Текст книги "Красота и разбитое сердце (ЛП)"

Автор книги: Сара Хаббард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Повеселись с семьей, – говорит Софи с намеком на презрение. Мне хочется отчитать ее за подслушивание моего телефонного разговора, но у меня нет сил. Кроме того, это вроде как невозможно не услышать что-либо в нашем лабиринте рабочих кабинок, и мне потребуется вся моя энергия, чтобы бороться с матерью за ужином.

Когда я выхожу, начальник зовет меня к себе.

– Зайди ко мне, Молли.

Пожалуйста, пусть все будет хорошо.

– Да? – Я останавливаюсь в дверном проеме, не хочу соглашаться на долгий разговор.

– Зайди и закрой дверь.

Очевидно, у него другие планы.

– Как прошла встреча с клиентом? Я хочу знать детали. Какой недвижимостью они интересуются, какой диапазон цен, и прочее.

– Насчет этого...Я не уверена, что этот клиент будет работать.

– С чего бы? – Он откидывается в кресле и скрещивает свои пухлые руки на пузе. Одна из пуговиц расстегнута и я вижу его волосы на груди. Замечательно.

– Просто не думаю, что мы поладим.

– Меня не волнует, поладите ли вы. – Говорит он, выводя в воздухе кавычки. – Лижи ему зад и продай ему дом.

– Сэр, я не думаю, что вы понимаете…

– Нет. Это ты не понимаешь. Когда ты пришла сюда, ты сказала, цитирую: я могу продать мех медведю. Могу сделать из сена золото и бла бла бла, а сейчас ты говоришь мне, что не ладишь с клиентом. Бред. Продай ему дом или ищи другую работу. Понятно?

– Кристально.

– Хорошо. А теперь убирайся из моего кабинета.

– Да, сэр. – Я почти отдаю ему честь, когда выхожу за дверь. Потерять работу, значит выслушать ещё одну лекцию о юридической школе. Они никогда не поймут, что быть адвокатом – не для меня. Я все ещё ищу себя. Недвижимость – это не мое призвание, как бы сильно я не надеялась на обратное. А я просто хочу найти что-то, что мне нравится и в чем я хороша, что-то, что родители не выбрали для меня. А теперь меня уволят потому что...потому что, что? Потому что Сойер взбесил меня? Потому что работа с клиентом, с которым я переспала, так сильно смущает меня? Что я делаю? Соберись, Молли. Он не должен тебе нравиться; просто продай ему дом. После проверки толстых комиссионных я могу попробовать найти другую работу, может быть, ту, которая мне подходит. Но, чтобы это сделать, сначала я должна проглотить свою гордость и заставить его принять меня обратно.

***

Тихий ресторанчик, всего несколько посетителей. Воздух пропитан запахами спелых помидоров, базилика и свежего хлеба, из-за чего я чувствую голод. В углу замечаю моих родителей, сидящих за полукруглым столом. Папа разговаривает по телефону и он машет мне; мама разговаривает с отцом, пока тот разговаривает по телефону. Эта картина так мне знакома, что почти вызывает у меня улыбку, но все, на чем я могу сосредоточится, когда вижу отца, это на том, что рассказала мне мама: мой отец изменил ей. Часть меня не верит в это. Легче думать, что мама придумала это, чтобы доказать свою точку зрения, но тогда...это просто ужасная вещь, чтобы об этом лгать.

Я выдавливаю из себя улыбку и машу им, направляясь к столику. После тычка локтем от моей мамы отец прощается с собеседником по телефону и кладет трубку. Когда я подхожу к столику, их челюсти отваливаются.

– Что с твоими волосами? Ты изначально думала, что они будут так выглядеть? – Мама в неодобрении качает головой.

Я вздыхаю и сажусь на стул.

– А твое лицо? – говорит отец, когда они с мамой встают.

Уф. Джейсон не сдал меня моим родителям. Минус одна проблема, о которой мне не нужно волноваться. Мама берет меня за подбородок и поворачивает мою голову налево и направо.

– О, Боже. Будет шрам. Что случилось?

– Это длинная история.

– У нас есть время, – говорит мама.

– Мам. Стоп. Это был несчастный случай. Никаких необратимых повреждений.

– Я сильно сомневаюсь, что шрам – это «никаких необратимых повреждений».

– Хилари, Молли сказала, что она в порядке. Перестань придираться к ней.

– Она нам даже не позвонила, – моя мама как будто говорит сама с собой.

– Хватит, Хилари. – Папа качает своим пустым стаканом, из него слышится бряцанье льда. Официант кивает, прежде чем отправится к бару. Алкоголь. Хорошая идея. Когда официант подходит к нашему столику, я заказываю мартини и с нетерпением жду его с той самой секунды, как официант уходит за напитком.

– Рад увидеть тебя, дорогая. – Отец перегибается через стол и целует меня в щеку. Я целую его в ответ и прижимаюсь ближе к нему. Я слишком редко вижу папу. Мама...это совсем другая история. Я чувствую себя так, будто ей наскучила ее собственная жизнь и она должна лезть в мою. К нам подходит официантка и протягивает мне меня.

– Нет, спасибо, я знаю, что заказать. – Я бываю здесь слишком часто.

Она записывает наши заказы, а мама в это время заказывает двойное виски, на что я поднимаю бровь. Что-то происходит. И это не что-то хорошее. За все свои двадцать три года я никогда не видела, чтобы моя мама пила двойную дозу. Жду, пока официантка уйдет из зоны слышимости и чувствую себя готовой вот-вот взорваться от разрыва бомбы, на которую я наступила.

– Что происходит? – Перевожу взгляд между родителями. Они нервно смотрят друг на друга.

– Скажите мне.

– Извините, я опоздала. – Произносит Миа, когда садится на стул рядом с мамой.

Именно это и есть причина ужина – сидит рядом, за столом, в розовом платье и на высоченных каблуках. Моя челюсть отваливается. Мне устроили засаду.

– Что она здесь делает? – Даже не пытаюсь скрыть свое раздражение. Собираюсь подняться со стула, но отец кладет свою руку поверх моей.

– Сядь, Молли.

Делаю, как он сказал. Когда я подросла, мой отец кое-что рассказал мне. Не то, чтобы он бил нас или нечто подобное; просто он обладает злой интонацией, которая привлекает внимание и внушает уважение.

– Нам нужно все обсудить. И пока мы этого не сделаем, никто отсюда не уйдет. Скоро День Благодарения и я не хочу, чтобы наша семья или друзья чувствовали себя неудобно на этом празднике, – говорит мама.

– Да. Именно это сейчас и важно. Давайте не будем ставить в неловкое положение родителей Джейсона.

Мой отец и отец Джейсона – партнеры в юридической фирме. Они вместе создали ее более двадцати лет назад. Сказать, что наши с Джейсоном семьи близки – это ничего не сказать. Они практически одна семья – даже без нашей с Джейсоном свадьбы. И моя мама и мама моего бывшего жениха – лучшие подруги. Я знаю, что наше расставание заставляет всех чувствовать себя неудобно, но мне больно, что родители не ставят мое личное счастье на первое место. Какие бы ссоры не были у нас с Джейсоном, наши матери подталкивали нас друг к другу и я всегда поддавалась. Нельзя сказать, что я не хотела, но было пару раз, много лет назад, когда я не была уверена. До сих пор я оставалась с ним, потому что так было проще. И да, я любила его. Я все ещё люблю его...я думаю.

– Хорошо, а сейчас мы решим все, как цивилизованные люди. Миа, расскажи Молли.

Официант приносит наши напитки и моя семья замолкает, пока он не уходит из зоны слышимости. Я скрещиваю руки на груди и готовлюсь, заставляя себя не кричать или плакать. Зачем мои родители так со мной поступают? В людном месте? В ресторане, который мне нравится.

– Я... – Миа переводит взгляд между моими родителями и мной. – Я солгала. Джейсон струсил тогда и я пыталась его успокоить.

Мама бьет ее локтем.

– Мы обнялись и я не так поняла его намерения. Я поцеловала его. Сначала он ответил мне, но потом остановился. Он сказал, что любит тебя и только тебя. – Она беспокойно шевелит руками, а потом пробегается рукой по ее длинным блондинистым волосам. – В это время зашел папа. Он увидел, как мы с Джейсоном прижимались друг к другу.

Я смотрю на маму, которая светится, глядя на меня.

– Видишь. Это была ошибка. Ошибка Миа, – произносит она. От меня не укрылось, что мама отдает Миа на растерзание, лишь бы мы с Джейсоном были вместе. Я бы разозлилась на нее, если бы не была так пьяна.

– Почему ты так со мной поступаешь? Я – твоя сестра.

Миа выдыхает через сжатые зубы и садится ровно на своем стуле.

– Ты никогда не поймешь.

– Насчет этого ты права. Я бы никогда так с тобой не поступила. Почему ты так сильно меня ненавидишь?

Глаза Миа становятся стеклянными и она сильно зажмуривается, прежде чем открыть их и сфокусировать взгляд на мне.

– Мне жаль, Молли. Это все, что я могу сказать. Но поверь мне, когда я говорю, что я поступила так ради тебя.

Ха!

– Ты эгоистичная и грубая. Я сейчас даже не ненавижу тебя – мне тебя жаль. Ты не смогла вынести то, что на один день все внимание досталось мне. Джейсон был прав.

Ее взгляд возвращается ко мне.

– Ты говорила с ним?

– Это не твое дело.

– Я могу сделать этого! – Миа бросает салфетку на стол. Мама пытается остановить ее, но Миа вырывает свои руки из маминых. – Он причинит тебе боль, Молли. Поверь мне. И когда он сделает это, не говори, что я предупреждала тебя. – На своих высоченных каблуках, ни разу не обернувшись, она вылетела из ресторана. Папа осушил свой стакан и ослабил галстук. Когда его взгляд встретился с моим, родитель выглядел виноватым.

– Ты разговаривала с Джейсоном? – Спрашивает мама, делая глоток воды. Она выглядит так, как будто и не было сцены с моей сестрой. Именно поэтому я старалась избегать ее.

– Он пришел ко мне после происшествие я моей головой. – Я указываю на швы.

– Так что, вы снова разговариваете?

– Не дави на нее, – говорит отец.

– Конечно же, нет. Я просто счастлива, что все разрешилось. Агнесса будет так рада.

Агнесса это мама Джейсона, а уж она – то точная копия моей мамы.

– Можем мы поговорить о чем-то другом, пожалуйста? – Спрашиваю я.

– Аминь, – произносит отец, допивая остаток своего напитка. Ужин продолжается и мы едим в тишине. Папа смотрит на меня каждые пять минут или около того, как будто хочет что-то мне сказать, но не произносит ни слова. Когда ужин подходит к концу, я прощаюсь с ними и спешу домой. Ещё быстрее убегать от своей матери я не могу. Дома Эми сидит на диване, работает. Она нацепила очки, ее волосы стянуты очень растрепанным пучком, а на ее коленях лежит стопка бумаг.

– Ты поздно. – Подруга смотрит на меня, затем ее внимание возвращается к бумагам.

На заднем плане по телевизору показывают программу «Холостяк». Я хочу снять свои туфли и запустить ими в телевизор. Один мужик перебирает двадцать восемь женщин. Это то, что происходит в мире и неправильно. И эти девушки просто позволяют ему ходить на свидания со всеми ними, надеясь, что они будут последними оставшимися.

– Что случилось? – Эми собирает свои бумаги и кладет их на кофейный столик. Она хмурится, глядя на меня, и хлопает по месту рядом с собой. Вздохнув, я стянула туфли и неуклюже села, прежде чем облокотится на нее и положить голову ей на плечо.

– Мои родители притащили Миа и меня на ужин. Она говорит, это была полностью ее вина... после уговоров моей матери.

– Ты ей веришь?

– Я не знаю, во что верить. Она настаивала, что во всем виноват Джейсон, когда я встретила ее в клубе. Я хочу верить, что сейчас она сказала правду, но что-то внутри говорит мне, что есть что-то большее, чем все говорят. У меня такое ощущение, что все, что Миа сегодня сказала, мама заставила ее сказать. Даже мой отец хочет, чтобы я вернулась к нему, хотя он выглядел довольно виноватым из-за этого. И в придачу к сегодняшнему дню, Сойер Девис хочет нанять меня, как своего агента по недвижимости и даже не помнит, что на прошлой неделе переспал со мной. Я довольно много наговорила ему, чтобы оскорбить, и теперь меня уволят.

– И все это за сегодня? Ты была очень занята!!!

Я хихикнула, но в хихиканье не было и толики юмора. Единственной вещью, которая могла бы быть ещё самой худшей за день, это если бы я оказалась беременна или Сойер наградил бы меня венерическим заболеванием. Постойте! Нет. Я не должна думать об этом или сглажу ещё.

– Сойер сказал, что слышал, будто мне нужен клиент. Кто ему это рассказал? Это была ты? Не могу представить, кто ещё мог это сделать.

Эми кашляет и мягко отстраняет мою голову от своего плеча. Хватит прикосновений на сегодня.

– После того, как ты отказалась взять деньги у его адвоката, Сойер появился в моем офисе.

– Почему ты не сказала мне?

Эми пожимает плечами и поворачивается так, чтобы смотреть на меня, скрестив ноги на диване.

– Потому что ты сказала, что никогда в жизни больше не хочешь слышать это имя.

– Что он сказал?

– Я сказала ему, что он был задницей, когда прислал адвоката, а он сказал, что хотел загладить вину ...тогда я сказала ему, что если он хочет помочь, то ты агент по недвижимости и он мог бы подбросить тебе парочку клиентов. Он сказал, что знает кое-кого.

– Ага. Себя.

– Ну, он не уточнял, так что я не могла сказать, чтобы он не утруждался.

– Мой шеф сказал, что я уволена, если не возьмусь за это дело. И это после того, как я распрощалась с Сойером. А теперь я должна идти обратно к нему и целовать его задницу. – Я хватаю подушку и кричу в нее.

– Это будет самая ужасная вещь в мире, если он уволит тебя?

Я вздыхаю.

– И что тогда? Переехать домой к родителям? Дать им убедить меня пойти в юридическую школу? – Я отрицательно качаю головой.

– Почему ты должна возвращаться назад к родителям? Я говорила тебе, что ты можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно.

– Эми, я пользуюсь твоей добротой. Я не буду здесь жить, пока ты не позволишь мне помогать тебе с арендой.

– Так что ты собираешься делать?

– Я не знаю...знаешь, он даже не вспомнил меня. То есть, мы оба были пьяны, но я думаю, что он не помнит даже наше знакомство. Все, что он помнит, это зуб в моей голове. – Я надулась. – Почему я просто не могу вернуться на месяц назад? Я была счастлива и находилась в блаженном неведении.

– Вот как ты хочешь жить? В неведении?

– Нет. Но я была счастлива.

– Ты снова будешь счастлива.

Мне в это сложно поверить, но я отчаянно хочу этого. Но прямо сейчас я не могу думать о чем-либо, кроме проглатывания своей гордости – то, что у меня никогда полностью не выйдет – и звонка Сойеру утром. И я молюсь Богу, чтобы он все ещё хотел работать со мной.

– Как прошла твоя ночь? – Спрашиваю я.

– Ничего особенного. Просто дорабатывала последние детали для благотворительного аукциона, который состоится в пятницу.

– Я могу тебе чем-то помочь?

Ее губы расплываются в дьявольской улыбке.

– По правде говоря...

Глава 8

ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, Я СОГЛАСИЛАСЬ быть парой Эми на благотворительном аукционе, который она организовывала в эту пятницу. Ее парень кинул ее, а она не хочет идти одна. Я не хочу идти, но эй, я предложила помощь, так что выбор у меня маленький, и я сказала «да», когда она спросила. Подруга сказала, что купит мне корсаж. Полагаю, сделка заключена. У меня не было чего нацепить на себя по случаю, но, к счастью для меня, гардероб Эми был забит под завязку и у нас обоих был пятый размер.

Я волновалась из-за аукциона. Актеры, знаменитости, светские львицы...все они будут там. А Эми будет занята. Из-за самой этой мысли я хочу заползти под одеяло и остаться там. Но у меня есть работа. А именно, убедить Сойера Дэвиса снова нанять меня. Вздох.

Мольбы – не моя сильная сторона, особенно если он ведет себя, как задница, когда я прошу его принять меня обратно.

Когда я с утра прихожу в офис, здесь подозрительно тихо. Я стучу пальцем по столу в ритме часов позади меня. Снаружи небо заволокло тучами и я включаю лампу, чтобы осветить пространство. Я должна заставить свою голову работать и собраться с мыслями, чтобы забрать свои слова назад. После полной чашки кофе и двух рогаликов рождается чувство, будто в моем животе образовался кирпич; желудок бурчит, как будто злится на меня и я знаю, что позже пожалею об этих углеводах.

Я жду до десяти, прежде чем позвонить Дине. Номер, который дала Эми для связи с Сойером, переадресовывает мой звонок на голосовую почту и я немного переживаю, что он не станет мне отвечать после того, как я послала его. И я его не виню. Я бы сама себя послала. Дина отвечает после первого гудка. На заднем плане я слышу, как ее пальцы стучат по клавиатуре.

– Дина, это Молли Ньютон. На днях я разговаривала о потенциальных домах для Сойера Дэвиса.

– Да. Что я могу для вас сделать?

– Я пытаюсь дозвониться до Сойера насчет некоторых домов, но его телефон переадресовывает мои звонки на голосовую почту. Могу я ещё как-то с ним связаться?

– Мне жаль. Какой ваш вопрос? Сейчас восемь часов утра и он не отвечает на ваши звонки? Разве это не удивительно. Возможно, вам стоит оставить голосовое сообщение.

Чувствую себя ребенком. Ее голос холодный и высокомерный. Она права. Ещё слишком рано и я выгляжу маньячкой. Я должна оставить сообщение, только я знаю, что он, возможно, не ответит на него и мне нужно поговорить с ним, даже если он не хочет говорить со мной. Если он не наймет меня, я окончательно облажаюсь.

– Верно. Конечно. Просто дело в том, что есть дом, который, я уверена, ему понравится, но боюсь, что если он не посетит его сегодня, то дом будет продан.

– Интересно. Сойер позвонил мне вчера и сказал найти другого клиента.

Мое сердце падает, а легкие выпускают весь воздух. Я пролетела. И что мне теперь делать? Нет. Я не могу так легко сдаться. Если я упущу эту продажу, я сломаюсь и должна буду жить с мамой. Я бы лучше делала ежедневные тесты Папаниколау*.

– Я сказала ему, что не буду с ним работать по... личным причинам, но я все обдумала и изменила свою думку.

Я слышу скрип на том конце провода и остановку печати. Представляю, как Дина откидывается на спинку кресла, гадая, какую, черт возьми, игру я веду. Не хочу давать ей больше информации, но придется, если она надавит на меня. Может быть, она даже посочувствует мне.

– Ну, у меня на лбу милый шрам, за который он, собственно, и ответственен, – быстро произношу я. – Предполагаю, что именно поэтому он выбрал меня в качестве агента. Чтобы загладить вину.

– Он в спортзале Револушн на Саус Стрит. Ему не понравится, что вы отрываете его от работы, так что будьте куколкой и не забудьте сказать, что я вас к нему отправила.

Ладно, тогда...Она тоже с ним переспала? Я ладонью ударила себя по лбу. Конечно же, переспала. Есть ли кто-нибудь, кто этого не сделал? Спортзал находится на фешенебельной окраине города, где одни многоквартирные дома стоят миллионы. Они парят высоко в небе, вмещают в себе спортзалы и бассейны с подогревом, ресепшн и парковки – вещи, о которых я могу только мечтать, с моей-то зарплатой. Спортзал довольно трудно найти, даже с GPS. Когда я нахожу его, на часах почти десять часов утра. Задаюсь вопросом, здесь ли он ещё, но Сойер – профессиональный спортсмен, так что ещё должен он делать каждый день?

Фасад здания сделан полностью из стекла. Внутри я вижу десятки кардиотренажеров, все они заняты стройными женщинами и мужчинами в спандексе и спортивных шортах.

Я намного распрямляю спину и обтягиваю низ пиджака, когда захожу внутрь. Мое тело не совсем стройное. Я не работаю над своим телом и в ближайшее время не планирую этого делать. Я просто мягкая и меня это устраивает. Или я...пока не захожу в такие помещения, как это.

Возле дверей стоит охранник – то есть, не только дежурный, но ещё и охранник. Дежурный приветствует меня, когда я подхожу к его столу. Администратор широко улыбается и ждет, пока я что-нибудь скажу.

– Здравствуйте. Я ищу Сойера Дэвиса.

Его улыбка меркнет и он ударяет ладонями по своим бедрам. На его футболке-безрукавке изображена крошечная золотая гантель над названием спортзала: Революшн. – Мне жаль, но это эксклюзивный спортзал и пропускаются только его члены.

– Я вижу. Ну, мне лишь на минутку нужно увидеть его.

– Вы журналист?

Я почти смеюсь.

– Я похожа на журналиста?

Он поднимает брови и выставляет свое бедро. Представляю, как мужик топает ногой под столом, желая отругать меня за то, что трачу его время.

– Я с ним работаю. – Я со стуком кладу портфель на стол.

Он кивает охраннику.

– Чак, можешь проводить ее к Сойеру Дэвису?

Охранник идет очень близко от меня, когда мы заходим в главный проход спортзала. Мы проходим через две двери и направляемся вниз по коридору со стеклянными дверями с обеих сторон. Я вижу оборудование для тренировок, студии йоги и комнаты с велотренажерами. Он ведет меня в самый конец коридора и открывает одну из двойных дверей.

– После вас, – произносит он, одновременно взмахивая рукой. Я прохожу через дверь. Внутри находятся четыре ринга и все они заняты. Другие мощные парни занимаются по всей комнате, прыгают через скакалку, бьют боксерскую грушу или дерутся на матах.

Сойер находится на ринге с парнем намного больше его. Они надели защитное снаряжение на головы и руки. Сойер без рубашки и его тело влажное от пота. Его мышцы напрягаются и расслабляются с каждым его ударом. Он перепрыгивает с ноги на ногу.

Мышцы между моих ног сжались. Ничего не могу с собой поделать и замечаю, насколько горячим он сейчас выглядит. Это почти позор, что я не помню, как занималась сексом с ним. Подслушав сей процесс длиною в час на вечеринке, я уверена, что это изумительно. Мои внутренние мышцы сжались ещё сильнее. Я должна прекратить думать о нем в этом смысле. Он – задница. Он даже не помнит меня.

Я колеблюсь и охранник указывает на Сойера.

– Я подожду здесь, – говорит он.

– Зачем?

– В случае, если ты какая-нибудь сумасшедшая бывшая или нечто подобное.

– О, пожалуйста. И часто такое случается?

Он ухмыляется.

– Чаще, чем ты думаешь.

Фантастика.

Сойер обхватывает противника рукой и наносит удар, который тот частично блокирует. Парень бьет его снова и снова, попадая по предплечьям Сойера. Они продолжают кружить по рингу, медленно двигаясь по кругу. Когда взгляд Сойера встречается с моим, он перестает прыгать. В этот момент он получает апперкот в челюсть. Его голова откидывается назад и парень падает на пол.

Черт.

Они относят его в медчасть, которая, как мне сказали, только для элитных членов спортзала, т. е. для профессиональных спортсменов и знаменитостей, кем Сойер, очевидно, и является. Для меня же он просто парень, от которого я, кажется, не могу отделаться. У них есть медработники в штате, которые водят нюхательными солями перед носом Сойера. Он пытается сесть, но медик удерживает его за плечо.

– Легче, вам нанесли хороший удар, – говорит медик.

– Да пошел ты. Я в порядке. – Мышцы на челюсти напрягаются, когда он сжимает и разжимает челюсть.

– Вам следует пойти в больницу и пройти осмотр.

– Спасибо, но нет. – Он поднимает пакет со льдом к своему подбородку. Медик поворачивается ко мне и покидает комнату, довольно быстро осознав, что никакие доводы не изменят решение этого парня. Плюс, Сойер профессиональный боксер, и его лицо горит от злости. Сойер пока даже не заметил меня. Я стою в стороне от него, наполовину в комнате, наполовину – нет. Я должна уйти. Дать ему время остыть. Парень поворачивается и наши взгляды встречаются. Он опускает глаза в пол.

– Я отвлекла тебя. Прости, – говорю я. Его глаза вспыхивают, а взгляд темнеет, из-за чего я чувствую себя не в сове тарелке. Он выглядит так, как будто хочет кого-то ударить, может быть, меня. Я совсем нехорошо повела себя с ним в последний раз, когда мы виделись. И этот парень, вероятно, может сломать меня одним своим мизинцем.

Медленно, я подхожу к нему. Открываю свой чемоданчик и вытаскиваю оттуда некоторые бумаги.

– Я разузнала о некоторых домах, которые предложила Дина. Большинство из них уже проданы, но есть парочка домов, которые все ещё доступны и я нашла ещё несколько домов в рамках твоей ценовой категории, которые, исходя из предыдущих вариантов, могли бы тебе понравится.

– Я запутался.

Я тяжело сглотнула. Это будет нелегко и, исходя из его настроения, я задаюсь вопросом, стоит ли вообще пытаться уговаривать его. Я хочу уйти отсюда, но финансово, я буду дурой, если сделаю это. Поэтому, протянув ему бумаги, я отхожу на шаг. Сойер не отрывает глаз от моего лица.

– Догадываюсь, что тебе может понравиться недвижимость в Роузмонте. Это…

– Ты сказала, что никогда не будешь работать со мной.

– У меня было время подумать об этом и я изменила свое мнение.

Он просматривает страницы. Взглядом пробегаюсь по его лицу, к синяку светло-фиолетового цвета, который уже проступает на его подбородке. Не могу даже представить, насколько это должно быть больно. Он не только получил удар, но и сильно упал. Никогда раньше не видела ничего подобного. Он бросает бумаги на носилки.

– Почему ты изменила свое мнение?

Я вздыхаю.

– Это имеет значение?

– Да, имеет. Мне интересны мотивы людей. Они многое говорят о человеке.

Он хочет, чтобы я унижалась, но я не собираюсь этого делать. Хрен ему. Если придется, я буду жить на продовольственных талонах. Перееду обратно в свою комнату с плакатами Джастина Тимберлейка на стенах. Тем не менее, я отвечу на его вопрос только из вежливости.

– Я смогла бы использовать процент от сделки.

Он улыбается, но улыбка не затрагивает ни его лица, ни глаз.

– Верно. Всемогущие доллары.

– В любом случае, ты говоришь, что я такая, но ты ошибаешься. Это деловое соглашение. Ты получаешь дом, я получаю процент от продажи, затем мы можем убраться подальше друг от друга и никогда больше не встречаться.

– Цель оправдывает средства? – Тихо произносит он.

– Именно.

– Ладно. – Он легко прикасается к своей челюсти, сжимает и разжимает ее. – Что мы теряем, верно?

Что мы теряем? Ничего. Ситуация беспроигрышная и все же я чувствую себя загнанной в угол и ловушка сжимается на моей голове. Он сползает с носилок и тяжело проходит мимо меня. Я чувствую запах его лосьона после бритья, смешанного с потом и мои внутренние мышцы снова сжимаются. Парень источает чистый секс и мне нужно быть с ним осторожной – не то, чтобы я думала, что он хочет повторить представление. Как раз наоборот. Сегодня, думаю, я нравлюсь ему так же, как он и мне: никак. Тем не менее, он принял меня обратно, а причины его поступка не имеют значения. Имеет значение только то, что он согласился.

Несколько дней охоты за домом и с этим будет покончено. Я смогу заняться собственной жизнью, обналичить огромные проценты от этой продажи и переехать.

Цель оправдывает средства. Мы договорились.

*тест Папаниколау – тест, с помощью которого можно определить предраковые или раковые клетки во влагалище и шейке матки. (прим. пер.)

Глава 9

ОН ПРИНИМАЕТ ДУШ в одной из закрытых кабинок в женской раздевалке, пока я сижу и жду. Или точнее сказать, пока я разговариваю с мамой, которая хочет знать о моем прогрессе в отношениях с Джейсоном. Мне больно от того, как сильно она хочет, чтобы у нас с Джейсоном все получилось. То есть, почему она не может сказать, что я заслуживаю лучшего? Может, мама думает, что я и не заслуживаю.

Мужчина, который выглядит не таким побитым, как Сойер, выходит из одной из раздевалок и улыбается мне, но я его игнорирую.

– Мам, я скажу тебе, – говорю ей в тридцатый раз.

– Не вижу, в чем проблема. Теперь ты знаешь, что поцелуй спровоцировала твоя сестра и все должно быть забыто. Вы снова можете быть вместе.

– Все не так просто, – отвечаю ей после длинного вздоха.

– Ну, тогда упрости все.

– Я пока не могу этого сделать, мам. Я работаю.

Мама цокает языком и такое чувство, что она заползает мне под кожу, даже по телефону.

– Эта работа временная, Молли. Ты можешь намного больше, чем быть агентом по недвижимости.

Держу телефон прямо перед своим ртом и сжимаю зубы.

– Мне пора.

Сойер с важным видом выходит из душевой в одном полотенце. Он направляется к шкафчику, открывает его и снимает полотенце, оставляя меня с отвисшей челюстью смотреть на его гладкую задницу с ямочками на пояснице и каменные бедра. Я не могу оторвать от него взгляд. Сглатываю и скрещиваю ноги. Когда мой взгляд путешествует вверх по его гладкой спине и плечам, я вижу, что Сойер смотрит поверх своего плеча и ухмыляется мне. Я хмурюсь.

– Ты слушаешь меня, Молли? – Произносит мама по телефону. – Ты не становишься моложе.

– Мне нужно идти, мам. Я позвоню тебе позже.

– Я серьезно. Ты должна позвонить ему и поговорить с глазу на глаз.

Сойер натягивает на ноги свое белье, черные трусы, и прикрывает им свою задницу. Наклоняю голову набок, осматривая его тело, все сто восемьдесят сантиметров его тела. А потом понимаю, что делаю и отворачиваюсь в другую сторону. Он слишком сильно отвлекает. Сбрасываю звонок и выключаю телефон, прежде чем бросить его в сумочку.

– Как твоя мама? – Спрашивает он, в голосе явно слышится улыбка, когда он проскальзывает в футболку. Он издевается надо мной и я хочу стереть улыбку с его лица после того, как оближу его. Постойте. Что?

– Нормально.

– Вы с ней близки?

Я пожимаю плечами, хотя он не обращает на меня внимания. Не хочу говорить с ним о моей матери или о чем-либо, связанном с моей личной жизнью. Общие темы – это почти все, что я могу вынести при разговоре с этим соблазнительным парнем, с этим опасным парнем. Я погорела на отношениях с хорошим парнем; что такой парень, как он, может мне сделать? Вырвать мое сердце из груди и протянуть его мне же, вот что.

– Наверное. Что насчет тебя? Ты близок со своей мамой?

Сойер фыркает и натягивает джинсы. Они так хорошо сидят на парне, что я гадаю, были ли они сшиты специально для него, обтягивая тело во всех нужных местах.

– Не совсем.

– И что это значит?

– У нас с мамой...есть некоторые разногласия.

– У кого их нет? Клянусь, матери рожают детей только для того, чтобы мешать им жить.

Он поворачивается ко мне и хмурится, прежде чем отвернуться обратно к шкафчику и захлопнуть его.

– Можешь сесть за руль?

– Конечно. – Я поднимаю брови. Сойер указывает на свое лицо.

– Медики говорят, у меня сотрясение. Они советуют мне не садиться за руль следующие двадцать четыре часа. На всякий случай.

– Неплохая мысль.

Мы выходим из раздевалки и направляемся к парковке. Парень отстает от меня на пару шагов, из-за чего я стесняюсь. Надеюсь, он не пялится на мою задницу или нечто подобное. Тем не менее, держу голову высоко поднятой и надеюсь, что ему нравится вид. Странно, что я себя так чувствую, учитывая, что он уже видел меня голой, касался меня, был внутри меня...и вот, мы ведем себя, как абсолютные незнакомцы. Я все еще не знаю, помнит он меня или нет.

Спешу к своей машине и вожусь с ручкой, прежде чем мне удается открыть ее. Когда я уже собираюсь забраться внутрь, Сойер встает у противоположной стороны машины, сложив руки на капоте. Он смотрит на меня и стучит кулаком по капоту.

– Вау. Вот это машина.

– Я не зарабатываю неприличную сумму денег, чтобы играть в игры, – произношу я, не заботясь о том, чтобы голос звучал не так обвинительно. – И я отказываюсь брать деньги у родителей, даже если они смотрят на мою машину с таким же отвращением и когда-то даже пытались купить мне новую машину. Зато я понимаю, что подарки моих родителей обычно включают дополнительные условия.