Текст книги "Просто слушай"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Спускаясь по лестнице, я услышала грохот. Затем Уитни пробормотала: «Черт!» Я заглянула на кухню. Уитни засовывала кастрюлю обратно в шкаф.

– Что случилось?

– Да ничего. – Уитни выпрямилась и убрала с лица прядь волос. Перед ней стояла банка с соусом для пасты, коробка со спагетти, разделочная доска с красным перцем и огурцом и упаковка салатных листьев. – Ты уходишь?

– Да, ненадолго, – ответила я. – Если нужно, я…

– Нет, можешь идти. – Уитни взяла коробку со спагетти и, прищурившись, начала читать, что написано сзади.

– Хорошо. Вернусь к…

– Просто… – Уитни отложила коробку. – Я не знаю, в какой кастрюле готовить пасту…

Я положила куртку Оуэна на стул и подошла к шкафчику у плиты.

– В этой. – Я протянула Уитни большую кастрюлю с крышкой с дырочками. – Из нее легче сливать воду.

– А… Точно. Понятно.

Я наполнила кастрюлю водой, поставила на плиту и включила конфорку. Уитни внимательно за мной следила.

– Теперь нужно подождать. Если закроешь крышкой, будет быстрее.

Уитни кивнула:

– Хорошо.

Я подошла к стулу, на котором лежала куртка Оуэна, и остановилась там, наблюдая за Уитни. Она достала маленькую кастрюлю, выложила туда соус для пасты и поставила на плиту. Действовала Уитни очень медленно и неуверенно, как будто расщепляла атомы, что было неудивительно. Она никогда сама не готовила. Все делала мама: даже бутерброды и кашу на завтрак. Я представила, как неловко сейчас себя чувствует Уитни. Все-таки она готовит впервые, да еще и в одиночку.

– Может, тебе помочь? – спросила я. Уитни достала ложку и начала осторожно мешать соус для пасты. – Мне не трудно.

С минуту сестра молчала. Я уже подумала, что она обиделась, но тут она сказала:

– Помоги. Если хочешь, конечно.

Тем вечером мы впервые в жизни готовили с сестрой обед. Мы почти не разговаривали, Уитни лишь иногда задавала вопросы: при какой температуре подогревать чесночный хлеб и сколько спагетти варить? А я отвечала: триста пятьдесят градусов, варить все. Я накрыла на стол, а Уитни медленно и осторожно нарезала салат, сгруппировав овощи на доске по цветам. Наконец мы вдвоем сели обедать. Я взглянула на горшки на подоконнике и сказала:

– Они там хорошо смотрятся.

Уитни села за стол.

– Да. – Она взяла салфетку. На тарелке у Уитни был в основном салат и только чуть-чуть пасты, но я ничего не сказала, не хотела вести себя, как мама. – Теперь им осталось только прорасти.

Я накрутила на вилку спагетти и откусила немного.

– Очень вкусно! Просто отлично!

– Это ж паста, – пожав плечами, заметила Уитни. – Ее легко готовить.

– Не совсем, – ответила я. – Если недоваришь, будет внутри хрустеть. Переваришь, получится каша. А у тебя вышло то, что нужно.

– Правда? – спросила Уитни.

Я кивнула. Пару минут мы ели молча. Я снова взглянула на горшки и на площадку для гольфа позади них. Трава на ней была необыкновенно зеленая.

– Спасибо, – добавила Уитни.

Я не знала, благодарит ли она меня за то, что я похвалила пасту, или за салат, или просто за помощь. Мне было все равно. Я просто была рада услышать от нее «спасибо».

– Не за что.

Уитни кивнула. По дороге промчалась машина. Она затормозила у дома, и водитель взглянул на нас, прежде чем поехать дальше.

Глава одиннадцатая

– Это Аннабель!

Я еще не отпустила звонок, а Мэллори уже тут как тут. Заскрипела ручка, и дверь распахнулась.

Вначале я Мэллори даже не узнала. Слишком уж сильно она была накрашена: тональный крем, подводка, тени, очень яркая помада и накладные ресницы. На одном глазу они отклеились и прилепились к брови. На Мэллори также было обтягивающее платье без бретелек и босоножки на высоких каблуках, на которых она еле передвигалась.

Вокруг нее, уставившись на меня, сгрудились четыре девочки, все разодетые и накрашенные: невысокая брюнетка в очках, черном платье и туфлях на танкетке, две рыжеволосые близняшки с веснушками, в джинсах и коротких майках и круглолицая блондинка в вечернем платье. От девчонок жутко пахло лаком для волос.

– Аннабель! – завопила Мэллори, запрыгав на месте. Ее высокая прическа даже не покачнулась. – Привет!

– Привет! А что вы…

Закончить я не успела. Мэллори схватила меня за руку и втащила в дом. Остальные девочки отступили назад, не переставая на меня таращиться.

– Девчонки, вы представляете! Это же Аннабель Грин!

– Ты снималась в той рекламе, – сказала блондинка в вечернем платье, наморщив ярко-розовые губы.

– Ну да! А она работает на «Копфс» и в модельном агентстве!

– А зачем ты пришла? – спросила одна из близняшек.

– Ну, я тут была неподалеку и…

– Она дружит с моим братом! И со мной! – заявила Мэллори, сжав мою руку своей горячей ладошкой. – У нас сейчас будет фотосессия. Поможешь придумать позы?

– Я на самом деле ненадолго. Заехала всего на минутку.

Так я сказала Уитни после обеда. Что мне нужно кое-что завезти другу и я вернусь в течение часа. Уитни кивнула и как-то странно на меня взглянула, видимо, прикинула, буду ли я опять пахнуть беконом.

– Нравится, как я выгляжу? – спросила Мэллори, закинув руку за шею и закатив глаза. Затем снова встала по-обычному. – Мы сегодня представляем различные наряды. Я – вечерний.

– А мы – повседневный, – сказала одна из близняшек, уперев руку в бедро. Ее сестра, у которой было больше веснушек, торжественно кивнула.

Я взглянула на брюнетку в очках.

– Офисный классический, – пробормотала она, одернув черное платье.

– А я, – объявила блондинка, закружившись так, что зашуршала юбка, – наряд на помолвку.

– Нет, на бал, – возразила Мэллори.

– Нет, на помолвку! – стояла на своем блондинка, все кружась. А мне сказала: – Платье стоило…

– Четыреста долларов, мы в курсе, – недовольно перебила ее Мэллори. – Воображает о себе невесть что, потому что ее сестра – дебютантка.

– Когда мы начнем съемку? – спросила одна из близняшек. – Мне надоел повседневный наряд! Хочу платье!

– Сейчас! – раздраженно выпалила Мэллори. – Вначале я покажу Аннабель свою комнату. Потом спросим, что она думает по поводу нашего внешнего вида.

Она потащила меня по ступенькам. Девчонки, громко топая, помчались за нами.

– А Оуэн дома? – спросила я.

– Да, ходит где-то, – ответила Мэллори. Брюнетка в очках шла рядом со мной и внимательно меня разглядывала. Остальные сзади перешептывались. – Я тебе сейчас покажу фотографии с прошлого раза! Которые мы у Мишель делали. Они потрясающие! На мне был наряд в европейском стиле. Просто чудесный!

– Что за наряд? – поинтересовалась я.

– Берет и шотландская юбка. А в руках я держала французскую булку. Очень красиво.

– Я тоже хочу наряд в европейском стиле! – заявила девочка в черном. – Мой слишком скучный. И почему это ты всегда в вечернем платье?

– Теперь подожди секунду! – прошептала Мэллори у закрытой двери в свою комнату. Она встала напротив нее и прижала руки к груди. – Итак! – На одном глазу снова отклеились ресницы. – Приготовьтесь к культу моделей!

Это прозвучало как-то не очень… Я оглянулась. Девчонки молчали и не сводили с меня глаз. Я снова повернулась к Мэллори и медленно проговорила:

– Ну, давай.

Мэллори распахнула дверь:

– Гляди! Могла подумать, что у меня тут такое?

Нет, не могла. Три стены в комнате Мэллори от пола до потолка были оклеены фотографиями из журналов. Модели, знаменитости, блондинки, брюнетки, рыжие… Высокая, вечерняя, повседневная мода, мода шоу-бизнеса… Красивые лица с высокими скулами, разные позы… Целое море фотографий, вырезок с наклеенными друг на друга краями так, что стен за ними было почти не видно.

– Ну, – спросила Мэллори, – как тебе?

Я была поражена. Мэллори подтолкнула меня к стене и указала на одно из лиц. Я подошла поближе и только тогда поняла, что это я.

– Это с прошлогоднего календаря, когда ты была апрелем и фотографировалась вместе с шинами. Помнишь?

Я кивнула. Тогда Мэллори оттащила меня вправо и снова указала на вырезку. Девчонки же разошлись по разным местам. Рыженькие близняшки уселись на кровать и стали листать журналы, а блондинка и брюнетка пытались поделить стул у трюмо.

– А это вот реклама «Загара от Бока». Ее раздавали на баскетбольном матче в университете, на который я ходила в прошлом году. У тебя тогда волосы были светлее!

– Да… – У меня еще кожа была золотистого цвета. Странно. А я и думать забыла об этой рекламе. – В самом деле светлее.

Теперь Мэллори потащила меня влево. Снова замелькали фотографии.

– Но вот эта моя любимая! – сказала она. – Поэтому я повесила ее прямо над кроватью.

Я нагнулась поближе. И увидела коллаж из снимков из ролика для «Копфса»: я в форме капитана команды поддержки, на скамейке с девчонками позади, с симпатягой в смокинге под руку.

– Откуда у тебя фотографии?

– Это снимки с экрана, – гордо сообщила Мэллори, – я записала рекламу на DVD, вставила его в компьютер и сохранила отдельные фрагменты. Здорово, правда?

Я внимательнее взглянула на фотографии и, как всегда, вспомнила тот апрельский день, когда снимали этот ролик. Я была тогда другим человеком. Все было по-другому.

Мэллори отпустила мою руку и тоже нагнулась поближе.

– Обожаю эту рекламу! – сказала она. – Вначале она мне нравилась из-за формы капитана команды поддержки – я ей тем летом очень увлекалась. Но потом я влюбилась в одежду и в сам сюжет… Они чудесны!

– Тебе понравился сюжет? – спросила я.

– Да. – Мэллори повернулась ко мне. – Ты прекрасно провела лето и вот снова возвращаешься в школу.

– Понятно.

– Начинается все с того, что ты болеешь за игроков на крупном матче, готовишься к контрольным и гуляешь по двору с друзьями.

«Гуляю по двору с друзьями… – подумала я. – Да уж».

– А затем первый бал, знакомство с потрясающим парнем… То есть дальше будет только лучше. – Мэллори вздохнула, уткнувшись в фотографии. – Кажется, что у тебя очень интересная и увлекательная жизнь. В средней школе. Ты как девушка…

– …у которой есть все, о чем только можно мечтать, – закончила я, вспомнив слова режиссера.

Мэллори повернулась ко мне и кивнула:

– Точно!

Я чуть было не рассказала ей, что это неправда. Что я вовсе не та девчонка, у которой есть все, о чем только можно мечтать. Между мной и девушкой с фотографий нет ничего общего! Да и много ли найдется людей, кто живет так, как она? Один радостный эпизод сменяется другим… Нет, это точно не про меня. Я вспомнила, как пришла в сентябре в школу: как ругалась, скривив красивый ротик, Софи, как улыбался Уилл Кэш, как меня рвало на траву за корпусом. Вот что представляет собой моя жизнь.

Тут раздались тяжелые шаги, и кто-то громко вздохнул:

– Мэллори, я же тебе говорил: хочешь фотографироваться – пошли. А то мне еще над передачей работать, и я не горю желанием…

Я встала. В дверном проеме возвышался Оуэн.

– …сидеть всю ночь, – изумленно закончил он. – Привет! А ты сюда как попала?

– Она приехала ко мне на вечеринку! – заявила Мэллори.

– Что, правда? – спросил Оуэн, взглянув на меня подозрительно.

– Ты им помогаешь на фотосессии?

– Нет, я просто…

– Нам нужен фотограф! – пояснила Мэллори. – Чтобы делать групповые снимки. А теперь у нас есть еще и стилист! Это ж здорово! – Она захлопала в ладоши. – Так, все пошли вниз! Строимся для групповых снимков! Потом перейдем к индивидуальным. У кого наш список?

Темноволосая девочка встала со стула и вытащила из кармана сложенный лист бумаги.

– Вот он, – сказала она, и Мэллори забрала список себе.

– А теперь скажи серьезно, зачем приехала, – спросил меня Оуэн.

– Я живу модой, – ответила я. – Ты же знаешь.

Мэллори откашлялась.

– Вначале – повседневные наряды. – Она указала на рыженьких близняшек. – Потом официальный классический, вечерний и бальный.

– На помолвку! – поправила ее блондинка.

– Все! Вниз! – скомандовала Мэллори.

Первыми вышли близняшки, за ними последовала темноволосая девочка. Блондинка же никуда не торопилась. Спокойно встала, смерила меня взглядом и пошла к выходу.

– Привет, Оуэн! – сказала она, подметая ковер подолом платья.

Оуэн в ответ кивнул, ни капли не изменившись в лице:

– Здравствуй, Элинор.

Блондинка покраснела и бросилась прочь из комнаты. Внизу ее встретили дружным смехом.

Мэллори остановилась у двери и взглянула на нас:

– Ты, Оуэн, понадобишься мне в пять внизу вместе с фотоаппаратом. А ты, Аннабель, можешь быть нашим стилистом и следить за съемками.

– Разговаривай нормально или сама себя снимать будешь! – разозлился Оуэн.

– Начинаем через пять минут! – Мэллори бросилась вниз, громко раздавая указания подругам.

– Ух ты! – сказала я Оуэну, когда голоса девчонок стихли. – Как у вас тут все серьезно!

– Не говори! – Он уселся на край кровати. – И помяни мои слова, закончится все, как всегда, слезами! Девчонки эти не знают, что такое золотая середина!

– То есть?

– Не знают, что такое золотая середина, – повторил Оуэн, а я села рядом с ним. – Мы так на «Управлении гневом» говорим. В смысле, впадают в крайности. Либо получают, что хотят, либо нет! Либо правы, либо нет!

– Либо я представляю наряд на помолвку, либо бальное платье, – добавила я.

– Точно. Мыслить так опасно, поскольку максимализм не всегда уместен. Хотя для тринадцати лет, наверно, нормален.

– Девушка в платье на помолвку явно считает себя звездой.

– Элинор? – Оуэн вздохнул. – Да уж, это нечто.

– Ты ей, похоже, очень нравишься!

– Так, все, хватит! – он помрачнел. – Это «ОП»! Серьезно!

– А что, знаешь, многие модели гуляют с фотографами! – Я подтолкнула Оуэна коленом. – Для дела бывает полезно!

– Спрашиваю еще раз, зачем ты приехала?

– Привезла тебе куртку. Забыла утром отдать.

– А… Спасибо! Но можно было и до вторника подождать.

– Можно, – я вытащила из кармана айпод, – если б я не обнаружила его.

Оуэн изумленно схватил айпод:

– Ой, спасибо! Мне бы его очень не хватало.

– Я думала, уже не хватает.

– Да я вот как раз собирался готовиться к следующей передаче, так что точно бы хватился. Спасибо!

– Пожалуйста.

Внизу послышался шум: кто-то то ли радовался, то ли плакал.

– Слышала? – Оуэн указал на открытую дверь. – Вот тебе и слезы. Наверняка. Сплошной максимализм!

– Может, никуда не пойдем? – спросила я. – Тут безопасней.

– Ну, не знаю… – Оуэн огляделся. – Меня тошнит от этих фотографий.

– На них хотя бы нет тебя.

– А ты что, есть?

Я указала на фотографии из ролика. Оуэн подошел поближе.

– Да ничего особенного на самом деле.

Он довольно долго их разглядывал, и я уже начала жалеть, что показала.

– Странные, – наконец сказал он.

– Ну, спасибо тебе!

– Да нет! Просто ты на них сама на себя не похожа. – Оуэн нагнулся поближе. – То есть лицо знакомое, но кажется, что это совсем другой человек.

Я удивилась. Ведь, глядя на старые снимки и особенно на фотографии из «Копфса», мне тоже казалось, что на них изображена совсем другая девушка, цельная, несломленная, у которой в жизни все хорошо. Она сильно отличалась от той, кого я видела каждый день в зеркале. Но я думала, что больше никто этого не замечает.

– Только не обижайся, – добавил Оуэн.

– Да ну что ты. – Я покачала головой.

– Фотография хорошая. – Оуэн снова в нее вгляделся. – Но сейчас ты, по-моему, выглядишь лучше.

Вначале я подумала, что ослышалась.

– Сейчас?

– Ну да. – Оуэн повернулся ко мне. – А ты что подумала?

– Я… – начала я, но замолчала. – Ладно, не важно.

– Думала, я скажу, что ты лучше на снимках?

– Ты всегда говоришь правду…

– Да, но я не грубиян, – ответил Оуэн. – Ты хорошо выглядишь на снимках, просто по-другому. На себя не похожа.

– По-другому, значит, хуже.

– По-другому, значит, по-другому.

– Очень туманно, – заметила я. – И к тому же эвфемизм. Причем двойной.

– Ты права. Понимаешь, глядя на эти фотографии, думаешь: «Нет, это не Аннабель. Совсем не похожа!»

– А на кого я должна быть похожа?

– На себя. – Оуэн кивнул в мою сторону. – Дело в том, что я никогда не видел, как тебя фотографируют в форме капитана команды поддержки. Не ассоциируешься ты у меня с моделью.

Я чуть было не попросила его пояснить, с кем же тогда я у него ассоциируюсь. Но потом поняла, что он и так уже все сказал. Оуэн думает, что я честная, прямолинейная и даже забавная. Сама я себя такой никогда не считала! Кто знает, какой еще я окажусь? Какой еще могла стать, изменившись со времени съемки? Вариантов очень много.

– Оуэн! – завопила Мэллори, стоя у лестницы. – Мы готовы!

Взглянув на Оуэна, я подумала, что он тоже появился, когда я вернулась в школу. Вместе с ругающейся Софи, улыбающимся Уиллом и всем этим кошмаром. Оуэн протянул мне руку, и я взяла ее, радуясь, что мне наконец есть на что опереться.

Оуэн оказался прав насчет слез. Меньше чем через час началась истерика.

– Это нечестно! – дрожащим голосом возмутилась темноволосая девочка, которую, как оказалось, зовут Анджела.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала ей Мэллори, поправляя боа. – Что не так?

По-моему, это было очевидно. Мэллори и остальные по очереди надевали вечерний и бальный наряд (или же наряд на помолвку, кому как), а Анджеле постоянно доставался офисный классический, который, по-видимому, был у всех самым нелюбимым. Она взглянула на свою прямую черную юбку и черную блузку и решительно заявила:

– Хочу вечернее платье! Когда моя очередь?

– Оуэн! – позвала Элинор, оттягивая вниз топ. – Готов меня снимать?

– Нет, – пробормотал Оуэн, стоя у дивана. Элинор подошла к нему, откинув назад волосы и уперев руку в бедро. – Совсем не готов.

Фотосессия проходила по всем правилам. Девчонки отодвинули к стене мебель, повесили на каминную полку белую простыню в качестве фона и даже организовали гримерную, где еще и переодевались. К тому же включили музыку (в основном Дженни Риф, Битси Бондс и «104Зет». Предложение Оуэна сделать микс было сразу же отвергнуто).

– Дойдет очередь и до тебя! – сказала Мэллори. Теперь на ней был золотистый лиф от купальника, саронг [4]4
  Саронг – индонезийская национальная одежда.


[Закрыть]и боа на плечах. – Но классический офисный наряд тоже очень важен! Кто-то же должен его представлять.

– Тогда почему не ты?

Мэллори вздохнула и поправила челку. Близняшки же в это время переоделись в купальники и готовились к снимкам в движении, кидая друг другу футбольный мяч.

– Потому что мне вечерний наряд идет больше. А ты в очках. И тебе больше подходит серьезный офисный вид.

У Анджелы задрожала нижняя губа.

– Она могла бы снять очки, – вмешалась я.

– Я готова! Давай, фотографируй! – велела Элинор Оуэну.

Оуэн поморщился, но поднял фотоаппарат. Вообще-то, исходя из моего опыта, модели никогда фотографами не командуют. Но на нашей фотосессии все явно было по-другому. Девчонки сами вставали, как им нравится, а Оуэн просто нажимал на затвор, делая снимок за снимком, практически без перерыва. Тут Элинор послала поцелуй камере, а заодно и Оуэну, тот взглянул на нее в ужасе.

В мои обязанности стилиста входило находиться в гримерной и подбирать девчонкам одежду и обувь, раскиданную по столу, полу и лестнице. Я поначалу предложила не так ярко краситься и не надевать слишком глубокое декольте, но слушать меня никто не стал, поэтому в основном я занималась тем, что смотрела на Оуэна и отчаянно старалась не смеяться.

– Знаете, – сказал он, когда Элинор улеглась на пол и поползла к нему, стуча локтями о деревянный пол, – по-моему, пора заканчивать.

– Но мы еще не сделали групповые фотографии! – воскликнула Мэллори.

– Тогда давайте становитесь! – велел ей Оуэн. – Вообще-то фотографу и стилисту платят по часам. Вам скоро денег не хватит!

– Ладно, – пробурчала Мэллори, перекидывая боа через плечо. – Так, все становимся у простыни!

Близняшки взяли мячик и пошли к фону, Элинор встала и снова поправила топ, Анджела же осталась стоять в арке, ведущей в гостиную. Руки скрещены на груди, верхняя губа уже трясется не на шутку. «Втроем дружить непросто, – подумала я, – но впятером, видимо, не легче».

– Пошли-ка, переоденемся, – позвала я Анджелу.

Пока Мэллори раздавала указания насчет того, кому и как становиться, мы с Анджелой пошли в гримерную. Я прикидывала, какой наряд можно выбрать.

– Вот она очень симпатичная, как думаешь? – спросила я, поднимая красную юбку.

Анджела хлюпнула носом и поправила очки:

– Да, ничего.

– А к ней подойдет… – я огляделась и выбрала черный топ на тонких лямках, – вот это. И очень высокие каблуки.

Анджела кивнула, взяла юбку и направилась в соседнюю комнату.

– Хорошо, пойду переоденусь.

– А я пока подберу туфли.

– Анджела! – завопила Мэллори. – Мы тебя ждем!

– Минутку! – крикнула я в ответ. Затем склонилась над огромной кучей обуви, выудила оттуда босоножку на ремешке и принялась искать вторую, но тут почувствовала, что кто-то за мной наблюдает. Подняла голову и увидела Оуэна. – Момент! Мы тут образ меняем.

– Я слышал, – сказал он, облокачиваясь о дверь. Я наконец нашла вторую босоножку, валявшуюся под чьей-то дутой курткой. – Молодец, что помогла ей.

– Модельный бизнес – дело грязное, – ответила я.

– Правда?

Я кивнула и, взяв босоножки, выпрямилась. Затем выглянула в коридор, проверяя, не идет ли Анджела, и облокотилась о противоположную сторону двери. Оуэн поднял фотоаппарат.

– Не надо! – Я закрыла рукой лицо.

– Почему?

– Ненавижу фотографироваться!

– Но ведь ты модель!

– Поэтому и ненавижу. Надоело.

– Да ладно тебе! Всего одну!

Я убрала руку, но не улыбнулась. Оуэн нажал на затвор, и загорелась вспышка.

– Отлично.

– Правда?

Оуэн кивнул, перевернув фотоаппарат и взглянув на экран. Я тоже подошла посмотреть: позади дверной проем, волосы не причесаны, без макияжа, и ракурс явно не мой. Хотя снимок был не так уж плох. Я нагнулась и вгляделась в лицо, позади него едва заметно брезжил свет.

– Видела? – спросил Оуэн. Мое плечо касалось его, а наши лица были совсем близко друг от друга. – Вот как ты выглядишь на самом деле.

Я хотела ему ответить (не знаю, правда, что) и повернулась, и тут его щека оказалась совсем рядом с моей. Я взглянула на него, и вдруг Оуэн склонился ко мне. Я даже не успела понять, что происходит, как его мягкие губы дотронулись до моих. Я прижалась к…

– Давай туфли!

Мы испуганно подпрыгнули. Оуэн ударился головой о дверной проем.

– Черт!

У меня колотилось сердце. Анджела же очень серьезно на нас смотрела.

– Да-да, вот туфли. – Я протянула их ей.

Оуэн, закрыв глаза, потер голову:

– Больно как!

– Ты живой? – спросила я и дотронулась до его виска. Кожа у Оуэна была теплая и мягкая. Я на секунду задержала руку.

– Оуэн! – закричала Мэллори. – Мы готовы! Давай уже, фотографируй!

Оуэн пошел в гостиную, за ним медленно поковыляла Анджела. Я же взглянула на себя в зеркало в изумлении от того, что только что произошло. Посмотрев внимательно на свое отражение, пошла в гостиную.

Девчонки уже забыли все обиды, и съемка была в самом разгаре. Они активно позировали, изгибаясь кто как может: трясли бедрами, наклоняли голову, хлопали ресницами. Оуэн же старательно делал свое дело.

В гостиной играла песня, как раз из разряда ему ненавистных: попсовая, очень ритмичная, с хорошо обработанным женским голосом, легко перекрывающим инструменты. Мэллори прибавила звук, и девчонки, завопив, начали танцевать, размахивая руками, прыгая и кружась. Оуэн повернул фотоаппарат в мою сторону. Я не знала наверняка, что он в нем видит, но могла предположить. И на этот раз я улыбнулась.

Когда я подъехала к дому, свет в нем горел только в комнате Уитни. Она сидела на стуле у окна, поджав под себя ноги, с той же тетрадью на коленях и что-то туда писала.

От Оуэна я уехала как раз вовремя. Элинор, Анджела и близнецы уже устали от фотосессии и от привычки Мэллори постоянно командовать и готовы были взбунтоваться. В доме творился кавардак, а мама Оуэна, большая любительница порядка, должна была приехать с минуты на минуту. Я предложила помочь с уборкой или же хотя бы выступить в роли миротворца, но Оуэн отказался.

– Я сам разберусь, – сказал он, когда мы стояли на крыльце. – На твоем месте я бежал бы отсюда как можно быстрее, а то у нас тут только хуже и хуже будет.

– Да ты оптимист! – подметила я.

– Нет. – Тут послышался возмущенный крик и хлопанье дверью. Оуэн обернулся, затем снова взглянул на меня. – Я реалист.

Я улыбнулась и, спустившись на одну ступеньку, достала из кармана ключи.

– Ну, ладно, увидимся тогда в школе.

– Да, до встречи.

Мы по-прежнему стояли на месте. Интересно, он меня поцелует?

– Ну, я пойду. – У меня закрутило желудок.

– Давай. – Оуэн подошел ближе к краю ступеньки, а я – к нему. Он нагнулся, я закрыла глаза, но тут послышался топот, становящийся все громче. Заскрипела дверная ручка, и мы отпрыгнули друг от друга. На крыльцо выскочила Мэллори в черном обтягивающем комбинезоне, с перекинутым через плечи зеленым боа и в туфлях на толстой танкетке.

– Стой! – Она бросилась ко мне. – Держи, это тебе.

Она протянула мне пачку только что напечатанных фотографий, все еще пахнущих чернилами. Сверху лежал снимок Мэллори крупным планом в золотистом лифе от купальника и с поднятыми вверх перьями от боа вокруг лица. Дальше шли групповые снимки, где Элинор ползала по полу, и наконец, с Анджелой в подобранном мною наряде.

– Ух ты! Отлично вышло, – сказала я.

– Они для твоей стены. Чтоб ты тоже на меня иногда смотрела, – пояснила Мэллори.

– Спасибо! – поблагодарила ее я.

– Пожалуйста! – Она повернулась к Оуэну. – Только что звонила мама из машины. Она будет дома через десять минут.

– Хорошо. – Оуэн вздохнул и сказал мне: – Давай тогда, до встречи.

Я кивнула. Они зашли в дом, Мэллори помахала мне в последний раз рукой и закрыла дверь. Девчонки явно о чем-то спорили, но тут послышался голос Оуэна, и они сразу стихли. Когда я пошла к машине, из дома уже не доносилось ни звука.

Я вылезла наружу, сжимая фотографии Мэллори. Всю дорогу я вспоминала лицо Оуэна так близко от моего и наш поцелуй, такой короткий, но в то же время незабываемый. Я, покраснев, распахнула дверь и стала подниматься по лестнице.

– Аннабель! – позвала меня Уитни, когда я дошла до второго этажа. – Это ты?

– Да, я вернулась.

Я хотела зайти к себе, но тут Уитни вышла из комнаты:

– Мама снова звонила. Я сказала, что ты у друга. Она спросила у какого. Я ответила, что не знаю.

Мы молча смотрели друг на друга, и я не знала, должна ли рассказать Уитни, где именно я была.

– Спасибо! – наконец сказала я. Вошла к себе в комнату и, включив свет, положила фотографии на комод. Затем сняла куртку и повесила на стул. Повернувшись, увидела Уитни.

– Я сказала маме, что ты, может, позвонишь, как вернешься. Но это необязательно.

– Хорошо, – ответила я.

Уитни, переминаясь с ноги на ногу, облокотилась о косяк. И тут увидела фотографии.

– А это что? – спросила она.

– Да так, ерунда!

Уитни осторожно взяла фотографии и стала их просматривать. Безразличие на ее лице сменилось любопытством, а когда она дошла до распластанной на полу Элинор, – ужасом.

– Младшая сестренка моего друга устроила модельную вечеринку с ночевкой. – Я подошла к Уитни. Она рассматривала фотографии близняшек, изображающих зеркальное отражение друг друга, Анджелы в ужасном классическом офисном черном платье, Мэллори, задумчивой, мечтательной и, видимо из-за Оуэна, раздраженной. – Они нарядились и фотографировались.

Уитни дошла до снимка задумчивой Элинор в белом платье.

– Ух ты! Красиво как.

– Это наряд на помолвку.

– Хм. – Уитни взглянула на следующую фотографию. На ней Элинор лежала, распластавшись на полу, с приоткрытым ртом. – А это что такое?

– Не думаю, что у этой позы есть особое название, – ответила я.

Уитни решила не развивать тему и перешла к следующей фотографии: Мэллори в красном топе с огромными ресницами и надутым ротиком.

– Симпатичная девочка, – заметила сестра, слегка наклонив фотографию. – Глаза красивые.

– Услышь она тебя, умерла бы от счастья, – сказала я, покачав головой.

– Правда?

Я кивнула:

– Она обожает моделей. Видела б ты ее комнату! Повсюду фотографии из журналов!

– Она, наверно, была счастлива, что ты пришла? Живая модель.

– Да уж.

Уитни теперь рассматривала групповые фотографии. На одной девчонки прижали лица друг к другу, на следующей – смотрели в стороны, как будто ждали разные автобусы.

– Мне на самом деле было немного не по себе, – добавила я.

Уитни помолчала, но потом сказала:

– Понимаю.

Для меня в эти выходные все было настолько неожиданно, в том числе приход Уитни в мою комнату, что я боялась сделать что-нибудь не так. Но наконец сказала:

– Просто мы, когда были детьми, никогда не устраивали такие вечеринки.

– А зачем? – спросила Уитни, дойдя до фотографии бледной и серьезной Анджелы. – Мы и так были моделями.

– Да, но ведь вечеринки – это так весело! Демонстрировать наряды на них гораздо проще, чем в жизни.

Уитни взглянула на меня, затем опять на снимки. Тут только до меня дошло, что она решила, что я говорю про нее. Я думала, теперь Уитни скажет мне какую-нибудь гадость, но она просто вернула фотографии:

– Ну, кто знает.

Уитни вышла в коридор. Я взглянула на фотографии – сверху лежал снимок Мэллори в боа.

– Спокойной ночи! – сказала я.

– И тебе, Аннабель. – Позади Уитни горел свет, и меня поразила красота ее скул и губ. Вроде не самые существенные составляющие внешности, но как же они изумительны.

Я легла в постель и, облокотившись на спинку, стала заново рассматривать фотографии. Пролистав стопку дважды, я подошла к столу и, порывшись в верхнем ящике, извлекла оттуда кнопки. Расположив фотографии по три в каждом ряду, я прикрепила их к стене над радио. «Чтоб ты тоже на меня иногда смотрела», – сказала Мэллори. Я выключила свет и стала разглядывать фотографии, освещаемые яркой луной. Наконец поняла, что засыпаю, и повернулась на бок, подальше от света.