Текст книги "Под жарким солнцем Акапулько"

Автор книги: Сара Карнаби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

2

– Ты выглядишь изумительно, мое сокровище. – Дядя Карл восхищенно улыбался своей племяннице, пока они шли от отеля к соседнему ресторану. Столы стояли на улице, деревья были украшены гирляндами из лампочек, и музыканты, явно учитывая вкусы гостей-иностранцев, негромко играли приятные мелодии. – Ты здесь самая красивая.

– Ты просто ангел, дядя Карл. – Линн благодарно пожала его руку, которой он поддерживал ее под локоть. Хотя выглядел он совсем не как ангел, а снова напоминал медведя, втиснутого на сей раз в темный костюм, готовый в любой момент треснуть по всем швам.

– А как обстоят дела с нашим симпатичным молодым соседом? – При входе в сад ресторана толпилось много посетителей, и Карл Корнблум остановился, ожидая, когда метрдотель укажет им места. – Ты его видела?

Прекрасное настроение Линн резко испортилось.

– Только не напоминай мне об этом грубияне! На пляже он приставал ко мне, даже оскорбил! И его сестра, по-видимому, такая же невыносимая, если судить по его рассказам.

Дядя Карл ухмыльнулся.

– Стало быть, вы сегодня славно побеседовали? – Он отмахнулся, когда метрдотель повернулся к ним. – Спасибо, мы сядем к своим друзьям.

– К друзьям? – эхом повторила Линн, но дядя Карл уже тащил ее между столиками, неуклюже задевая стулья, в результате чего сидевшие на них люди проливали вино и роняли с вилок куски мяса, шлепающиеся прямо в соус. – Что еще за друзья? Я никого не видела…

Она резко умолкла, когда дядя остановился у столика, где сидели двое. Двое, чье сходство настолько бросалось в глаза, что Линн удивилась, как это она еще с террасы не признала в них брата с сестрой.

– Добрый вечер, мы соседи. – С таким кратким вступлением дядя Карл уселся за столик, не обращая внимания на вызванное им смущение. – Очень приятно заводить знакомства во время отпуска. – Он украдкой усмехнулся, заметив искру, вспыхнувшую в глазах молодого человека. – Карл Корнблум.

Дэвид облегченно улыбнулся.

– Дэвид Бакли.

Дядя Карл кивком головы указал на оцепеневшую рядом с ним Линн.

– Моя племянница Линн Уильямс. – Мощным рывком за руку он лишил ее равновесия и заставил опуститься на свободный стул. – Но вы ведь уже знакомы с Линн. Вы приставали к ней и обидели ее.

Улыбка сползла с лица Дэвида. Линн прошипела: «Дядя Карл!» А Салли не успела достаточно быстро прикрыть рукой рот и прыснула.

Дэвид постарался удержать застывшую улыбку.

– Моя сестра Салли Бакли.

– Очень рад. – Дядя Карл кивнул Салли. – Вероятно, это та самая сестра, которая столь же невыносима, как и вы, не так ли?

– Дядя Карл! – Линн знала, что тратит силы зря. Когда дядя Карл в таком настроении, его ничто не остановит.

– Вы уже сделали заказ? – Карл Корнблум просиял еще сильнее, когда брат с сестрой покачали головами. – Отлично! – Он протянул руку ошеломленной Салли, заставил ее подняться и выйти из-за стола. – Я непременно должен показать вам еще более прекрасный ресторан. А ты… – Его рука тяжело опустилась на плечо племянницы. – Ты остаешься! Тебе и здесь неплохо! – И он потащил за собой Салли, говоря через плечо: – Мое предложение остается в силе. Я проведу вас по всем ресторанам Акапулько, если вы захотите. – Поскольку он не обращал внимания, куда идет, выход из ресторана имел еще более тяжелые последствия, чем приход в него. – Но вы можете, разумеется, заняться своими делами… за исключением возвращения за столик своего брата.

Салли ловко подхватила его, и им удалось без особых инцидентов добраться до вереницы такси, поджидавших пассажиров у ресторана.

– Я принимаю ваше предложение, мистер Корнблум.

– Зовите меня просто Карлом, – добродушно предложил он. – Вы мне нравитесь.

Салли очаровательно улыбнулась и наклонилась к водителю, в чье такси они сели.

– В самый дорогой ресторан Акапулько!

Карл Корнблум раскатисто захохотал.

– Вы мне нравитесь все больше! Если ваш брат хоть наполовину так же хорош, как вы, то я сделал верный выбор для своей племянницы!

В это время Линн покачала головой, услышав звук, заглушивший все голоса в ресторанном саду.

– Это дядя Карл засмеялся. Похоже, он нашел общий язык с вашей сестрой.

– Вы тоже легко могли бы найти со мной общий язык, если бы захотели. – Голос Дэвида звучал не только подозрительно близко к ее уху, но и приобрел хрипловатый, эротичный оттенок.

Линн подняла взгляд. Как она и предполагала, Дэвид придвинулся к ней. В этом не было ничего удивительного. Удивило ее то, что ее собственный взгляд погрузился в глубину его голубых глаз и не мог оторваться. Свеча на их столике мерцала, и ее пламя отражалось в этих ясных поблескивающих глазах.

Дэвид улыбнулся.

– У вас потрясающий дядя.

– Он бессовестный сводник, – буркнула Линн.

– Он потрясающий сводник. – Его улыбка ослепляла. – Стало быть, вы на меня пожаловались.

– Я… я только… – Линн обрадовалась, что появление официанта помогло ей выйти из щекотливого положения.

Но если она думала, что Дэвид оставит эту тему только потому, что они делали заказ, то здорово ошибалась. Стоило официанту отойти от стола, как он снова направил укоряющий взгляд на Линн.

– Я знаю девушек вроде вас. У нас в школе были две таких. Они думают, что если сидят на мешках с деньгами, то всех превосходят, и обижаются, даже когда им просто скажут «привет!».

– Я не такая! – возмутилась она.

– Нет? – Он на мгновение прищурился. – Вы происходите из очень богатого высшего общества.

– Можно и так сказать, но…

– Тогда вы именно такая!

Линн скрипнула зубами.

– Вы король предрассудков.

Он небрежно отмахнулся.

– Мы это уже проходили. Спорю, что ваши родители не в разводе.

– Нет, но…

– Видите ли, мой папа, Бен Бакли, журналист… кстати, специалист по поэзии Неруды, уже давно развелся с моей мамой.

– Ладно, но…

– И Мэрджори, моя мама, носит теперь фамилию Ремник, так как состоит во втором браке с Джесси Ремником, прокурором, а сама она – судья, и от этого второго брака у нее двое детей, Пол и Мэри, двух и одного года. Вот такая у меня семья. И конечно, мы не так богаты, как вы, но ведь это вам якобы не мешает.

– Не «якобы», а на самом деле не мешает. – Линн сжала кулаки. – Однако ваши семейные взаимоотношения весьма запутаны, если вы позволите мне так выразиться, не обвинив немедленно в человеконенавистничестве.

Слегка наклонив голову к плечу, он так долго разглядывал ее, что она сначала занервничала, а потом разозлилась.

– Могли бы высказаться и без подготовки, – подколола она.

– Вы не можете не брюзжать по поводу и без повода? – спросил он таким любезным тоном, что до нее не сразу дошел смысл сказанного. – А ведь я вам еще даже не признался, что мои старики воспринимают все это не столь серьезно. Мы, так сказать, с улыбкой преодолеваем жизненные кризисы!

Она округлила глаза.

– Я больше ни слова не скажу, иначе вы снова исказите смысл и припишете мне дурные намерения.

– Ах, это интересно. – Дэвид пристально уставился на нее проницательным взглядом. – Стоило мне сообщить, что мои старики воспринимают все не так серьезно, как со мной вообще перестают разговаривать!

Линн вдохнула побольше воздуха и приготовилась дать энергичный отпор, но ее снова прервал официант, принесший закуски, чему она была очень рада, тем более что так и не успела придумать достойный ответ на последнее измышление Дэвида.

Она мысленно проклинала дядю Карла, устроившего ей все это, и решила серьезно с ним разобраться, когда они вернутся в отель. Любимый дядя или нет, но что слишком – то слишком! Линн недовольно сняла с гриля кусочек краба, и великолепный вкус мгновенно поднял ей настроение. Она бросила взгляд из-под опушенных ресниц на Дэвида и, увидев на его лице такое же наслаждение, с трудом сдержала улыбку.

– Вы тайком следите за мной. – К удовольствию от вкусной еды добавилось удовольствие наблюдать, как на лице Линн появляется виноватое выражение, будто ее поймали на чем-то запретном. – Почему вы не посмотрите на меня прямо?

Глупо было бы не последовать его приглашению, в котором слышался вызов. И тут же взгляд ее опять утонул в его сказочно голубых глазах, да к тому же он протянул ей навстречу свой бокал с вином. Пришлось чокнуться.

– За прекрасный отдых. – Дэвид посмотрел на ее губы, касавшиеся бокала, и ощутил почти непреодолимое желание поцеловать их. Пусть она происходит из семьи снобов и склонна к высокомерию, но эти губы он должен поцеловать!

– За прекрасный отдых, – пробормотала Линн, надеясь, что не покраснела под его недвусмысленным взглядом. Слишком легко было понять, о чем он сейчас думает.

Она отпила глоток и завороженно наблюдала, как Дэвид делает то же самое. Ее фантазия вдруг заработала на повышенных оборотах. Она смотрела, как Дэвид глотает, видела загорелую кожу на крепкой шее, мысленно прослеживала путь вина, вызывала в памяти, словно фотографию, картинку с пляжа. Широкая, мускулистая грудь, плоский живот, тонкие золотистые волоски на гладкой коже… на коже, к которой она могла прижаться, которую ей хотелось погладить…

– Какие у тебя планы, Линн?

– Планы? – Он меня поймал, мелькнуло у нее в голове. Он прочитал по глазам, о чем я думаю! – У меня нет никаких планов!

Он сделал еще глоток и отставил стакан.

– У меня тоже. Я собираюсь после школы немного осмотреться. Что-нибудь подвернется, чем потом можно будет заняться.

Она безразлично улыбнулась. Он говорил о планах на будущее. Как хорошо, что ее ответ годился на все случаи жизни.

– Я еще не решила. Сначала получу образование, а потом посмотрю, что получится.

Если бы еда не привела его в миролюбивое состояние, он не преминул бы заметить, что баснословно богатая семья может позволить кое-кому такие вольности.

– Салли совсем другая, чем я.

– Твоя сестра…

Он кивнул.

– Она хочет открыть модный бутик, и при ее страсти к тряпкам это то, что надо.

– Тогда она нашла для себя идеальную профессию. – Линн благодаря вину, еде, музыке и соответствующему освещению чувствовала себя все раскованнее и могла уже закрыть глаза на то, что разговаривает с большим мальчиком, в сущности, ребенком. С ребенком? Ну да…

Дэвид озабоченно покачал головой.

– Когда Салли пытается что-то организовать, получается хаос…

– Тогда ей лучше не стремиться к самостоятельности.

Он пожал плечами.

– Еще она обожает сплетни. Кто, где, как был одет, с кем?

Линн незаметно вздохнула.

– Тогда все-таки модный бутик станет для нее идеальным местом.

– Она почти все делает правильно, но всегда слишком шумно!

Линн опустила свою вилку и выжидательно посмотрела на него.

– Что еще?

Дэвид недолго думал.

– Она без остановки раздает всем вино, сырные кубики и добрые советы…

– Тогда она идеальна для бутика, – сухо констатировала Линн. – И явно так же хаотична, как и вся ваша семья. – Она вопросительно наклонила голову. – За это ты мне сейчас снова выдашь массу лестных характеристик?

– Нет, я знаю кое-что получше. – Он встал и повел ее на танцплощадку перед мексиканским ансамблем, который учитывал интернациональные вкусы гостей и играл все – от последних хитов до мексиканского фольклора.

Первые два танца были из числа тех, что часто исполняются, и Линн, полузакрыв глаза, разглядывала яркие огоньки над головой.

Потом начался медленный танец, и она не успела отказаться, как Дэвид притянул ее к себе и закачался вместе с ней в нежном ритме музыки. И сейчас уже ничем не напоминал большого ребенка.

Линн поначалу окаменела в его крепких руках, ведь это был их первый физический контакт. Дэвиду это нисколько не мешало. Его губы касались ее виска, и, когда он подпевал мелодии, она не только слышала ее, но и ощущала, как вибрирует его грудная клетка. Вздымаясь, она касалась ее груди, и Линн стремительно теряла контроль над собой.

Еще пара вращений, и Линн упала в объятия Дэвида, прижалась к нему, сквозь одежду почувствовала жар его тела. Их движения были настолько синхронны, что у Линн впервые в жизни возникло ощущение безупречной физической гармонии с мужчиной. И, когда он слегка склонил голову и они стали танцевать щека к щеке, ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не потребовать от него поцелуя тут же, на танцплощадке, хотя в своем обычном состоянии она вряд ли решилась бы на это даже в уединении собственных четырех стен.

Раздался мощный туш, оглушительно взревели трубы, и это подействовало, словно пресловутый щелчок пальцами после гипноза. Линн слегка отшатнулась, и Дэвид посмотрел на нее так растерянно, будто начинал танец с другой, и теперь не может понять, почему держит в объятиях именно ее.

– Классный ансамбль, – пробормотал он.

– Да, классный. – Она с надеждой посмотрела в сторону их столика. Колени дрожали, хорошо было бы сейчас присесть.

– Здесь наверняка подают классный десерт. – Дэвид вздохнул и поспешил за ней к столику.

– Да, классный, – снова подтвердила Линн, пытаясь спрятать замешательство за нарочитой холодностью. При этом она отчаянно убеждала себя, что просто ужинает в ресторане с мальчиком высокого роста. Мысль, что он вовсе не мальчик, она решительно отогнала.

Дэвид больше не приглашал ее на танец, а возвращаясь около полуночи в отель, они всего лишь держались за руки.

Линн была рада, что яркое освещение у входа в отель полностью исключало возможность прощального поцелуя.

– Большое спасибо за приятный вечер. Было очень…

– А вот и вы! – Дядя Карл, сияя, вышел из холла. – Я уже проводил Салли в отель. – Он с любопытством разглядывал Линн и Дэвида. – Поцеловались на прощанье?

– Дядя Карл!

Он отмахнулся, не обращая никакого внимание на то, что и Линн, и Дэвид покраснели от смущения.

– Я знаю, как меня зовут. Можешь не напоминать. – Дядя Карл огляделся вокруг и показал на фонарный столб с перегоревшей лампочкой на противоположной стороне улицы, тень под которым усиливали густые кроны деревьев. – Вот идеальное место для прощания. Без поцелуя ты в отель не вернешься. – Его строгий взгляд, направленный на Линн, смягчился, когда Дэвид, недолго думая, потянул ее через дорогу.

– Не смей! – зашипела Линн, когда он обнял ее под деревьями, хотя в душе ждала его поцелуя.

– Ты слышала, что сказал твой дядя. – Она почувствовала на лице его дыхание. – Я весь вечер хотел это сделать.

– Отпусти меня немедленно… – Не стоило ей открывать рот. Она поняла это, как только губы Дэвида слились с ее губами, и поцелуй подействовал на нее как электрический разряд.

Каждая клетка ее тела ожила и затрепетала. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной, подчиненной чужой воле и слабой – состояние, всегда ей ненавистное, но сейчас кажущееся самым прекрасным.

Дэвид был полностью поглощен поцелуем. Его руки лежали у нее на спине, а язык настойчиво вторгся ей в рот и заиграл с ее языком. Он чуть повернул голову, чтобы еще плотнее прижаться к ее губам, описывал языком круги, их дыхания смешались.

Казалось, минула вечность, пока Дэвид не оторвался от нее, и Линн потребовалось какое-то время, чтобы вернуться в реальность.

Она еще не очнулась окончательно и пребывала в смятении, когда Дэвид стал прощаться с ней перед входом в отель.

– Увидимся завтра? – Он выжидательно посмотрел на нее. – После завтрака? Поедем на пляж?

От растерянности она сделала то, что обычно предпринимала только по отношению к нежелательным, но настырным кавалерам – подчеркнуто надменно подняла брови и проговорила:

– Посмотрим, как я завтра буду себя чувствовать.

Его лицо сразу замкнулось.

– Тебе обязательно нужно снова разыгрывать высокомерную дуру?

– Я на три года старше и на сто лет умнее тебя! Если ты расцениваешь это как высокомерие, ничем не могу помочь. Спокойной ночи!

– Я все равно буду завтра ждать! – сердито крикнул он ей вслед. – Ты меня так легко не отошьешь!

– Я безумно этому рада! – фыркнула она через плечо, но безумие на самом деле заключалось в том, что она действительно радовалась, поднимаясь на лифте в свой номер. Радовалась, внутренне закипая. Дядя Карл сейчас кое-что получит.

Но дядя Карл предусмотрительно заперся в своей комнате и не отреагировал на ее стук.

За две недели отдыха волосы Дэвида стали еще светлее. Загорели они с Линн примерно одинаково, как она установила, украдкой разглядывая его спину, когда он растянулся рядом на пляжном полотенце. В остальном же они были внешне полной противоположностью друг другу.

И не только внешне, вздохнув, подумала Линн. Как только она выдержала целых две недели с этим незрелым невыносимым парнем, который, правда, умел флиртовать как никто другой, но во всем остальном был ее абсолютным антиподом? Американские «солнечные мальчики» это все-таки нечто!

– Почему ты вздыхаешь? – спросил Дэвид, не поднимая головы. Она не ответила, но это ему нисколько не мешало. Она практически не изменилась и по-прежнему держала определенную дистанцию, точно так же, как и в начале их знакомства.

Странно, подумал он и повернул голову так, чтобы тайком полюбоваться ее загорелым боком и холмиком груди. При всем, что их разделяло, она притягивала его с необъяснимой силой, идеально воплощая в себе все, чего он ждал от женщины.

– Женщина должна обладать тремя свойствами, – пробормотал он, озвучивая свои мысли. – Умом, волей и сексуальностью…

Она опустила книгу, от которой он ее постоянно отвлекал.

– Как прикажешь это понимать? – В ее голосе слышалась легкая ирония.

Вместо того чтобы объяснить ход своих мыслей, Дэвид предпочел сменить тему.

– Что ты читаешь? – Он поднял книгу, чтобы увидеть название. – Чушь!

Линн немедленно вскинула брови, отчего ее лицо приобрело глубокомысленное и надменное выражение.

– Это литературное, историческое, археологическое, психологическое, теологическое…

– Я и говорю – чушь!

Линн почувствовала, как в ней закипает злость. Не спасло и то, что Дэвид перекатился на спину, скрестил руки под головой и с наслаждением отдался солнцу. Ее взгляд проследовал по блестящей от воды и крема для загара коже, не пропуская ни сантиметра, восхитился чистой, полной силы мужественностью, и ее эротические фантазии смутили бы самых искушенных. Если бы они находились не на общественном пляже…

– Ты читаешь эту книжку, – пробурчал Дэвид, – потому что в данный момент ее принято читать.

– Это не так. – Начало привычной перебранки отвлекло Линн от ее мечтаний.

– Именно так! Все богатые люди из высшего общества всегда делают то, что принято.

Ее охватило искушение ударить Дэвида книгой.

– Полная ерунда, к тому же мы не так уж богаты!

Дэвид тихонько засмеялся, не открывая глаз.

– Твои родители, вероятно, так богаты, что в детстве ты играла не в камушки, а в нешлифованные алмазы.

– А почему же не в шлифованные? – ехидно спросила она. – Они ведь гораздо красивее.

– Ради приличия. Шлифованные алмазы в качестве детской игрушки можно квалифицировать как снобизм. В то время как нешлифованные…

– Сам ты нешлифованный идиот! – вскипела она и швырнула книгу в пляжную сумку. – А в искусстве ты вообще не разбираешься!

– Нет, разбираюсь!

– Не разбираешься! – заявила она. – Две недели мы занимались всем, чем угодно, от солнечных ванн и плавания до экскурсий и дискотек, но ни разу не посетили ни одну художественную галерею.

– Да пожалуйста, если ты хочешь! – Он выпрямился. – Сию же минуту отправляемся в ближайшую галерею!

– Сейчас? Среди бела дня? Когда такое солнце?

Он был уже на ногах.

– Ах так, если я из-за такого солнца не шатался с тобой в течение двух недель по галереям, то это, разумеется, означает, что я совершенно не разбираюсь в искусстве. Но когда ты предпочитаешь выпаривать на солнце мозги, вместо того чтобы пойти в галерею, это, безусловно, нечто другое!

– Конечно, другое! – Линн вскочила, шипя, как дикая кошка. – Я-то кое-что понимаю в искусстве!

– Не понимаешь!

– Нет, понимаю и докажу тебе это во всех художественных галереях Акапулько и, если хочешь, всей Мексики!

Обоим вдруг приспичило срочно мчаться по галереям, а поскольку их было превеликое множество, то и поводов для споров появилось предостаточно.

Излишне упоминать о том, что мнения у них всегда оказывались диаметрально противоположными, и каждый до хрипоты отстаивал свою точку зрения.

– О-о, сейчас тебя ждет твое Ватерлоо! – воскликнула Линн, когда Дэвид восхищенно остановился перед выставочным залом, где экспонировались работы известного американского художника. – Вряд ли можно утверждать, что он создал что-то существенное. Он разменял себя, превратился в «свадебного генерала», специализирующегося на презентациях – кинофестивали, телеконкурсы, театральный фестиваль, конкурсы красоты, – он везде вручает призы.

– Тебе не понять, – презрительно отозвался Дэвид.

Линн вышла из себя.

– А малевать он начал только потому, что ни в одной другой сфере ничего не добился.

В одной из ниш выставочного зала Дэвид обнаружил картину художницы, которая с недавних пор слыла любимицей средств массовой информации.

– Она великолепна и очень сильна в цвете… сейчас она ходит с зелеными волосами, украшенными розовыми сердечками!

– Звучит как описание ходячей бонбоньерки из тех, что дарят на День матери. – Линн выскочила на улицу, чтобы лишить Дэвида возможности возразить.

Он без труда догнал ее, что было неудивительно при его длинных ногах, на которые она исподтишка заглядывалась, несмотря на все споры по искусству.

– В ваших денежных кругах всегда так поступают? – подколол он. – Убегают, если больше ничего не приходит в голову?

Она и виду не подала, что шпилька ее задела, и остановилась у книжного магазина.

– Не будешь ли ты так любезен взглянуть на эту стопку книг и фотографию автора? – спросила она настолько учтиво, что Дэвид скрипнул зубами. – Ты знаешь этого писателя?

– Помимо восьмидесяти часов занятий спортом в неделю, еще один час я учился. – Он показал на фото. – Твоя тайная страсть?

Она закатила глаза.

– Он невероятно хорошо выглядит и невероятно глуп, его рассказы отличаются изысканной скукой, а пища состоит преимущественно из коктейлей с шампанским, икры и кокаина!

Дэвид скорчил глубокомысленную мину.

– Насколько я информирован, он бисексуален…

– Если правда, то это его единственное позитивное качество.

Дэвид сухо усмехнулся.

– Эпитет «позитивное» я не стал бы употреблять здесь с такой легкостью.

Линн поперхнулась и громко расхохоталась.

Дэвид принял это за знак временного перемирия, и остаток дня прошел по заведенному порядку. Свобода, отдых, развлечения, споры, флирт, поцелуи. И ни секунды скуки.

– Сегодня во второй половине дня он уезжает? – Дядя Карл, сидевший на террасе за столиком для завтрака, непроизвольно посмотрел в сторону нижней балюстрады. – И?

– Что значит «и»? – Линн дернула плечом, не понимая, несчастна она или нет?

– «И» значит «и». – Дядя Карл напрасно ждал ответа. – Что будет с вами дальше?

Линн взглянула на дядю в некоторой растерянности.

– А что может быть дальше? Был приятный отдых. Дэвид улетает сегодня, а мы с тобой послезавтра. Вот и все.

– Вот и все? – эхом откликнулся Карл Корнблум и нетерпеливо откинулся на спинку стула. – Так просто? Стало быть, все мои усилия, которые я приложил вначале, чтобы свести вас, были напрасными?

– Нет, конечно, нет… хотя я должна была бы высказать тебе все, что думаю по поводу твоего сводничества.

– Доверься доброму глазу своего дяди. – Он лукаво ухмыльнулся. – Я вижу, когда попадается что-то подходящее для моей племянницы. – Внезапно его лицо стало серьезным. – А теперь выходит, что никакого продолжения не будет?

Линн не знала, что ответить, поскольку вообще не думала ни о каком продолжении.

– Именно так, – наконец подытожила она и не удивилась неудовольствию, отразившемуся на дядином лице.

Салли Бакли в это время, тоже за завтраком, вела с братом похожий разговор.

– Готова поклясться, что вы идеально подходите друг другу.

– Тогда можно сказать, что мясник и свинья идеальная пара, потому что оба нужны, чтобы подать на стол отбивную.

Салли поморщилась, словно нечаянно наткнулась в булочке на камешек.

– Это самое дурацкое сравнение из всех, что мне доводилось слышать.

Дэвид пожал широкими плечами.

– Но дело обстоит так, а не иначе. Между Линн и мной никогда ничего не будет. И это к лучшему. Мы – из разных миров.

– Вы оба – из Соединенных Штатов Америки!

– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Между нами такая же разница, как между…

– Как между мясником и свиньей. – Салли презрительно фыркнула. – Вот только вопрос, кто мясник, а кто свинья.

Дэвид раздраженно взглянул на нее.

– Иногда я жалею, что сестер и братьев не выбирают, а получают, что достанется.

Салли подвела итог дискуссии.

– Идиот!

Спустя час Линн, сидя в такси по пути на пляж, посмотрела на Дэвида так, словно хотела присоединиться к характеристике, данной ему сестрой.

– Зачем нам по возвращении писать друг другу? – все-таки спросила она. – Это ничего не даст.

– Верно, это ничего не даст, – согласился Дэвид чуть быстрее, чем следовало бы. – К тому же я не большой мастер писать письма.

– А ты вообще-то умеешь писать? – съехидничала Линн, правда, без обычного в таком случае вдохновения. – Тебе приходилось хоть раз держать в руке не бейсбольную биту, а карандаш?

– Нет, ни разу не приходилось. – Дэвид и глазом не моргнул. – Зато ты как минимум умеешь без ошибок написать свою фамилию. По крайней мере, должна уметь. Ведь ты постоянно упражняешься, подписывая чеки с папиного счета.

– Ты просто золото! – вскинулась она.

– Такое же золото, как твоя золотая кредитная карточка? – спросил он и сам махнул рукой. – Нет, где уж там. Она для тебя на первом месте. – Однако и в его уколах на сей раз не хватало желчи.

На пляже они вели себя непривычно тихо, а через три часа Дэвид собрал свои вещи.

– Салли, наверно, уже готова. Мне пора. – Он нерешительно посмотрел на Линн и наклонился к ней. – Приятный был отдых, правда?

– Да, очень приятный. – В голове у нее промелькнули разные фантазии, которые всегда возбуждало в ней его присутствие, но теперь они стали беспредметными, поскольку все равно не оставалось времени, чтобы воплотить их в действительность.

– Ну что ж… – Дэвид на мгновение испытал искушение попрощаться с ней поцелуем, подобным их первому поцелую после ужина в ресторане. Но, поскольку они расставались навсегда, это не имело никакого смысла, и он не захотел в последнюю секунду разбудить то, что потом не успокоишь.

– Всего хорошего. – Линн подалась к нему.

– Тебе тоже. – Он небрежно коснулся ее губ и выпрямился. – И желаю весело провести оставшиеся дни.

– Да. Удачного полета. И привет твоей сестре.

– Спасибо. Привет твоему дяде.

Он махнул рукой, уходя. Она махала ему вслед, когда он еще дважды обернулся. Потом он исчез. Общий отдых закончился. Окончательно и бесповоротно.