Текст книги "Розы от киллера"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
– Он умел делать деньги, но не умел заводить друзей и хранить дружбу, – добавила Кристел.
– Такое впечатление, что вся семейка прогнила на корню, – заметил Вик.
– Если хочешь знать мое мнение, городку повезло, что он от них избавился. – Гас почесал щеку, – И все же хотел бы еще раз взглянуть на эту девчушку, как она крутится на крупе лошади. У меня от одних воспоминаний стоит. У тебя какие на сегодня планы, Кристел?
– Размечтался, старичок.
– Так я и думал. – Гас с трудом встал и похромал к автоматическому проигрывателю.
Вик допил пиво.
– Спасибо за все, Кристел. Отлично поболтали. Кредитные карточки принимаете? – Подписывая чек, он добавил щедрые чаевые и деньги за еще одно пиво. – Открой-ка еще бутылочку для Гаса. От меня.
– Он будет доволен. Никогда, насколько я знаю, не отказывался от дармовой выпивки.
Стараясь не казаться слишком заинтересованным, он спросил:
– Ты сказала, родители отправили Ренни в интернат. Что стало последней каплей? Почему они захотели от нее избавиться?
– А, ты об этом. – Кристел воткнула шпильку в пучок на затылке. – Она мужика убила.
11
– Что ты сказал? – Орен похоже остолбенел, услышав новости, раздобытые Виком.
– Ты не ослышался, Орен. Она убила мужчину.
– Кого именно?
– Я пока не знаю.
– Когда?
– И этого не знаю.
– Ты где?
– Возвращаюсь.
– Откуда?
– Из Далтона.
– Ты был в Далтоне? Я полагал, ты отсыпаешься.
– Так ты хочешь меня выслушать?
– Откуда ты узнал, что она кого-то убила?
– Кристал мне сказала.
– Я должен знать, кто такая Кристел?
Вик пересказал большую часть разговора с официанткой. Когда он закончил, Орен спросил:
– Ей верить можно?
– Как ФБР. Она прожила там всю жизнь, знает всех и каждого. Кафе – эпицентр этого городка. И вообще, зачем ей врать?
– Чтобы произвести на тебя впечатление.
– Ну, впечатление она произвела, но не думаю, что это было ее целью.
– Ради смеха?
– И так я не думаю. Она не из тех, кто врет, чтобы развлечься.
– Ну, она твоя подруга, не моя. Придется положиться на твое слово. Она знала, что ты коп?
– А я не коп.
– Господи, – вздохнул Орен. – Так знала или нет? – Нет.
– Тогда зачем она выкладывала всю эту информацию постороннему человеку?
– Я ей показался симпатичным.
– Симпатичным?
– Так она сказала. Но не думаю, что и Гасу я понравился. – Вик улыбнулся, представив себе, как Орен про себя считает до десяти.
Наконец он сказал:
– Ждешь, что я спрошу?
Вик рассмеялся и повторил почти слово в слово разговор со старым ковбоем.
– Ренни Ньютон разжигала в нем огонь, но ее папашу он ненавидел. По твоей информации, Т. Дэн Ньютон был удачливым бизнесменом, так?
– И столпом общества.
– Тем не менее, он не был любимчиком в городе. Гас назвал его сукиным сыном худшего пошиба, что в переводе на язык полицейских равняется чему-то вроде мудилы.
Орен все обдумал и наконец сказал:
– Ренни Ньютон была непослушным ребенком? И слаба на передок?
– Оба утверждают, что наша Ренни была горячей штучкой.
– Сплетни о ней могут быть большим преувеличением. Стоит девушке подмочить репутацию, дальше может быть только хуже.
– Гас тоже так говорил, – вспомнил Вик.
– В любом случае, все это никак не соответствует нынешнему имиджу доктора Ньютон.
– Абсолютно не соответствует.
– Так кто же эта женщина? – в недоумении спросил Орен. – Что реальность, а что маска? Настоящая Ренни Ньютон, встаньте, пожалуйста.
Вику нечего было добавить. Он был в еще большей растерянности, чем Орен. Он получил отставку, от чего еще не оправился. Чтобы стать таким специалистом по отталкиванию мужиков, она должна была иметь большую практику, а это противоречило тому, что он узнал сегодня.
– Разговорчивая Кристел не поведала тебе подробностей убийства?
– Какого убийства, Орен?
– Она же убила мужчину, Вик. Ты сам сказал.
– Мы не знаем, было ли это убийством. Возможно, несчастный случай на охоте, неудачная подача в теннисе, протекающая лодка…
– Или она дотрахала какого-нибудь бедолагу до инфаркта. Ты с местной полицией связывался?
– У меня нет бляхи, так что я не могу появиться в полицейском участке и начать расспрашивать об убийстве, о котором не имею ни малейшего представления. Я не знаю ни имени жертвы, ни когда все это случилось.
– Газетные подшивки?
– Сегодня воскресенье. Какой-то студент сидит на телефоне, но все офисы закрыты. Равно как и государственные учреждения и суд.
– Публичная библиотека?
– Закрыта на реконструкцию. Книги можно сдать на передвижном пункте на Крокетт-стрит, но никаких материалов для исследований не выдается.
Орен только вздохнул.
– Я не мог давить на Кристел, выпытывать у нее еще информацию, – продолжил Вик. – Я все еще был в прострации после ее сообщения об убийстве, как в кафе ввалилась толпа игроков городской бейсбольной команды. Только что с тренировки, разгоряченные, мучимые жаждой и голодные. Начали требовать пива и гамбургеров, Кристел рвали на части. Согласись, если бы я продолжил расспрашивать о девушке, с которой был шапочно знаком много лет назад, Кристел могла что-то заподозрить и заткнуться. Я нутром чувствовал, что она не отнеслась бы ко мне так душевно, знай, что я коп.
– А ты не коп.
– Именно. Это я и хотел сказать.
– А старик? Этот Гас. Он ничего не мог добавить?
– Он начал болтать о добрых старых денечках, о родео. Неудобно было перебивать и засыпать его вопросами.
– Может, тебе не нужны были ответы?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего.
Тут Вик сам посчитал в уме до десяти. Последние пару дней Орен постоянно донимал его намеками. Вик понимал, что он хочет его расколоть, и отказывался колоться. Орен хотел знать, нравится ли ему Ренни Ньютон, вне зависимости от ее возможного участия в убийстве. Он не собирался обсуждать эту тему и старался вообще не задумываться над этим.
– Я пытался узнать побольше, Орен. Я объехал весь Далтон, а вдруг что увижу, но без всякой пользы. Как только я вернусь, я свяжусь через Интернет, вот только я не захватил с собой портативного компьютера…
– Понял, понял, – перебил его Орен. – Ты сделал все, что мог.
– Спасибо.
После долгой паузы Орен спросил:
– Ну и что ты думаешь?
– О чем?
– О ней, Вик. Черт возьми! О ком мы с тобой говорим?
– Черт, даже не знаю, что и думать. Обязательно надо узнать, что это было за убийство.
– Труп-то точно был.
Терпение Вика было на пределе, но он сумел сдержаться и не повысить голос.
– Пока мы не узнаем подробностей, нам не следует торопиться с выводами.
– Она отняла у человека жизнь. – Орен сказал это так, будто для него этого было достаточно. У него имелись незыблемые критерии добра и зла, а сопутствующие обстоятельства не слишком принимались во внимание.
– Она спасла две жизни сегодня утром, – тихо напомнил ему Вик.
– Ты хочешь, чтобы я об этом не забывал?
– Нет, я только думаю, что уравнение неплохое. Во всяком случае, можно усомниться всенепременной порочности.
Молчание стало таким же напряженным, как усталые мускулы на шее Вика. Он уже сутки не спал, пять часов сидел за рулем и начинал это ощущать.
– Слушай, Орен, мне непременно надо поспать перед моей сменой. Ты не можешь подежурить за меня первые два часа?
– Если ты сначала окажешь мне услугу.
– Какую?
– Ты сейчас на шоссе 20, так? К западу от Форт-Уэрта?
– Да.
– Прекрасно. Тебе не придется возвращаться.
– А куда я поеду?
Ренни пришпорила жеребца, и он послушно прибавил скорость. Она купила его три года назад и долгие часы учила повиноваться легкому движению поводьев, напряжению мускул ноги или давлению каблуком. Из пяти лошадей в ее конюшне он, скорее всего, был любимчиком, поскольку был очень умен и послушен. Когда она ездила на нем без седла, без узды и поводьев, как сегодня, они двигались, по сути, как единое целое.
Срочная операция по резекции селезенки, на которую ее вызвали ночью, оказалась сложной. После тяжелой травмы орган напоминал сырой гамбургер. Селезенка распалась у нее в руках, когда она ее удаляла.
Но она удачно удалила ее и подремонтировала другие пораженные органы. Поскольку травма черепа не нанесла пациенту серьезного ущерба с далеко идущими последствиями, он поправится и будет жить дальше. Его едва не сошедшая с ума жена и родители плакали, благодаря за спасение его жизни.
Следующая операция по поводу прободного аппендицита оказалась совсем легкой в сравнении с предыдущей. Но все равно было приятно сообщить обеспокоенному мужу пациентки радостные новости.
В своем почтовом ящике в больнице она нашла письмо, официально подтверждающее предложение, которое она получила в начале недели. Выражалась надежда, что она согласится с назначением ее заведующей отделением хирургии.
Еще она получила записку от Мирны Хоуэлл с благодарностью за цветы, посланные на похороны. Мирна закончила записку советом согласиться принять должность, которая освободилась со смертью ее мужа.
«Ли был бы доволен», – написала она. Ренни все еще не знала, как поступить. Официальное письмо и записка Мирны успокоили ее – никто не станет думать, что она выгадала от смерти Ли. Но она все равно не могла забыть о детективе Уэсли.
Этим утром она спасла жизнь людям, которые умерли бы без ее помощи. Ей предлагают должность, к которой она давно стремилась. Она должна радоваться, наслаждаться воскресным днем.
Но она никак не могла расслабиться из-за последнего телефонного звонка Лозадо.
Его вторжение в ее жизнь нарушило ощущение порядка. Кроме того, как она может принять предложение правления, зная, что в этом случае Уэсли начнет интересоваться ею вплотную. И если детектив когда-нибудь узнает, что Лозадо ей звонит…
– Будь он проклят! – От одной мысли о нем по телу бежали мурашки. Он никогда не приставал к ней, но голос его имел такое свойство, что казалось, будто он гладит ее каждым словом.
Почему, во имя всего святого, он выбрал именно ее в качестве объекта своей любви? Она никогда не поощряла его. Как раз наоборот. Обычно ее холодный взгляд действовал даже на самых упертых ухажеров. В больнице и в тех кругах, где она вращалась, ее считали холодной. Обиженные мужчины, женатые и холостые, отзывались о ней нелестно, иногда в грубых выражениях. Она принимала эти неприятные сплетни в качестве платы за то, что ее оставляли в покое.
Но Лозадо был другим. Его не так легко отпугнуть.
Эта мысль разозлила ее, она коленями сжала бока жеребца, и он перешел в галоп. Он помчался так, будто только ждал сигнала.
Копыта стучали по сухой земле, оставляя за собой тучи пыли. Он всегда вкладывал в бег свое сердце, но сегодня он мчался с большей решимостью, чем обычно. Ее пальцы запутались в роскошной гриве. Горячий ветер обжигал щеки и сорвал с нее шляпу. Ренни не обратила на это внимания.
Только вот так, верхом на лошади, мчащейся во весь опор, она чувствовала себя по-настоящему свободной, на короткое время избавляясь от дурных воспоминаний, которые сопровождали ее всю жизнь.
Краем глаза она заметила движение, повернула голову и увидела пикап на дороге по другую сторону проволочного забора. Водитель старался держаться с ней наравне. Теперь она поняла, почему жеребцу так хотелось пуститься в галоп. Он противопоставлял свою скорость и выдержку машине.
Этот жеребец никогда не участвовал в скачках. Может, стоит попробовать? Кто знает, вдруг ему хочется показать, чего он стоит. Возможно, и она должна показать ему, чего стоит она.
– Ладно, мальчик. Ты это заслужил.
Она низко нагнулась над его шеей и сжала бока коленями. И сразу же почувствовала в нем новую энергию. Он вырвался вперед. Пикап прибавил скорость. Жеребец еще поднажал и догнал машину.
Ренни громко рассмеялась. Это его состязание. Ей надо только держаться, и, господи, до чего же великолепно она себя чувствовала.
Они мчались полным галопом примерно три минуты, держась носом к носу с пикапом. Ренни увидела впереди свой дом и конюшню. Через минуту они будут у забора. Необходимо начать постепенно сдерживать жеребца, чтобы успеть остановиться, спешиться и открыть калитку.
Но ей не хотелось останавливаться. Звонок Лозадо напугал ее. Ей требовалось вновь понять, что она никого и ничего не боится. И никогда и ни за что не будет бояться.
Да и разве вправе она отнять у жеребца победу, когда он так старался?
– Ты как, не возражаешь? – казалось, он ее понял. Слегка надбавил в скорости, она почувствовала это мускулами своих ног. – Ладно, давай покажем ему.
Сердце ее билось в такт топоту копыт. Опасность прибавляла адреналину в кровь. Ренни покрепче вцепилась в жесткую гриву. Почувствовала, что пикап начинает отставать, но это не остановило ни ее, ни жеребца. Они уже выиграли, но хотели завершить скачку триумфально.
– Пошел.
Ренни прижалась к нему, и жеребец взлетел в воздух. Перепрыгнул через забор с запасом в ярд и приземлился жестко, но изящно с другой стороны. Ренни снова громко расхохоталась.
Глухой звук удара заставил ее потянуть за гриву и повернуть жеребца. Пикап врезался в калитку и стоял в облаке пыли.
Когда пыль осела, она увидела, что водитель не учел, что дорога покрыта гравием, и слишком резко затормозил. Машина пошла юзом и вмазалась задом в металлический столб калитки. Столб остался в целости и сохранности. Насколько сильно повреждена машина, еще предстояло выяснить. Но Ренни больше волновало состояние водителя.
Она соскочила с жеребца и побежала к калитке. Открыв ее, Ренни подошла к машине со стороны водителя.
– Как вы себя чувствуете? Сэр?
Голова водителя лежала на руле, и Ренни сначала подумала, что он потерял сознание. Но когда она через открытое окно коснулась его плеча, он застонал и поднял голову. Сдвинул назад ковбойскую шляпу и снял темные очки.
– Вы отрицательно воздействуете на мое чувство собственного достоинства, доктор Ньютон.
Она так удивилась, что отшатнулась. Это был тот самый мужчина, которого она видела на свадебном приеме.
– Что вы здесь делаете?
– Проигрываю в состязании. – Он кивнул в сторону жеребца: – Ничего себе лошадка. – Затем взглянул на нее. – Вы тоже ничего себе всадница. Вы там шляпу где-то потеряли.
– Нет, я глазам своим не верю! – сердито воскликнула Ренни. – Как вы сюда попали?
– По шоссе двадцать, затем на север по Маркет-роуд.
Она уничижительно взглянула на него.
– Ну ладно, чего там. Пораспрашивал в больнице. Поверить невозможно, что вы способны скакать на этом красавце без седла. Вы всегда так делаете? Это не опасно?
– Не более опасно, чем разговоры с незнакомцем. Никто в больнице не мог дать вам такую информацию.
Он отстегнул ремень безопасности, открыл дверцу и выбрался из машины.
– Я не совсем незнакомец, но вы правы. Я соврал. Я нашел сведения в Интернете. Это место принадлежит вам. Есть соответствующие записи. Налоговые отчеты и так далее. Я позвонил в больницу, там сказали, что вы сегодня не работаете, вот я и подумал, что найду вас здесь. – Он пожал плечами. – Мне все равно не мешало размяться в воскресенье.
Он говорил и одновременно обходил пикап, чтобы оценить степень повреждения. Сел на корточки и пригляделся к вертикальной вмятине на задней панели. Примерно восемь дюймов длиной и полдюйма глубиной. Еще и краска облетела. В остальном все было в порядке.
Он провел пальцем по вмятине, отряхнул руки и поднялся.
– Ничего не стоит выправить, – заключил он, похлопав по копыту.
– Мистер…!
– Вик.
– Я ясно дала вам понять… – возмущенно продолжила Ренни, но он не дал ей закончить.
– Что у меня нет никаких шансов, – завершил он оборванную фразу и улыбнулся.
– Тогда что вы здесь делаете?
– А мне нечего терять.
– Время. Вы теряете свое время. Позвольте, я вам его немного сэкономлю, мистер Треджилл. – Он удивленно поднял брови. Явно поразился, что она запомнила его фамилию. Для нее тоже это было неожиданностью. – Меня абсолютно не интересует ничего из того, что вы могли бы мне предложить. Ни…
Она на секунду задумалась. Вик молча ждал, что она скажет.
– Ни свидание, ни… что бы вы там еще имели в виду.
– Вы замужем? – Нет.
– Помолвлены?
– Нет и не собираюсь.
– Угу. Это отвращение вообще или только в отношении меня?
– Я хочу, чтобы меня оставили в покое.
– Эй, – сказал он, разводя руками. – Я умею хранить секреты. Испытайте меня. Расскажите мне что-нибудь секретное, и увидите, я унесу это в могилу.
– У меня нет никаких секретов.
– Тогда давайте я с вами поделюсь моими. У меня есть совсем неплохие.
Один из его передних зубов был немного кривой, что прибавляло очарования его улыбке, о чем он, скорее всего, был прекрасно осведомлен.
– Всего хорошего, мистер Треджилл. – Ренни повернулась к нему спиной и направилась к калитке. Войдя, она закрыла ее за собой и демонстративно заперла на засов.
– Подождите, еще одну секунду.
Он был хорош собой и знал это. Ей с такими приходилось встречаться раньше. Самоуверенные и наглые, они точно знали, что ни одна женщина не может перед ними устоять.
– Пожалуйста, доктор Ньютон?
Она вовсе не так сильно злилась, как хотела показать или как должна была бы злиться. Несмотря на решимость не оборачиваться, она все же оглянулась.
– Что вам нужно?
– Я хотел бы извиниться за свое последнее замечание вчера вечером.
– Я его даже не помню, – солгала она.
– Про ваш рот и мои грязные сны? Это я зря сказал. Сейчас он вовсе не выглядел самоуверенным и наглым, и обезоруживающая улыбка исчезла. Поразительно, но он казался искренним. Кроме того, если она покажет, что обратила внимание на его замечание, он может решить, что достал ее. Он и в самом деле достал. Чуть-чуть. Но он об этом знать не должен.
– Я принимаю ваши извинения.
– Я просто… Ну, в общем, не надо было этого говорить.
– Возможно, я слишком бурно прореагировала на ваши чаевые дежурному.
Он медленно подошел к калитке.
– Может, нам стоит попробовать еще раз?
– Я так не думаю.
– Чему это повредит?
Она отвернулась и, прищурившись, посмотрела вдаль. Для любого другого речь не шла о судьбоносном решении. Для нее же это было равносильно прыжку с горы на пролетающий мимо планер.
Когда Ренни снова повернула к нему голову, он смотрел прямо на нее. И хотя в глазах уже не было хитрого блеска, они все равно заставляли ее нервничать.
Чему это повредит? Возможно, ничему, а возможно, и всему. Во всяком случае, рисковать не стоило. Тем более удивительными ей самой показались ее следующие слова:
– На площади есть кафе-мороженое. Я собиралась туда заехать, когда кончу все свои дела здесь. Вы можете меня там дождаться.
– Может быть, я лучше помогу вам здесь.
– Я привыкла все делать самостоятельно.
– Охотно верю, – серьезно сказал Вик. Затем повернулся и рысцой побежал по дороге.
– Куда вы?
– За вашей шляпой! – крикнул он через плечо.
12
Ей понадобилось полтора часа, чтобы переделать все дела. Сначала она водила жеребца по двору, чтобы дать ему остыть, затем провела его в конюшню. Вик мало что понимал в конюшнях, но эта выглядела как произведение искусства.
– У меня первоклассные животные, – пояснила Ренни в ответ на его комплимент, – они заслуживают первоклассного помещения.
Он не был и специалистом в лошадях, но не требовалось много знаний, чтобы понять, что перед ним великолепные животные. Ренни принялась медленно и методично вытирать жеребца, одновременно ласково с ним разговаривая. Вик стоял рядом.
– Такое впечатление, будто он понимает, что вы ему говорите.
Ренни даже обиделась.
– А почему нет?
– Не знал, что лошади могут понимать человеческую речь.
– Мои понимают. – Ее глаза сияли любовью и гордостью, когда она проводила рукой по бархатистой шкуре жеребца. – По крайней мере, меня.
– Тогда это скорее ваши способности, не лошадиные.
Она повернулась, чтобы ответить, но, вероятно, решила, что они стоят слишком близко друг к другу. Она поднырнула под шею лошади и оказалась с другой стороны. Вик невозмутимо последовал за ней.
– У этого говорящего по-английски чуда есть имя?
– Бид.
– Необычно. Это что-нибудь значит?
– Мне просто нравится, как оно звучит.
– Вы не любите вдаваться в объяснения.
– Да. – Она взглянула на него, и оба рассмеялись. – А вы задаете слишком много вопросов.
– Любопытен от природы. Вы часто устраиваете такие скачки?
– Только когда попадается пикап, норовящий нас обогнать.
Она отошла, но все же оглянулась на него через плечо, и это было единственное, что можно было принять за флирт. Хотя, возможно, он выдавал желаемое за действительное и ему только показалось, что она флиртует, из-за обтягивающих джинсов и длинной белокурой косы, которая спускалась на спину из-под соломенной ковбойской шляпы. Кстати, из-за этой шляпы ему пришлось пробежать больше мили.
Когда все ведерки с кормом были наполнены и Ренни попрощалась с каждой лошадью персонально, она направилась к дому. Его она, извинившись, не пригласила войти.
– А вы можете покачаться на качелях на веранде, – предложила она.
– Именно этого мне и не хватало. – Вик решил не обижаться, а просто сел на качели и оттолкнулся. – Можете не торопиться.
– Если появится Тоби, скажите ему, что я сейчас выйду.
– Тоби?
Но она уже исчезла в доме, и в течение нескольких минут Тоби оставался загадкой, пока не подъехал в раздолбанном пикапе. Он вылез из кабины и замер, разглядывая Вика, и только несколько минут спустя двинулся к веранде. Вик ничуть бы не удивился, услышав звон шпор.
Тоби был высок, грудь колесом. Из-под ковбойской шляпы в пятнах пота торчали вьющиеся седые волосы.
Когда он снял темные очки, его глубоко посаженные глаза напомнили Вику плохих полицейских из классических вестернов. Он подавил желание сказать: «Привет, маршал». Почему-то он не сомневался, что Тоби не оценит его юмор.
– Где Ренни?
Это вместо «здравствуйте»?
– В доме. Если вы Тоби, то она просила передать, что скоро выйдет.
Он уселся на перила, положил одну ногу на другую, продемонстрировав подошвы огромных сапог, сложил руки на груди и беззастенчиво уставился на Вика.
– Хороший денек, – попытался разрядить обстановку Вик.
– Как скажете.
Ясно, Тоби возненавидел его сразу и надолго. Почему? После продолжительной паузы, нарушаемой только скрипом цепей качелей, старик спросил:
– Вы где-то здесь живете?
– В Форт-Уэрте.
Тоби фыркнул, будто Вик сказал: «Я живу в Содоме, что рядом с Гоморрой».
– Привет, Тоби. – Ренни вышла из дома и присоединилась к ним.
Тоби вскочил на ноги и сдернул шляпу:
– Привет, Ренни.
– Как поживаешь?
– Нормально. У тебя нет никаких замечаний?
– Ты задаешь мне этот вопрос каждый раз, когда я приезжаю, и ответ всегда одинаков: все превосходно. – Улыбка, которой она его одарила, превратила бы ревнивого мужчину в убийцу. Вику не хотелось задумываться над своей собственной реакцией. – Ты познакомился с мистером Треджиллом?
– До этого еще не дошло.
Вик встал, протянул руку и назвался.
– Тоби Роббинс. – Создавалось впечатление, что ему не хочется пожимать Вику руку. Рука у него оказалась еще более грубой, чем у Гаса. Одни сплошные мозоли.
– Тоби – хозяин соседней фермы, – объяснила Ренни. – Он присматривает за моими лошадьми. Иногда меня не бывает неделю, а то и больше.
– Хорошо, когда есть такой сосед.
Тоби проигнорировал его замечание и обратился к Ренни:
– На этой неделе приезжал ветеринар, тщательно их осмотрел и сказал, что все в порядке.
– Я тоже ничего не заметила, но хотелось быть уверенной. Спасибо, что пригласил его. Он пошлет мне счет почтой?
– Он его мне оставил. – Он достал конверт из нагрудного кармана и передал ей.
– Спасибо. Завтра оплачу. – Она сунула конверт в сумку, висящую на плече. – Рысь не появлялась?
– С той поры, как задрала теленка несколько недель назад, не появлялась. Надеюсь, мы ее хорошенько пугнули. Возможно, мне даже удалось ее ранить. Кто знает, может, забралась куда-нибудь и сдохла или переселилась в более спокойное место и теперь охотится там.
Вик не думал, что этот человек способен улыбаться, но он улыбнулся, и Ренни ответила на его улыбку.
– Здоровый экземпляр, – продолжил Тоби. – Я таких крупных раньше не видел. Надеюсь, она исчезла навсегда.
– Ну, – сказала Ренни, – мы собрались уезжать.
– Не буду вас задерживать. Дом заперт?
– Да, я все закрыла.
Тоби жестом предложил ей следовать за собой, и они втроем спустились с веранды.
– Какие-нибудь указания на эту неделю будут? – спросил он.
– Так сразу ничего не могу вспомнить. Если что, позвоню. Просто позаботься о моих лошадках.
– Можешь не сомневаться.
– Передай привет Коринне.
– Обязательно. – Он прикоснулся к краю шляпы и бросил на Вика взгляд, от которого у того сжались яйца, затем влез в грузовик и отчалил.
Ренни оглядела дом и конюшню и возвестила:
– Я готова.
В кафе было много народу – лето, конец дня, воскресенье. Когда освободился маленький столик из кованого железа, Ренни заняла его, а Вик тем временем встал в очередь, чтобы заказать две огромные порции мороженого с глазурью. Пока он нес мороженое к столику, подумал, что благодаря пудингу Кристел и этому мороженому он наверняка прибавит пару фунтов.
Они с увлечением ели вкусную смесь, когда Ренни неожиданно спросила:
– У вас бывают приступы паники? Внезапность этого вопроса озадачила его.
– Простите?
Ренни неловко пожала плечами.
– Я заметила резинку у вас на запястье. И вчера она была на вас.
– А, это. Да просто дурная привычка. И не вспомню сейчас, когда впервые надел и почему.
Она кивнула, но продолжала внимательно смотреть на него.
– Порой людям, испытывающим острые приступы беспокойства, советуют носить на руке резинку. Если они чувствуют приближение приступа паники, они дергают эту резинку. Иногда это останавливает ложный сигнал о смертельной опасности, посланный в мозг. Помогает избежать паники.
– Да? А я и не знал.
Они доели мороженое в молчании. Закончив, Ренни достала салфетку из стаканчика в центре стола и вытерла губы. Если бы можно было заказывать сны, Вик попросил бы показать ему грязный сон о ее рте. Неплохое было бы зрелище. Похоже, у него появилась навязчивая идея.
– Почему вы решили, что у меня может быть собственность за городом?
– Когда я вчера провожал вас до машины, я заметил седло на заднем сиденье.
– Я могла быть членом клуба любителей верховой езды.
– Вы могли быть и канадским альпинистом, но я почему-то решил по-другому.
– Вы очень умны.
– Спасибо. Но, возможно, не настолько, как мне самому кажется.
– Я только что хотела это сказать.
Улыбка преобразила ее лицо. К сожалению, она улыбалась редко. Все утро Вик разыскивал в ней приметы лихой наездницы на неоседланных лошадях, которая спала с кем попало и ради одного взгляда на которую все жеребцы в Далтоне толпились на родео в три ряда. Он ничего не заметил. Джинсы делали ее попку очень аппетитной, но это единственное, что бросалось в глаза.
«Что случилось с той бесшабашной, дикой девчонкой? – удивлялся он. – И откуда взялась эта зажатая женщина, занявшая ее место? Интересно было бы узнать, что послужило причиной такой резкой перемены». Ренни была для него загадкой, которую ему хотелось разгадать, вне зависимости от того, была она клиенткой Лозадо или нет.
Под его напряженным взглядом она почувствовала себя неловко и заявила:
– Мне пора.
– Что это вдруг?
– Есть дела.
По ее лицу читалось: «Не твое дело, черт возьми». Он стал придумывать, что сказать, чтобы она не вскочила и не убежала.
– Сколько акров у вас здесь?
– Двести двадцать.
– Да? Здорово. Хорошенькое местечко, чтобы спрятаться от жизненных тягот.
– А вы чем занимаетесь, Вик?
Ну что же, хоть какой-то прогресс. Все еще сидит, задала ему вопрос о нем и впервые назвала его по имени.
– Компьютерное обеспечение.
– Продаете?
– И создаю, – что ж лгать так лгать.
– Гмм, – засомневалась Ренни. – Что?
– Так, ничего.
– И все же? – настаивал он.
– Не могу представить вас целый день сидящим за столом над компьютерными программами.
– Вы очень проницательны. Моя работа скучна до безумия.
– Тогда почему вы не займетесь чем-то еще?
– Как раз подыскиваю. Наверное, можно сказать, что я пока не нашел свою нишу.
– Вы в детстве не знали, кем хотите стать? Он засмеялся.
– Примерно так. – Он отодвинул пустую посудину и поставил локти на стол. – Когда вы сегодня уезжали, вы казались печальной. Вам по-настоящему нравится там, на ранчо?
– Очень. Я обожаю этот дом.
Он понимал, почему, даже на основании того немногого, что ему удалось увидеть. У нее был милый дом в Форт-Уэрте, но здесь ему понравилось гораздо больше. Типичное для ранчо двухэтажное сооружение, сложенное из местного камня, с круговой верандой. Классический вариант, хотя ничего особенного. И явно велик для одного человека.
Или там живет не один человек? Может быть, Тоби не только присматривает за лошадями? Вик предположил, что упомянутая Коринна была женой Тоби, но с такой же степенью вероятности она могла быть старой тетушкой или жесткошерстным терьером.
– Вы давно знаете Тоби и Коринну?
– Да. – Она отвечала удивительно кратко. Впрочем это совпадало с образом доктора Ренни Ньютон.
– У них есть дети?
– Трое. Только что появился пятый внук. Прекрасно. Значит, они были парой, и вряд ли дедушка Тоби приходил на пересып в дом Ренни.
– Вы не боитесь оставаться там одна?
– Почему я должна бояться? Он пожал плечами:
– Одинокая женщина. Ранчо далеко от жилья. Она быстро подхватила сумку и отодвинула стул.
– Люди ждут столика. И, кроме того, мне пора в Форт-Уэрт. Спасибо за мороженое.
И направилась к выходу. Вик чуть не смял целое семейство из четырех человек, пытаясь ее догнать. Когда он подошел к джипу, она уже села за руль.
– Эй, нельзя ли помедленнее. Что я такого сказал?
– Ничего.
– Тогда почему столь внезапный побег?
– Мне надо возвращаться, вот и все.
– Ренни, олимпийские чемпионы в спринте так быстро не бегают. Что не так?
Она сунула ключ в зажигание, потом повернулась к нему, сверкнув глазами:
– Ваш намек, что мне требуется защита.
– Я ни на что подобное не намекал.
– Вы случайно не рассчитываете, что я попрошу вас защитить меня?
– Я просто разговаривал. Вы видите кучу глупостей во вполне невинном вопросе. – Он крепко держал ручку, не давая ей закрыть дверцу. – Послушайте, если говорить о страхе, давайте побеседуем о моем.
– Вашем?
– Ну да. Вы меня до смерти пугаете. – Она перестала дергать дверцу и вопросительно взглянула на него. – Вы богаче меня, умнее. Почти такая же сильная, и боюсь, если мы побежим, вы меня перегоните.
Она наклонила голову, но он успел заметить тень улыбки. И решил этим воспользоваться.
– Поужинайте со мной, Ренни.
– Зачем?
– Ну, во-первых, мороженого мне ненадолго хватит, я скоро проголодаюсь.
– Это мороженое и было моим ужином.
– Ладно, не обязательно есть. Можно пойти в кино. Прогуляться. Что угодно. Мне хочется побыть с вами подольше.
Она повернула ключ в зажигании, заведя двигатель.
– Пока, Вик.
– Подождите. – Он добавил тихое «пожалуйста», что остановило ее. – Почему вы постоянно от меня убегаете?
