Текст книги "Воительница и Сфинкс (СИ)"

Автор книги: Рю Эмерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Зена попыталась поднять взгляд к небесам, но он уперся в потрепанный навес, расписанный золотом по синему фону. За спиной воительницы позорно брел Арго и, по-прежнему держась за стремя, шла Габриэль. Обнимавший девушку Гомер следовал рядом.

Вокруг них суетилась толпа, где-то сбоку возмущенно вскрикнула женщина:

– Немедленно уберите руки, молодой человек! Я вам в матери гожусь! – зеваки зашевелились, расступились, и Зена заметила в той стороне копну спутанных золотистых волос. Ее владелец тотчас метнулся в сторону, и там сразу же раздался крик:

– Эй, это мой кошелек!

Обычное дело. С другой стороны бурчали голоса Габриэль и Гомера, не замечавших ничего вокруг, кроме друг друга.

– Конечно, я говорила об Аталанте. Я тысячу лет мечтала увидеть ее! – восторженно прошептала девушка. – Она великолепна, о ней ходят легенды, а я еще ни разу с ней не встречалась!

"Вот счастливица!" – мрачно подумала Зена, а Габриэль продолжала тараторить:

– Так что. Когда я узнала, что она будет участвовать в этих забегах, я просто не могла не приехать.

– Аталанта, недоступная и легендарная, – благоговейно выдохнул Гомер. – Сколько песен о ней я слышал в Академии! Девушки, вы позволите к вам присоединиться? Никто из моих товарищей не говорил с Аталантой, даже не видел ее. Я хочу быть первым. В ее жизни столько сюжетов! Я вам сейчас расскажу. Казалось, что она проклята богами с первых минут жизни, а ее отец, героический Иас, не мог примириться с рождением дочери. Герою нужен сын. Гнев завладел его разумом. Он отнес девочку в далекий лес и оставил там на погибель. Наверное, Артемида пожалела крошку. Аталанту вскормила своим молоком медведица, а потом приютили охотники. Девочка стала жить с ними, научилась стрелять из лука, бегать быстрее лани, выросла красавицей. Но сердце ее ожесточилось. Эту историю знает любой грек! А еще ходят слухи, будто мать ее согрешила с Аресом и… Габриэль торопливо вмешалась:

– Ну и длинный же у тебя язык! Теперь я понимаю, почему достойные девушки не желают разговаривать с поэтами. Если б к твоей сестре подошел зеленый юнец и спросил, не изменяла ли ее мамочка папочке, тебе бы понравилось?

– О… Э-э, – растерялся Гомер и откашлялся. – Никогда об этом не думал. Что ж, обещаю воздержаться от подобных вопросов, если ты позволишь мне пойти с тобой.

– Конечно! – радостно согласилась Габриэль, но тут же бросила встревоженный взгляд на Зену: – А ты не против? Ну, если Гомер…

– Нисколько, – мягко перебила ее воительница и этим ответом заработала подозрительный взгляд подруги. Зену вполне устраивало, что Габриэль будет без умолку болтать не с ней, а с Гомером. – Вы сможете поговорить об Аталанте, а я пока подумаю о своем. Смотри, там море, а на берегу беговые дорожки!

– Неужели? – Габриэль вытянула шею, всматриваясь в направлении, куда указала Зена, и тут же мрачно добавила: – Придется поверить тебе на слово, ибо все, что я вижу, – это толпа.

Гомер тихо прыснул и поспешил ее утешить:

– Я тоже вижу море и толпу на плотном песке. Аталанта пользуется успехом у зрителей. Знаешь, я вспомнил загадку…

– Ой, и ты любишь загадки!

– В Академии от них некуда деться, они сейчас в моде – последний писк. Кроме того, это мое увлечение. Слышала такую?.. – Зена покачала головой: опять загадки. Слава богам, эти решать не ей.

Чем ближе они подходили к северной окраине рынка, тем гуще становилась толпа и тем медленнее путники продвигались вперед. Чья-то рука украдкой легла на бедро воительницы. Зена схватила пальцы исильно дернула, заставив их владельца пошатнуться. На нее уставились совершенно круглые и якобы невинные глаза: мальчишке не было еще и десяти лет.

– Если не хочешь остаться безруким, держи свои лапы подальше! – велела она, сжимая его пальцы.

– Но… Но я ничего не делал…

– Делал. Повторить не пытайся, иначе рука останется у меня, уяснил?

– Ай! Ай-ай-ай! Уяснил, – выдавил побледневший воришка.

– Вот и отлично. Передай мои слова остальным: меня, этих двух и коня не трогать, не то будет хуже. Сдержишь обещание, получишь пару монет, когда окончатся забеги.

– Правда?

– Клянусь. Я не нарушаю своих обещаний; постарайся сдержать свое, – воительница отпустила руку мальчишки, тот энергично закивал и через мгновение затерялся в толпе, а Зена вернулась к изучению обстановки. Кажется, никто не обратил внимания на разыгравшуюся между ней и воришкой сцену, именьше всего Габриэль и Гомер.

– Ой! – Габриэль подняла руку и заслонила глаза от полуденного солнца. – Как ярко светит! Готова поспорить, что лучшие места уже заняты, причем по обеим сторонам беговых дорожек.

– Вовсе не обязательно, – ответил Гомер и вытянул шею, пристально разглядывая толпу. – В конце концов, это всего лишь соревнования женщин, у них нет популярности Олимпийских игр.

– Ну да, – хмуро ответила Габриэль, но устыдилась: – Вот и хорошо! Ты сможешь пробраться к воде?

– Может быть, я лучше… – что бы он ни сказал дальше, никто этого не услышал, ибо позади них, где-то в глубине винного рынка, возникла чудовищная неразбериха. Толпа оживилась, с берега донесся визг икрики сотен девчонок: начался очередной забег. Габриэль забеспокоилась, а точнее говоря, чуть не лишилась разума от нетерпения. Она отпустила наконец стремя и рванулась вперед; Гомер, протиснувшись сквозь толпу, обогнал девушку и взял ее за руку, помогая расталкивать народ. Зена, спрятав усмешку, направилась следом. Внезапно толпа раздалась, и путники почувствовали дуновение соленого морского ветра, под ногами оказался плотный песок.

– Ах, так мы немного пропустили! – радостно воскликнула Габриэль. – Начался только второй забег средидевочек. Можно передохнуть: мы пришли слишком рано.

Глава 2

– Вроде бы, – начал Гомер, но пронзительный визг перебил его. Десять девочек в длинных просторных туниках стартовали с дальнего края дороги. Они босиком бежали по утоптанному морскому песку, и крики болельщиков подбадривали их. Девочки добегали до противоположного конца дистанции, крики на время стихли, и юноша смог наконец закончить: – кажется, там, вдали, есть свободное место. Надо обойти дорожки и чуточку подняться. Не так уж далеко.

– Пойдем, – Габриэль закричала, чтобы перекрыть восторженный гул толпы. Девушка оглянулась на Зену, та пожала плечами:

– Не возражаю. Это лучше, чем целый день смотреть на солнце: оно так слепит глаза, что ничего другого не видно. Там вроде тень.

Габриэль сморщилась:

– Эй, я же твоя подруга, ты не должна мне лгать. Зачем говорить, что тебе нравится то, что на самом деле… ну…

Воительница улыбнулась, ее глаза потеплели:

– Габриэль, все в порядке. Я же говорила, что в долгу перед тобой за морское плавание: ты там намучилась. Кроме того, мне нравится смотреть, как соревнуются девочки, – она чуть отвернулась и добавила: – Когда-то я тоже могла участвовать в забегах, – и тут же спохватилась, увидев морщинку меж бровей подруги: – Ну да ладно, это неважно. Иди-иди. Я следом.

Прилив почти достиг пика, и, когда Гомер привел их на свободный пятачок, тот оказался залитым водой. У самых ног плескалась морская пена. Юный певец виновато взглянул на спутниц:

– Да, мокровато… Теперь понятно, почему здесь никого нет. Если хотите, я поищу другое место, – но Габриэль энергично замотала головой, отказываясь. Она прислонилась к юноше спиной и принялась расшнуровывать сандалии.

– О, как чудесно! О таком месте можно только мечтать! – со счастливым вздохом сказала она, когда про-хладная волна коснулась ее усталых ног. – Ты сюда специально пришел?

Он рассмеялся:

– Хотел бы я ответить "да", но не могу. Кстати, я вспомнил загадку, – он помолчал немного, а потом произнес нараспев: – Я не имею собственной формы, но могу отнять ее у всего; я падаю с огромных высот, но не разбиваюсь на части; я даю жизнь и отнимаю ее; я древнее людей и богов.

Габриэль расхохоталась и пихнула Гомера в бок:

– Ты не мог найти штуку посложнее? Это же вода, ребенку ясно!

Поэт тоже улыбнулся за компанию, но вид у него был смущенный.

– Да я просто так это выпалил: должно быть, прилив напомнил. Дай мне шанс, Габриэль! Я найду загадку, которая тебе не по зубам.

Девушка уперла руки в боки и дерзко посмотрела на Гомера:

– Ого! Да это вызов! Как ты посмел? В мире нет никого, кроме богов, конечно, кто мог бы сравниться со мною, – на всякий случай болтушка вставила фразу про Олимпийцев: не хотелось ей навлекать на себя гнев небес.

– Вызов брошен, – гордо выпрямился юный поэт, но секунду спустя оба закатились от хохота. Серьезность с них как ветром сдуло.

Зена кисло хмурилась и тихо бормотала себе под нос: "Вода, конечно! Ох, уж мне эти загадки! Ответы, как на подбор, простые – Когда тебе их скажут". Усилием воли она отмахнулась от мрачных мыслей. Для того чтобы решать эти задачки, нужен особый дар: не такой, как у нее, вот и все.

Однако на Итаке пригодились таланты Зены, ибо Пенелопе нужен был воин, способный разработать хитрый план, создать армию из темноты и тумана, из одной женщины, одного мальчишки да нескольких пастухов и слуг. Тыловую поддержку обеспечивала только девушка с золотыми волосами, посохом вместо оружия и большим запасом верности – Габриэль. Игра со смертью! Но план сработал, разве нет? Войско-призрак, существующее только в воображении, разметало реальную и грозную армию Драконта.

Цирцее нужен был человек, который бы ей посочувствовал. Зена хотела обвести колдунью вокруг пальца идобилась своего. Значит, Зена не просто гора мускулов – у нее острый ум. Правда, нельзя не учитывать вклад Габриэль: она тоже не деревенская простушка.

"Похоже, равновесие скоро нарушится", – мрачно хмыкнула воительница. Она бросила мимолетный взгляд на шутливую ссору, разгоревшуюся между спутниками, потом посмотрела на беговые дорожки: девочки-бегуньи уже развернулись и мчались обратно. Среди них были великолепные атлетки – то есть многообещающие, ведь родители могут заставить ребенка отказаться от соревнований, чтобы дочь не сочли странной. "Что ж, есть вещи и похуже, чем репутация странной девочки", – подумала Зена, которая, однако, хорошо знала, что это мнение не разделяет большинство родителей, включая ее собственных. Быть непохожей на других опасно и нелегко.

Поблизости горстка одетых в белое девочек, позабыв обо всем, кроме гонок, размахивала красными лентамии громко выкрикивала:

– На-вси-Ка-я!! На-вси-Ка-я!!

Когда атлетки подбежали ближе, девчонки взвизгнули от восторга.

– А я знаю загадку получше! – заявила Габриэль, но тут же переключилась на другое. – Эй, ты видишь то же, что и я? Две первых… Поглядите только!

Гомер послушался, Зена тоже. Мимо промчались две девочки… связанные веревкой; как ни в чем не бывало, болельщицы восторженно скандировали имя. Девочка, бегущая первой, раскраснелась и запыхалась, Габриэль совершенно точно слышала, как она сказала:

– Все, Навсикая! Теперь двадцать шагов по прямой, песок твердый, впереди никого нет. Давай! – она отпус-тила веревку, прыгнула в сторону и откатилась с дорожки. Все еще задыхаясь, девочка приподнялась, не отры-вая глаз от финишной черты.

– На-вси-кая!! – прокричала она и снова со стоном распласталась на песке. Мимо пронеслись остальные бегуньи.

Габриэль склонилась над лежащей девочкой, которая все еще пыталась восстановить дыхание:

– Ты в порядке?

– Я? Ну конечно! – волосы с рыжиной обрамляли тонкое и очень веселое лицо. Веснушки россыпью сияли на вздернутом носите и загорелых щеках. Девоч-ка жадно хватала воздух. – Ой, эти забеги мне просто не по силам! Да еще по песку! Нет, бегать я умею, но… не так же, как она! Просто Навсикае одной не справить-ся, потому что…

– Я хотела спросить тебя о веревке, – вставила Зенина спутница, пока девочка безуспешно пыталась справиться с собой. – Кстати, меня зовут Габриэль.

– Митрадия. Приятно познакомиться. Веревка помогает Навсикае не сбиться с дороги. Она слепая.

– Слепая?! Неужели?

– Да, – с гордостью подтвердила Митрадия. – Удивительно, правда? Навсикая слепа с рождения. Однажды мама проигравшей девчонки заявила, будто Навсикая притворяется: как же так, драгоценному чаду обидно! Но это вранье, она в самом деле не видит. Но ведь если глаза не видят, это не значит, что и ноги не могут бегать! – возмущенно закончила девочка.

– Мне это объяснять не надо, – тепло ответила Габриэль. – Я была поражена еще до того, как узнала о ее слепоте. Навеивая великолепна!

Митрадия вздохнула и позволила Габриэль поднять ее с песка.

– Прости, если я показалась сердитой. Ты тут ни при чем: просто мне так часто приходится защищать подругу. Но как бы то ни было, она талантлива, это точно. Только Аталанта может обогнать ее. К сожалению, Навсикая – царевна, поэтому в следующем году ей уже не позволят участвовать в соревнованиях. Происхождение и титул обязывают вести другой образ жизни, – девочка глубоко вдохнула, с шумом выпустила воздух и посмот-рела в сторону финишной черты. Оттуда доносились визгливые голоса, кажется, разгорелась обычная ссора.

– Ну вот, как всегда! Спасибо, что помогла подняться, а теперь мне пора идти. Надо выручить Навсикаю.

– Не возражаешь, если я… э-э, пойду с тобой? – спросила Габриэль и вдруг вспомнила про стоящего рядом молодого певца: – Ах да, это Гомер, он поэт и будет знаменит.

Потом Габриэль взглянула на Зену, та с улыбкой помахала рукой: "Иди, я останусь".

– Ой, правда? Настоящий поэт! – Митрадия поспешно отряхнула с туники песок и оправила подол. Гомер зарделся:

– Ну, почти. Я учусь в Академии. Главное – пройти весь курс.

– Ты справишься, – ободрила его Габриэль и покачала головой. – Он очень способный! О, боги, что там случилось?

Митрадия тяжело вздохнула:

– Опять из-за царевны ссора.

– Она слепая! – визжал пронзительный голос. – Разве нет закона про них? Я бы выиграла последний забег, если б не она! Нельзя же бегать, если ты не видишь, верно? А где эта девчонка, которая ее тащила? Значит, мы не можем помогать друг другу, а они могут? Так нечестно!

Ее перебил глубокий мужской голос, но из-за гула толпы различить его слова было невозможно. Митрадия взглянула на новых знакомых:

– Хотите с ней познакомиться? Конечно, с Навсикаей, а не с Поросенком.

Брови Гомера поползли вверх:

– С Поросенком?

– Мы все так ее называем, – пояснила бегунья и улыбнулась, как настоящий бесенок. – Ты только послушай, как визжит!

С этими словами девочка скрылась в толпе. Пронзительный голос разразился очередной тирадой, его снова перекрыл мужской тенор.

– Поверить не могу! Она даже не добежала до конца… Мама-а-а… – разрыдалась гадкая девчонка. – Мама, я же говорила, мне нужен такой же короткий хитон! Моя тряпка в ногах путается! Посмотри теперь, что получилось!

Слава Олимпийцам, спокойная, облаченная в темное женщина подошла к Поросенку, и визгливый голос милосердно утих. Женщина поворковала, должно быть, в утешение, но ее дочурка не собиралась сдаваться так быстро.

– Слепая бегунья, – пробормотала Габриэль. – Отличный сюжет.

– Пожалуй, – бросил Гомер, – но песни о забегах не слишком популярны, разве что об Аталанте. Впрочем, – задумался он, – слепая царевна… Из этого может что-нибудь получится.

– Знаешь, я вспомнила… Цирцея тебя нашла? Он ухмыльнулся:

– Еще бы! Ты представить себе не можешь, что началось, когда она заявилась в Академию и представилась! Очень мило с твоей стороны подсказать ей такую идею.

– Не стоит благодарности. Я подумала, так будет лучше для всех, – отозвалась Габриэль. Позади них по дорожкам помчались новые бегуньи, девушка порывисто обернулась, приподнялась на цыпочки и, успокоившись, фыркнула:

– Опять девчонки. Я послала Цирцею к тебе, потому что ей надо было переменить обстановку, разделаться с прошлым. Ну и конечно, я хотела, чтобы ты услышал ее историю, – она искоса взглянула на Гомера. – Колдунья тебе все рассказала?

– О да, я удостоился чести говорить с ней наедине. Другим достались только известные истории об Одиссее, его команде и жизни на острове.

– А тебе – все? – вдруг вспыхнула Габриэль.

– Она так сказала. О нимфе Калипсо, о том, что произошло на Итаке. И как ты уговорила ее расколдовать бедных свинок, – юноша мгновение помолчал и приба-вил: – Она очень высокого мнения о тебе, Габриэль.

Та улыбнулась:

– Спасибо. Теперь я точно знаю, что правильно поступила, когда не стала ей лгать. Где она сейчас?

– Отправилась домой, – певец пожал плечами. – Сказала, что Афины – слишком большой и шумный город, ей здесь неуютно. С ней поехал Апнис, ты его, наверное, не помнишь; он готовился к выпускным экзаменам, когда мы держали вступительные. Цирцея сразила его наповал, едва шагнула в ворота, – юноша расхохотался. – Удивляюсь, как она его терпела! Он был невыносимо назойлив: представь только влюбленного поэта!

Габриэль притворно скривилась и прыснула:

– Нет, уж увольте, не стану!

– Вообще-то Цирцея не искала спутника жизни, вопреки всем твоим советам забыть Одиссея. Но каждый раз, когда она появлялась в Академии, Апнис оказывался поблизости, он дарил ей цветы, фрукты и все такое. А после того как он пропел импровизацию в пятнадцать строф о красоте ее пышных волос, Цирцея была покорена.

– Ах, как красиво! – нежно вздохнула Габриэль. – А вот и подруби!

Навсикая оказалась выше Митрадии. Она была тонка, как тростинка, темные волосы поблескивали рыжимиискрами, на затылке их стягивал простой кожаный ремешок. Синий пояс обхватывал талию девочки, чудесно перекликаясь с насыщенным цветом ее глаз. Ноги были босые. Габриэль никак не ожидала от царевны подобной простоты, даже от слепой царевны. Навсикая ничем не отличалась от других девочек: разве что взгляд ее был странно неподвижен. "Как здорово, что отец растит Навсикаю вместе с другимидевчонками! Должно быть, он – или воспитатель царевны – очень умен". Поначалу Навсикая была тиха изастенчива, но стоило Габриэль похвалить ее грацию и поздравить с блестящей победой, как смущение исчезло без следа. Девушка представила Гомера, и Навсикая осторожно провела рунами по его лицу.

– О, Мит, ты знала, что бывают такие юные певцы? – спросила она и тут же застенчиво извинилась: – Простите, Гомер. При дворе моего отца живет один старый-престарый певец, который годился бы мне в прапрадеды, у него плохая память и совсем нет слуха, но наш царь не разбирается в таких тонкостях.

Митрадия хихикнула.

– Что ж, – улыбнулась Габриэль, – если тебе надоест быть бродячим певцом, Гомер…

– Но ведь странствующие – самые лучшие, правда? – сказала Навсикая. – Они живут среди новых историй. А если нет новых историй, то всегда есть новые слуша-тели.

– Гомер сочиняет сейчас новую песню. Про Одиссея и…

– Про Одиссея! – воскликнула Навсиеая, сжимая руку юноши. – Ты знаешь легенды о многомудром Обманщике? В юности мой отец сражался с ним рука об руку, и я обожаю слушать его рассказы. После взятия Трои Одиссей пропал, верно?

– Навсикая, – перебила ее Митрадия, – нам пора идти. Старая Стимфа уже заждалась. Стимфа – ее няня, то есть воспитательница, – поправилась она. – К тому же скоро финал… Не стоило говорить об Одиссее, но вы не могли этого знать. Я думаю, Навсикая в него влюблена! По самые уши.

Навсикая смутилась слишком сильно для царевны.

– Я просто… хотела бы его встретить разочек, вот и все. Рада была поговорить с тобой, Габриэль. До свидания, Гомер! – девочка протянула к ним обе руки, потом позволила Митрадии увести ее прочь.

– Мы будем болеть за вас! – крикнула вдогонку Габриэль. Митрадия повернулась, одарила ее улыбкой изакатила глаза, пытаясь выразить изнеможение. Габриэль проводила подруг взглядом.

– Кажие они милые, да? Надеюсь, желание Навсикаи исполнится!

– Случалось и не такое, – сказал Гомер.

Начался отлив, вода немного отступила, и они застали Зену по-турецки сидящей на песке. Спиной она опиралась о ногу Арго, и время от времени конь тыкался мордой в ее волосы. Когда на нее упала тень Габриэль, воительница подняла голову, улыбнулась и снова перевела взгляд на толпу, нетерпеливо ожидавшую очередного забега. Это снова были соревнования девочек.

– Видели что-нибудь интересное? – спросила Зена.

– Да нет, ничего, – проронила Габриэль и резко отшатнулась назад, когда мимо, расшвыривая колючий песок, пронеслись маленькие бегуньи.

– Я слышала, это последний забег среди малолеток, потом будет полуфинал, – сообщила воительница, вяло махнув в сторону дорожек.

– О! – Габриэль приподнялась на цыпочки, опираясь на плечо Гомера и пристально осматриваясь. – О, богини, это она! Кто еще может так выглядеть? – сдавленным от волнения голосом прошептала девушка, указывая направление. Гомер бросил взгляд в ту сторону и только пожал плечами; Зена вздохнула, легко поднялась и тоже посмотрела туда.

– Да, это она, – бесцветно подтвердила воительница и снова уселась на песок. Гомер нахмурился, недоумевая, а Габриэль уже не замечала ничего вокруг, кроме тонкой, хрупкой светловолосой девушки, ходившей взад-вперед по пляжу.

– О, она и вправду золотая, верно? – выдохнула болтушка. – В точности, как говорится в легендах! – "Половину из которых она сама оплатила!" – мрачно хмыкнула Зена. Впрочем, она не собиралась лишать Габриэль долгожданного удовольствия. Аталанта, конечно, оправдает свою репутацию, раз уж явилась на такое мероприятие.

Приходилось признать, что охотница действительно была "золотой" и ярко выделялась на фоне афинской толпы. На ней был светло-желтый хитон, настолько короткий, что прикрывал ее ноги сверху лишь на ширину ладони. Золотистый шнуров обвивал узкую талию Аталанты, а дальше нежная материя спадала мягкими поблескивающими складками, подчеркивая ее ровный загар. Темно-русые волосы закреплены на затылке незатейливым узлом, но очаровательные кудри выбились из него отдельными прядями, став живым обрамлением тонкого лица. "Боже мой, как она справляется с этими локонами? Да еще так укладывает?" – завистливо прошептала Габриэль.

– Может быть, волшебством, – весело подхватил Гомер, спокойно рассматривая Аталанту, которая в ожидании предварительных женских забегов прохаживалась вдоль ограды. Он ласково взглянул на Габриэль: – Мне нравится, когда ты распускаешь волосы, хотя коса, наверное, практичней.

Девушка улыбнулась в ответ:

– Это ложь, но очень милая, спасибо. Как ты думаешь, Аталанта… очень рассердится, если я… э-э… подойду к ней?

Зена снова поднялась на ноги и устремила бесстрастный взгляд на высокую длинноногую бегунью, безуспешно пытавшуюся принять холодный равнодушный вид. "Странно, что этот забег так ее беспокоит", – подумалось Зене. Об Аталанте ходили легенды, и каждый знал, что равных ей нет во всей Элладе. Ее талант и мастерство в беге были бесспорны, о каком поражении могла идти речь? Даже в соревнованиях с лучшими бегуньями охотница могла дать фору каждой.

Огромные, темно-карие глаза Аталанты метались по толпе, выхватывая случайные лица. Пальцы нервно и рассеянно мяли края хитона, оставляя на нежной ткани некрасивые складки. Девушка делала шаг то вправо, то влево, словно не зная, куда пойти; наконец она взглянула на солнце, подала плечами и направилась вдоль берега. Зена тронула Габриэль за руку:

– Тебе не придется решать: Аталанта сейчас будет здесь.

Габриэль слабо вскрикнула, и Зена испугалась, не упадет ли она в обморок от счастья. Аталанта тем временем заметила воительницу, которая действительно была одной из самых колоритных фигур среди праздных зевак. Она бросалась бы в глаза, даже не будь за ее спиной великолепного коня. "Быть не может, чтобы она искала меня", – пронеслось в голове Зены.

Габриэль в волнении разгладила юбку:

– Гомер, я нормально выгляжу? Ну… смотреть на меня не противно? Вдруг она, – девушка не договорила, потому что Аталанта направилась прямо к ним и остановилась в двух шагах от воительницы. Голова ее была склонена к плечу, глаза прищурены. Габриэль слишком расчувствовалась, чтобы обратить на это внимание, вдобавок она пыталась справиться со своим голосом. Юная бегунья удостоила ее безразличным взглядом, в котором сквозил намек на вопрос. Габриэль выдавила улыбку:

– Э-э, привет! – радостно начала она. – Ты, должно быть, Аталанта. Я… ДЛЯ меня большая честь видеть тебя. Я тысячу лет мечтала об этом моменте и…

– Рада, что твоя мечта сбылась, – рассеянно сказала охотница и перевела взгляд на Зену. Та скривилась и глазами указала на Габриэль. Кажется, Аталанта поняла намек: "Это моя подруга, будь с ней повежливей, иначе…". Не совсем то, что имела в виду воительница, но все же достаточно близко. – О, мне тоже приятно познакомиться! С тобой и с каждым, кто болеет за меня. А ты?..

– Я?.. Ах да, меня зовут Габриэль. А это Гомер, он начинающий певец.

Охотница посмотрела на юношу и одарила его холодной улыбкой:

– Будем знакомы. Что ж, мне пора готовиться к забегу: не хочу разочаровать болельщиков. Зена, – прибавила она сладким голосом, – так приятно снова тебя повидать!

Зена ответила столь же широкой улыбкой и столь же неприязненным взглядом:

– О, нет, это мне приятно. Так же, как в прошлый раз.

Габриэль наконец-то уловила холодок их отношений, и ей стало не по себе. Девушка потянула Гомера за руку:

– Я, правда, счастлива тебя видеть, – сказала она сделанной веселостью, – но нам стоит поторопиться: хороших мест маловато. Гомер, пойдем поищем, где встать. Может, вернемся туда, где были в самом начале? – речь слишком походила на неудачную импровизацию, и Гомер непонимающе уставился на подругу. Габриэль состроила выразительную гримасу, стрельнула глазами в сторону воительницы и бегуньи, а потом открыто подмигнула. Юноша нахмурился, пытаясь разгадать таинственные знаки, и наконец его лоб разгладился. Габриэль вздохнула с облегчением и мило улыбалась, пока Гомер говорил:

– Пожалуй, нам действительно надо найти место получше. Зена, мы вернемся к финальному забегу… или ты хочешь пойти с нами?

– Я останусь здесь, – ответила воительница и смягчила слова мимолетной улыбкой. – Иди, Габриэль. И не забудь перекусить!

– Ну, это на меня не похоже! – на этот раз голос девушки звучал естественнее. Вспомнив, где кошелей, она покраснела: – Да-да, не забуду. Наконец-то я сама увижу твою победу, – обратилась она к Аталанте. Охотница отодвинулась от Зены, овладела собой и приняла надлежащий вид. С очаровательной улыбкой она протянула Габриэль руку:

– Сделаю все, что в моих силах, чтобы оправдать твои ожидания. И твои, юноша! Гомер заморгал:

– А… Э-э… Благодарю. – Упустить шанс поговорить с Аталантой было нелегко, но он справился. – Так что, Габриэль, знаешь ты, почему курицы переходят дорогу?

– Переходят или просто ходят? – уточнила девушка и оглянулась через плечо на Зену и Аталанту, в глазах ее было беспокойство.

Воительница коротко кивнула и незаметно сделала Знак рукой: все в порядке. Габриэль тут же успокоилась, расправила плечи, и лицо ее осветила улыбка. Девушка снова обратилась к Гомеру, продолжая шутливое состязание. Когда друзья были уже у черты, отмечавшей половину дистанции, Зена повернулась к Аталанте, и ястребиный взгляд ее синих глаз уперся в расширенные, темно-карие глаза охотницы.

– Ох, какая милочка! – пробормотала Аталанта, очевидно, имея в виду Габриэль. – Жаль только, слишком болтлива. Твоя протеже?

– Раз уж мы заговорили о протеже, – гортанно прорычала Зена, – где твой очередной… певец. Кажется? Ты их так теперь называешь.

Аталанта остолбенела от такой дерзости, взгляд ее застыл. Зена ровно продолжала:

– А мои отношения с Габриэль тебя не касаются. Можешь считать ее моим другом или сестрой, как будет угодно. В любом случае, не смей ей грубить, – услышав эти слова, охотница нахмурилась, но Зена еще не закончила: – Гомера тоже не зли. Впрочем, ты умна и должна понимать: только глупец станет ссориться с певцом.

Чуть дальше на побережье остановились Габриэль и Гомер. Девушка мечтательно вздохнула:

– Она красавица, верно?

– Да, взглянуть приятно, – не слишком вежливо заметил юный поэт. Подруга озадаченно посмотрела на него, и Гомер прибавил: – Она груба и надменна.

– Ах, ты об этом! – отмахнулась девушка. – Гомер, ей ведь скоро участвовать в важном забеге. Разумеется, Аталанта нервничает, в таких ситуациях все становятся раздражительными. Готова поспорить, после соревнований она будет очаровательна.

– Хм, пожалуй, ты права, – призадумался певец и обогнул стайку девочек, столпившихся у лотка с изобилием спелых фруктов. – Я тоже становлюсь мрачным перед знаменами, а Андрокл бросается на всех вокруг, хотя никто не умеет импровизировать лучше, чем он. Только Андрокл все равно ведет себя как лев с колючкой в лапе.

– Отличный образ! – захлопала в ладоши Габриэль. – Мне нравится!

– Спасибо. Аталанта – лучшая бегунья в Греции, и еще никому не удавалось ее обогнать. О чем ей беспокоиться?

– Уж, конечно, не о том, что она проиграет! – быстро ответила девушка, потом глубоко вдохнула и замешкалась. – О, как здорово пахнет! Запомни это место, поможешь мне вернуться сюда после забега: именно здесь я хочу пообедать, – и она указала на струйку дыма, поднимавшегося над бело-синим навесом шагах в десяти от толпы болельщиков. – А насчет Аталанты, только подумай, вдруг она сделает неверный шаг? Или подвернет ногу? Или съест что-нибудь не то и заболеет? Вдруг кто-то из недругов выставит посох, чтобы помешать ей?

Гомер в изумлении уставился на подругу:

– Придет же такое в голову! Неужели ты думаешь, что Аталанта переживает из-за нелепых выдумок?

– Вполне возможно. Знаешь, если б я прославилась Непревзойденной Аталантой, я тоже была бы на грани срыва перед каждым забегом.

– Кто знает. Никогда бы не подумал, что Аталанта злится от волнения! – Гомер даже замотал головой. – Кстати, кто станет специально мешать бегунам?

– Да кто угодно! Может быть, девушке захочется, чтобы победила ее подруга, или мать поможет дочери выиграть: ради любви люди способны на многое!

– Знаю, наслышан, – нехотя признал певец. – Все легенды об этом. Вот мы и пришли, – прибавил он, останавливаясь у веревки, отмечавшей конец дистанции.

Здесь было совсем немного народу. Позиция болельщикам не нравилась: гораздо интереснее стоять у начала дорожки, ведь побеждает тот. Кто первым возвращается обратно. Недалеко от друзей стоял седобородый старик и присматривал за двумя мальчиками, катавшими по песку сеть с камнями. Они утрамбовывали песок, готовя дорожки к следующему забегу. Довольный, что его подопечные не шалят и не пытаются увильнуть от работы, старик отвернулся и пересчитал разноцветные палочки, которые бегуньи должны были захватить с собой, прежде чем мчаться к финишной черте.

Габриэль встала на цыпочки и вытянула шею, всматриваясь вдаль, туда, где собирались участницы забега. Гомер тоже взглянул в том направлении.