Текст книги "По следам древних культур Хоккайдо"

Автор книги: Руслан Васильевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Однажды, осматривая места земляных работ, производившихся строителями железной дороги у деревни Сиратаки, Масакадзу Ёсидзаки на 10-метровой террасе реки Юбетсу нашел несколько обсидиановых пластин. Такие большие пластины с четко выраженными параллельными гранями не встречались в памятниках культуры дзёмон. И хотя не было еще полной уверенности, что это плейстоценовые находки, они стали первыми обнадеживающими свидетельствами наличия на Хоккайдо предшествующей дзёмону культуры.

В 1954 году во время раскопок экспедицией музея Хакодате стоянки додзёмонской эпохи у деревни Тару-киси недалеко от города Куроматсунаи (округ Сибеси) обнаружили, как писал Масакадзу Есидзаки, «истинно пластинчатые индустрии». В глинистых отложениях, относящихся к плейстоцену, удалось собрать 72 каменных изделия, в том числе 17 ножевидных пластин. Из таких пластин с помощью ретуши были сделаны скребки, ножи, остроконечники.

Публикации Масакадзу Есидзаки материалов о культуре пластин на Хоккайдо вызвали большой интерес не только в Японии, но и за рубежом. В 1958 году в Саппоро под руководством получившего всеобщее признание молодого ученого создается «Совет молодых археологов Хоккайдо», который издает журнал «Обсидиан» – «Кокуюсэки». Вокруг этого журнала сгруппировались знающие археологи, развернувшие интенсивные работы по изучению докерамических памятников Хоккайдо, а Масакадзу Ёсидзаки стал одним из ведущих специалистов Японии в области палеолитических и мезолитических культур.

Я познакомился с Масакадзу Ёсидзаки в 1973 году в Чикаго на Международном конгрессе антропологических и этнографических наук. Он подошел ко мне после доклада, очень живой, быстрый в движениях, и заговорил с энтузиазмом:

– Я читал Вашу статью о раскопках стоянки Имчин на Сахалине… В полученных Вами материалах есть сходство с культурой пластин (blade-culture) Хоккайдо. Есть основание связывать ее с северными областями Азии. Что Вы думаете об индустрии пластин Сиратаки? Вам, конечно, нужно ее посмотреть. Приезжайте на Хоккайдо. Мы покажем наши докерамические памятники…

И вот четыре года спустя вместе с Масакадзу Ёсидзаки и Харуо Ойи мы едем из Саппоро в знаменитые Сиратаки, где наиболее ярко и выразительно представлена культура пластин Хоккайдо.

Сиратаки – это целая группа палеолитических стоянок, которые располагаются по краю широкой и красивой долины реки Юбетсу. На речных террасах в окрестностях деревни Сиратаки открыто около 40 местонахождений докерамического периода. Самые ранние из них Сиратаки-1 (Хороказава) и Сиратаки-13. Стоянки исследовались Масакадзу Ёсидзаки в период с 1954 по 1960 год.

Большинство орудий на стоянках Сиратаки сделано из обсидиана – черного, блестящего, хорошо поддающегося обработке камня. И это понятно. У подножия одной из сопок, что находится поблизости от древних поселений, есть выходы обсидиана. Вообще здесь расположено самое крупное на Хоккайдо месторождение этого камня. Люди издревле добывали этот великолепный поделочный материал и изготовляли из него различные каменные орудия.

На стоянке Сиратаки-1 (Хороказава), обоснованной на крутом откосе рядом с выходами обсидиана, собрано несколько тысяч различных каменных изделий. Особенно много пластин, среди которых выделяются крупные, достигающие в длину 15–20 сантиметров. У них правильные очертания и острые края. Такие пластины служили заготовками для разнообразных инструментов. Обрабатывались они крутой ретушью преимущественно с одной стороны.

На стоянке Хороказава были обнаружены очень своеобразные инструменты, получившие в литературе название «ладьевидные» или «лодкообразные» орудия. Это массивные сколы с подтреугольным поперечным сечением. Верхний край у них широкий и сравнительно ровный, а две боковые стороны, обработанные крупными и мелкими сколами, сходясь под углом, образуют второй дугообразный край. Поперечные сколы придают его лезвию извилистые очертания (рис. 41). Было установлено, что это заготовки клиновидных нуклеусов, обработанные своеобразной техникой, получившей название хороко.

Рис. 41. Крупные пластины и лодкообразное орудие (стоянка Хороказава).

Находки на стоянке Хороказава лодкообразных инструментов (клиновидных нуклеусов) – весьма примечательный факт. Он свидетельствует о том, что около 17 тысяч лет назад на Хоккайдо наряду с техникой отделения крупных ножевидпых пластин с конических и полуконических нуклеусов развивается техника скалывания микропластин с клиновидных нуклеусов. Важно также и то, что клиновидные нуклеусы Хороказавы близки гобийским, получившим широкое распространение в конце плейстоцена – начале голоцена в Центральной и Северной Азии.

Стоянка Хороказава порадовала и многими другими интересными инструментами. В частности, нельзя не отметить оригинальные резцы, изготовленные из массивных ретушированных пластин. Они могли использоваться и как ножи-резцы, и как ножи-скобели, то есть имели универсальный характер. Такие орудия назвали резцами хороко.

Хронологически и по характеру каменного инвентаря к стоянке Хороказава близка стоянка Сиратаки-13, расположенная на 30-метровой террасе. Здесь в обработке каменных орудий тоже господствует техника хороко, тоже имеются лодкообразные орудия и массивные ножевидные пластины. Некоторые из пластин с помощью односторонней ретуши оформлены в виде остроконечников.

При знакомстве с коллекциями каменных орудий стоянок Хороказава и Сиратаки-13 прежде всего бросается в глаза отчетливо выраженная тенденция к леваллуазским приемам расщепления камня. Причем проявляется она не только в обилии характерных широких удлиненно-треугольных пластин, но и в наличии самих нуклеусов леваллуазских форм. У леваллуазского нуклеуса рабочая сторона, с которой Снимались отщепы, уплощена, а противоположная – выпуклая, ударная площадка слегка скошена и подработана по краю ретушью.

Леваллуазские нуклеусы – инструменты очень древние. В Европе они, как известно, относятся к среднему или даже нижнему палеолиту. Датировать стоянку Хороказава или Сиратаки-13 таким далеким временем, конечно, нет оснований. Нельзя забывать того, что в этих комплексах нуклеусы леваллуазского облика сосуществуют с клиновидными нуклеусами, обработанными техникой хороко, появившейся только в конце палеолита. Интересно поразмыслить о причинах длительного сохранения старых традиций обработки камня.

Известно, что леваллуазская техника обработки камня доминировала в начале верхнего палеолита в Монголии, где она широко представлена на поселениях Мольтынам, Сангино, в Забайкалье (поселения Санный Мыс, Варварина Гора), на Алтае (пещера Страшная, Бийск), в Приморье (Устиновка). Не исключено, что в конце плейстоцена существовал мощный культурно-исторический мост, через который осуществлялось влияние центральноазиатских культур на культуры островного мира Тихоокеанского бассейна, в частности на культуры Хоккайдо. На рубеже плейстоцена – голоцена резкое изменение климатических и геолого-географических условий на длительное время прервало культурные контакты Хоккайдо с материком. Остров оказался как бы изолированным от влияния внешнего мира. В результате стали локально развиваться оригинальные технические приемы обработки камня. Возникла уже упоминавшаяся техника хороко; своеобразным ее вариантом, по-видимому, следует считать и технику юбетсу, появившуюся позже и представленную в материалах стоянок Сиратаки-30, 32 и 33 (рис. 42).

Рис. 42. Клиновидные нуклеусы (стоянка Сиратаки-30).

Название новая техника обработки камня получила от реки Юбетсу, на 10-метровой террасе которой находились древние стоянки. На стоянке Сиратаки-33 на глубине 40–50 сантиметров от поверхности было открыто скопление оббитых галек, грубых пластин, нуклеусов, концевых скребков и резцов. Методом обсидианового датирования определено время, когда существовала стоянка, – 15 тысяч лет назад. Именно тогда при расщеплении камня и оформлении нуклеусов впервые начинают применяться новые технические методы, названные Масакадзу Ёсидзаки техникой юбетсу.

В чем же своеобразие этой техники обработки камня? Прежде всего в изменении формы исходной заготовки. Сначала с помощью тщательной двусторонней оббивки изготовлялся массивный листовидный бифас. Эти бифасы, достигающие иногда в длину 25–30 сантиметров, необычностью своей формы, изяществом отделки и великолепным материалом (обсидиан) всегда привлекали внимание исследователей. Первые находки таких обработанных человеческой рукой камней не находили объяснений. Одно время их принимали даже за наконечники копий. Только раскопки на стоянках Сиратаки-30, 32 и 33 позволили понять особенности этих необыкновенных орудий и их назначение.

При анализе материалов стоянки Сиратаки-32 Масакадзу Ёсидзаки удалось по обработанным ядрищам и относящимся к ним производным продуктам – отщепам, пластинам, сколам – восстановить исходную форму заготовок – бифасов (рис. 43). Такая реконструкция дала возможность проследить все фазы производственного процесса расщепления бифаса. Оказалось, что листовидные красивые бифасы – всего лишь заготовки нуклеусов.

Рис. 43. Нуклеус и сколотые с него пластины (стоянка Сиратаки-32).

Итак, сначала подготавливался бифас, затем с него сильным ударом, направленным вдоль длинной оси, скалывался первый краевой скол, потом вдоль того же края и тоже во всю длину бифаса снимались пластинчатые сколы – «лыжевидные пластины», как их назвали японские археологи. Эти пластинчатые сколы действительно напоминают широкие, приостренные и характерно изогнутые на концах лыжи. Лыжевидные сколы – один из главных признаков техники юбетсу. При технических приемах хороко такие сколы обычно не бывают. Обработка завершалась скалыванием с одного из концов бифаса микропластинок (рис. 44).

Рис. 44. Последовательность операций обработки камня техникой юбетсу (по М. Ёсидзаки).

Использование техники юбетсу знаменовало собой начало нового этапа в технологии производства каменных орудий палеолита Хоккайдо. Мастера того далекого времени сделали шаг вперед по сравнению со своими предшественниками – мастерами техники хороко. Они научились более эффективно использовать обсидиан, делать более удобные заготовки нуклеусов, освоили технику двусторонней обработки орудий. Бесспорно это было прогрессивным явлением.

Очень перспективна для изучения эпохи верхнего палеолита Хоккайдо стоянка Сиратаки-32, расположенная на той же 10-метровой террасе реки Юбетсу недалеко от стоянки Сиратаки-33. Здесь японским археологам посчастливилось открыть остатки очага, выложенного большими камнями. Вокруг очага концентрированно, как бы по кругу, располагались различные изделия из обсидиана. Исследователи предполагают, что здесь находилось палеолитическое жилище. И хотя особенности конструкции жилища выявить пока не удалось, Масакадзу Ёсидзаки не теряет надежды найти остатки «домов» палеолитических обитателей Сиратаки.

Вооружившись маленькими лопатками, напоминающими наши садовые совки, мы разошлись по площадке, занятой стоянкой, и стали осматривать обнажения почвы. Солнце высвечивало в обнажениях обсидиановые изделия, и они блестели, словно осколки стекла. Всюду встречались крупные и мелкие сколы с нуклеусов, обломки пластин, куски обсидиана. Трофеи наши были весьма убедительны: около десятка изящно обработанных ножевидных пластин, выразительный лыжевидный скол, резец типа арайя, обломок крупного бифаса, несколько микропластинок и отщепов. Из широких и длинных пластин, которых было особенно много, палеолитические охотники могли делать самые разнообразные инструменты – ножи, скребки, наконечники копий и дротиков.

Люди в окрестностях Сиратаки, судя по обилию следов их деятельности, жили долгое время, во всяком случае, как свидетельствуют данные радиоуглеродных и обсидиановых анализов, почти в течение пяти тысячелетий. Возможно, временами они уходили отсюда, но места эти были удобные-для жизни, и люди вновь заселяли их. Озеровидное расширение долины Юбетсу – тогда широкий водоем – изобиловало рыбой, окружающие леса были богаты зверем. Горы защищали от холодных ветров, а месторождения обсидиана давали чудесное сырье для изготовления хозяйственного инвентаря. Сюда за ценным сырьем снаряжались отряды охотников из разных мест Хоккайдо. По свидетельству специалистов, каменные орудия почти всех хоккайдских стоянок эпохи палеолита сделаны главным образом из обсидиана, добытого в Сиратаки. Сиратаки, можно сказать, были палеолитическим центром Хоккайдо, его палеолитической столицей.

После осмотра группы стоянок Сиратаки японские коллеги организовали еще несколько поездок по маршрутам Сиратаки – Энгару – Китами – Саппоро; Саппоро – Титосэ – Сукубаи – Санкакуяма – Саппоро; Саппоро – Отару. Во время этих поездок были осмотрены террасы и стратиграфические разрезы в долинах рек Юбетсу, Токоро и Мука – места нахождения памятников докерамического периода. В долине реки Юбетсу к этой группе памятников относятся стоянки, расположенные в районе города Энгару, а в расширении между реками Токоро и Мука – стоянки Хокуё, Ханзава, Хиросато в районе города Китами.

В коллекциях каменных орудий со стоянок группы Энгару и Китами имеются лодкообразные инструменты, лыжевидные сколы, ретушированные пластины, резцы с диагональным сколом, концевые скребки из пластин, остроконечники. Многие из этих инструментов очень похожи на изделия палеолитических и мезолитических памятников советского Дальнего Востока и Монголии (Устиновка в Приморье, Имчин на Сахалине, Хере-Уул в Монголии). Появляются, таким образом, прекрасные возможности для корреляции этих памятников.

Особый интерес представляет стоянка Санкакуяма, открытая недавно на юго-западе Хоккайдо неподалеку от города Титосэ. Здесь выделяется два культурных горизонта. Верхний датируется временем около 10 тысяч лет назад и характеризуется клиновидными нуклеусами, микропластинами, резцами типа арайя и появлением шлифованных рубящих орудий типа топоров. Второй культурный горизонт оставлен людьми, которые жили более 20 тысяч лет назад. Пластинчатой техники обработки камня тогда не существовало, доминировала техника мелкого аморфного нуклеуса. Из отщепов изготовлялись небольшие ножи и скребки.

Нижний культурный комплекс стоянки Санкакуяма – самый древний из известных в настоящее время на Хоккайдо. Его радиоуглеродная дата 21430 ± 750 лет подкрепляется обсидиановой – 21200 ± 1100 лет и геологическими данными.

Таким образом, в развитии палеолита Хоккайдо можно выделить две традиции в обработке камня: технику аморфного нуклеуса, изготовление орудий из отщепов и технику пластин. Развитие этих двух традиций, думается, указывает на различные источники формирования палеолитических культур Хоккайдо. Первая из них, возможно, связана с культурами Кореи и Центральной Японии, вторая – с материковыми культурами Северной Азии, прежде всего Приморья. На Приморском поселении-мастерской Устиновка обнаружен почти полный комплекс всех изделий, которые рассеянно встречаются на разных стоянках Хоккайдо. Здесь имеются клиновидные нуклеусы, лодкообразные инструменты, широкие пластины, односторонне ретушированные остроконечники, концевые скребки, то есть все элементы, характерные для стоянок групп Сиратаки, Энгару и Китами. Естественным поэтому будет искать центр происхождения отдельных элементов там, где они обнаружены в комплексе.

ЗАГАДОЧНЫЕ АЙНЫ

На Хоккайдо часто можно слышать «айны», «айну», видеть в рекламных проспектах красочные изображения айнов в экзотической одежде из луба – асси. Слово «айны» или «айну» на языке аборигенов означает «человек», точнее «настоящий человек». Так называют народ, в прошлом заселявший острова Северный Хонсю, Хоккайдо, Сахалин, Курильские, а возможно, и более широкие территории Тихоокеанского бассейна. Указать точно границы расселения айнов никто не может.

Несмотря на то, что вот уже почти 200 лет этот загадочный народ привлекает к себе пристальное внимание ученых многих стран, «айнская проблема» остается не решенной. Кто такие айны? Откуда они пришли на Японские острова? Ответ на эти вопросы все еще скрыт от нас завесой веков, и загадок в истории айнов по-прежнему много.

Айны – народ очень своеобразный. Как писал советский этнограф С. А. Арутюнов, «…среди множества малых народов Земли айны занимают особое место. Они пользуются таким вниманием в мировой науке, какого не удостоились многие гораздо большие народы»^{47}. В чем же заключается такая удивительная популярность айнов?

Познакомившись с айнами в конце XVII–XVIII столетий, европейские путешественники были поражены необычным внешним видом этого народа, его материальной культурой, искусством и религиозными представлениями. Это был красивый и сильный народ. Европейские черты лица, роскошные бороды и усы у мужчин, язык резко отличали айнов от окружающих их монголоидных и тунгусских племен (рис. 45). Жили айны в полуземлянках, как и народы Нижнего Амура, Охотского побережья и Чукотки, но в то же время сооружали и каркасные дома, какие строили племена Юго-Восточной Азии. Они носили набедренные пояса южного типа и пользовались закрытой меховой одеждой в виде кухлянки, характерной для народов Севера. В их искусстве, мировоззрении причудливо переплетались элементы культуры племен южных морей, Сибири и Северной Пасифики: у айнов процветали культы медведя и змеи, фаллоса и человеческих черепов и т. д.

Рис. 45. Древний айнский воин.

Такое соединение различных элементов, отмеченных разрозненно у многих народов земного шара, вызвало обилие разнообразных и часто противоречивых гипотез о происхождении айнов и своеобразии их культуры. Одни исследователи утверждали, что айны по своему физическому типу принадлежат к европейским народам, другие полагали, что айны связаны с азиатскими монголоидными племенами или с тунгусами Приамурья, третьи доказывали их австрало-океанийское происхождение.

Знаменитый французский мореплаватель Жан Франсуа Лаперуз первым высказал предположение о европеоидной принадлежности айнов. Отмечая «более европейские черты» их лица, он писал об айнах как о народности, чуждой Азии, пришедшей на берега и острова Тихого океана откуда-то с Запада.

На сходство айнов с европейцами указывали в XIX веке многие русские и зарубежные исследователи, а некоторые причисляли их к кавказской расе. Версия о древнекавказском происхождении айнов поддерживалась также рядом американских и японских ученых. В частности, активным ее сторонником был известный японский антрополог и археолог Кодами Сакудзаэмон.

Гипотезы о европеоидности айнов в известной степени связывались с вопросом о «белокурой расе», о так называемых динлипах в Восточной Азии. Дело в том, что вплоть до III века до нашей эры передвижения кочевников в степях Евразии шли преимущественно с запада на восток. Этим путем в Центральную Азию попали многочисленные группы европеоидов, что и породило мнение о необычайно широком распространении европеоидного населения на обширной территории от Алтая до Японского и Желтого морей. В старых летописях тоже говорится о светловолосом, высокорослом, с выступающим узким, часто орлиным, носом населении Монголии, Восточного Туркестана и Южной Сибири. Эти сообщения восточных хроник коррелируются свидетельствами арабских путешественников.

Интересна в этом отношении также настенная живопись усыпальниц когурёских ванов, фиксирующая необычный для Восточной Азии тип населения. Как пишет советский исследователь Р. Ш. Джарылгасинова: «На некоторых фресках мы видим людей, отличающихся сочетанием «европеоидных» физиономических признаков, слабым развитием эпикантуса, наличием рельефно сформированного, сравнительно узкого носа..»^{48}.

Все как будто выстраивается стройно и доказательно. Но как тогда объяснить появление таких изображений в Корее?

Новейшие археологические и антропологические исследования не подтверждают гипотезы об европейцах-азиатах. Имеющиеся данные свидетельствуют о монголоидности древнейших аборигенов Центральной и Восточной Азии.

Наибольшее распространение получила теория австралоидного происхождения айнов. Теория о родстве айнов с австралоидами стран Южных морей была развита и наиболее обстоятельно аргументирована русским этнологом Л. Я. Штернбергом^{49}. Она активно поддерживалась и поддерживается советскими учеными (М. Г. Левин, А. П. Окладников, С. А. Арутюнов и др.) и подкрепляется целым рядом любопытных аналогий. Например, основу национального орнамента айнов составляют узоры в виде спирали, ромбов, меандра (рис. 46, 47). Точно такой же спиральный орнамент в последние годы обнаружен на петроглифах Австралии, наскальных рисунках Полинезии и Маланезии.

Рис. 46. Ритуальные ложки айнов (коллекция Южно-Сахалинского музея).

Рис. 47. Предметы айнского быта (коллекция Южно-Сахалинского музея).

Со спиральным орнаментом теснейшим образом связан и другой сюжет, столь же характерный для искусства айнов – изображения змей.

Корни таких изображений уходят в глубь веков. Они встречаются на глиняных сосудах эпохи неолита и на антропоморфных глиняных скульптурках догу, характерных для поздних этапов культуры дзёмон, которая связывается с протоайнами и айнами. Именно посредством этих сюжетов раскрывается семантика криволинейной орнаментики. Как показывают исследования, реальную основу спирального и зигзагообразного орнамента составляют изображения змей, причем не простых, а небесных, солнечных. Образ змея играл особую роль в искусстве и религиозно-культовых представлениях айнов. Согласно айнскому мифу о сотворении мира, Небесный Змей спустился на землю в виде молнии (то есть в виде зигзагообразной линии) и не один, а вместе со своей возлюбленной богиней огня, отождествляемой с солнцем. Змей у айнов был самым могущественным духом, в честь его совершались молитвы и приносились жертвы.

Важно отметить, что аналогичные мифологические сюжеты, были широко распространены и у аборигенов Океании и Австралии. На Австралийском континенте одним из самых могущественных и популярных божеств в мифах аборигенного населения являлась Змея-Радуга. Она играла такую же роль в религии и жизни, как и Небесный Змей айнов.

В Микронезии этим мифам соответствуют легенды о боге Змее – источнике всеобщей мудрости.

Все это говорит о существовании своего рода островного и прибрежного тихоокеанского мира родственных культур, который простирался от Австралии до Хоккайдо, а возможно, даже и до Камчатки, где также известны айнские поселения.

Где истоки древнейшего пласта этих культур?

Есть основания предполагать, что змеиный миф и связанный с ним культ Змеи-Радуги или Небесного Змея возникли еще у протоавстралоидов, населявших в плейстоцене материк Сунда. Этот материковый массив, ныне скрытый под водами океана, объединял большую часть Зондских островов, Калимантан, Филиппины, а возможно, Японские острова и Сахалин с Юго-Восточной Азией. Материк Сунда был той зоной, где происходило формирование протоавстралоидов и их культуры. Отсюда вышли, как думают некоторые исследователи, и айны.

Теория о родстве бородатых обитателей Японии, Сахалина и Курильских островов с веддо-австралоидами Южных морей развивается с конца прошлого столетия и имеет много сторонников.

Вместе с тем последние исследования антропологов показывают, что краниологически айны существенно отличаются от австралийцев и в то же время сближаются с американоидами, проалеутами и прокоряками. Обнаруживается сходство айнов и с некоторыми другими группами «неклассических» монголоидов. Можно вспомнить, например, негроидные черты ольмеков.

В целом по многим важным диагностическим признакам айнские черепные серии вполне укладываются в амплитуде большой азиатской расы. Более того, на крайнем западе древнего ареала монголоидов существовали антропологические типы, сходные с айнами. Основываясь на этом, некоторые исследователи связывают протоайнский антропологический тип с недифференцированным американоидным типом, в древности широко распространенным на территории Восточной Азии.

Учитывая новейшие археологические данные о ле-валлуазских чертах в технике изготовления каменных орудий, доминирующих в верхнем палеолите в районах Монголии, Забайкалья, Алтая и Дальнего Востока, можно предположить, что протоайнский тип есть реликт того древнейшего населения Азиатского материка, которое было носителем традиции леваллуа. В этом случае становится ясным и конвергентное сходство айнов с австралийскими аборигенами. Мысль о глубинных корнях такого сходства высказывалась неоднократно. Делались к тому же смелые предположения о том, что примитивные черепа, найденные в плейстоценовых отложениях в Талгае (Квинслед, Австралия) и в Вадьяке на острове Ява, образуют своеобразные промежуточные звенья между неандертальским человеком и современными австралийскими аборигенами. Австралоиды просто представляют одну из самых изолированных человеческих групп, которая почти не эволюцпонизировала.

Быть может, и протоайнский тип есть не что иное, как своеобразное уклонение в неандерталоидность исходного типа восточноазиатских монголоидов? Если это так, то особенности внешнего облика айнов тоже можно объяснить длительной изоляцией. На Хоккайдо, Сахалине и Курильских островах этот древний тип человека сохранился, в то время как на Азиатском континенте он исчез.

Впрочем, пока это тоже только предположение.

Из старинного предания мы узнаем, что айны пришли на острова с материка. Некий царь «страны Пан» хотел сделать своей женой собственную дочь, но та не согласилась и вместе с любимой собакой бежала за море. Через некоторое время у нее там родились дети, от них и произошли айны. Предание это напоминает некоторые вариации мифов Юго-Восточной Азии.

Факт примечательный и служит еще одним свидетельством наличия южных элементов в культуре айнов. Но когда и какими путями проникли южные элементы в айнскую культуру?

С айнами принято связывать культуру дзёмон, которая, как уже говорилось выше, была широко распространена на Японских островах где-то 8–9 тысяч лет назад. Однако в разных районах Японии памятники культуры дзёмон существенно отличаются. Особенно разительное различие наблюдается между комплексами культуры дзёмон Северо-Восточного и Юго-Западпого Хоккайдо. Керамика и каменный инвентарь дзёмона юго-западной части острова сходны с материалами поселений Хонсю и в целом составляют единую культуру. В то же время в комплексах культуры дзёмон Северо-Восточного Хоккайдо заметно ощущается влияние неолитических культур Приамурья, Приморья, Кореи. Причины такого различия в развитии культуры дзёмон японские исследователи объясняют географическими факторами. Такое объяснение подтверждается данными геологии, которые свидетельствуют о повышении уровня мирового океана около 6 тысяч лет назад на 5 или даже на 10 метров. Море наступало на Хоккайдо и с севера через залив Исикари, и с юга от Томакомаи, разрезав остров как бы на две части: северо-восточную и юго-западную. Территории эти длительное время были изолированными, а население каждой из них почти на протяжении тысячелетия развивалось самостоятельно.

Незадолго до этого события, оказавшегося роковым для культуры дзёмон Хоккайдо, на остров проникла так называемая культура пластинчатых наконечников. Масакадзу Ёсидзаки считает, что произошло это около 7 тысяч лет назад. Судя по находкам, культура пластинчатых наконечников «прижилась» на территории Восточного и Центрального Хоккайдо. В более южных районах ее следов не обнаружено. Для этой культуры характерно наличие каменных наконечников стрел очень своеобразной формы. Делались они из тонких ножевидных пластин при помощи мелкой ретуши, покрывающей только длинные края изделий. Такие наконечники совершенно непохожи на обычные для культуры дзёмон двусторонние ретушированные острия, но хорошо известны под названием «наконечники даурского типа» в ранних неолитических культурах Амура, Забайкалья и Монголии. Очевидно, из этих областей материковой Азии и пришла культура пластинчатых наконечников на Хоккайдо, оказав заметное влияние на местную аборигенную культуру.

Так была заложена основа для развития на Восточном Хоккайдо в начале неолита новой культурной системы.

Вследствие географических и экологических факторов на эту глубинную основу накладывались новые черты, усиливавшие локализацию культур, способствовавшие развитию их особенностей. В экономике населения южной части Хоккайдо становится преобладающим собирательство растений, которое в конечном итоге приводит к возникновению земледелия, а на северо-востоке и в центральной части острова доминируют охота, рыболовство, промысел морских животных и сбор раковин моллюсков.

По мнению японских исследователей, носителями культуры Северо-Восточного Хоккайдо этого периода были протоайны. Подчеркивая различия двух культурных систем Хоккайдо, японские ученые даже вводят специальные термины для их обозначения: тип онко-романай для северо-востока и южнохоккайдский тип.

С появлением металла на юге Хоккайдо развивается так называемая культура эсан, в центре – культуры эбэтсу и кохоку, а на северо-восточном побережье – охотская культура населения, пришедшего с Сахалина. Население культур эсан, эбэтсу, кохоку начинает заниматься земледелием, возделывать гречиху, горох. Развиваются его контакты и торговые связи с племенами провинций Тохоку и Аомори на Хонсю.

Однако в V–VII веках нашей эры сильное похолодание, охватившее всю северную часть Тихоокеанского бассейна, нанесло сильный удар по земледельческим культурам Хоккайдо и Северного Хонсю. Спасаясь от холода, люди перебирались в более южные районы, оставляя свои поля и налаженное хозяйство. Вследствие этого погибает культура эсан, а другие попадают под влияние культуры яёй Центральной Японии.

С начала VIII века нашей эры собственно японская культура, характеризующаяся керамикой хадзи, быстро продвигается на север Хонсю, а к концу века поселения этой культуры появляются в Тохоку и Аомори. Глиняные гладкостенные сосуды, сделанные на гончарном круге, типичные для керамики хадзи, встречаются и на Хоккайдо на окраине Хокадате. Влиянием культуры хадзи можно объяснить и появление квадратных в плане жилищ типа татэана с четырьмя опорными столбами и очагом камадо в одном из углов. Особенность такого жилища – подземный дымоход, отводящий дым от очага.

Японскими археологами высказана мысль о том, что население последзёмонской культуры Северного Хонсю и Юго-Западного Хоккайдо, подвергшись влиянию носителей культуры хадзи, создало основу для перехода к новой культуре сатсумон. В ряде мест в Тохоку, Аомори, на самом юге Хоккайдо появляются смешанные поселения этих культур. Население культуры сатсумон и было непосредственным предком айнов.