Текст книги "Облака мечтаний"

Автор книги: Салли Лэннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

В следующую секунду чуткое ухо Джорджии уловило приближение огромных масс воды. Выбиваясь из сил, она бежала вдоль узкого коридора, образованного скалами. За следующим поворотом должен быть выступ, на котором она поставила палатку. Завернув за угол, Джорджия взглянула вверх, и – о ужас! – площадка оказалась пустой.

– Конрад! – крикнула она во весь голос. – Конрад! Где ты?

– В чем дело? – вдруг услышала она спокойный голос.

Из палатки показалось недоуменное лицо Конрада. Джорджия молча прижала руки к груди, не в состоянии произнести ни слова. Какое счастье – он жив!

Только тут до ее сознания дошла мысль о том, что под угрозой ее собственная жизнь. Судя по нарастающему гулу, вода быстро приближалась. Цепляясь за выступы скалы и ломая ногти, Джорджия начала карабкаться вверх. Последним рывком она выбросила свое тело на ровное место перед палаткой, вскочила и тут же упала прямо на руки удивленного Конрада. Тот машинально обнял ее за талию, и обессиленная Джорджия, повиснув на сильных мужских руках, уткнулась лицом в грудь Конрада.

Она вдыхала исходивший от его рубашки мужской запах, радуясь тому, что все благополучно закончилось и что Конрад жив.

– Наводнение! Слышишь?

– Я слышу только, как стучит твое сердце.

– Прислушайся!

– Ты хочешь сказать, что этот шум от воды?

– Много воды. Если бы она застала тебя в высохшем русле, ты бы неизбежно погиб. Уже утром небо было затянуто грозовыми облаками, и мне следовало предупредить тебя об опасности, но мы поругались, и я думала только о том, как бы скорее сбежать от тебя.

– Успокойся! Мы оба виноваты в том, что поругались утром. О Господи! Что там происходит?

Они посмотрели в сторону каньона и ужаснулись. Прямо на них, с грохотом ударяясь о скалы, мчался мутный поток воды, смешанной с песком и грязью. Впереди, как огромный таран, неслось толстое, вырванное с корнем дерево. Его торчащие в разные стороны ветви то появлялись, то вновь исчезали, как будто сошедший с ума клоун исполнял фантастический танец. Деревья поменьше ломались от ударов о скалы, как хрупкие спички.

– Откуда вся эта вода? – стараясь перекричать шум, изумленно спросил Конрад, отодвигая Джорджию подальше от края обрыва.

– Я так боялась, что ты захочешь пойти погулять по каньону. Если бы с тобой что-нибудь случилось, я никогда бы не простила себе этого.

– Подожди, ты хочешь сказать, что, если бы меня не оказалось в палатке, ты бы бросилась бежать дальше, вниз по каньону, разыскивая меня?

– Конечно!

– О, Джорджия!

На его лице отразилась такая сложная гамма чувств, что она не сразу поняла, что именно он испытывает. Но уже в следующее мгновение все прояснилось. Крепко обняв Джорджию, Конрад прильнул к ее полураскрытым губам. Его рука, забравшись под тенниску, легла на отвердевшие от желания соски. Издав едва слышный стон, Джорджия начала расстегивать рубашку Конрада. Трясущиеся от сладостного ожидания руки с трудом справлялись с пуговицами. Свободной рукой она гладила заросшую волосами грудь, ощущая теплоту его кожи и упругость мышц. Ее охватило желание устранить последнее препятствие, и, нащупав ремень, она судорожно попыталась открыть застежку.

– Джорджия! Мы не можем сейчас себе этого позволить, – произнес Конрад, перехватывая ее руку.

– Но я так хочу этого… – закрыв от смущения глаза, прошептала она.

– Если бы ты знала, как я этого хочу! – улыбнулся он ей в ответ. – Мы не должны рисковать зачать ребенка, которого никто из нас не желает. Завтра мы окажемся в Пуэбло, снимем номер в гостинице, и вся ночь будет наша. До тех пор пока кто-нибудь из нас не скажет: «Все! Больше не могу!» Интересно, кто это будет? Ты или я?

– Я не останусь в городе. Мне надо вернуться сюда, в пустыню.

– Мы оба прекрасно знаем, что ты этого не сделаешь.

– Я спасла тебе жизнь и поэтому чувствую себя ответственной за твою судьбу. Вот почему я так испугалась, что ты мог утонуть, – слабо возразила Джорджия, прекрасно понимая, что Конрад абсолютно прав и теперь она уже не сможет просто так взять и уйти от него.

– Никто за меня не в ответе, кроме меня самого. – Конрад крепко сжал ей плечо.

– Готова биться об заклад, что эти твои скучные женщины не говорили тебе таких слов.

– Нет, не говорили. Кстати, их было не так уж и много. Послушай, может, ты ревнуешь?

– Еще чего не хватало!

– А я вот ревную тебя к этому, как его… Уоррену, – вдруг признался Конрад.

– О чем ты говоришь?! – удивилась Джорджия. – Мне было тогда всего девятнадцать лет.

– Он был первым? – не унимался Конрад.

– И надолго последним, – оправдывалась она.

– Тебе с ним было хорошо? – уже раздраженно спросил он.

– Знаешь, ты опаснее наводнения. От воды можно убежать, а от тебя никуда не денешься. Как ты не понимаешь, я тогда была второкурсницей. Все мои подружки давно уже стали женщинами, и я выглядела среди них белой вороной. Мне хотелось быть как все. Какое-то время мы с Уорреном встречались, и мне стало казаться, что я его люблю. Вот так все и случилось. С тех пор я повзрослела и научилась самостоятельно принимать решения, без оглядки на мнение близких мне людей.

– Похоже, что твоя первая любовь не оставила особо ярких воспоминаний?

– Почти вообще никаких.

– А как было с Эндрю?

– О, это уже совершенно иная история, – вздохнула Джорджия. – Смотри, вода начинает спадать.

– У меня такое впечатление, что, разочаровавшись в любви, ты ищешь острых ощущений в пустыне с ее наводнениями, гремучими змеями, скорпионами. Неужели все это может заменить настоящий секс?

– Расскажи лучше теперь ты, какие острые ощущения скрашивают будни твоей жизни, Конрад? Или ты ведешь тихий, размеренный образ жизни?

– Тихий? А что ты скажешь насчет плавания на рыбацкой шхуне в штормовую погоду? Или ныряния на большую глубину, чтобы освободить попавшего в сеть дельфина? Еще я занимаюсь тем, что записываю под водой издаваемые китами звуки.

– Ты ученый?

– Я занимаюсь изучением миграции китов.

– Я предполагала нечто подобное, – заметила Джорджия. – Серфинг на Гавайях, катание на водных лыжах под носом у огромных волн… Весь твой внешний вид говорит о склонности к такого рода занятиям, – раздумчиво произнесла она. – Насколько же мы, однако, разные. Меня тянет в знойную пустыню, тебя на безбрежные океанские просторы. Кстати, это еще одна причина, по которой завтра мне следует вернуться в каньон.

– Я люблю океан по той же причине, по которой ты любишь пустыню, – возразил Конрад, положив руку на ее бедро. – За красоту, за ту опасность, которая тебя там подстерегает. Как раз в этом мы очень похожи. Оба любим рисковать. Без этого жизнь кажется нам пресной и неинтересной.

Жар от ладони Конрада прожигал ее через джинсы. Оставаться в таком положении весьма рискованно.

– Мы живем с тобой в разных концах страны и, разъехавшись, скорее всего никогда больше не встретимся. Ты уедешь в свою Калифорнию, а я в Нью-Йорк. Мой первый любовный опыт с Уорреном научил меня тому, что случайный, мимолетный секс, близость, не основанная на глубоких чувствах, не дает настоящего удовлетворения.

– Я живу в штате Массачусетс. Это совсем рядом с Нью-Йорком, – поправил ее Конрад и, помолчав, добавил: – Сексуальные отношения между мужчиной и женщиной не всегда заканчиваются женитьбой, но секс между нами не будет случайным.

– Мы без конца пререкаемся и даже ссоримся.

– Это потому, что мы оба типичные индивидуалисты-одиночки. Обстоятельства связали нас, заставили быть все время вместе, а мы оба этого не любим. Ты умудрилась заставить желать тебя как женщину и ненавидеть как человека одновременно. И все за какие-то три дня.

– Знаешь, иногда мне хочется, чтобы Эйд и Россер все-таки прикончили тебя, – в ярости сказала Джорджия. – Ты способен кого угодно довести до белого каления.

Откинув голову, Конрад расхохотался, демонстрируя белоснежные зубы, ярко выделявшиеся на загорелом лице. И вдруг Джорджия почувствовала, что накопившийся за год груз начинает спадать с ее души и помогает ей избавиться от него не пустыня, которая раньше всегда так вовремя приходила ей на помощь, а этот мужчина – самый сексапильный из всех когда-либо виденных ею мужчин.

– Займусь завтраком, – улыбнулась она ему в ответ. – Сегодня ты отдыхаешь, завтра трогаемся в путь.

– Да, мэм! – подмигнул ей Конрад.

Подавив желание рассмеяться, Джорджия подумала, что ссоры – это тоже одно из проявлений близости, существующей между людьми, ибо зачем ссориться с теми, кто тебе совершенно безразличен.

6

К концу дня дождь закончился. Под горячими лучами солнца образованный наводнением водосток высох, обнажив кучи мусора и обломки камней. Вымыв после завтрака посуду, Джорджия, собравшись с духом, приготовилась преодолеть свой врожденный страх перед кровью, чтобы поменять повязку на ноге Конрада. Сам раненый как ни в чем не бывало, посвистывая, вырезал из принесенной ею накануне ветки палку, чтобы было на что опираться во время предстоящего похода.

Накануне он улегся спать довольно рано, а Джорджия долго еще сидела перед входом в палатку, раздумывая о сексе, о душевной близости, о том, что она будет делать завтра. Уверенная, что ей предстоит бессонная ночь, она тем не менее забралась в спальный мешок, закрыла глаза и почти мгновенно заснула. Она проспала всю ночь глубоким сном без всяких сновидений. На рассвете ее разбудил голос Конрада.

– Просыпайся, Джорджия! Пора в путь.

Она проснулась и, дрожа от утренней прохлады, села. Натянувшаяся при этом тенниска четко обозначила ее груди.

– Уже утро?

– Господи, какая же ты лохматая со сна, – грубовато заметил Конрад, накручивая на палец свисавшие с ее головы кудряшки.

– Ты спал?

– Да. Но заснуть удалось только после того, как ты легла, – ответил он таким будничным голосом, каким муж отвечает жене.

– Конрад, скажи честно, я тебе нравлюсь? – отвернув лицо в сторону, спросила Джорджия.

– Очень.

– Ты мне тоже, – призналась она, – хотя часто ты доводишь меня до бешенства.

– Давай вставать, – отпуская ее волосы, скомандовал Конрад. – Нам надо еще сложить в рюкзак вещи, а потом тронемся.

Если я соберу палатку, то это будет означать, что возвращаться сюда я не намереваюсь, подумала Джорджия. Тогда эту ночь мне придется провести с Конрадом в Пуэбло.

– Нам предстоит пройти не меньше четырех миль, и хотя бы часть этого пути мне придется помогать тебе. Я не смогу это сделать с палаткой за спиной. Она слишком тяжелая.

– В таком случае припрячь ее где-нибудь здесь. В ближайшие пару дней из меня плохой охранник, но я не позволю тебе вернуться одной, пока не буду уверен в том, что Эйд и Россер уехали отсюда. Кроме того, я собираюсь подать на них в суд и ты нужна мне как свидетель.

– Если их поймают, то начнется следствие, а затем суд. Это значит, что все это время я буду привязана к тебе.

– Вставай, Джорджия! – хмуро повторил он. – Первое, что нам надо сделать, это уйти с этого места.

– Снова мы ссоримся, – вздохнула она, вспомнив при этом свои вчерашние размышления о связи между ссорой и душевной близостью. Все это хорошо лишь в теории.

Полчаса спустя от лагеря не осталось и следа. Все вещи были аккуратно собраны и запрятаны в сухую расщелину. Они позавтракали, после чего каждый взял в свой рюкзак сандвичи и наполненные водой фляжки. В сумку на поясе Джорджия положила аптечку и смену одежды.

В последний раз она осмотрела место стоянки. Оно выглядело пустым и грустным. Джорджия все еще не могла поверить в то, что она добровольно покидает выступ, служивший несколько дней ей домом, ради того чтобы провести ночь в Пуэбло с Конрадом в его кровати. А может, в своей?

– Пошли! – произнесла она наконец.

Хотя Джорджия преднамеренно задала медленный темп шага, она сразу же стала ощущать затылком тяжелое, горячее дыхание Конрада. По ее настоянию каждые двадцать минут они останавливались на отдых. Потом, когда самый трудный участок дороги остался позади, перерывы стали несколько реже. К тому времени, когда они пересекли третий по счету каньон, походка Конрада заметно отяжелела. Он грузно опирался на вырезанную им накануне палку, а лоб его покрылся крупными каплями пота.

– Прошу тебя, обопрись немного на мое плечо, – не выдержала наконец Джорджия. – Хотя бы на то время, что мы идем по этим жутким колодам.

– Я и сам справлюсь, – буркнул Конрад.

Дай-то Бог! – подумала она.

Выведенная из себя его нежеланием принять помощь, Джорджия невольно ускорила шаг, не обращая больше внимания на то, куда ступает ее нога. Внезапно она услышала предупреждающий об опасности звук, напоминающий трещотку, и тут же ее глаза уловили какое-то резкое движение. В следующее мгновение она увидела широко раскрытые, зловещие челюсти и загнутые внутрь змеиные клыки. Не успела она испугаться, как сильные руки схватили ее сзади и бесцеремонно отбросили на несколько шагов в сторону.

Гремучая змея не торопясь, с чувством собственного достоинства удалилась, забравшись под ближайший камень и оставив за собой полный изящества спиралевидный отпечаток на песке.

– Эта тварь не успела укусить тебя? – услышала она голос Конрада.

– Нет… – с трудом произнесла Джорджия.

– Это гремучая?

Она только молча кивнула головой.

– Быть может, я перестарался? Змея вроде бы небольшая.

– О нет! Ее яд один из самых опасных, – все еще дрожа, объяснила Джорджия. – А как твоя нога? Ты не зашиб ее?

– Кажется, шторм на море ничто по сравнению с опасностями, которые поджидают путника в пустыне, – потирая бедро, заметил Конрад.

– Я сама виновата, – призналась Джорджия. – Надо смотреть куда идешь. К вечеру, когда холодает, змеи любят подползать к нагретым за день пням и камням.

– Извини, что я так демонстративно отказался от твоей помощи, – вздохнул Конрад. – Давай объявим перемирие хотя бы на то время, пока не дойдем до машины. Это поможет нам выбраться отсюда живыми.

– Ты тоже меня извини. Представляешь, через пару часов мы будем в мотеле, где есть горячий душ.

– И кровать, – многозначительно добавил он.

– Судя по твоему виду, моей нравственности ничто не угрожает. – Джорджия не смогла сдержать улыбки.

– О, ты меня еще не знаешь! – улыбнулся он в ответ.

Пробормотав что-то невнятное в ответ, она положила руку Конрада себе на плечо и повела его в обход нагретых за день завалов.

Через два с половиной часа они вышли к роще пирамидальных тополей, вблизи которой Джорджия оставила машину. Сверкая на солнце, нежно и приветно шелестели листья. Слышался ласкающий ухо шорох автомобильных колес, означавший, что шоссе совсем рядом. Джорджия вздохнула с облегчением. Она знала, что силы Конрада уже на исходе.

– Оставайся здесь, а я проверю, все ли в порядке. Уходя, я оставила на дверном замке волос, чтобы знать, не пытался ли кто-нибудь проникнуть в машину.

– Тебе только в ФБР работать, – усмехнулся Конрад, прислоняясь к дереву.

Волос оказался на месте. Джорджия быстро открыла машину, забросила на заднее сиденье рюкзак и помогла Конраду сесть рядом с собой.

Всю дорогу она тревожно поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, не преследует ли их красный грузовик. Конрад сидел молча, закрыв глаза. Прежде всего, ему нужен доктор, думала Джорджия. Полиция может подождать.

– Сначала заедем в полицейский участок, – вдруг потребовал Конрад, как будто прочитав ее мысли.

– Судя по тому, как ты выглядишь, больница сейчас для тебя важнее, – попробовала возразить она.

– Нет, сначала полиция.

Огорченно покачав головой, Джорджия свернула на Мейн-стрит, и через десять минут они рассказывали все, что с ними произошло, дежурному полицейскому. Казалось, их рассказ не произвел на последнего ни малейшего впечатления. Зато он долго выговаривал им за то, что они не сообщили об инциденте в тот же день, когда все это случилось.

– Ваша машина уже четыре дня числится в розыске, мистер Гастингс, – деревянным голосом занудствовал офицер. – Сегодня утром ее обнаружили и приняли на хранение. Нашей следующей обязанностью было организовать ваши поиски, а это связано с большими расходами и причиняет полиции массу хлопот.

– Вам не приходилось видеть красный грузовик, описанный мисс Макмиллан? – едва сдерживаясь, спросил Конрад.

– Нет, не приходилось, – ответил полицейский и начал скрупулезно заполнять протокол.

А ведь он не верит ни одному нашему слову, подумала Джорджия и услышала следующий вопрос:

– По каким делам вы приехали в Пуэбло, мистер Гастингс?

– По юридическим, – поколебавшись, отвечал тот.

– Это имеет какое-нибудь отношение к предпринятой против вас попытке убийства?

– Не думаю, – с сомнением в голосе ответил Конрад.

– Вы владеете недвижимостью в нашем округе?

– Нет, мои дела связаны с получением наследства.

– Имя наследодателя, пожалуйста.

– Оно не имеет никакого отношения к происшествию.

– Мистер Гастингс! Кто-то ранил вас в ногу и оставил умирать в пустыне. Ведь сделано это было не просто так, а для чего-то. Поверьте моему опыту, большинство преступлений напрямую связано с деньгами.

– Так как зовут усопшего? – повторил он вопрос, почесав подбородок.

– Грейс Беккер, – неохотно назвал имя Конрад.

– Вот это да! – впервые за все время улыбнулся полицейский офицер. – Вы наследник миллионного состояния! Вот вам и причина для попытки убрать вас.

Кто такая Грейс Беккер, думала Джорджия, и почему Конрад никогда не упоминал этого имени?

– Я совсем забыла спросить адрес больницы! – огорченно воскликнула она, когда они вышли наконец из полицейского участка. – Надо вернуться.

– Нет, не ходи. – Конрад поймал ее за руку. – С тех пор как в девятилетнем возрасте мне удалили аппендикс, я терпеть не могу больницы. Здесь живет мой хороший приятель Энтони. Он врач. Когда-то мы вместе учились в колледже, и я прибыл сюда специально, чтобы встретиться с ним. Он приедет в мотель и сделает все, что надо. Это поможет нам избежать ненужных разговоров в городе.

– Тебя не переспоришь, – вздохнула Джорджия, помогая Конраду сесть в машину. За всю дорогу она больше ничего не сказала, и не потому, что ей нечего было сказать, а потому, что хотелось сказать слишком многое. Конрад тоже молчал, барабаня пальцами по ноге. Не слишком типичное занятие для такого сдержанного человека, как он.

Какое ей дело до Грейс Беккер? Возможно, это какая-нибудь эксцентричная леди, занимающаяся филантропией и пожертвовавшая деньги на исследование жизни китов.

Джорджии удалось запарковать машину около самого входа в ее любимый мотель, в котором она всегда останавливалась, когда приезжала в Пуэбло. У них был замечательный повар, и в ресторане всегда вкусно кормили. Кроме того, каждый номер выходил в маленький внутренний дворик, патио, с цветущим кустарником и деревьями.

Сбросив на пол у стойки портье свой рюкзак, Конрад потребовал лучший номер. Джорджии хотелось сказать, что она привыкла платить за себя сама, и прочитать ему назидательную лекцию о женском равноправии, но она сочла за лучшее не вступать в пререкания.

Через десять минут они входили в номер, во дворике которого росли пальмы и бегонии в вазах. Убранство комнаты было выдержано в спокойных розовых и серовато-зеленых тонах. На полу лежал плюшевый густо-зеленый ковер. Две огромные двуспальные кровати были застланы покрывалом такого же цвета. Заглянув в ванную комнату, Джорджия убедилась, что самое главное для нее сейчас место выглядит тоже роскошно.

– Сейчас я договорюсь с Энтони, а потом мне надо будет позвонить в Колорадо-Спрингс, – сообщил Конрад, садясь на кровать.

– В таком случае я пока пойду приму душ, – сказала Джорджия и, взяв свои вещи, проследовала в ванную комнату, где стоял восхитительный запах дорогого мыла, шампуня и лосьона для тела. Вернулась она в чистых джинсах и голубой рубашке, чувствуя себя снова полноценной женщиной. Конрад читал, лежа на кровати.

– Не стану тебя целовать, пока не приму душ, – как бы вскользь заметил он. – Энтони приедет через час, а пока я хочу попросить тебя съездить в магазин и купить мне кое-что из одежды. Вот список того, что мне необходимо. Мои старые брюки и рубашка годятся разве только для мусорной корзины.

– Разумеется, я съезжу, – холодно согласилась Джорджия, которую задел небрежный тон, каким была высказана просьба.

Выйдя на улицу, она села в машину и взглянула на список. Одежда. Предметы туалета. Она не поверила своим глазам: последним в списке стояли презервативы.

Да как он смеет обращаться к ней с подобной просьбой! Должно быть, он сумасшедший, если всерьез думает, что она, Джорджия Макмиллан, станет покупать ему подобные предметы. Никогда еще она не опускалась до такого и не собирается делать это сейчас.

Но если ты не купишь эти резинки, ехидно подсказал ей внутренний голос, то не сможешь заниматься любовью с Конрадом. Так что выбирай, Джорджия Макмиллан. К тому же ему самому сейчас трудно идти в аптеку, снова подсказал ей тот же услужливый голос.

Стараясь сдержать раздражение, Джорджия со скрипом затормозила у счетчика на стоянке и полезла в кошелек за мелочью.

Начнем с главного. У человека должны быть чистая рубашка и новые брюки. Полчаса ушло на выбор одежды. Покупать одежду для мужчины достаточно интимное дело, но самая интимная покупка ей еще предстояла.

Первым делом она выбрала в аптеке зубную пасту, щетку, крем для бритья, безопасные бритвы и, наконец, дезодорант. Сложив все это в корзину и приняв равнодушный вид, Джорджия подошла к стойке со стыдливой надписью: «Товары для мужчин».

Выбор был огромен. Отобрав несколько разноцветных пакетиков, она сняла их с металлических крючков и тщательно зарыла на самом дне корзины. Расплатившись, Джорджия вышла на улицу и, оглядевшись по сторонам, села в машину.

У нее было такое ощущение, что, купив презервативы, она взяла на себя обязательство заняться с Конрадом любовью. Нервно вздрагивая всем телом, как пугливый бурундучок, с тревожно бегающими, как у маленького олененка, глазами, она вошла в магазин женского белья. Чтобы успокоиться, Джорджия решила купить себе шелковую ночную сорочку. Уж коль скоро она совсем потеряла голову, надо хоть внешне выглядеть достойно.

Вернувшись в мотель, она застала там Конрада с его другом, который приехал чуть раньше. Энтони был примерно тех же лет, что и Конрад, высокого роста, стройный, с тонким умным лицом, внимательными карими глазами и шапкой рыжеватых волос.

– Мы с Конрадом старые приятели по колледжу, – объяснил он Джорджии, заканчивая бинтовать ногу. – Мне пришлось наложить ему пару швов, но должен сказать, что в целом вы, Джорджия, – вы позволите мне так вас называть? – прекрасно справились со своей задачей и первичную обработку раны произвели безукоризненно. Я не обнаружил никаких следов инфекции.

Конрад лежал бледный как полотно. Видно было, что обработка раны далась ему нелегко. Он, очевидно, успел до прихода Энтони принять душ, потому что его волосы еще не совсем высохли, он был чисто выбрит и вместо одежды замотан в банное полотенце.

– Сейчас я сделаю тебе, Конрад, обезболивающий укол, – объявил Энтони, – после чего ты скорее всего заснешь на несколько часов. Ложись на живот. Постарайся не нагружать эту ногу как можно дольше, – с чисто профессиональной невозмутимостью продолжал Энтони. – Не садись за руль по меньшей мере неделю и через несколько дней обязательно снова покажись врачу. Сейчас мне надо вернуться в больницу, но завтра днем я приеду и мы отобедаем втроем в вашем патио. До свидания, Джорджия. Поправляйся, дружище.

Сделав прощальный жест рукой, Энтони исчез.

– Сколько я его знаю, он всегда куда-то торопится, – улыбнулся Конрад. – Когда-то мы вместе играли в гандбол и покер. Ты, Джорджия, пойди поешь одна. Я что-то неважно себя чувствую.

Душ он принял, но целовать меня явно не собирается, разочарованно подумала Джорджия, заметив, как слипаются глаза Конрада. Напрасно я не спросила в магазине, принимают ли они обратно нижнее белье. Убрав свои вещи в стенной шкаф, она вышла.

Осмотрев местный музей, Джорджия заглянула в номер. Конрад спал как убитый. Она снова вышла, направившись на этот раз в ресторан, и плотно пообедала в одиночестве. Вернувшись, Джорджия опять застала Конрада спящим.

Можно, конечно, оставить ему записку, сесть в машину и отправиться в каньон, тем более что светит полная луна и у нее при себе имеется хороший ручной фонарь.

Наверное, это было бы самое разумное. Ее отец и мать приветствовали бы такое решение. Что касается Конрада, то скорее всего он до завтрашнего утра и не обнаружил бы ее исчезновения. Неизвестно, что вколол ему Энтони, но тот явно отключился надолго.

На кровать, на которой лежал Конрад, падал лунный свет, освещая его обнаженную грудь и лицо. Сильное, волевое и очень мужское. Она видела это лицо таким разным: искаженным от боли, горящим страстью, озаренным улыбкой.

Закрыв шторы, Джорджия присела и стала вспоминать события прошедшего дня. Она вспомнила, как он, преодолевая боль, подхватил ее на руки в тот самый момент, когда гремучая змея была готова сделать свой смертельный выпад. Как он утешал ее, горько плачущую, и как они без конца ссорились из-за каждого пустяка. Вспомнила она и то, каким просветленным становилось его лицо, когда он рассказывал ей о столь любимом им океане.

Сейчас ей предстоит сделать выбор. Она может оставить записку и уехать. Если она напишет, что не желает больше его видеть, он наверняка не станет ее искать.

Но может и остаться. Что бы она ни выбрала, во всем есть свой риск. Выбор, который она сейчас сделает, по всей видимости, определит всю ее оставшуюся жизнь.

Джорджия понимала, что ей предстоит выбирать между надежным и безопасным будущим, с одной стороны, и полной риска неизвестностью – с другой. Между одинокой отчужденностью и готовностью соединить свою судьбу с судьбой человека, душа которого для нее потемки.

Сердце Джорджии билось так громко, что она боялась, как бы оно не разбудило Конрада. Со вздохом она поправила подушку, чтобы ему было удобнее лежать, открыла комод и, достав только что купленную ночную рубашку, пошла в ванную комнату. Налив полную ванну, Джорджия напустила туда пены и с наслаждением погрузилась в нее. Закончив отмокать, она тщательно вытерлась мягким полотенцем, накинула через голову ночную сорочку и подошла к зеркалу.

На нее смотрела незнакомая женщина с горящими от возбуждения глазами. Струящийся шелк плавно облегал ее формы, выделяя все те выпуклости и округлости, которые делают женщину такой неотразимой в глазах мужчины. Довольная увиденным, Джорджия приняла решение. Она остается.

Первое, что она сделала, это положила на кроватную тумбочку цветные пакетики. Потом приподняла край одеяла и легла в кровать рядом с Конрадом. Он лежал на спине. Обняв его, Джорджия прижалась к нему всем телом и закрыла глаза. Как ни странно, ей не было страшно. Не ощутила она и особого сексуального желания. Ей было просто хорошо и покойно, и в данный момент этого было вполне достаточно.

Ее разбудил мужской голос и прикосновение его руки. Открыв глаза, она увидела какой-то яркий свет и подумала, что наступило утро.

– Джорджия! Дорогая! – услышала она шепот Конрада. – Я так боялся проснуться и обнаружить, что ты ушла.

– Я хотела так сделать, – призналась она.

– Слава Богу, что не сделала.

– Я поняла, что, если уйду, потом буду горько жалеть об этом. Скажи, почему ты не поцеловал меня после того, как ушел твой приятель Энтони?

– Не хотел начинать то, что, как я знал, не смогу закончить, – быстро ответил Конрад.

Его мгновенная реакция на ее вопрос не понравилась Джорджии. Все это выглядело так, как если бы ответ был домашней заготовкой.

– Честно говоря, мне показалось, что, вернувшись в цивилизованный мир, ты просто передумал.

– Выброси из головы такие нелепые мысли, улыбнулся Конрад. – Трудно поверить, что эту роскошную сорочку ты носишь с собой в рюкзаке, – задумчиво произнес он, ласково поглаживая шелковые складки, едва прикрывавшие ее грудь.

– Ты прав. Я купила ее только вчера для придания себе храбрости.

– Ты и без этого храбрая девочка. У тебя это от природы, – продолжал гладить ее набухшие груди Конрад. Казалось, он был не в силах оторваться от ее тела. Его рука властно легла на подтянутый живот Джорджии, потом спустилась ниже на бедро, повторяя соблазнительные изгибы ее молодого, стройного тела. Он как будто предъявляет свои права на меня, подумала она, содрогаясь от его прикосновений. – Теперь, когда у нас есть противозачаточные средства, мы можем заняться любовью, – хрипло произнес Конрад. – Конечно, если ты все еще хочешь этого.

– О да, – радостно улыбнулась ему в ответ Джорджия, подумав, как смешно бы выглядела, если бы вдруг начала сопротивляться. «Уж если ты разденешься, то куда ж ты денешься», – вспомнила она слова популярной песенки.

– Давай оставим свет, чтоб я мог видеть тебя, – предложил Конрад.

Краска стыда залила ее щеки.

– Я тоже хочу видеть тебя, – прижав палец к его губам и прикусив собственную нижнюю губу, прошептала Джорджия и вдруг с неожиданной для нее самой силой воскликнула: – Конрад, дорогой! Обними меня крепче! Я всегда была такой зажатой в любви. Сними с меня эти искусственные оковы, которые я сама на себя наложила. Освободи меня от них.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, – с нежностью произнес Конрад. Убрав с лица Джорджии волосы, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Вопреки ее ожиданию, первые поцелуи вовсе не были страстными. Напротив, он целовал медленно, не спеша, как целуют, когда знают, что впереди масса времени и некуда торопиться. Но разочарование было минутным. Уже в следующее мгновение она ощутила всю сладость и чувственность такой медлительности. Вслед за губами нежное прикосновение ощутили ее веки, скулы, потом ложбинка у основания шеи.

– Прошу тебя об одном, моя дорогая, – прошептал ей в ухо Конрад. – В порыве страсти не ударь по раненой ноге.

– Этого не будет, милый. Я имею в виду удара. Значит, я могу потерять голову от страсти? Ты мне это обещаешь? – Она с вызовом взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы. – Честно говоря, я немного боюсь.

– Сделаю все, что может сделать мужчина, – принял вызов Конрад. – Как ты думаешь, почему я так осторожен? Потому что у меня предчувствие, что нас ждут ураганные страсти.

– Значит, ты тоже боишься? Слава Богу, что не я одна, – облегченно вздохнула Джорджия, запуская руку в его густые жесткие волосы. – Если бы ты знал, как мне все эти дни хотелось гладить тебя по голове.

Он взял ее руку и положил себе на грудь, чтобы она могла ощутить биение его сердца. Затем осторожно спустил руку ниже.

– У тебя важное преимущество. – Джорджия смутилась. – Никакой одежды.

– Восстановим равенство? – предложил Конрад. Отбросив одеяло, он медленно стал снимать с нее ночную сорочку.

Джорджия, не отрываясь, смотрела на его обнаженное тело, такое прекрасное, с великолепными мужскими пропорциями и гордо стоящим членом.