355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сандра Паретти » Пурпур и бриллиант » Текст книги (страница 9)
Пурпур и бриллиант
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 13:11

Текст книги "Пурпур и бриллиант"


Автор книги: Сандра Паретти



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Он говорил без нажима, абсолютно хладнокровно, и это придавало его словам еще больший вес. Но на Каролину, похоже, это не произвело никакого впечатления. Упрямая настойчивость бедуина, упорное нежелание исполнить полученный приказ лишь утвердили ее в мысли последовать совету шейха. Малем и его люди получили от Измаила всю плату вперед. Почему же они отказываются вернуться? Должно быть, их истинное задание не исчерпывается сопровождением их до Алжира. Есть еще что-то, о чем она не знает.

– Я надеюсь, вы постараетесь все-таки понять меня, – сказала Каролина. – Ваша служба окончена.

– Это относится и к погонщикам? Каролина кивнула.

– А ваши верблюды...

– Нам понадобится только четыре. Глаза бедуина опасно сверкнули, но на этот раз он промолчал. Оставив Каролину, он подошел к своим людям. Они окружили его и тихо заговорили. Малем слушал с опущенной головой. Потом резко махнул рукой и приглушенным голосом приказал им что-то. Подошел к лошади, сел в седло. Его люди не спеша последовали его примеру. Бросив поводья на спину лошади, Малем еще раз обернулся к Каролине и одно мгновение молча смотрел на нее. Каролина восприняла его взгляд как немую угрозу. Не попрощавшись, он стегнул свою лошадь так, что она, фыркая, запрокинула назад голову. Окруженный своими людьми, Малем умчался прочь.

Прошел час с тех пор, как они расстались с караваном и бедуинами. Каролина скакала, внимательно следя за окрестностями. Треугольник белого песка, врезающийся в полосу серой и красноватой земли, поясом окружающей Тимбукту, становился все ближе. Уже с полчаса лежал перед ними берег пустыни, одновременно близкий и недосягаемый. По в этот самый миг они достигли его белой каймы; Алманзор на верблюде первый пересек границу серого и белого песка. Сахара! Всадники натянули поводья. Каролина отбросила белую чадру с лица. Четверо людей молча всматривались в песчаное море, которое расстилалось перед ними. Две маленькие пирамиды из черного камня образовывали нечто вроде ворот, открывающих путь в пустыню. Выбеленные солнцем кости лежали на земле. Это были останки не только животных, но и людей. Бесчисленное количество раз скакали они мимо этих свидетельств мучительной гибели, не обращая на них внимания, но в этот момент Каролина ощутила нечто, заставившее ее поежиться.

Шейх Томан указал на черные пирамиды:

– Это указатели для курьеров, едущих в Алжир. Еще мой отец повелел соорудить их здесь. Однако теперь они уже не те, что были раньше. И их гораздо меньше. Кочевники растащили камни, чтобы делать свои очаги и укреплять палатки.

– Сколько времени занимает у курьеров весь путь? – поинтересовался Стерн.

– Я знаю человека, который преодолел это расстояние за двадцать три дня.

– А сколько времени понадобится нам? – спросила Каролина.

– В любом случае вы доберетесь быстрее, чем с Малемом Мерабетом и его людьми. Я рад, что вы расстались с ними.

Каролина едва удержала вопрос, рвущийся с ее губ. А что они теперь будут делать, хотела она спросить. Что предпримет Измаил? Но она промолчала, не желая показывать свои сомнения. Кроме того, она знала, что шейх Томан не сможет ответить ей, ему нечем ее успокоить. Все, что они могут сделать, – это получить как можно большее преимущество во времени. Им никак нельзя медлить, подумала она вдруг.

– Мы очень благодарны вам, – сказала она. – К сожалению, мы можем выразить нашу благодарность только словами.

Шейх Томан ибн Моханна покачал головой:

– Я ваш вечный должник. Возьмите хотя бы это на прощание. По справедливости он принадлежит вам. – Шейх развернул плащ Калафа, лежащий на его седле.

Пурпур вспыхнул на солнце. Каролина изумленно уставилась на шейха.

– Вы так быстро позабыли чудодейственную силу этого плаща? – воскликнул шейх, размахивая им, словно добытым в бою знаменем.

Его, зубы блестели. Это была сияющая, жестокая улыбка победителя.

– Этот плащ станет для вас ковром-самолетом. Как огонь отгоняет диких зверей, так этот плащ отгонит от вас разбойников. Даже если весть о смерти Калафа достигнет пустыни – этот пурпур окажется сильнее ее. Они поверят ему и сочтут известие о смерти Калафа происками своих врагов. – Шейх Томан остановил лошадь рядом с конем Каролины. – Наденьте его! – Он набросил плащ Каролине на плечи.

Она почувствовала, как плащ тепло обнял ее плечи, спустился на лошадиный круп и мягкими складками упал к ее ногам. Воцарилась тишина. Пришел момент расставания. Стерн отцепил притороченный к седлу бурдюк, вытащил затычку и протянул шейху рукав:

– Выпейте еще раз с нами!

Друг за другом глотнули они воду, еще сохранившую прохладную свежесть ночи. Верблюды со скарбом двинулись дальше, потянув повод. Не глядя, Алманзор хлестнул их по спинам длинной плетью.

Шейх Томан кивнул:

– У вас хороший слуга. У вас добрые животные. Вы видели глаза ночи. А днем вас защитит плащ Калафа.

Он уперся двумя руками в спину коня и замер на минуту, вглядываясь в бесконечность пустыни. Потом пружиняще выпрямился в седле и взял в руки поводья. Еще раз посмотрел на Стерна и Каролину:

– Пусть Аллах пребудет с вами! – С этими словами он тронул лошадь.

Та сразу перешла в галоп, неся на спине припавшего к ее шее всадника. Каролина минуту провожала глазами быстро уменьшающуюся фигуру. Она не сожалела о разлуке с шейхом, ощущая лишь нетерпение, страстное желание увидеть наконец облачка белого песка, взвивающегося под копытами ее коня. Энергично сжав коленями бока лошади, она погнала ее вперед. Рядом с ней по песку двигалась ее тень. Это были очертания воина: белая, плотно обмотанная вокруг головы накидка была похожа на шлем с забралом; длинный плащ скрывал ее фигуру; седельные сумки были набиты оружием.

Звонкий голос Алманзора разорвал тишину пустыни. Восседая на высоком горбу верблюда, он затянул мелодию кочевников – тягучую, однообразную песню. Монотонная ширь пустыни была в этой песне; синева неба, жесткая и сверкающая как сталь; солнце, своим жаром оплавляющее металлический купол небес.

Каролина восхищалась этим пейзажем. Ничто здесь не останавливало взгляда, ничто не приглашало к отдыху или передышке; все противилось людскому присутствию, отторгало человека, издевалось над его усилиями: здесь каждый шаг, каждое движение казались бессмысленными.


11

Проснувшись, Каролина не могла понять, сон это или явь: шаги, лошадиное ржание – и опять тишина. Она лежала в палатке с открытыми глазами и прислушивалась, затаив дыхание. Но веки ее отяжелели, сон вернулся вновь.

Она уснула с вечера, едва успев лечь. После того как они выехали из оазиса Сийира, им пришлось проскакать в бешеном темпе почти восемь часов, лишь иногда делая короткие передышки. Сойдя с лошади, она едва удержалась на ногах. Она даже не испытывала голода. Глотка воды и двух фиников ей оказалось достаточно. Может быть, теперь проснувшийся голод разбудил ее? Когда она подумала об этом, то поняла, что действительно хочет есть. Она откинула легкое шерстяное одеяло и села. И вдруг снова услышала те же звуки. Ей показалось, что это были торопливо удаляющиеся шаги.

Она набросила накидку на лицо, закуталась в плащ и вышла из палатки. Было уже почти светло. Огонь еще горел, однако язычки костра казались уже бледными и бессильными на фоне приходящего дня. Животные спокойно лежали у вбитых колышков, к которым были привязаны их поводья. Багаж громоздился там, где его оставили вечером. Все было тихо. С ночи картина не изменилась. Но она слышала голос Алманзора, то плачущий, то причитающий. Каролина поспешила к нему, к ней присоединился Стерн, вышедший из палатки. Каролина положила руку на плечо юноши. Он оторвал ладони от лица и бросился перед ней на колени:

– Я плохой слуга! Вместо того чтобы охранять вас, я уснул. Только по моей вине это могло случиться! Накажите меня! – Он опять разразился рыданиями.

– Лучше скажи толком, что произошло! – сказала Каролина спокойным голосом.

Алманзор поднял голову:

– Воры украли у нас бурдюки с водой. Подлые разбойники! Аллах накажет их. Аллах справедлив. Он все видит, и его кара настигнет их. – Он указал на следы на песке. – Видите! Я нашел их следы. Подлые, трусливые гады, воры! Ох, я не должен был спать!

– Успокойся! Мы ведь тоже ничего не слышали, – сказала Каролина. – Сколько их было?

– Не могу сказать. Большинство следов уже заметено песком.

– Они украли только бурдюки? – спросила Каролина. – Больше из поклажи ничего не пропало?

– Вы не знаете этих кочевников. Когда мы умрем от жажды, им достанется все: и животные, и весь скарб – нужно только подождать нашей смерти. Они как шакалы, объедающие трупы.

– Они забрали все бурдюки? – спросил Рамон.

– Кроме трех уже начатых. Они их просто не заметили.

Путешественники вернулись к костру. Стерн достал из кожаного мешочка план колодцев. Первые три дня пути они не пользовались им, так как могли наполнять бурдюки свежей водой оазисов. Он развернул карту. Каролина и Алманзор подошли поближе и нагнулись над ней.

– Если возвращаться обратно к оазису Сийиру, это займет восемь часов. – Стерн взглянул на Каролину. – Если мы будем двигаться в том темпе, что вчера...

Он указал на кружки, которыми обозначил на карте оазис и то место, где они сейчас находились. Потом провел пальцем к маленькому крестику.

– Это следующий колодец. – Он измерил расстояние. – Максимум шесть часов – в любом случае ближе, чем до Сийира.

– А у нас есть пустые бурдюки? – Каролину пугала мысль о необходимости возвращаться назад.

– Двенадцать штук.

– Тогда отправимся к колодцу. – Каролина посмотрела на Стерна. – А вы что думаете?

Он улыбнулся:

– Если до отправления у нас будет время позавтракать, то я полностью с вами согласен.

Животные шли опустив головы, медленно ставя копыта на раскаленный песок. Умолкло заунывное пение Алманзора. Понурившись, сидел он на спине верблюда. Только иногда шевелились его руки под широким одеянием, и тогда медный корпус компаса на минуту вспыхивал под солнечными лучами.

Солнце стояло в зените. Глаза Каролины горели. Она прикрыла их муслином чадры, однако безжалостные солнечные лучи проникали и сквозь накидку. Все ее тело болело, израненное всепроникающими песчинками, разъеденное соленым потом. Одна из резервных лошадей, которую вел в поводу Стерн, споткнулась и упала на колени. Она попыталась подняться, но не смогла. Рамон снял бурдюк, притороченный к седлу, открыл его, смочил платок водой и прижал его к лошадиной морде. Лошадь встряхнула гривой, тихо заржала и поднялась на ноги.

Алманзор сошел с верблюда и стал вместе со Стерном поить других лошадей. Когда они закончили с этим, Рамон принес кожаную флягу. Все сделали только по одному маленькому глотку. Никто не сказал ни слова. Они избегали смотреть друг на друга. Вместо шести часов они были в дороге уже восемь, не сделав ни одного привала. С минуты на минуту они надеялись достичь своей цели – колодца или источника.

Стерн снова достал план, развернул его, разгладил.

– Ничего не понимаю, – сказал он наконец. – Мы должны были уже давно добраться до колодца. Если верить плану, сейчас мы рядом с развалинами какого-то поселка. – Он сверился с компасом. – Мы на той же самой долготе, где обозначен колодец.

Каролина вспомнила, что сказал Алманзор о ворах, укравших воду.

– А что, если кто-то разрушил колодец?

Алманзор покачал головой:

– Тогда вода ушла бы под землю, и лошади учуяли бы ее, как бы глубоко она ни была.

Снова воцарилось тяжелое молчание. Все понимали, что должны найти эту воду – иначе им конец.

– Подождем вечера и прохлады, – решил наконец Стерн. – Мы должны беречь лошадей.

Алманзор натянул полотнище, чтобы солнце не пекло прямо на них. На коне Каролина не так ощущала жару. Она могла немного отвлечься; ветер скачки освежал ее, а возможность двигаться вперед позволяла забыть о голоде и жажде. Но теперь каждая секунда была для нее невыносимой мукой. Не было никакой защиты от этого солнца – оно же, казалось, стало величиной во все небо, белое и сверкающее. Животные стояли недвижно, дыша с тихим свистом, – окаменевшие фигуры, а не существа из плоти и крови.

Стерн протянул ей влажный платок. Она прижала его к губам. Уже через несколько мгновений материя стала сухой и жесткой. Алманзор с головой замотался в одеяло и улегся в узенькой полоске тени, отбрасываемой верблюдом. Каролина тоже безмерно устала. Она очень хотела спать, однако сон не шел к ней. Если она сейчас заснет, то не найдет в себе сил потом открыть глаза, стряхнуть сонную одурь, подняться. Она услышала, как Стерн вынул затычку из бурдюка, и отрицательно махнула рукой:

– Мне больше не надо.

Но Рамон уже протягивал ей воду в маленьком серебряном стаканчике. Каролина хотела отвернуться, но он уже подносил стакан к ее губам. И тогда она стала пить маленькими глоточками, чувствуя, как напряжение мало-помалу оставляет ее. С облегчением она осознала, что ее отчаяние было вызвано лишь жаждой. Может быть, лучше всего действительно сейчас уснуть. Она придвинулась поближе к Стерну, положила голову на его плечо и закрыла глаза.

Наконец настал вечер. Они с нетерпением ожидали этого часа. Теперь можно было отправляться, но они медлили, боясь принять окончательное решение, от которого, возможно, зависела их жизнь. Они сидели у потухшего костра. В серой золе белели кости птиц, которых Алманзор убил и поджарил на вертеле. Вокруг костра в светлом песке были разбросаны ржаво-красные перья. Ветер играл их пушком.

Алманзор разгреб золу. С ожесточенностью, абсолютно ему не свойственной, он стал укладывать поклажу и грузить мешки на верблюда. Без единого слова он достал всем шерстяные плащи, чтобы защититься от ночного холода. Каролина и Стерн встали и пошли к своим лошадям. Они задали им корма, оседлали. Стерн снова достал план колодцев, расстелил его на песке, который в вечерней мгле стал казаться фиолетовым. Указатели были ясны и отчетливы. Обтрепанные края карты и затертые складки говорили о том, что этим планом часто пользовались, что он многих людей вел к воде сквозь пустыню.

– До следующего колодца от трех до четырех часов пути, – сказал Рамон. – Вопрос только в том, стоит ли нам еще раз довериться плану или лучше вернуться на дорогу курьеров? – Он сделал знак Алманзору подойти. – Я хочу услышать твое мнение, Алманзор. Ты знаешь пустыню лучше нас. Взгляни на карту. Может, ты заметишь ошибку, которую мы делаем.

Юноша не двинулся с места. Его глаза без всякого выражения разглядывали линии и метки, нанесенные на карту. Он глухо сказал:

– Я ваш слуга. Вы приказываете, а я подчиняюсь.

– Но твоя жизнь тоже поставлена на карту! – настойчиво продолжал Стерн.

Каролина отчужденно взглянула на Алманзора. Ей казалось, она совсем не знает его. Обычно он вскипал по любому поводу. Радость и страх выплескивались из него тотчас же. А сейчас он сидел, погруженный в себя, загородившись от них своим апатичным послушанием. Но разве не она во всем виновата? Это она отослала Малема Мерабета. Она решила пересечь пустыню без опытного провожатого. Что же можно спросить с Алманзора? Она одна ответственна за то, что произошло и что случится дальше. Каролина запахнула плащ.

– Мы поедем к следующему колодцу по плану, – сказала она, поднялась и пошла к лошади.

Была холодная ночь. Когда взошла луна, они смогли пустить животных рысью. Судя по карте, они с минуты на минуту должны достичь колодца. Алманзор шел пешком, ведя верблюда в поводу. Он проверял палкой землю, исследуя каждую неровность. До сей поры он обнаружил только заболоченную лужу, оставшуюся после дождя, да высохший прудик, на дне которого остались солевые отложения, сверкавшие как снег в лунном свете. В стороне от дороги они вдруг заметили темную тень. Алманзор побежал туда. Каролина уже ждала его радостного крика. Но в тишине были слышны только удары палки.

– Ты что-нибудь нашел? – спросила Каролина.

– Только придорожный указатель. – Алманзор нагнулся за тянувшимся по земле поводом верблюда.

Стерн направил своего коня к пирамиде из черных камней. Он спешился, встал на колени и стал руками разгребать песок у подножия пирамиды.

– Принеси мне лопату и кирку! – крикнул он Алманзору.

Нетерпеливыми шагами стал он обходить камни, потом остановился, склонился к пирамиде. С грохотом полетели на песок нагроможденные один на один камни. Рамон не мог больше ждать, побежал навстречу Алманзору, выхватил у него лопату и кирку и принялся за работу, Алманзор подошел к Каролине.

– Он не найдет воду под камнями, – в его голосе зазвучали слезы. – Я подкопал землю и прислушивался. Там нет воды.

Стерн работал как одержимый. Мотыга звенела о камни. С яростью, будто уничтожая заклятого врага, выковыривал он булыжники из земли. В его поступке было столько отчаяния, что Каролина вынуждена была отвести глаза. Вид человека, пытающегося заставить землю отдать спрятанную в ее недрах воду, рвал ее сердце. То, что он делал, было бессмысленно. Он только потеряет силы, которых и так осталось не очень много. Это неразумно. Но разве она не понимала его? В этот момент она завидовала его одержимости. Алманзор начал развязывать ремни, которыми были затянуты полотнища палаток. Каролина подошла к нему:

– Что ты делаешь? Не надо расставлять палатки. Мы здесь не останемся.

Алманзор указал на капли росы, выступавшие на лохматых гривах верблюдов.

– Если мы растянем полотнища, то сможем собрать немного воды на них.

– Я помогу тебе. – Каролина была рада чем-то заняться.

Они разложили полотнища на земле. Углы Алманзор привязал к коротким колышкам, так что образовалось нечто вроде вогнутого блюда. Алманзор бесшумно ходил вокруг полотнища, подтягивал его, поднимал края чуть выше.

– Это недолго, – прошептал он. – Полотнища еще теплые; теплее, чем земля. Вот, смотрите!

На краю полотнища что-то блеснуло. Появились первые капли росы. Каролина смотрела на прозрачные капельки, и перед ней проносились фантастические картины. Ночь преобразилась. Из-под земли ударили фонтаны; растянутые полотнища превратились в сверкающие озера. Она верила, что если сейчас обернется, то увидит там, где работает Стерн, бьющий из земли источник. Она нагнется к нему, наполнит рот холодной прозрачной влагой... Они наберут полные бурдюки воды, напоят животных. Она искупается в этом фонтане...

Так тяжко было возвращаться в действительность из прекрасного видения! Стук лопаты умолк. Каролина механически следовала указаниям, которые давал ей Алманзор. Она подняла вверх концы полотнища. Тонюсенькими ручейками потекли капельки росы в центр полотнища. Алманзор встал на колени и собрал воду в маленькую чашку. Каролине с трудом удавалось скрывать от Алманзора, какими бессмысленными и глупыми казались ей его усилия. Неужели юноша всерьез верит, что стакан воды может изменить их судьбу? Двумя руками, как величайшую ценность, поднес он ей кружку:

– Пейте!

Каролина взяла ее, поднесла к губам, но не стала пить. Все это бессмысленно. Все равно, выпьет она эту воду или выплеснет в песок, останутся они здесь или поскачут дальше. Конец их ждет один: смерть от жажды. Через двенадцать часов – или через тридцать шесть. Время больше не имеет значения, оно тоже лишь часть абсурдной игры, которую они доиграют до конца, если им не хватит мужества признать правду. Спешка и суета Алманзора – тоже часть этой игры: заботливость, с которой он приводит в порядок багаж; нетерпение, с которым оседлывает свою лошадь Стерн, – и ее собственное спокойствие.

Алманзор взялся за повод нагруженного верблюда. Путешественники медленно отправились в путь. Они проскакали по следам, оставленным ими, мимо ямы, выкопанной Стерном, и камней разрушенного указателя. Что они будут делать дальше, не имело больше никакого значения. Их цель, похоже, достигнута. И теперь все равно, будут ли они мужественны или трусливы. Двигаться – возможно, это их последняя надежда, дар, которым они могут воспользоваться.

Алманзор громкими криками погонял верблюдов.

С начала дня им не встретился ни один признак жилья или чьего-то присутствия. Даже крысиных нор или ящериц не было видно. Ни одна газель не пересекла им дорогу. Они скакали теперь не по светлому песку, а по засохшей грязи.

Каролина из последних сил держалась в седле. Она крепче вцепилась в поводья и обхватила ногами бока лошади, и тем не менее каждый шаг давался ей с трудом. Пот стекал по спине, он пропитал насквозь ткань ее белой накидки.

Вдалеке возникло облако пыли, потом второе, третье. Каролина была слишком вымотана и безучастна, чтобы поинтересоваться, что означает их появление. Алманзор передал Стерну повод верблюда и исчез в том направлении, где возникло первое облако. Когда он вернулся, в руках у него было два больших яйца цвета слоновой кости.

– У нас будет завтрак! Страусиные яйца! Я изжарю их. – Неожиданная добыча, похоже, вернула ему часть былой беззаботности.

Лошади остановились. Но Каролине казалось, что она все еще продолжает движение. По ее телу пробегали судороги, она не решалась спуститься на землю. Рамон подошел к ней с бурдюком в руках. Она слышала бульканье воды и даже ощущала ее запах, чувствовала во рту ее вкус – слегка солоноватый, свежий. Она осознала, что если поднесет бурдюк ко рту, то не сможет остановиться, пока он не опустеет, поэтому вытащила из седельной сумки маленький серебряный стаканчик и протянула его Стерну дрожащей рукой. Она не знала, была ли это слабость или жадность. Первый глоток доставил ей только боль. У нее было такое чувство, что и рот, и горло – сплошь открытая рана, однако она пила дальше, не останавливаясь, не переводя дыхание. Когда стаканчик опустел, она снова протянула его Стерну. Ее благие намерения были забыты. Она хотела пить и не могла себя больше сдерживать.

Допив, Каролина выпрямилась в седле, внезапно ощутив прежнюю силу. Она крепко стояла на ногах и пристально смотрела на бурдюк, который все еще держал в руках Рамон.

– Это была наша последняя вода? – спросила она.

Стерн неопределенно пожал плечами.

Она съела кусок страусиного яйца, которое Алманзор поджарил на блюде. Когда после короткой передышки они снова уселись в седла, Каролина уверенно погоняла лошадь. Ей доставляло удовольствие скакать сквозь это жаркое марево, прорезать его. Она была полна воинственного намерения доказать пустыне, что она сильнее ее. Стерн вынужден был пришпорить лошадь, чтобы держаться с Каролиной рядом. От него не укрылась внезапная перемена в ее настроении. Он был поражен и одновременно восхищен этой удивительной женщиной. Понимала ли она, что только что выпила последние капли воды? В этом ли было дело? И не мчалась ли она в бешеном темпе навстречу смерти – слишком гордая, чтобы дожидаться покорно ее прихода?

В этот момент он любил ее, как никогда раньше. Любил так сильно, что боялся жизни больше, чем смерти. Жизнь могла в любой момент отнять ее у него, но смерть отдала бы ему Каролину навсегда. Его не страшила мысль умереть вместе с ней.

Прижавшись к лошадиному крупу, Каролина неслась вперед. Когда же она сдержала лошадь, то тут же очутилась в поднятом ее копытами облаке пыли. Как из золотого тумана, выглядывала она оттуда. Ее глаза горели неукротимым огнем. Она приподнялась на стременах, и вдруг лицо ее исказилось. Рукояткой хлыста она указала назад:

– Алманзор исчез!

На некотором расстоянии от них бежали верблюд и запасная лошадь. Еще одной лошади не было. Повод верблюда волочился по земле. Они увидели бурдюк, висевший на его боку. Он не был пуст, как у них, а наполнен почти до половины. Это была порция Алманзора.

Каролине показалось, что она видит перед собой Алманзора – стройного, худощавого, совсем еще мальчика.

– Он вообще ничего не пил, – сказала она. – Но почему он взял еще одну лошадь? С ней он не уйдет далеко.

– Достаточно далеко, чтобы мы не нагнали его, если б заметили его исчезновение слишком поздно. Должно быть, он свернул еще на стоянке. Оставляя нам воду, он надеялся, что мы дотянем с ней до следующего колодца.

Каролина отпила воду из его бурдюка. Она не испытывала благодарности и не видела смысла в подобной жертве. Так она и стояла, с бурдюком в руке. Ей внезапно стала ясна вся безвыходность их положения. Этот бурдюк, эта вода – их смертный приговор. Если Алманзор сдался...

Она перевела взгляд на Стерна.

– Мы должны его найти, – сказала она. – Если мы предадим Алманзора, то предадим и самих себя.

Рамон с трудом заставил упирающихся верблюдов повернуть назад. Ему пришлось легонько хлестнуть их, чтобы они не останавливались. Когда достигли места их последней стоянки, над кучками золы еще струился белый дымок.

– Там есть следы! – воскликнул Стерн.

Каролина повернула в ту сторону, куда он указывал. На песке были следы копыт. Они уходили на запад, в обратную сторону от дороги, которой отправились Каролина и Стерн.

Каролина вопросительно взглянула на спутника.

– Почему он сделал это? Может, есть какая-нибудь разумная причина?

Стерн в недоумении пожал плечами. Глядя на следы, теряющиеся в глубине пустыни, он произнес:

– Скоро мы это узнаем. Он не мог далеко уйти.

Солнце светило им в спину, поэтому следы Алманзора были видны отчетливо. Стая красно-коричневых птиц кружила над ними в небе. Стерн внимательно наблюдал за ними, пока они не растаяли вдали.

Каролина погоняла лошадь. Она крепко вцепилась в ее гриву. Тошнота подступила к горлу. Она слышала голос Стерна, но не могла понять, о чем он говорит, потому что все ее внимание было сосредоточено на видении, вдруг возникшем в этот момент из пустоты. Очертания были бледны, но весьма отчетливы: стена, башня, деревья. Каролина бросила быстрый взгляд на Рамона, но тот медленно скакал, не отрывая глаз от следов Алманзора. У нее же было такое чувство, будто кровь стынет в ее жилах. Если Стерн ничего не видит, значит... Она закрыла глаза, надеясь таким образом отогнать видение. Но когда она открыла их вновь, все осталось по-прежнему. «Вот оно, начинается, – подумала она. – У меня уже галлюцинация». Заметил ли Стерн, что с ней происходит? Почему он молчит? Она пыталась прийти в себя, когда его ладонь легла ей на плечо.

– Это не мираж, – сказал он. – Это реальность.

Каролина все еще была не в состоянии как-то реагировать. Пелена, которая до сей поры скрывала видение и словно отдаляла его, рассеялась. Перед ними лежало почти потонувшее в песке селение. Только башня да часть опоясавшей поселок стены поднимались над желтыми, поросшими колючим терном песчаными дюнами.

Они ступили на узкую тропу, бегущую рядом со стеной. Над покосившимися домиками поднимались вверх цветущие ветви мимоз; на высоких, чуть покачивающихся брусьях видны были гнезда аистов; ствол одного из деревьев пророс сквозь стену какой-то хижины – и над всем этим кружились голуби. Из кустов и ветвей деревьев доносилось их воркование. Целая стая птиц поднялась с коричного лавра. У конца живой изгороди показалась коза, за ней еще несколько. Значит, здесь есть жизнь. Вода!

Каролина увидела человека, идущего вслед за козами. Он был одет в черные лохмотья, лицо прикрыто капюшоном. Увидев чужаков, он остановился как вкопанный. Минуту казалось, что он хочет сбежать, но потом мужчина угрожающе поднял палку, которую держал в руке.

– Уходите! – закричал он. – Уходите из города!

Он стал пробираться сквозь стадо коз, и те шарахнулись от него в разные стороны. Поднимая пыль полами одеяния, он подходил все ближе.

– Уходите! – кричал он снова. – Уходите!

В его голосе звучала не угроза, а скорее, отчаяние. Внезапно он остановился, опершись о палку. Потом вдруг выпрямился во весь рост, поднял голову и сбросил с нее капюшон.

Они увидели лицо, изувеченное проказой.

Каролина никогда еще не видела прокаженного. Инстинктивно она придвинулась к Стерну, увидев еще несколько фигур в лохмотьях, возникших из-за стен. По знаку пастуха они остановились. Это был немой, однако властный жест, доказывающий, что этот мужчина привык повелевать. Он снова прикрыл капюшоном голову и лицо.

– Разве вы увидели недостаточно? – спросил он, обращаясь к Каролине и Стерну. – Я прошу вас в последний раз: пожалуйста, уходите!

– Нам нужна вода, – сказал Рамон. – Для нас и наших животных. Не откажете же вы страждущим.

– Позовите Сайда! – обратился пастух к своим людям. – Сайд, Сайд!

Издалека кто-то ответил звонким голосом, и на балконе, прилепленном к башне, как аистиное гнездо, появился мальчик. Ветер развевал его длинную зеленую рубаху. Потом он исчез в стенном проеме, а минутой позже уже появился на площадке перед башней. Он бежал к ним так быстро, что его длинные темные локоны разлетались вокруг высокого лба.

Каролина не решалась взглянуть на подбежавшего к пастуху мальчика: ей страшно было представить, что он тоже прокаженный. Однако когда она все же взглянула, то нигде – ни на босых ногах, ни на руках, ни на шее – не заметила следов страшной болезни. У него была розовая, нежная кожа здорового ребенка.

– Ты мне нужен, Сайд, – сказал пастух. – Это чужеземцы. Они ищут воду.

Только теперь мальчик повернулся к Каролине и Стерну. У него были горячие черные глаза. Каролина попыталась определить его возраст. Он был чуть повыше Алманзора, однако заметно моложе – лет тринадцати или четырнадцати.

– Сайд отведет вас к колодцу, которым мы редко пользуемся, – объяснил пастух.

Сайд сделал несколько шагов по направлению к Стерну и Каролине, как вдруг раздался чей-то крик:

– Назад! Не приближайся к ним! – Это был высокий, пронзительный голос Алманзора.

Он бежал к ним, но внезапно остановился. Рамон спешился и направился было к юноше, но тот поспешно отскочил в сторону. Его глаза были широко раскрыты. В них застыло испуганное выражение. Но Стерн подошел поближе и положил руку ему на плечо.

– Успокойся, – сказал он. – Ты не заразишься, да и мы тоже.

Прокаженные зашевелились, шепот прошел по толпе. Сотни лет ни один здоровый человек не отважился переступить черту их города, который не случайно звался Ур-Имандес, что означало «здесь никто вас не услышит». На Алманзора тоже произвело впечатление бесстрашие Стерна. Его тонкое тело напряглось, голова опустилась, плечи сжались.

– Ты знал, что найдешь здесь это селение? – спросил Рамон.

Алманзор кивнул:

– Я не хотел бросать вас. Но тут есть вода, хорошая вода. Я хотел только принести ее вам. Но боялся напрасно обнадежить вас, потому что не знал, получится ли у меня, – казалось, каждое слово стоило ему страшного напряжения. – Тот, кто хоть раз переступил черту этого города, не сможет покинуть его. Я бы принес воды, сколько вам требуется; я напоил бы животных. Я ведь был уже здесь...

Только теперь Стерн понял, в чем дело. Уверенность юноши, что достаточно войти в этот город, чтобы заразиться проказой, потрясла его даже больше, чем готовность Алманзора пожертвовать собой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю