Текст книги "Любовники и лжецы"
Автор книги: Салли Стюард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Глава 18
Элиот уставился на стопку бумаг, лежавших на его столе. Ему всегда нравилось с головой уходить в работу, но сегодня утром он не мог сосредоточиться. Воспоминания о фотографиях, которые он обнаружил в спальне Эдварда, о компьютерных файлах, бумагах в столе – все это крутилось у него в голове нескончаемым потоком ужаса.
Не может быть, чтобы в нем существовала другая личность. Он не верил в это, хотя и понимал, что ничего другого не может быть.
Внезапно Эдвард стал вполне реальным. У него была своя квартира с мебелью, незастеленной кроватью, переполненной окурками пепельницей и другими признаками того, что здесь жили. Значит, жизнь Элиота в этой квартире была реальной, хотя он о ней ничего не знал и отказывался ее воспринимать. Жизнь, которая могла включать убийство…
Раздавшийся звонок телефона еще более взвинтил и без того уже до предела натянутые нервы. Элиот схватил трубку.
– Да?
– Элиот Кейн?
Голос показался смутно знакомым, но Элиот ежедневно разговаривал со многими людьми.
– Да, это Элиот Кейн.
– Детектив Стоктон. Хотел бы поговорить с вами, если вы можете уделить мне минутку.
– Разумеется. Чем могу помочь вам, детектив? – Еще несколько месяцев назад такой звонок вызвал бы у Элиота раздражение, так как он мог бы предположить лишь одно: что полицейский отрывает его от работы ради того, чтобы выколотить пожертвование в фонд правоохранительных органов. Но сегодня этот звонок вызвал у него тревогу.
– Надо обсудить ваш сегодняшний утренний звонок офицеру Картеру.
– Звонок офицеру Картеру? Какой звонок? – Тревога Элиота усилилась, шею свело от напряжения.
В разговоре возникла продолжительная пауза, затем Стоктон прервал молчание:
– Вы не звонили офицеру Картеру?
– Нет, не звонил. – Но Элиот понятия не имел, звонил ли Эдвард.
– Значит, не звонили и не признавались в убийстве Кей Палмер?
Теперь уже долго молчал Элиот, пытаясь собраться с мыслями и решить, как вести себя.
– Нет, – наконец произнес он. – Не звонил. Я никогда не разговаривал с офицером Картером. Означает ли это… – Элиот откашлялся и постарался скрыть охватившую его панику. – Мне надо связаться со своим адвокатом?
– Это ваше дело, мистер Кейн. Мы не можем предъявить вам обвинение на основании телефонного звонка, который вы к тому же отрицаете. Но мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Звонивший сегодня утром знал несколько точных деталей убийства.
– Но это не я звонил. – Во всяком случае, он не мог звонить, будучи в здравом уме, как сейчас.
– Где бы вы предпочли побеседовать? В участке или в вашем кабинете.
Требование было изложено довольно вежливо, но Элиот подозревал, что если он откажется, то Стоктон может предпринять и более решительные меры.
– Когда мне лучше заехать к вам? – спросил Элиот.
– Что, если сразу после обеда? В час или в половине второго.
– Хорошо, я приеду.
Элиот нажал на рычаг телефона и набрал номер Роджера Фогеля.
– Убийство? – воскликнул адвокат, после того как Элиот объяснил ему ситуацию. – Ты шутишь, да?
Элиот замялся, не зная, что именно он может рассказать человеку, который на протяжении многих лет занимался его гражданскими делами. В основном Роджеру приходилось иметь дело со скучными юридическими документами, да еще как-то раз Элиот в сердцах разорвал квитанцию за неправильную парковку.
– Кто-то позвонил в полицейский участок, назвался моим именем и признался в убийстве.
– Элиот, похоже, дело серьезное. Но я не занимаюсь уголовными делами. Позволь мне найти кого-нибудь, кто хорошо разбирается в этом.
Возможно, Роджер прав. До окончания всего этого кошмара надо обзавестись опытным адвокатом по уголовным делам. Существовало два варианта: либо он действительно убил Кей Палмер, либо это сделал Эдвард – безумная часть его мозга, которая теперь пытается все свалить на него, ошибочно полагая, что Элиот сядет в тюрьму, а он, Эдвард, займет его место. Оба варианта не предвещали ничего хорошего.
– Мы поговорим об этом позже. Но сегодня мне надо, чтобы кто-нибудь присутствовал вместе со мной на этом допросе. Они ждут меня в час дня. Ты можешь поехать со мной не как адвокат, а как мой друг?
– Ладно, но я могу лишь посоветовать тебе не говорить ничего такого, что может быть истолковано против тебя.
– Очень хорошо, потому что мне и сказать-то нечего.
– Элиот, у тебя была связь с этой женщиной? Все, что ты скажешь, останется строго между нами.
– Мне кажется, что мы вместе учились в школе. Но я не уверен. В любом случае, я не видел ее много лет. Однако у нее явно была любовная связь с кем-то… похожим на меня. – Это было все, что следовало знать Роджеру. Элиот просто не мог признаться ему, что в его голове может обитать убийца.
Роджер присвистнул.
– Да, похоже, тебе действительно понадобится хороший адвокат по уголовным делам.
При мысли о том, что он может попасть в тюрьму, Элиота затрясло, стало трудно дышать. Горечь немного подслащалась надеждой, что, если Эдварду и удастся засадить его в тюрьму, и сам Эдвард окажется там же. Что почувствует Эдвард, оказавшись в маленькой тесной камере?
Но, во всяком случае, Лианна будет в безопасности. Она навсегда уйдет из его жизни, а из ее жизни уйдет опасность.
Кабинет, в который детективы Стоктон и Истон провели Элиота и Роджера, оказался совсем небольшим, без окон. Как только Элиот присел на один из деревянных стульев, стоявших возле поцарапанного деревянного стола, он тут же почувствовал, что на лбу выступили капельки пота. Он приказал себе расслабиться, несколько раз глубоко вздохнул, перевел глаза с висевшего на стене коричневого коврика на стол и обратно, и с удовлетворением отметил, что комната не уменьшается в размерах.
– Не возражаете, если мы запишем нашу беседу? – спросил Стоктон, садясь за стол напротив Элиота и ставя между ними диктофон. Истон остался стоять, хотя и для него имелся свободный стул.
– Нет, – ответил Элиот. – А разве имело бы значение, если бы я стал возражать?
Стоктон улыбнулся, затем стал наговаривать на диктофон дату, время допроса, обстоятельства дела и имена всех присутствующих.
Первый его вопрос казался вполне безобидным. Он касался того, что они уже обсудили по телефону.
– Вы звонили сегодня утром в полицейский участок и разговаривали с офицером Джимом Картером? – Однако Стоктон сменил спокойный и дружелюбный тон на агрессивный.
– Нет, не звонил.
– А вы знаете, кто мог сделать это?
Что он мог ответить на этот вопрос? Если признается, что подозревает Эдварда, то все тут же откроется. И независимо от того, убил ли он Кей Палмер или нет, он попадет либо в тюрьму, либо в сумасшедший дом.
– Ты можешь не отвечать на любые вопросы, на которые не хочешь отвечать, – напомнил Роджер, заметив нерешительность Элиота.
Однако отказ отвечать на вопросы будет истолкован как признание вины.
– Нет, – заявил Элиот. В конце концов, он не был абсолютно уверен в том, что звонил Эдвард.
– Вы учились в школе вместе с покойной Кей Палмер?
– Возможно. Но я не уверен. Я учился в школе с девушкой по имени Кей Бекер, но с тех пор не видел ее уже почти двадцать лет.
– Мы проверили. Девичья фамилия Кей Палмер – Бекер. Вы действительно учились вместе с ней в школе. Ну, может, теперь вы хотите нам что-то сказать?
– Нет. – Они что, шутят? С какой стати он должен хотеть сказать им что бы то ни было?
Истон зашел за спину Элиота и склонился над ним. От полицейского исходил стойкий запах табака, заполнивший маленькую комнату, где и так нечем было дышать.
– Она ведь вас обидела, не так ли? – хриплым шепотом спросил он. – Она вас бросила, а одноклассникам рассказала, что вы сумасшедший, потому что продолжаете общаться с воображаемым товарищем.
– Советую тебе не отвечать на этот вопрос, – вмешался Роджер.
Значит, они уже знают об этом. Отказ отвечать только вызовет подозрения.
– Я могу ответить на него. В то время мы были подростками, а подростки бывают жестокими.
– То есть вы отвечаете «да»?
– Да. – Раздражение заставило его забыть о страхе. – Кей разбила мое юношеское сердце и унизила меня. А потом она уехала в другой город, и больше я ее никогда не видел. Уверен, такое случается с большинством подростков, но не думаю, что это повод для убийства.
– Значит, больше вы никогда не видели ее?
– Не видел.
Стоктон откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.
– Кейн, мы знаем, что это неправда. Как же вы можете ожидать, что мы будем верить всем вашим словам, если в данном случае откровенно лжете?
Элиот сжал в кулаки лежавшие на коленях ладони. Ему захотелось стукнуть кулаком по столу и заорать прямо в самодовольную рожу полицейского.
Возможно, следовало признаться, что он встречался с Кей. Может, тогда они поверят, что он не убивал ее.
Или наоборот, загонят в угол и заставят признаться еще в чем-нибудь.
– По совету моего адвоката я отказываюсь отвечать на этот вопрос, – заявил Элиот. Ведь Роджер сказал ему, что он не обязан отвечать на те вопросы, которые его не устраивают.
Стоктон кивнул.
– Понимаю. – Он наклонился вперед, порылся в каких-то бумагах, лежавших на столе, и провел коротким толстым пальцем по кнопкам диктофона.
Элиот решил, что допрос, наверное, закончен, и сейчас они отпустят его.
– Расскажите нам о ногтях Кей.
У Элиота перехватило дыхание, на несколько секунд он просто утратил возможность дышать. Затем, сглотнув с трудом, заговорил, надеясь, что голос его не дрожит:
– А при чем тут ее ногти? Патси, коллега Кей, работавшая вместе с ней, сказала, что Кей в тот вечер сделала тщательный маникюр. Но я плохо разбираюсь в женском маникюре.
– И это все, что вы знаете о ногтях Кей?
– Это все, что я вообще могу знать. А в чем дело? Куда вы клоните?
– Звонивший рассказал о некоторых деталях преступления, которые не были обнародованы. Я просто пытаюсь выяснить, известны ли и вам эти детали.
Детали вроде двух ярко-красных накладных ногтей, валявшихся возле тела?
– Я никогда не видел ногти Кей. И ничего о них не знаю.
Истон, стоявший сзади, схватил Элиота за плечи, и Элиот едва сдержался, чтобы не вырваться.
– Вы встречались с ней, Кейн. Это подтвердили ее коллеги по работе и соседи. В ее квартире нашли вашу визитную карточку. – Истон наклонился к уху Элиота, причем настолько близко, что можно было задохнуться от запаха табака. – Мы все знаем, Кейн. Знаем, что вы убили ее, и вам не отвертеться.
– Вы запугиваете моего клиента, – вмешался Роджер и поднялся со стула. – Если вы не намерены предъявить ему другие обвинения, то мы уходим.
Дернув плечами, Элиот сбросил с них руки Истона, тоже встал и повернулся к нему. Ему хотелось сказать Истону, чтобы он убирался к чертовой матери и оставил его в покое, хотелось наказать полицейского, подать на него в суд.
Однако Элиот не мог ничего этого сделать. Возможность – пусть только возможность! – вины лежала на нем тяжким грузом. Он подошел к двери и взялся за ручку, испытывая облегчение от прикосновения к ней.
– Кейн, а вы до сих пор общаетесь с вашим воображаемым другом? – раздался вопрос Стоктона.
Элиот пулей вылетел в дверь, покинув эту маленькую тесную комнату, прошел по коридору и выскочил на улицу. Только здесь он смог спокойно вздохнуть.
– Уф! – Роджер тоже облегченно вздохнул, и Элиот осознал, что на время позабыл о присутствии своего адвоката. Что может подумать Роджер о его невиновности, если он вылетел из полицейского участка с таким видом, словно за ним гнался сам дьявол?
– Как верно я поступил, став адвокатом по гражданским делам, а не по уголовным, – заметил Роджер. – Господи, прямо голова идет кругом. Нам надо найти тебе хорошего адвоката.
Значит, Роджер думает, что он виновен, или, по крайней мере, что у него возникли очень серьезные трудности. Элиот не мог ничего отрицать, но в то же время не был готов признать это.
– Поскольку тебе все равно придется подвозить меня до моей конторы, то, может, зайдешь и подпишешь новое завещание и доверенность? – предложил Роджер. – Знаю, ты собирался сделать это на следующей неделе, но когда я сказал секретарше, что сегодня встречаюсь с тобой, она пообещала отпечатать документы к нашему приезду.
Элиот, потянувшийся ключом к замку зажигания, так и замер.
– Мое новое завещание? О чем ты говоришь? – Но он уже догадался. Наверняка это новая проделка Эдварда.
Роджер удивленно посмотрел на него. Элиот попытался улыбнуться, чтобы выиграть хоть немного времени и решить, что делать дальше… не рассказывая при этом Роджеру всю историю.
– Я просто не предполагал, что ты подготовишь все документы так быстро. Разумеется, с удовольствием зайду и посмотрю эти бумаги.
Пока они ехали по городу, Элиот пытался заставить свой мозг открыть ему новые планы Эдварда. Ведь если у них с Эдвардом один мозг и Эдвард может проникать в его, Элиота, часть, то почему он не может проникнуть в ту часть, которой пользуется Эдвард?
Элиот подозревал, что доверенность составлена таким образом, чтобы Эдвард мог распоряжаться имуществом Элиота в его отсутствие… или в случае тюремного заключения. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Снова он думает об Эдварде как об отдельной личности.
Доверенность не даст Эдварду ничего, если Элиот попадет в тюрьму. Наверное, Эдвард планирует захватить их общее тело, запретить Элиоту вообще пользоваться своей частью мозга. (Надо, кстати, спросить у Термана, возможно ли такое.)
Но завещание… Неужели Эдвард рассчитывает унаследовать все имущество Элиота? Может, поэтому в его квартире такая временная обстановка? И если Элиота не посадят в тюрьму за убийство Кей Палмер, то Эдвард что, намерен убить его и все унаследовать?
По спине Элиота пробежала холодная дрожь, хотя лицо пылало. Это же безумие, так рассуждать! Да, именно безумие. Неужели он настолько безумен, что одна его часть собирается убить другую и стать ее наследником? Неужели ему действительно требуется клиника для душевнобольных… или тюрьма?
Тогда жизнь кончена, тогда пропало все, ради чего он столько трудился. А ведь он совсем недавно встретил женщину, сумевшую разбудить в нем чувства, о существовании которых он даже не подозревал. Неужели все это будет уничтожено частью его собственного мозга, внезапно вышедшей из-под контроля? Нет, он не мог принять неизбежность этого. Должен же быть какой-то способ побороть недуг и восстановить контроль над собственным мозгом!..
– Элиот! – Он вздрогнул, когда раздался голос Роджера, потому что совершенно забыл о нем. – Ты не обязан рассказывать мне то, о чем не хочешь говорить, но мне кажется, что дело гораздо серьезнее, чем я его себе представляю с твоих слов.
Элиот вздохнул. Чем меньше людей знает о его проблеме, тем лучше. Психическое расстройство – отнюдь не то, чем можно хвастаться. Но как его адвокат Роджер должен кое-что знать. Это поможет ему вести дела Элиота.
– Я и сам толком не знаю, что происходит. Ясно одно: некто, очень похожий на меня, компрометирует меня своими поступками, создавая массу проблем. Наверное, именно он встречался с Кей Палмер.
– Ты знаешь, кто это?
– Нет, понятия не имею. Но иногда он пользуется именем Эдвард Далман. Так что остерегайся его.
– Эдвард Далман? – Потрясенный голос Роджера подсказал Элиоту, что его предупреждение запоздало, и он чуть не пропустил поворот на стоянку перед конторой Роджера, едва успев свернуть в последнюю секунду.
– Ты знаешь его?
– Послушай, Элиот, но это же твой наследник согласно новому завещанию. Ты сказал, что он твой брат, с которым ты расстался много лет назад.
Элиот заехал на стоянку и выключил двигатель.
Эдвард явно сумасшедший, умный, но сумасшедший. Достаточно умный, чтобы понимать, что, выдавая себя за родственника, проще стать наследником Элиота. Но настолько сумасшедший, что не способен сообразить: если Элиот умрет, то умрет и Эдвард. И не будет никакого наследника.
– Роджер, у меня нет брата. И тебе это известно. Как он объяснил, что у нас разные фамилии?
Глаза Роджера почти вылезли из орбит, на его обычно спокойном лице сейчас была написана полная растерянность.
– Как он объяснил? – повторил Роджер. – Ты хочешь сказать, что это был не ты? Но он ужасно похож на тебя.
– Знаю, похож, как две капли воды.
– Ты… он… сказал, что вас в детском возрасте усыновили разные семьи, и вот только сейчас вы нашли друг друга. Я знаю, что тебя действительно усыновили, поэтому вся история выглядела вполне правдоподобно. Откуда он мог знать о тебе так много?
– Сейчас я не могу тебе этого объяснить, но поверь мне, ты имел дело с Эдвардом Далманом. Когда он приходил к тебе?
Роджер быстро заморгал, явно пытаясь переварить тот факт, что его обвели вокруг пальца.
– На прошлой неделе, в четверг, кажется. Ты… он… настоял на встрече в семь часов утра. Мне это показалось немного странным, но я знаю, как сильно ты бываешь занят на работе.
В семь часов утра в четверг? Элиот принялся лихорадочно рыться в памяти. Где он был в семь утра в четверг? Одевался? Только что вышел из дома? Ехал на работу? Торчал в дорожной пробке? Нет, это все его обычные действия, ничего примечательного.
Элиот не имел понятия, где находился в семь утра в четверг. Во всяком случае, ничего не знал об этом, пока Роджер не рассказал. Выходит, он тогда занимался своими имущественными делами. Планировал собственное заключение в тюрьму… или убийство.
Глава 19
Вечером того же дня, ровно в половине седьмого, как и было условлено, Элиот подъехал к дому Термана. На другой стороне улицы, в доме Лианны, в гостиной, горел свет. Он представил себе домашнюю атмосферу этой гостиной, удобную мебель, Грету, свернувшуюся клубочком у него на коленях, Лианну в красивом халате, перетянутом поясом в талии и подчеркивающем изгибы ее тела, и его всем сердцем потянуло туда. Если бы только он мог считать себя нормальным человеком, если бы мог расслабиться в уютной обстановке ее дома, обнять ее и сделать то, что делают нормальные люди, когда в них обоих горит огонь желания!..
Чертыхнувшись, Элиот распахнул дверцу машины, вылез из нее и направился к дому Термана.
Открыв дверь на его стук, Терман невольно отшатнулся, и Элиот понял, что, наверное, страдальческое выражение так и не исчезло о его лица. Он попытался улыбнуться.
– Это я, – заверил он Термана. Дикси вела себя спокойно, виляла хвостом, словно подтверждая его слова. – Простите, – извинился Элиот, почесал за ухом Дикси и прошел в гостиную. – Вас, должно быть, поразил мой вид, но я просто не могу больше переносить эту гражданскую войну, которая идет в моем мозгу и должна закончиться моим уничтожением.
Терман понимающе кивнул.
– Садитесь, попытайтесь расслабиться, и мы начнем.
Элиот выбрал кресло, а не диван, на котором совсем недавно обнимал Лианну. На диване он ни за что не смог бы расслабиться.
– Расскажите мне, что происходит, – предложил Терман, усаживаясь в старое кресло с откидывающейся спинкой.
И Элиот поведал Терману о событиях дня: о звонке в полицию, о посещении участка, о неожиданном сообщении его адвоката насчет нового завещания и доверенности.
По ходу рассказа Элиот внимательно наблюдал за реакцией Термана. Даже Терман не смог скрыть легкого шока, когда услышал историю с завещанием.
– И вы совершенно не помните, что приходили к адвокату? Не вспомнили, даже когда сегодня увидели документы?
– Я абсолютно ничего не помню.
– А когда вы там были? Наверняка ведь вы не поехали в контору чуть свет, когда обычно еще спите. Значит, все-таки у вас выпал из памяти какой-то отрезок времени?
– Не знаю. В это время я должен был или собираться на работу, или уже ехать в машине. При этом по утрам я всегда строю планы на день, обдумываю вчерашние последствия биржевых торгов. – Элиот вскочил с кресла, взмахнул руками и принялся расхаживать по комнате. – Я не знаю! Вы представляете себе, что значит, когда в твоей голове идут какие-то процессы, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия? Терман, вы можете что-нибудь сделать? Я слышал о новых лекарствах.
– Мне не известны лекарства, которые излечивают раздвоение личности. Могу прописать вам антидепрессанты, но не более того на данном этапе.
Элиот покачал головой.
– А может, какие-нибудь экспериментальные средства? Мне наплевать, если это опасно! Ничего не может быть хуже моего теперешнего состояния. А может, электрошок? Я на все готов. – Элиот с силой ударил кулаком в стену.
– Я бы предпочел продолжить гипноз, – спокойно проговорил Терман, словно не заметив вспышку Элиота.
Тот вернулся в кресло.
– Хорошо. Но только если вы дадите гипнотическую установку на смерть Эдварда.
Некоторое время Терман внимательно разглядывал Элиота. Но, по крайней мере, он не отверг это предложение сразу.
– Я не знаю, какой результат мы получим. Что вам действительно нужно – это принять ситуацию такой, какая она есть. Это поможет вытащить Эдварда из глубин вашего сознания, и тогда уж мы сможем справиться с ним.
– Я пережил под гипнозом смерть своих родителей. Что я еще могу сделать? Эдвард продолжает существовать сам по себе, строит козни, намеревается засадить меня в тюрьму или убить. Не знаю, что хуже. Ну как я могу признать существование во мне подобного типа?
Дикси уселась на полу у ног Термана, и тот погладил ее по голове. Движения его были медленными и плавными. Элиот понял, что Терман делает это намеренно. Может, собирается сказать ему что-то очень неприятное, а этими жестами предварительно успокаивает?
– Я хочу под гипнозом перенести вас к моменту до автомобильной катастрофы. Возможно, Эдвард не впервые появился тогда. Элиот недоуменно уставился на Термана.
– Вы хотите сказать, что мы напрасно теряли время? Сосредоточились не на том событии?
Терман покачал головой.
– Нет, время ни в коем случае не потрачено напрасно. Лечение подобного рода не срабатывает за одну ночь.
Элиот снова вскочил с кресла и заметался по комнате.
– Полиция подозревает меня в убийстве, и я не знаю, совершил ли я его. А этот мистер Хайд, которого я сам создал каким-то образом, тратит мои деньги, изменяет завещание, рассчитывает, как избавиться от меня, и угрожает Лианне. У меня очень мало времени. Возможно, его уже совсем не осталось!
– Тогда нам лучше начать прямо сейчас. – Спокойный тон Термана остудил Элиота, и он вернулся в кресло.
– Хорошо, – вяло согласился он.
Однако впервые Элиот не смог погрузиться в гипнотический транс, необходимый для поиска в памяти.
– Простите, – извинился он, когда стало очевидно, что сеанс не удался. – Просто я не могу сейчас расслабиться.
– Вы и раньше бывали так же напряжены. Но сегодня, наверное, вы настроены против лечения. Вы или убеждены, что оно не поможет… или же боитесь того, что поможет. Думаю, в настоящий момент вы на самом деле не хотите встретиться с Эдвардом.
Элиот горько усмехнулся.
– Да, я не хочу встречаться с ним. И как бы я ни старался, какие бы ни имел доказательства, я просто не могу воспринять его как часть меня. Я хочу убить эту сволочь. Точно так, как он хочет убить меня.
– Давайте поговорим об этом, – предложил Терман. – Когда вы впервые заметили, что ваша дружба дала трещину? Когда перестали играть с ним как с воображаемым другом? Что вы тогда чувствовали?
Элиот заерзал в кресле.
– Я знаю, это прозвучит, как бред сумасшедшего, но я чувствовал себя виноватым. Как будто предал старого друга. У меня было такое ощущение, что он говорит со мной, а я отказываюсь отвечать ему. Я видел его во сне, сначала опечаленного моим предательством, а потом разозленного. И в конце концов он просто исчез.
Терман погладил свои усы.
– Понятно.
– Но ведь так оно и было. Я предал его ради девчонки, и теперь он ненавидит… ненавидел… не только ее, но и всех женщин, с которыми я встречался. Включая Лианну.
– Поэтому вместо того, чтобы отвергать Эдварда, вам следует вернуть его в вашу жизнь, дать ему понять, что независимо ни от чего он – по-прежнему часть вас. И когда вы сделаете это, то устраните причину его поступков и желания избавиться от вас.
Они поговорили еще немного, но Элиоту этот разговор был не интересен. Ему не хотелось заниматься психоанализом и умиротворением своего второго Я. Он жаждал одного: избавиться от него.
Когда Элиот вышел из дома Термана, взгляд его невольно устремился на дом Лианны. Но как бы сильно он ни хотел увидеть ее, все же не смел и дальше подвергать опасности. Элиот решительно сунул ключ в замок дверцы машины.
Но уловив легкое движение на противоположной стороне улицы, он поднял голову и увидел Лианну, стоявшую на своем крыльце. Элиот обернулся к дому Термана. Терман и Дикси стояли в проеме двери и наблюдали за ним. Значит, он мог, не опасаясь, подойти к Лианне и поздороваться. Ничего плохого не случится, если он постоит с ней на крыльце на виду у Термана и расскажет обо всем, что случилось. Лианне наверняка хочется все знать, и она это заслужила.
Лианна ждала, глядя, как Элиот направляется к ней через улицу. Силуэт ее стройной фигурки вырисовывался на фоне окон освещенной гостиной, а волосы, когда на них падал свет, сияли. Лианна была в брюках и легком свитере, и Элиот почти ощущал плавные изгибы ее тела, до которого ему так хотелось дотронуться.
Ступив на крыльцо, Элиот увидел ее сияющую улыбку. Она рада ему. Господи, лучше бы он этого не видел! Как теперь он сможет уйти?
– Я просто хотела поинтересоваться, как прошел сеанс, – сказала Лианна.
Элиот пожал плечами.
– Не слишком удачно.
– Входите, – пригласила Лианна. – Я приготовлю чай.
У Элиота откуда-то взялись силы, чтобы покачать головой, отклоняя ее предложение.
– Нет, не стоит. Давайте останемся здесь, чтобы нас могли видеть Терман и Дикси.
Лианна кивнула и уселась на качели с мягкими подушками, а Элиот устроился рядом. Отказ зайти в дом потребовал от него всей силы воли. Но ее уже не хватило на то, чтобы сесть отдельно от Лианны, а не рядом с ней.
По возможности кратко Элиот поведал ей о визите в полицию, о сообщении Роджера, об отсутствии прогресса в лечении.
– И все же Терман прав, – тихо возразила Лианна.
– Возможно. Но в данный момент меня это не волнует, я даже не хочу об этом думать.
Элиот осторожно отбросил несколько шелковистых прядей с лица Лианны. Бросив украдкой взгляд в сторону дома Термана, он заметил, что Терман и Дикси больше не стоят в дверном проеме, а зашли в дом. Но понимал, что достаточно малейшего крика о помощи – и прекрасно натренированная собака тут же примчится. И все же Элиот не мог сидеть в темноте бок о бок с Лианной, упиваясь ее близостью, и не испытывать при этом страха, что может причинить ей вред.
– Прекрасный вечер, – хрипло произнесла Лианна, а бледный свет луны, пробивавшийся сквозь листву деревьев, тихонько играл на ее губах.
– Да, – согласился Элиот, – и с каждой секундой он становился все прекраснее.
На секунду в его памяти мелькнула картина: он сидит на таком же крыльце, окруженном деревьями, вместе с семьей… с настоящими родителями… еще до катастрофы. Эта мирная сцена вызвала у Элиота ощущение счастья, но он не стал бесцельно ворошить память, а позволил воспоминаниям улететь вместе с осенним ветром. Возможно, позже он вернется к ним, а сейчас ему не хотелось отвлекаться от того, что происходило наяву.
Воздух был чистым и свежим, дышалось легко. И Элиот почти поверил, что вот это и есть единственная реальность – сидеть в темноте осеннего вечера рядом с желанной женщиной. Он наклонился к Лианне, нежно касаясь губами ее губ, тепло которых смешивалось с прохладой воздуха. Элиоту показалось, что Лианна растворяется в нем. Она была сейчас частью этого осеннего вечера и частью его самого.
Пальцы Лианны погрузились в волосы Элиота, она теснее прижалась к нему. Их поцелуй становился все более страстным, и Элиот на мгновение смутился. Хотя было совсем темно и их окружали кусты, они все же сидели на открытом месте, на виду у всех, как тогда в парке, когда он осмелился поцеловать Лианну на людях.
На секунду он отпрянул, но не слишком далеко. Даже в темноте глаза Лианны сияли. В них было столько любви, столько надежды изгнать мучительное смятение из его души, что Элиот не смог противиться. С тихим стоном он вновь притянул Лианну к себе, губы его искали губы Лианны, он хоронил свои страхи и дурные предчувствия в ее искреннем желании. Губы Лианны были мягкими и теплыми, требовательными и податливыми. Они все дальше и дальше уводили Элиота из его мира в мир Лианны.
Ладони Элиота заскользили по спине Лианны, приподняли легкий свитер и прикоснулись к обнаженному телу.
– Элиот, – прошептала Лианна, – не хотите зайти внутрь?
– Внутрь, – пробормотал он, осознавая двойной смысл этого слова. Внутрь ее дома, внутрь ее тела. Да, именно этого он и хотел: слиться с ней, стать частью ее…
Она моя! Не прикасайся к ней. Настал мой час.
И как только эти слова промелькнули в мозгу Элиота, раздался лай собаки. Он отшатнулся от Лианны, словно между ними возникла преграда.
– Это Грета, – напряженным голосом проговорила Лианна, поднимаясь и поправляя свитер, чтобы скрыть следы их безрассудства. – Она просится на улицу.
Элиот откинулся на спинку качелей, потирая пальцами переносицу и пытаясь заставить умолкнуть чужой голос, звучавший в его голове.
– А я подумал, что это Дикси.
Лианна шагнула к двери, но Элиот поймал ее за руку и остановил.
– Я слышал, что собаки могут предчувствовать эпилептический припадок у человека. Это правда?
Лианна в изумлении уставилась на него.
– Да, я тоже об этом слышала. Припадки, диабетические комы и другие значительные изменения в химии человеческого тела. Одна из теорий говорит, что собаки могут определять это по запаху.
– Тогда, наверное, Грета учуяла запах Эдварда перед его проявлением. Возможно, поэтому она и залаяла.
– Она залаяла потому, что мы про нее забыли, а ей не нравится торчать дома одной, – возразила Лианна, но не слишком уверенно.
– Мне пора ехать. – Элиоту требовалось сейчас как можно подальше убраться от Лианны, на тот случай, если он не сможет сдержать Эдварда. Он вскочил, сбежал с крыльца и стремительно забрался в машину. Визжа покрышками, машина рванула с места.
Пытаясь взять себя в руки после вихря эмоций, закруживших ее, Лианна стояла и смотрела, как Элиот уезжает, точнее убегает, от нее. Подобная сцена уже становилась привычной.
Слава Богу, Грета вовремя залаяла. Иначе она впустила бы его в дом, а там, за закрытыми дверьми, – внутрь своего тела. И можно только догадываться, что могло бы произойти.
Господи, о чем же она думала? Мистеры Хайды часто проявляются в моменты эмоционального перенапряжения, а их любовный акт наверняка стал бы таким моментом… Да ни о чем она не думала! Просто позволила гормонам взять верх над здравым смыслом.
В дверях своего дома показался Терман. Он помахал Лианне, а потом закрыл дверь. Какой молодец! Он дождался отъезда Элиота, чтобы убедиться в ее безопасности. Теперь он и Дикси могут быть спокойны. Счастье – иметь таких хороших друзей.
