Текст книги "Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века"
Автор книги: Руслан Скрынников
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Глава 12
В «воровском» лагере
Потерпев сокрушительное поражение в битве под Добрыничами, Отрепьев намеревался бежать из России вслед за своим наемным воинством. [1]
[Закрыть]
Однако жители и повстанцы, собравшиеся в Путивле, помешали осуществлению его планов. Они «со слезами» просили царевича остаться, говорили, что не желают разделить участь «комаричей», претерпевших «лютые и горькие муки» за поддержку, оказанную ими «царевичу». Лжедмитрий не слушал их советов. Тогда повстанцы пригрозили, что силой задержат его в Путивле, чтобы Борису «добити челом, а тобою заплатити вину свою». [2]
[Закрыть]Самозванец подчинился, опасаясь, что путивляне выполнят свою угрозу и выдадут его правительству.
Восставший народ заявил о своей готовности продолжать борьбу. Путивляне заявляли, что готовы служить доброму «царевичу» с оружием в руках: «Пойдем мы с тобой все своими головами». Торговые люди, по словам летописцев, откликнулись на призыв о добровольном пожертвовании средств. Некоторые якобы принесли по сто и даже по тысяче рублей. [3]
[Закрыть]
Можно установить имена главных руководителей повстанческих сил в Путивле. Ими были мелкопоместные дети боярские Сулеш Булгаков и Юрий Беззубцев, несшие службу в местном гарнизоне. [4]
[Закрыть]В критической для него ситуации Лжедмитрий поручил первому ехать за помощью к королю в Польшу, а второму идти на выручку гарнизону Кром.
Отрепьев был далек от понимания того, что только народное восстание может помочь ему одолеть Бориса Годунова. В Путивле самозванец вернулся к своим старым планам, суть которых сводилась к тому, чтобы поднять против России татарские орды и Речь Посполитую.
Столкновение России с Турцией на Северном Кавказе подало Лжедмитрию надежду на то, что ему удастся подтолкнуть Крым к нападению на Русское государство. В конце апреля его гонцы повезли дары крымскому хану. Еще раньше посланцы Отрепьевы выехали к князю Иштереку в Большую Ногайскую орду.
Борис Годунов поддерживал распри внутри Ногайской орды, чтобы не допустить ее усиления и предотвратить вторжение ногайцев на Русь. Он велел доставить из России в орду Янарослана-мурзу, главного соперника Иштерека, и обязал соперников жить в мире и кочевать вместе. [5]
[Закрыть]Опасаясь за свою власть, Иштерек принял путивльского гонца и принес присягу на верность Лжедмитрию. Последний приказал ногайцам перенести свои кочевья к Цареву-Борисову с тем, чтобы иметь возможность использовать их конницу для наступления на Москву. [6]
[Закрыть]
Будучи в Путивле, Отрепьев предпринял решительный шаг с тем, чтобы добиться вмешательства Речи Посполитой в русские дела. Он послал к королю Сигизмунду путивльского сына боярского Сулеша Булгакова в качестве представителя восставшей Северской земли. Позже польские власти напомнили московским «диплоных и свецких людей московских Шулеш Булгаков з кграмотою». [7]
[Закрыть]
Текст письма от имени северских городов сохранился в копии. В конце письма имеется помета: «из Путивля лета 7113 месяца января 21 дня». Публикуя грамоту, А. Гиршберг вполне основательно выразил сомнение насчет аутентичности указанной в тексте даты. По предположению Гиршберга, дата на письме была искажена при копировании русского оригинала: переписчик прочел 27 января как 21 января из-за сходства в написании единицы и семерки. [8]
[Закрыть]Однако Гиршберг не учел, что русские употребляли буквенную систему цифр, в которой единица нисколько не напоминает семерку.
Представляется, что самозванец сознательно обозначил в письме неверную дату. Подлог был связан с ложной версией, согласно которой битва под Добрыничами 21 января 1605 г. была проиграна людьми самозванца в его отсутствие. Очевидно одно: письмо было составлено в момент наибольших неудач Отрепьева, когда он прибыл в Путивль, потеряв всю свою армию. Грамота заканчивалась отчаянным призывом, чтобы король «соизволил как можно быстрее дать помощь нам (городам Северской земли. – Р.С.) и государю нашему». [9]
[Закрыть]
Текст письма был составлен от имени «жителей земли Северской и иных замков, которые ему (царевичу. – Р. С) поклонились». Поскольку Путивль и прочие восставшие города ничего не знали о тайном договоре Лжедмитрия с Сигизмундом III, для них смысл обращения был совсем иным, чем для расстриги.
В грамоте к королю «убогие сироты и природные холопы государя Дмитрия Ивановича» просили с плачем, покорностью и уничижением, чтобы король смиловался над ними и взял их, убогих, «под крыло и защиту свою королевскую». Письмо жителей заключалось словами: «При том сами себя и убогие службы наши под ноги
Вашего королевского величества отдаем». [10]
[Закрыть]Отрепьев был связан с королем обязательством о передаче под власть короны главных северских городов. Теперь он давал понять королю, что готов на определенных условиях выполнить свое обязательство. Авантюрист сознательно старался разжечь конфликт между Россией и Польшей. В том случае, если бы Сигизмунд III принял под свое покровительство отвоеванные Лжедмитрием города, конфликт между Речью Посполитой и Русским государством был бы неизбежен.
Вторжение самозванца, поддержанное королем, закончилось полным крахом. Это смешало все планы и расчеты военной партии при королевском дворе. Не только Мнишек, но и Сигизмунд III оказался в двусмысленном положении. Опозоренный Мнишек подвергался нападкам с разных сторон. Доверившиеся его обещаниям кредиторы жалели о деньгах, потраченных на самозванца. Ведущие политические деятели спешили напомнить о своих предостережениях против участия в авантюре, повлекшего за собой нарушение мирного договора с Россией.
В таких условиях Сигизмунд III не осмелился использовать благоприятную ситуацию и на основании тайного договора присоединить к коронным владениям северские города.
Лжедмитрий направил в Варшаву для переговоров с Сигизмундом и членами сейма своего полномочного посла князя Ивана Татева. Однако посла демонстративно задержали на границе впредь до окончания сейма. [11]
[Закрыть]Гонец с письмом от города Путивля был принят при дворе, но его миссия закончилась безрезультатно.
Польский сейм, открывшийся 10 января 1605 г., решительно высказался за сохранение мира с Россией. Канцлер Замойский резко осудил авантюру Отрепьева. Этот враждебный набег на Московию, говорил он, губителен для блага Речи Посполитой. Самого самозванца канцлер осыпал язвительными насмешками: «тот, кто выдает себя за сына царя Ивана, говорит, что вместо него погубили кого-то другого. Помилуй бог, это комедия Плавта или Теренция, что ли? Вероятное ли дело, велеть кого-то убить, а потом не посмотреть, тот ли убит… Если так, то можно было подготовить для этого козла или барана». [12]
[Закрыть]
Литовский канцлер Лев Сапега поддержал Замойского. Он осудил затею Мнишка и заявил, что не верит в царское происхождение «Дмитрия», ибо законный наследник царя Ивана нашел бы иные средства для восстановления своих прав. [13]
[Закрыть]Воевода Януш Острожский требовал, чтобы сейм вынес решение о наказании виновных.
Сейм принял решение о нерушимости мирного договора с Россией. Однако Сигизмунд III не утвердил это решение. [14]
[Закрыть]Московский посол Постник Огарев потребовал объяснений по поводу вероломного нарушения польской стороной договора о перемирии с Россией. Отвечая ему, литовский канцлер Лев Сапега сказал совсем не то, что говорил перед членами сейма. Согласно заявлению Сапеги, король не помогал Дмитрию, а лишь хотел выведать о его намерениях и сообщить о них в Москву; из королевских владений Дмитрий бежал к запорожским казакам, делал ли он с ними набеги на русские земли, королю неизвестно. [15]
[Закрыть]
Сапега мистифицировал русского посла, пользуясь тем, что тот покинул Россию в сентябре 1604 г. и содержался в Польше в строжайшей изоляции, не получая никаких вестей с родины.
Из-за противодействия сейма Сигизмунд III не мог принять предложения самозванца и оказать ему прямую военную поддержку. Тем не менее эмиссары Лжедмитрия имели возможность свободно действовать в пределах Речи Посполитой. В то самое время, как литовский канцлер объяснялся с русским послом, в Польшу прибыли из Путивля ротмистры С. Борша и Е. Бялоскорский. Отрепьев поручил им возобновить вербовку наемников. Ротмистрам удалось убедить некоторых участников московского похода вернуться на службу к царевичу. Но число их было невелико. [16]
[Закрыть]
Не осложненная вмешательством извне, гражданская война с весны 1605 г. вступила в свою новую фазу. Восставшие жители Путивля, Курска и других городов помогли самозванцу развернуть агитацию по всей южной окраине. Гонцы с письмами Лжедмитрия появлялись в казачьих станицах, пограничных городах и даже в столице.
В «прелестных» письмах Лжедмитрия трудно уловить какие-то социальные мотивы. Всех подданных без различия чина и состояния «Дмитрий» обещал пожаловать «по своему царскому милосердному обычаю, и наипаче свыше, и в чести держати и все православное християнство в тишине и в покое и во благоденственном житии учинить». [17]
[Закрыть]
Тяжесть царских податей и натуральных повинностей, трехлетний голод и полное разорение породили в народе глубокое недовольство, и поэтому люди воспринимали обличения самозванца против злодея царя, сидевшего в Москве, как откровение. Вчерашний боярин Борис Годунов был, как то утверждал «царевич», изменником и убийцей, желавшим предать «злой смерти» их законного, «прирожденного государя». [18]
[Закрыть]
Уставшие от бедствий и гнета низы охотно верили обличениям Лжедмитрия I и связывали с именем законного царя надежды на перемену к лучшему.
Участие в восстании принесло определенные материальные выгоды податному населению. Сбор тяжелых государевых податей был сорван по всей Северской земле. С наступлением весны казаки северских и южных степных городов перестали пахать государеву десятинную пашню. Иначе говоря, признание власти Лжедмитрия I привело на первых порах к освобождению восставшего населения от тяжелого налогового бремени и наиболее ненавистных натуральных повинностей. Но временное уничтожение гнета не могло превратиться в длительное и постоянное, не будучи подкреплено необходимым политическим переустройством. Материальные интересы масс своеобразным образом преломлялись в социально-утопических идеях, получивших в народе самое широкое распространение. Не надеясь на собственные силы, низы ждали спасения от царя-избавителя.
Еще будучи в Севске, самозванец в письмах к своим покровителям в Польшу сетовал на то, что среди русских распространился слух о его отречении от православия. [19]
[Закрыть]
Чтобы прекратить неблагоприятные для него толки, Лжедмитрий стал выказывать в Путивле особое почтение православным святыням. Когда из Курска в Путивль привезли икону божьей матери, он вышел навстречу к ней и велел устроить крестный ход. Затем он поместил эту икону в своих покоях. [20]
[Закрыть]
Между тем московское правительство пыталось заслать своих лазутчиков в путивльский лагерь. Сведения об этом эпизоде можно обнаружить в письмах иезуитов из Путивля и записках Г. Паэрле.
В письме от 7 (17) марта 1605 г. иезуиты Чижовский и Лавицкий сообщали о том, что неделю назад, т. е. 1 марта, в Путивль явились три монаха, подосланные Годуновым. Они доставили грамоты от царя и патриарха. Иов грозил путивлянам проклятием за поддержку беглого расстриги. Борис Годунов обещал им полное прощение и милость, если они убьют вора вместе с окружавшими его ляхами или выдадут его в цепях законным властям. Однако монахи были арестованы еще до того, как они успели обнародовать привезенные грамоты. Лжедмитрий велел пытать их, и они во всем сознались. [21]
[Закрыть]
Г. Паэрле, использовавший рассказы находившихся в Путивле поляков, воспроизвел более подробную версию происшедшего. По его словам, Борис прислал в Путивль трех монахов кремлевского Чудова монастыря, хорошо знавших Отрепьева. Монахи должны были обличить перед населением беглого дьякона. После ареста два монаха были подвергнуты пытке, но ни в чем не признались. Третий лазутчик, чтобы избегнуть пытки, донес, что его сотоварищи имели поручение отравить царевича ядом. Монахи якобы успели втянуть в свой заговор двух придворных самозванца. Последний велел выдать изобличенных изменников – «бояр» на расправу народу. Их привязали к столбу посредине рыночной площади, и путивляне расстреляли их из луков и пищалеи. [22]
[Закрыть]
О казнях в Путивле упоминают как иностранные, так и русские источники. По данным А. Поссевино, царевич передал на суд народу одного из находившихся при нем московитов, который в секретном письме к Борису просил дать ему войско и обещал живьем захватить самозванца. [23]
[Закрыть]Путивляне расстреляли московита. В русских источниках имеются данные о том, что в 1605 г. в Путивле был казнен тульский дворянин Петр Хрущев. [24]
[Закрыть]Он попал в плен к самозванцу еще в сентябре 1604 г. и тогда же признал его царевичем. Таким путем он попал в число придворных Лжедмитрия. Подлинные обстоятельства его гибели, однако, неизвестны.
В Самборе Мнишек велел обезглавить сына боярского Пыхачева, обвинив его в лазутчестве и покушении на жизнь царевича. В Путивле Отрепьев действовал с одинаковой жестокостью и вероломством. Он велел казнить нескольких своих «придворных», чтобы терроризировать тех, кто знал правду о его подлинном происхождении и тайном обращении в католичество.
Отрепьев понимал, что одни жестокости и преследования не помогут ему рассеять неблагоприятные для него толки. Поэтому он прибегнул к новой мистификации. Будучи в Путивле, Отрепьев попытался отделаться от своего подлинного имени с помощью двойника. 27 февраля (8 марта) 1605 г. иезуиты, бывшие с Лжедмитрием в Путивле, записали: «Сюда привели Гришку Отрепьева, известного по всей Московии чародея и распутника… и ясно стало для русских людей, что Дмитрий Иванович совсем не то, что Гришка Отрепьев». [25]
[Закрыть]Факт появления Лжеотрепьева был широко известен современникам. Польские дипломаты в переговорах с Шуйским не раз ссылались на то, что подлинного Отрепьева ставили в Путивле «перед всими, явно обличаючи в том неправду Борисову». [26]
[Закрыть]Появление «Отрепьева» в лагере самозванца было еще одной загадкой в истории Лжедмитрия. Французский историк де Ту отметил, что знаменитого чародея Гришку Отрепьева захватили в Лихвине и оттуда привели в Путивль. [27]
[Закрыть]Но француз писал с чужих слов. А очевидцы происшествия иезуиты, близкие к особе самозванца, предпочли выразиться неопределенно: Отрепьева привели невесть откуда.
Появление Лжеотрепьева при особе самозванца на время прекратило нежелательные для самозванца толки. Капитан Маржарет, служивший позже телохранителем при «царе» Дмитрии, писал: «… дознано и доказано, что Разстриге было от 35 до 38 лет; Дмитрий же вступил в Россию юношею и привел с собой Разстригу, которого всяк мог видеть…» [28]
[Закрыть]Как видно, инициаторы фарса не позаботились о том, чтобы придать инсценировке хотя бы внешнее правдоподобие. Отец истинного Отрепьева был всего лишь на восемь лет старше Лжеотрепьева.
В конце концов истинный Отрепьев решил, чтобы лучше укрыть обман, упрятать своего двойника в путивльскую тюрьму. [29]
[Закрыть]Со временем московские власти дознались, что под личиной Лжеотрепьева скрывался некий старец бродяга Леонид. [30]
[Закрыть]
Самозванец позаботился и о том, чтобы сведения о появлении «истинного» Отрепьева стали известны в Москве. Наконец он нанес последний удар властителю Кремля. Прощенные им монахи написали письмо Борису и патриарху Иову о том, что «Дмитрий есть настоящий наследник и московский князь и поэтому Борис пусть перестанет восставать против правды и справедливости». [31]
[Закрыть]
Мистификация с Лжеотрепьевым произвела огромное впечатление на простой народ. Но она привела в замешательство также и Годуновых. Официальная пропаганда с ее неизменно повторявшимися обличениями против расстриги оказалась парализованной. В борьбе за умы самозванец одержал новую победу над земской династией.
Отрепьев овладел северскими городами исключительно благодаря восстанию низов и мелких служилых людей. Однако его нисколько не привлекала роль народного вождя. При первой же возможности он стал формировать свою «Боярскую думу» и «двор» из захваченных в плен дворян.
Нельзя представлять себе дело так, будто народ бил и вязал воевод, тащил их к самозванцу, а последний тут же возвращал им воеводские должности, жаловал в бояре и пр. Не все пленные дворяне сделали карьеру при дворе Лжедмитрия, а некоторые из них были казнены за отказ присягнуть истинному государю. Среди пленников Отрепьева только один М. М. Салтыков имел думный чин окольничего и далеко продвинулся по службе. Он рано попал в руки воровских людей, но не оказал самозванцу никаких услуг и не удостоился его милостей.
В Путивле Лжедмитрий пытался опереться на людей, которые были всецело обязаны ему своей карьерой. Самой видной фигурой при его дворе стал князь Мосальский. В отличие от высокородного Салтыкова Мосальские, несмотря на свой княжеский титул, не принадлежали к первостатейной знати. Они давно выбыли из думы, и при Грозном лишь один из них выслужил чин земского казначея. Заместничавший с ним опричник заявил в то время, что не ведает, «почему Мосальские князи, и кто они». Казначей стерпел обиду и ответил, что «своего родства Мосальских князей не помнит». [32]
[Закрыть]При дворе царя Федора князь В. М. Мосальский служил стряпчим с платьем. Царь Борис послал его на самую глухую сибирскую окраину, приказав выстроить городок в Мангазее. [33]
[Закрыть]
Про Мосальского говорили, будто он спас самозванца, отдав ему своего коня во время бегства из-под Севска. Скорее всего, этот рассказ является легендой. [34]
[Закрыть]Так или иначе Мосальский не покинул Лжедмитрия после погрома. Лжедмитрий оценил это, тем более, что при нем осталось совсем немного старых советников. Мосальский едва ли не первым получил от вора чин ближнего боярина.
Дьяк Богдан Сутупов занимал самое скромное положение в московской приказной иерархии. В 1600–1603 гг. он служил помощником у дворянских голов, поддерживавших порядок в столице. [35]
[Закрыть]Сутупов добровольно перешел в воровской лагерь, за что был удостоен неслыханной чести. Отрепьев сделал его своим «канцлером» – главным дьяком и хранителем «царской» печати. [36]
[Закрыть]
Благодаря подобным пожалованиям дворяне, различными путями попавшие в Путивль, вполне оценили возможности, которые открывала перед ними служба у новоявленного царя.
Воевода князь Г. Б. Роща Долгорукий был арестован народом в Курске. После присяги самозванцу его направили на воеводство в Рыльск. По приказу царя Бориса бояре вешали всех изменников, поступивших на службу к «вору». Страшась опалы и казни Долгорукий упорно оборонял Рыльск. За это самозванец пожаловал его в окольничие. [37]
[Закрыть]
Козельский дворянин князь Г. П. Шаховской в начале войны собирал детей боярских в Курске. Вероятно, там он и попал к повстанцам. К моменту восстания в Белгороде Шаховской успел прослужить Лжедмитрию несколько месяцев. Самозванец пожаловал Шаховскому чин воеводы и послал управлять Белгородом. [38]
[Закрыть]Знатный дворянин-чашник князь Б. М. Лыков и головы А. Измайлов и Г. Микулин, захваченные в Белгороде, после присяги были оставлены Лжедмитрием в Путивле. Со временем они также получили от самозванца думные и воеводские чины.
Если в первые месяцы войны Отрепьев именовал себя царевичем и великим князем всея Русии, то в Путивле он присвоил себе титул царя. [39]
[Закрыть]Первые достоверные разряды путивльского государя, содержащие сведения о пожаловании думных чинов, датируются концом мая – июнем 1605 г. Пленные воеводы из южных крепостей были привезены в Путивль не ранее второй половины марта 1605 г. Если большинство из этих пленников (князья Б. М. Лыков, Б. П. Татев, и Д. В. Туренин, голова А. Измайлов) получили от самозванца думные чины два месяца спустя, то на это были свои причины.
Весной 1605 г. политическое положение в государстве претерпело разительные перемены. Борис Годунов умер, и знать подняла голову. Многие бояре, прежде поневоле терпевшие худородного царя, стали искать пути, чтобы избавиться от выборной земской династии. Лжедмитрий сумел использовать наметившийся поворот. Спешно формируя свою думу из знатных московских дворян, он старался расчистить себе путь к соглашению с правящим московским боярством.
Глава 13
Действия вольных казаков
Вольные казаки сыграли значительную роль в событиях, положивших начало гражданской войне в России. По мнению С. Ф. Платонова, именно действия казаков обеспечили Лжедмитрию успех на юге. После вторжения самозванца, записал автор «Иного сказания», одно его войско вело наступление на Чернигов, а другое прошло по Крымской дороге на Царев-Борисов и Белгород. С. Ф. Платонов принял на веру данные «Иного сказания» и высказал предположение, что второе войско Лжедмитрия, двигавшееся по Крымской дороге, состояло из казаков: донцы двигались через Путивль и Рыльск, а запорожцы – через Белгород на Рыльск, Курск и Кромы. «Города, стоявшие на этих путях, оказались в районе казачьего движения и были увлечены его потоком очень рано». [1]
[Закрыть]
Следуя той же схеме, описал события начала Крестьянской войны И. М. Скляр. По мнению И. М. Скляра, первыми к Лжедмитрию примкнули запорожцы и донские казаки с их атаманом Корелой, двинувшиеся в недавно освоенные районы Дикого поля; видимо, уже на пути к ним присоединились вольные казаки, жившие в бассейне рек Сейма, Оскола, Северского Донца, т. е. в районе Белгорода, Оскола и Царева-Борисова. Все эти выступления вольных казаков носили характер социального протеста. [2]
[Закрыть]
В новейшей литературе факт активного участия казаков в Смуте послужил основой для более широких обобщений. Проанализировав события Крестьянской войны начала XVII в., В. Д. Назаров сделал вывод, что «объективно роль активного начала в открытой классовой борьбе, роль ее «идеолога» и в известной мере организатора взяло на себя казачество». Трудно утверждать, что именно казачество выдвинуло первого самозванца на Руси, пишет В. Д. Назаров, однако именно активные выступления запорожских и донских казаков «наряду с развитием открытой классовой борьбы в южных районах Русского государства сыграли решающую роль в его победе». [3]
[Закрыть]
Вопрос об участии запорожцев в походе Лжедмитрия I нуждается в более детальном исследовании. Характерной чертой украинского казачества была его социальная разнородность. Беглые крепостные крестьяне постоянно пополняли ряды «голоты» – неимущих казаков. Среди старшин можно было встретить шляхтичей, владевших селами. Неоднородность состава сказывалась на ориентации различных прослоек. Некоторые группы (в особенности часть богатых казаков) через «реестр» были тесно связаны с королевской властью. Запорожская вольница поддерживала давние связи с Москвой. После того как Речь Посполитая навязала Украине церковную унию, симпатии православных казаков к России усилились.
В конце XVI в. связи между Москвой и Запорожской сечью расширились. В 1591 г. русская столица отразила нападение крымского хана. В следующем году московские власти направили послов в Запорожскую Сечь и на Дон, чтобы заручиться поддержкой вольных казаков в борьбе с крымцами. Охваченная восстанием Запорожская Сечь приняла царских послов с распростертыми объятиями. Гетман К. Косинский и казаки возлагали немалые надежды на помощь, предложенную Москвой. Все это вызвало тревогу у королевских властей. Расправившись с Косинским, Александр Вишневецкий объявил повсюду, что убитый гетман присягнул московскому великому князю со всем войском запорожским и отдал под его власть территорию Запорожской Сечи на сто миль у границы, за что царь прислал ему сукна и деньги и теперь называет себя «царем запорожским, черкасским и низовским». [4]
[Закрыть]Россия была ослаблена поражением в Ливонской войне. Ей пришлось отбивать нападения крымцев и шведов. В таких условиях русское правительство и не помышляло о том, чтобы вступить в борьбу с Речью Посполитой за Украину. Сведения А. Вишневецкого по поводу новых царских титулов были вымыслом. Но его письмо интересно в другом отношении. Начав борьбу за национальное освобождение, украинский народ все чаще связывал свои надежды с помощью со стороны братского русского народа. Идея воссоединения носилась в воздухе.
В 1600 г. Борис Годунов принимал в Москве послов от запорожских казаков. [5]
[Закрыть]Когда самозванец в 1604 г. предложил казакам организовать вторжение в Россию вместе с крымскими татарами, запорожское войско, по-видимому, отклонило его домогательства. Предложения Москвы оказались более приемлемыми. Царь призвал запорожцев выступить против бусурман – турок и татар. Отрепьев не скупился на обещания, но не мог предоставить необходимых для экспедиции средств. Зато Борис Годунов не щадил казны. Он направил в Запорожье посланца Ивана Солонину с оружием и денежным жалованьем. Летом 1604 г. запорожский старшина Семен Скалозуб, получив помощь от царя, собрал до 3700 казаков и отправился в морской поход к турецким берегам. Борис Годунов, вскоре же получивший полный отчет об этой экспедиции, писал в конце 1604 г., что запорожцы сожгли два турецких городка и доходили до Царьграда, освободив много русского полона из неволи. [6]
[Закрыть]
В первом столкновении с Годуновым самозванец потерпел неудачу. Ему не удалось втянуть запорожское войско в войну с Россией. Тогда-то он и стал искать помощь у католических кругов Речи Посполитой.
Мнишек приступил к сбору армии летом 1604 г., когда запорожское войско находилось в походе. Отсюда следует, что силы вторжения не включали в себя запорожских вольных казаков. Кем же были те 2 тыс. украинских казаков, которые откликнулись на призыв «царевича» и Мнишка? Не были ли это в основном реестровые казаки, числившиеся на королевской службе? Можно привести некоторые факты в пользу такого предположения. Исполняя королевскую службу, гетман С. Кишка с отрядом в 2 тыс. казаков воевал со шведами в Ливонии в 1601–1602 гг. После гибели С. Кишки (по слухам, его убили сами казаки) гетманом ненадолго стал Иван Куцко (Куцкович). Куцко не мог справиться с казаками и вскоре сложил с себя полномочия. [7]
[Закрыть]Тот же самый Куцко, бывший реестровый гетман, стал одним из казацких предводителей в армии Мнишка в момент ее вторжения в пределы России. [8]
[Закрыть]Казна плохо оплачивала «реестр», тем не менее верхи «реестра» были тесно связаны с королевским правительством. Мнишек сформировал войско при прямой поддержке короля.
Кроме реестровых казаков в походе Лжедмитрия приняли участие многочисленные добровольцы из числа православного украинского населения. Иезуиты, сопровождавшие самозванца в походе, писали из Чернигова 1 ноября 1604 г.: «… к нам на пути присоединилось много казаков, так что их уже считается около трех тысяч (вместе с собранными ранее 2000. – Р.С.), и это только из тех сел и городов, через которые мы проходили». [9]
[Закрыть]По самому примерному подсчету, к армии Отрепьева присоединилось около 1000 украинцев, объявивших себя казаками.
После перехода границы Мнишек старался убедить своих покровителей в Кракове и Риме, что его военное положение превосходно. С этой целью он сознательно распространял сведения о прибытии к нему крупных подкреплений с Украины. По-видимому, с его слов иезуиты записали 1 ноября 1604 г., что царевич ждет казаков, именуемых запорожцами. Два дня спустя они сделали приписку к письму с сообщением о прибытии 4 тыс. запорожцев. [10]
[Закрыть]Записанные ими сведения носили недостоверный характер.
Подлинный дневник похода, составленный неизвестным лицом из окружения Мнишка и заключавший в себе строго фактические поденные записи, позволяет заключить, что запорожское войско, которое ждали с начала ноября, прибыло в лагерь самозванца с большим запозданием. 21 декабря 1604 г. автор дневника сделал следующую запись: «Января 1 (по новому стилю. – Р.С.): Там же (под Новгородом-Северским. – Р.С.) войска запорожского пришло 4000». [11]
[Закрыть]Воспоминания участников похода полностью подтверждают приведенную дневниковую запись. По словам С. Борши, в конце декабря под Новгород-Северский прибыло 12 тыс. запорожцев. [12]
[Закрыть]Аналогичные данные привел в своих записках Г. Паэрле. [13]
[Закрыть]Названные авторы втрое переувеличили численность запорожского войска. Свидетельства очевидцев не дают никаких оснований для предположений о том, что запорожцы шли Крымской дорогой от Белгорода на Рыльск и Кромы и что восстания в южных крепостях были связаны с их передвижениями.
Итак, Лжедмитрию удалось склонить вольных запорожцев на свою сторону лишь после того, как он прочно утвердился в Северской Украине и ряд русских городов признал его царем. Запорожское войско пробыло в лагере самозванца всего лишь в течение месяца. После неудачной битвы под Севском в январе 1605 г. запорожцы в массе своей покинули пределы России. К моменту наступления на Москву в мае под знаменами Лжедмитрия находилось только 500 украинских казаков. [14]
[Закрыть]
Едва ли случаен тот факт, что самая крупная вспышка крестьянского восстания (в Комарицкой волости и смежных районах) произошла в то время, когда вольные казаки (запорожцы и пр.) стали ведущей силой в лагере самозванца. Значение этого кратковременного эпизода, однако, не следует преувеличивать.
Донское войско сыграло, по-видимому, более важную роль в событиях Смуты. Самые ранние сведения о численности донских казаков, готовых поддержать самозванца, носили вполне достоверный характер. Захватив атамана Корелу и других посланцев войска Донского, Я. Острожский в 1604 г. после их допроса писал, что царевич может рассчитывать на поддержку примерно 2 тыс. донцов и других злодеев. [15]
[Закрыть]Однако донцы не смогли присоединиться к армии Мнишка ко времени вторжения в Россию. Чтобы ободрить своих приверженцев, Мнишек сознательно распространял ложные слухи о подкреплениях с Дона. В письме от 8 сентября 1604 г. он писал, что уже нанял 10 тыс. донцов и они скоро прибудут к нему на помощь. [16]
[Закрыть]Из письма Мнишка названная цифра попала на страницы исторических сочинений. Однако надо иметь в виду, что данные Я. Острожского были значительно ближе к истине, чем данные Ю. Мнишка. Помимо всего прочего, общая численность Войска Донского в начале XVII в. не превышала 2000–4000 человек. [17]
[Закрыть]
В начале ноября 1604 г. иезуиты писали из Чернигова, будто в один день с запорожским войском туда прибыло 9 тыс. донцов. Однако их сведения нельзя признать достоверными. Источником информации и в этом случае был Мнишек. Автор поденных записок ни словом не упоминает о прибытии донского войска в лагерь царевича. Но он покинул Лжедмитрия в конце декабря 1604 г.
Раньше всех других на помощь к самозванцу прибыл А. Корела с отрядом. Когда это произошло, в точности неизвестно. Первые достоверные сведения о действиях казаков Корелы в составе войска Лжедмитрия относятся к началу 1605 г. По сведениям Буссова, атаман Корела оборонял Кромы, имея едва 400–500 донских казаков. Со временем самозванец прислал ему на помощь еще 500 казаков. [18]
[Закрыть]Но среди этих последних преобладали, по-видимому, служилые казаки из Путивля. Об этом свидетельствует следующая разрядная запись: «Пришол в Кромы из Путивля от Ростриги Юшко Беззубцов с путимцы на помощь кромским сидельцам». [19]
[Закрыть]Ю. Беззубцев был сотником у путивльских казаков, служивших «с самопалами».