Текст книги "Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века"

Автор книги: Руслан Скрынников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

По словам Г. Паэрле, 4 тыс. донских казаков присоединились к царевичу в Путивле. [20]

[Закрыть]По обыкновению Паэрле в несколько раз преувеличил численность подкреплений. Но в основе его рассказа лежали достоверные данные. Участник похода Я. Вислоух сообщал, что в момент выступления царевича к Кромам в мае 1605 г. в его войске находилось «москвы 1000 казаков». [21]

[Закрыть]Капитан Я. Запорский, возглавивший авангарды в армии самозванца, уточняет, что под его начальством находилось 800 донцов. [22]

[Закрыть]Таким образом, к весне 1605 г. в лагере Лжедмитрия собралась добрая половина Войска Донского.

Другая половина, по-видимому, оставалась в Раздорах вместе с главным атаманом Смагой Чертенским. Атаман происходил из измельчавшего княжеского рода. Он был человеком крайне осторожным, что и позволило ему сохранить пост главного атамана Войска Донского с 1603 по 1617 г. Чертенский считался с настроениями вольных казаков и в то же время последовательно придерживался московской ориентации. Еще в ноябре 1603 г. атаман заявил о готовности поддержать дело царевича. Однако не спешил выполнить обещание и терпеливо выжидал развития событий. Лишь после того, как умер Борис Годунов и в Москве произошел переворот, Чертенский и поддерживавшие его лучшие низовые казаки явились на службу к Лжедмитрию. В июне 1605 г. отряд Чертенского присоединился к самозванцу в Туле. [23]

[Закрыть]

Монастырские приходо-расходные книги позволяют установить имена казачьих предводителей, прибывших в столицу с самозванцем. Первое место среди них принадлежало атаману Кореле. Согласно записи в книгах Кирилло-Белозерского монастыря, «казак Ондрей Тихонов сын Корела дал 3 золотых да 2 гривны денег». Много денег на помин души пожертвовал тому же монастырю донской казак Петр Богдан Васильев, новгородец по происхождению. Он отказал монастырю 8 руб. денег. [24]

[Закрыть]

Во время поездки в столицу соловецкого игумена Антония донской атаман «Посник Лунев дал отто всего донского войска заветных денег пол-пяти рубли». [25]

[Закрыть]Имя П. Лунева было хорошо известно на Дону. Много лет спустя донцы вспоминали, как при царе Федоре казаки выходили со многих рек на государеву службу и «отоман Посник Лунев, многие отоманы, казаки царю Федору Ивановичу под Ругодевым и под Ыванямгородом служили, а через год Посник жа Лунев да опять с ним многие отоманы козаки з бояры» ходили к Выборгу. [26]

[Закрыть]Как видно, Лунев был одним из главных предводителей донской вольницы, поддержавшей Лжедмитрия. Такое предположение подтверждается данными о размерах его личного вклада в монастырь. Как значится в книгах Соловецкого монастыря, «донской атаман Посник Лунев дал вкладу 20 золотых, и те золотые продали и взяли на них 12 рублев». Донской казак Кузьма Максимов дал вкладу 2 руб., несколько других казаков дали на молебен 6 золотых, ценой 3 руб. 20 алтын. [27]

[Закрыть]

С военной точки зрения донские казаки сыграли очень важную роль в московском походе Лжедмитрия. Обороняя Кромы, Корела сковал все силы царской армии. Донцы составляли самый крупный отряд также и в путивльском войске самозванца. Сказанное подтверждает мнение о том, что вольные казаки выступили в качестве одной из главных сил повстанческого движения на первом этапе гражданской войны. Мнение, согласно которому казаки взяли на себя функции «идеологов» открытой классовой борьбы, нуждается в более строгих доказательствах.

В 1606 г. царское правительство выступило с официальными разъяснениями за рубежом, из которых следовало, что авантюру Лжедмитрия I поддержали одни донские казаки, тогда как волжские и прочие казаки не приняли участие в его походе. [28]

[Закрыть]Надо признать, что самозванец сравнительно поздно предпринял усилия к тому, чтобы установить прямые связи с отдаленными казачьими окраинами. Лишь в середине марта 1605 г. его гонцы отправились на Волгу, Яик и Терек. Самозванец приказал казакам немедленно идти на соединение с ним под город Ливны. [29]

[Закрыть]

Сохранились сведения, что «царицынские казаки» связали местного воеводу и привезли его к Лжедмитрию в Орел. [30]

[Закрыть]Принадлежали ли эти казаки к составу царицынского гарнизона или к вольным станицам, сказать невозможно. Имеются глухие указания на то, что казаки пытались осаждать Астрахань, где сидел преданный Годуновым воевода, но не добились успеха и отправились «каждый восвояси». [31]

[Закрыть]Этот эпизод произошел в позднее время, когда «вся земля уже была под властью Дмитрия». [32]

[Закрыть]События в Царицыне также имели место после сдачи царской армии под Кромами.

К моменту занятия Москвы в армии самозванца появилось некоторое количество волжских казаков. Как записал один современник, «в лето 7113 июня в 20 день в четверг пришел во град Москву на свои праотече престол прирожденный государь наш», а с ним «много множество литовского войска и казаки волгские и донские…». [33]

[Закрыть]Возможно, автор приведенной записи и был очевидцем вступления армии Лжедмитрия в Москву, но он имел самые превратные представления о составе этой армии. Самозванца сопровождала кучка «литвы», а отнюдь не «много множества». Среди казаков донские, а не волжские казаки занимали первое место.

На востоке прибежищем вольных казаков оставалась река Яик. О появлении «Дмитрия» яицкие казаки узнали еще осенью 1604 г. Посланцы «вора» должны были прибыть на Яик не позднее апреля – мая 1605 г. Однако на восточной окраине казаки действовали совершенно так же, как и на западе в Запорожье. Вместо того чтобы немедленно отправиться на помощь «царевичу», яицкие казаки собрали круг и решили идти в поход на бусурман в пределы Средней Азии.

Среди яицких казаков сохранилось предание о том, что атаман Нечай собрал отряд в 500 казаков и захватил с ними богатый город в Хивинском ханстве, но затем отряд был перебит хивинцами. [34]

[Закрыть]Среднеазиатские исторические сочинения позволяют значительно уточнить обстоятельства похода. По данным Абдул-Гази, весной 1605 г. яицкие казаки захватили нескольких среднеазиатских купцов, от которых получили необходимые им сведения о местонахождении хивинского хана и его войска. В начале июня тысяча казаков с Яика захватили Ургенч, но затем были истреблены спешно вернувшимся из Хивы войском. [35]

[Закрыть]

На Украине самозванец обращался за помощью одновременно к запорожцам и крымским татарам, в Поволжье – к яицким казакам и ногайским князьям и мурзам. Он не учитывал состояния войны и раздора между «бусурманами» и казацкой вольницей. В этом была лишь одна из причин неудачи Лжедмитрия, когда он обратился за поддержкой на Яик.

Приведенные факты дают более точное нредставление о подлинной роли вольного казачества в событиях гражданской войны на первом ее этапе.

Глава 14
Мятеж под Кромами

Бояре и духовенство нарекли царевича Федора Борисовича на царство через три дня после кончины Бориса. Записи в книгах Разрядного приказа наводят на мысль о том, что в этом акте участвовали все чины, обычно входившие в состав Земского собора. «Того же месяца апреля, – значится в Разрядах, – патриарх Иев Московский и всеа Русии, и митрополиты, и архиепископы, и епископы, и со всем освященным собором вселенским, да бояре и окольничие и дворяне и стольники и стряпчие и князи, и дети боярские, и дьяки и гости, и торговые люди, и все ратные и чорные люди всем Московским царством и всеми городами, опричь Чернигова и Путивля, нарекли на Московское государство государем царевича князя Федора Борисовича всеа Русии». [1]

[Закрыть]

Разрядные записи находят аналогию в епископских посланиях, разосланных по городам сразу после наречения Федора. Отцы церкви подробно описывали, как патриарх с освященным собором, весь царский синклит – Боярская дума, гости и торговые люди и «всенародное множество Российского государства» просили царицу Марию Григорьевну, чтобы она «была на царстве по-прежнему», а сына великого государя царевича князя Федора благословила «быти царем и самодержцем всей Русской земли». [2]

[Закрыть]Царевич не презрел «слез и моления» чинов и по благословению и приказу отца «произволил» быть царем.

В действительности наречению царевича Федора не предшествовали ни «моления» чинов Земского собора, ни шествия «всенародного множества».

После своего избрания Борис Годунов сделал сына соправителем и приказал именовать его государем царевичем «всеа Руси». [3]

[Закрыть]Царевич самостоятельно сносился с иноземными дворами и пр. [4]

[Закрыть]

Скорее всего, сам Борис позаботился о том, чтобы заблаговременно подготовить всю процедуру передачи власти наследнику. В обращении патриарха к народу было сказано, что сам царь Борис, умирая, после себя приказал на царство сына и благословил его крестами, которыми «венчаютца на царство», после чего Федор Борисович «з божьей помощью на своих государствах сел». Патриарх со священным собором благословили нового царя, а члены Боярской думы, дворяне, дети боярские, приказные люди, гости и всех сотен торговые всякие люди в присутствии патриарха принесли присягу на верность Федору Борисовичу. [5]

[Закрыть]

Очевидцы свидетельствуют, что именно так все и произошло. Думные чины дворяне, купцы и простой народ были вызваны в Кремль и приведены там к присяге. [6]

[Закрыть]

Вслед за тем царица Мария и царь Федор Борисович разослали в города наказ, в соответствии с которым воеводы должны были созвать в соборной церкви дворян, служилых людей, посадских людей, пашенных крестьян и всяких черных людей и привести их к присяге по специальной записи. [7]

[Закрыть]Приказные люди записывали имена присягнувших в специальные книги, которые надлежало затем отправить в приказ в Москву.

В главных городах – Новгороде и Пскове, Казани, Астрахани, городах Замосковья, Поморья и Сибири – присяга прошла без затруднений. [8]

[Закрыть]Составленные там книги были спешно присланы в столицу. В царском архиве хранилась «свяска, а в ней записи целовальные… после царя Бориса царице Марьи и царевичу Федору всяким людем по чином, и записи шертовальные по чином иноземцом». [9]

[Закрыть]Православные целовали крест, иноверцев приводили к шерти.

Текст подкрестной записи царя Федора полностью повторял текст, разработанный при воцарении Бориса Годунова. Он содержал непомерно длинный перечень обязательств, ограждавших безопасность царской семьи. Подданные обещали над царицей и ее детьми «в еде и питье, ни в платье, ни в ином чем лиха никакого не учинить и (их) не испортить и зелья лихого и коренья не давать», «и людей своих с ведовством и со всяким лихим зельем и с кореньем не посылать и ведунов не добывать на (царское) лихо», когда государь куда пойдет, «на следу (их) всяким ведовским мечтанием не испортить и ведовством по ветру никакого лиха не насылать». [10]

[Закрыть]

Проекты возведения на трон Симеона Бекбулатовича давно утратили актуальность. Тем не менее «целовальная запись» Федора Борисовича включала пункт, отвергавший подобные проекты. Реальная угроза династии исходила от самозванца. Но пояснения насчет самозванца были краткими и маловразумительными. Подданные принимали на себя обязательство «к вору, который называется князем Дмитрием Углицким, не приставать, и с ним и с его советники ни с кем не ссылатись ни на какое лихо и не изменити и не отъехати…». [11]

[Закрыть]

Текст присяги отразил замешательство, царившее среди властителей Кремля. На протяжении длительного времени церковь предавала анафеме зловредного еретика Гришку Отрепьева. Однако позже в Москве было получено известие о том, что в Путивле «царевич» выставил на всеобщее обозрение колдуна Гришку Отрепьева. Чудовские монахи, посланные для обличения расстриги перед жителями Путивля, прислали царю Борису письмо, подтверждавшее истинность сына Грозного. В Москве не могли сразу разобраться в новых мистификациях самозванца и не знали, что думать. Вместо того чтобы следовать раз принятой линии обличения вора, царица и ее советники решили вовсе не упоминать в «записи» имени Отрепьева. Составители присяги сделали худшее, что могли. Они свели на нет все достижения официальной пропаганды.

Присяга не внесла успокоения в умы, а усилила брожение.

Династия Годуновых имела мало шансов на то, чтобы уцелеть в обстановке кризиса и гражданской войны. Отметим, что Федор получил превосходное для своего времени образование. Но в шестнадцать лет ему не доставало политической опытности и самостоятельности. Царица Мария Григорьевна была фигурой крайне непопулярной. Знать и население столицы не забыли массовых избиений и казней, в свое время организованных ее отцом опричным палачом Малютой Скуратовым. По Москве ходила молва о крайней жестокости царицы.

Борис наводнил Боярскую думу своими родственниками. К началу 1605 г. все наиболее значительные деятели из рода Годуновых сошли со сцены. Оставшиеся не пользовались никаким авторитетом, несмотря на свои блистательные титулы. В трудный час подле Федора не оказалось никого, кто мог бы твердой рукой поддержать пошатнувшуюся власть.

Прошло несколько дней после присяги, и бессилие правительства перед лицом глубокого кризиса обнаружилось с полной очевидностью. Крушению власти немало способствовало то, что в решающий момент у царя не оказалось достаточных военных сил. Сказалось то, что в течение многих месяцев царь Борис отправлял всех способных носить оружие в действующую армию, включая стольников, жильцов (дворцовую охрану), конюхов и псарей.

Еще при жизни царь Борис стал жертвой политической клеветы. Его обвиняли в убийстве последних членов законной династии, включая царя Ивана, царя Федора и царевича Дмитрия. Клевета подготовила почву для агитации сторонников Лжедмитрия. По Москве распространялись самые невероятные слухи. Упорно толковали, будто Борис сам наложил на себя руки в страхе перед «сыном Грозного». [12]

[Закрыть]

Волнения в Москве нарастали с каждым днем. Следуя традиции, новый царь объявил о прощении всех преступников и опальных. Однако амнистия не распространялась на политических противников Годунова. Столица не желала мириться с такой несправедливостью. Как записал очевидец, «народ становился все бесчинней, большими толпами сбегался ко дворцу, крича о знатных боярах, бывших при Борисе в немилости и ссылке, другие кричали о матери Дмитрия, старой царице, что ее надобно посадить у городских ворот, дабы каждый мог услышать от нее, жив ли еще ее сын или нет». [13]

[Закрыть]

Власти принуждены были уступить требованиям народа. Они вернули в столицу Б. Я. Бельского, находившегося в ссылке в деревне, удельного князя И. М. Воротынского, бывшего в опале и изгнании, и других лиц. В лице Бельского династия приобрела опаснейшего противника, великого мастера политических интриг, озлобленного преследованиями со стороны царя Бориса.

Правительство могло бы использовать Марфу Угличскую для обличения самозванца. Но царица Мария Григорьевна и слышать не желала о ее возвращении в Москву.

Воеводы расставили заставы на всех дорогах и отдали приказ вешать гонцов Лжедмитрия без промедления. Тем не менее лазутчики самозванца продолжали проникать в столицу и доставлять его «прелестные» листы.

Царь Федор предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержать контроль за положением в столице. Казна роздала населению огромные суммы на помин души Бориса, на самом же деле, чтобы успокоить население столицы. Но щедрая милостыня не достигла цели.

Не видя иного выхода, царица Мария и ее сын вынуждены были срочно вызвать из армии в Москву руководителей Боярской думы Мстиславского и братьев Шуйских, чтобы прекратить беспорядки в столице. [14]

[Закрыть]Подобная мера казалась вполне оправданной. Страх перед назревавшим выступлением низов побуждал бояр заботиться о порядке и действовать в интересах династии, невзирая на собственные политические симпатии.

Когда толпа в очередной раз заполнила площадь перед кремлевским дворцом, князь В. И. Шуйский вышел на крыльцо и долго увещевал народ одуматься и не требовать перемен, которые приведут к распаду царства и ниспровержению православия. Боярин поклялся самыми страшными клятвами, что царевича Дмитрия давно нет на свете, что он сам своими руками положил его в гроб в Угличе, а путивльский вор – это беглый монах и расстрига Отрепьев, подученный дьяволом и посланный в наказание за грехи. [15]

[Закрыть]

Возвращение главных бояр в Москву и речи Шуйского внесли успокоение в умы. Волнения в столице на время утихли.

Почти сразу после смерти Бориса правительство осуществило смену высшего командования в армии под Кромами. Среди Годуновых и их родни не оказалось никого, кто мог бы взять на себя руководство военными действиями, и царь Федор поневоле должен был вверить свою судьбу людям, ничем не связанным с династией, кроме милостей умершего царя. Новым главнокомандующим в армию был назначен князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, его помощником – боярин Петр Федорович Басманов. [16]

[Закрыть]

М. П. Катырев получил боярство одним из первых сразу после коронации Бориса. Катырев ничем не успел проявить себя на военном поприще, и его назначение было продиктовано формальными местническими соображениями. До опричнины Катыревы-Ростовские занимали высокое положение в думе. На этом основании Катырев, получив боярство, пытался местничать с главой думы Мстиславским. [17]

[Закрыть]

Наибольшие надежды Годуновы возлагали на П. Ф. Басманова. В столице Басманова знали как первого щеголя среди дворян и человека, популярного среди населения. По словам английских современников, простой народ «считал его единственным своим защитником». [18]

[Закрыть]Карьеру Басманов сделал в считанные месяцы, благодаря успешной обороне Новгорода-Северского. Царь Борис вызвал его ко двору, столица чествовала как героя. Навстречу Басманову выехали бояре и окольничие. Из-за ран воевода не мог ехать верхом, и Борис выслал ему за город свой санный выезд. В царских санях Басманов проследовал через всю столицу в Кремль. Годунов пожаловал Басманову боярский чин, земли, 2 тыс. руб. денег и множество подарков. [19]

[Закрыть]

Старшим воеводой в Новгороде-Северском был боярин князь Н. Р. Трубецкой. Однако наибольшие награды за оборону города получил не он, а Басманов.

Услуги, оказанные Басмановым Годунову, имели особый характер. Общее военное руководство обороной крепости осуществлял старший воевода. Роль же Басманова, как толковали в народе, состояла в том, что он своевременно обнаружил измену в гарнизоне Новгорода-Северского и железной рукой раздавил мятеж.

После возвращения в Москву Басманов неоднократно просил Бориса отправить его в действующую армию. Но Борис неизменно отказывал ему, ссылаясь на то, что воевода еще не оправился от тяжелых ран. Царь надеялся сам возглавить летнюю кампанию против самозванца и обещал дать ему назначение в своей армии. [20]

[Закрыть]

Исаак Масса утверждал, что правительство решило послать Басманова в лагерь под Кромы еще при жизни Бориса, когда последний увидел, что измена ширится день ото дня и заподозрил в предательстве самого Мстиславского. Басманов будто бы поклялся, что захватит «вора» или сам сложит голову. [21]

[Закрыть]

По своему местническому положению Басманов никак не мог претендовать на руководство главными силами русской армии. Бояре, находившиеся в полках, были много старше его по рангу и службам. Правительство имело много соглядатаев в лагере и своевременно получало сведения о «шатости» в людях. Басманову отводилась та же роль, которую он уже сыграл однажды при обороне Новгорода-Северского: должен был выявить изменников и наказать их.

Правительство поручило новому главнокомандующему князю Катыреву и воеводе Басманову привести полки к присяге. Патриарх Иов не мог покинуть Москву, и поэтому церемонией присяги должен был руководить новгородский митрополит Исидор – второе в церковной иерархии лицо.

Никто не оказал воеводам открытого неповиновения. Но, по свидетельству русских летописей, некоторые из ратных людей в общей сутолке уклонились от церемонии крестоцелования. [22]

[Закрыть]

В Москве немалую помощь Годуновым оказало церковное руководство. Но на действующую армию влияние духовенства не распространялось. Бояре поспешили выпроводить Исидора из лагеря под Кромами, едва закончилась присяга. [23]

[Закрыть]

Смерть Бориса и новые назначения обострили местнические распри между главными воеводами. Знать с крайним неодобрением восприняла попытки всесильного Семена Никитича Годунова доставить высшие воеводские чины своему зятю боярину князю Андрею Андреевичу Телятевскому. Доверяя Телятевскому, царь Борис приставил его к Мстиславскому в качестве помощника. Назначение вызвало протест воеводы полка левой руки окольничего В. П. Морозова. Тогда Годунов велел «в Разряде записать, что левыя руки первому воеводе до большого полку другово воеводы дела и счету нет». [24]

[Закрыть]

Попытки подчинить армию Телятевскому, назначенному вторым воеводой большого полка, не удались. Назначение князя Василия Шуйского в большой полк уничтожило влияние Телятевского. Опасаясь новых протестов со стороны воевод, царь Борис после победы под Добрыничами велел подать В. В. Голицыну, А. А. Телятевскому и И. И. Годунову награды разом – «трем им вместе подать золотые, на бумагу положа», а после них велел подать В. П. Морозову. [25]

[Закрыть]

Боярин В. В. Голицын стерпел бесчестье, но В. П. Морозов категорически отказался принять награду. В наказание царь Борис перевел Морозова дворянином в полк Мстиславского, передав полк левой руки родне Годуновых З. И. Сабурову. [26]

[Закрыть]Однако последний немедленно затеял местническую тяжбу с боярином князем В. В. Голицыным. [27]

[Закрыть]

После смерти Бориса царица и ее советники использовали случай, чтобы укрепить полки надежными людьми. Воеводой передового полка был назначен И. И. Годунов, сторожевого полка – князь А. А. Телятевский. [28]

[Закрыть]Царица не позаботилась о том, чтобы согласовать назначения с Басмановым. Новую Разрядную роспись власти направили в лагерь через три дня после отъезда главных воевод в армию. [29]

[Закрыть]Знающие дьяки возлагали ответственность за пересмотр росписи на всесильного советника: «Тое де роспис, как бояром и воеводам велено быть по полком, послал Семен Годунов для зятя своево князя Ондрея Телятевского, а царевич де князь Федор Борисович тое росписи не ведает». [30]

[Закрыть]

Новые назначения вызвали глубокий раздор среди воевод, на которых династия возлагала наибольшие надежды. Воевода полка левой руки стольник З. И. Сабуров, несмотря на то, что был «конешно болен», отослал полковые списки Катыреву, «для тово не хотечи быть менши князя Ондрея Телятевского». [31]

[Закрыть]Сабуров поспешил вчинить иск также и князю В. В. Голицыну, получившему большое повышение. [32]

[Закрыть]

Назначение Басманова в большой полк вызвало негодование родовитой знати. Второй воевода полка правой руки князь М. Ф. Кашин-Оболенский отказался подчиниться приказу царевича Федора Годунова: он «бил челом на Петра Басманова в отечестве и на съезд не ездил и списков не взял». [33]

[Закрыть]

В армии назревал заговор, и местнические распри способствовали успеху его организаторов. Душою заговора были братья князья Голицыны. Свое происхождение Голицыны вели от литовской великокняжеской династии. Своей «породой» они превосходили главу Боярской думы Мстиславского, потомка младшей линии литовской династии. Но к концу XVI в. местническое положение Голицыных основательно пошатнулось. Попытки тягаться с Трубецкими и Шуйскими закончились для них полной неудачей. [34]

[Закрыть]После смерти царя Федора Ивановича Голицыны не смогли войти в число претендентов на трон. Кончина Бориса Годунова пробудила в них честолюбивые надежды. Положение династии стало непрочным, и Голицыны первыми из бояр решили покинуть ряды ее сторонников, чтобы извлечь выгоды из ее крушения.

Некоторые летописи причисляли к числу организаторов заговора воеводу боярина М. Г. Салтыкова. [35]

[Закрыть]Однако очевидец мятежа Я. Маржарет утверждал, что М. Г. Салтыков был захвачен изменниками. [36]

[Закрыть]Разряды Пространной редакции также не причисляют М. Г. Салтыкова к числу заговорщиков. [37]

[Закрыть]

Выдающуюся роль в организации мятежа сыграли Прокофий Ляпунов и его братья. Ляпуновы занимали видное положение среди выборных рязанских дворян. Они обладали неукротимым нравом, и летописцы не прочь были подчеркнуть их склонность к авантюрам. После смерти Грозного Ляпуновы вместе с другими рязанцами участвовали в московских беспорядках, едва не погубивших правителя Бориса Годунова. За год до войны с самозванцем царь Борис велел наказать Захара Ляпунова кнутом за посылку заповедных товаров к вольным казакам на Дон. [38]

[Закрыть]

Организации заговора в годуновской армии способствовали многие обстоятельства, но два из них имели наиболее важное значение. Первым было появление знати в путивльском лагере и вторым – смерть Бориса. Конрад Буссов записал слухи о том, что изменники Бориса затеяли переписку с Отрепьевым будто бы сразу после его поражения под Севском. Они советовали «царевичу» не отступаться от своего и обещали тайную поддержку. [39]

[Закрыть]Достоверность этих слухов сомнительна. Скорее всего, заговорщики установили связь с Путивлем в более позднее время. Лжедмитрий многократно посылал листы к царским воеводам, но последние откликнулись на них лишь после того, как обращения самозванца поддержали хорошо известные им лица.

Родовитая знать не смирилась со своим поражением в период династического кризиса, и ей не всегда удавалось скрыть свое истинное отношение к выборному земскому царю. За 2–3 года до вторжения самозванца власти получили донос о том, что князь Борис Михайлович Лыков, «сходясь с Голицыными, да с князем Борисом Татевым, про него, царя Бориса, разсуждает и умышляет всякое зло». [40]

[Закрыть]Названный круг лиц был связан тесной дружбой, а отчасти и родственными связями. [41]

[Закрыть]

В силу превратностей гражданской войны одни члены этого кружка оказались заброшенными в путивльский лагерь, где их обласкал самозванец, другие же оставались в царских полках. В былые времена злые речи Голицыных и их друзей против царя Бориса не были подкреплены никакими практическими шагами, а потому Годунов не придал доносу никакого значения. После смерти Бориса ничто не мешало претворить помыслы в действия.

Князь Борис Петрович Татев и князь Борис Михайлович Лыков, как видно, оказали Лжедмитрию исключительные услуги, поскольку первый вскоре же получил боярство, а второй стал кравчим самозванца. Вероятно, Лыков поддерживал наиболее тесные связи с заговорщиками, поскольку именно ему Лжедмитрий вскоре же поручил организовать присягу в сдавшихся царских полках. [42]

[Закрыть]

В числе других лиц в южных городах был захвачен Артемий Измайлов. За считанные недели этот худородный дворянин из пленника превратился в дворецкого, думного дворянина и ближнего человека «царевича». [43]

[Закрыть]Измайлов был рязанским дворянином и приятелем Ляпунова. Многие его родственники служили в армии Мстиславского. [44]

[Закрыть]Скорее всего, именно Измайлов помог организовать заговор среди рязанских дворян, за что и был удостоен исключительных милостей.

Переговоры между «советниками» самозванца и заговорщиками под Кромами были окружены глубочайшей тайной. Но некоторые подробности о них все же стали известны в Польше. Некто Петр Арсудий, подвизавшийся в Польше в качестве доверенного лица Ватикана по делам восточной церкви, получил от виленского епископа достаточно подробные сведения о секретных сношениях «царевича» с боярами. По словам епископа, заговорщики обещали «истиному» Дмитрию престол на следующих условиях: православная вера остается нерушимой; самодержавная власть сохраняется, и Дмитрий будет пользоваться теми же правами, что и его отец Иван IV; царь не будет жаловать боярского чина иноземцам и не назначит их в Боярскую думу, но волен принимать их на службу ко двору и даст им право приобретать земли и другую собственность в Русском государстве; принятые на службу иноземцы могут строить себе костелы на русской земле. [45]

[Закрыть]

Приведенные сведения, если они достоверны, позволяют сделать интересные выводы. По-видимому, соглашение о будущем устройстве Русского государства было в основных чертах выработано в результате переговоров между членами «воровской» Боярской думы и польскими советниками самозванца. Вместе с Мнишком лагерь Отрепьева покинула почти вся польская знать, принимавшая участие в авантюре. Это обстоятельство должно было облегчить сговор. Московская знать, оказавшаяся в Путивле, заботилась о сохранении своих привилегий. Немногие польские советники (Бучинский, Дворжецкий, Иваницкий), остававшиеся при особе «царевича» в Путивле, выговорили себе право служить при царском дворе, владеть вотчинами и поместьями, наконец, устроить себе церкви по своему вероисповеданию.

Самозванец постоянно совещался с находившимися при нем иезуитами. Они также могли быть довольны секретным соглашением. Москва впервые раскрыла свои двери католицизму. Иезуиты, скорее всего, и передавали информацию в Польшу, где она стала известна виленскому епископу.

Многие признаки указывали на то, что брожение в лагере усилилось спустя одну-две недели после смерти Бориса. Еще 27 апреля 1605 г. в Путивле ничего не знали о происшедших в Москве переменах. Лишь в последних числах апреля к самозванцу в Путивль из-под Кром прискакал сын боярский арзамасец Абрам Бахметов и сообщил, что царь Борис умер, Петр Басманов прибыл под Кромы и 19 апреля привел полки к присяге. 29 апреля несколько перебежчиков принесли воеврде Лжедмитрия в Ливнах весть о смерти Бориса. В конце апреля Отрепьев получил известие из Кром. Казаки сообщили, что они сделали вылазку из крепости и захватили языков. Как писал Отрепьев в письме к Мнишку от 1 (10) мая 1605 г., языки единогласно говорили, что «Бориса не стало и что в войске их великое смятение: одни держатся стороны Борисова сына, а другие нашей». [46]

[Закрыть]

По-видимому, положение в лагере стало критическим уже в конце апреля.

Когда Басманов прибыл под Кромы, он горячо убеждал войско верно служить Федору Годунову. Выполняя данное ему поручение, воевода начал охоту за тайными приверженцами Лжедмитрия. Что ни день, он рассылал «по всему лагерю людей, которые подслушивали, что там говорили, и доносили обо всем ему, так что открылось, что больше [людей] на стороне Дмитрия, чем на стороне московитов» [47]

[Закрыть]

Сведения Басманова полностью совпадали с показаниями языков, захваченных казаками Корелы.

Воеводе предстояло железной рукой покарать сторонников Лжедмитрия в интересах Годуновых. Но положение династии было шатким и в Москве и в провинции.

Сохранив верность Годуновым, Басманов должен был бы пролить потоки крови. В числе первых ему пришлось бы арестовать воевод князей Голицыных, истинных вдохновителей заговора. Однако по матери Голицыны доводились братьями Басманову, и он издавна привык считаться с авторитетом старшей по знатности родни. Все это не могло не повлиять на исход дела. [48]

[Закрыть]

Братья Голицыны понимали, что рискуют головой, и не жалели сил, чтобы втянуть Басманова в заговор. Кроме милостей Бориса, ничто не привязывало Басманова к правящей династии. Переход власти к царице Марии Скуратовой и Семену Годунову не мог не поколебать его верности трону. Между родом Бельских и родом Басмановых существовала кровная вражда. Именно отец царицы Малюта Скуратов положил конец блестящей карьере Басмановых в опричнине. По его навету инициатор опричнины А. Д. Басманов был казнен, а его сын Ф. А. Басманов умерщвлен в тюрьме.