Текст книги "Решительный барон"
Автор книги: Салли Маккензи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 2
– Вы уверены, что чувствуете себя вполне хорошо, тетя Кейт?
– А… да-да, вполне.
Это было неправдой. Кейт чувствовала себя скверно, хуже некуда. Хорошо еще, что в дамской комнате было пусто. Ее потеря власти над собой была сама по себе достаточно скверной, и слава Богу, что это не превратилось в спектакль для любопытных.
Ей необходимо полностью совладать со своими чувствами до того, как она сможет вернуться в бальный зал.
Кейт сжала руки и постаралась дышать размеренно, не хватая воздух разинутым ртом. Ох, если бы она могла расслабить шнуровку корсета! Ей не следовало просить горничную Марию завязать ее как можно туже, но она по глупости захотела выглядеть молодой и стройной, этакой девственницей семнадцати лет. Невыполнимое желание! Да затяни Мария завязки корсета до того, что они чуть не лопались бы, все равно не скроешь «гусиные лапки» в уголках глаз и седину в волосах…
Ей уже не семнадцать. Алекс, должно быть, пришел в ужас от того, как она постарела.
Ох, Алекс…
Кейт с негромким стоном втянула воздух через ноздри и выпустила через полураскрытые губы. Еще раз. Еще… Хватит пороть горячку.
– Вот попробуйте.
Грейс поднесла к носу Кейт флакончик с нюхательной солью.
– Нет, я…
Голова у Кейт дернулась, когда она вдохнула острый запах.
– Вам лучше? – спросила Грейс.
– Д-да, – с запинкой ответила Кейт, которая думала в эти минуты не о самочувствии, а о том, какой несчастной и непрезентабельной она выглядит.
Неужели ей придется весь вечер провести в уборной? Нет, ни за что. Она компаньонка Грейс, нечто, вроде дуэньи. Она должна вместе с ней выйти в…
Еще вдох…
Грейс все водила флакончиком с нюхательной солью у нее перед носом. Кейт отобрала флакончик и пробку от него у племянницы, закрыла соль и сунула в ридикюль.
Похоже, что Алекс… мистер Уилтон… даже не заметил ее появления в зале, не помнил ни ее, ни злосчастных происшествий ее давнего сезона, ни убийственной сцены, в этом вот самом саду.
– Ох-х, – выдохнула Кейт и закрыла лицо руками.
– Тетя Кейт, мне кажется, вы нездоровы.
– Нет-нет, все в порядке, – отмахнулась от племянницы Кейт.
И все-таки – заметил ли Алекс ее появление? Она была так потрясена, что даже не разглядела, куда там, она и не видела выражения его лица.
– Так в чем же дело? – не отставала Грейс. – В тех двух мужчинах есть нечто странное?
Двух мужчинах? Так их было двое? Кейт попыталась сосредоточиться. О да, другой мужчина, моложе Алекса и очень похож на него. Должно быть, его племянник, так сказать, продукт первой стычки между Белмонтами и Уилтонами.
Ради чего, во имя Господа, Алекс нынче явился сюда? Жил бы себе тихо и спокойно в деревне… Что за дьявольское наваждение привело его в Лондон именно тогда, когда она решила сюда приехать?
Его родители умерли примерно в то же время, когда ушел из жизни Оксбери. Возможно, в этом-то и суть дела. Смерть одних проложила дорогу другим к переоценке ценностей в их собственной жизни. Уход Оксбери, безусловно, подтолкнул, к примеру, ее, Кейт, к духовным поискам.
– Тетя Кейт…
Кейт покраснела. Она неохотно признавалась в этом даже самой себе, но подумывала о том… разумеется, в самых общих чертах подумывала о том, что, пока Грейс выбирает себе мужа, она сама могла бы приглядеться к тому, что происходит в лондонских бальных залах. О, вовсе не ради того, чтобы найти себе второго мужа, ибо наследнице, Оксбери пристало жить смиренной жизнью в своем вдовьем доме, однако…
Да, она вдова, но овдовевшим женщинам дозволены, более того, от них этого почти ожидают… короче, им дозволены некоторые вольности. И она думала…
Но она никак не ожидала увидеть Алекса.
Двадцать три года назад она ждала от жизни радостей и приятных сюрпризов. Голова была полна глупыми девичьими мечтами о красивых мужчинах, о сорванных украдкой поцелуях. О любви и замужестве. И о вечном счастье.
Теперь она стала умнее. Она понимала, что человек может получать глубокое удовлетворение от своей работы, что к жизни ему может сопутствовать удача, но вечное счастье? Оно бывает только в сказках.
Но Алекс здесь. Может ли быть… Возможно ли…
– Тетя Кейт, да что с вами в конце концов? Вам нездоровится? Не уехать ли нам отсюда?
Да-да. Ей нужно уехать. Покинуть этот бал, покинуть Лондон. Уехать домой, где безопасно, спокойно, где она может затаиться.
Но нет, она не может затаиться. Оксбери с его удобным и упорядоченным домом, аккуратно подстриженными газонами и всем прочим больше не принадлежит ей, и если она уедет из города, то Грейс придется уехать вместе с ней. Она пропустит сезон и утратит возможность найти себе мужа по собственному выбору.
Она не может допустить, чтобы Грейс в силу сложившихся обстоятельств совершила ту же ошибку, какую совершила в свое время она… Нет, не совершит, если удастся ей помочь.
– Тетя Кейт!
Грейс решилась встряхнуть тетку за плечи.
– Что?
Кейт моргнула и подняла глаза на племянницу. На лице у Грейс было написано острое беспокойство.
– Может, послать кого-нибудь за каретой?
– Нет. Разумеется, нет. Ни в коем случае. Я себя отлично чувствую.
Кейт облизнула губы и расправила складки юбки, в чем не было особой необходимости.
– Все в порядке.
Грейс открыла было рот, чтобы возразить, но Кейт удержала ее от этого намерения, подняв руку и выставив вперед ладонь.
– Нет, правда. Теперь все хорошо. У меня… Я немного понервничала, вот и все, – Она принудила себя улыбнуться. – Прошло много лет с тех пор, как я танцевала на балу в Лондоне. Сегодня я испытала, нервное потрясение, но оно было недолгим. – Она поднялась и отряхнула юбки. – Идем, пора вернуться в бальный зал.
Грейс скрестила руки на груди.
– Нет, до тех пор пока вы не расскажете мне о том, что с вами случилось.
Кейт предпочла бы, чтобы Грейс держалась менее вызывающим образом.
– Но ведь я уже объяснила, что ненадолго утратила самообладание.
Грейс вскинула брови и сразу стала похожа на своего отца в самом скептическом его настроении. Кейт просто ненавидела это выражение на лице у Стандена. С тех пор как умерли их родители – она тогда была совсем еще юной, – Кейт наблюдала его гораздо чаще, чем любое другое, пусть даже оно казалось ей менее отвратительным, чем та холодная, полная высокомерия маска, которая появлялась у него на физиономии в моменты охватившей его ярости, как это случилось в последний раз, когда она была в Лондоне.
– Я, конечно, впервые в городе и в высшем свете, но все же кое-что понимаю, тетя Кейт. Вы были совершенно спокойны во время нашей поездки сюда. И я помыслить не моту, что даже полный народу бальный зал мог привести вас в смятение. Ваши нервы были в полном порядке до той самой минуты, пока вы не увидели высокого, уже не молодого джентльмена возле кадок с пальмами. Кто он? – Грейс усмехнулась. – И что еще более важно, кто такой его спутник?
О Господи! Глаза у Грейс засверкали от возбуждения. Но это невозможно. Из всех мужчин в Лондоне – из всех мужчин в мире – этот единственный, кого Грейс не сможет заполучить.
– Я не уверена, – сказала она и направилась было к выходу, но Грейс схватила ее за руку.
– Кто они такие, как вы думаете?
Кейт вздохнула. Грейс явно не оставит ее в покое, пока не добьется ответа.
– Я уже много лет не встречала старшего из этих джентльменов и никогда не видела младшего, но полагаю…
– Да? – Грейс стиснула зубы, ноздри у нее раздувались.
Ее отец, придя в подобное состояние, уже начал бы орать во все горло.
– Кто они такие, тетя Кейт?
– Старший из них – мистер Александр Уилтон, а младший, я полагаю, его племянник, барон Доусон.
– О, понятно, – растерянно моргнув, произнесла Грейс.
Кейт почувствовала некоторое облегчение: ее племянница по крайней мере поняла сложность проблемы. Надо только предупредить ее, чтобы держалась подальше от обоих мужчин.
– Полагаю, твой отец упоминал об этой семье?
– От случая к случаю.
Грейс прикусила губу. Да, она слышала, как отец упоминал о бароне – дедушке нынешнего барона. Обычно тот упоминался как «этот треклятый барон», затем следовало подробное перечисление грехов его самого и всех членов его семьи, совершенных в прошлом, настоящем и предполагаемых в будущем. Грейс однажды допустила оплошность, спросив папу, за что он так не любит лорда Доусона, но не получила вразумительного ответа. Отец изрыгнул множество замысловатых проклятий, после чего поджал губы и на некоторое время даже перестал разговаривать с дочерью.
Старый барон умер год назад, вскоре после лорда Оксбери. Именно тогда папа и решил, что Грейс следует выдать замуж за Джона. Она думала, что стимулом его матримониальной мании стала кончина лорда Оксбери, но теперь уже не была уверена в этом.
– Почему папа так не любит Уилтонов, тетя Кейт? Мне кажется, не потому, что они наши соседи. Насколько мне известно, папа никогда не встречался с этими двумя джентльменами. Или объектом его неприязни является только старый барон? Я спрашивала его об этом, но он не ответил на мой вопрос.
Разумеется, он не собирался отвечать, подумала Кейт, и уж тем более дочери. И не ее, Кейт, дело разглашать тайны Стандена, точно так же не намерена она обсуждать опрометчивые поступки, совершенные в прошлом ею самой.
– Тебе достаточно знать, что ты должна избегать общения с этими мужчинами.
Грейс сдвинула брови. Она выглядела сейчас до невозможности упрямой – еще одно качество, унаследованное ею от любезного батюшки.
– Это попросту смешно. Если вы не можете или не хотите сказать, в чем тут дело, мне придется самой обратиться с вопросами к лорду Доусону. – Грейс весьма выразительно вскинула левую бровь. – Уж он-то наверняка знает ответ.
Кейт ахнула. Нет, никоим образом нельзя допустить, чтобы Грейс начала расспрашивать барона.
– Мне неизвестно, что знает и чего не знает лорд Доусон. Это не имеет значения. Ты не можешь позволить себе вести с ним подобные разговоры в бальном зале, где полно сплетников.
Грейс пожала плечами:
– В таком случае я могу задать ему вопросы в более укромном месте – например, в саду.
– Нет!
В последний раз, когда один из членов семьи Уилтон сопровождал кого-то из членов семьи Белмонт в сад герцога Олворда… Кейт прижала руку к груди. Как сильно бьется сердце… От смущения или от…
От смущения, разумеется… Определенно. Вне всякого сомнения. У нее нет ни малейшего желания повторить тот страшный, мучительный вечер.
Хотя в нем не было ничего мучительного до того, как позже Станден вызвал ее к себе в кабинет. Время, проведенное с Алексом в саду, было чудесным, особенным. Эти несколько часов она не забудет до конца своих дней.
Но Грейс вовсе незачем обзаводиться общими воспоминаниями с теперешним бароном.
– Ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя прогуливаться в парке наедине с мужчиной.
Грейс снова пожала плечами. Вроде бы в глазах у нее сверкнула искорка неповиновения, или это просто кажется?
– Тетя Кейт, я вовсе не намерена учинить нечто скандалезное. А Джон никогда не поверит глупым лондонским сплетням.
– Мистер Паркер-Рот может не обращать внимания на лондонские сплетни, но высший свет Лондона обращает. Тебе хочется, чтобы твой лондонский сезон закончился, едва начавшись?
– Я хочу узнать, что за секрет вы с папой скрываете от меня.
– Грейс, я…
В туалетную комнату вошли две женщины.
– …а вы заметили, как леди Шарлотта глазела на этого приезжего из колоний? – громко вопрошала одна из них, маленькая и пухленькая. – Я никогда бы… о!
Женщина вдруг замерла на месте и уставилась на Кейт. Глаза ее округлились в изумлении.
– Не может быть!.. Леди Белмонт? То есть леди Оксбери?
– Д-да… Я леди Оксбери. А вы?
– Ты не узнаешь меня, Кейт? – Женщина звонко рассмеялась. – Я знаю, что набрала несколько лишних фунтов, после того как нарожала детей, но надеялась, что меня еще можно узнать. Мы с тобой вместе совершали первый выезд в свет, помнишь? Прятались под фикусами на балу Уэйнрайтов, такие застенчивые, что даже друг с другом не решались разговаривать. Я очень огорчилась, когда ты так внезапно покинула город.
– Пруденс? Пруденс Картленд?
– Она самая, за исключением того, что теперь я леди Делтон. А это моя подруга, миссис Неддингем.
– Рада познакомиться с вами, миссис Неддингем. Позвольте вам представить мою племянницу, леди Грейс.
Не переставая радостно улыбаться, Кейт принялась болтать с дамами. Вот уж не ожидала… впрочем, если подумать, могла бы вспомнить, что у нее есть в Лондоне старые знакомые… Она всегда помнила маленькую Пруденс, и теперь, когда услышала, кто перед ней, узнала в солидной даме черты той девушки, вместе с которой впервые выезжала в свет…
Старые знакомые… В голове у Кейт вдруг вспыхнуло имя– Алекс. Он и его племянник, который так заинтересовал Грейс. Лорд Доусон. Что, если она и вправду увлечется им? Нет! Судьба не может быть такой жестокой…
– Было очень приятно повидать тебя снова, Пруденс, и познакомиться с вами, миссис Неддингем, но мы с Грейс должны…
Она повернула голову вправо. Грейс была тут, рядом с ней, еще минуту назад… Но теперь ее не оказалось ни рядом с теткой, ни вообще в туалетной комнате.
– Ты ищешь свою племянницу, Кейт? – смеясь, спросила Пруденс. – Боюсь, ей наскучило слушать воспоминания старушек. Минут десять назад она ушла.
Леди Удача определенно улыбнулась ей в облике миссис Неддингём и леди Делтон, решила Грейс, улизнув из дамской комнаты незаметно для заболтавшейся тетушки. Теперь она может отыскать лорда Доусона без разрешения Кейт. Грейс была твердо намерена выяснить, почему папа питает такое отвращение к семье барона, и почему тетя Кейт сбежала из бального зала, едва увидев мистера Уилтона.
Если в семейном шкафу есть свои скелеты, она желала познакомиться с ними, поскольку скорее всего именно они и стали причиной того, что ее так упорно хотели поставить у алтаря с мистером Паркер-Ротом.
Бальный зал стал сейчас еще более многолюдным, чем в то время, когда они явились сюда. Танцующие пары заполнили центр помещения, а компаньонки в тюрбанах сплетничали по углам и хихикали, поглядывая на дебютанток, которые в свою очередь поглядывали на молодых денди, выстроившихся вдоль стен. Гул голосов почти полностью заглушал звуки музыки, а у Грейс, когда она оказалась в гуще танцующих, перехватило дыхание от спертого воздуха, насыщенного запахами духов, помады и потных человеческих тел.
Где же лорд Доусон? Его вроде бы нетрудно обнаружить – ведь он один из самых высоких мужчин в зале. Вот его дядя, он все еще стоит возле кадок с пальмами. А барон? А, вот он стоит возле фикуса, у самого выхода в сад.
Грейс, увидев его, ощутила внутренний толчок, как в тот момент, когда впервые заметила его, стоя на площадке лестницы, ведущей в зал. На этот раз он даже не посмотрел на нее. Что в нем такого, почему внутри у нее начинается нечто вроде танца бабочек над цветущим лугом? Ничего подобного с ней прежде не бывало. Трепет в груди и – она покраснела до корней волос – в других, не упоминаемых вслух местах.
Неужели все женщины в бальном зале так же сильно возбуждены, как она? Как могут они не… впрочем, ни одна из них, кажется, не обращает на него особого внимания. Если бы эта комната являла собой произведение живописи, некую огромную картину, лорд Доусон был бы главной ее фигурой, главным объектом изображения, а все остальные персонажи, мужчины и женщины, да и все окружающие предметы, являли бы собой лишь фон для него.
Он стоял, спокойный и отчужденный, совсем один. Заметит ли он ее появление? От одного лишь предчувствия такой возможности у Грейс перехватило дыхание.
Глупости! Она не собирается стоять здесь и дожидаться, пока он удостоит ее вниманием. Надо заговорить с ним, нельзя упускать представившуюся возможность. Грейс пошла по комнате, держась как можно ближе к стене, но двигалась недостаточно быстро. На ее глазах Доусон выскользнул из зала.
Ничего страшного – она последует за ним. Ее не остановит необходимость пробираться между кустами и деревьями под темным вечерним небом. Ей безразлично, что скажет тетя Кейт. Она ее дуэнья, вот пусть и волнуется, это ее обязанность. А Грейс достаточно взрослая, чтобы поступать как сочтет нужным.
Она обошла сторонкой пожилую леди с тростью, затем весьма дородного джентльмена и направилась к выходу.
Неужели леди Оксбери и ее племянница покинули бал? Целых десять минут он пытался отыскать глазами хотя бы одну из них, но тщетно.
Дэвид отказался от еще одной попытки поисков: многие из гостей Олворда уже начали посматривать на него с любопытством, по преимуществу женщины, разумеется. Он вовсе не хотел, чтобы все и каждый гадали, с чего это он то и дело достает из кармана часы. Лучше всего набраться терпения. Если они не уехали – Господи, он надеялся, что нет, – то рано или поздно появятся в бальном зале.
Дэвид обошел фикус и остановился по другую сторону дерева, чтобы избежать слишком пристального внимания одной из мамаш и ее дочери-дебютантки.
А вообще-то не следовало ему избегать их, лучше пообщался бы с ними, да и с остальными леди в зале тоже. Не стоит зацикливаться только на дочери Стандена. Алекс прав – жизнь стала бы намного проще, если бы ему удалось встретить симпатичную девушку без истории, связанной с его беспутным отцом.
Да, он обрадовался появлению племянницы леди Оксбери. Очень обрадовался! Однако ему не удалось познакомиться с ней. А вдруг от нее пахнет чесноком или голос у нее такой же резкий и визгливый, как у жены торговца рыбой?
Он окинул бальный зал пристальным взглядом. Кандидаток на матримониальную церемонию здесь было множество. У каждой имелась пара глаз, а также нос, губы и кудряшки. Но ни одна не заинтересовала его.
Ему сейчас было, пожалуй, так же скверно, как охотничьему псу, который учуял запах лисицы. Он был в состоянии думать лишь о племяннице леди Оксбери.
Жаль, что она дочь графа Стандена. И что отца ее нельзя считать разумным человеком. Неужели Станден в самом деле винит его в смерти леди Харриет? Это невозможно. Многие женщины умерли во время родов. Ведь супруга Стандена умерла, стараясь произвести на свет желанного мужу наследника, разве не так?
И по сути дела, не может Станден перекладывать на него вину за действия его отца. Люди считают, что внешне он похож на Люка Уилтона, однако никто никогда не винил Дэвида за то зло, которое причинил им его родитель.
Или Станден убежден, что яблочко от яблони недалеко падает?
Дэвида охватил гнев. Если кто и вправе питать злобу, так это он сам, однако он не винит Стандена в смерти своего отца. Он не обвинял в этом никого, разве что можно было бы возложить вину на лорда Уордема, отца его матери. Если бы тот не прилагал таких усилий, чтобы выдать дочь за Стандена, то не пришла бы в движение вся череда прискорбных событий.
Он расслабил челюсти и разжал стиснутые зубы. Лорд Уордем мертв, и совершенно бессмысленно винить его в чем бы то ни было.
Необходимо убедить Стандена в том, что он, Дэвид, самый подходящий муж для его дочери. И он на это способен – недаром же он всю свою сознательную жизнь провел, доказывая людям, что ничуть не похож на Люка Уилтона.
Он позволил себе еще разок взглянуть на часы. Куда, в конце концов, могли запропаститься леди? Их нигде не видно. Уж не придется ли ему поставить крест на поисках в этот вечер? Но он непременно продолжит поиски на следующем светском приеме. Итак, он пытается заглянуть в будущее и может себя с этим поздравить: до сих пор он ничего не загадывал на будущее с того самого дня, как произошел несчастный случай с каретой.
Он на секунду прикрыл глаза и почувствовал себя лучше. Смирился с тем, что дед и бабушка ушли в мир иной. Смирился с тем, что он барон и должен выполнять все связанные с этим обязанности.
Он улыбнулся. Сегодня вечером он сделал следующий шаг. Он не только осознал, что ему нужны жена и наследник, он строил планы, как именно ему заполучить жену и произвести на свет наследника.
Еще одна дебютантка и ее мамаша, которая жаждала выдать дочь замуж, двигались по направлению к нему. Он мог бы заговорить с ними, пригласить барышню на танец… Он этого не сделал. Вышел из зала через дверь, ведущую в парк.
Но где же Грейс? Кейт обвела глазами бальный зал. С балкона доносилась громкая музыка, и у Кейт, несмотря на беспокойство по поводу исчезновения Грейс, радостно забилось сердце. Она любила танцевать… Остановилась и понаблюдала за вальсирующими парами. Нет, все-таки скандалезно, что мужчины и женщины так тесно прижимаются друг к другу.
Что, если бы вальс танцевали в ту пору, когда она сама была дебютанткой? Что бы она чувствовала, вальсируя вот так с Алексом?
Горькое сожаление обволокло ее сердце словно дымный лондонский воздух. Она увидела, что Алекс все еще стоит возле пальм. И смотрит на нее.
Кейт отвернулась. Надо найти Грейс. Она не должна думать об Алексе и о прошлом.
Однако она не могла думать ни о чем другом.
Она все еще красива.
Алекс сделал очередной глоток шампанского. Он по достоинству оценил обилие густолиственных растений, использованных для оформления бального зала в доме у герцога Олворда. Вот, к примеру, ваза с цветами, стратегически умно установленная возле кадок с пальмами. Не будь, этой преграды, любому случайному наблюдателю не потребовалось бы чересчур много воображения, чтобы определить, в каком месте сосредоточено собственное воображение Алекса, чьи брюки плотно обтягивали тело. Его воображение разыгралось до боли. Надо бы сосредоточиться на чем-то еще, а не на мыслях о Кейт. Увы, мало надежды на то, что нынче ночью боль хоть немного утихнет.
Но если бы он мог…
Поистине удачно, очень, очень удачно, что он скрыт в таких густых и пышных зарослях.
Алекс снова зажмурился, но это не избавило его от воспоминаний. Двадцать три года назад в этом самом зале, на балу, который давал предыдущий герцог Олворд, он попросил Кейт выйти за него замуж. Ему было известно, кто она такая, но он тем не менее влюбился в нее, Алекс поморщился. Какой же он идиот! Так Алекс считал вплоть до сегодняшнего вечера.
Он снова посмотрел на Кейт. Она стояла в одиночестве у окна на террасу, обмахиваясь веером. Дочь Стандена исчезла.
Ох, Кейт, Кейт, тебе следует быть более бдительной. Ты же знаешь, что может случиться в герцогском саду.
Безумие. Много-много лет назад он увлек Кейт с собой в сад Олворда и попросил ее стать его женой. То был один-единственный стихийный, отчаянный поступок в его жизни. Кейт ответила согласием, несмотря даже на то, как он узнал позже, что была уже помолвлена с Оксбери.
И тогда он поцеловал ее. То был целомудренный поцелуй. Ведь она была девственницей, и на большее Алекс не осмелился.
Алекс усмехнулся. Господи, как он преследовал его, этот поцелуй – несмелый и короткий, всего лишь легкое соприкосновение губ, но оно было полным желания и обещанием будущей страсти, обещанием, которое так и не осуществилось. На следующее утро, когда он пришел просить руки Кейт, Станден в недвусмысленных выражениях дал ему понять, что скорее ад замерзнет, чем кто-либо из Уилтонов женится на Белмонт. Кейт к этому времени уже отправили в деревню.
С тех пор он ни разу ее не видел – до этого вечера.
Теперь она вдова. Возможно, ей недостает спутника-мужчины.
Алекс снова глотнул шампанского. Для храбрости.
Он готов был поклясться, что Кейт ничуть не изменилась. Такая же хрупкая, какой была в свой первый сезон.
Согласится ли она пойти с ним в парк? Позволит ли снова поцеловать ее? На этот раз его поцелуй не будет всего лишь целомудренным – он будет влажным, горячим и страстным.
Алекс допил шампанское, сунул бокал куда-то в гущу зелени и вышел из своего укрытия.
Кейт смотрела в окно. Огни свечей и танцующие пары отчетливо отражались в оконном стекле, но что касается террасы по ту сторону этого стекла… Кейт ничего не могла там разглядеть, пока чуть ли не прижалась носом к стеклу и не сложила руки шалашиком над глазами, чтобы загородиться от бликов света из бального зала.
Она должна отыскать Грейс. Та скорее всего на террасе, ведь в бальном зале Кейт ее не обнаружила.
Как могла Грейс пренебречь ее предостережениями? Неужели она не понимает, какая опасность ей угрожает? Да, она гораздо старше большинства дебютанток в зале, но ведь это ее первый сезон в Лондоне! Она легко может сделать неверный шаг, полагаясь на то, что высокий рост и возраст избавляют ее от необходимости соблюдать все правила поведения в высшем обществе.
Кейт слишком хорошо знала, что может случиться в парке герцога Олворда.
Боже милостивый, одна мысль об этом парке вызвала такое множество воспоминаний, такую бурю чувств!
Она лихорадочно обмахивалась веером. Хватит обманывать себя. Она не вышла в парк поискать Грейс, надеясь, что если останется в бальном зале, то Алекс, быть может, подойдет к ней. Она чудовищно безответственна. И попросту жалка.
Завязки корсета затянуты слишком туго. Отныне она всегда будет прислушиваться к советам Марии и забудет о глупых претензиях выглядеть молодой. Кейт попробовала сделать глубокий вдох. Она надеялась, что от этого ей станет легче, но спертый воздух только пощекотал ей ноздри. Как хорошо было бы выйти в парк вместе с Алексом…
О нет! Нет, только не это.
Господи, когда же кончится этот вечер? Ей было так жарко, так неловко, так противно думать, что все сплетничают о ней. О, Пруденс была очень дружелюбна, однако в глазах у нее Кейт заметила намек на жалость к старой подруге. А почему бы и нет? У Пруденс есть дом, полный детей, а у нее, Кейт, нет ничего.
Она повернула голову – и сразу увидела Алекса.
Кейт поспешила вытереть слезы и притворилась, будто смотрит в окно. Алекс пригласит ее на танец или, что самое худшее, предложит прогуляться по парку?
Она еще быстрее замахала веером.
За минувшие двадцать три года Алекс добился бесчисленного количества побед, а она всего лишь старалась быть хорошей женой своему уже далеко не молодому супругу, гораздо старше ее.
О Боже, Алекс приближается.
Надо бы присоединиться к другим дуэньям. Среди них она будет в безопасности. Она присмотрелась к кучке пожилых женщин. Они то и дело бросали взгляды на нее и на Алекса и перешептывались, прикрываясь веерами.
Нет, к ним она не подойдет.
Кейт наблюдала за Алексом. Он был уже недалеко от нее.
Кейт облизнула губы. Ощутила спазм в желудке. Ее сердце и даже ее… Кейт покраснела и, сама того не замечая, все быстрее обмахивалась веером.
Даже тайное местечко у нее между ног, то самое, в которое Оксбери входил частенько в самые ранние дни их супружества, когда еще оставалась надежда, что она понесет от него и родится наследник, и далеко не так часто в дальнейшем, а в последние месяцы их совместной жизни, уже тяжело больной, не входил совсем, даже это местечко затрепетало.
Было так, словно бы Кейт проспала глубоким сном все эти годы, а теперь пробудилась.
– Леди Оксбери?
Алекс стоял у нее за спиной. Кейт повернулась и поглядела на него. Молча уставилась на его белый жилет. Во рту пересохло. Говорить она не могла.
– Леди Оксбери, вы хорошо себя чувствуете?
Она снова попыталась набрать воздуха в грудь, но мешал проклятый корсет.
– Я…
Кейт подняла наконец глаза и перевела взгляд с жилета на губы Алекса.
Твердо очерченный рот, губы крепко сжаты – и ни малейшего намека на улыбку.
Помнит ли она прикосновение этих губ? Она могла бы поклясться, что помнит. Легкое, быстрое прикосновение зажгло огонь, который теплился двадцать три года.
Она посмотрела ему в глаза.
Ах-х какой жар пылал в их голубизне! Взгляд был невероятно напряженным…
Она снова облизнула губы.
Пылающие угли старого костра ворвались в ее жизнь. Рожденный ими пожар может испепелить ее, если она не будет осторожной.
Хочет ли она быть осторожной?
Мотылек ли она, летящий навстречу гибели, или феникс, возродившийся из пламени?
– Пойдемте в сад, Кейт.
Голос, низкий, полный обещания, уничтожил последние остатки сопротивления.
И не только это он уничтожил. Ее губы, ее груди жаждали его прикосновений, тайное местечко трепетало и сделалось влажным.
Щеки Кейт жарко вспыхнули. Она была верна Оксбери все годы после свадьбы и еще долгий год после его смерти. Уж не распутница ли она, если так легко согласилась выйти в сад с мужчиной?
Нет. Это не просто какой-то мужчина – это Алекс.
Мотылек или феникс, самоубийство или возрождение, не все ли равно. Она пошла бы в сад с Алексом, даже если бы ей самой пришлось тащить его в густые заросли.
