Текст книги "Кто-то вроде тебя (ЛП)"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Моя подруга, конечно же, все время качала головой, слушая мои возбужденные рассказы, и улыбалась, пока я описывала ей все малейшие детали вечеринок или передавала наши волейбольные диалоги. Она сидела возле меня, не говоря ни слова, когда за ланчем я оглядывалась по сторонам, но Мэйкон никогда к нам не присоединялся. Тогда я принималась за еду, а поднимая голову, иногда натыкалась на ее грустный взгляд, словно за моей спиной вдруг материализовался Майкл Шервуд, вырвавшись из ее памяти, где она заперла и его, и воспоминания о начале лета.

Тем временем на протяжении всего сентября жизнь продолжалась. Папина программа на радио на волне Т104 подверглась тщательному анализу и поменяла формат, внезапно став Программой, Которую Можно Слушать. По утрам я слышала папин голос, доносившийся буквально из каждой машины на парковке, или у светофора, или на заправке, где мы со Скарлетт иногда останавливались по дороге в школу, чтобы наполнить бак или купить колу. Папа шутил, принимал звонки от слушателей и ставил разную музыку, которая постепенно становилась саундтреком к каждому моему движению. На стене торгового центра висел большой плакат: «Слушайте Брайана по утрам! Он лучше, чем «Wheaties»!» (* марка хлопьев в США). Папа находил это невероятно смешным, даже более забавным, чем «Район монстров», и мама только закатывала глаза, когда он в очередной раз выбирал длинный путь к нашему дому, чтобы проехать мимо этого плаката.

Я слышала его голос везде, куда бы ни пошла, словно никуда не выходила из дома. Но в том, что папа вдруг стал таким популярным, было и что-то обескураживающее.

Хуже всего было, когда он говорил обо мне. Я была на заправке, зашла перед школой, и, конечно же, у них там было включено радио – Т104. Этим утром люди звонили, чтобы поделиться своими неловкими историями и смущающими моментами. Примерно половина учеников нашей школы была тут же, все покупали сигареты, печенье или батончики – нужно же закинуться никотином или сахаром перед школой. Я стояла почти в самом начале очереди, когда вдруг услышала свое имя.

– Да, вот помню, когда моей дочери Галлея было пять, – говорил папа, – чувак, это был самый смешной момент! Мы тогда пошли в гости к соседям, и мы с супругой…

Мое лицо начало краснеть. Температура вокруг меня поднималась на десять градусов с каждым словом, сказанным им. Кассир, конечно же, отошел, чтобы поменять чек в кассе. Я застряла.

– …и мы стояли, разговаривая с кем-то из соседей, а неподалеку была большая грязная лужа – дождь шел несколько дней, и всю землю просто развезло. В общем, Галлея крикнула: «Эй, папа, смотри!», мы с супругой обернулись, и увидели, как она к нам бежит – знаете, как бегают маленькие дети, как-то криво и боком?

– Черт, – пробормотал кассир, пытаясь вставить новый чек. Касса не работала. Я попала в ад.

– И, клянусь, – продолжал папа, теперь посмеиваясь, – когда она приближалась, я подумал: «Боже, она же сейчас упадет в лужу!». Я практически уже видел, как это происходит.

За моей спиной кто-то тихонько фыркнул. Мой желудок перевернулся.

– И вот она остановилась у самого края лужи, но тут ее ноги просто заскользили, и… – папа не удержал рвущийся наружу смех, и с ним засмеялись (о господи!) сотни его слушателей, работники офисов, водители машин и люди, стоящие в очереди за мной. – Я имею в виду, она хотела остановиться, но затормозила слишком поздно, и приземлилась прямо посреди лужи. Галлея была вся в грязи, с головы до пят, и мы так старались не расхохотаться! Это была самая смешная вещь, которую я когда-либо видел, серьезно.

– С вас доллар и девять центов, – вдруг сказал кассир. Я бросила доллар и мелочь, схватила свои покупки и вылетела из магазина, стараясь не смотреть на улыбающиеся лица. Скарлетт ждала в машине.

– О боже, – сказала она, когда я села рядом, – представляю, насколько ты смущена.

– Заткнись, – отозвалась я.

Весь день мне пришлось выслушивать «смешные» шуточки от одноклассников и встреченных в коридорах школы незнакомцев, которым было известно мое имя. Мэйкон окрестил меня «Грязными брючками». Это было хуже всего.

– Извини, – сказал папа, едва ступив на порог тем же вечером. Я проигнорировала его, молча поднимаясь по лестнице. – Мне, действительно, очень жаль! Это просто вырвалось, Галлея, правда!

– Брайан, – покачала головой мама, – я думаю, тебе стоит оставить жизнь Галлея в стороне от передачи, хорошо?

Совет женщины, написавшей две книги о дочерях-подростках. Мои родители, кажется, делали все, чтобы унизить меня.

– Знаю, знаю, – ответил он, но уже улыбаясь, – просто это было так забавно, верно? – он хихикнул, затем попытался принять серьезный вид. – Разве нет?

– Не то слово, – заверила его я. – Невероятно.

Вот вам и пример, как мои родители сводили меня с ума. Впрочем, дело не только в этом радио-позоре. Просто было еще что-то, чему я не могла дать точного определения, но что заставляло меня как бы сворачиваться в клубочек и выставлять иголки, защищаясь. Дело было не в их словах или во взглядах, которыми они обменивались, когда спрашивали меня, как дела в школе, а я бормотала, что все, как обычно. Мне не хотелось разговаривать, я смотрела на окна Скарлетт и представляла, как она ужинает в одиночестве перед телевизором, и ей не нужно отвечать ни на какие вопросы. Раньше мама была бы первым человеком, которому я бы рассказала о Мэйконе Фокнере и внезапной важности физкультуры. Сейчас я смотрела на ее тонкую шею и плотно сжатые губы, слушала ее слова о том, что мне нужно делать домашнее задание, и нет, я не могу сделать его у Скарлетт, а еще я должна вымыть посуду и вынести мусор. Все это она говорила мне годами, но сейчас эти пожелания переросли во что-то другое, как будто между нами выросла какая-то стена, и разделял нас не только стол. Разговаривать и откровенничать не хотелось.

Теперь я знала, что мама ничего не поймет о Мэйконе. Он был тайной, которую я держала подальше от нее, Ноя Вана и той идеальной дочери, которая обнимала идеальную маму на фотографии в Большом Каньоне. Новый мир, в котором я жила сейчас, старшая школа, моя любовь к физкультуре и смерть Майкла просто не оставляли места для прошлой меня и всего, к чему та девочка с фотографии была привязана. Это было похоже на тест, где вас просят выбрать понятие, которое не подходит по смыслу в общий ряд: яблоко, банан, трактор, груша. Мама ничего не могла с этим поделать. Она стала трактором.

Глава 4

18 октября в 11:27 Мэйкон наконец-то пригласил меня на свидание. Это был очень важный момент, незабываемое событие. В моей жизни происходило не так уж много невероятных вещей, так что я собиралась запомнить все до мельчайших подробностей.

Это была пятница, день теста по бадминтону. Когда я сдала свой листок, то достала тетрадь по английскому и начала повторять слова, одновременно следя краем глаза за Мэйконом, грызущим кончик карандаша, косящимся в потолок и пожимающим плечами в ответ на первые пять вопросов, хотя этот тест тренер давал нам каждый год. Через несколько минут Мэйкон тоже пошел сдавать листок, сунув карандаш за ухо и минуя меня. Я вся подобралась, но приказала глазам уставиться в тетрадь. Со страницы на меня смотрело слово «фельетон». Я повторяла его в голове, как заклинание, которое может повернуть Мэйкона в мою сторону. Фельетон, фельетон. Вот он отдает листок тренеру и поворачивается, чтобы идти назад. Фельетон, фельетон. Он уже ближе, вот он улыбается мне, направляясь туда, где я сижу. Фельетон, фельетон! Слово носилось в моих мыслях, весь мир как будто перестал вращаться. И, наконец, с последним «фельетоном» тетрадка Мэйкона приземлилась возле меня, а затем рядом опустился и он.

В тот момент я почувствовала, что, должно быть, все планеты сейчас выстроились в ряд или произошло еще что-то очень значительное, потому что следующие пятнадцать минут, что остались до конца урока, Мэйкон будет лишь возле меня.

– Итак, – сказал он, вытягиваясь на сверкающем полу спортзала и кладя голову неподалеку от моих ног, – кто придумал игру в бадминтон?

Я покосилась на него.

– Ты не в курсе?

– Я этого не говорил. Просто мне интересно, что ты скажешь.

– Поверь, я назову правильный ответ.

– И как же он звучит?

Я пожала плечами.

– Ты же знаешь. Тот парень.

– О, ну да, – он кивнул, улыбнувшись, и провел рукой по волосам, взъерошив их еще больше. – Правильно. Я ответил точно так же, Грязные брючки.

– Рада за тебя, – я перевернула страницу тетради, притворяясь, что полностью поглощена домашним заданием.

– Что делаешь в выходные? – поинтересовался он.

– Пока что не знаю.

Такой диалог происходил каждую пятницу. У него всегда были грандиозные планы, а я… Ну, я притворялась, что у меня они тоже были.

– Большое свидание со стариной Ноем?

– Нет, – покачала я головой. Класс Ноя участвовал в волейбольном турнире против нашего, и, когда он выдавил «Привет» в мою сторону, мне пришлось объяснять, кто это. Понятия не имею, зачем я сказала, что мы с ним встречались – ведь я, вроде как, пыталась жить, не вспоминая об этом. – А что насчет тебя?

– Ну, будет вечеринка, не знаю, – сказал он. – Там, в Эрборсе.

– Серьезно?

– Ага. Хотя, думаю, там будет скучновато.

Я кивнула, потому что это было безопаснее всего, а затем соврала, потому что это тоже был отличный вариант ответа.

– Понятно. Кажется, Скарлетт что-то говорила.

– Кстати, да. Уверен, она знает о ней, – Скарлетт была нашей точной опоры в некоторых разговорах. Ну, для меня. – Вы не думали о том, чтобы прийти?

– Может быть, и пойдем, – ответила я, мысленно отмечая, что мы будем там, даже если сам господь бог попытается остановить нас. – Если она захочет. Я еще не знаю.

– Ну, – он взглянул на меня из-под волос, свесившихся на лицо, – даже если она не пойдет, тебе стоит прийти.

– Я же не могу прийти туда одна, – сказала я, не раздумывая.

– Ты будешь не одна, – отозвался он, – я ведь тоже там буду.

– О.

И тогда я взглянула на часы, запечатляя в памяти этот момент навсегда. Во всем потоке волейбольных соревнований и тестов по бадминтону было одно светлое мгновение – и именно его я ждала все это время. Наконец, оно настало.

– Ладно, я приду.

– Отлично, – он улыбнулся, и в тот момент я могла бы согласиться со всем, что бы он ни сказал и что бы ни предложил, неважно, было это опасно или нет. – Увидимся там.

Прозвенел звонок, громкий, как и всегда, и все вокруг нас ожило, все заторопились в раздевалку. Тренер Ван Лик прокричал о том, что боулинг начнется с понедельника, и мы все должны быть подготовлены, но его никто не услышал. На самом деле, мы вообще друг друга-то едва слышали. Мэйкон взял тетрадку и поднялся, затем протянул руку, помогая подняться мне. Я посмотрела на него, гадая, во что же я ввязываюсь, но это было неважно. Моя рука оказалась в его ладони, его пальцы были так близко к моим! Я позволила ему поднять себя на ноги, и мои глаза широко распахнулись.

После школы мы со Скарлетт пришли к ней домой, где Мэрион собиралась на свидание с бухгалтером по имени Стив Майклсон. Она красила ногти и курила, пока мы со Скарлетт ели чипсы и смотрели на нее.

– Так, – начала я, – что за парень этот Стив?

– Он очень милый, – ответила Мэрион своим низким голосом, выпуская струю дыма, – серьезный, но в хорошем смысле. Он друг друга нашего друга, что-то такое.

– Ты ей другое расскажи, – Скарлетт закинула в рот еще пару чипсов.

– А что? – Мэрион отставила лак в сторону.

– Ты знаешь, о чем я.

– О чем? – спросила я, ничего не понимая.

Мэрион подняла одну руку, изучая ее.

– Ой, да это о его хобби.

– Скажи ей, – повторила Скарлетт, приподнимая брови, и я поняла, что за этим что-то последует. Мэрион только вздохнула.

– Он в группе. Нет, – поправила она себя, – скорее, в историческом клубе. Они изучают средневековье.

– Это интересно, – осторожно сказала я, глядя, как Скарлетт отодвигает стул и идет к раковине. – Исторический клуб.

– Мэрион, – Скарлетт включила воду, – ты же не сказала, что именно он делает в этом клубе.

– А что? Что он делает? – все, теперь мое любопытство было не остановить.

– Наряжается, – Скарлетт не дала Мэрион даже открыть рот. – У него, типа, есть средневековое альтер-эго, и по выходным они с друзьями наряжаются в эти их средневековые костюмы и становятся своими «средневековыми я». Устраивают рыцарские турниры, проводят праздники и распевают баллады.

– Они не устраивают турниров, – проворчала Мэрион, приступая к другой руке.

– Устраивают, – твердо ответила ей дочь. – Я тут говорила с ним как-то раз, он мне все и рассказал.

– Ну и что с того? – покачала головой Мэрион. – Тоже мне, большое дело. И я вообще думаю, что это мило. Это же как другой мир!

– Это же, – передразнила Скарлетт, – как сумасшествие.

– Вовсе нет.

– А знаешь, как зовут его альтер-эго? – подруга обратилась ко мне. – Вот угадай.

Я посмотрела на нее.

– Даже представить не могу.

Мэрион притворялась, что не слышит нас, аккуратно нанося второй слой лака на розовый ноготь.

– Влад, – драматично произнесла Скарлетт. – Влад Цепеш.

– Не Цепеш, – раздраженно оборвала ее мать, – а Воин. Есть разница, знаешь ли.

– Неважно.

Скарлетт никогда не нравился ни один из мужчин, с которыми встречалась Мэрион, и все они чувствовали себя неуютно под ее взглядом, когда выходили из их дома по утрам.

– Как бы то ни было, – медленно произнесла я, глядя, как Мэрион трясет левой рукой в воздухе, – я уверена, что он очень хороший.

– Это действительно так, – согласилась она, вставая из-за стола и направляясь к лестнице, все еще встряхивая руками. – И Скарлетт тоже бы это знала, если бы хоть раз в жизни дала кому-нибудь шанс.

Мы слушали ее удаляющиеся шаги, затем ее каблуки прозвучали над нами, когда она вошла в свою спальню. Скарлетт собрала пустые упаковки от чипсов, смяла их и выбросила в мусорной ведро, затем взяла лак и средство для удаления кутикулы и отнесла их на полку в ванной, где они обычно и стояли.

– Я давала шансы многим людям, – внезапно произнесла она, пока Мэрион все еще была в своей комнате и не могла ее слышать. – Но, как правило, этой веры в людей оказывается слишком много.

Когда приехал Стив, мы сидели в комнате Скарлетт, вот его машина остановилась у дома, и он вышел с букетом в руках. Он не был похож ни на воина, ни на Цепеша, когда вел Мэрион к машине, открывал дверь для нее и осторожно закрывал ее, когда мать моей подруги села. Скарлетт отвернулась от окна, когда они отъезжали, но я прижалась к стеклу и помахала вслед машине.

Когда позже я пришла домой, мама сидела на кухне и читала газету.

– О, привет, – подняла она глаза. – Как дела в школе?

– Хорошо, – я остановилась в кухонном проеме, беспомощно покосившись на лестницу.

– Как тест по математике? Со всем справилась?

– Конечно, – ответила я. – Ну, я так думаю.

– Молодец. Ваны придут сегодня к нам, мы будем смотреть кино. Это на случай, если ты захочешь присоединиться. Они уже целую вечность тебя не видели.

Ной Ван тоже был в одиннадцатом классе и все еще проводил пятничные вечера за просмотром фильмов в компании родителей и их друзей. Сейчас я поверить не могла, что он был мои парнем когда-то.

– Я собираюсь к Скарлетт.

– О, – мама кивнула, – ладно. Чем займетесь?

Я подумала о Мэйконе, часах на стене спортзала, том моменте, когда пообещала прийти на вечеринку, и не сказала ни слова.

– Да ничего особенного, – пожала я плечами, – может быть, поедим пиццы где-нибудь.

Пауза. Затем:

– Хорошо, будь дома к одиннадцати. И не забудь, что ты завтра подстригаешь газон, верно?

Моя мама, написав две книги о подростках и ответственности, решила последовать собственным советам и взвалила на меня куда больше работы по дому, чем раньше. Это, по ее словам, сближало семью. Мы все работаем вместе для достижения одной цели. Ура!

– Газон, – отозвалась я, – точно.

Я уже была на середине лестницы, когда она снова окликнула меня:

– Галлея? Если вам со Скарлетт будет скучно, приходите к нам. Чем больше народу, тем веселее!

– Ладно, – согласилась я, и снова подумала, как же она старается приложить руку ко всему, что происходит в моей жизни, даже если я сопротивлялась, как могла. От одной мысли о том, чтобы рассказать ей все о Мэйконе, в моей голове начинал звучать ее голос: чья это вечеринка? Будут ли там родители? Собираетесь ли вы выпивать? Я даже могла представить, как она звонит в дом хозяев вечеринки, чтобы переговорить с родителями, как будто это был первый раз, когда я иду куда-то, где кроме девчонок есть еще и парни. Пожалуй, мне стоит оставить Мэйкона в секрете – так же, как я оставляла всё в последнее время. В нашей жизни появились секреты, правду заменила полуправда, и все это оставляло ее на расстоянии вытянутой руки. За дверью. В милях от меня.

Мы со Скарлетт приехали на вечеринку в девять тридцать, кошмарно опаздывая из-за пробок на дороге. Наконец мы припарковались на улочке, уже забитой машинами. Это был дом Джинни Тейбор, вечеринку устраивала она, так что первой, кого мы увидели, тоже была она. Джинни уже успела напиться и сидела в БМВ своей матери с бокалом вина в одной руке и сигаретой в другой.

– Скарлетт! – завопила она, когда мы подошли к крыльцу, выкрашенному в белый и шоколадно-коричневый, как и весь дом. Дом Тейборов напоминал особняк Тюдоров, а вокруг была лужайка, усаженная цветами.

Джинни продолжала выкрикивать имя моей подруги, выбираясь из машины и повисая на руке Бретта Херши.

– Эй, девчонка! – воскликнула она, подходя ближе, немного пошатываясь. На ней было красное платье и туфли на высоких каблуках, все это выглядело чересчур милым для обычной пятничной пивной вечеринки. – С тобой-то я и хотела поговорить!

За моей спиной Скарлетт протяжно вздохнула. Она простудилась и вообще не хотела никуда ехать. Мы были здесь лишь потому, что я умоляла ее и говорила, как ужасно будет прийти туда в одиночестве. Подруге не хотелось покидать уютное место на диване перед телевизором и расставаться с пледом, но тогда я пригрозила, что в противном случае мы пойдем к моим родителям и Ною. Ной, кстати, слонялся по кухне, пока я не ушла, и смотрел на меня так, словно ждал, что я вот-вот одумаюсь и снова захочу стать его девушкой. Его младшая сестренка Клара вцепилась в мою ногу и умоляла меня остаться, пока мама напоминала, что, если нам со Скарлетт будет скучно, нас всегда ждут здесь. Я не удивилась бы, если бы они все привязали меня к стулу и не позволили пойти туда, где мне хотелось быть больше всего на свете. Но мне успешно удалось избежать этого, и теперь оставалось только надеяться, что Мэйкон тоже придет к Джинни.

Я пыталась высматривать его так, чтобы никто не заметил, а Джинни обняла Скарлетт. Бретт переминался с ноги на ногу рядом и выглядел неуверенным. Он был одним из тех парней, которые выглядят чисто по-американски, знаете, эти широкие плечи и белозубая улыбка.

– Это просто лучшая ночь. Ты ни за то не поверишь, что произошло! – говорила Джинни Скарлетт, и я чувствовала запах ее дыхания даже со своего месте. – Лори Миллер и Кент Хатчерсон были вдвоем в комнате для гостей почти весь вечер, а соседи даже вызвали полицию. Но взрослые тоже здесь, так что они не могли сделать ничего, кроме того, чтобы сказать нам прекратить все это.

– Правда? – Скарлетт чихнула и стала искать в кармане носовой платок.

– И Элизабет Гандерсон тоже здесь, со всеми этими девчонками, с которыми она тусуется с тех пор, как Майкл умер. Они все пьют и плачут. Кажется, они даже создали что-то вроде алтаря в его честь, но это просто слухи, как я думаю, – Джинни сделала еще глоток вина. – Ну разве это не странно? Как будто они пытаются его вернуть.

– Нам нужно зайти внутрь, – сказала я и потянула Скарлетт за воротник футболки. Музыка в доме вдруг стихла, и до нас донесся чей-то смех. – Мы ищем кое-кого.

– Кого? – крикнула Джинни нам вслед, и Бретт схватил ее за запястье, удерживая от того, чтобы броситься за нами. Музыка снова заиграла, и следующих слов Джинни было уже не разобрать.

Я толкнула дверь, и мы вошли внутрь, немедленно врезавшись в Калеба Митчелла и Сашу Бенедикт, которые целовались почему-то прямо возле входа. В гостиной несколько человек танцевали, кто-то сидел у телевизора и смотрел MTV на большом экране без звука. Чуть подальше несколько девушек играли во что-то, подбрасывая кубик над кофейным столиком. Мэйкона я нигде не видела.

– Пойдем, – сказала Скарлетт, и я последовала за ней из холла в кухню, где несколько человек сидели по углам и за столом, курили сигареты и пили пиво. Лиза Корбин, которая раньше была, пожалуй, самым большим изгоем в школе, а потом стала моделью, что принесло ей огромную популярность среди одноклассников, сидела на коленях одного из футболистов и смеялась, откинув голову ему на плечо. Еще одна девочка с нашего курса сидела на полу, подтянув колени к груди, держала стакан с вином и выглядела странно позеленевшей. Скарлетт прошла через кухню и открыла еще одну дверь, напугав какую-то женщину, которая сидела на широкой кровати и вышивала.

– Прошу прощения, – извинилась моя подруга, когда женщина взглянула на нас, затем закрыла дверь и покачала головой, усмехнувшись. – Это, должно быть, и есть «взрослые».

– Наверное, – согласилась я. Мне начинало казаться, что весь этот вечер был ошибкой: мы увидели здесь уже всю футбольную команду, всех болельщиц, половину ребят, знакомых нам по школьным коридорам, но никакого Мэйкона тут и в помине не было. Я чувствовала себя дурочкой, вспоминая, как выбирала наряд, чтобы выглядеть так, словно надела первое, что подвернулась под руку, да и вообще постоянно хожу на вечеринки и встречаюсь с парнями.

Мы даже поднялись наверх, все еще оглядываясь по сторонам, но его и тут не было. Мне казалось, что меня обманули – вот ищу я его здесь, а он, может, в милях от этого дома, едет где-нибудь по ночной дороге только потому, что ему этого хочется.

Еще до того, как мы спустились обратно на первый этаж, я поняла, что что-то произошло. Стало очень тихо, а потом раздался чей-то вскрик. Когда я вышла из-за угла, я увидела Джинни посреди гостиной, она стояла над кучкой осколков битого стекла на полу. Красное пятно, подходившее по цвету к ее платью, медленно и неумолимо впитывалось в белый ворс. Джинни застыла, ее лицо побледнело, а рукой она указывала на дверь.

– Все, хватит, убирайтесь! – закричала она на группу ребят, которые топтались рядом и смотрели на нее во все глаза. – Я же сказала вам! Сейчас же!!!

– Ооо, – протянула Скарлетт позади меня, – интересно, что здесь произошло?

– Кто-то разбил семейную реликвию, – пояснил девичий голос за нашими спинами, и, обернувшись, я узнала девочку, с которой ходила на физкультуру. – Из красного дерева, или алмазная, не знаю. А еще кто-то пролил вино на ковер.

Джинни опустилась на колени и стала пытаться оттереть пятно какой-то футболкой, а несколько ее друзей столпились рядом, давая советы. Толпа в гостиной начала медленно рассасываться и вытекать за дверь.

– Это уже скучно, – сказала какая-то девушка в коротком топе, проходя мимо. – Да и пива уже не осталось.

Ее подруга, рыженькая и с пирсингом в носу, кивнула, накручивая прядь волос на палец.

– Я слышала, за городом вечеринка студенческого братства. Может, пойдем туда? Там будет гораздо веселее, чем с этими ребятами из старшей школы.

Друзья Джинни один за другим медленно растворялись в воздухе, забирая оставшиеся сигареты и свои банки с пивом. Бретт Херши, всегда такой джентльмен, раздобыл где-то щетку и совок для мусора и теперь собирал стекло, пока Джинни, рыдая, сидела на полу, а дом становился все чище и свободнее.

Я посмотрела на Скарлетт, безмолвно спрашивая ее, что же делать нам, и она бросила взгляд на хозяйку, сказав веселым голосом:

– Пока, Джинни. Увидимся в понедельник.

Джинни взглянула на нас. Ее тушь побежала, оставляя черные разводы под глазами.

– Родители убьют меня, – проговорила она сквозь слезы, беспомощно указывая на ковер. – Эта ваза была подарком на их свадьбу. А вино с ковра вывести, наверное, невозможно.

– Раствор соды, – посоветовала Скарлетт, а я проскользнула к двери, надеясь уйти незамеченной. Джинни смущенно и непонимающе посмотрела на мою по другу. – И немного Клорокса (* чистящее средство). Все должно очиститься.

– Раствор соды, – повторила Джинни. – Спасибо.

Мы вышли за дверь, закрыли ее за собой. У фонтана во внутреннем дворике Тейборов кто-то оставил по меньшей мере шесть пустых пачек из-под сигарет, а в воде плавала бутылка, ударяясь о бортики.

– Hу и ну, – покачала головой Скарлетт, когда мы сели в машину. Пожалуй, это было мягко сказано. – М-да, Галлея.

– Мне следовало знать, – отозвалась я. – Как будто он действительно позвал меня на свидание!

– Звучало довольно похоже.

– Неважно, – отмахнулась я, и подруга завела машину. – Наверное, лучше уже забыть об этом.

– Да уж, – весело фыркнула она, выворачивая на улицу и оставляя особняки Эрборса позади. – Зато теперь мне не придется выслушивать пересказ каждой минуты урока физкультуры, – хихикнула подруга.

– Оставь меня в покое, – проворчала я, откидывая голову на сиденье. – Это ужасно.

– Я знаю, – мягко отозвалась Скарлетт, потрепав меня по колену, – я знаю.

Когда мы приехали домой, мы сидели на крыльце, пили колу и больше молчали, чем говорили. Скарлетт сморкалась без конца, а я пыталась собрать в единое целое то, что осталось от моей гордости, выдумывая нелепые оправдания, которым ни я, ни моя подруга не верили.

– На самом деле, он никогда мне не нравился, – говорила я. – Он слишком безбашенный.

– Ага, – соглашалась Скарлетт, и я почти слышала, как она улыбается в темноте. – Не твой тип.

– Абсолютно, – продолжала я, игнорируя ее улыбку. – Ему надо встречаться с Джинни Тейбор. Или Элизабет Гандерсон. С кем-то, чья репутация дополняет его. Это было так глупо – решить, что он взглянет хотя бы дважды на кого-то вроде меня.

Скарлетт вытянула ноги перед собой.

– Почему ты так говоришь?

– Как говорю? – напротив нас в окне моего дома был виден силуэт Ноя Вана.

– «Кто-то вроде тебя». Любой парень будет чертовски счастлив заполучить тебя, Галлея, и ты знаешь это. Ты красивая, умная, верная и смешная. Элизабет Гандерсон и Джинни просто глупые девчонки с громкими голосами, вот и все. А ты особенная.

– Скарлетт, – попросила я,– пожалуйста.

– Ты не обязана мне верить, – подруга махнула рукой. – Но это правда, а я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Мэйкон Фокнер будет счастливчиком, если ты выберешь его.

Она снова чихнула и стала искать салфетку.

– Ну вот. Погоди, я сейчас вернусь.

Скарлетт пошла в дом, дверь со скрипом закрылась за ней, а я осталась на ступеньках и стала смотреть на яркие окна своего дома и темное небо над ним. Внутри папа, наверное, готовит попкорн и пьет пиво, а мама и миссис Ван болтают во время фильма, так что диалогов героев почти не слышно. Ной, конечно же, сидит с каменным лицом, а Клара, возможно, уже свернулась в клубочек и заснула на моей кровати – чуть позже ее отнесут в машину, стараясь не разбудить. Эти пятничные вечера были знакомы мне как ничто, но моя мама не понимала, почему я не хочу провести так всю оставшуюся жизнь – с миской попкорна на коленях, сидя между ней и Ноем на диване. И почему мне так грустно было думать об этом? Почему мне было так тяжело взглянуть в ее глаза в последние дни?

И тут я вдруг заметила, как кто-то идет по улице и сворачивает к нашему дому, перескакивая через забор МакДуеллов, а затем приближается к нашему крыльцу. Я выпрямилась, наблюдая за тенью, которая скользила между деревьями. Вот незнакомец аккуратно обошел яму, где отец сломал лодыжку прошлым летом, когда подстригал лужайку. Я встала со ступенек Скарлетт и поспешила к своему дому.

Кто бы это ни был, он остановился с той стороны, куда выходили окна моей спальни, а затем стал поворачиваться, словно что-то искал на земле. Вот он что-то увидел, поднял и подбросил наверх. Раздался негромкий стук, когда этот мелкий предмет ударился о стекло, и я бесшумно подошла ближе, чтобы изучить нежданного гостя. Тем временем он поднял еще что-то, наверное, несколько камешков, и стал бросать их один за другим. Я уже подошла достаточно близко, чтобы услышать и его голос – свистящий шепот.

– Галлея! – пауза, затем в окно полетел еще один камешек. – Галлея!

Я встала за деревом, которое затеняло окно моей спальни летом, и оказалась примерно в двух футах от Мэйкона Фокнера, который, судя по всему, собирался разбить мое окно.

– Галлея! – он подошел чуть ближе к дому, запрокинув голову.

Я тихонько вышла из-за дерева и подошла к нему, затем аккуратно постучала по плечу, когда он уже собирался кинуть новый камешек. Мэйкон подпрыгнул на месте и обернулся, выронив все снаряды, что уже успел собрать с земли.

– Черт, – воскликнул он, приходя в себя. Это было забавно – он чуть из штанов не выпрыгнул на самом деле. – Откуда ты пришла?

– Почему ты пытаешься разбить мое окно? – вопросом на вопрос ответила я.

– Я не пытаюсь разбить его, я хотел привлечь твое внимание.

– Но меня не было дома.

– Я-то этого не знал, – возразил он. – Ты так меня напугала!

– Извини, – пожала я плечами, все еще не в состоянии поверить, что он здесь, в моем дворе. – Как ты вообще понял, какое из окон мое?

– Просто догадался, – легко ответил он. Я начала замечать за ним, что он обычно не объяснял, что и почему сделал. Мэйкона все еще немного трясло, но он уже улыбался мне, как будто ничего особенного не произошло. – Где ты была?

– Когда?

– Раньше. Я думал, ты придешь на вечеринку.

– Я и пришла, – я изо всех сил постаралась заставить свой голос звучать по обыкновенному. – И тебя там не видела.

– О нет, – уверенно заявил он, – это неправда.

– Правда. Мы только что вернулись домой.

– Я был там с семи вечера, – громко сказал он, не давая мне закончить, – и я тебя искал и ждал, а ты меня обманула…

– Нет, это ты меня обманул, – я тоже повысила голос. – А мне из-за тебя пришлось тащить туда Скарлетт.

– Скарлетт? Но и ее там не было.

– Была. Она была там со мной, – я оглянулась на дом подруги, где она стояла на крыльце и смотрела на нас. Я помахала, она махнула в ответ, затем опустилась на крыльцо и высморкалась.

– Я был наверху, – продолжал Мэйкон, – но тебя не видел.

– Наверху – где?

– На чердаке.

– О, – я замялась, – туда мы не поднимались.

– Почему нет?

– А зачем нам было это делать?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Я вот поднялся.

В моей комнате вдруг зажегся свет, и я услышала, как открывается окно. Папа выглядывал на улицу, и я оттянула Мэйкона в тень дома, а сама встала под окном и квадратик света.

– Привет! – окликнула я отца, который опустил голову на звук моего голоса. – Это всего лишь я.