Текст книги "Игра стоит внимания (ЛП)"

Автор книги: Саманта Гуджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Девчонки из команды заметили у Эммы перемену в поведении и недостаток в мотивации руководить ими на поле. Капля уважения, которую она добилась от них за последние два месяца, испарилась. Она видела, как они на неё смотрели, слышала их шёпот у себя за спиной, но её это не беспокоило. Конфликт с Лэнсом всё изменил. Каждую минуту она ощущала в груди тяжесть от его слов и страх расплакаться. Она чувствовала себя девчонкой, эмоциональной, хныкающей, жалобной девчонкой, и ненавидела себя за это. Её индивидуальные тренировки с Эшли, Шайло и Пэйтон прекратились. Она отменила их в понедельник, не в настроении учить девчонок играть в такую дурацкую игру в развлекательных целях, и не возобновила их. Какой в этом был смысл? Баскетбол ничего не менял в этом мире. Неважно, какой талантливой была Эмма, у неё по-прежнему не было матери, практически отца и она ничего не стоила.

Тренер дунула в свисток, завершая очередную тренировку, и Эмма поволокла ноги к боковой линии. Может, она набросит на плечо сумку, выйдет из зала, пойдёт бродить по тёмным улицам и, обессилев, свернётся калачиком и уснёт где-нибудь в подворотне. Выпускница продолжит вести такой образ жизни, пока между нею и её семьёй не установится безопасное расстояние. А может, она пойдёт в парк и будет смотреть, как тьма покидает бескрайнее небо, уступая место свету, и сгорать от желания, чтобы с её жизнью произошло то же самое.

– Эмма, – тренер поймала её взгляд и интенсивно помахала ей.

А может, Эмма пожертвует своим драгоценным временем на занятия ничем, кроме терпеливого выслушивания нотаций тренера. Это был лишь вопрос времени. Она удивилась, что до сих пор между ними не возникло конфронтации. Эмма всерьёз думала выйти за дверь, не обращая внимания на приглашение тренера к беседе один на один. Для Эммы было достаточно взгляда в лицо тренера, частично злобное, частично обеспокоенное, чтобы сбежать, но она этого не сделала. Она заставила свои ноги поменять направление и подошла к тренеру, не слыша остальных членов команды.

Тренер скрестила на груди руки. Наклонив голову и приподняв брови, она исподлобья смотрела на Эмму, словно пыталась обнаружить вне зоны видимости и прочитать полную версию её проблем.

– Всё в порядке? – спросила она.

Эмма вздохнула.

– Да, – как бы то ни было, она не хотела откровенничать.

Тренер заполнила пустоту между ними кивком головы.

– Ты всю неделю словно не с нами.

Не те слова, которые нужно говорить прямо девушке, находящейся в кризисе.

 – Что вы имеете в виду? – огрызнулась Эмма.

Даже в худшие дни выпускница по-прежнему была лучше, чем остальные члены команды вместе взятые, поэтому она приглушила свой энтузиазм и перестала контролировать каждую секунду на поле. Разве не время кому-то другому принять на себя удар?

Тренер подняла руку.

– Не обижайся. Я просто беспокоюсь о тебе.

Скорее о том, что череда командных побед прервётся.

– Хорошо, не беспокойтесь, – холодно произнесла Эмма. – Я в порядке.

– Знаешь, если тебе нужно с кем-то поговорить, ты можешь поговорить со мной.

– Нет уж, спасибо, – Эмма даже не подумала над предложением. В последнее время выполнять обязанности советника и посвятить себя спасению Эммы от её образа жизни хотели все. Они бы сказали ей, как сильно осознают, через что она сейчас проходит. Что она не должна себя чувствовать загнанной в угол ограничениями своей семьи. Что она может выполнить всё что угодно. Ничто из этого не было правдой. Никто из тех, кого она знала, не понимал, каково это – иметь в гараже свой угол и там жить.

Тренер изучала её. Эмма встретила её пристальный взгляд и ответила своим.

– В тебе больше таланта и потенциала, чем в любом из тех, кого я когда-либо видела, – сказала она. – Но ты не сделаешь ничего потрясающего, если не будешь верить в себя.

Эмма фыркнула. Великолепная мотивирующая речь. Поверь в то, что ты звезда, и ты ею станешь! Жаль, что она жила в реальном мире.

– Лишь то, что я могу вести мяч и выполнить несколько удачных бросков, не делает меня лучше других членов команды, – слова Лэнса слишком легко сорвались с её губ.

Тренер с грустью улыбнулась ей.

– А кто сказал, что я говорю о баскетболе?

Эмма свирепо смотрела на тренера, пока она, уходя, собирала вещи и следовала за беспорядочной толпой девчонок к двери. Что происходило с этими людьми? Лишь то, что их вдохновляющие слова звучали мило, не означало, что они что-то изменят. Разве они не знали, откуда она была, или не замечали, что весь мир отвернулся от неё? Она даже не могла позволить себе купить кроссовки, чтобы играть в баскетбол. Ей нечего было дать. На поле или вне поля.

Эмма видела, как тренер наклонилась и подобрала с пола мяч. Развернувшись, она бросила ей пас из-за головы. Выпускница поймала мяч после того, как он два раза отскочил от пола, как раз тогда, когда дверь захлопнулась. Она оказалась в спортивном зале одна. С того момента, как она начала тренировать Эшли, такого никогда не было. Многое изменилось с тех пор. У Эммы перехватило дыхание. Одиночество давило на неё. Помещение казалось слишком большим.

Молчание было слишком громким. Эмма отбила мяч от пола и прислушалась к звуку, раздавшемуся по залу эхом и угасшему в оглушительной тишине. В голове у неё всплыли воспоминания о матери, старые воспоминания, погребённые под пеплом многолетней боли и разорванные в клочья за годы скорби так, что их почти не осталось. Единственным воспоминанием, сохранившимся в её памяти, был образ матери двенадцатилетней Эммы. Первый раз за неделю расплывчатые образы прояснились, но они уже были не такими, как раньше.

Вместо терпеливой, любящей матери Эмма помнила женщину, которая постоянно ссорилась с мужем из-за денег, из-за того, что у них было слишком много детей, из-за всего, что жизнь должна была преподнести и чего ей не хватало. Она помнила женщину, которой всегда нужно было время на себя, и которая жертвовала моментами объятий с детьми, потому что её одежда могла помяться. Женщину, которая слишком много разговаривала о внешнем мире и мало о мире внутри дома. Эмме не нужно было подтверждение Лэнса, чтобы понять, что новые воспоминания были настоящими, а те, которые она так долго хранила, были просто её попытками заполнить пустоту образом желаемой матери. Это было легче, чем помнить правду.

Эмма зажмурила глаза. В конце концов, Лэнс был прав. Если он был прав насчёт матери, может, он был прав во всём?

Она начала вести мяч правой рукой, затем левой, пытаясь отогнать мысли, которые она знала, что не сможет остановить. Она отбила мяч ещё несколько раз. Бросалась вперёд и поворачивала назад, кружась в потоке вопросов, которые роились вокруг неё. Где была их мать? Думала ли она когда-нибудь об Эмме и её братьях или, покинув их, она начала жизнь с чистого листа и никогда не оглядывалась назад. Узнала бы она Эмму, если бы они пересеклись на улице? Лэнс действительно ненавидел её или он по-прежнему имел дело с демонами из прошлого? Отец, правда, хотел, чтобы она ушла? Дружба Райли была просто актом жалости? Это были вопросы, которые она никогда не задала бы, даже если бы выпала такая возможность, в страхе услышать ответы, которые ей не понравятся.

Весь страх, страдания и лишения, которые она переживала, превратились в невидимого противника. Эмма вела мяч. Её печаль переросла в гнев. Мячом она выбивала мысли о матери, баскетболом заполняя пустоту внутри себя. Одна на поле, с мячом в руках, Эмма чувствовала запах свободы. Свободы от ограничений и сомнений, напоминающих ей о том, что она была недостаточно сильной, хорошей или умной. На поле она была безупречной.

Она играла против невидимых защитников, предаваясь мечте о плей-офф и слабой надежде, что Брэдшоу будет участвовать в конкурсе. Было плохо, что она этого хотела?

Покачав головой, она отвернулась от корзины. Конечно, она могла мечтать и вызывать у себя в воображении картины невозможного, но что будет, когда реальность вытеснит ложные представления. Жизнь, в которой происходили хорошие вещи, не предназначалась ей. Она это знала, её семья это знала, это знал весь мир. Тогда почему она продолжала надеяться и хотеть проскользнуть через щели в новую жизнь, другую жизнь. Жизнь, которой у неё никогда не будет. Баскетбольная стипендия, без которой бедные дети не могли посещать колледж, наверняка выдавалась далеко не всем. Эмма не знала, была ли она достаточно хороша, чтобы её получать, или даже хотела ли этого. Лэнс был прав. Она ничего не стоила. Но по какой-то непонятной причине она по-прежнему надеялась. Ради этой надежды она играла.

По её лицу лился пот. Эмма неровно и прерывисто дышала, пропихиваясь, петляя, ведя мяч и выполняя броски. Она играла против противника намного серьёзнее, чем внутригородской соперник. Она рывками бегала по полю, меняя направление, изворачиваясь с мячом и оставляя защитников позади. Ей нравилось вести мяч к корзине, раскалывать защиту и держать его, обхватив руками и сражаясь за бросок. Было нечто особенное в том, как она остановилась у трёхочковой линии, бросила мяч и смотрела, как он следовал по пути к корзине и прошёл через сетку.

Она заработала три очка.

Мяч со свистом пролетел через кольцо, затем отскочил от пола один раз, два раза, потом, отскакивая, быстро покатился и остановился. Она ждала, что наступит молчание.

– Мне действительно нравится смотреть, как ты играешь.

Эмма повернулась в том направлении, откуда раздался голос. Райли стоял, прислонившись к стене, и смотрел на неё, небрежно скрестив руки и ноги.

Она провела рукой по лбу, убирая с глаз капли пота.

– Что ты здесь делаешь?

Несмотря на тон предостережения в её голосе, он казался невозмутимым. Всю прошлую неделю она жила в его доме, но они почти не проводили время вместе, переваривая её конфликт с Лэнсом и разрабатывая план того, что нужно делать дальше. Большую часть времени она была тихой. И хотя они молчали, он всегда оставался старым добрым Райли. Всегда был рядом, всегда защищал, всегда беспокоился о ней.

– Ищу тебя.

Эмма не ответила. Она не знала, как долго он оставался вне поля зрения и на неё смотрел, но ей следовало догадаться, что рано или поздно он пришёл бы.

– Ты была очень тихой в последнее время, – сказал он.

Сейчас было не время для таких разговоров. Она была ещё не готова и по-прежнему жила событиями прошлой недели, пытаясь прийти в себя. Эмма снова взяла мяч и повела его по полю в обратном направлении к корзине.

– Разве?

– Да, – сказал он, когда она бросила мяч в воздух. Они увидели, как он упал в кольцо. – Даже со мной.

Эмма не хотела оправдываться. Не хотела признать, что слова Лэнса по-прежнему играли в её голове, как заезженная пластинка, что, закрыв глаза, она представляла горящий взгляд отца или что она продолжала подвергать сомнению искренность дружбы Райли.

Он смотрел на неё, наклонив голову набок и приподняв брови.

– Не хочешь сказать почему?

Настойчивость. Когда она появлялась, терпение становилось не самым сильным его качеством.

– Здесь не о чем разговаривать, – ответила она. – Мне просто нечего было сказать.

Это было правдой. Хотя миллион мыслей роился в её голове, она отказывалась пытаться подыскать слова, чтобы выразить их.

Он оттолкнулся от стены и подошёл к ней.

– Давай, Эм. Поговори со мной.

– О чём?

– О том, что с тобой происходит, – он повышал голос, словно пытаясь побороть возникающее чувство фрустрации.

Она бросила мяч на пол.

– Ничего со мной не происходит.

– Правда? – Райли что-то знал. Его тон указывал на то, что он давал ей возможность сказать правду и быть с ним честной. Он знал, что она что-то скрывает, но она не хотела уступать. Она не хотела ничем с ним делиться. Ей было нечем с ним поделиться.

– Да, правда, – подтвердила она.

Он кивнул, не соглашаясь с ней.

– Тогда объясни мне, почему ты отменила занятия с Эшли, Шайло и Пэйтон.

Эмма напряглась.

– Как ты об этом узнал? – она сделала всё, чтобы скрыть это от него, зная, что он не одобрит. Учить девчонок играть в баскетбол, не было номером один в списке её приоритетов в данный момент.

– Эшли подошла ко мне и спросила, что с тобой не так. Она сообщила, что на тренировках ты просто делаешь вид, что играешь. И совершенно не проводишь времени с ними, – он положил руки на пояс, словно пытаясь сказать, что ждал ответов. – Так как ты мне ни о чём не поведала, я не знал, что сказать. Я сказал, что тебе нужно побыть одной.

Почему Эмме казалось, что весь мир лез в её дела? Сначала тренер, потом Эшли и теперь Райли. Где была черта, отделяющая её от других?

– Пустяки.

Он стоял напротив неё, скрестив руки и сверля её горящими глазами.

– Если бы это были пустяки, ты не прогуливала бы уроки.

– Ты шпионишь за мной? – твёрдо спросила она, парируя ему в тон. Пропуск занятий был совершенно нормальным и здоровым поведением для выпускника старшей школы, особенно для такого, у которого не было будущего.

– Если хочешь, можешь назвать и так, – ответил он. – Или можешь считать это моим беспокойством о тебе.

– Мне не нужно твоё беспокойство. Я в порядке.

Она отвернулась, страстно желая лишь снова оказаться в плену молчания. Было лучше погрузиться в плохие воспоминания о прошлой жизни, чем накопить новые с единственным человеком, потерю которого она не смогла бы пережить. Она не хотела ни его сострадания, ни его заботы. Она хотела его дружбу, не связанную обязательствами.

– В порядке, – повторил он.

– Да, в порядке, – подчеркнула она.

– Нет, не в порядке. Ты работала слишком упорно и зашла слишком далеко, чтобы сейчас сдаться лишь из-за глупостей, которые наговорил тебе брат.

Она развернулась к нему лицом, сжав руки в кулаки. Её лицо горело, пока вылетали слова.

– Скажи мне, хоть что-то из того, что он наговорил, было неправдой? Не имеет значения, что я делаю. Я всегда останусь ни на что не годной.

Райли сделал два шага по направлению к ней и обхватил её голову руками, чтобы она не смогла отвести взгляд.

– Неправда, – твёрдо сказал он. – Ты умная, красивая, сильная и...

Её грудь сжималась с каждым сказанным им словом. Она освободилась от его хватки. Слёзы лились рекой из её глаз.

– Тогда из-за чего ушла моя мама? – она задыхалась. – Почему мой собственный отец ненавидит меня?

– Это не так.

– Наоборот, – сказала она, качая головой и глотая слёзы. Ей не нужна была его ложь и приукрашенная картина её жалкой жизни, щадящие её чувства. Она больше не была ребёнком.

– Ты слышал, что сказал Лэнс, и видел взгляд моего отца. Ты не знаешь, каково это – смотреть на их лица каждый день и знать, что они презирают тебя. Ты не знаешь, каково это – чувствовать себя покинутой матерью, единственным человеком, который должен любить тебя безо всяких условий. Ты не знаешь, каково это, когда тебя защищает твой лучший друг, потому что о тебе больше никто не заботится, – она неуверенно испустила вздох поражения. Ещё две секунды и её тело бы рухнуло. – Я устала быть твоей убогой подругой.

– Когда ты это поймёшь? – сказал он спокойно и твёрдо. – Неважно, что говорят люди. Это не так. Я не жалею тебя. Я о тебе забочусь. Есть разница.

Она хотела верить ему, хотела понять, что их дружба была настоящей, но почему он был единственным человеком, который её не презирал?

– Откуда мне знать, что ты не говоришь это лишь потому, что ты славный парень.

Его взгляд смягчился.

– Ведь что бы ни произошло, я всегда был с тобой.

– Но ты оставишь меня, – сказала она, не в силах скрыть звучавшую в голосе боль и слёзы в глазах. Она хотела только лучшего для Райли, но не могла не думать о том, какая настанет жизнь, когда он её покинет. – В конце года ты уедешь в колледж и оставишь меня, как моя мать.

Райли покачал головой.

– Нет, – произнёс он мягко. – Даже тогда.

Дело было не в том, что он сказал, а как он это сказал. Он не оставил никаких сомнений. От искренности его слов из её глаз потекли новые слёзы. Отец и братья могли физически находиться рядом, но они игнорировали Эмму всеми возможными способами с того дня, как ушла мать. А Райли никогда её не покидал. У неё не было повода не верить ему на этот раз.

– Я не хочу быть такой же, как она, – сказала Эмма слабым и умоляющим голосом. – Я не хочу уехать в колледж и оставить семью из-за того, что мне кажется, что я заслуживаю лучшего, чем они. Я не могу…, – её слова заглушили всхлипы.

Райли смотрел на неё. Его лицо исказилось от боли. На этот раз у него не было готового ответа, чтобы устранить всю несправедливость. Он потянулся к ней. У неё не было сил противостоять ему, поэтому она упала на него, нуждаясь в его стойкости и дружбе, чтобы устоять на ногах. Она спрятала лицо у него на груди и заплакала. Все её мечты отыскать мать, снова завоевать любовь отца и разорвать цепи, связывающие её жизнь ограничениями, рухнули. Она отказывалась идти по стопам своей матери и причинить семье большую боль, даже если это значило, что ей придётся жить в гараже всю оставшуюся жизнь.

Райли держал Эмму, позволяя лить слёзы, накопленные за многие годы. Он сжимал её в своих объятиях, разделяя её участь. Он был с ней заодно всегда: когда ушла её мать, когда в школе её дразнили дети, когда братья изливали на неё свой гнев. Райли всегда был рядом.

Даже после того, как рыдания Эммы стихли, он держал её в своих крепких объятиях. Никогда в жизни она не представляла себя выпускающей пар и рыдающей, как девчонка, на груди у Райли или у кого-нибудь другого. Если бы на месте Райли был Том, он бы подразнил её. Джерри пошутил бы над ней, не веря в то, что его суперзвезда способна плакать. А отец и братья игнорировали бы её, не зная и не заботясь о том, чем они могли бы помочь.

Спустя некоторое время Райли выскользнул из куртки и надел её ей на плечи. Вытерев слёзы с её щёк, он прижался губами к её лбу.

– Идём.

Он схватил со скамьи её сумку и, обняв рукой за талию, пошёл с ней рядом по спортивному залу к выходу. За несколько секунд до того, как они подошли к двери, она открылась, и перед ними появилась Эшли.

– Привет, ребята, – запыхавшись, произнесла она. – Я просто забыла свой...

Увидев опухшие глаза Эммы и следы от слёз на щеках, она остановилась.

Её зрачки расширились, а лоб сморщился.

– Ты в порядке?

– Она в порядке, – заверил её Райли, крепче обняв Эмму. – Она просто ненавидит, когда я выигрываю её в баскетбол.

Какой бы несчастной Эмма себя ни чувствовала, она улыбнулась.

– Размечтался.

Он захихикал и поцеловал её в макушку.

– Увидимся позже, детка.

Слабое «пока» Эшли проскользнуло через приоткрытую дверь прежде, чем они закрыли её за собой.

Эмма глазела в окно, пока Райли сидел за рулём и вёл машину по тёмным улицам к дому. Всю прошлую неделю Эмма делала всё, что могла, только чтобы держать себя в руках. Сейчас она устала. Райли почти ничего не говорил. Он смотрел через лобовое стекло на расстилающуюся перед ним дорогу, одной рукой держа руль, другой сжимая её ладонь. Время от времени он бросал на неё взгляд, чтобы удостовериться, что она не выпрыгнула из джипа и не улетела прочь.

Они проезжали мимо её дома, и она не могла удержаться, чтобы не взглянуть. Через переднее окно она увидела, как её отец и братья вместе смотрели телевизор, чем они занимались почти каждый вечер. Они смеялись над каким-то шоу. На этот раз так, словно в мире всё было как надо. У Эммы перехватило дыхание. Она отвернулась, осознав, что семья по ней не скучала. Им нравилось её отсутствие.

Она почувствовала, как Райли сжал её руку, и, взглянув на него, увидела его улыбку, обращённую к ней.

– Всё будет хорошо, – произнёс он. – Я обещаю.

Глава 20

На Эмму кто-то смотрел. В коридоре, где было полно студентов старшей школы, это осознание пришло не из-за зрительного контакта, установленного c виновником, а из-за чувства тревоги в душе. Без всякого сомнения, с неё кто-то не сводил глаз. Это было не то ощущение, когда на неё краем глаза смотрел Райли, думая, что она ничего не замечает. Это было ощущение, что на неё смотрели в упор. Учитывая, что Райли шёл на пятый урок, Эмма поняла, что это был не он, но чувство, что она была объектом чьёго-то внимания, её не отпускало. В поисках виновника она посмотрела вокруг.

Эшли.

Эмма попыталась игнорировать взгляд, сверлящий её затылок и следивший за каждым её движением, но не могла.

– Прекрати, – крикнула она через плечо первокурснице. – Я серьёзно.

Оказавшись рядом и по-прежнему глядя на неё, Эшли спросила:

– Ты в порядке?

Эмма проворчала:

– В миллионный раз повторяю. Да.

С того момента, как Эмма перешагнула порог школы, и до текущей минуты Эшли заявляла о своём присутствии, уставившись на неё. Пока что усилия Эммы заставить детку забыть о незначительном происшествии прошлого вечера были напрасны.

– Вчера у меня, должно быть, было что-то вроде нервного срыва, но всё прошло. Так что перестань, пожалуйста, смотреть на меня так, словно я сейчас разлечусь на миллион осколков.

– Прости, – сказала Эшли. – Просто я раньше никогда не видела, как ты плачешь.

Эмма закатила глаза.

– Да, мысль о том, что у такого человека, как я, на самом деле есть чувства, удивительна, не правда ли?

Эмма, в отличие от всего остального женского населения, не заливалась слезами каждую вторую секунду, чтобы привлечь внимание, но это не означало, что она была чудом природы.

– Я не это имела в виду, – запротестовала детка. – Я просто хочу помочь.

– Да, ты и любой другой на планете, – в своём голосе Эмма услышала больше сарказма, чем ожидала, но серьёзно, почему все проявляли к ней внезапный интерес? Что за надоедливая, удушающая и ужасающая грубость?

Эшли наклонила голову. Несмотря на каштановые волосы, отбрасывающие тень на её лицо, Эмма увидела, как у детки задрожал подбородок. Неужели с точки зрения первокурсницы выглядеть такой разбитой было незаконно? У Эммы сжалось в груди. Если бы у Эшли из глаз скользнула хоть одна слеза, Эмма возненавидела бы себя навеки.

Она никогда не хотела причинить детке боль. Взглянув Эшли в лицо, Эмма поняла, что речь дело-не-в-тебе-дело-во-мне не улучшит положение, поэтому она попыталась найти другой подход.

– Видишь ли, моя жизнь уж точно не… – как можно было выразить это неоскорбительными девчачьими словечками? – не бабочки и не розы.

Она не смогла не допустить в словах некоего подобострастия.

– Мне просто нужно было побыть одной.

– Нужно было. Предикатив употреблён в прошедшем времени, – официально заявила Эшли. – Это означает, что мы можем возобновить тренировки? Сегодня?

Эмма знала, что если бы ответила «нет», то пожалела бы об этом. Не говоря уже о чувстве вины перед Райли и Эшли, которого она не вынесет.

– Конечно, почему нет?

Эшли бросилась к Эмме и обвила худыми руками её талию.

– Спасибо, тренер.

– Я говорила тебе, – произнесла Эмма, выкручиваясь из объятий Эшли. – Я не твой тренер. Никогда не называй меня больше так.

– Хорошо, тренер, – сказала Эшли. – Я сообщу Шайло и Пэйтон.

– Теперь исчезни, – приказала Эмма, слегка подталкивая её вперёд через холл. Школе следовало проводить политику первокурсники-должны-быть-увиденными-а-не-услышанными. Выпускники не обязаны их терпеть.

Эмма не смогла удержаться, чтобы не покачать головой и не засмеяться, когда Эшли столкнулась с одним человеком, потом с другим, пытаясь добраться до класса. Вероятно, ей не пришлось бы так туго, если бы она не оборачивалась настойчиво каждые пять секунд, чтобы помахать Эмме.

Вот так Эмма пыталась перешагнуть через случившееся и вернуться к нормальной жизни. Какой бы она ни была.

***

«Монополия». Когда в неё играли два человека, один выходил главным победителем, другой – большим неудачником. «Монополия» была любимой игрой Райли. Не потому, что он всегда проигрывал. Нет. Скорее всего, это относилось к Эмме. Что бы она ни пыталась делать или не делать, она никак не могла одержать победу в этой глупой игре. Она могла начать с двумя тысячами дополнительных долларов и половиной всего имущества, но, несмотря на это, каким-то образом умудрилась бы всё потерять, отдав в загребущие руки Райли. Это было печально. Но время от времени она уступала его мольбам и давала согласие разложить на полу «Монополию». Дозволенное ей продолжительное вторжение в частную жизнь семьи Лэджеров считалось одним из таких случаев.

Разложив игру на полу в гостиной, они оба, развалившись, сели возле неё. Эмма пристально смотрела, как Райли считал свои деньги. Возможно, он был лучшим другом во всём мире, но, играя в «Монополию», он не проявлял милосердия. Райли играл до полного уничтожения.

– Я покупаю четыре отеля, – с усмешкой сказал он.

Щелчком пальца он разрушил дома на Парк-Плейс и Бордвок, освободив пространство для своих недавно приобретённых отелей, которые, без сомнения, оставят её банкротом после следующего хода. Эмма, в отличие от большинства людей, всегда приземлялась на Парк-Плейс или Бордвок, особенно после того, как Райли начинал возводить там недвижимость.

– Как ты всегда ухитряешься купить отели прежде, чем я могу позволить себе первый дом? – это был вопрос, который она задавала каждый раз, когда они играли в эту глупую игру. Она не могла смириться.

– Стратегия, мой друг, – у него не было никаких проблем с возведением отелей на участках, на которые она наверняка приземлилась бы, бросив кубик в следующий раз.

– Стратегия. Вздор.

Давным-давно он лишил её всяких прав быть банкиром или настоящим менеджером по недвижимости, обвинив в мошенничестве. Извините, но когда с вами жестоко расправляются во время каждой игры в «Монополию», любой пойдёт на крайние меры, чтобы сделать игру хотя бы частично конкурентной. Со временем она переключила своё внимание от попыток на самом деле выиграть игру – понимая, что это была невозможная цель, – к выяснению того, сколько она могла хитрить, чтобы улизнуть прежде, чем он поймает её. К тому же она знала один-два стратегических приёмчика.

Раздался стук в парадную дверь.

Райли показал на неё пальцем, поднимаясь с пола, чтобы ответить.

– Тебе лучше не жульничать, когда я повернусь спиной.

– Да, разумеется.

Стук в парадную дверь, отвлекающий его от игры. Разве это не лучшая возможность, чтобы схитрить?

– Я и не думала об этом, – сказала Эмма, пытаясь понять, могла ли она украсть деньги из банка, чтобы оплатить проживание в его отеле. Или бросить кубик и перевернуть цифры, чтобы избежать опасной зоны. А может, и то и другое? Она ждала подходящего момента, чтобы сделать ход, но он смотрел одним глазом на неё, другим – на дверь, что означало, что она должна была действовать быстро.

Райли открыл дверь, и она увидела, как его улыбка исчезла. Он нахмурился, когда его внимание полностью переключилось на гостя.

– Привет, Райли. Моя сестра у тебя?

 Её сердце замерло при звуке голоса Логана.

Райли не ответил. Он схватил дверную ручку, загородив телом дверной проём и не проявляя никаких признаков движения, чтобы позволить Логану пройти.

– Пожалуйста, – сказал Логан.

Эмма, забыв о своей хитрой стратегии, встала.

– Райли, – произнесла она с предостережением в голосе, – всё в порядке.

Тело Райли было неподвижно. Он бросил взгляд по направлению к ней, прежде чем отойти в сторону и пропустить Логана в дом.

Логан сделал шаг вперёд и закрыл за собой дверь. Он сунул руки в карманы и покачался на пятках, прежде чем на полсекунды задержать на ней взгляд.

– Привет, сестрёнка.

– Привет, – она не поняла, был ли он здесь как брат или как посланник отца. Если кого-то и послали сообщить, что ей больше не рады дома, так это Логана.

Райли встал рядом с ней, не сводя с Логана глаз. Она знала, что он будет действовать без колебаний, если Логан, что-то сказав, переступит грань дозволенного.

– Как дела? – спросил Логан.

– Она в порядке, – выплюнул Райли. – Не благодаря тебе.

Эмма шлёпнула его по животу. Обычно Райли никогда не вмешивался в дела её семьи, но после последнего инцидента она поняла, что не сможет его удержать.

– Я в порядке, – повторила Эмма, зная, что пустой разговор не так уж и важен.

– О том, что произошло между тобой и Лэнсом, – сказал Логан. – Прости. Ты же знаешь, как порой он ведёт себя.

Из всех братьев Логан был единственным, кто не старался изо всех сил сделать её жизнь несчастной или заставить почувствовать себя полной идиоткой, но у него была раздражающая привычка пытаться приукрасить вещи или решить проблемы, прося прощения. Она могла брать сахар лишь до тех пор, пока у неё не появлялась рвота.

– Да, – произнесла она, скрестив руки. – Я знаю, как порой он себя ведёт, но ты не видел его лица. На этот раз он не просто выпускал пар. Он взвешивал каждое слово, прежде чем сказать.

Обычно она могла отпустить свою ненависть к семье, и она исчезала прочь без непоправимых последствий, но на этот раз всё было по-другому. На этот раз она не хотела закрывать чувства на замок, надеясь, что со временем всё рассеется само собой.

– Эмма,– сказал Логан. – Отец хочет, чтобы ты вернулась домой.

Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула, пытаясь сохранить спокойствие.

– Он так сказал?

Логан засунул руки глубже в карманы и пожал плечами.

– Ты же знаешь отца.

Какой бы слабой ни была её надежда на папу, она исчезла.

– Да, я знаю отца.

Их отец был немногословным человеком. Вероятность того, что он о ней что-то говорил, была сомнительной. Кроме того, даже такой срок, как неделя, не смог стереть в её памяти взгляд, который она в последний раз видела на его лице.

– Он хочет видеть меня в доме не больше, чем остальные из вас.

Логан вытащил руки из карманов и подошёл на шаг ближе к ней. Райли сделал то же самое. Брат схватил её рукой за предплечье.

– Ты не можешь надеяться на то, что наша семья станет идеальной...

– Кто-нибудь что-то говорил о совершенстве? – прокричала она. – Мне хватило бы и подобия. Ты всегда сидишь, уткнувшись носом в книгу и закрываешь глаза на всё, что происходит. Лэнс набрасывается на меня при любом удобном случае. Отец ненавидит меня из-за того, что ушла мать. Лукас и Ленни обращаются со мной скорее как с призраком, чем сестрой. Ты пришёл сюда сказать мне, что отец хочет, чтобы я вернулась домой. Но судя по его взгляду, который я видела в последний раз, я последний человек, которого он хотел бы видеть.

Логан посмотрел на Райли, потом снова на неё. Эмма чувствовала, как его волнение росло. Он не любил конфликты, но она была не в настроении их избегать.

– Решение за тобой, – Логан бросил ещё один твёрдый взгляд на Райли. – Но твоё место не здесь.

Эмма вздрогнула, словно он ударил её. Впервые она слышала, как Логан говорил тоном Лэнса. Впервые она увидела, как сам он хмурился по-братски. Неважно, послал отец его забрать её или нет, она знала настоящую причину визита. Хотя Райли всегда был постоянной частью её жизни, никто из её братьев не подружился с ним. После обвинений Лэнса Эмма, наконец, поняла почему. Райли был символом всего, что они ненавидели: деньги, идеальные семьи и безграничные возможности. Как бы сильно они ни презирали её, Райли и его семью они презирали больше. Может, они и не хотели видеть её дома, но чтобы она жила с Райли и его родителями они не хотели точно. Логан пришёл напомнить им обоим, Райли и Эмме, что она не была членом семьи Лэджеров. Для них она была недостаточно хороша.