Текст книги "Розы от киллера"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
28
Уэсли доложили, что ночь прошла спокойно и что Лозадо нигде не показывался. Но после их отъезда с ранчо он звонил им каждые полчаса, хотя Вик уверял, что немедленно его известит, если где-нибудь по пути в Галвестон им попадется Лозадо.
Вик настоял на том, чтобы они ехали в его пикапе, который он будет вести сам. Путешествие в качестве пассажира было бы для него невыносимым. Разумеется, ему придется дополнительно напрягать спину, но Ренни не стала спорить.
Они вообще избегали разговаривать.
Напряжение между ними после последнего разговора стало таким ощутимым, что из-за любого неудачного слова оно могло лопнуть. Вик снова начал носить резинку на запястье.
Ренни без всякого интереса смотрела в окно на мелькающие пейзажи, когда в очередной раз зазвонил его сотовый.
– Господи, Орен, чего бы тебе не отдохнуть? – вздохнул он.
– Передай детективу мой пламенный привет, – ехидно сказала Ренни.
– Слушаю?
Ренни мгновенно почувствовала в нем перемену. Его правая рука крепко сжала руль, губы вытянулись в прямую, тонкую линию.
Но голос был просто медовым.
– Надо же, Рикки Рой, а я уже соскучился. Правда, последний раз, когда мы находились в одной комнате, я тебя почти не видел, верно?
Одна мысль, что на другом конце провода Лозадо, заставила Ренни вздрогнуть. Она все еще хорошо помнила тот страх, который испытала у себя в кухне. Если бы Лозадо был груб или бушевал, он бы так ее не напугал, но его самоуверенность ужасала.
Вик съехал на обочину.
– Мне неприятно тебя разочаровывать, Рикки Рой, но наносить удар в спину – это же полное дерьмо, а не работа. – Когда пикап полностью остановился, Вик перевел рычаг в позицию «парковка». – Но сейчас я уже как новенький. Жаль, не могу сказать того же про Салли Хортон. Ты ведь ее помнишь. Девушку, которую ты убил в ту ночь, когда пытался убить меня.
До Ренни донесся бархатный смех Лозадо. Она отстегнула ремень безопасности и подвинулась ближе к Вику, чтобы лучше слышать, жестом попросив его держать трубку подальше от уха.
– Ты еще наверняка на обезболивающих таблетках, от которых мозги плавятся, Треджилл, – сказал Лозадо. – Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Тогда я поясню. Ты трусливый убийца женщин. Лозадо был слишком умен, чтобы попасться на такую примитивную наживку.
– Я читал, что ты едва выжил после какого-то нападения. Ты бы сдох, если бы не получил великолепной хирургической помощи.
– Ренни Ньютон замечательный хирург.
– И в койке тоже ничего.
Ренни как будто нарвалась на удар. Она взглянула на Вика, но увидела только свое собственное отражение в стеклах его солнцезащитных очков.
– Она сейчас с тобой? – спросил Лозадо.
– Если бы ее здесь не было, ты не стал бы мне звонить.
– Странно, верно? Мы с тобой делим одну женщину. Хотя, – без запинки продолжал он, – нет ничего удивительного, что Ренни мы оба нравимся. Ее заводит опасность. Например, она расписывала мне, как ужасно погиб ее приятель доктор Хоуэлл, а сама стала вся мокрой.
Ренни попыталась выхватить телефон, но Вик поймал ее руку и оттолкнул, резко покачал головой.
– Мы тогда только второй раз были вместе, – сказал Лозадо. – Ух, она и буйная была в ту ночь. Даже я с трудом с ней справился.
– Это меня не удивляет, – сказал Вик скучным голосом. – Я всегда считал, что твоя страсть к убийствам – компенсация физических недостатков.
Лозадо цокнул языком.
– Фу, как дешево. Недостойно даже тебя.
– Тут ты прав. Мне надо было не смущаться и сразу назвать тебя импотентом с вялым членом.
Лозадо рассмеялся.
– Что задело, что я ее поимел первый? Уверен, ты боишься, что не выдержишь конкуренции. Один раз я заставил ее кончить, только облизывая соски. Ты так можешь?
Ренни закрыла уши ладонями, но все равно услышала слова Вика:
– Знаешь, Рикки Рой, я начинаю думать, что ты решил меня соблазнить. Да, кстати, а зачем ты вообще звонишь?
Она не расслышала, что сказал Лозадо, но в ответ Вик произнес:
– Вранье. Если бы ты с ней закончил, ты бы не звонил. Ты ревнуешь и не можешь вынести, что она сейчас со мной. Чтоб ты подавился своим сердцем, придурок.
Он отключился, практически швырнув трубку на приборную панель, и яростно выругался.
– Он врет, – тихо сказала она.
Вик перевел рычаг в положение «ход», оглянулся, проверив, нет ли близко машин, и выехал на шоссе.
– Вик, он врет.
Он все еще не обращал на нее внимания.
– Он манипулирует тобой, и ты ему это позволяешь!
Вик наконец повернулся к ней, и Ренни увидела, что он внимательно разглядывает ее сквозь темные очки.
– Пристегнись. – Вот все, что он сказал.
Было досадно, что Вик Треджилл бросил трубку, но Лозадо тихо засмеялся, отключая сотовый. Он добился того, чего хотел. Хотелось бы, конечно, услышать, о чем они сейчас говорят. Неплохо было бы убедиться, что те семена сомнения, которые он посеял, дали всходы.
Ренни наверняка слышала разговор. Она станет все отрицать, а Треджиллу будет трудновато ей поверить, так как он знает едва ли не больше того, что выяснил сам Лозадо насчет молодой Ренни Ньютон.
В другой жизни он мог бы стать копом, философски подумал Лозадо. Он повернул свои врожденные способности на сто восемьдесят градусов, чтобы удовлетворить собственные потребности, но он наверняка мог бы быть таким же отличным следователем, как Орен Уэсли, Джо Треджилл или его младший брат Вик. В отличие от них его бы не сдерживала совесть или закон.
К примеру, если бы официантка в Далтоне не оказалась такой разговорчивой, он мог бы выследить ее и добиться ответов под пытками, а потом убить.
Но так вышло, что из этой Кристел информация била фонтаном. Сначала ей показалось забавным, что за последнюю неделю уже второй человек расспрашивает о Ренни Ньютон.
– Странно, что вы о ней спрашиваете, – так она сказала.
Лозадо ковырялся в тарелке с жирными лепешками и безразлично спросил:
– В смысле?
– Не так давно заезжал еще один парень. Кажется, в воскресенье. Он знал ее по колледжу. Так он сказал. Очень даже симпатичный. – Она подмигнула. – Ренни зря его упустила, как и вас, мистер Высокий Красивый Брюнет.
– Спасибо. А как выглядел тот парень?
Она подробно описала Вика Треджилла, начиная от копны светлых волос и кончая ковбойскими сапогами. Когда Лозадо сказал Кристел, что тот мужчина ее мечты полицейский, она очень огорчилась.
– Надо же, как обидно! – воскликнула она. – А я поверила каждому его слову.
Он сказал, что Вик работает на поганенького адвоката, занимающегося делами, связанными с врачебными ошибками.
– Его задача нарыть побольше грязи на врача, попавшего в обвиняемые. – Кристел купилась на эту историю точно так же, как купилась на россказни Треджилла. – Не вини себя, Кристел. Он может кому хочешь без мыла в душу влезть.
– Ты прав, черт побери. Наверное, все дело в этих больших голубых глазах. – В ее взгляде проскользнуло подозрение. – А ты тоже следователь?
Он улыбнулся своей самой лучшей улыбкой.
– Я журналист. Пишу статью о докторе Ньютон. О ее добровольной работе в странах третьего мира.
– Ну, если спросите меня, так никакая ее добровольная работа не компенсирует ее прошлых выкрутасов, – заявила Кристел и презрительно фыркнула. Следующие полчаса она охотно рассказывала ему о распутной Ренни Ньютон. – Неудивительно, что мы не слишком поразились, когда она пристрелила беднягу Раймонда.
О да, его вчерашнее путешествие в Далтон было более чем плодотворным. Он уехал из кафе, увозя подарок: упакованный в коробку кусок шоколадного торта.
Плакса Сойер тоже сообщил ему немало интересного. Под угрозой смерти он отыскал кучу сведений о Треджилле, включая место, где он в последний раз пользовался своей кредитной карточкой, то есть тот самый город, где родилась и выросла Ренни Ньютон.
Плакса также выяснил, какой налог Ренни платит за свое ранчо в соседнем графстве, что она отличная всадница и что она принимала участие в соревнованиях по скачкам на неоседланных лошадях в своем родном городе. То есть в свободное от траханья время.
Довольный успешным телефонным звонком копу, Лозадо включил погромче проигрыватель, установленный в джипе, и глубоко вздохнул, прикидывая, когда он почувствует первые признаки морского ветерка.
Вик отпер дверь и распахнул ее. Она протестующе заскрипела ржавыми петлями. Вик жестом предложил Ренни войти.
– Не жди слишком многого.
– Все нормально.
– Я не получаю шестизначной зарплаты хирурга.
– Я же сказала, все нормально.
– Кухня вон там. Спальня и ванная с этой стороны. Чувствуй себя как дома.
– Мне бы в душ.
– Горячей воды не гарантирую. Чистые полотенца, если таковые остались, в нижнем ящике комода.
Она молча направилась в спальню, закрыв за собой дверь.
– Не извольте беспокоиться, ваше величество, я принесу чемоданы, – пробормотал Вик.
Он вернулся к пикапу, напомнив себе, что не следует разыскивать полицейских, которые приставлены их охранять, и достал два чемодана из машины, поморщившись от пронизывающей боли в спине.
Ренни дважды предлагала сменить его за рулем. В первый раз он вежливо отказался и поблагодарил ее за предложение. Во второй раз просто огрызнулся. Это случилось уже после звонка Лозадо, когда напряженное молчание стало враждебным. Последние три часа пути показались ему тридцатью. Напряжение нашло слабое место и угнездилось там. Каждый раз, морщась от боли, он проклинал Лозадо.
Не заботясь о том, что он может помешать своей гостье, Вик толкнул дверь спальни и вошел. Он слышал, как шумит вода в душе. Обнаженная Ренни в хлопьях мыльной пены – наверняка самое соблазнительное зрелище, которое видел этот несчастный душ, но лучше не думать о Ренни вообще, неважно, в каком виде, обнаженной или в хлопьях мыльной пены.
Он швырнул чемоданы на кровать, подошел к комоду и открыл нижний ящик. Там, под кучей самых старых и самых любимых шортов, он нашел микрофон и передатчик, который для него здесь специально оставили. Уэсли сказал, где он будет спрятан. С его помощью можно поддерживать непрерывную связь с наблюдателями.
Вик воткнул в ухо наушник и проговорил в крошечный микрофон:
– Мы на месте.
– Десять четыре. Мы вас видим.
– Кто это?
– Питерсон. Я руковожу операцией.
– Я Треджилл.
– Рад познакомиться.
– Где вы?
– Вам лучше не знать, – заметил Питерсон. – А то захочется на нас посмотреть, и все полетит к чертям.
– Эй, Вик, как поездка?
– Длинная. Кто это?
– Плам.
– Привет, Плам. Не знал, что Орен послал сюда своих людей.
– Мы тут заодно с ребятами из Галвестона. Здесь тоже подозревают Лозадо в убийстве. Шлепнул крупного мафиози, который пытался легализовать здесь азартные игры. Говорят, его наняла группа церковников.
– Я голосую за конкурирующего воротилу криминального мира.
– Я тоже, – сказал Плам. – Никакая церковная группа не может себе позволить нанять Лозадо. Короче, это у них нераскрытое убийство, так что они рады нам помочь.
– Отлично, что ты здесь, Плам. Слава богу, это ты, а не Тинпен.
– Поцелуй меня в задницу, Треджилл, – раздался довольный голос Тинпена.
– О, господи, – простонал Вик. – Только не это.
– И, кстати, поцелуй попочку доктора.
– Тут я с удовольствием выступлю добровольцем, – заявил незнакомый голос.
– Животные, – проворчал недовольный голос, наверняка женщины-полицейского.
– Эй, Треджилл, – попросил Тинпен, – не выключай микрофон. Мы хотим все слышать.
– Ладно, повеселились, и будет, – резко сказал Питерсон. – Если нечего доложить, всем заткнуться.
– Пока, мальчики и девочки. Развлекайтесь дальше.
– В задницу, – услышал он шепот Тинпена.
Он оставил наушник, чтобы иметь возможность слышать их предупреждения, но выключил микрофон. Из ванной появилась завернутая в полотенце Ренни. Завидев его, она резко остановилась.
– Я забыла, что мой чемодан все еще… – Вик показал на кровать. – О, спасибо.
Он мог бы передать его ей, но не стал. Он мог извиниться и выйти из комнаты, но не вышел. Вместо этого он смотрел, как она прошла через комнату, взяла чемодан и унесла его в ванную. Все это она проделала на удивление достойно, если учесть, что она была прикрыта только его жалким полотенцем.
Вид сзади оказался таким же привлекательным, как и вид спереди, и Вик с удовольствием смотрел на нее, одновременно смущенно думая, не превращается ли он в копию Тинпена, только постройнее и почище.
Вик был на кухне, когда Ренни присоединилась к нему.
– Здесь что-то умерло?
Он взглянул на нее через плечо:
– Открытая упаковка колбасы в нижнем отделении холодильника. Ты будешь есть в доме или на веранде, радость моя?
– Где угодно.
– Нет уж, решай сама, милая.
– Ладно, раз ты спросил, то лучше в доме, чтобы не наряжаться.
– Любишь стейки?
– Филе-миньон.
– Естественно, – заметил он и добавил филе в список продуктов, которые, как она сообразила, он собирается покупать. – Для нас все только самое лучшее.
– Ты собираешься и дальше так себя вести, Вик? Он взглянул на нее и с невинным видом спросил:
– Как это?
– Саркастически. Презрительно. Потому что в этом случае я уеду. Ты вместе с Уэсли и Лозадо можешь катиться ко всем чертям. Я вообще не понимаю, зачем согласилась. Лозадо наверняка не клюнет.
Вик отвернулся от нее и уставился в окно, покрытое крупинками соли.
– Ты ошибаешься, Ренни. Он появится. Не знаю, каким образом и когда, но обязательно появится. Можешь не сомневаться.
Мрачная уверенность, с которой он говорил, заставила ее пожалеть о том, что она наговорила.
Но, по крайней мере, напоминание о том, зачем они сюда приехали, несколько смягчило его настроение, которое после разговора с Лозадо оставляло желать много лучшего. Вик настоял, чтобы она поехала с ним в супермаркет. Идя за ней к пикапу, он заметил:
– Сбежавшие любовники все делают вместе. Ренни была рада, что он взял ее с собой. Дом был просто ужасным, ей совсем не хотелось оставаться там в одиночестве, ждать появления Лозадо, зная, что кругом полно полицейских, наблюдающих за ними.
Даже в машине рядом с Виком ей казалось, что она вся на виду. Когда они остановились перед светофором, Ренни сказала:
– Я никого не заметила.
– Все на месте.
– Они нас слышат?
– Нет, если выключен микрофон.
Он показал ей крошечный микрофончик.
– А сейчас они что-нибудь говорят?
– Мимо нас только что проехал голубой фургон, находится в двух машинах спереди, показал поворот налево.
Она заставила себя не смотреть в ту сторону, наклонилась вперед и поискала другую станцию на радио.
– Замечательно, Ренни.
– Стараюсь. – Она выпрямилась и улыбнулась ему. Вик удивил ее, протянув руку и проведя по ее щеке тыльной стороной ладони.
– А это зачем?
– Напоказ. На случай, если за нами наблюдают не только полицейские.
Такая возможность действовала на нервы, и Ренни не стала возражать, когда Вик обнял ее за плечи одной рукой по дороге со стоянки в супермаркет. Там он тоже изображал из себя внимательного и заботливого влюбленного. Много улыбался, ласково гладил по плечу, интересовался ее мнением по поводу всех продуктов, которые он складывал в тележку, и даже покрасовался перед ней, жонглируя тремя апельсинами.
Они съели порцию фруктового мороженого на двоих, а когда стояли в очереди в кассу, он в одной руке держал спортивный журнал и читал статью, а другой массировал ей шею, причем имел беспечный вид человека, привыкшего к такой процедуре. Если бы она наблюдала со стороны, то не сомневалась бы, что это влюбленная пара, вполне довольная своими отношениями.
Домой они вернулись на закате.
– Пойдем купаться. Потом поджарим стейки.
– Я не сообразила взять купальник.
– Тогда придется нырять голышом.
Она устало взглянула на него и направилась в спальню.
– Я привезла шорты. Думаю, сойдут.
За несколько минут ее отсутствия Вик тоже успел сменить джинсы на мешковатые шорты с обтрепанными краями. Они держались низко на бедрах, из-за чего грудь казалась еще шире, а талия уже. Ренни напомнила себе, что нечего зря таращиться на его загорелые, стройные лодыжки.
Он же взглянул на нее и сказал с выражением:
– Лихо!
Ренни покраснела. Она надела на себя вязаный топ с узкими бретельками и старые выгоревшие шорты. Реакция Вика изрядно смутила ее.
– Пошли. – Он повернулся и направился к двери.
– А как же это? – Она показала на передатчик, лежащий на столе рядом с пистолетом.
– Черт. Едва не забыл.
Ему пришлось надеть рубашку, чтобы спрятать под нее микрофон и тонкую проволочку, тянущуюся к наушнику. Пушку он сунул за пояс. Ее тоже прикрыла рубашка.
Держась за руки, они спустились на берег и вошли в полосу прибоя. На пляже бродило всего несколько человек.
– Акул боишься? – спросил он.
– Тут же очень мелко.
– Они чаще всего нападают на мелководье.
– Разве у нас не больше шансов пострадать от молнии?
– Или быть пристреленными Лозадо.
Ренни дернула его за руку, заставив остановиться. Когда он повернулся к ней лицом, она сказала:
– Он врал, Вик. То, что он сказал, неправда.
– Шшш. – Очевидно, кто-то разговаривал с ним через наушник. Он притянул ее к себе и потерся носом о ее шею. – Там какой-то человек идет, но не оборачивайся. Продолжай играть. Но если что-нибудь случится, если вдруг начнется стрельба, ныряй в прибой, Ренни. Поняла?
Она кивнула.
Он немного отстранился, но продолжал держать руки на ее талии. Вода плескалась у их ног. Тела слегка покачивались с такт прибою. Вик поставил ногу между ее ступней, чтобы лучше держаться на ногах. Поцеловал ее в щеку прямо под ухом. Руки скользнули на бедра. Следующая волна ударила их под колени. Ренни машинально вцепилась в него, чтобы не упасть. Почувствовала, как напряжены его мускулы. Он хорошо играл свою роль, но он и в самом деле был готов к действию.
Потом он сказал:
– Это не наш человек.
Тревога оказалась ложной, но они остались в том же положении. Песок под ногами двигался. Ренни казалось, она теряет почву под ногами, и что единственная прочная вещь во всей вселенной в данный момент – пристальный голубой взгляд Вика.
– Он врал, Вик.
– Я знаю. Я…
– Ты ему поверил.
– Не совсем. Ладно, может, на полсекунды. Он, видно, сообразил, что ты слушаешь, и говорил все это, чтобы тебя смутить. Но даже если бы ты не слушала, он знал, как меня завести. Он меня достал, и я вел себя как последний мудак. Я понял это через полторы минуты, но был…
– Слишком упертым, чтобы это признать.
– Мне хоть раз дадут закончить предложение?
– Извини. Так что ты хотел сказать?
– Я хотел сказать, что, говоря о тебе в таком тоне, он дал мне лишний повод желать его смерти. И что…
– Что?
– Что я тебя сейчас поцелую, и этот поцелуй будет выглядеть настоящим.
Он наклонил голову и прижался к ее губам. Язык быстро скользнул ей в рот, нашел ее язык и хорошенько с ним познакомился. Неожиданно сзади в них ударила волна, бросив Ренни ему на грудь. Теперь они прижимались друг к другу всем телом.
– О, господи, – простонал Вик и еще крепче прижал к себе ее бедра.
Она почувствовала, как все внутри охватило жаром.
– Вик, я не могу… – слова застряли у нее в горле. – Я сейчас упаду.
Он отпустил ее.
– На сегодня хватит.
Но когда Вик шел к дому, лицо его было напряженным и суровым, шаги большими и решительными, так что Ренни ни на секунду не поверила, что ему хватит.
29
Их было так отчетливо видно.
Неужели эти полудурки, работающие под прикрытием, решили, что он их не заметит? Да им впору надеть неоновые жилеты. Вон та толстая сука со своим волосатым компаньоном, разгуливающие с металлодетектором по пляжу. Ради бога. Или толстый парень с удочкой на пирсе. Шляпа на нем слишком новая, а рыболов из него никудышный. Трое парней и девушка, что-то жарящие у машины, уж слишком старательно пытаются показать, как им весело. Остальные так же очевидны.
Лозадо заметил их всех с заднего сиденья фургона агента по продаже недвижимости. Доброжелательная женщина лет пятидесяти от роду изо всех сил старалась ему угодить.
Благодаря Плаксе Сойеру Лозадо точно знал месторасположение дома Вика. Он позвонил агенту из машины и сказал, какой его интересует район, назвав ближайший к дому Вика. Поведал, что хочет построить пляжный дом для жены и четверых детей. Попросил о встрече в конце дня. Они встретились в ее офисе, и она привезла его сюда в одном из фургонов компании. Логотип на борту фургона был знакомым, он расклеен по всему острову. Полиция не обращала на фургон никакого внимания.
Теперь она, не переставая, разорялась насчет отличных возможностей для капиталовложений в собственность на пляже, а Лозадо определял, кто из людей на пляже копы.
Он отмахнулся от них как бездарных любителей и сосредоточился на Ренни и Вике. Гуляют в прибое. Держатся за руки. Как мило. Как романтично. Все придумано для того, чтобы выманить его и предъявить ему сфабрикованное обвинение.
Но больше всего его выводило из себя, что этот вдруг возникший роман не был еще одной полицейской ловушкой, как он сначала подумал. Все было на самом деле, и у него дыхание перехватывало от ярости. Давление подскакивало, когда он видел, как Вик ее лапает. Даже на расстоянии можно было сказать, что поцелуй настоящий. Что лишний раз доказывало, что Ренни шлюха.
Она была шлюхой смолоду. Она раздвигала ноги для каждого недоумка в том паршивом городишке, где она росла, а теперь она раздвигает их для Вика Треджилла. Всего лишь через несколько дней после того, как он, Лозадо, объявил ей о своем чувстве. Он горько об этом сожалел. Почему он раньше не понял, что она шлюха и не стоит его?
Она заманила его в ловушку. Во время суда она заметила, что он обращает на нее внимание, и начала играть с ним. Притворялась холодной недотрогой, чтобы казаться желанной.
Ну что же, больше он ее не хочет.
Нет, ему все еще хотелось ее трахнуть. К тому времени, как он с ней закончит, она поймет, что никто не может безнаказанно играть с Лозадо. Кто знает, может, он заставит Треджилла смотреть на то, что он будет с ней делать. Точно. Треджилл дорого заплатит. Как он посмел забрать то, что Лозадо считал своим?
– Мистер Смит? – Да?
– Я спросила, не согласились бы вы выплатить аванс?
Он почти забыл про присутствие агента. Он повернулся к ней и всерьез прикинул, не свернуть ли ей шею. Быстро, безболезненно, она мертва, а он частично выпустит пар. Но он никогда не позволял себе действовать спонтанно. Он был человеком дисциплинированным.
Он снова вошел в роль вежливого мистера Смита и ответил:
– С авансом проблем не будет.
– Отлично. – Она перешла к деталям.
Надо сворачивать эту встречу. Все, что нужно, он увидел. Уже совсем стемнело. Его любимое время. Он с удовольствием думал о делах, какие предстоят ему этой ночью.
– Как твой стейк?
– Превосходно.
– Рад, что понравилось. – Вик поставил локти на край стола и покатал стакан с вином между ладонями. – «Мерло» оказалось на высоте.
– Согласна.
– Вот только стакан подкачал. – Среди его разнокалиберной посуды не нашлось винных бокалов, пришлось пить из стаканов для сока.
– Мне все равно.
Он поболтал густо-красную жидкость в стакане.
– Знаешь, о чем я думаю?
– О чем?
– Если бы это было свидание вслепую, оно закончилось бы полным фиаско.
Она печально улыбнулась:
– Трудно поддерживать свободную беседу, когда ты как на витрине. Я чувствую себя золотой рыбкой.
Пока жарилось мясо и пеклась в углях картошка, они сидели на веранде, пили вино, больше молчали и слушали шум прибоя.
Качалка поскрипывала каждый раз, когда Ренни легко отталкивалась босой ногой. В этих шортах ее ноги казались бесконечно длинными. На бедрах от подсохшей морской воды поблескивали кристаллики соли.
Вик с трудом отводил глаза от столь роскошного зрелища.
К веранде подошел молодой пес, явно привлеченный запахом жарящегося мяса. Ренни спустилась к нему, почесала его за ушами и засмеялась совсем по-детски, когда он попытался лизнуть ее в лицо. Она играла с ним, пока не раздался резкий свист хозяина. Пес послушно рванулся к нему, но прежде чем скрыться в темноте, остановился и печально посмотрел на Ренни, как будто ему не хотелось уходить.
Примерно каждые пять минут все полицейские по очереди докладывали Питерсону. Вик слышал их в наушниках. Если Лозадо и заявился на остров Галвестон, он сумел остаться невидимым. Он не зарегистрировался ни в одной гостинице, мотеле или пансионате, что ничуть не удивило Вика.
Питерсон договорился о сигналах, которые Вик должен им подавать. Но Вик уже умел различать голоса, звучащие в его ухе. Если возникнет что-то непредвиденное, он отреагирует соответственно, но пока он следил за филе-миньон, завернутыми в фольгу, а остальное время уходило на созерцание Ренни.
Когда стейки поджарились, они отнесли их в дом. Один раз, пока они ели, ее босая нога под столом коснулась его лодыжки. Ренни не извинилась, что показалось ему своего рода прогрессом. Хотя она просто сделала вид, что ничего не случилось.
Ренни нашла пожелтевшую свечу в ящике комода и поставила ее на блюдце в центре стола, чтобы создать романтическую атмосферу и несколько скрасить убожество его кухни. Но единственной, кто стал выглядеть лучше при свете свечи, была сама Ренни.
Когда она распускала волосы, у нее появлялась привычка причесывать их пальцами. Она делала это бессознательно, но Вику нравилось, как волосы стекали по ее пальцам и снова падали на плечи. «Жидкий лунный свет», – подумал он и удивился: когда это он стал поэтом?
От пламени свечи появились треугольные тени на ее шее и в ложбинке между грудями. Весь вечер он старался не смотреть туда, но есть вещи выше человеческих сил, и это была одна из них.
Ужин получился вкусным и сытным. Он набил себе желудок, но его мучил голод другого сорта. Не надо было ему еще раз целовать ее. Никакой в этом не было необходимости. Он перестарался. Их прогулка в полосе прибоя выглядела достаточно романтично и без поцелуя. Теперь же он хотел ее так, что терпеть не было мочи.
Ренни допила вино и посмотрела на него.
– Ты на меня пялишься, – заявила она.
– Стараюсь наглядеться.
– Наглядеться?
– На тебя, – сказал он. – Запомнить, как ты выглядишь. Когда все это закончится, как бы оно ни вышло, ты вернешься к своей работе и прежней жизни, в которой меня не будет. Ведь не будет, Ренни.
Она медленно покачала головой: не будет.
– Вот я и пялюсь.
Она отодвинула стул, взяла свой поднос, но, когда она проходила мимо него к раковине, он схватил ее за руку.
– Остынь, Ренни. Может, тебе еще повезет и Лозадо меня убьет.
Она выдернула руку, отнесла поднос в раковину и с грохотом поставила.
– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи?
– Так тебе будет жалко?
– Конечно!
– Ну, ладно, ладно. Ты же занимаешься спасением людей, что меня удивляет… потому что ты играешь со смертью.
Она засмеялась:
– Играю со смертью?
– Постоянно. Ты бесшабашная. Рискуешь без всякой нужды.
– О чем это ты, черт побери?
– Ни в одном из твоих домов не установлена охранная сигнализация. Глупо, если женщина живет одна. Ты скачешь сломя голову на лошади без седла и прыгаешь через заборы. Какой бы хорошей наездницей ты ни была, это опасно. Ездишь в такие уголки мира, где каждый день смерть собирает богатую жатву. Ты с ней флиртуешь, Ренни.
– Ты слишком много выпил. Он подошел к ней ближе:
– Ты не проживаешь жизнь, Ренни, ты бросаешь ей вызов.
– Ты или пьян, или сошел с ума.
– Нет, я прав. Никаких друзей и закадычных подруг. Не выходишь на люди. Ничего, кроме тех невидимых стен, которые ты воздвигла, чтобы никто не смог к тебе приблизиться. Ты даже своих пациентов держишь на расстоянии вытянутой руки. Ты поэтому и предпочла хирургию другим областям медицины? Потому что твои пациенты находятся под наркозом? Ты можешь их лечить, не вступая с ними ни в какие эмоциональные связи.
В наушнике раздался голос Питерсона:
– Эй, Треджилл, у вас там все в порядке?
– Мне бы хотелось услышать, что он ей говорит, – заметила женщина. – Мне не нравится его поза.
Вик их проигнорировал.
– Ты обожаешь своих лошадей. Ты таешь при виде щенка. Ты скорбишь по дикому зверю, которого пришлось пристрелить. Но если тебя касается другое человеческое существо, ты либо не обращаешь на это внимания, либо бежишь без оглядки.
– Неправда.
– Разве? – Да.
– Докажи.
Он наклонился над столом и задул свечу, погрузив кухню во мрак. Он выдернул из уха наушник, обнял ее одной рукой за талию и привлек к себе.
– Вик, нет.
– Докажи, что я ошибаюсь. – Он прижался губами к ее рту. Когда она промолчала, он поцеловал ее. Сдерживая свой гнев, он мягко раздвинул ее губы языком.
Она резко отвернула лицо.
– Вик…
Он целовал ее шею, слегка покусывая кожу. Она положила руки ему на плечи и впилась в них пальцами.
– Пожалуйста.
– Я могу сказать то же самое, Ренни.
Он наклонил голову и поцеловал ее грудь в вырезе футболки.
– Нет. – Она с силой оттолкнула его.
Руки Вика опустились. Он сделал шаг назад. В темноте слышалось только их учащенное дыхание. Наушник болтался у него на груди, но он все равно слышал, как материт его Питерсон.
Вик старался сдержать гнев, но против природы не попрешь. Желание становилось нестерпимым. Вик с явной обидой сказал:
– Не понимаю, и все.
– Что ты не понимаешь?
– Почему ты говоришь: «Нет».
– У меня есть право сказать: «Нет». Он аж застонал от досады:
– Ведь так замечательно, Ренни. Что тут может не нравиться?
– Мне нравится.
Решив, что он неправильно расслышал ее, Вик протянул руку и зажег свет.
– Что?
Она моргнула от внезапного яркого света, затем заметила его изумленный взгляд.
– Я никогда не говорила, что мне не нравится.
Он таращился на нее с таким глубоким недоумением, что не сразу услышал телефонный звонок. Ренни спросила:
– Это твой?
Он схватил телефон, пристегнутый к поясу, затем покачал головой:
– По-видимому, твой.
Она пошла за своим сотовым. Вик снова сунул в ухо наушник и как раз застал конец гневной тирады. Включил микрофон:
– Успокойся, Питерсон, мы в порядке.
– Что происходит, Треджилл?
– Ничего. Тут что-то с электричеством. Предохранитель, видно, перегорел.
– Теперь все в норме?
– Ага, я собираюсь мыть посуду, а Ренни говорит по своему…
Он замолчал, разглядев выражение ее лица.
– Стойте, ребята. Кто-то только что позвонил ей по сотовому.
Она держала маленькую трубку обеими руками. Послушала секунд пятнадцать, потом медленно опустила и отключилась.
– Лозадо? – спросил Вик. Она кивнула. – Сукин сын… Что он сказал?
– Он здесь.
– Он так сказал?
Ренни машинально поднесла руку к горлу, как будто защищалась.
– В этом не было необходимости. Он нас видел.
– Ребята, вы слышите? – сказал Вик в микрофон. Получив подтверждение через наушник, он кивком предложил Ренни продолжить.
– Он сказал, что мне надо чаще носить черное. Что этот цвет мне подходит. Спросил, можешь ли ты приготовить приличный стейк.
– Он так близко?
– Наверное.
– Что еще?
Она многозначительно и с мольбой взглянула на него. Он медленно поднял руку и отключил микрофон. Потом ему за это нагорит, но его больше беспокоила Ренни, чем негодование полицейского управления Галвестона.
