Текст книги "Решительный барон"
Автор книги: Салли Маккензи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
Во время завтрака за столом собралась довольно хмурая группа.
Алекс положил себе на тарелку немного почек и тост, потом уселся на стул рядом с Дэвидом.
Дэвид взглянул на него, пробормотал нечто, должное прозвучать как приветствие, и снова наклонился над своей тарелкой. Килгорн даже не поднял глаз от чашки с кофе.
Пропади пропадом эта мисс Смит! О чем только она думала? Почему, во имя Господа, поместила его в комнату рядом с комнатой Кейт, причем эти комнаты соединяла треклятая внутренняя дверь? Незапирающаяся дверь – он сам это проверил.
Может, она хотела его помучить?
Ночью он почти не сомкнул глаз – все думал об этой чертовой двери. Понадобилось бы подождать некоторое время, чтобы открыть ее. Если бы он дождался, когда их слуги уйдут, никто и не узнал бы, что он нанес Кейт визит в ее спальне.
У него есть серьезнейшая причина искать приватной встречи с Кейт. Ему необходимо поговорить с ней. Он должен выяснить, верны ли подозрения Дэвида. Если Кейт вынашивает его ребенка…
Его нож скользнул по тарелке с отвратительным скрежещущим звуком. Остальные мужчины вздрогнули и посмотрели на него, прежде чем вернуться к собственным мрачным размышлениям.
Разговор не единственное, что нужно ему от Кейт. Желание обладать ею стало почти нестерпимым. Он провел годы, стараясь не представлять ее себе в постели, особенно в постели с Оксбери. А теперь… Он ткнул вилкой в кусок телячьей почки у себя на тарелке. А теперь он знал, что она лежит в постели одна, всего в нескольких шагах от него.
Проклятье!
Он старался избавиться от страданий, связанных с этой женщиной. Собираясь поехать в Лондон вместе с Дэвидом, он считал себя свободным от нее. А потом увидел ее на балу у Олворда и встретился с ней в ее спальне в Оксбери-Хаусе.
Не просто встретился – он ласкал ее, целовал и довел их обоих до высшей точки любовного наслаждения.
Теперь, когда Алекс думал об этом, то вспоминал шелковистую гладкость ее грудей, слегка терпкий вкус ее сосков, мускусный запах ее…
Пропади оно все пропадом, у него и сейчас, когда он сидит за столом с двумя другими мужчинами и пытается завтракать, член восстал, твердый как железка. Слава Богу, можно держать колени под столом.
Плачевная суть дела заключается в том, что он попросту сойдет с ума. Даже боль от ее отказа выйти за него замуж оставила его, спаленная этим всепоглощающим желанием. Почувствовала ли Кейт хоть в малой степени, какое мучение причинила ему? Страдает ли она сама?
Нет. Она выглядит совершенно хладнокровной и полностью владеет собой.
Ему лучше уехать из Лейкленда к себе в Клифтон-Холл. Но уехать он не может. Он должен выяснить, беременна ли Кейт.
К дьяволу все! Алекс уселся поудобнее и попытался сосредоточиться на способах культивации почв на полях в имении Моттона.
Культивация. Посев семян в хорошо вспаханную почву удобренных полей…
У Моттона в имении есть озеро. Он останавливался возле него, когда ехал в имение верхом на лошади. К счастью, вода в озере холодная, точнее, ледяная. Он ее попробует после завтрака – поплавает, нырнет раз-другой, глядишь, студеная водичка охладит его любовный пыл.
– Доброе утро, джентльмены!
Он застонал – и услышал, словно эхо, те же звуки от Дэвида и Килгорна, когда они все трое встали не без усилия со своих мест в знак приветствия.
– Доброе утро, мисс Смит.
Это Дэвид, к счастью, обрел способность говорить членораздельно. Алекс ограничился кивком, Килгорн тоже. И также к счастью, ни одно животное на этот раз не сопровождало ненормальную тетушку Моттона.
– Мне хотелось бы к вам присоединиться, вы позволите? – Мисс Смит издала звук, который при некотором напряжении мысли можно было принять за смех. – Я, разумеется, понимаю, что мое общество не слишком желательно для вас.
Алекс стиснул зубы, чтобы не высказать вслух свое согласие с последним утверждением; Дэвид ограничился приступом кашля, а Килгорн – пристальным взглядом.
– Будьте уверены, я как следует проберуледи зато, что они такие сони.
В ответ уже все трое мужчин раскашлялись.
– Ну надо же, джентльмены! Я пойду посмотрю, не найдется ли у Эдмунда таблеток с белокудреником или хотя бы лакрицы для вас. Надо вам полечиться от кашля. Кстати, а где мой племянник?
– Он был здесь раньше, – ответил Килгорн. – Потом ушел, ему надо заняться какими-то делами по имению. Полагаю, он у себя в кабинете.
Алекс услышал в словах Килгорна некую надежду на избавление, однако, бросив взгляд на тарелку мисс Смит и увидев в ней яичницу, тосты, сосиску, почки и ветчину, понял, что в ближайшее время она вряд ли встанет из-за стола.
– Благодарю вас, милорд. Я так и предполагала. Видите ли, Эдмунд человек в высшей степени ответственный. Он никогда не допустит, чтобы какая-нибудь забава или шалость помешали ему исполнить свой долг.
– Если уж речь зашла о забавах и шалостях, то где же ваша обезьянка нынче утром? – спросил Килгорн.
– О, этот Эдмунд все еще спит. – Мисс Смит хихикнула. – Эдмунд-обезьяна далеко не такой прилежный, как его тезка. Но не беспокойтесь, я принесу его вниз попозже. Он внесет оживление в общество, не правда ли?
– В определенном смысле да. – Килгорн аккуратно положил вилку и нож на тарелку. – Скажите, мисс Смит, вы уже нашли для меня более подходящее помещение?
– О, милорд, прошу прощения, но пока еще нет. Вы могли бы рассчитывать, что в таком большом доме имеется достаточно комнат для гостей, но… – Она вздохнула. – Да, и вы, наверное, рассчитывали, что я помню о несколько необычном домашнем укладе вашей семьи, о договоренности между вами и вашей милой женой… прошу вас принять мои извинения.
Алекс мог поклясться, что даже через стол услышал зубовный скрежет Килгорна. Под глазами у того образовались темные полукружия. Он явно не выспался в эту ночь – и вовсе не по той причине, на которую мужчина мог бы надеяться. Мисс Смит поместила его в ту же маленькую спальню, что и его раздельно с мужем проживающую супругу. В комнате стояла всего одна кровать.
Говоря по правде, трудно было поверить, что мисс Смит в данном случае поступила вполне честно. Даже он, не посещая Лондон в течение двадцати трех лет, знал, что граф Килгорн и его графиня вот уже лет десять живут раздельно. Он до сих пор не был знаком с Килгорном. Мужчине было на вид примерно столько же лет, сколько Дэвиду. Вероятно, он вступил в брак совсем молодым человеком.
– Я посылал справиться о номерах в ближайшей гостинице, мисс Смит, но мне сообщили, что она переполнена.
– Да, мне это известно. Гостиница не очень большая, и, кажется, у них там какое-то событие, если не ошибаюсь. Словом, номеров свободных нет.
– Я мог бы спать в конюшне.
– О, не глупите, лорд Килгорн! Вы переполошите всех конюхов до невозможности. Нет-нет. Прошу вас, потерпите денек-другой. Миссис Гилберт, наша экономка, уже занимается этим, и в ближайшее время вопрос будет решен.
Килгорн заерзал на стуле и откашлялся.
– Это не слишком… приемлемо и удобно для леди Килгорн, поймите.
– О да, прекрасно понимаю. Я уже извинилась перед ней. Как я уже сказана, миссис Гилберт скоро все устроит.
Мисс Смит просияла улыбкой и, подцепив вилкой солидный кусок яичницы, отправила в рот.
Лорд Килгорн кивнул. У него явно было еще что сказать по затронутому им вопросу, однако он понимал, что дальнейшие разговоры бесполезны.
– Я, пожалуй, немного пройдусь, если вы не против.
– А вы посмотрели в окно, лорд Килгорн? Погода ненастная, сыро и все еще моросит дождь.
– Да, и это напоминает мне о Шотландии, – с улыбкой ответил Килгорн.
– В таком случае идите и наслаждайтесь. – Мисс Смит подождала, пока Килгорн выйдет из комнаты, и, пожав плечами, заметила: – Ох уж эти шотландцы. Какие-то они чудаковатые, право.
Алекс подумал, что Килгорн обошелся с мисс Смит с примечательной сдержанностью. Делить спальню с женой, с которой ты все равно что в разводе, весьма неприятно, если не сказать больше.
Он отдал бы все, чтобы его принудили делить спальню с Кейт. Принудили делить с ней одну кровать. Всю ночь, каждую ночь. До…
– Мистер Уилтон, позвольте узнать, чему это вы улыбаетесь?
Дэвид поспешил в порядке помощи похлопать Алекса по спине, иначе кусочек почки угодил бы тому в дыхательное горло. Но мисс Смит по крайней мере должна решить, будто он побагровел оттого, что едва не подавился.
– Н-ничему особенному, – задыхаясь, выговорил он, а Дэвид снова поспешил ему на выручку:
– Мисс Смит, я договорился с леди Уордем о встрече сегодня утром. Вы не знаете, спускалась она к завтраку?
Мисс Смит хлопнула себя ладонями по щекам.
– О Боже, эта моя ужасная память! Да, лорд Доусон, она спускалась с лестницы вместе со мной и напомнила мне, чтобы я сообщила вам, что она ждет вас в желтой гостиной. А я запамятовала. Простите меня, ради Бога, передайте ей мои извинения и скажите, что в вашем опоздании повинная.
– Я уверен, что она поймет. – Дэвид встал. – А сейчас я должен покинуть вас.
Только через его труп! Алекс вскочил.
– К сожалению, я тоже должен уйти.
– Вот как? И куда же вы направляетесь?
Мисс Смит, как видно, считает своим долгом задавать неуместные вопросы. Алекс выглянул в окно в поисках вдохновения и увидел собачку, бегающую по лужам. Вот оно!
– Я подумал, не нужна ли моя помощь леди Оксбери. Она выпустила своего песика погулять, надо отвести его к ней. Самой леди Оксбери не следует выходить в такую погоду.
Мисс Смит просияла улыбкой.
.– Как это по-рыцарски! Замечательная мысль. Не смею вас удерживать.
Леди Уордем сидела на канапе, глядя в окно, за которым лил дождь.
Дэвид вошел в желтую гостиную. Старая женщина не обернулась. Неужели не услышала, как он вошел? Может, она так же плохо слышит, как его родная бабушка? Возраст примерно тот же, но на его любимую бабушку она совсем не похожа.
Бабушка. Проклятие, при мысли о ней все еще открывается гнетущая пустота у него в груди. Но это смешно. Он взрослый мужчина. Прошел уже год. Пора смириться с этой потерей и не чувствовать ее столь обостренно.
Она была старой. Старые люди умирают.
Но не так внезапно, не тогда, когда они вполне здоровы, радуются жизни, шутят и судачат сегодня, а назавтра уезжают и превращаются в кровавое месиво под обломками кареты.
Недели – нет, месяцы – после этого он все еще ожидал вдруг увидеть бабушку с дедушкой каждый раз, когда сворачивал за угол в Ривервью, входил в библиотеку, гостиную для завтраков или проходил мимо их излюбленной скамейки в парке.
Он шмыгнул носом и достал из кармана носовой платок. Кажется, в глаз попала соринка.
– Лорд Доусон.
Видимо, леди Уордем наконец услышала его. Дэвид сунул платок в карман.
– Простите. Мне что-то попало в глаз. – Он откашлялся. – Здесь немного сумрачно, вам не кажется? Я сейчас зажгу свечи.
Дьявол, она уставилась на него как на призрак или нечто в этом роде.
Господи помилуй, она отреклась от родной дочери и от родного внука. От него, Дэвида.
Но, может, она этого и не сделала, а лишь дала молчаливое согласование. Она не написала ни одного письма, не поздравляла его с днем рождения, ничем не давала понять, что знает о его существовании, о том, что он жив.
– Благодарю вас за то, что согласились встретиться со мной, лорд Доусон.
– Рад видеть вас, мэм.
Господи, как он хочет, чтобы Грейс была здесь. Это ее ошибка, что он в одиночку явился на это неприятное свидание.
Леди Уордем едва заметно улыбнулась. Как ни странно, в ней есть что-то знакомое, есть сходство…
Сходство с той личностью, которая взирала на него каждое утро из зеркала.
Нет. Не может быть никакого семейного сходства. Ему всегда говорили, что он вылитый отец или вылитый младший брат дедушки, умерший от оспы.
– Я понимаю, что это не может доставить радость, но высоко ценю ваш поступок. Я также понимаю, что встретиться со мной здесь не слишком приятный сюрприз. Я говорила Уинифред, что вам это может не понравиться, но я отчаянно хотела увидеть вас и не была уверена, что вы согласитесь посетить меня, получив мое приглашение. К тому же вы даже не попытались отыскать меня, когда приезжали в город.
Дэвид снова откашлялся. Боже милостивый, это куда тяжелее, чем он мог себе представить. Ему следовало бы пылать праведным гневом, но леди Уордем выглядела такой слабой, такой печальной…
Она покачала головой:
– Не извращайте истину. Думаю, я верно угадала, почему вы не пожелали встречаться со мной. Да и зачем? Я вам чужая…
– Не только чужая…
Дэвид поспешил умолкнуть. Надо надеяться, его слова прозвучали не так грубо, как он опасался. Леди Уордем вздохнула.
– Окажите мне любезность, присядьте, милорд. Я постараюсь быть краткой, и если вы не боитесь услышать от меня снова…
Голос леди Уордем дрогнул, и на этот раз она прибегла к помощи носового платка. Ну как могло все сложиться до такой степени ужасно?
– Леди Уордем, нет необходимости…
– Она есть. – Теперь ее голос прозвучал на удивление твердо. – Мне семьдесят пять, милорд. Мой муж недавно скончался. Никто не живет вечно. Настало время кое в чем покаяться, пока я еще могу это сделать. Прошу вас, присядьте.
Дэвид сел. Это объяснение не могло продолжаться до бесконечности. Кроме того, во время дальнейшего пребывания в гостях он вполне мог избегать общения с леди Уордем. А если все окажется настолько сложным и неприятным, как ему представляется, она тоже может не пожелать с ним встречаться.
Он справится. Она совсем не похожа на его любимую бабушку. Та была пухленькой и мягкой, то и дело улыбалась. Леди Уордем, можно сказать, кожа да кости, слишком серьезная и печальная.
С чего бы ей печалиться?
Он прогнал от себя эти мысли. Ее радости и печали ему безразличны.
Леди Уордем снова вздохнула.
– Это гораздо труднее, чем я ожидала.
– Не принимайте близко к сердцу…
Она жестом остановила его.
– Трудно и тем не менее необходимо, лорд Доусон, если не для вас, то, во всяком случае, для меня. Пожалуйста, проявите снисходительность к старой женщине.
– Ну разумеется.
Леди Уордем улыбнулась:
– Благодарю вас. – Она на секунду закрыла глаза и подалась вперед. – Ваша мать Харриет была нашей младшей дочерью и, боюсь, немного избалованной. Характером она пошла в отца – сильная, своевольная и упрямая. Она в какой-то мере была дикаркой.
Дэвид хотел было согласно кивнуть, но удержался. Он догадывался, что так оно и было, но не желал создавать у леди Уордем впечатление, будто согласен с ней во всем.
Несколько секунд она молча смотрела на свои ладони, потом заговорила:
– Я все думала, без конца думала об этом. Почему Гарольд – это мой муж – настаивал, чтобы Харриет вышла за графа Стандена, хотя у любого безумца хватило бы ума понять, что они совершенно не подходят друг другу. – Она подняла глаза на Дэвида. – Я это понимала и пыталась урезонить Гарольда, но он был непоколебим.
– Думаю, Гарольд считал, что Станден укротит Харриет. В тот сезон Гарольд отмечал свое пятидесятилетие, и это было для него ударом. Его отец скончался в возрасте пятидесяти одного года. Я уверена, он боялся смерти и во что бы то ни стало хотел, чтобы его дитя, его любимица была пристроена.
– Любимица? – Дэвид стиснул губы: он не мог позволить себе повысить голос на старую женщину и постарался совладать с собой. – И он отрекся от своей любимицы и бросил ее на постоялом дворе вместе с ее умирающим мужем?
Леди Уордем уставилась на него, открыв рот от изумления.
– Как? Что вы имеете в виду?!
Что она в данном случае имела в виду? Ее странное поведение было весьма неприятным.
– Вам должно быть известно, что лорд Уордем настиг моих родителей на каком-то постоялом дворе.
– Да, конечно.
– И что он силой увез мою мать оттуда, к тому времени как отец вернулся из деревни, куда он отлучился ненадолго?
– Я не верю, что он силой увез Харриет куда бы то ни было…
– Когда мой отец догнал их и попытался отобрать у него мою мать, он схватил его и ударил головой о камень. Отец умер, когда ваш муж удалился.
Леди Уордем с гневом во взоре посмотрела на него.
– Кто вам это рассказал? Убеждена, что не другие ваши дедушка с бабушкой.
– Они…
Дэвид запнулся. Верно ли это? Правда ли, что он услышал эту историю от дедушки с бабушкой? Он вырос с этим, но скорее всего услышал от Алекса или от кого-либо из жителей деревни.
Теперь Дэвид окончательно убедился в том, что ни дед, ни бабушка никогда не говорили при нем о смерти отца. Бабушка рассказывала ему удивительные вещи о том, какой красивой и душевной была его мать и каким умным и блестящим был его отец, но говорила ли она ему о том, что произошло на постоялом дворе и что сделал и чего не сделал лорд Уордем?
– Нет, я не уверен… Я даже не мигу сказать, где услышал эту историю. Но если все это неправда, почему моя мать не вернулась к вам домой? Почему обратилась к родителям моего отца? И почему вы не приехали на ее похороны и не написали мне ни одного письма?
Проклятие! Дэвид откинулся на стуле и перевел дух. Уж очень взволнованно он изъяснялся.
– Я уже говорила, что Харриет была очень своевольной и упрямой, и что мой муж был таким же. – Леди Уордем покачала головой. – Не знаю точно, что именно там произошло, но когда Гарольд вернулся домой, он выглядел совершенно сломленным. Он сообщил мне, будто Харриет отреклась от него – от нас обоих, заявив, что не желает иметь с нами ничего общего, что считает нас виновными в смерти вашего отца. И он чувствовал себя ответственным. Нет, он пальцем не тронул этого парня, однако понимал, что, если бы он не погнался за ними, Люк не упал бы и не погиб.
Примерно о том же думал и Дэвид, но сейчас это казалось ему не совсем справедливым. Если бы у него самого была дочь – у него и у Грейс, – он ни в коем случае не стал бы ее преследовать, если бы она сбежала с каким-нибудь мужчиной.
– Мне точно известно, что Гарольд отсутствовал в течение недели, – сказала леди Уордем. – Он сообщил мне, что оставался поблизости от Харриет – она не позволяла ему находиться вместе с ней, – оставался, пока не приехали ваши дедушка и бабушка и не увезли ее и тело вашего отца в Ривервью.
– Допустим, я вам верю. Но ведь все это основано на слухах.
– Так же как история о том, что Гарольд бросил Харриет, не оказал ей внимания.
– Верно.
Теперь он мог остановиться. Более того, должен остановиться. Часть раны – значительная ее часть – затянулась. Он в состоянии вступить в несколько более теплые отношения с леди Уордем. Но если бы Грейс была тут, то не позволила бы ему остановиться на достигнутом, Дэвид понимал это. Она бы настаивала, чтобы он залечил рану полностью. И была бы права.
– Но почему вы не приехали на похороны моей матери? – Дэвид крепко сжал руки. – Почему ни разу не приехали повидаться со мной?
– Я хотела этого, клянусь Богом, я очень этого хотела! – Леди Уордем подалась было к нему, но тотчас же снова уронила руки на колени. – Чувства были тогда настолько обнаженными, Дэв… лорд Доусон. Я верю, что ваши дед и бабушка обвиняли Гарольда в гибели их сына, и мы с вами оба согласны в том, что для этих обвинений имелись основания. И Гарольд, и я… если бы ваш отец не сбежал с Харриет, ничего подобного не случилось бы. По крайней мере, она бы не умерла.
Дэвид открыл было рот. Как смеет она порицать его отца?
Она напала первой:
– Хоть мы и понимали, что Харриет виновата в той же мере, но никогда не думали, что ваш отец завладел ею против ее воли, – в то время у нас просто помутился рассудок. – Она опять подалась к нему. – Можете вы в конце концов понять, лорд Доусон? Можете вообразить, что вот у вас есть дочь, и вот она сбежала, и вот…
Леди Уордем снова воспользовалась носовым платком. Да, самое скверное, что он мог вообразить это – теперь, когда познакомился с Грейс.
– Что касается того, что мы не навещали вас… Мы не могли считать себя желанными гостями. Ваш дед потерял сына. Теперь вы стали его наследником. Вы должны были находиться в Ривервью и учиться управлять имением. Вы были счастливы.
Она умолкла и прерывисто вздохнула, взглянув на него, а потом опустила глаза на колени, на свои пальцы, которые нервно скручивали материю платья. Пальцы такие тонкие и слабые. Она заговорила очень мягко, и голос ее тоже был слабым.
– Теперь, когда Гарольд ушел…Я просто должна видеться с вами. Умоляю вас, простите меня. Ведь если бы мы могли… Мы оба потеряли самых дорогих для нас людей.
Она была права. Она потеряла дочь и мужа; он потерял родителей и прародителей. Чем ему гордиться, если он откажется признать это?
У него осталась лишь одна эта вот бабушка. Он чувствовал, что бремя с него спало, ему вдруг стало легко. Он улыбнулся:
– Хорошо, бабушка… Могу я вас так называть?
– О да! Прошу вас… Я была бы рада, если бы вы могли…
Его вновь обретенная бабушка расплакалась. Дэвид помедлил минуту, потом сел рядом с ней и заключил ее в объятия.
* * *
Грейс сидела на диванчике у окна в своей комнате и смотрела на мокрую после дождя лужайку. Вдруг показалась очень высокая мужская фигура рядом с маленьким лохматым песиком. Мистер Уилтон и Гермес? Вот уж поистине странная парочка!
Гермес погнался по траве за белкой, загнал ее на дерево, громогласно облаивал несколько минут, потом зарысил назад к мистеру Уилтону.
Тетя Кейт вроде бы должна прогуливаться вместе с ними. Почему ее нет? Или она все еще плохо себя чувствует?
Да что это с ней? Она всегда очень рано вставала, когда они впервые приехали вместе с ней в Лондон, а теперь лежит в постели почти до полудня и частенько начинает день с того, что хватается за тазик, – видимо, желудок у нее не в порядке.
Она явно нездорова. Ей просто необходимо обратиться к врачу, но когда Грейс заговорила с ней об этом, та сильно побледнела и отказалась, сославшись на то, что в этом нет необходимости.
Что она, Грейс, может сделать? Она была уверена, что проблема каким-то образом связана с мистером Уилтоном. Думала, что если свести их с дядей Дэвида, то все решится само собой, но пока что этот план не действовал. Тетя Кейт все еще не чувствует себя здоровой, а мистер Уилтон, возможно, не имеет к этому никакого отношения.
Мистер Уилтон и Гермес скрылись из виду. Ей надо сойти вниз. Хотелось бы и самой прогуляться, но очень сыро. Она не такая бесстрашная, как дядя лорда Доусона. К тому же дождь усиливается.
Она выйдет попозже, когда дождь прекратится. Можно повидаться с леди Килгорн. Как трагично, что они с мужем так долго живут раздельно. Они поженились очень молодыми. Любопытно, по любви или из чувства долга?
Гм, кстати о разлученных: встретился ли лорд Доусон с леди Уордем? Она надеялась, что да. Это очень скверно находиться во враждебных отношениях столько лет. Возможно, грех и был велик, но все это произошло более тридцати лет назад. Леди Уордем стара и очень слаба, долго не протянет. Настало время найти путь к примирению.
И для папы настало время примириться и простить.
Мистер Уилтон и Гермес снова появились, но двигались уже гораздо поспешней. Грейс усмехнулась. Может, этот мужчина не такой уж смельчак?
Надо спуститься. Это всего минута.
Мог бы папа помириться с Уилтонами? Он не из тех, кто склонен прощать, но, может, найдет у себя в душе достаточно милосердия, чтобы примириться с тем, что тетя Кейт выйдет замуж за мистера Уилтона, который станет для нее утешением на склоне лет? Нет, папа не должен отказать ей в такой радости. Он понимает, что Уизел не станет о ней заботиться.
Но если папа не будет возражать против брака тети Кейт с мистером Уилтоном, то как отнесется к тому, что его собственная дочь…
Нет. Она не должна об этом думать. У нее не такое положение, как у тети Кейт. Тетя – овдовевшая сестра папы, а она, Грейс, его единственная дочь. Они провели вдвоем так много лет с тех пор, как она себя помнит. Как он ни вспыльчив, как ни доводит ее до отчаяния своими гневными приступами по любому поводу, она все равно его любит. Она не может выйти замуж за его врага – и не может оставить его в полном одиночестве.
Джон Паркер-Рот может оказаться хорошим мужем. Она не питает к нему неприязни. Он умен и даже интересен любому, кто тоже интересуется растениями. Его семья сходна с ним по духу, хотя живописные полотна его матери немного… Нельзя сказать, чтобы миссис Паркер-Рот развешивала свои картины по всему дому, а поскольку Грейс избегала посещать ее студию, то была избавлена от возможности оказаться в неловком положении.
А когда они поженятся…
Пожалуй, у Джона есть свои тайны. Когда они поженятся, ему придется… Но, в конце концов, он мужчина. У него была любовница. Он знает, как строить брачные отношения, и, разумеется, станет вести себя соответственно. Может, он даже более искусен в любовных делах, чем Дэвид.
Грейс закрыла глаза и прижалась лбом к оконному стеклу. Нет. Одно дело рассуждать о браке бесстрастно, если ты никогда не испытывала страсти, но теперь…
Прошлый вечер на террасе был восхитительным. Сила рук Дэвида, обнимающих ее, надежная опора его груди, прикосновения его губ, ласки его языка. Он дал ей почувствовать чудеса, о которых она и представления не имела, – и не только физические чудеса.
Мужчины могут считать женщин легкозаменяемыми, однако она не мужчина. И Дэвид не дал ей почувствовать, что она заменяема. Он дал ей почувствовать, что она любима. Она никогда еще не чувствовала себя такой оберегаемой, такой ценимой, окруженной такой нежностью.
Слезы выступили на глазах и потекли по щекам, словно струйки дождя по оконному стеклу.
Боже милостивый, что ей теперь делать?
