Текст книги "Зеленые глаза Баст"

Автор книги: Сакс Ромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5. НЕСОСТОЯВШИЙСЯ УЖИН

Я прибыл к Ред-Хаусу раньше инспектора Гаттона. Ворота охранялись полицейским, и когда я подошел и встал около них, он бросил на меня подозрительный взгляд, так что пришлось объяснять, что у меня назначена встреча с

Гаттоном. Я посмотрел на дорожку, ведущую к дому. Особняк, очевидно, был построен не так давно и представлял собой печальный пример викторианской архитектуры второй половины минувшего века. Я гадал, откуда взялось его название, и пришел к выводу, что он стал называться РедХаусом, то есть Красным домом, из-за того, что большая часть его фасада заросла чем-то вроде алого плюща.

Дорога к крыльцу полумесяцем шла вдоль ограды, и на округлой лужайке, обрамляющей проезд, под сенью нескольких высоких деревьев, торчали довольно неухоженные кусты, по большей части лавр и рододендрон. В сиянии солнца особняк, в грязных окнах которого виднелись объявления о продаже и аренде, не выглядел пугающим; ничто не указывало на таинственное преступление, произошедшее здесь и успевшее к этому часу стать основной темой лондонских разговоров, преступление, которое немного погодя будет обсуждать весь цивилизованный мир.

Гаттон присоединился ко мне через несколько минут после моего прихода. Его сопровождал констебль Болтон, мой спутник во время вчерашнего посещения Ред-Хауса. Сегодня Болтон был в штатском и, как всякий полицейский в гражданской одежде, чувствовал себя не в своей тарелке. Вид у него был несколько огорошенный; приблизившись к воротам, он снял котелок и принялся утирать красное лицо огромным носовым платком, одновременно кивая мне головой:

– Доброго вам дня, сэр; хорошо, что мы вчера пришли сюда вместе. Я чувствовал, что что-то тут не так, и, кажется, не ошибся.

– Именно так, – коротко произнес Гаттон, – а вот и ключи, что вы вернули в участок утром.

Инспектор достал из кармана стальное кольцо с большим и маленьким ключами: я узнал связку – это ее я видел в замке на гаражной двери вчера ночью.

Мы прошли вдоль ограды к гаражу, инспектор вставил ключ в замок, а затем обратился к Болтону:

– Вот, – сказал он, – покажите нам в деталях, что вы делали.

Болтон водрузил на голову котелок, который до этого нес в руке, на секунду замешкался и отпер гаражные ворота.

– Конечно, вчера я был с фонарем, – пояснил он, – и мы с этим джентльменом постояли на пороге и огляделись.

– Мистер Аддисон уже описал мне в подробностях, что он видел, – сказал Гаттон. – Покажите нам, что вы делали после ухода мистера Аддисона.

Болтон с отрешенным взглядом постарался вспомнить, как все было, потом вынул ключ из замка и вошел в гараж; мы с Гаттоном последовали за ним. В крыше имелось верхнее окно; хотя Болтон затворил ворота, в гараже было достаточно светло. Констебль действовал следующим образом: запер ворота изнутри, медленно прошел к двери в другом конце помещения и открыл ее, воспользовавшись ключом поменьше.

– Минуточку, – сказал Гаттон. – Вы осматривались, пока шли к двери?

– Просто поглядел, где дверь, сэр. Примерно как сейчас.

– Хорошо. Продолжайте.

Мы вышли вслед за Болтоном на узенькую тропку между кустов, вероятно, предназначенную для торговцев, а констебль вернулся и запер за нами дверь. Опустив ключи в карман, он невозмутимо свернул в сторону улицы, и мы покинули участок через проход у гаража.

– Ага, – пробормотал Гаттон. – Верните мне ключи.

Получив их, он спросил:

– Вы все это время не видели и не слышали ничего необычного?

Болтон вновь снял котелок. Я уже догадался, что ему лучше думается на свежем воздухе.

– Ну, сэр, – озадаченно произнес он, – та первая дверь…

– Так-так, – подбодрил Гаттон, видя его замешательство.

– Мне показалось, что сегодня она открывалась легче, чем вчера. Ночью мне пришлось ее подтолкнуть.

– Может, мешал ящик? – предположил Гаттон. – Если не считать его, вы заметили, что что-то изменилось, пропало или появилось сегодня?

Болтон покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Как по мне, то все то же самое, только вот с дверью, как я говорил, было попроще.

– Ага, – произнес Гаттон, – и ключи оставались у вас в кармане до самого конца дежурства?

– Да, сэр.

– Хорошо. Можете идти.

Болтон дотронулся до котелка и ушел. Гаттон с мрачной улыбкой повернулся ко мне.

– Мы с вами сейчас войдем в гараж, – сказал он, – чтобы не привлекать нежелательного внимания.

Он отпер ворота и закрыл их за нами.

– Итак, – начал он, – прежде чем мы продолжим, скажите, почему вы утаили, что одно из недостающих в расследовании звеньев уже известно вам?

– Уверен, – виновато ответил я, – что вы говорите о моем знакомстве с мисс Изобель Мерлин?

– Именно! И о том, что вы втайне опередили меня и побеседовали с важным свидетелем до того, как я узнал о его существовании. – Он продолжал улыбаться, но его шутливый тон не скрывал истинной скрупулезности и несгибаемой верности долгу, присущих этому человеку. – Хочу подчеркнуть, что во многих случаях ваша помощь была весьма ценной и я благодарен за нее, однако, предоставляя вам взамен привилегии, каких больше нет ни у одного журналиста, я рассчитываю на достойное поведение.

– Но, инспектор, – возразил я, – вы заходите слишком далеко. Я ничем не препятствовал следствию, более того, до моего разговора с мисс Мерлин сегодня утром я и не подозревал, что это ею интересовался покойный сэр Маркус.

– Ага, – произнес Гаттон, но не слишком уверенно. Его искренние, широко раскрытые глаза смотрели на меня с привычной – и обманчивой – наивностью.

– Я безусловно готов изложить вам все, что знаю, – продолжал я. – Могу вам сказать – а это признание я бы сделал далеко не каждому, – что мисс Мерлин мой давний друг, и если бы я не был таким глупцом, она стала бы мне не только другом.

– Вот как! – сказал Гаттон с несколько изменившимся выражением лица. – Вот ведь! Как-то даже неловко, – он озадаченно нахмурился, – правда, чертовски неловко!

– О чем это вы? – спросил я.

– Ну, не знаю, как мисс Мерлин объяснила вам свои отношения с сэром Маркусом… – сказал он.

– Отношения! – возмутился я. – Он просто был ее знакомым, они даже не виделись; и лишь один раз за несколько месяцев она заметила его со сцены.

– Вот как, – сказал Гаттон, – неужели это правда? – Он с недоверием посмотрел на меня. – Кажется, это идет вразрез с тем, что поведал мне театральный вахтер.

Я почувствовал, как кровь прихлынула к щекам.

– Так что вам сказал вахтер? – спросил я.

Гаттон не отрывал от меня удивленного взгляда. Мне показалось, что я наконец понял, к чему он ведет.

– Послушайте, инспектор, – сказал я, – давайте поговорим начистоту. Что бы там ни говорил вахтер или кто другой, вы не должны сомневаться в одном: мисс Мерлин не имеет ни малейшего отношения к этому ужасному преступлению. Само подозрение выглядит вопиющим. Я настолько твердо в этом уверен, что вы можете говорить со мной без обиняков, и даю вам слово чести, я буду с вами столь же откровенен. Правда будет раскрыта, но она ни в коем случае не бросит тень на мисс Мерлин. И я не меньше вас хочу докопаться до истины.

Гаттон вдруг протянул мне руку со словами:

– Хорошо. Мы друг друга поняли, но как сама мисс Мерлин объяснит это?

Он достал из кармана блокнот, перевернул несколько страниц и сказал:

– Здесь записаны примерные даты, когда сэр Маркус посылал свои визитки в гримерную мисс Мерлин. Он делал это не менее шести раз.

– Я знаю, – перебил я инспектора, – он преследовал ее, но она с ним не виделась.

– Минуточку. Вчера вечером, после того как сэр Маркус послал карточку в гримерную, – Гаттон внимательно посмотрел на меня, – Мари, горничная, спустилась вниз и несколько минут разговаривала с покойным баронетом. Они стояли неподалеку от будки вахтера, но вне пределов слышимости. Это было в десять. В одиннадцать, иными словами, после спектакля, сэр Маркус вернулся, и к нему опять вышла Мари. Они вместе направились на улицу, где сэр Маркус сел в ожидавшее его такси и уехал. Мисс Мерлин покинула театр через четверть часа.

Наши взгляды встретились, и какое-то время мы молчали.

– Вы полагаете, – наконец сказал я, – что мисс Мерлин назначила ему свидание, но, пытаясь сохранить приличия, отправилась вслед чуть позже?

– Ну а вы, – Гаттон приподнял бровь, – сами что думаете?

Меня ненадолго покинул дар речи. Затем я объяснил:

– Я ничего об этом не знал и, естественно, не мог предъявить мисс Мерлин никаких обвинений. Вероятно, за меня это сделали вы. И что она вам ответила?

– Я ее не видел, – признался Гаттон, – я пришел к ней через десять минут после того, как она вышла – вместе с вами.

– Вы видели Мари?

– К несчастью, Мари тоже не оказалось на месте, но я поговорил со старушкой-поденщицей, что каждый день приходит к ним убираться. От нее я и узнал о вашем визите.

– Возможно, Мари прояснила бы дело, – предположил я.

– Без сомнения! – решительно поддержал меня Гаттон. – Тем не менее, у нас на руках достаточно доказательств того, что сэр Маркус поехал из театра «Нью-авеню» в этот дом.

– Он мог направляться и не сюда, – вставил я, – он мог ехать куда-то еще, но так вышло, что он доехал только до этого места…

– В ящике! – воскликнул Гаттон. – Да, вы правы, его тело действительно могло находиться в ящике как раз тогда, когда вы с Болтоном заглянули в гараж ночью: с момента, когда сэр Маркус уехал из театра, успело пройти больше часа.

– Но кто вчера ночью мог позвонить в полицию? – вскричал я. – И с какой целью неизвестный сделал звонок?

– Вот это нам и предстоит выяснить, – спокойно ответил Гаттон, – без сомнения, это часть необычайно хитроумного плана, а не случайность или оплошность. Мои помощники тоже не сидели сложа руки – в деле вскрылось несколько удивительнейших моментов. Я сам еще в доме не был, однако у меня имеется рапорт от одного из полицейских, осмотревших его. Ключи я тоже захватил. Гараж проверю внимательнее чуть позднее.

Перед тем, как уйти, он спешно огляделся, мы вышли, он запер гараж и мы направились к воротам, около которых стоял на посту констебль, а оттуда проследовали по подъездной дорожке к главному входу. Крыльцо украшали колонны, и все оно буйно поросло плющом. Мне в ноздри ударил тяжелый, гнилостный запах опавших листьев, толстым ковром устилавших тропу. В тени высоких деревьев было относительно прохладно, но болотная вонь душила меня, и я предположил, что она отпугнула не одного заинтересованного арендатора.

Приблизившись к дому, я отметил, что с окон комнат справа и слева от крыльца сорваны объявления агента по недвижимости, лишь кое-где остались прилипшие к стеклу клочки. На крыльце тоже не оказалось ни одного плаката, а когда Гаттон открыл входную дверь, я вскрикнул от удивления.

Мы очутились в небольшой прихожей. Слева была лестница, три двери вели дальше. И хотя в Ред-Хаусе явно никто не жил, в прихожей мы обнаружили мебель! Паркетный пол застилали ковры, перед камином стояла тяжелая

бронзовая скамья, а у стен – несколько стульев и высокая пальма в китайской кадке.

– Ого! – воскликнул я. – Да тут мебель, а на лестнице ковры!

– Да, – сказал Гаттон, внимательно осматривая помещение, – а из рапорта мне известно, что наверху вас ожидает сюрприз.

– Что за сюрприз?

– Поднимемся – увидим.

Следом за Гаттоном я прошел на первую лестничную площадку. Здесь я пораженно замер: никаких попыток меблировать дом больше не наблюдалось. Площадка оказалась пуста, как и лестница на второй этаж! Гаттон заметил мое изумление, улыбнулся и сказал:

– Да, все это странно, не находите?

Мы спустились обратно в обставленную прихожую.

– Теперь сюда, – продолжил мой спутник.

Без успеха испробовав несколько ключей из принесенной с собой связки, он наконец обнаружил нужный и отпер дверь слева.

За ней оказалась узкая прямоугольная комната, вероятно, предназначенная служить столовой. Она была пуста, то там, то здесь на полу валялись обрывки газет и прочий мусор. Мое удивление возрастало с каждой секундой. Вторая – центральная – дверь вела еще в одну комнату без мебели.

– А вот эту я приберег напоследок, – сказал Гаттон, – она даже не заперта. – И он указал на третью дверь, ту, что справа, и я понял, что он хочет, чтобы я открыл ее сам. Я сделал шаг вперед, повернул ручку и вошел в изысканно обставленную квадратную комнатку.

На полу лежал тяжелый персидский ковер, на окнах висели яркие индийские портьеры. Акварели в изящных рамках украшали стены. Обстановку дополняла затейливая старомодная горка, а также низкий диван и два кресла. Посередине стоял стол, а на нем лампа с большим мозаичным абажуром. У стола мы увидели два стула с высокими спинками, сам же стол кто-то накрыл для ужина! В ведерке с давно растаявшим льдом помещалась бутылка вина, на блюде – холодные закуски весьма привлекательного вида. Надо всем этим возвышалась ваза с букетом превосходных белых роз. Приборы сверкали серебром, салфетки и скатерть были кипенно-белыми.

Я стоял разинув рот и взирал на это великолепие, пока не заметил, куда смотрит Гаттон. Переведя взгляд, я увидел каминную полку, на которой чинно и мерно тикали часы.

А рядом с ними, в прекрасной резной рамке, стояла большая фотография Изобель!

Глава 6. ГОЛОС

– Вот и средоточие тайны, – сказал Гаттон.

Я не ответил, не оправившись от изумления, в которое меня повергла находка в пустой комнате с накрытым столом. Все вышло столь неожиданно и так жестоко подтвердило неприкрытые подозрения инспектора, что мне показалось, будто между нами выросла неосязаемая стена. Гаттон явно ощутил то же самое. Он попытался привести меня в чувство, взяв с собой осматривать гараж, однако еще довольно долго я не замечал ничего вокруг: сквозь туман сомнений я видел одну лишь Изобель, испытующе улыбающуюся мне с фотографии. Слова моего спутника звучали так, будто он находился где-то очень далеко. Однако в конце концов мне удалось преодолеть оцепенение. Я был по-прежнему уверен в том, что Изобель невиновна, несмотря на все сложные обстоятельства дела.

– Наличие фотографии, – сказал я, – позволяет нам продвинуться дальше. Неужели вы не видите, инспектор, что это хитроумная и коварная ловушка? Все, что я ранее считал цепью несчастливых совпадений, теперь видится

мне результатом изощренных козней, цель которых – навлечь подозрение на совершенно непричастных людей.

– Хм, – с сомнением произнес Гаттон, – не исключаю, что вы правы; так или иначе, ваше предположение позволяет взглянуть на дело под новым углом, и признаюсь, ничего подобного мне в голову не приходило. И у нас есть свидетель, способный пролить свет на случившееся.

– Вы говорите о Мари?

– Именно. Она, безусловно, солжет, но мы изыщем способы добраться до истины.

– Инспектор, а не следует ли сразу принять некоторые меры, чтобы предотвратить ее бегство? – взволнованно спросил я.

Гаттон мрачно усмехнулся и ответил:

– Чтобы сейчас исчезнуть из поля зрения Скотланд-Ярда, Мари придется стать невидимкой. За ней пристально следят. Но, – продолжал он, – что вы думаете об этих следах на двери?

Мы успели войти в гараж и прикрыть за собой дверь. Отметины, на которые указывал инспектор, находились высоко под потолком.

– Это может подтверждать слова Болтона, что вчера ночью дверь открывалась не так легко, как сегодня, – сказал он. – Либо я сильно ошибаюсь, либо там находилось что-то, исчезнувшее совсем недавно.

– Вероятно, это было какое-то приспособление, закрывающее дверь? – предположил я.

Следы и на самом деле напоминали те, что остаются от подобного устройства, к тому же мы заметили, что кто-то пытался скрыть отверстия, оставленные винтами.

– И зачем оно понадобилось? – беспомощно пробормотал Гаттон.

– Бог его знает, – сказал я. – Сам теряюсь в догадках по этому поводу.

– Предположим, на двери и в самом деле был такой механизм, – рассуждал Гаттон, – но тогда вы бы заметили его вчера ночью, если, конечно, один из вас не придерживал дверь, не давая ей опять закрыться.

– Но мы не придерживали дверь! – с волнением возразил я. – Помню, как мы стояли снаружи и заглядывали внутрь. Я был за спиной констебля, а он направлял свет фонаря внутрь.

– Хм, – пробормотал Гаттон. – Значит, механизм не закрывал дверь, а был нужен для чего-то другого. Наверное, стоит проверить второй вход?

Мы подошли к противоположной двери, и я осознал, с каким трепетом ожидаю результата осмотра и насколько уверен, что и там найдутся следы похожего устройства. В этом я не ошибся. Вновь обнаружились отметины, указывающие, что со стены что-то сняли. Мы стояли и смотрели на предательские отверстия от винтов, затем непонимающе переглянулись.

– Нам недостает лишь одного, – произнес Гаттон. – Мы не знаем, как эти приспособления и разрозненные на первый взгляд происшествия были связаны между собой. Мы уже согласились, что ничего случайного в деле нет, как нет в нем простых совпадений. Констеблю велели пройти через гараж, открыть и закрыть двери с определенной целью.

– Но кто дал эти указания?

– На этот вопрос у меня есть частичный ответ. По пути сюда я заглянул в агентство по недвижимости – вы же видели, что я пришел с ключами. Я также зашел в участок. Мне, к сожалению, не удалось повидать сержанта, дежурившего вчера, но я узнал, что звонила женщина.

Моя душа ушла в пятки. Мне привиделось, что пока мы стоим здесь в гараже, невидимая рука все плотнее и плотнее опутывает сетью Изобель; в голове моей царила сумятица, смысл происходящего упорно ускользал от меня, хотя я не переставал искать ответа, кто и зачем желает Изо-бель тюремного заключения или участи похуже.

– И что сказал агент? – достаточно спокойно спросил я.

Гаттон покачал головой.

– У меня нет причин не доверять этому человеку, – ответил он, – так как к моменту нашей встречи он не мог ничего узнать про преступление. Тем не менее, он рассказал нечто невероятное. Дело в том, что он тоже получал все указания по телефону.

– Неужели? – воскликнул я.

– Да, по телефону, – повторил Гаттон. – Десять дней назад ему позвонили и сказали, что готовы взять Ред-Хаус в аренду на двенадцать месяцев. Это был иностранец, который, не располагая должными рекомендациями, согласился заплатить за год вперед. Ред-Хаус – это, как говорится, нечто вроде обременительного имущества, потому агент и ухватился за этот вариант. Оговоренная сумма поступила на следующий день по почте, и агент без колебаний отправил ключи будущему арендатору, пожелавшему измерить комнаты для покупки ковров и прочего.

– Погодите, – перебил я, – кому он отдал ключи?

– За ними пришел посыльный, которого порекомендовал сам клиент.

– Хорошо. Что было потом?

– Агент рассказал только это.

– Неужели это все?

– По существу больше добавить нечего. Совершенно очевидно, что неизвестный арендатор снял дом с единственным намерением – совершить здесь преступление.

– Иными словами, в деле с самого начала и до сего момента фигурирует только местный рассыльный?

– Именно, – заверил меня Гаттон, – а арендная плата, сумма которой, конечно, обезоружила агента, была послана казначейскими билетами, а не чеком.

– Но неужели нигде не мелькали ни имя, ни какой-нибудь адрес?

– Имя было, – ответил Гаттон, – и адрес гостиницы, но их подлинность, после получения денег, никого не заинтересовала.

– А голос по телефону?

Опять на лице Гаттона появилось странное выражение.

– Звонила женщина, – произнес он.

– О господи! – пробормотал я. – Что же происходит?

Я не сомневался, что когда найдут таксиста и перевозчика, доставившего ящик из гаража в доки, а также того, кто привез ящик в Ред-Хаус (не исключено, что это один и тот же человек) и допросят их, сеть лишь плотнее опутает Изобель, в чьей невиновности я был уверен.

– Гаттон, я полагаю, что все дело представляет из себя продуманный заговор, истинная цель которого не убийство сэра Маркуса, а очернение мисс Мерлин!

Гаттон смотрел на меня, откровенно недоумевая.

– Я начинаю думать так же, – признался он. – Клянусь, это дело задумал и осуществил мужчина. Но в него вовлечена женщина, чей голос, по рассказам свидетелей, звучал всякий раз, когда давались таинственные указания. Сама запутанность схемы говорит о том, что сюда приложил руку гениальный преступник. По-моему, когда мы докопаемся до истины – если мы до нее докопаемся – то безусловно увидим, что все было спланировано человеком незаурядного, пусть и извращенного, ума.

– Гаттон, меня ставит в тупик, – сказал я, – сама связь между тем, что произошло в гараже, и тем, что случилось в обставленной мебелью комнате Ред-Хауса, хотя мы пока не знаем, что там произошло.

– Нам известно, – отозвался Гаттон, – что ужин был накрыт на двоих, и одним из гостей совершенно точно являлся покойный сэр Маркус. То, что он ожидал мисс Мерлин, можно предположить, исходя по крайней мере из наличия в комнате ее фотографии, – вы же видели, что там эта фотография была единственной.

– Тем не менее, – твердо сказал я, – не сомневаюсь, что никто другой так не поразится, узнав о портрете, как она сама.

– Я уже подчеркивал, что сейчас все больше склоняюсь к вашей точке зрения, – заверил меня Гаттон. – Но вы же не станете отрицать, что даже моя убежденность не может в данную минуту соперничать с уликами, которые говорят обратное. Что касается связи между находками в гараже и несостоявшимся ужином (а он, безусловно, не состоялся), то ей я и займусь.

– Вы не считаете, – спросил я, – что мы уделяем слишком пристальное внимание тому факту, что с дверей были сняты некие механизмы? Их мог убрать последний жилец, а звонок в полицейский участок, вероятно, преследовал цель привлечь свидетеля – весьма надежного, – чтобы позже тот подтвердил наличие ящика в гараже в ночь убийства.

– Пока я не понимаю, чем будет полезно такое свидетельство, – задумчиво произнес Гаттон, – однако вы можете оказаться правы. Впрочем, я лучше предположу, что вы ошибаетесь и вчера Болтона вызвали сюда для того, чтобы открыть и закрыть двери. Предлагаю еще раз пройти в комнату с накрытым столом.

Мы покинули гараж, не обнаружив ничего нового, прошли по дорожке в тени высоких деревьев и опять вдохнули болотный запах гниющей листвы. В Ред-Хаусе мы первым делом направились в невероятный оазис среди пустыни голых комнат, и там мой спутник все досконально осмотрел, даже простучал стены и проверил петли на двери. Наконец мы проследовали через прихожую в южное крыло дома, наиболее близкое к гаражу.

Я не представляю, что инспектор ожидал найти в гулких пустых комнатах, но его внимание в первую очередь было приковано к обшивке стен и рейкам для картин. Что бы он там ни искал, он потерпел неудачу, и теперь мы стояли в заброшенном жилище и смотрели на спутанный кустарник за окном. Отсюда нам был виден гараж; я уныло глядел на него, гадая, что за злую тайну он хранит, и поражался насмешке судьбы, сделавшей меня свидетелем этой скорбной драмы.

– Конечно, Гаттон, до сих пор мы придерживались убеждения, что сэр Маркус встретил смерть именно в этом доме, – сказал я. – Но не стоит забывать, что его тело могли перенести сюда после убийства.

– Между его отъездом из театра «Нью-авеню» и приблизительным моментом смерти прошло очень мало времени, – ответил инспектор. – Вряд ли он успел бы заехать куда-то еще.

– Но, возможно, тела не было в ящике, когда мы с Болтоном пришли в гараж вчера.

– Я и не думаю, что оно там было, – сказал Гаттон. – Я полагаю, что в тот момент сэр Маркус находился в РедХаусе.

Я с любопытством уставился на него.

– Вы думаете, что когда мы с констеблем открыли гараж, он был в доме?

– Да. По моему мнению, он находился в комнате с накрытым на двоих столом.

– Боже мой! – воскликнул я, ибо сама мысль, что человек, теперь уже мертвый, был в доме в ту минуту, когда мы с Болтоном стояли меньше чем в сорока ярдах от него, показалась мне чудовищной. Ведь в таком случае, если забыть, что мы не догадывались о его присутствии, в наших силах было предотвратить его смерть, воспрепятствовав ходу изощренного механизма убийства, запущенного в Ред-Хаусе.

– Кто-то побывал здесь вчера ночью после вашего с Болтоном ухода, – внезапно заявил Гаттон, когда мы повернулись к двери. – Все, что могло выдать убийцу, убрали. Если посмотреть на дело непредвзято, становится совершенно ясно, что того, у кого хватило ума спланировать такое преступление, вряд можно обвинить в глупейшем недосмотре: он не мог случайно забыть фотографию на каминной полке.

Я слышал, что инспектор говорит с настоящей убежденностью, и с моих плеч будто свалилась гора. Мне давно было понятно, что случайностью здесь и не пахло, но я боялся, что с точки зрения закона, с которой смотрел на дело мой спутник – а взгляд закона всегда особый – все могло представляться в ином свете.

– Умный и хитрый негодяй, спланировавший преступление, как вы и сказали, Гаттон, тут дал маху, – сказал я. – Убийство задумано необычайно изобретательно, но попытка свалить вину на другого отличается весьма посредственным исполнением. Это не обманет и ребенка.

– Вы правы, не обманет. Одно лишь то, что мы обнаружили портрет здесь, убедило меня в невиновности мисс Мерлин больше, чем любые уверения в чистоте ее совести.

Он загадочно улыбнулся и добавил:

– Видите ли, если близкие друзья не подозревают о вашей склонности к преступной деятельности, это не значит, что вы не преступник. Поэтому я ничуть не удивляюсь, когда у осужденного вора или убийцы находятся рекомендации, способные сделать честь самому архиепископу. Но когда мне попадается искусственно созданная улика, я чую ее за милю. Настоящие улики так о себе не кричат.

Мы вышли на крыльцо и направились по усыпанной листьями дорожке к главным воротам. Там, рядом с дежурным констеблем, стоял мужчина в штатском, несомненно ожидавший инспектора.

– Да? – без обиняков обратился Гаттон к незнакомцу.

– Она у нас, сэр, – кратко отрапортовал тот.

– Это он о Мари? – спросил я.

Гаттон кивнул.

– Полагаю, мистер Аддисон, мне следует немедленно отправиться на Боу-стрит[5]5
  Боу-стрит – улица в Лондоне, где находился в свое время штаб городской полиции.


[Закрыть], куда она уже доставлена для допроса. Вы едете со мной, или у вас другие дела?

Я нерешительно ответил:

– У меня нет особого желания смотреть в глаза этой женщине, но я буду премного обязан, если вы сообщите мне о результатах ее допроса.

– Я обязательно расскажу вам все, – сказал Гаттон, – а вы немало обяжете меня, если чуть позже снабдите нас сведениями о кошачьих статуэтках. Ведь вы упоминали, что кое-что о них знаете.

– Конечно. Вы по-прежнему уверены, что знак на ящике и изображение женщины-кошки имеют большое значение для расследования?

– Не сомневаюсь в этом, – ответил он. – Если фотография видится мне откровенной подделкой под улику, то кошка подлинна и выведет нас на верный след. Думаю, вам лучше вернуться домой прямо сейчас и освежить в памяти сведения, которые вы считаете важными, а когда я приеду к вам, мы быстро все обсудим.

– Именно так я и поступлю, – сказал я, – хотя и полагаю, что почти сразу найду все необходимые материалы.

И мы разошлись: Гаттон отбыл с детективом, принесшим новость об аресте Мари, я же направился в противоположную сторону, к своему коттеджу; я шел домой в таком смятении чувств, не зная, каков будет конец и чем все обернется для Изобель, что не мог заставить себя мыслить логически, и не стоит упоминать, что у меня так и не сложилась мало-мальски правдоподобная версия, объясняющая эту цепочку удивительных и ужасающих событий.