Текст книги "Под жарким солнцем Акапулько"
Автор книги: Сара Карнаби
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Поскольку на сей раз, в порядке исключения, он был прав, она не возразила, но внутренне ощетинилась в ожидании неизбежного. И тут же Дэвид обнял ее и повернул к себе.
Линн как загипнотизированная посмотрела сначала в его голубые глаза, затем на губы и ждала поцелуя, которого не последовало.
– О, пожалуйста, – разочарованно пробормотала она. – Этот трюк я знаю. Не трать на него время! Сейчас ты скажешь, что я должна тебя поцеловать, а потом…
Его губы непреодолимо манили ее.
– Расскажи мне что-нибудь о своем агентстве по подбору персонала, – чувственно прошептал он.
– Что? – Она уставилась ему в глаза, словно только сейчас обнаружила, что он полностью потерял рассудок.
Дэвид придвинулся к ней так близко, что она почувствовала на лице его теплое дыхание.
– Сколько у тебя сотрудниц? Для каких фирм вы преимущественно работаете? Как выглядит ваш баланс? У вас акционерное общество, какого типа акции…
– Заткнись! – Ее возглас был наполовину стоном, наполовину шипением, пока она не приникла к губам Дэвида, чтобы заставить его замолчать. И, осознавая, что попалась в его сети, она позволила этим сетям опутать себя целиком.
Обошлось без дискуссий. Перед многоэтажным домом, где жила Линн, Дэвид оплатил такси, вышел вместе с ней и проследовал в здание.
Линн не успела даже включить свет в прихожей своей квартиры, как они бросились друг другу в объятия. У нее возникло ощущение, что она вернулась домой. Она снова была с человеком, таким удивительным образом дополнявшим ее, что без него она не чувствовала себя полноценной.
Дэвид не праздновал победу, а ощущал глубокое, счастливое удовлетворение оттого, что вновь наконец держит Линн в своих объятиях. И пока они любили друг друга, в нем росло осознание того, что это чувство он не хочет больше терять.
И еще кое-что осенило его в эти минуты: он понял, как это сделать. Теперь надо было только набраться мужества, чтобы произнести мысли вслух.
Линн парила в теплом, приятном тумане удовлетворения, когда пальцы Дэвида осторожно погладили ее волосы.
– Чудесно, – промурлыкала она.
– И чтобы так и оставалось, нам надо пожениться, – прошептал в темноте Дэвид.
Из теплого, приятного тумана Линн рухнула назад в реальность. Она молниеносно села и первым делом зажгла ночную настольную лампу.
– Что?
– Нам надо бы пожениться. – Он схватил ее затылок и привлек к себе так близко, что их губы почти соприкоснулись. – Ведь я тебя люблю.
– Скажи это еще раз! – потребовала она и затаила дыхание.
– Я… тебя… люблю, – прошептал он. – Поэтому нам надо пожениться.
– Нет! – Линн отчаянно замотала головой. – Никогда!
Дэвид поцеловал ее губы долгим нежным поцелуем.
– Почему нет? Ты меня не любишь?
– Нет! То есть да, но…
– Тогда все ясно! Мы женимся. – Он хотел крепче прижать ее к себе.
– Нет! – Она оттолкнула его. – Мы слишком разные.
– И поэтому мы чудесно дополняем друг друга. – Каждый свой аргумент он подкреплял поцелуем. – Ты богаче меня, но я все равно всегда хотел иметь больше денег. – Его губы жгли ей рот. – Я моложе тебя, но современные женщины с ума сходят по более молодым мужчинам. – Следующий поцелуй лишил ее части рассудка. – Согласно своей жизненной установке, я дам тебе возможность полностью раскрыть свою личность, а ты будешь требовать и получать от меня только самое лучшее! – Еще один поцелуй лишил ее рассудка окончательно. – Чего еще ты хочешь?
– Тебя, – тихо шепнула Линн. – Я хочу тебя! Давай поженимся! Прямо сейчас!
– Пожениться прямо сейчас немного сложно, но я знаю кое-что другое, чего не нужно долго ждать…
Линн казалось, что она видит сон. Она была уверена, что утром проснется и только посмеется над этим бредом о любви и замужестве.
Но когда на следующее утро оказалось, что и при дневном свете и в ясном сознании каждый взгляд, каждый жест Дэвида наполняют ее счастьем и любовью, она взяла в агентстве свободный день и начала вместе с таким же «прогульщиком» Дэвидом планировать свадьбу.
И впервые за все время они сразу согласились друг с другом в одном пункте.
– Если наши семьи встретятся, катастрофа гарантирована, – заявил Дэвид, и Линн на это грустно кивнула.
* * *
Дядя Карл оттянул слишком сдавливающую шею бабочку, окинул взглядом толпу друзей и родственников новобрачных и прислушался к звукам оркестра, обеспечивающего музыкальное сопровождение торжественного приема в нью-йоркском отеле «Хилтон».
– Я люблю свадебную музыку. Люблю также концерты в Линкольн-центре, пластинки Давида Ойстраха и компакт-диски Ростроповича, но больше всего – свадебную музыку!
Мадлен Уильямс, благодаря искусным подтяжкам выглядевшая лет на сорок, хотя ей уже исполнился пятьдесят один год, печально пригубила шампанское.
– Ужасно, что не пришел ни один журналист из журнала «Ярмарка тщеславия»!
– Что в этом ужасного? – спросил Карл Корнблум и потянулся за холодным пивом.
– Ну что ты! – Мать невесты вскинула тонко выщипанные брови. – Игнорирование со стороны «Ярмарки тщеславия» равносильно ссылке в Сибирь!
– Разве не красивая пара? – порхая мимо, прощебетала какая-то гостья, взглянув на Дэвида и Линн, которые честно старались не показать, что им больше всего хотелось быть сейчас где-нибудь совсем в другом месте.
– Да, красивая, очень красивая, – подтвердила Мадлен Уильямс и ободряюще кивнула дочери.
Дядя Карл незаметно осматривался по сторонам в поисках возможности подобраться поближе к своему пиву и не подвергнуться при этом насмешкам за типично немецкое поведение.
– Но что меня раздражает на свадебных приемах, так это огромное количество гостей. Девять десятых можно было бы вышвырнуть, потому что от них одно беспокойство.
Мадлен Уильямс закатила глаза.
– Раз ты считаешь этих гостей беспокойными, значит, ты не видел настоящих профессионалов. – Она скользнула взглядом по доброй сотне приглашенных. – Если бы ты позвал Габоров, они бы заменили тебе ураган.
Бен Бакли, чрезвычайно гордый отец Дэвида, с широкой ухмылкой пробрался сквозь толпу к Мадлен Уильямс.
– К счастью, Габоры никогда не приняли бы от меня приглашения.
Мадлен Уильямс с первого взгляда была очарована шармом журналиста, но вела себя сдержанно. Даже очень сдержанно.
– Как это? – с улыбкой спросила она.
Бен Бакли в свои пятьдесят три года буквально лучился юношеской беззаботностью.
– Габоры когда-то подали на меня в суд за статью, которую я о них написал. К счастью, моим адвокатом был Джозеф Райт.
– Этот одичавший неандерталец?! – воскликнул дядя Карл.
Бен Бакли пожал широкими спортивными плечами.
– О, если его держать под контролем, он – лучший адвокат, какого можно нанять. Никто не найдет в законе больше лазеек для экономии денег и не разделается с вашим противником лучше, чем он.
Мать Дэвида, Мэрджори Ремник, судья, во втором браке замужем за прокурором, понимающе и многострадально кивнула Мадлен Уильямс.
– Мы его один раз пригласили на омара… и его сразу вырвало.
– Из-за омара? – с интересом осведомилась Мадлен.
– Понятия не имею. – Мэрджори пожала плечами. – Я только помню, что при этом его челюсть упала в унитаз.
Мадлен Уильямс широко раскрыла глаза.
– Вы хотите сказать…
– И парик тоже! – воскликнула Мэрджори.
Мадлен больше не могла сдерживаться и весело рассмеялась, дядя Карл и Бен Бакли по очереди прыснули, и Мэрджори от души присоединилась наконец к общему хохоту.
Мимо просеменила чья-то пожилая родственница.
– Разве не прекрасная пара? – сияя улыбкой, спросила она, но, услышав в ответ дружный хохот, обиженно удалилась.
Дэвид и Линн с явным недоумением наблюдали за общим весельем своей ближайшей родни, а когда еще и Артур Уильямс, отец Линн, а также Джесси Ремник, по профессии прокурор и второй муж матери Дэвида, присоединились к группе и, перекинувшись парой слов, тоже захохотали, новобрачные совсем были сбиты с толку.
– Ты что-нибудь понимаешь? – шепнул Дэвид. – Над чем это они смеются?
– Это не важно, лишь бы не ссорились, – тоже шепотом ответила Линн.
Он покачал головой.
– Вообще-то, я никогда не заботился чрезмерно о своей семье…
– Зато я очень семейная по натуре, – гордо вставила Линн.
– …но я не прочь был бы узнать, что моя семья делает у меня за спиной.
Линн удивленно взглянула на новоиспеченного супруга.
– Во-первых, делает не у тебя за спиной, а у тебя перед глазами…
Вид у Дэвида был крайне недовольный.
– В таком случае я бы очень хотел знать, что моя семья делает у меня перед глазами.
– … а во-вторых, я не понимаю, что в этом плохого, если твои родственники нашли общий язык с моими, – закончила Линн.
Дэвид нахмурился.
– Ах, так тебе вдруг стало безразлично, что они все там делают, хотя минуту назад лицо у тебя было довольно расстроенное.
– А я еще тогда не знала, что тебе не понравится, если твои родственники поладят с моими, – уколола его Линн.
Дэвид предостерегающе поднял указательный палец.
– Я ни слова не сказал о том, что мне это не нравится! Я только сказал, что хотел бы знать, каким образом им удалось поладить.
Щеки Линн покрылись красными пятнами, соперничающими по яркости с губной помадой.
– Ты что-то имеешь против своих родителей или против второго мужа своей матери? – поинтересовалась она с нарочитым равнодушием.
Дэвид энергично тряхнул головой.
– С чего бы это?
– Следовательно, ты что-то имеешь против моей семьи! – вспылила она и подбоченилась, что совершенно не шло к свадебному платью из белоснежных кружев. – Если бы ты ничего не имел против обеих семей, тебя бы не раздражало, что они нашли общий язык. А так…
– А так ты снова выступаешь в роли королевы предрассудков и преждевременных выводов! – Дэвид возмущенно наклонился к ней и уставился прямо в глаза. – У меня в голове не укладывается, как ты можешь устраивать со мной такое в день нашей свадьбы.
– А кто начал? – прошипела Линн и тоже придвинулась к нему так близко, что они чуть не стукнулись носами.
– Ты, – раздалось шипение в ответ.
– Нет, ты! Ты сказал…
Яркая вспышка и ликующий возглас фотографа «Какая красивая пара!» прервали дискуссию. Линн и Дэвид озадаченно посмотрели друг на друга, с трудом различая окружающих сквозь красную пелену, ослепленные вспышкой, а потом подмигнули фотографу и родственникам, которые наградили их стихийными аплодисментами.
Дэвид покаянно улыбнулся.
– По крайней мере, в день нашей свадьбы мы не должны ссориться, – пробормотал он, бережно поправляя складочку на фате Линн.
– Я полностью с тобой согласна, – заверила она и сняла несуществующую пылинку с его лацкана.
Дэвид еще успел нежно поцеловать ее, и тут их окружили родственники.
– Одно ты должна запомнить, Линн. – Мэрджори Ремник, мать Дэвида, взяла невестку под руку и отвела чуть в сторону. – Никогда не позволяй Дэвиду почувствовать, что он – главный в вашем браке. Ты всегда должна крепко держать его в узде.
Отец Дэвида похлопал Линн по плечу.
– Рецепт, который для нас с Мэрджори оказался абсолютно непригодным. – Бен Бакли послал своей бывшей супруге воздушный поцелуй. – Не принимай это близко к сердцу, Мэрджори, но в браке ты оказалась настоящей скотиной.
Мэрджори сладко улыбнулась.
– Комплимент, который я могу лишь переадресовать тебе. До чего же он был неряшливым парнем! – пожаловалась она Линн. – На десять лет старше, а мне все казалось, что в доме большой ребенок, за которым постоянно приходится убирать.
– Дэвид на три года меня моложе, – робко вставила Линн, стараясь не подавать виду, в какое замешательство приводит ее приобретенное в нагрузку к браку неформальное семейство.
– Совсем тяжелый случай, – накаркала Мэрджори.
Сестра Дэвида втиснулась между Линн и своими родителями.
– Никого не слушай, Линн, – предупредила она. – Настоящие правила, как обращаться с Дэвидом, ты можешь узнать только от меня. Именно я знаю его лучше всех.
– Мать всегда знает своего сына лучше других, – заявила уязвленная Мэрджори.
Салли расхохоталась ей прямо в лицо.
– Мать не знает ни одного секрета своего сына. Секреты входят в компетенцию сестры.
– Ну вот, что я тебе постоянно повторял, – козырнул Бен Бакли. – Но ты, разумеется, не хотела мне верить.
Джесси Ремник, прокурор, встал на защиту Мэрджори.
– Тебе нужна помощь, дорогая?
Бен Бакли нагло ухмыльнулся в лицо своему преемнику.
– Если господин прокурор поспешит на спасение, с тобой больше ничего не случится, дорогая.
– Ах, папа, не воспринимай прокурора так серьезно. – Салли, как заговорщица, улыбнулась отцу и не упустила случая поиздеваться над отчимом. – Он юрист до мозга костей. Прежде чем что-то сделать, он перелопачивает своды законов и ищет прецеденты. – Она показала на Пола, своего сводного шестилетнего брата, и Мэри, свою сводную пятилетнюю сестру, беспрепятственно носившихся между столами. – Поэтому он даже с этими чудовищами не в состоянии справиться. Ведь сейчас при нем нет книги о прецедентах в воспитании детей.
– Ах ты дерзкая тварь, – взревел прокурор Джесси Ремник, и Линн совсем перестала что-либо понимать, когда Салли в превосходном расположении духа отправилась ловить малолеток, чтобы призвать их к порядку.
Дэвиду тем временем не слаще приходилось с родственниками Линн. Он чувствовал себя страшно неуверенно под испытующими взглядами Артура и Мадлен Уильямс.
– Ты, видимо, никогда не имел дела с дипломатическими службами, не так ли, Дэвид? – Аристократическая улыбка и легкий французский акцент не облегчали Дэвиду ответ.
– Вообще-то имел… – Он сглотнул и подавил желание по-мальчишески переступить с ноги на ногу.
– Ах, это интересно. – Строгое лицо Мадлен несколько смягчилось. – В какой степени, если смею спросить?
Дэвид пустил в ход старую уловку преодолевать трудности с улыбкой.
– Моя фирма часто обслуживает приемы дипломатов, преимущественно из ООН.
Мадлен чуть надула губы.
– Я не это имела в виду, но… ну да…
К Дэвиду обратился отец Линн.
– У тебя, наверно, есть контакты с банкирами? – Он сдержанно усмехнулся. – Я, разумеется, не имею в виду обслуживание приемов в банках или в домах руководящих банковских служащих…
Дэвид с таким трудом сглотнул слюну, что кадык на шее опасно дернулся.
– Э-э… я… у меня есть коммерческий счет и личный счет в одном банке… но ведь вы, конечно, не это имеете в виду, дорогой тесть…
– Кончайте это безобразие! – вмешался дядя Карл. – Пусть лучше кто-нибудь мне скажет, где здесь можно найти приличное пиво. От этого алкогольного лимонада под названием шампанское одна тяжесть в желудке.
– Я знаю, где есть пиво, дядя Карл, – робко вставил Дэвид и получил в награду не только довольную улыбку, но и удар по плечу, от которого он зашатался и чуть не упал на Мадлен Уильямс.
Карл Корнблум схватил Дэвида под руку и потащил за собой, по дороге заставив споткнуться танцующую пару, которую нечаянно толкнул.
– Ты хороший парень и отличный спортсмен, – похвалил Дэвида дядя Карл и тут же покачал головой. – Но ты еще и идиот.
– Теперь я знаю, от кого Линн научилась этому слову, – буркнул Дэвид.
Дядя Карл расплылся в улыбке.
– Она много чему от меня научилась, а то была бы такой же чопорной, как и ее родители… Будь осторожен, мальчик! Во-первых, никогда не позволяй людям вроде твоих тестя и тещи расспрашивать тебя, а если они это делают, отвечай, что да, мол, ты, само собой, знаешь массу дипломатов, но говорить на эту тему не имеешь права, поскольку все они причастны к государственным секретам, и в банковских кругах ты свой человек, но, естественно, не можешь раскрывать свои лучшие деловые контакты.
– Я предпочитаю честность, – перебил его Дэвид.
– Ну конечно, ведь ты идиот, как я уже сказал. – Карл Корнблум огляделся по сторонам. – Достань мне пива, и я возьму свои слова обратно.
Дэвид отправился на поиски пива и вернулся с большой запотевшей кружкой.
– Молодец, – обрадовался дядя Карл и начал жадно пить. – И последнее, – пробурчал он. – В нашем обществе ты не ожидал такого крепкого тумака, какой только что получил от меня, и поэтому чуть не свалился с ног. Запомни! Даже в самых изысканных кругах наносят неожиданные удары. А теперь иди к своей Линн и сделай ее счастливой, иначе будешь иметь дело со мной, а этого я не пожелаю даже своему злейшему врагу.
– Спасибо, дядя Карл, – пробормотал Дэвид, по пути к Линн наткнулся на своих сводных Пола и Мэри, энергично шаривших по сумкам гостей, схватил обоих за шкирку, оттащил к родителям и одновременно вызволил Линн из лап своих родственников.
– Как тебе понравились мои родители? – поинтересовалась Линн.
– А тебе как понравились мои родичи? – вопросом на вопрос ответил Дэвид.
– Я первая спросила.
Он на мгновение задумался.
– Дядя Карл в полном порядке.
– Я спрашивала про своих родителей. Если бы тебе не понравился дядя Карл, я бы никогда не вышла за тебя.
Он помедлил.
– Мы ведь договорились не ссориться в день свадьбы. Давай поговорим о твоих родителях завтра. Согласна? А что ты скажешь о моей семье?
Линн прикусила нижнюю губу.
– Я думала, что мы решили не ссориться…
– Разве эти двое не очаровательная пара? – шепнул кто-то поблизости так громко, что они не могли не услышать.
Дэвид по-заговорщицки склонился к Линн.
– Раз уж наши семьи так хорошо поладили друг с другом, пусть продолжают праздновать нашу свадьбу, а мы исчезнем, не прощаясь с каждым персонально. Иначе это займет как минимум два часа.
Линн внимательно посмотрела в сторону выхода.
– Но нам пришлось бы взять автомобиль, который подарили мои родители, и они заметят, когда он подъедет к отелю, и тогда навешают нам консервных банок на бампер и все начнут махать и…
К ним подкралась Салли.
– Если вы хотите сбежать, дядя Карл всех отвлечет, а я уже поставила вашу машину за отелем. – Оба кивнули, и она подала знак Карлу Корнблуму. – Желаю вам счастья, – прошептала Салли, и в тот же миг дядя Карл проделал свой коронный номер – наткнулся на официанта, несшего переполненный поднос.
В поднявшейся суете, под звон стекла, возгласы и многоязычные проклятия дяди Карла Линн и Дэвид незаметно выбрались через задний ход.
– О нет! – сквозь смех простонала Линн, увидев не свадебный подарок, а огненно-красный джип Дэвида, загруженный ее багажом для свадебного путешествия, да еще и со связкой пустых консервных банок на заднем бампере. Не забыта была даже табличка на заднем стекле «Молодожены!».
– Полный вперед! – скомандовал Дэвид, помог ей усесться на переднее сиденье, сам прыгнул за руль и ринулся под перестук банок и гудки других водителей в счастье медового месяца.
6
Три недели спустя огненно-красный джип без консервных банок и таблички «Молодожены!», зато покрытый толстым слоем дорожной пыли, вкатился в подземный гараж дома, где находилась квартира Линн.
– Ну как прошли медовые недели? – поинтересовался Дэвид довольным тоном уверенного в полном успехе молодого супруга.
– Божественно, как же еще? – преданно выдохнула Линн, когда они поднимались с багажом наверх. – Я бы хотела, чтобы они никогда не кончались.
– От нас зависит, чтобы они не кончались, голубка моя, – промурлыкал Дэвид, напоминая голодного кота, чей аппетит возбуждает именно эта голубка.
– Дэвид, система наблюдения, – предупредила Линн, полушокированная, полупольщенная, когда он притянул ее к себе в лифте.
Дэвид нехотя отпустил ее.
– В этом доме все устроено, как при въезде в федеральную тюрьму строгого режима, – буркнул он.
– Это одна из причин, по которой мы решили жить не в твоей, а в моей квартире. Безопасность. Кроме того, моя квартира больше твоей.
– Как все, что принадлежит тебе или твоей семье, – пробормотал он себе под нос, когда они вышли из лифта.
– Не ропщи, – смеясь, предостерегла она. – В конце концов, в свадебное путешествие мы ездили на твоей машине, а теперь вообще больше нет моего или твоего, все у нас общее.
– И наша любовь, – шепнул Дэвид, пока она открывала дверь в квартиру. Поскольку руки у него были заняты багажом, ему пришлось ограничиться поцелуем в затылок, от которого по спине у нее побежали мурашки.
Она облегченно вздохнула, захлопнув входную дверь.
– Вот наше маленькое царство, куда никому не позволено вторгаться.
Зазвонил телефон, и Дэвид вздернул бровь.
– Кто-то уже вторгается, – сухо констатировал он.
– Ах, это мои родители волнуются, благополучно ли мы вернулись из путешествия. – Она побежала к аппарату и пять минут болтала с мамой, чтобы успокоить ее, а потом с папой, чтобы и его успокоить тоже.
Только она повесила трубку, как снова раздался звонок. Линн в течение минуты беседовала с дядей Карлом, успокаивая и его, и вдруг споткнулась обо что-то, что он сказал.
– У нас наверняка найдется занятие получше, чем… О, дядя Карл!
Дэвид усмехнулся, глядя, как она покраснела, кладя трубку, но усмешка стерлась, стоило телефону опять зазвонить. Он подошел к аппарату и пару минут разговаривал с папой.
– Послушай, папа, – нетерпеливо сказал он наконец. – У нас есть занятие получше, чем… да, именно это я имею в виду. Пока!
Линн смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Как ты можешь в такой манере говорить со своим отцом о… о… о нас?
– Мой отец предположил, что мы, вероятно, устали и должны отдохнуть, а я сказал, что именно это и имею в виду. А ты что подумала?
Она не успела ответить, как снова помешал телефон. Дэвид две минуты говорил со своей мамой, потом громко зевнул и нарочито сонным голосом заверил ее, что после долгой дороги им необходимо немедленно лечь спать.
Линн уже начала нетерпеливо постукивать ногой по полу, как сразу после Мэрджори позвонила Салли. С ней Дэвид беседовал еще короче.
– Сестренка, – просто сказал он, – у нас все идет блестяще, а поскольку в длинном ряду надоедливых звонков твой оказался последним, то позволь пожелать тебе всего хорошего! – Он положил трубку и повернулся к Линн. – А теперь я совершу первый супружеский акт в нашей общей супружеской квартире!
Она отшатнулась.
– И ты можешь говорить об этом так бесчувственно? – обиженно спросила она и добавила: – «О!» – когда Дэвид наклонился и выдернул из розетки вилку телефона.
Он с улыбкой выпрямился и протянул к Линн руки.
– Можно переходить к тому акту, который ты подразумевала, – объявил он, и Линн даже слишком охотно пошла ему навстречу.
Последующие недели прошли примерно так же. Молодожены наслаждались любовью. Молодожены наслаждались переустройством и оборудованием общей квартиры. Молодожены наслаждались совместными прогулками, посещением кино и театров. В меньшей степени молодожены наслаждались визитами к некоторым родственникам.
Что бы ни происходило, молодожены все делали вместе, и ничто не могло омрачить их счастья.
До одного июльского вечера…
– Пойдем в кино? – предложил Дэвид.
Линн посмотрела в окно, за которым нависала почти физически осязаемая стена душно-липкой жары, уже несколько дней изводившей ньюйоркцев.
– Лучше останемся дома. – Ее обвевала прохлада из кондиционера. – Но мы все же можем посмотреть фильм. Ведь нам подарили на свадьбу видеомагнитофон.
– Видеомагнитофоны, – поправил ее Дэвид. Он насмешливо показал на аудио-видеоцентр в углу огромной гостиной. – Один – твои родители, другой – моя мама.
Линн пожала плечами.
– Зато у нас всегда есть резерв, если один аппарат выйдет из строя.
– А что мы будем смотреть? – Дэвид встал на колени перед полкой с видеофильмами, тоже полученными на свадьбу.
– «Унесенные ветром»! – спонтанно воскликнула Линн.
– «Звездные войны»! – столь же спонтанно воскликнул Дэвид.
– «Войну и мир», – предложила она.
– Этот фильм хоть и связан несколько с войной, но со «Звездными войнами» не имеет ничего общего. Как насчет «Боевой звезды Галактики»?
Она поморщилась.
– Но это фильмы, подходящие в лучшем случае для подростков. Кто их нам подарил?
– Мой папа. – На лбу у Дэвида показалась первая морщинка.
– Конечно, я могла бы и догадаться, что их подарил нам твой папа. – Линн разглядывала наклейки. – «Касабланка».
Дэвид не собирался легко спустить ей последнее замечание.
– Мой папа точно знает, что эти фильмы мне нравятся.
Линн кивнула чуть охотнее, чем следовало бы.
– Я же сказала, что эти фильмы подходят в лучшем случае для подростков. А что, если посмотреть документальный фильм?
Дэвид сел на ковер, совсем забыв про полку с кассетами, и, прищурившись, уставился на свою молодую супругу.
– В лучшем случае, для подростков, – повторил он. – Это так ты меня оцениваешь? Все еще не избавилась от старых предрассудков?
Линн вздохнула и опустилась на ковер напротив своего молодого супруга, бросив на него полный боевой готовности взгляд.
– Я только сказала, что эти фильмы…
– Я слышал, что ты сказала, и мне не нравится, на что ты намекаешь.
Линн покорно пожала плечами.
– Я действительно не считаю признаком зрелости любовь к фильмам, подходящим в лучшем случае для подростков.
– А ты, конечно, очень зрелая, раз хочешь смотреть слащавую сентиментальщину, выбивавшую слезу у наших бабушек.
– Речь идет исключительно о шедеврах киноискусства, – возразила она, поджав губы.
– Речь идет без всякого исключения о шедеврах воздействия на слезные железы, – раздраженно парировал он. – Очень подходящих для матрон…
– Это хамство! – Линн вскочила и сверху вниз испепелила его горящим взглядом. – Сколько раз я тебе повторяла, что не имею ничего общего с матронами.
– Ах так, а мне можно говорить, что я смотрю только фильмы для подростков! – Он тоже вскочил.
– Если ты смотришь фильмы для подростков, то дело в тебе! – фыркнула она. – Я тут ни при чем.
– А если ты смотришь фильмы для матрон, то дело в тебе! – огрызнулся он. – Я тут тоже ни при чем.
– Не кричи на меня! – закричала на него Линн.
– Я на тебя не кричу! – заорал он в ответ. – Это ты на меня кричишь!
– Ты бессердечный, грубый! – возопила Линн. – Мне надо было послушать свою мать!
– Вот как? – Дэвид выпрямился в полный рост. – И что же мамочка Уильямс сказала обо мне? – Он принял манерную позу, жеманно скрестил руки и изобразил чопорный тон и французский акцент своей тещи. – Линн, детка, держись подальше от этого человека. Его колыбель не была устлана долларовыми купюрами, а в голове у него не кассовый аппарат, а всего лишь мозги…
Линн уставилась на него, раскрыв рот, потом расхохоталась. Злость Дэвида мгновенно испарилась, и они упали не просто в объятия друг друга, а сразу на мягкий ковер, и так самозабвенно начали праздновать свое примирение, что вопрос о выборе видеофильма отпал сам собой.
Следующее испытание произошло во время их визита к родителям Линн. Во время праздничного ужина Мадлен и Артур Уильямсы засыпали их добрыми советами.
– Ты все еще занимаешься обслуживанием приемов, Дэвид? – как бы между прочим осведомился Артур, и, когда Дэвид молча кивнул, продолжил: – Мой однокашник обмолвился, что в его банке скоро освободится один из руководящих постов. Может быть, тебе стоит поучаствовать в конкурсе?
– Вряд ли я подойду для руководящего поста в банке, – насупился Дэвид. – К тому же я прекрасно чувствую себя в своей фирме.
Артур благосклонно усмехнулся.
– Ты удивишься, но для такого поста почти не требуется предварительной подготовки, дорогой мой Дэвид. Ты умный мальчик, и достаточно войти в курс дела и немного подучиться…
– Спасибо, но нет, благодарю, – пробормотал Дэвид и замолчал до конца вечера.
По пути домой Линн выпустила пар.
– Ты не должен был так бесцеремонно отказывать моему отцу! Он хотел только хорошего.
– Возможно. – Дэвид упрямо уставился на дорогу, управляя автомобилем, подаренным им на свадьбу. – Но, во-первых, мне не понравилось, как небрежно он спросил насчет моей фирмы. А между прочим, один приятель нашептал мне, что твой отец ежемесячно наводит справки о моей службе, о нашем финансовом положении, о том, есть ли у нас прибыль…
– Папа только заботится о своих близких, – колко возразила она.
– Папа сует нос в дела своих близких, – раздраженно ответил Дэвид. – Кроме того, я не позволю усадить себя на место под звучным названием, но на котором я не смогу ничего совершить.
Она с упреком покачала головой.
– Я уверена, папа нашел именно такой пост, который соответствует твоим способностям. Он желает лишь добра.
– Отличный комплимент в отношении моих способностей. – Он сердито взглянул на нее. – Папочка предлагает мне место для придурков, а ты…
– Это место не для придурков, а…
– … а для придурочных шефов фирм по обслуживанию приемов, – перебил он.
– Ты опять говоришь за меня! – Линн еле удержалась, чтобы не ударить кулаком по приборной доске. – Почему ты не хочешь признать, что папа думает о нашем благополучии?
– Я скажу тебе, о чем думает папа! Он думает о том, что ему говорить, когда его спросят о профессии его зятя. Шеф фирмы по обслуживанию приемов! Это, видимо, звучит не очень благозвучно в папиных изысканных кругах. Зато руководящий служащий банка был бы вполне в папином вкусе, не так ли?
– Ты несправедлив и ведешь себя по-детски, Дэвид! – Она скрестила руки на груди и уставилась в ветровое стекло. – Со мной происходит то же самое, что когда-то произошло с твоей матерью. Я вышла замуж за большого ребенка!
Она попала в больное место.
– Не знаю, как вела себя тогда моя мать, но тебя, во всяком случае, полностью характеризует выражение «заносчивая дура»!
К его удивлению, Линн молчала.
– Нет ответа? – спросил через некоторое время Дэвид.
Она покачала головой.
– Очень жаль. Если цивилизованное поведение представляется тебе «заносчивым», любая дискуссия излишня.
Дэвид скрипнул зубами.
– Как раз сейчас ты ведешь себя не цивилизованно, а заносчиво! Но, пожалуйста, не будем разговаривать, если тебе это больше нравится.
И они замолчали до возвращения в квартиру, но как раз когда Дэвид решил, что пора кончать с этим ребячеством, Линн откашлялась.
– Что за детское поведение, – заметила она и унеслась в спальню.
Это была первая ночь, когда Дэвид спал в комнате для гостей.
Правда, на следующую ночь он вернулся в спальню, и парус их семейной лодки снова как будто выровнялся, но осадок остался, и с этого момента каждый из них взрывался при малейшем намеке на противоречие.
– Мне следовало бы знать, что есть люди с запоздалым развитием! – кричала Линн в пылу ссоры. – Но еще мне следовало бы знать, что нет надежды на взросление, если двадцатитрехлетний остановился на уровне пятнадцатилетнего.
– Сказала пятидесятишестилетняя матрона в теле двадцатишестилетней, – парировал он.
Это был вечер, когда жертвой пал целый сервиз.
Сервизом дело не обошлось. Ведь существовало множество других поводов, по которым можно было отлично поссориться.
– Что говорила твоя мать на нашей свадьбе о твоем отце? – попросила напомнить однажды вечером Линн подчеркнуто дружелюбным тоном. – Кажется, он был неаккуратным?
– Моя мама постоянно критиковала папу за все. Поэтому они и развелись.
– Скорее всего, не без оснований, – съехидничала Линн. – А поскольку ты его копия…
