Текст книги "Выдыхая наши ссоры (СИ)"
Автор книги: Сабина Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
После того, как я надел на себя теплую одежду и забрался под одеяло, мой желудок дико заурчал. Я не ел почти два дня, это очень плохо. Проблемы проблемами, но подорвать здоровье желудка мне бы не хотелось.
Курьер доставил мне фастфуды в виде нескольких кусочков пиццы и небольшого гамбургера, лишь спустя час после моего заказа. Есть было гораздо труднее, чем я ожидал. Аппетит то пропадал, то появлялся. Перекусив, я оставил недоеденные куски на столике и, запив все горячим кофе, вновь забрался в постель, предварительно сняв тёплый свитер. Скорее всего, я согрелся из-за кофе. Мне не было до жути жарко, но и не было до жути холодно. Если бы не проблемы, мне бы показалось это классным – сидеть сутками в номере, поедая всякую гадость, лёжа под одеялом. Ещё бы была здесь Дина, которую я прижал бы к себе и... заразил.
Листаю каналы на телевизоре и останавливаюсь на каком-то фильме. Господи, его трудно не узнать. «Убить Билла» показывают слишком часто по телевидению. Сколько можно его крутить? Раньше он мне казался классным и сейчас, хоть мне и надоел, я остановился именно на нем. Повернувшись набок и подложив руки под щеки, я начал стараться вникнуть в фильм, но у меня не получалось. Мысли были слишком далеко, но в тоже время их и вовсе не было. Голова то пустая, то нет. Ни о чем не хочется думать, лишь спать, спать, спать и ещё раз спать.
Зевнув, я прикрываю глаза, но все же пытаюсь не уснуть. Сколько можно спать? Думать не о чем, все стало какое-то неинтересное. Переворачиваюсь на спину и продолжаю листать телевизионные каналы. Нужно найти что-то более энергичное. Потираю глаза и, чихнув, останавливаюсь на комейдином шоу. В суть вникать я не собираюсь. Смотрю на время – почти два часа ночи. Ник так и не позвонил, более того, он даже не был в сети весь день. Может, что-то случилось? Я бы мог узнать у Риты, но и её не было онлайн.
Все же не вытерпев, я засыпаю, а просыпаюсь лишь в три часа дня. Вроде бы ночью чувствовал себя бодро, а потом резко постучала сонливость. Поднимаюсь с кровати и выпиваю таблетки. Потом начинаю кашлять. Голова ужасно болит, все такое тяжелое, сил вставать нет, а ведь только шёл на поправку. Сегодня мне надо вернуться домой, а также, позвонить Вове и поблагодарить за помощь.
Надеюсь, что Дина будет дома. Разговаривать я с ней не собираюсь, но просто увидеть было бы неплохо. Нам надо отдохнуть от этих ссор, не замечать друг друга, хотя бы несколько дней. Телефон звонит. На экране имя Ника.
– Привет, – хрипло говорю я и снова начинаю кашлять. Чёрт!
– Привет, Лео, – его голос какой-то поникший и слишком грустный для Ника Крамберга, которого я знаю.
– Что случилось?
– У меня умерла бабушка, я уезжаю ненадолго. Дина уже знает, просто хотел предупредить, – без эмоций ответил тот. Почему-то мне больно слышать о чьей-то смерти, может это из-за Анджелы?
– Соболезную, – тихо говорю я, смотря в одну точку.
– Пока, – так же тихо ответил он, но прежде чем положил трубку, я услышал на заднем плане чье-то рыдание.
У моего друга умер родной человек, и я никак не могу его поддержать. Это так паршиво. Никогда прежде, не слышал такого надломленного голоса. Большую часть своей жизни он прожил именно с бабушкой. Я знаю, что у Ника одна бабушка, значит они едут в Краснодар или Красноярск, где она там. Все еще смотрю в стену, вспоминая его голос. Какой из меня друг, если я не могу даже поддержать лучшего друга? Какой из меня парень, если я не могу нормально относиться к своей девушке? Какой вообще от меня толк?
Убираю за собой постель, оставшуюся еду решаюсь оставить – горничная приберет. Пробегаясь по комнате быстрым взглядом, обуваюсь и выхожу, закрыв дверь, и по пути к лифту надеваю пальто. Что почувствовала Дина, узнав об этой новости? Надеюсь, котенок не сильно расстроился. Я бы хотел ее поддержать, раз не получается Ника, но, кажется, ни тому, ни другому, моя поддержка не нужна.
Выдох шестнадцатый
Лео
– Когда ты успел так заболеть? – кричала Лена, ходя из одной комнаты в другую, в поисках коробки с таблетками.
Она уже около часа не перестает кричать. Когда я приехал под утро, они спали, Дины не было. Мне пришлось лечь в своей комнате, которая казалась мне теперь чужой и похожей на тюрьму. Была идея пойти в комнату Дины, и уснуть на ее кровати, которая пропиталась прекрасным ароматом ее тела, но я сразу же откинул эту мысль. Нельзя! Мало ли она придёт и застанет меня спящим в обнимку с ее енотом.
– Сколько времени ты пробыл на холоде? – женщина зашла на кухню с большой коробкой, я хотел взял ее, но та не позволила. – Я сама!
Когда я театрально закатил глаза и облокотился спиной к столешнице, она пригрозила мне пальцем.
– И не смей закатывать мне тут глаза, Лео, – я вновь это сделал, – Лео! – Лена топнула ногой, как пятилетняя девочка, я засмеялся, впервые искренне за все эти три чертовых дня.
– Что вы тут кричите? – в кухню зашел Альберт и сразу же забрал эту дурацкую коробку из ее рук.
– Твой сын издевается надо мной! – она надула губы. Неужели все беременные вот такие?
– Да бросьте, Елена, вы знаете, как сильно я вас уважаю, боготворю и люблю, – я подошел к ней и поцеловал в лоб. Мать Дины мне по грудь, она очень маленькая. Ее пухленькие руки обвили мой торс, и женщина прижалась лицом к моей груди.
Я правда ее полюбил. Альберт сделал хороший выбор. Она добрая, отзывчивая, не истеричка и не кидается на кошелек. Уважение к ней хоть шуфельной лопатой греби, все равно все не выгребишь. От нее исходит столько тепла и уюта. Она сделала из нашего дома конфетку, в которую приятно приходить. Раньше, мы с Альбертом иногда встречались в кухне, брали что нам надо и уходили по своим комнатам. Мы мало разговаривали и толком не виделись. Я зависал где угодно, только не дома.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она и, отстранившись, нырнула руками в таблетки.
Я встал в проеме двери и облокотился на дверной косяк. Входная дверь хлопнула, и мне надо было всего лишь повернуть голову влево, чтобы увидеть кто это. Дина сряхнула с пуха своего зимнего пальто снег и постучала каблуками об коврик. Давненько я не видел её в этой одежде, обычно она носит куртку и кроссовки. Когда она подняла голову и увидела меня, я тут же отвел взгляд. Уверен, она подумала о том же самом: нам придется играть на публику, чтобы Лена и Альберт не догадались о нашем разрыве.
Дина становится рядом со мной и натягивает улыбку. Глаза слегка припухли. Она плакала. Надеюсь, что из-за Ника, а не из-за меня. Не хочу, чтобы по ее щекам текли слезы, и их винной был я.
– Привет всем, – поздоровалась Дина.
– Вот держи, – Лена протянула мне «стрепсилс» и, прежде чем принять его, я чихнул, повернувшись к ней спиной.
– Ты заболел? – спросила Дина, и от ее голоса по моей спине пробежала дрожь. Она так спокойно и уверенно все говорит, что я даже завидую, сам же готов трястись как тростника.
– Да, – прокашливаясь, ответил я. Она помотала головой и повернулась к родителям, я же продолжал смотреть на нее, как на самую красивую и обожаемую девушку на планете. Почувствовав взгляд Лены, я перевел взгляд на нее, она стояла, прищурив глаза.
– У вас все нормально? – спросили родные.
– Да, – одновременно ответили мы и, как будто прочитав мысли друг друга, обнялись. Когда левая рука Дины обхватила мою талию, а моя ее, я вновь почувствовал мурашки. На ней был топик, видимо, пальто слишком теплое и она решила не надевать кофту.
Ее кожа такая нежная. Хочется нырнуть с Диной под одеяло и обцеловать каждый сантиметр ее тела. Я скучаю по ее коже, по прикосновениям к ней. Я сжал свою руку, на ее талии, и она слегка дернулась. Провел пальцем от талии до бедра, и Дина начала дрожать, но не высвободилась из моих рук. Она так же жаждет моих прикосновений.
– Мне сегодня на тренировку, осталось полчаса, я договорилась встретиться с Исайем в час, поэтому, мне пора, – когда моя рука ударилась об мое бедро, потому что Дина разомкнула объятия, во мне боролось жуткое желание побежать за ней, но Альберт не позволил.
– Вова звонил, – начал тот и, похлопывая меня по спине, указал на диван в гостиной. Лена сказала, что пойдет приляжет. Он достал из серванта белое вино и два хрустальных стакана с длинными ножками. Наливая жидкость в них, он протянул один мне. – Он хочет, чтобы я вернул тебя в школу.
– Что? Почему? Разве ему не нужна будет моя помощь? – я сделал первый глоток. Вино легкое, поэтому Альберту не выпишут штраф за то, что он спаивает несовершеннолетних.
– Нет, Дрейк поможет ему, – он тоже сделал глоток.
– Дрейк – настоящий жулик, так что пусть дядя будет с ним аккуратен.
– Так ты не против вернуться в школу?
– Нет, – это отличный шанс быть всегда рядом с Диной, хоть и без возможности к ней притронуться.
– Спасибо, – тихо произнес мужчина и опустил взгляд в пол.
– За что? – я сел прямо и поставил стакан на стеклянный столик с различными газетами, журналами и тому подобное.
– С тех пор, как ваши отношения с Диной наладились, – когда он произнёс эту фразу, меня передернуло, но я промолчал, и Альберт продолжил, – ты стал другим. Нет того потерянного Лео, которым управляла злость и ненависть. Ты стал мягче, милее в общении, – я усмехнулся. – Ты стал лучше, Лео, и я надеюсь, что когда-нибудь вновь услышу, как ты называешь меня папой, – его глаза в миг покраснели, и я опустил взгляд в пол.
– Такая как Дина, способна сделать лучше даже самого гнусного подонка, – я отпил глоток и добавил, – Альберт.
Я знаю, что когда называю его по имени, то ему ужасно больно. Сейчас он тоже почувствовал острие ножа на сердце, потому что зажмурил глаза. Я не готов назвать его отцом, я все еще... не знаю! Чувствую ли я ненависть к нему? Очень сложно ответить, я ничего не чувствую.
Когда по лестнице спускалась Дина, Альберт быстро поставил стакан на стол и вытер глаза ладонями.
– Ты поедешь с Лео? – спросил Альберт, и я вновь растерялся.
– Да, конечно, ты же меня отвезешь? – она посмотрела на меня взглядом, в который я головокружительно влюблен.
– Пойдем, – я поставил бокал, с которого успел сделать пару глотков и, надев на себя верхнюю одежду и обувь, вышел из дома.
Кажется, нам все же не избежать разговора. Рад ли я этому?
Выдох семнадцатый
Лео
Дина сидит в салоне моей маленькой беленькой красавице, и смотрит куда угодно, но только не через лобовое стекло, ведь я стою напротив. Она сняла маску, которую мы надеваем перед родителями. Мне не хочется давить на нее, но нам придется заговорить, я должен сказать ей, что в Испанию не вернусь, буду жить здесь и снова начну ходить в школу. Не знаю, что думать по поводу её реакции. Как она отреагирует? Девушки такие непредсказуемые.
Вновь осматриваю машину, прежде чем сесть за руль. Я всегда проверяю свой автомобиль и даже не знаю почему. Это уже как на автомате. Когда убеждаюсь, что все превосходно, обхожу бампер и опускаюсь на сидение. Внутри тепло, машина успела согреться, поэтому я снимаю куртку. Мне очень неловко. Кто мог подумать, что из самоуверенной звезды школы я превратился в парня, которому становится неловко перед девушкой. Рядом со мной сидит особенная девушка, не похожая на миллиард других. Для меня она особенная.
Пока не решаюсь заговорить, поэтому молча зажигаю двигатель и выезжаю из гаража, а там и из дома. Дина сказала мне куда ехать, когда мы шли к машине. Как выглядит этот Исай? Должен ли я волноваться?
– Как там Ник? – тихо, совсем еле слышно, спрашивает она. При упоминании друга, сердце невольно сжимается, и меня вновь накрывает жалость. Что я могу ей ответить? Ничего.
– А ты как думаешь? – так же тихо отвечаю я и смотрю на дорогу. Останавливаюсь перед светофором и нервно стучу пальцами по рулю. Справа от меня слышится тихий всхлип. Сжимаю руль левой рукой, а вторую просто в кулак. Ссадины на разбитых костяшках тянутся, создавая небольшую боль.
– Не плачь, – спокойно говорю я и на собственный риск тяну к ней руку, только пытаюсь ее отдернуть, посчитав это не хорошей идеей, как Дина хватает мое запястье и крепко его сжимает. Она не плачет, она сильная, просто всхлипывает, чтобы сдержать слёзы.
– Я очень волнуюсь за него и Риту, да и вообще, за всю их семью. Я вспоминаю себя, когда сама потеряла бабушку по отцовской линии. Это больно, Лео.
«Мне ли не знать», – хотелось ответить ей, но я продолжал молча слушать.
– Сколько дней придется ждать нашего Ника? Мне очень плохо от того, что я не способна поддержать его в самый ужасный момент, – после своей речи, она отпускает мою руку, и запястье будто покрывается льдом.
– Чувствую то же самое, – отвечаю я и слышу сигнал машины, которая стоит за нами. Снова продолжаю путь.
После этого Дина не произнесла ни слова. Она смотрела в окно, не обращая внимания ни на что. Ей настолько больно за друга? Или за наши разорванные в клочья и выкинутые в мусорный бак отношения? Иногда, становится жаль, что я не умею читать мысли. Я бы смог понять в чем заключается ее печаль. Смог бы помочь как-то, хоть не могу быть полностью уверен, что она приняла бы мою помощь.
Когда мы доехали до нужного ей места, она тихо, словно ей стыдно, спросила меня:
– Ты сможешь побыть сегодня со мной на тренировке?
– Зачем? – такого идиота, как я, больше не существует. Почему я спрашиваю? В моем случае, должен соглашаться на что угодно! – То есть, да, конечно, я смогу побыть с тобой.
Схватив куртку, я выхожу из машины и, чихнув, надеваю ее. После таблеток, которые мне дала Лена, состояние улучшилось. Во время приема лекарства нельзя пить алкоголь, но я всего лишь выпил пару глотков, так что ничего страшного не произойдет.
– Просто в зале будет много парней, а Ник, как ты понимаешь, не сможет заниматься. Одной быть в окружении парней, совсем не хочется, – ответила она на мой вопрос.
– Я тоже ходил на бокс раньше. Ник еще долго не сможет тебя сопровождать, может... может, лучше я научу тебя нужным приемам? Я почти профессионал, тебе не придется ездить, – сердце перестало биться, ожидая ответа. Почему я предложил это?
– Лео, – начала она, но я её перебил, догадываясь, что она хочет сказать.
– Дина, я не прошу тебя вернуться ко мне, – это вопрос времени. – Я просто хочу помочь. Разве тебе хочется выходить из дома в такую погоду? Я не буду на тебя давить, просто позволь помочь. Я ничего не прошу взамен.
Она остановилась, будто обдумывая мое предложение. Я еле дышал, что она ответит? Я сказал это, потому что меня смутило то, что там занимаются одни парни. Это не нормально, и хоть Дина мне временно не принадлежит, я все равно хочу остерегать ее от парней, вот такими вот путями. Мне правда не нужно ничего взамен, я просто предлагаю помощь, плюс, это станет поводом прикасаться к ней намного чаще.
– Я согласна, этим мы покажем Альберту и маме, что у нас все хорошо, – она сказала это так, словно ест осколки стекла. – Я пока не готова с ней разговаривать на подобные темы. Прежде чем ты мне поможешь, надо предупредить Исайя. Я не стану отказываться от занятий совсем, мне просто нужен перерыв. Скажу, что у меня проблемы. Когда Ник пойдет на поправку и сможет ездить со мной на тренировки, мы прекратим занятия, хорошо? – она выжидающе посмотрела на меня.
Я в первый день, как приехал, заметил какие-то мелкие ссадины на ее теле и щеке, в тайне спросив об этом у Ника на днях, он ответил, что она случайно упала. И сейчас меня тоже привлекли ее ссадины, но спросить о них я не решился, потому что гребаный слабак. Радует, что порезы совсем малюсенькие и их почти не видно, если не приглядеться.
– Хорошо, – выдохнул я. Это лучше, чем совсем ничего.
Выдох восемнадцатый
Лео
– Так ты можешь поранить костяшки, бей под небольшим углом, – говорю я Дине, завязывая бинты на свои руки.
Она немного потрясла руками и встала в боевую готовность. Этот топик на ней и ужасно обтягивающие лосины отвлекают меня, но я стараюсь смотреть ей ровно в глаза. Струйки пота текут по ее рукам, и я закусываю губу. Подставив перед ней ладони, она начинает бить. Удар у нее сильный, и откуда-то появились небольшие мышцы на руках. Дина представляет собой в меру упитанную девушку с шикарными глазами.
– Может отдохнешь? – говорю я, когда она опирается руками на колени.
– Нет, еще час, – она подходит к столику и берет бутылку с водой, не снимая повязки на руках. Наконец-то Дина поправилась и в ней сейчас столько килограмм, сколько нужно для семнадцатилетней девушки. Выбившиеся пряди из хвостика, прилипли к ее лицу, и я всеми силами стараюсь не подойти и не убрать их за ухо.
Она вновь встряхивает руками, а я поднимаю ладони и даю понять, что она может начать бить. Если посмотреть со стороны, то так не скажешь, что мы в дикой ссоре и несколько дней назад я оскорбил своего любимого человека. Но это так. Мы в ссоре и мне это никак не нравится. Да и кому может понравиться? Когда ты не имеешь возможности посадить девушку за этот железный стол, который стоит в углу, и поцеловать сжав бедра; когда она стоит перед тобой с раскрасневшимися щеками, а ты не можешь обнять её. Это чертовски напрягает и расстраивает.
От того, что я вовсе забылся в своих мыслях, мои пальцы немного согнулись. Дина бьет прямо по ним, и на весь зал раздается хруст. Я шиплю, стараясь не показывать боль. Ее удар ненастолько силен, чтобы сломать пальцы, но синяки точно будут. Разглядываю руку, а Дина тем временем закрывает рот ладошкой.
– Прости, я задумалась, – с сожалением оправдывается она.
– Ничего страшного, все в порядке, – убеждаю ее я, хотя ничего не в порядке. Боль не сильная, но ощутимая.
– Я принесу лед.
Дина скрылась за железной дверью. Совсем недавно Альберт соорудил небольшой зал, рядом со своим кабинетом и музыкальной комнатой. В нем легко уместилось несколько тренажеров, которые очень даже кстати, чтобы растрясти жирок. Здесь весит груша. Видимо, он спускает после работы пар на нее, мне бы тоже не помешало, особенно в такие напряженные дни.
Смотрю на черные часы, которые обхватили мое запястье. Почти шесть. Мы решили заняться с Диной тренировкой ближе к вечеру. Повезло, что этот Исай, который мне ой как не понравился, разрешил ей взять отгул. Думаю, недели две нам хватит. Снимаю футболку, которая промокла насквозь и кидаю ее на стол. Дверь позади скрипит, и я, обернувшись, застаю Дину с широко раскрытыми глазами. Пытаюсь сдержать ухмылку.
Она молча подходит и протягивает мне лед, а я протягиваю ей руку. Хочу, чтобы она дотронулась до меня. Неуверенно, Дина все же берет мою огромную ладонь в свою маленькую ручонку и прикладывает лед, стараясь не смотреть на мой пресс.
– Спасибо, – говорю я, смотря на то, как она бегает глазами по залу, в поисках точки, на которую может уставиться.
– И тебе, – тихонько отвечает.
– Спасибо за то, что снял футболку? Или спасибо за то, что научил одному приему? – я не смог сдержать кривоватую улыбку.
Несмотря на ситуацию между нами, я не могу удержаться от подобных фраз. Я знаю, что ей нравятся мои шутки, и вижу, что еле заметная улыбка скользнула по ее лицу, но вмиг исчезла.
– Держи, – она вложила мне в руки лед, – а мне надо в душ, я вся мокрая, – она смотрит на свой живот, по которому пробежала капелька пота.
– Даже так, – вновь поддразниваю я ее. Через секунду Дина исчезает за дверью, а я стою с пачкой льда в руках и улыбаюсь довольный, как кот объевшийся сметаны.
Еще через час мы сидели за столом и ужинали. Если бы не болезнь, я бы не чувствовал сейчас этой дурацкой слабости. Почему все болячки «просыпаются» ночью? Лена уже положила эти чудо-таблетки рядом с моей едой. Мне неинтересно отчего они, самое главное, что после приема, я чувствую себя полным энергии и сил.
Тыкаю вилкой в котлету, иногда посматриваю на Дину, которая уплетает еду в обе щеки. Так мило, мне бы хотелось ее покормить. Сесть рядом, приобняв за талию. В последнее время, я стал слишком часто говорить милые фразы. Раньше я не был таким сладким. Была только грубость, наглость и дерзость. Даже с Аделиной я не был таким ванильным.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Лена и смотрит на мою руку. Узнав, что мои пальцы повреждены, она начала кричать на Альберта за зал, типа не стоило его ставить.
– Неплохо, – слегка улыбнувшись, отвечаю я.
– Все решено, в понедельник ты сможешь вернуться в школу, – неожиданно заговорил Альберт и кинул взгляд на Дину. Она задержала вилку во рту, широко распахнув глаза.
– Ты возвращаешься в школу? – удивлена спросила она, теперь смотря на меня.
– Да. Дядя сказал, что в Испании моя помощь больше не нужна и было решено вернуть меня в школу. Ведь я обязан закончить последний класс, по идеи, – спокойно ответил я.
В гостиной зазвонил телефон, и Лена, вытерев руки об полотенце, встала из-за стола. Спустя пару минут, она крикнула:
– Дина, это бабушка, – малышка, слегка завизжав, сорвалась с места. Это заставило меня улыбнуться.
– Все нормально? – спросил меня Альберт, когда мы остались одни.
– Да, почему ты спрашиваешь? – я посмотрел на него и, отодвинув тарелку, взял в руки чашку с кипятком, в который Лена поместила мед и лимон.
– Вы с Диной какие-то другие и, плюс, ты почти ничего не съел, – он указал на мою полупустую тарелку.
– Альберт, я болею, и у меня почти нет аппетита, но все нормально, правда, – я дарю ему легкую улыбку. – Кстати, мою карточку сожрал банковский автомат, – вспоминаю я.
– А деньги? – он точно так же отодвигает тарелку.
– Я успел их перечислить на другую карту.
– Попробую решить эту проблему после выходных. Не хотите с Диной посмотреть с нами фильм? Семейный вечер или что-то типа такого, – где-то в душе мне приятен этот вечер. Я уже и забыл, что такое собраться, как семья, пока в дом не пришли эти две красавицы. У одной убийственные ноги, у второй золотые руки. Думаю, понятно, что к кому относится.
– Если Дина согласится, – я отхлебываю немного сладкой, очень даже приятной жидкости.
– Я так соскучился по семейным вечерам, – признается он.
– Я тоже.
– Правда? – он недоверчиво смотрит.
– Самая что ни на есть.
Когда после просмотра фильма, Альберт и Лена ушли наверх, я остался наедине с ней. Дина смотрела на экран телевизора, по которому шел «Вечерний Ургант» и периодически смеялась. Гостиную освещает только телевизор, свет во всех комнатах выключен. Такая обстановка мне по душе. Тихо, спокойно, лишь ее прекрасный смех. Совсем забываю про ссору, поэтому начинаю поглаживать ее щиколотку. Она резко отдергивает ногу, и я будто вновь возвращаюсь в сознание. Дина больше не смеется и убрала ноги с дивана.
Я самый настоящий идиот, который профи в том, чтобы портить самые лучшие моменты.
Через пять минут она не выдерживает и по новой начинает смеяться. Можно сидеть так вечно. Глаза начинают слипаться. Наверное из-за таблеток и болезни. Не могу больше сидеть, но и завершать вечер тоже не хочу.
– Я ведь болею? – спрашиваю я Дину, и она смотрит на меня, как на дурака. – Просто ответь, – она кивает, – не кивай, а ответь.
– Болеешь.
– А что надо делать с больными? – продолжаю задавать вопросы по плану.
– Лечить? – хмурит она свои идеальные брови.
– Так, а еще?
– Мм... Жалеть? – тихо произносит она.
Я применяю наглость и кладу голову ей на колени. Пока Дина приходит в себя от удивления, я просто вырубаюсь, обхватывая ее ноги руками. Возможно, это слишком, но я не могу быть тем, кем посоветовал мне стать Ник. Я не могу держаться от нее подальше. Я не могу терпеть то, что между нами есть хоть миллиметр расстояния. Я хочу лежать вот так с ней всегда. У меня не хватает сил оторваться от нее хотя бы на секунду, дать ей время.
Чувствую руку на своих волосах, которые тихонько начала поглаживать Дина, и в полу-сонном состоянии успеваю услышать:
– Что же мне с тобой делать?
Выдох девятнадцатый
Лео
Просыпаюсь все так же на коленях девушки и улыбаюсь, не спешу вставать. Понимаю, что Дина уже не сидит, а буквально лежит на мне. Переворачиваюсь на спину и обнимаю ее за талию. Она так крепко и сладко спит, свернувшись. Как Дина так уснула? Ей разве несложно? Встаю и, подняв ее на руки, отчего та слегка нахмурилась, несу наверх.
По пути к комнате встречаю Альберта и, увидев ее на моих руках, он молча проходит, кивнув, желая этим жестом доброго утра. Бережно кладу Дину на кровать и, укрыв одеялом, сажусь рядом. Она поворачивается набок, тем самым ко мне лицом. Надеюсь, что когда она проснется, не закроется от меня. Я поступил нагло, понимаю, но что мне оставалось делать? У меня не получилось сидеть спокойно. Если бы она была против, оттолкнула бы.
Закрываю за собой дверь и спускаюсь вниз. Насередине ступенек сердце начинает делать глухие удары и я, схватившись за перила, начинаю задыхаться. Хватаюсь за горло и падаю на колени. В глазах начинает плыть. Это что-то новенькое. Теперь хватаюсь за края ступеньки и пытаюсь набрать воздух легкие.
– Альберт! – кричит женский голос, словно в ужасе, позади меня. Не могу пошевелиться, берусь за горло, пытаясь стянуть «цепи».
Кто-то помогает мне подняться, но ноги толком не идут, хватаюсь за подлокотник дивана и начинаю кашлять, так и не вздохнув. У меня никогда такого не было. Сердце почему-то не болит, просто еле стучит, а в горле будто ком, который не дает нормально работать моим легким. Кашлять ужасно больно, поэтому я всеми силами пытаюсь успокоить его.
– Что с ним? – слышу любимый голос. Почему я так плохо вижу? Почему все, черт возьми, плывет? – Лео! – Дина опускается рядом со мной на колени и хватает своими руками мое лицо.
– Нагни голову между колен, – слышу голос Альберта и выполняю указ. В груди теперь начинает болеть, если бы я был девочкой или маленьким мальчиком, то разревелся бы.
– «Скорая» скоро приедет, – сквозь плач говорит Лена.
Альберт все так же сидит рядом и держит свою руку на моей спине. Дышать стало на малую капельку легче, но совсем на чуть-чуть. Вздохи неполные, обрывистые и от этого, как раз-таки и болит в груди.
– Что с ним такое? – повторяет Дина, сидя рядом. Мне спокойнее от ее руки, которую она положила на мое колено, поглаживая. Я знаю, что в трудную минуту, невзирая ни на что, она будет рядом. Вот только я не хотел, чтобы о моих проблемах со здоровьем Дина узнала именно так.
Спустя двадцать минут, я уже лежу на диване и смотрю в потолок. Врач сделал мне пару уколов, и я перестал что-либо чувствовать, однако вздохи стали полнее, но не до конца. Я по-прежнему не могу сделать полный вздох грудью.
Дина села рядом и периодически вытирала рукавом огромной ей кофты слезы. Я не мог ничего сказать. Помимо укола, мне дали одну четверть валидола. Все внутри онемело. Родители разговаривали с мужчиной на кухне, я ничего не могу услышать. Когда мне было плохо, я впервые почувствовал страх за свою жизнь. Нет, это не то, что я чувствовал до этого. Было ощущение, словно душа покидает мое тело, думал, что отключусь и больше не открою глаза.
Дине так никто и не ответил. Начнет ли она спрашивать меня о случившемся, когда мне полегчает?
– Ну что, Лео, как ты себя чувствуешь? – на меня смотрит врач с седыми волосами и добрыми глазами.
– Так, словно несколько минут назад задыхался, – мямлю я.
– Вот таблетки, которые ты должен принимать, когда будут приступы. Пропустишь – будет очень плохо, – он поставил на столик тюбик, через прозрачное стекло которого были видны желтые таблетки. Железо. – А это, – он положил ингалятор рядом, – если будешь задыхаться, как несколько минут назад. – Астма?
– Что с ним, доктор? В смысле, подобные приступы могут случится еще раз?
– Парень слишком много нервничает и думает о проблемах, у него проблемы с сердцем и не хватает железа, небольшая астма, но этого всего хватает, чтобы собраться в кучу и начать терроризировать легкие, – объяснил ей врач, и мне захотелось его ударить, но я слишком слаб.
– От нехватки железа можно задыхаться? И разве астма всплывает так? – тихо, будто саму себя, спросила Дина.
– Простите, но меня ждет вызов, сейчас ваш сын уснет, пусть спит и набирается сил. Всего доброго! Если что случится и таблетки не помогут, звоните, – он улыбнулся, и Лена пошла его провожать.
Дина все еще держала мою руку, я сжал ее крепче, но она, кажется, не была этому против. Может из-за жалости? Я сейчас выгляжу очень дерьмово, уверен в этом.
– Все будет хорошо, – она смахнула очередную слезинку, а я, почувствовав, как начинаю засыпать, повернулся на другой бок.
Боль начала отступать и, сделав вздох теперь уже полной грудью, я уснул.
Выдох двадцатый
Дина
Я качаюсь из стороны в сторону, все еще держа его за руку. Астма? Нехватка железа и проблемы с сердцем? Кто-то решил сыграть плохую шутку и центром для игры выбрал Лео. Я очень волнуюсь. Почему не может все идти, как шло раньше? Сказки конец или, может, я сняла розовые очки и увидела все цвета гнилого мира?
Лео переворачивается на другой бок, немного нахмурившись. Мне уже хочется подскочить и крикнуть: «Где болит?», но он спит. Что же мне теперь делать? Я не смогу держаться от него подальше, зная, что он не здоров и ему нужна поддержка.
– Дина, – машет он руками, в поисках меня, закрытыми глазами.
– Я здесь, – тихо отвечаю я, и он, схватив меня за талию, кладет рядом с собой.
Нам пришлось расстелить диван, ибо Альберт уже знал, что после врача Лео уснет. Поднимаюсь чуть выше головы парня на подушке и кладу его голову себе на живот. Он просовывает руку мне под спину и крепко обнимает двумя руками, боится, что я убегу?
Убегу ли я? Определённо не сегодня! Сейчас, в эту паршивую секунду, ему нужна я. Мои руки. Ему необходимо знать, что я рядом. За окном темно, Лео проспал уже больше восьми часов. Его лоб мокрый и некоторые волоски прилипли к лицу. Убираю их и глажу по голове, как маленького котенка. Несмотря на то, что произошло днем, Лео еще и простудился, наверное, это температура.
– Дина, – шепчет мне мама и включает свет в гостиной.
Парень хмурится и, потирая глаза, открывает их. Сначала его взгляд прикован ко мне, глаза блестят, вот только отчего? Надеюсь, от счастья. Затем он смотрит на маму.
– Лео, дорогой, тебе надо выпить лекарство. Дина, принеси градусник.
Температура Лео поднята чуть выше тридцати девяти. Мама сказала, что навряд ли он пойдет завтра в школу, но Лео начал протестовать. Выпив таблетки, которые помогают избавиться от жара, кашля и боли в горле, он вновь нырнул под одеяло.
– Ты можешь... – он запнулся, словно набираясь уверенности.
– Да, могу, – сразу же ответила я и, выключив свет, забралась к нему под одеяло. Работала настольная лампа, которую я принесла из своей комнаты. Она освещала наши лица.
Я повернулась набок, тем самым лицом к Лео, и подложила локоть под голову. Он сделал тоже самое. Его губы были потресканы и приоткрыты, чувствовалось горячее дыхание больного человека, но даже так, он оставался неизменным запаху мяты. Удивительный парень.
