Текст книги "Никогда не покину тебя"

Автор книги: Саманта Сноу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

11

Уже совсем стемнело, и Сьюзан не могла разглядеть лица женщины, встретившей у дверей дома Ника и Лауру. Из окна автомобиля Сьюзан только увидела, что женщина высокая, ростом почти с Ника, и стройная. Она прижимала к себе Лауру и одновременно что-то говорила Нику. Слов Сьюзан услышать не могла, да особенно и не прислушивалась. Разговоры этих людей ее не касались.

Ник наклонился к Лауре, поцеловал ее и сказал что-то на ушко. Лаура повернулась в сторону автомобиля и помахала рукой. Сьюзан несколько раз махнула в ответ, сомневаясь, что девочка это увидит.

Высокая женщина и Лаура ушли в дом, а Ник вернулся в машину. Положив руки на руль и глядя прямо перед собой, он произнес:

– Я был женат на матери Лауры восемь месяцев, а знаком с ней почти всю свою сознательную жизнь.

Сьюзан ничего не сказала на его заявление. Да и что она могла сказать? В жизни случаются чудеса и почище этого. Тысячи пар распадаются после нескольких месяцев совместной жизни.

– Мы с Джудит жили по соседству и учились в одной школе. Когда я вспоминаю детство, я вспоминаю и Джудит. Она всегда была отличным товарищем, на которого можно положиться и которому можно довериться. Нам бы друзьями и остаться. Но нет, взыграли гормоны, как сказала потом мать Джудит, и мы с ней переступили черту, разделяющую дружбу и секс. Ничего нового он в наши отношения не привнес, зато у нас появилась Лаура. Родители настояли, чтобы еще до рождения девочки мы поженились. Но полноценной семьи у нас не получилось. Как ни странно, между дружбой и семейными отношениями оказалась большая разница. Мы не выдержали это испытание.

– Грустная история, – сказала Сьюзан, когда Ник замолчал.

– Совсем даже и нет, – не согласился он. – Мы пробыли в браке так недолго, что не успели возненавидеть друг друга. Мы с Джудит по-прежнему в дружеских отношениях. Я знаю, что у меня есть прекрасный и верный друг, который всегда придет на помощь. И у нас чудная дочь Лаура, которую безумно любят и мать, и отец. Разве это не счастье?

– Я не знаю.

Сьюзан и вправду не знала. В ее семье к браку относились совершенно по-другому, серьезнее, что ли. С детских лет она впитала правило, что раз создал семью, то лелей и береги ее. Брак – это нечто незыблемое, неподвластное разрушению. Несмотря ни на что. И отец, и мать именно так и считали. Они были одно целое: и в радости, и в горе. Иногда Сьюзан казалось, что они настолько заняты собой, что она как бы лишняя в их доме. Для нее это было и горько, и больно. Но она была уверена, что так и должно быть.

Поэтому и сама очень серьезно относилась к вопросам брака. Всегда думала, что если когда-нибудь решится выйти замуж, то это навсегда, до последнего вздоха.

Отношения Ника и его бывшей жены выходили за рамки, которые Сьюзан создала для себя. Оттого она и не знала, что ему ответить. Но Ник ждал, и она повторила:

– Я не знаю.

– Странная ты, Сьюзан. – Ник тряхнул головой. – Никогда бы не подумал, что ты так консервативна в вопросах брака.

Эти слова обидели Сьюзан, и она, отвернувшись к окну, бросила:

– Да что ты вообще обо мне знаешь?

– Ничего. – Ник обхватил ее лицо ладонями и развернул к себе. – Но я очень хочу тебя узнать.

Сердце у Сьюзан ёкнуло.

– Так в чем же дело? – прошептали ее губы.

Они сидели в тесном салоне автомобиля, укрытые от всего мира, и этого мира для них не существовало. Весь мир сосредоточился в них самих. Глаза смотрели в глаза, дыхание слилось в одно, сердца стучали в унисон. Сьюзан потеряла счет времени. Может быть, прошло несколько секунд, а может быть, целая вечность.

– Я не хочу, чтобы этот день закончился, – дрогнувшим голосом произнёс Ник.

– Я тоже, – эхом повторила Сьюзан.

– Ты не будешь об этом завтра сожалеть?

Они стояли на пороге дома, ключ был вставлен в замок, но Ник не спешил повернуть его. За всю дорогу до дома Ника они не произнесли ни слова, но оба знали, куда и зачем едут. И эта общая тайна согревала их и сближала. Поставив «лексус» в гараж, они быстрым шагом дошли до дома Ника и только тут остановились.

Сьюзан била мелкая дрожь, и она усилием воли старалась побороть ее. Все упрошу все правильно, приговаривала она про себя. Ник тоже волновался. Голос его слегка дрожал, когда он заговорил:

– И не скажешь, что я затащил тебя в гости силой, обещая просто угостить чашечкой кофе?

Сьюзан, улыбнувшись, помотала головой. Она мысленно поблагодарила Ника, что в такую минуту поддержал ее шуткой. Волновалась как неопытная девушка, переступающая порог дома мужчины.

– Ты правда этого хочешь сама? – Ник старался выяснить все и до конца.

– Да, – ответила чуть слышно Сьюзан. Ник повернул ключ, распахнул дверь и, взяв Сьюзан за руку, ввел ее в дом.

Хотя Сьюзан и была слишком взволнована, чтобы соображать нормально, но странный запах, незнакомый и непривычный, почувствовала сразу. Ник, наблюдавший за ней, сказал:

– Это пахнет краской.

– У тебя ремонт?

– Нет. – Ник потянул ее за руку. – Пойдем, я тебе что-то покажу. – Он провел ее по длинному узкому коридору и остановился у закрытой двери. – Ты только не удивляйся и не смейся, – попросил он и толкнул дверь.

Когда включенная Ником люстра осветила небольшую комнату, Сьюзан увидела, что она вся заполнена картинами. Сьюзан опешила от неожиданности. Не в музей ли она попала? Картины висели на стенах, стояли прислоненные к ним, лежали на столе. Посреди комнаты возвышался мольберт, и на нем тоже была картина. Сьюзан не могла ее рассмотреть, она была повернута обратной стороной. Зато остальные она видела хорошо. Это были портреты. На нее смотрели молодые, старые, детские лица. Разные, но выполненные с большим мастерством. Сьюзан на одном из них узнала Лауру и улыбнулась. Потому что девочка с белокурыми волосами и огромными голубыми глазами смотрела на нее и тоже улыбалась. Улыбалась так, как улыбалась не более часа назад. На другом портрете, прислоненном к правой стене, Сьюзан увидела мистера Бали, своего непосредственного шефа. Сосредоточенного, каким он бывает в минуты глубоких раздумий. На стене напротив двери висел портрет молодой смеющейся женщины. Волосы ее растрепал ветер, и голова ее была откинута назад. Она чем-то неуловимо походила на Лауру, и Сьюзан подумала, что это и есть Джудит, бывшая жена Ника, его подруга детства.

– Ник… – только и смогла выдавить из себя пораженная Сьюзан.

Вот открылась перед ней и еще одна тайна Николаса Хелвина, о которой она даже и не подозревала. Такого сюрприза она не ожидала. Ник, которого, как она думала, интересуют только компьютеры, оказался художником, и, насколько Сьюзан могла судить, отличным портретистом. Конечно, знатоком живописи она себя не считала, но хорошее от бездарного отличить могла.

– У меня просто нет слов. Я поражена, я даже представить себе не могла, что увижу такое в твоем доме. Ты – талантливый художник, Ник.

– Пустяки, – отмахнулся он. – Способ убить свободное время. Баловство.

– Нет, ты не прав. – Сьюзан схватила Ника за руку. – Ты настоящий художник. Неужели тебе этого никто не говорил?

– Я никому их не показывал.

– Как же так? Как же?.. – Сьюзан не могла успокоиться. Сердце ее колотилось от возбуждения. – Почему?

– Ну, это длинная история. – Ник скривил рот в усмешке. – И печальная. История о разбитой мечте.

– Расскажи, – попросила Сьюзан.

– Это скучная история.

Но Сьюзан смотрела на него таким просительным взглядом и так крепко сжимала его руки, что Ник не выдержал и заговорил.

– Это скучная история о мальчике, который больше всего на свете любил рисовать. Причем рисовал он исключительно портреты. Сначала неумелые, по-детски неуклюжие. Потом рука его окрепла, глаз научился выхватывать главное, появилось умение, и портреты стали узнаваемыми. Он рисовал друзей, учителей, знакомых. Всем его работы нравились, все его хвалили. Мальчик мечтал, что будет рисовать всю жизнь, что рисование станет его будущим. Но отец мальчика, серьезный, респектабельный бизнесмен, даже слушать не хотел об этой мечте. «Рисование – это не профессия», – твердил он. «Мазанием по холсту на жизнь не заработаешь», – не уставал повторять он. «Мужчина должен иметь настоящую профессию», – эту мысль он вбивал в голову мальчика ежедневно. И мальчик поверил. Он забросил краски, выкинул кисти, он стал постигать настоящую мужскую профессию. Мальчик стал разбираться в компьютерах лучше всех в школе, поступил с университет, нашел интересную работу. Но это все было не то, мальчику, который, впрочем, уже перестал быть мальчиком, чего-то не хватало. Он страдал, мучился, даже пристрастился к выпивке. Он не понимал, что с ним происходит. Озарение пришло внезапно. Просто однажды утром он проснулся и понял. Он понял, что ему не хватает запаха красок, кистей, холста. Ему не хватает рисования. И, плюнув на все, он ушел из дому, снял недорогое жилье, сменил перспективную, но требующую больших затрат времени работу на необременительную службу. И он стал счастливым. В свободное время он занимается тем делом, которое любит. Он рисует тех, кого хочет, тех, кто ему интересен, тех, кого он любит. А еще он счастлив от того, что о его занятиях не знает ни одна живая душа. Не хочется ему, чтобы его опять учили жить. Он сам знает, как сделать жизнь счастливой.

Сьюзан молчала. Разве тут нужны слова? Она просто разглядывала картины, переходила от одной к другой, все больше и больше поражаясь таланту Ника. У мольберта Сьюзан остановилась. На нем стоял, наверное, только что законченный, портрет старика. Тонко и четко выписанное морщинистое лицо, тусклые глаза, провалившийся рот, седые редкие волосы. Она долго разглядывала морщинки, трещинки, пятнышки, выписанные с большой реалистичностью. Не портрет – фотография, причем выполненная качественной аппаратурой.

– Ты первая, кто видит мои картины. – Ник встал за ней сзади. – Даже Джудит не в курсе того, что я вернулся крисованию.

К горлу Сьюзан подкатил предательский комок, она его быстро сглотнула. Не хватало еще слезу пустить. Так и не повернувшись, не отрывая взгляда от портрета старика, произнесла хриплым голосом:

– Это невероятно. Старик словно живой, кажется, что сейчас заговорит. Он такой старый, и мне его очень жалко.

– Я часто встречаю его по дороге на работу. – Ник продолжал стоять за ее спиной. – Я даже не знаю, где он живет. Наверное, где-то поблизости. Мы всегда с ним здороваемся, раскланиваемся как старые приятели. Хотя и не говорили друг с другом ни разу. Просто при встрече раскланиваемся.

– Ник! – Сьюзан резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Ником. – Почему ты показал мне свои картины, если до этого не показывал никому?

– Понимаешь… – Ник смутился. – Просто ты решила провести день так, как тебе хочется. Вот и я подумал: а почему бы и мне так не сделать? Не верь художникам, которые говорят, что пишут для себя. Любому творцу, пусть он это и скрывает, нужны зрители. И я хотел показать кому-нибудь свои картины, и я показал их тебе.

– Странный выбор, – не сводя глаз с его лица, произнесла Съюзан. – И странный день.

– Странный, – повторил Ник.

Ей стало неуютно под его пронизывающим взглядом. Она отошла от мольберта и снова стала рассматривать картины. Ник тенью следовал за ней. Портреты, портреты… Разные люди, красивые и не очень. Веселые и грустные. Разочарованные в жизни и узнающие эту жизнь впервые. Но все очень живые, настоящие.

И вдруг Сьюзан застыла. С портрета на нее смотрела она сама. Ее глаза, волосы, нос, чуть тронутые улыбкой губы. Это было так неожиданно, так странно. Будто она уткнулась носом в зеркало.

– Ник! – Она медленно, боясь оторвать взгляд от картины (а вдруг та исчезнет?), повернулась к стоящему за ее спиной Нику. – Это я?

Он кивнул.

– Ник… – Сьюзан задохнулась от переизбытка чувств. Ее никто никогда в жизни не рисовал. Увидеть себя, изображенную на холсте, – это было необычно, странно. Будто на шумной улице встретить своего двойника.

Ник поднял картину и поднес ее к свету, долго рассматривал, словно не сам ее нарисовал, а увидел впервые.

– А мне нравится, – весело сказал Ник. – И даже затрудняюсь сказать, кто больше, портрет или оригинал. – Он вернул картину на место и решительно подошел к Сьюзан. – Знаешь, что я тебе скажу. Я живой человек, и я больше не могу терпеть. Хочешь, скажу, что я сейчас хочу больше всего на свете?

– Что? – Сьюзан еще не отошла от оторопи, напавшей на нее при виде картины.

– А сама не хочешь угадать?

Сьюзан пожала плечами. Для игр в угадайку у нее было неподходящее настроение, она еще не переварила увиденное, не поняла, как к этому относиться.

– Ладно, скажу сам. Больше всего я хочу поцеловать тебя. Ясно? И больше терпеть я не намерен, я и так сдерживался столько времени!

Он схватил Сьюзан за плечи, притянул к себе и прижал к груди. Она от неожиданности только ахнула. Ник обхватил ее лицо ладонями и поднял кверху. Глаза их встретились, и Сьюзан поняла, что тоже хочет больше всего на свете, чтобы Ник ее поцеловал. Еще она поняла, что если Ник сейчас ее поцелует, то ее способность соображать улетучится окончательно.

И, пока она еще ее не потеряла, Сьюзан прошептала:

– Ник, только не здесь. Мне кажется, что они на нас смотрят.

И она кивнула в сторону расставленных по всей комнате портретов.

Сьюзан чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Эта глупая фраза переполняла ее, рвалась наружу. Ей казалось, что если она не произнесет ее вслух, то лопнет от переполняющих ее чувств.

– Ник, мне кажется, что я на седьмом небе от счастья, – все-таки произнесла она.

– Глупышка! – Ник еще крепче прижал ее к себе. – Откуда ты знаешь, как там, на седьмом небе?

– Знаю. Вот так же хорошо, как мне сейчас.

Сьюзан ни в коей мере не считала себя неопытной в вопросах любви. В ее жизни было достаточно мужчин, с которыми она с удовольствием предавалась любовным ласкам. Но то, что она испытывала от близости с Ником, не шло ни в какое сравнение. Она умирала в его объятиях и вновь возрождалась. Падала в черную бездну, в которой не было дна, и взлетала в голубое поднебесье, за белые облака. Она задыхалась от переполнявших ее чувств и плакала от счастья.

Когда они наконец-то сполна насытились друг другом, когда по телу разлилась блаженная истома и не осталось сил даже двигаться, Сьюзан удобно устроилась на груди Ника, обхватив руками его шею. От усталости закрывались глаза, болели губы, опухшие от поцелуев, а язык с трудом поворачивался во рту.

Но Сьюзан, прежде чем провалиться в сладость сна, хотела прояснить волновавший ее вопрос.

– Ты сказал, что рисуешь только тех, кто тебе интересен и кого ты любишь. – Сьюзан провела пальцем по губам Ника. – Но почему ты нарисовал меня? Ведь больше никого с работы, кроме мистера Бали, в твоей картинной галерее я не заметила.

Ник нежно поцеловал ее в ухо.

– А ты не догадываешься?

– Если бы я знала, то не спросила бы.

Ник вздохнул.

– До чего же вы, женщины, странные существа, непонятные такие. Считаете себя проницательными, а очевидных вещей не замечаете. Неужели ты не догадывалась, как я к тебе отношусь? Неужели ты думаешь, что сегодня я уложил тебя в постель только потому, что ты волей случая оказалась в моем доме? Если да, то я очень обижусь. Кто я, по-твоему?

– Записной ловелас и самый большой бабник нашей компании, – со смехом ответила Сьюзан.

Ник подскочил на месте.

– О господи! – вскричал он. – Откуда такие мысли?

– Все говорят, – смутившись, пролепетала Сьюзан.

Ник захохотал.

– И ты верила этой чуши?

Он шутливо стал целовать ее, а Сьюзан принялась отбиваться.

– Подожди, ты так и не ответил на мой вопрос.

– Иногда вы бываете такими глупыми. Да нравилась ты мне. Давно и безнадежно. Неужели ты так и не догадывалась?

Сьюзан помотала головой.

– Тогда я самый прекрасный конспиратор в мире, – гордо произнес Ник.

– Ну почему ты ничего не говорил раньше?

– Потому что считал тебя занудливой карьеристкой, которая мечтает только о работе, которая в упор не замечает находящихся рядом с ней людей, которая даже во сне разрабатывает стратегию продажи очередного куска мыла.

И ругал себя последними словами, что влюбился в такую. Далекую и неприступную.

– Какую же страшную картину ты нарисовал, – вздохнула Сьюзан..

Неужели так она выглядит со стороны? Это же ужасно! Не живой человек, а робот.

– Я говорю правду. Такой я тебя и представлял в мыслях. Оттого и мучился.

– О, Ник! – У Сьюзан перехватило дыхание. – Как ты мог так поступить?

– Как?

– Не раскрылся раньше. А я даже не догадывалась. Считала, что ты меня презираешь. Какая же я была глупая!

– Точно! Вот это правда! Глупая и недальновидная. Но мы твою глупость сейчас изгоним прочь. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы я прогнал твою глупость? – Губы Ника приблизились к ее губам, горячее дыхание опалило ее лицо.

У Сьюзан нашлись силы только на тихое «да», и весь мир вновь отступил за задний план, оставив только ее и Ника.

12

Ароматный запах кофе защекотал ноздри, и Сьюзан открыла глаза. Ник, улыбающийся, свежий, в неизменных джинсах и клетчатой рубашке, расстегнутой на груди, сидел на краю кровати и держал чашечку с кофе, от которой и исходил разбудивший Сьюзан аромат.

– Привет! – Ник не сводил со Сьюзан глаз.

– Привет! – Она окончательно проснулась и неодобрительно посмотрела на него. – Почему ты не разбудил меня раньше?

– Ты такая красивая, когда спишь. Разве мог я лишить себя подобного зрелища?

– А сам давно уже проснулся? – Сьюзан сладко потянулась и села, натянув на плечи одеяло.

Ей стало неудобно, что она лежит обнаженная, в то время как Ник полностью одет.

– Я всегда рано встаю. Привычка. Выпей кофе.

Ник протянул ей чашку, и Сьюзан приняла ее.

– Надо же, кофе в постель с утра и ананасы в шампанском вечером. О таком только мечтать можно. Сказка!

Ник прилег рядом с ней, и Сьюзан запустила в его волосы свободную руку.

– Это и есть твои мечты? Утром – кофе, вечером – шампанское? – спросил Ник, беря ее за руку и поднося к губам. – Как мало тебе, оказывается, нужно для счастья.

– Ну нет!. – Сьюзан энергично помотала головой. – Это только для начала. А на самом деле мечты мои безграничны. Но про остальные я тебе пока не расскажу.

– Почему?

– Чтобы не испугать сразу. – Она выпила кофе и, изогнувшись, поставила пустую чашку на пол рядом с кроватью. – Если ты узнаешь про все мои мечты, то убежишь от меня в страхе. Ведь у меня их целый сундук. Огромный такой.

Сьюзан обхватила Ника за шею и поцеловала в губы. Он сразу же ответил на ее поцелуй.

Руки его сомкнулись на ее спине. Сьюзан прижалась к нему и почувствовала, как возбуждение овладевает Ником.

– Ты зря натянул эти дурацкие джинсы, – прошептала она ему на ухо. – Иди ко мне. Это еще одно мое желание.

Скинуть одежду Нику не составило большого труда. Не успела Сьюзан налюбоваться его крепким, мускулистым телом, как Ник оказался рядом с ней.

Дальнейшие события не оставили им возможности рассматривать друг друга и обсуждать мечты.

– И какие планы у нас на день? – Ник так крепко обнимал Сьюзан, что она не могла пошевелиться.

– У меня никаких, – смеясь, ответила она. – Мне и так хорошо.

Ник шутливо щелкнул ее по носу.

– Нет, моя дорогая, так не годится. Целый день валяться в кровати – это извращение. Ты же еще не все совершила, что хотела.

Слова Ника напомнили Сьюзан о реальной жизни. Она погрустнела и тихо произнесла:

– Знаешь, Ник, рядом с тобой я забыла о всех своих проблемах, о предсказании Аланы, о намеченных делах. Обо всем-всем. Для меня сейчас существуют только твои руки, твои губы, ты. А остальное кажется мелким и незначительным. Спасибо тебе за это.

Некоторое время они лежали молча. Первым заговорил Ник:

– Я так хочу, чтобы тебе было хорошо, Сьюзан. Я хочу защищать тебя, выполнять все твои желания. Ведь когда я рядом с тобой, мне кажется, что я могу выполнить все, что ты пожелаешь. Так что не теряйся, проси все, что ты хочешь. Я исполню все.

– О нет! – воскликнула она. – Сейчас твоя очередь. Так нечестно. Я тебе уже про свои желания рассказывала, а ты еще нет. Давай, я приказываю.

– Хорошо же. – Ник сделал страшное лицо. – Но ты тоже их не пугайся. Потому что желаний у меня не меньше, чем у тебя.

– Да никогда. Итак, твоя первая мечта…

– Ты ее уже знаешь – рисовать.

– Принимается. – Сьюзан чмокнула его в щеку. – А вторая?

Ник сел, а Сьюзан придвинулась к нему и прижалась щекой к его спине.

– Я всегда мечтал о крепкой семье. Чтобы по возвращении с работы меня встречала жена, нежно целовала и спрашивала: «Ну как твои дела, Ник?». Чтобы в доме меня ждал вкусный обед и веселый смех ребятишек. Чтобы я знал, что я кому-то нужен. Чтобы я мог о ком-то заботиться и кого-то крепко любить.

Ник замолчал. Молчала и Сьюзан. Она не ожидала услышать это от Ника и была озадачена. Шутка вдруг обернулась серьезным признанием. Ник, которого она знала раньше, не мог говорить такие слова.

– Глупые у меня мечты, – наконец произнес он. – Не обращай внимания.

Сьюзан обняла его за плечи и силой уложила рядом с собой.

– Не глупые. Раньше, несколько дней назад, я, может быть, так и посчитала бы. Ты прав, для меня самым важным всегда была работа, продвижение по службе. А семья – это пустое, это помеха в карьерном росте. Сейчас все переменилось. Я поняла, что главное в жизни любовь и тепло. Знаешь, когда тебе говорят, что жить осталось чуть-чуть, ты по-другому начинаешь мыслить, по-другому относиться к жизни. Знаешь, о чем я больше всего жалею?

Посчитав вопрос риторическим, Ник промолчал. Да Сьюзан и не ждала от него ответа. Она сказала:

– Я жалею, что очень редко в своей жизни говорила слова любви. Вернее, я их не говорила никому. Ни мужчине, ни детям, ни родителям. А это неправильно. Любовь не может существовать без поддержки. Если мы не будем произносить слова любви, поддерживать ее, она умрет. И тогда в мир придет тьма. Мир не может жить без любви.

– Так в чем же дело, Сьюзан?! – взволнованный ее признанием, воскликнул Ник. – Сделай это! Тебе ведь есть кому сказать эти слова. Родители твои живы, и они ждут от тебя этих слов.

– Я думаю, что им они не нужны, – печально произнесла Сьюзан. – И я им не нужна.

– Это ты так думаешь, – резко произнес он. – Вставай! Вот и дело у тебя на сегодня.

– Какое? – не поняла Сьюзан.

– Очень важное. Ты скажешь наконец родителям, что любишь их. И не спорь. Что может быть важнее этого? Тебе повезло, ты еще можешь успеть сделать это важное дело.

– О, Сьюзан! – всплеснула руками мать.

Увидеть дочь на пороге своего дома было для нее большим сюрпризом. Она никогда не навещала родителей так часто.

Еще большим сюрпризом было увидеть ее не одну.

– Здравствуйте, Роберт, – запнувшись, произнесла миссис Бернард.

Она слышала о Роберте от Сьюзан, но до сих пор ей не приходилось его видеть. Сьюзан никогда не знакомила родителей со своими мужчинами.

– Здравствуй, мама! – Сьюзан поцеловала мать в щеку. – Это не Роберт, мама. Это Николас Хелвин. Мой коллега и мой хороший друг.

– Простите меня, мистер Хелвин, – окончательно смутившись и от этого запинаясь, быстро сказала миссис Бернард. – Так неловко получилось.

– Ну что вы. – Ник совершенно не смутился от ее оплошности. – Не стоит извинений. Рад с вами познакомиться.

– Проходите, прошу вас. Ричард, – бросилась миссис Бернард к подошедшему мужу, – Сьюзан приехала!

– Я вижу, – буркнул тот. – Рад видеть тебя, доченька.

– А это мистер Хелвин, коллега Сьюзан и друг, – представила мать Сьюзан гостя.

– Можно просто Ник. Зачем такие формальности?

Ник протянул руку мистеру Бернарду и крепко пожал ее. Сьюзан позавидовала его способности чувствовать себя комфортно в любой обстановке.

– Здравствуйте, – сказал Ник. – Мне Сьюзан так много хорошего о вас рассказывала, что я просто счастлив познакомиться с вами.

Сьюзан стрельнула на него глазами. Каков дипломат! Она, оказывается, рассказывала много хорошего о родителях. Что-то не припомнит она такого.

– Правда?! – обрадовалась мать. – Сьюзан говорила о нас? И о вас она много хорошего рассказывала.

Сьюзан хмыкнула. Вот уж о ком она никогда не рассказывала матери и отцу, так о Николасе Хелвине. Но Сьюзан ничего не сказала. Зачем портить такую приятную встречу?

По случаю выходного дня мать приготовила чизкейк, которым сейчас же захотела угостить гостей.

– Я накрою стол для чая, – захлопотала она, – а ты, Ричард, развлеки гостей.

Она быстро убежала на кухню.

– Папа, покажи Нику свои работы, – попросила Сьюзан отца. – А я пока помогу маме.

– Будет ли ему интересно? – буркнул по привычке отец.

– Будет, будет, – уверила его Сьюзан.

– Да, мистер Бернард, – вступил в разговор Ник. – Я с удовольствием посмотрю ваши работы. Сьюзан так их хвалила.

Ник бросил неодобрительный взгляд на Сьюзан, поставившую его в неудобное положение. Ведь он и понятия не имел, о каких работах идет речь. Но, к счастью, отец Сьюзан не заметил его взгляда.

– Пройдемте, это на втором этаже, – пригласил он Ника.

– Сьюзан, ты бы хоть предупредила нас, что приедешь сегодня. Да еще и не одна. Как же неудобно получилось! Я его назвала Робертом!

– Мамочка, не переживай. – Сьюзан поцеловала мать, достававшую из шкафа сахарницу. – Все в порядке. Ник не из тех, кто обижается по пустякам. Давай я тебе помогу.

– Включи чайник. Но если бы я знала, что вы приедете, то приготовила бы настоящий праздничный обед. А так один только чизкейк. – Мать ворчала для приличия, волнуясь по поводу появления нежданных гостей.

– Твой чизкейк получше любого праздничного обеда, – успокоила ее Сьюзан. – Я обожаю его. Такого, как у тебя, я больше нигде не ела. Самый вкусный чизкейк в мире.

– Правда? – расплылась в улыбке мать.

– Правда.

Выложив пирог на блюдо, мать повернулась к Сьюзан.

– А этот Николас Хелвин выглядит приятным человеком.

– Он не только выглядит, – Сьюзан мечтательно улыбнулась, – он такой и есть.

Если бы мать знала, какой он отличный любовник. До сих пор у Сьюзан по коже пробегали сладостные мурашки, стоило ей только вспомнить, что они с Ником вытворяли в спальне.

– Хорошо было бы, если бы у вас с ним все сложилось.

Сьюзан чуть не взорвалась: мать опять заговорила о своем. И почему ей так хочется поскорее выдать ее замуж? Но она сдержалась. Нет, сегодня никакие силы не заставят ее рассердиться. Сегодня Сьюзан само спокойствие и приехала к родителям не для того, чтобы ругаться, а для того, чтобы сказать, что она их любит.

– Там видно будет, – неопределенно сказала она.

– Мы с отцом так волнуемся за тебя, – продолжала между тем мать. – Позавчера ты была такая потерянная, расстроенная. Сегодня ты, конечно, выглядишь намного лучше. Но позавчера… У тебя были неприятности?

– Нет, мама. У меня все в порядке.

Разве это неприятности? Просто она узнала, что жить ей осталось всего лишь несколько дней. А это уже совсем не неприятности. Это нечто похуже. Но об этом матери не скажешь.

– Просто было много дел на работе, и я устала.

– Женщине нельзя столько времени отдавать работе, – назидательно произнесла мать. – Бог создал женщину для других целей. У нее должна быть семья, муж, дети, дом. Это для нее главное в жизни, а не работа. Чем скорее ты это поймешь, тем будет лучше и для тебя, и для нас.

Сьюзан обняла мать за шею, пощекотала носом в области уха. Она не забыла свою детскую привычку, которая так нравилась матери.

– Мамочка, я, может, и вправду вскоре брошу работу и стану замужней женщиной.

А почему бы и нет? Сьюзан почти верила в то, что говорила.

– Это моя самая большая мечта в жизни.

На глаза миссис Бернард навернулись слезы.

У вошедших в столовую мужчин были радостные лица. Сьюзан поняла, что общение их друг с другом прошло успешно. Отец просто сиял. Видимо, Ник по достоинству оценил его работы. Вот и хорошо, что они нашли общий язык.

– Дорогая, – обратился Ричард к жене, когда они расселись вокруг стола, – оказывается, Николас тоже художник.

Он сделал упор на слово «тоже». Сьюзан усмехнулась, но тут же постаралась спрятать улыбку. Она не хотела обижать отца.

– Ну что вы! – воскликнул Ник. – Разве я могу сравниться с вами? Вы – настоящий художник. В своей области, конечно. Знаешь, Сьюзан, твой отец любезно обещал подарить мне Радужного Жирафа. Я был просто очарован им. Это такое чудо!

– Только после выставки, только после нее, сами понимаете.

– Я понимаю, – кивнул Ник. – Эту работу должны увидеть как можно больше людей. Она того стоит.

– Сьюзан тоже хорошо рисовала в детстве, – вступила в разговор мать. – Правда, она так и не захотела учиться живописи серьезно.

– Когда это я рисовала? – удивилась Сьюзан. Она абсолютно не помнила данного факта своей биографии.

– Ну как же, доченька, неужели ты не помнишь?

– Нет.

Мать вышла из-за стола и через несколько минут вернулась, прижимая к груди большую картонную папку.

– Вот тут ее рисунки, – гордо сообщила она. – Мы храним их.

Раскрыв папку, мать стала перебирать бумаги. Сьюзан подошла к ней. В папке лежали какие-то рисунки, тетради, письма. Сьюзан взяла одно. Конверт, подписанный ее детским почерком. На обратной стороне значился адрес летнего лагеря, в котором Сьюзан отдыхала, когда ей было лет одиннадцать.

– И вы все это храните? – Она посмотрела на мать.

– Да. А как же иначе? Это же память.

– Мама, папа!.. – выдохнула Сьюзан, чувствуя, что сейчас заплачет. Родители хранили вещи, о существовании которых она сама забыла напрочь.

– Вот, посмотрите. – Миссис Бернард протянула Нику затертый по краям лист. – Посмотрите, как Сьюзан чудно рисовала в восемь лет.

Ник внимательно рассматривал рисунок. Сьюзан тоже посмотрела. Неумелой детской рукой на нем был изображен слон. Почему-то зеленый. Но зато с таким длинным хоботом, что усомниться, что это слон, было невозможно.

– Очаровательно, – улыбнулся Ник. – А я и не знал, что у Сьюзан такие таланты. И почему ты мне ничего не рассказывала?

– Ник, прекрати, – отмахнулась Сьюзан и повернулась к матери, готовой продемонстрировать Нику еще какой-то шедевр. – Мама, дай Нику насладиться твоим чизкейком. Картинки покажешь потом.

– Да-да, конечно, извините, – сразу же спохватилась миссис Бернард. – Берите еще кусочек.

– Возьму обязательно. Очень вкусно.

– Да вот, испекла по случаю, – засмущалась миссис Бернард.

– Она чизкейк каждое воскресенье печет, – сообщил Ричард, протягивая руку за очередным куском. – Все ждет, что Сьюзан в гости пожалует. Знает, что она этот пирог просто обожает. А Сьюзан все нет и нет. Вот и приходится нам самим вечером его поедать.

Сердце Сьюзан дрогнуло. Какая же она все-таки плохая дочь! Даже не подозревала, что родители так ждут ее приезда. Каждое воскресенье. Как же жестоко с ее стороны так поступать сними.

– Мама, папа, я вас так люблю, – дрожащим голосом прошептала она и по очереди поцеловала их. – Как же я вас люблю…