонилась, чтобы собрать остальные материалы.

– Вы можете оставить их.

Я замерла.

– Это не моя студия.

Рессина прислонилась к стене.

– Возможно, вы могли бы поговорить об этом с семьей Полины. Они не будут против продажи.

Я выпрямилась, забрав с собой сумку.

– Возможно, – я подстраховалась, отправив остальные предметы и картины в это карманное царство, не заботясь о том, врезались ли они друг в друга, когда я направлялась к двери.

– Они живут на ферме в Дунмере, на берегу моря. На случай, если вас это заинтересует.

Вряд ли.

– Благодарю.

Я практически чувствовала ее улыбку, когда подошла к входной двери.

– Счастливого Солнцестояния.

– И вам тоже, – бросила я через плечо, прежде чем выйти на улицу.

И врезаться прямо в твердую, теплую грудь моего мэйта.

Я отскочила от Риса, ругаясь, хмурясь от его смеха, когда он сжал мои руки, чтобы удержать.

– Куда-то собралась?

Я насупилась, но взяла его под руку и направилась на оживленную улицу.

– Что ты здесь делаешь?

– Почему ты выбежала из заброшенной галереи, словно что-то украла?

– Я не выбегала, – ответила я, сжав его руку, заработав еще один глубокий, хриплый смешок.

– Значит, ты шла подозрительно быстро.

Я молчала, пока мы не достигли проспекта, который спускался вниз к реке. Тонкие льдины проплывали по бирюзовым водам. Под ними вода текла не так быстро, как в теплые месяцы. Словно Сидра впала в сумеречный зимний сон.

– Там я рисовала, – сказала я, наконец, когда мы остановились на дорожке у реки. Влажный, холодный ветер пролетел мимо, растрепав мои волосы и Рис спрятал выбившуюся прядь за ухо.

– Я вернулась туда сегодня и была поймана художницей, Рессиной. Но та студия принадлежала фейри, которая не пережила нападение этой весной. Рессина убирается от своего имени. От имени Полины, на случай, если семья захочет продать помещение.

– Мы можем купить его, если ты хочешь рисовать в уединении, – предложил он, тонкий солнечный свет, заблестел на его волосах. Никаких признаков крыльев.

– Нет, нет, дело не только в уединении… само место прекрасно. Я чувствую это. – Я покачала головой. – Я не знаю. Картины помогают. В смысле, помогают мне. – Я выдохнула и всмотрелась в его лицо, которое было мне дороже больше всего на свете, слова ткачихи эхом прозвучали в голове.

Она потеряла своего мужа. А я нет. И все же она ткала и творила. Я прикоснулась к щеке Риса, и он склонился ближе к моей руке, когда я тихо спросила:

– Как думаешь, это глупо, размышлять о том, что живопись может помочь и другим? Не мои картины, я имею в виду. Что если обучать живописи людей, которые борются с сами собой так же, как и я.

Его взгляд стал мягче.

– Я не думаю, что это глупо.

Я провела пальцем по его скуле, наслаждаясь каждым сантиметром контакта.

– От этого я чувствую себя лучше, может и другие тоже смогут это почувствовать.

Он молчал, даруя мне то общение, которое ничего не требовало, ничего не просило в замен, пока я гладила его лицо. Мы обрели связи меньше года назад. Если бы все пошло не так во время последней битвы, сколько бы горя навалилось на меня? Я знала… знала то, что являлось для меня глубочайшим ударом.

Я наконец убрала руку от его лица.

– Как думаешь, кто-нибудь придет? Если бы было доступно пространство для обучения?

Рис наблюдал за мной, всматриваясь в мои глаза, а затем поцеловал в висок, его губы были теплыми против мое охлажденного лица.

– Полагаю, тебе нужно проверить.

***

Фейра

Рис проводил меня до двери, ведущей к квартире Амрен, прежде чем уйти на еще одну встречу с Кассианом и их Иллирийскими командирами в военном лагере Дэвлона.

В нос ударил ужасный запах.

– Здесь пахнет… интересно.

Амрен, сидевшая на длинном рабочем столе в центре комнаты, ухмыльнулась мне и указала присесть на кровать с балдахином.

Помятые простыни и разбросанные подушки подтверждали причины посторонних запахов.

– Ты могла бы открыть окно, – сказала я, махнув на стену на другом конце квартиры.

– Холодно, – это все, что она сказала, возвращаясь к…

– Пазлы?

Амрен установила крошечный кусочек к картине над, которой она работала.

– Должна же я делать что-то во время Солнцестояния?

Я не смела возразить, снимая пальто и шарф. В камине у Амрен горел огонь из-за чего стояла ужасная духота. Но ни хозяйка или ее спутник из Летнего двора, которого нигде не было видно, этого не замечали.

– Где Вариан?

– Покупает еще больше подарков для меня.

– Еще?

Небольшая улыбка, ее красные губы поджались, когда она поместила еще один кусочек в свой пазл.

– Он решил, что тех, что привез из Летнего двора, недостаточно.

Это я тоже не хотела комментировать.

Я села напротив нее за длинный стол из темного дерева, рассматривая наполовину законченный пазл, похожий на осеннее пастбище.

– Твое новое хобби?

– Без этой отвратительной книги, которую нужно было расшифровать, я обнаружила, что соскучилась по таким вещам. – Еще один кусочек встал на место. – Это пятый на этой неделе.

– Прошло только три дня от недели.

– Они не достаточно сложные для меня.

– Сколько штук на этот раз?

– Пять тысяч.

– Не выпендривайся.

Амрен выпрямилась, потирая спину и подмигивая.

– Развивает мышление, но портит осанку.

– Хорошо, что у тебя есть Вариан для упражнений.

Амрен рассмеялась, звук был похож на карканье вороны.

– Действительно, хорошо. – Эти серебряные глаза, казались странными, словно в них еще сохранился отпечаток той силы.

– Ты пришла сюда не для того, чтобы составить мне компанию.

Я откинулся на спинку шатающегося стула. Ни один не подходил к столу по стилю. Действительно, каждый из них, казался, словно из разных десятилетий или веков.

– Нет, не для этого.

Вторая Высшего Лорда махнула рукой и снова склонилась над пазлами.

– Валяй.

Я сделала вдох.

– Речь пойдет о Несте.

– Я так и думала.

– Вы с ней разговаривали?

– Она иногда приходит сюда.

– На самом деле?

Амрен попыталась и не смогла поместить кусочек в пазл, ее взгляд метнулся к разноцветным частям, разбросанным вокруг нее.

– В это так трудно поверить?

– Она не заходит в городской дом. Или в дом Ветра.

– Никто не любит ходить в дом Ветра.

Я потянулась за кусочком, и Амрен щелкнула языком в предупреждении не делать этого. Я тут же убрала руку.

– Я надеялась, что ты знаешь о чем она переживает.

Амрен молчала некоторое время, рассматривая кусочки пазлов. Я собиралась уже повторить, когда она ответила:

– Мне нравится твоя сестра.

Хоть кому-то.

Амрен подняла глаза на меня, словно я произнесла это вслух.

– Она мне нравится потому, что не создает проблем. И она не так проста, чтобы находится с ней рядом или понимать.

– Но?

– Без но, – сказала Амрен, возвращаясь к пазлам. – Поскольку она мне нравится, я не собираюсь сплетничать о ее нынешнем состоянии.

– Это не сплетни. Я беспокоюсь. – Мы все. – Она начинает путь, который…

– Я не предам ее доверия.

– Она говорила с тобой? – Слишком много эмоций пронзало меня. Облегчение о того, что Неста с кем-то разговаривает, смущение из-за того, что это была Амрен, и, возможно, даже некоторая ревность, что моя сестра не обратилась ко мне… или к Элейн.

– Нет, – сказала Амрен. – Но я знаю, что она не хотела бы, чтобы я разговаривала о ее жизни с кем-либо. Или с тобой.

– Но…

– Дайте ей время. Дайте ей свободы. Дайте ей возможность разобраться совсем самостоятельно.

– Прошло уже несколько месяцев.

– Она бессмертная. Месяцы не имеют значения.

Я сжала челюсть.

– Она отказывается приходить на Солнцестояние. Элейн будет ужасно расстроена, если она этого не сделает

– Элейн, или ты?

Эти серебряные глаза прижали меня к месту.

– Мы обе, – сказала я сквозь зубы.

– У Элейн полно своих проблем, на которых стоит сосредоточиться.

– Это какие же?

Амрен просто посмотрела на меня. Я проигнорировала ее.

– Если Неста соизволит навестить тебя, – сказала я, старый стул, заскрипел, когда встала с него, забирая пальто и шарф со скамейки у двери, – скажи ей, что это будет очень много значить, если она придет на Солнцестояние.

– Я не даю обещаний, деточка.

Это было лучшее, на что я могла надеяться.

Глава 16

Рисанд

В этот же день Кассиан бросил свою кожаную сумку на узкую кровать у стены в четвертой спальне городского дома и ее содержимое загремело.

– Ты принес оружие на Солнцестояние? – спросил я, прислонившись к дверной раме.

Азриэль, положив свою сумку на кровать напротив Кассиана, посмотрел на нашего брата с тревогой. После прошлой ночи на диванах, они все таки решили перебраться в спальню.

Кассиан пожал плечами, плюхнувшись на кровать, которая больше подходила ребенку, чем воину-Иллирийцу.

– Некоторое может быть подарком

– А остальное?

Кассиан снял сапоги и прислонился к изголовью кровати, сложив руки за голову, его крылья касались пола.

– Женщины берут с собой украшения. Я принес оружие.

– Я знаю несколько женщин в этом доме, которые могут обидеться на такие слова.

Кассиан подарил мне злую ухмылку в ответ. Тот же оскал, что он продемонстрировал Дэвлону и командирам на нашей встрече час назад. Все было готово к штурму, все патрули были готовы. Обычная встреча, на которой мое присутствие не требовалось, но это не помешало напоминить лишний раз о моем существовании. Особенно перед Солнцестоянием.

Азриэль подошел к единственному, в спальне, окну и заглянул в сад.

– Я никогда не останавливался в этой комнате. – Его полуночный голос заполнил пространство.

– Это потому, что нас столкнули на самое дно, брат, – ответил Кассиан, задрав крылья над кроватью и деревянным полом. – Мор получила хорошую спальню, Элейн проживает с ней рядом, и именно поэтому мы здесь. – Он не упомянул, что последняя, пустая спальня – комната Несты – останется свободной. Азриэль, к его чести, тоже не сделал этого.

– Лучше, чем чердак, – предложил я.

– Бедный Люсьен, – улыбаясь, сказал Кассиан.

– Если он появится, – добавил я. Ни слова о том, присоединится ли он к нам. Или останется в том мавзолее Тамлина, который называется домом.

– Хотите сделать ставки? – спросил Кассиан.

– Нет, – сказал Азриэль, не поворачиваясь от окна.

Кассиан сел, изображая возмущение.

– Нет?

Азриэль спрятал крылья.

– Тебе нравится, когда на тебя люди делают ставки?

– Вы, придурки, постоянно на меня ставите. Я помню последнее, что ты сделал – ты и Мор, делали ставки о том, исцелят ли мои крылья.

Я фыркнул. Точно.

Азриэль остался стоять у окна.

– Неста останется здесь, если придет?

Кассиан внезапно обнаружил, что сифон на левой руке нуждался в полировке.

Я решил пощадить его и сказал Азриэлю:

– Наша встреча с командирами прошла достаточно хорошо, на сколько можно было ожидать. У Дэвлона даже был составлен график тренировок девочек, на время шторма. Я не думаю, что это было для показухи.

– Интересно, они вспомнят о них, как только шторм рассеется, – сказал Азриэль, наконец, повернувшись от окна.

Кассиан хмыкнул в знак согласия.

– Что-нибудь слышно нового о недовольствах в лагерях?

Я сохранил нейтральное выражения лица. Мы с Азом договорились подождать до конца выходных, чтобы рассказать Кассиану все, что узнали, кого подозревали или знали, кто стоял за этим. Мы рассказали ему только основы.

Но я знал Кассиана – так же, как и себя. Возможно, даже больше. Он не смог бы спать спокойно, если бы узнал об этом сейчас. И после всего через, что он прошел в эти месяцы, и задолго до этого, мой брат заслужил отдыха. По крайней мере на несколько дней.

Конечно, эти выходные уже включали встречу с Дэвлоном и изнурительную тренировку на вершине дома Ветра этим утром. Из всех нас, Кассиан не умел отдыхать.

Азриэль прислонился к резной деревянной подножке кровати.

– Нечего добавить к тому, что ты уже знаешь. – Опытный лгун, по сравнению со мной. – Но они почувствовали, что что-то грядет. Лучшее время для оценки всего, это после Солнцестояния, когда они все вернуться домой. Посмотрим, кто распространяет раздор. Возрастет ли он, пока они будут праздновать или во время бури.

Идеальный способ раскрыть всю полноту того, что мы знали.

Если бы Иллирийцы восстали… я не хотел думать. Чего бы это мне стоило. Чего бы это стоило Кассиану, сражаться с людьми, частью которых он так отчаянно хотел быть. Их убийство будет сильно отличаться от того, что мы делали с Иллирийцами, которые с радостью служили Амаранте и делали такие ужасные вещи во имя нее. Сильно отличалось.

Я отбросил эту мысль. Позже. После Солнцестояния. Тогда мы с этим разберемся.

Кассиан, к счастью, был склонен сделать то же самое. Не то, чтобы я винил его, учитывая какой час дерьма он пережил, прежде чем мы оказались здесь. Даже сейчас, столетия спустя, лагерные лорды и командиры все еще бросали ему вызов. Плевали в его сторону.

Кассиан потянулся, его ноги вышли за край кровати.

– Кому принадлежала эта кровать? Размер Амрен.

Я фыркнул.

– Будь осторожнее с нытьем. Фейра итак достаточно часто нас называет Иллирийскими детишками.

Азриэль хмыкнул.

– Ее полет улучшился настолько, что я думаю, она имеет на это право.

Гордость пронзила меня. Я потерял счет времени, которое мы провели в воздухе-драгоценное время, которое нам удалось украсть для себя.

Я сказал Кассиану:

– Я подумаю, где найти вам кровати подлинее. – В преддверии Солнцестояния в этом потребуется чудо. Мне придется перевернуть Веларис с ног на голову.

Он махнул рукой.

– Не нужно, все равно лучше, чем диван.

– Вы были слишком пьяны, чтобы подниматься по лестнице прошлой ночью, – сказал я, – пространство в этом доме действительно кажется проблемой. Ты можешь остаться дома, если хочешь. Я могу тебя перенести.

– В этом доме скучно. – Кассиан зевнул. – Аз ускользает в свои тени, и я остаюсь совсем один.

Азриэль взглянул на меня и сказал:

– И правда, Иллирийский ребенок.

Я спрятал улыбку и сказал Кассиану:

– Возможно, тебе стоит найти свое собственное жилье.

– У меня есть одно в Иллирйских горах.

– Я имел в виду здесь.

Кассиан поднял бровь.

– Мне не нужен дом. Мне нужна комната. – Он снова потянулся. – Эта была бы в самый раз, если бы не кукольная кровать.

Я снова усмехнулся, предполагая, что он может захотеть свое собственное жилье. Скоро.

Не то, чтобы что-то происходило. Не в ближайшее время. Неста достаточно ясно дала понять, что не интересуется Кассианом, даже не желает находится в одной комнате с ним. Я знал, почему. Я видел, как это происходило.

– Возможно, это будет твой подарок на Солнцестояние, Кассиан, – ответил я. – Новая кровать.

– Лучше, чем подарки Мор, – пробормотал Аз.

Кассиан рассмеялся, звук заполнил комнату.

Но я посмотрел в сторону Сидры и приподняв бровь.

***

Она сияла.

В канун Солнцестояния река полностью замедлила свой ход, успокаивая шум, который пульсировал по городу в течение последних нескольких недель, словно все остановились, чтобы послушать падающий снег.

Нежная осень, по сравнению с диким штормом надвигающимся на Иллирийские горы.

Мы собрались в гостиной, у потрескивающего камина и открыли вино. Хотя ни Люсьена, ни Несты с нами не было, это не испортило нашего настроения.

Действительно, когда Фейра вышла из коридора, я просто любовался ей, сидя в кресле возле камина.

Она подошла к Мор, возможно, потому, что сестра держала бутылку с вином.

Я наслаждался видом сзади, когда Фейра наполняла бокал.

Было трудно сдерживать каждый бушующий инстинкт и не задерживать взгляд на изгибах и впадинах моего мэйта, ее свет был таким ярким, даже в этой многолюдной комнате. Ее темно-синее бархатное платье прекрасно подчеркивало фигуру, оставляя немного места для воображения, ниспадая на пол. Она слегка подкрутила концы волос, я уже знал, как позже проведу по ним серебряной расческой. А потом сниму это платье. Медленно.

– Меня сейчас стошнит, – прошипела Амрен, пиная меня своим серебряным шелковым ботинком, сидя в кресле рядом с моим. – Обуздай свой запах, мальчик.

Я бросил ей недоверчивый взгляд.

– Простите.

Я взглянул на Вариана, стоявшего у ее кресла, и молча выразил ему свои соболезнования.

Вариан, одетый по моде Летнего двора в синие и золотые цвета, только ухмыльнулся и мне.

Странно-так странно видеть здесь принца Адриаты. В моем городском доме. Улыбающегося. Пьющего мой ликер.

– Вы вообще празднуете Солнцестояние в Летнем дворе? – спросил я, пока Кассиан не решил открыть рот.

Вариан повернул голову к тому месту, где Кассиан и Азриэль лежали на диване, его серебряные волосы засверкали в огне.

– Летом, да. У нас так же есть два Солнцестояния.

Азриэль спрятал улыбку, сделав глоток вина.

Кассиан положил руку на спинку дивана.

– Да?

Помоги нам Мать провести эту ночь.

– Даже не пытайся отвечать ему, – сказала Амрен, отпив вина. – Кассиан так же глуп, как кажется. И говорит, – добавила она.

Кассиан поднял бокал в салюте перед тем, как выпить.

– Я полагаю, что ваше Летнее Солнцестояние в теории такое же, как и наше, – сказал я Вариану, хотя и знал ответ. Я бывал на многих из них-давным-давно. – Семьи собираются вместе, кушают и дарят подарки.

Вариан дал мне то, что я мог поклясться, был благодарным кивком.

– Действительно.

Фейра появилась рядом с моим креслом, ее запах заполнил меня. Я потянул ее вниз, чтобы она села на подлокотник.

Она сделала это, согревая что-то глубоко спрятанное во мне, даже не потрудившись посмотреть на меня и скользнув рукой вокруг моих плеч. Просто отдыхая потому, что она могла.

Мэйт. Мой мэйт.

– Значит, Тарквиний не празднует Зимнее Солнцестояние? – спросила она у Вариана.

Он отрицательно покачал головой.

– Возможно, нам следовало бы пригласить его, – рассуждала Фейра.

– Еще есть время, – предложил я. Котел знал, как нам были нужны союзники. – Сообщи ему, Принц.

Вариан всматривалась в Амрен, которая, казалось, была полностью сосредоточена на своем бокале вина.

– Я подумаю об этом.

Я кивнул. Тарквиний был его Высшим Лордом. Если он придет сюда, Вариан сосредоточится на нем. А не на том, чтобы побыть несколько дней с Амрен.

Мор плюхнулась на диван между Кассианом и Азриэлем, ее золотые кудри подпрыгнули.

– Мне все равно нравится, что мы все здесь, – заявила она. – А тебе, Вариан, – добавила она.

Вариан предложил ей улыбку, которая сказала, что он оценил ее старания поддеть его.

Часы на камине пробили восемь. Они, словно вызвала Элейн, которая проскользнула в комнату.

Мор мгновенно встала на ноги, предлагая ей выпить. Как всегда.

Элейн вежливо отказалась, заняв место в одном из деревянных кресел у окна. Тоже, как всегда.

Но Фейра посмотрела на часы, ее лоб нахмурился. Неста не придет.

Ты пригласила ее. – сказал я, отправив успокаивающую ласку вниз по связи, словно это смогло бы стереть разочарование, исходящее от нее.

Рука Фейры крепче сжала мое плечо.

Я поднял свой стакан, комната затихла.

– За новую и старую семью. Пусть начнется веселье.

И мы все выпили за это.

Глава 17

Фейра

Блики солнечного света на снегу, пробивались сквозь тяжелые бархатные шторы, пробуждая меня утром в день Солнцестояния.

Нахмурившись я отвернула голову от окна. Но мне в щеку уперлось что-то твердое. Определенно это была не моя подушка.

С пересохшим ртом и головной болью от многочасового употребления вина вперемешку со смехом, чем мы вчера и занимались до раннего утра, я приподнялась достаточно, чтобы увидеть, что лежало рядом с моим лицом.

Подарок. Завернутый в черную гофрированную бумагу и перевязанный серебряной нитью. А рядом с ним улыбающийся Рис.

Он подпер голову кулаком, его крылья расположились на кровати.

– С Днем Рождения, дорогая Фейра.

Я застонала.

– Как ты можешь улыбаться после такого количества вина?

– Ну я не выпивал залпом бутылку. – Он провел пальцем по моему позвоночнику.

Я приподнялась на локти, осматривая подарок. Он был прямоугольной формы и почти плоский-всего дюйм или два толщиной.

– Я надеялась, что ты забудешь.

Рис ухмыльнулся.

– Несомненно.

Зевая, я села и потянулась, прежде чем взять подарок.

– Я думала, мы откроем подарки сегодня вечером с остальными.

– Это твой день рождения, – протянул он. – Правила на него не распространяются.

Я закатила глаза, немного улыбнувшись. Развязав серебренную нить, я увидела потрясающий альбом, покрытый черной, гладкой кожей, такой мягкой, словно бархат. На лицевой стороне, простыми серебряными буквами, были написаны мои инициалы.

Открывая альбом я обнаружила множество страниц из красивой, плотной бумаги. Абсолютно пустые.

– Альбом, – сказал он. – Только для тебя.

– Это прекрасно. – Это так и было. Простой, но изящный. Я бы выбрала его для себя, если бы такая роскошь не казалась чересчур дорогой.

Я наклонилась и поцеловала его, боковым зрением уволив на моей подушке еще один предмет.

Я отпрянула от Рисанда, чтобы рассмотреть второй подарок, большой ящик, завернутый в аметистовую бумагу.

– Еще?

Рис лениво махнул рукой.

– Ты думала, что для моей Высшей Леди будет достаточно альбома?

Мое лицо горело, я открыла второй подарок. Внутри был сложен небесно-голубой шарф из самой мягкой шерсти.

– Теперь ты можешь прекратить воровать их у Мор, – сказал он, подмигивая.

Я ухмыльнулась, обернув шарф вокруг шеи. Каждый сантиметр кожи, к которой он прикасался, таяла в ощущениях.

– Спасибо, – сказала я, поглаживая прекрасный материал. – Цвет очень красивый.

– Мммм. – Еще один взмах рукой, и появился третий подарок.

– Это становится чрезмерным.

Рис только выгнул бровь, и я усмехнулась открывая третий подарок.

– Новая сумка для моих принадлежностей для живописи, – вздохнула я, перебирая пальцами по тонкой коже, восхищаясь всеми различными карманами и ремнями. Набор карандашей и углей уже лежал внутри. На лицевой стороне также были мои инициалы-вместе с крошечными символами Ночного двора. – Спасибо, – сказала я снова.

Улыбка Рисанда стала шире.

– У меня было чувство, что драгоценности не входили в твой список желаемых подарков.

Это правда. Какими бы прекрасными они ни были, я мало интересовалась ими.

– Это именно то, о чем я бы попросила.

– Если бы ты не надеялась, что твой мэйт забудет о дне рождения.

Я фыркнула.

– Если бы я только могла на это надеяться. – Я поцеловала его снова, и уже желая отодвинуться, он скользнул рукой за мою голову.

Рис поцеловал меня глубоко, лениво, словно у нас был весь день. Я могла бы об этом только мечтать.

Но вырвавшись из объятий, я села скрестив ноги и потянулась за своим новым альбомом и сумкой с припасами.

– Я хочу нарисовать тебя, – сказала я. – В качестве подарка на день рождения.

Его улыбка превратилась в кошачью.

Я добавила, приготовив первую страницу альбома.

– Ты как-то упоминал про обнаженную натуру.

Глаза Риса засветились, и волна его силы прошла через комнату раздвигая занавески, наполняя пространство солнцем. Обнажая каждый прекрасный дюйм его тела, лежащего на кровати, освещая красные и золотые прожилки его крыльев.

– Сделай это, развратная, Разрушительница проклятия.

Моя кровь заискрилась, когда я вытащила кусок угля и приступила.

***

Было уже около одиннадцати, когда мы вышли из спальни. Я заполняла им страницы альбома-изображая его крылья, глаза, Иллирийские татуировки. И много обнаженного, красивого тела, зная, что никогда не поделюсь этим альбомом ни с кем, кроме него. Рис пропел свое одобрение, рассматривая мои рисунки, удивляясь их точности относительно определенных областей его тела.

В доме по-прежнему было тихо, когда мы спускались по лестнице, мой мэйт выбрал Иллирийскую кожаную форму – по какой-то странной причине. Словно утро Солнцестояния включало одну из изнурительных тренировок Кассиана, но я бы с удовольствием осталась и попробовала праздничный завтрак, запахи которого витали по коридору.

Мы вошли в столовую, обнаружив накрытый стол, но никого там не было, Рис помог мне сесть на обычное место и скользнул на стул рядом со мной.

– Я предполагаю, что Мор еще спит. – Я положила шоколадное печенье на свою тарелку, а затем на его.

Рис нарезал пирог с луком-пореем и ветчиной и положил кусок на мою тарелку.

– Она выпила даже больше, чем ты, так что я предполагаю, что мы не увидим ее до заката.

Я фыркнула и протянула свою чашку Рису, который предложил налить чаю.

Но две крупные фигуры появились в арке столовой, и Рис замер.

Азриэль и Кассиан начали подкрадываться на цыпочках, также одетые в Иллирийскую кожаную форму.

И от их чертовской усмешки, я поняла, что это не к добру.

Они двинулись раньше, чем Рис, и только вспышка его силы удержала чайник от падения на стол, прежде чем они вытащили его с места. И потянули прямо к входной двери.

Откусив печенье, я сказала.

– Пожалуйста, верните его в целости и сохранности.

– Мы позаботимся о нем, – пообещал Кассиан, коварство играло в его глазах.

Даже Азриэль ухмылялся, когда сказал:

– Если он сможет идти.

Я приподняла бровь, и как только они исчезли из входной двери, все еще таща за собой Риса, мой мэйт прокричал мне:

– Традиция.

Словно это все объясняло.

А потом они ушли, только Мать знала куда.

Но, по крайней мере, ни один из Иллирийцев не вспомнил о моем дне рождения – спасибо Котлу.

И когда Мор все еще спала, а Елейн, вероятно, помогала на кухне готовить эту вкусную еду, аромат, которой теперь наполнял дом, я наслаждалась праздничным завтраком в одиночестве и тишине.

Действительно традиция.

Чтобы скоротать время до торжества, я поднялась в спальню желая разобрать бумаги скопившиеся на столе.

Очень празднично, сказал Рис по связи.

Я практически видела его ухмылку.

И где именно вы находитесь?

Не беспокойся об этом.

Я хмуро посмотрела на глаз на ладони, хотя знала, что Рис больше не использует его.

Это звучит так, будто я должна начать волноваться.

Темный смешок.

Кассиан сказал, что ты можешь его побить, когда мы вернемся домой.

И когда же вы вернетесь?

Слишком долгая пауза.

Перед ужином.

Я усмехнулась.

Я действительно не хочу знать правды, не так ли?

На самом деле нет.

Все еще улыбаясь, я позволила нити между нами померкнуть, и вздохнула над бумагами, глядящими на меня. Счета, письма…

Я приподняла бровь в последний раз, потянувшись к кожаному журналу. Список бытовых расходов-только для меня и Риса. Капля воды по сравнению с богатством, содержащимся в его различных активах. Наших активах. Я начала считать расходы до сегодняшнего дня.

Там были деньги, которые я могла бы использовать. Чтобы купить эту студию.

Да, я могла бы купить ее в одно мгновение с таким-то состоянием. Но потратить эти деньги, даже на студию, которая была бы не только для меня…

Я закрыла бухгалтерскую книгу, записав свои расчеты на страницах, и встала с кресла. Бумажная работа может и подождать. Такие решения могут подождать. Солнцестояние, сказал мне Рис, было для семьи. И пока он проводил время со своими братьями, я должна была найти хотя бы одну из своих сестер.

Элейн встретила меня на полпути к кухне, неся поднос с пирогами и вареньем к столу в столовой. Где располагалась различная выпечка, многоуровневые торты и печенье. Сахарные булочки и карамельно-фруктовые пироги.

– Это выглядит прекрасно, – сказала я ей вместо приветствия, кивая в сторону печенья в виде сердца. Все было очень красиво.

Элейн улыбалась, ее коса качалась с каждым шагом.

– Они на вкус так же хороши, как и выглядят. – Она поставила поднос и вытерла покрытые мукой руки о фартук, который она носила поверх своего пыльно-розового платья. Даже в середине зимы она выглядела цветущей и солнечной.

Сестра вручила мне кусочек пирога, посыпанный сахарной пудрой. Я откусила без колебаний и промычала от удовольствия. Элейн просияла.

Я рассматривала угощения, которые она расставляла и спросила.

– Когда вы начали готовить?

Она пожала плечами.

– Когда я приступила на рассвете, – добавила она, – Нуала и Керридвен уже были на кухне несколько часов.

Я видела премию в честь Солнцестояния, которую Рис дал каждой из них. Это было больше, чем большинство семей получали в год. Они заслужили каждую проклятую медную монету.

Особенно за то, что они сделали для моей сестры. Общение, цель, нормальную жизнь. Она купила им эти уютные, пушистые одеяла у ткачихи, одно малиново-розовое, а другое сиреневое.

Элейн наблюдала, как я пробовала все пироги.

– Ты что-нибудь слышала от нее?

Я знала, про кого она говорила и уже открыв рот, чтобы сказать ей нет, кто-то постучал в переднюю дверь.

Элейн двигалась достаточно быстро, я едва поспевала за ней, когда она открыла затуманенную стеклянную дверь в прихожей, а затем и тяжелую дубовую входную дверь.

Но на передней ступеньке стояла не Неста, с раскрасневшимися щеками от холода.

Элейн отступила на шаг назад, выпуская дверную ручку, открывая для меня широко улыбавшегося Люсьена.

– С праздником, – сказал он.