Текст книги "Солнечный ветер (СИ)"

Автор книги: Руслан Бирюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Вставайте! Огонь! – рычал Бланкетт, поднимая за воротники двух ошалело трясущих головами матросов, а сверху на палубу сыпались горящие обломки…

Всё кончилось столь же резко, как и началось – "Решительный" промчался в сотне метров перед носом "Родрика", и скрылся за огромным астероидом, формой напоминающим фасолину. Вслед ему вразнобой зажужжали мушкеты, плюнула лучом одна из бомбард левого борта – без заметного результата. Схватка продлилась меньше двух минут – всё это время Реймонд, оглушённый и ослеплённый стрельбой, просидел на ступеньках, одной рукой держась за перила, а другой прикрывая голову.

– Теперь я понимаю… преимущество кругового бронирования… реактороходов, – пробормотал он, вставая. – При Траунголе было… легче.

Стычка завершилась явно не в пользу бывшего фрегата. Старый бронированный корпус выдержал попадания из мелкокалиберных пушек, но оснастке досталось изрядно. Как и людям… Верхний ряд парусов превратился в лохмотья. Ветер подхватил несколько тлеющих обрывков тончайшей ткани, теперь они летали внутри "колпака", рассыпая искры. Выстрел бомбарды прошил "воронье гнездо", из его полопавшихся окон вырывались языки пламени и клубы чёрного дыма. Думать не хотелось о наблюдателе, который в момент попадания находился внутри… На палубе лежало несколько тел – то ли убитые, то ли раненые. Над одним из них уже стоял на коленях доктор Блаузи, появившийся вместе со своим лекарским чемоданчиком словно из воздуха.

– …компенсируй потерю мощности энергией с накопителей, – донеслось из-за спины. Лейтенант обернулся, и увидел, что Двухбородый Вик прижимает к уху трубку телефона. Капитан времени не терял – перестрелка завершилась считанные секунды назад, а он уже занялся ликвидацией последствий. – Мы должны сохранить ход хотя бы на время. Верю, что справишься. Только не тяни, – опустив трубку на рычаг, судовладелец сложил ладони рупором и рявкнул на весь корабль: – Авральная команда! Заняться парусами! Чтоб через четверть часа были как новенькие!

Двое матросов тут же метнулись в люк, ведущий на нижнюю палубу. Некоторые стрелки, отложив оружие, стали стягивать непромокаемые плащи – в таких хламидах по вантам ползать затруднительно. Капитан же опустил взгляд на Реймонда и, неожиданно усмехнувшись, сказал:

– А вы, лейтенант, помогите доктору с ранеными. Это сейчас лучшее, что вы можете сделать.

– Но я ничего не понимаю в…

– Просто делайте, что он говорит – большего не требуется, – кивнув пассажиру, Вик вновь отвернулся к пульту связи.

Лейтенант понял, что разговор окончен и, тяжело вздохнув, сбежал вниз по лестнице. Распоряжение Вика почему-то задело его, почти обидело – отправляя наследника Аркенау помогать врачу, капитан попросту избавлялся от путающегося под ногами балласта. При этом Реймонд осознавал, что ему следовало бы не обижаться на судовладельца, а быть благодарным – тот, в конце концов, мог, не заморачиваясь, велеть пассажиру сидеть в каюте пока всё не успокоится. Команда "Родрика-космоходца" давно уже сработалась, действовала как единый организм, и посторонний, пусть и подготовленный флотский офицер, мог ей только мешать…

– Доктор, – произнёс Реймонд, подходя к серому инородцу. – Нужна помощь?

– Да, конечно, – доктор кивнул, не оборачиваясь. Он всё ещё стоял на коленях над раненым, накладывая ему на правую руку уже вторую фиксирующую повязку. – Нужно перенести раненых вниз, на вторую палубу. А у меня комплекция не та, чтобы людей таскать на закорках… Начнём с этого.

Реймонд посмотрел на раненого и кивнул, невольно сглотнув. Правая нога рыжего, гладко выбритого матроса, ниже колена превратилась в обугленную головешку. Очевидно, он работал с парусами в момент атаки "Решительного", и выстрел одной из бомбард прошёл очень близко…

– Берите его спереди и тащите, – Блаузи закончил перевязку и выпрямился. – Я придержу ноги. Только очень осторожно, он сверзился с половины высоты грот-мачты. Правое плечо, правая рука и ключица – разбиты почти в порошок… Плюс – рёбра… Плюс – нога. Нужно быстро спустить его вниз и сделать операцию.

– А остальные? – поинтересовался фок Аркенау, примериваясь половчее ухватить рыжего бедолагу. Как это сделать, не беспокоя правой стороны тела, придумать пока не выходило.

– Двое с переломами, один тяжело контуженный и один покойник – тоже упал с мачты и свернул шею… Все могут потерпеть, – ответил доктор. – Нет, вы так его не поднимете.

– Нужен ещё один человек, – согласился лейтенант. – Чтобы держал его под спину, в районе поясницы. Позвоночник-то у него цел?

– Цел, – Блаузи обвёл взглядом палубу, выискивая незанятого матроса. – Эй, у бомбарды! Да! Одолжите второго номера. Один как-нибудь зарядишь! Живо!

Вместе с подбежавшим космонавтом они подняли раненого на руки (к счастью, тот был без сознания – и, судя по рассыпанным на палубе пустым ампулам, доктор принял меры, чтобы он не пришёл в себя в самый неподходящий момент), потащили сперва к люку в палубе, потом вниз по лестнице.

– Так, опускаем… Осторожно… – распорядился врач, когда они оказались в "грузовой камере" второго яруса. – Сдвиньте вместе вон те три ящика, на них переложим.

Реймонд и незнакомый матрос, кряхтя от натуги, придвинули друг к другу указанные ящики. Затем вновь втроём подняли раненного и положили его на получившийся импровизированный операционный стол.

– Реймонд, – сказал Блаузи, поглядывая в сторону лестницы. Двое членов экипажа вытащили из трюма золотистый рулон парусины и остановились, чтобы отдышаться. – Сбегайте наверх, принесите мой саквояж, я оставил его там. А ты, Фриц, – обратился он к помогавшему им матросу, – принеси большую пилу из моей каюты.

Лейтенант и матрос опрометью бросились вверх по лестнице. Фриц сразу нырнул в открытую дверь надстройки, а Реймонд, отойдя от люка, стал обшаривать взглядом палубу в поисках саквояжа. Там, где раньше лежал раненный, его не оказалось – кто-то переставил докторский чемоданчик поближе к фальшборту. Видимо, чтоб не растоптали ненароком. Также и легкораненым помогли перебраться к основанию надстройки, где они никому не мешали. Фок Аркенау подхватил неожиданно тяжёлый чемоданчик и спешно вернулся с ним к доктору. Тот коротко поблагодарил, сразу же принявшись за дело. Врач доставал какие-то щипцы, зажимы, склянки, аккуратно и в определённой последовательности раскладывал их на собственном сюртуке, который расстелил у своих ног. Прежде чем он успел закончить, явился Фриц с ампутационной пилой.

– Отлично, – доктор принял пилу, попробовал пальцем остроту зубьев. – Будешь помогать мне. Пока наложи ему на обожжённую ногу жгут выше колена. А вы, Реймонд, встаньте на лестнице и предупреждайте о резких манёврах. Чувствую, без них не обойдётся…

– Но я… – наследник Аркенау запнулся. Похоже, его вновь отсылали, чтобы не мешал, однако следовало признать, что в качестве ассистента при операции он был бы скорее опасен. – Конечно.

Усмирив не вовремя проснувшуюся гордость, Реймонд поднялся к самому люку – чтобы видеть мостик – и стал наблюдать. Следующие минут пять ничего не происходило. Корабль шёл ровно, плавно огибая встречные скалы. Посвистывал ветер в такелаже. Капитан разглядывал небо в подзорную трубу. Суетились члены авральной команды, ремонтирующие оснастку. Лейтенант пару раз пришлось посторониться, пропуская матросов, таскавших из трюма нужное для починки снаряжение. Но заскучать наследнику Аркенау, конечно же, не дали.

Двухбородый Вик вдруг ткнул пальцем куда-то вверх и рявкнул:

– Вот они!

Реймонд проследил, куда указует капитанский перст и, пускай не сразу, разглядел знакомую, быстро растущую звёздочку. Люггер заходил на "Родрика" сверху-сзади, и угадать его намерения не составляло труда. Классическая позиция для абордажа – чтобы сцепиться абордажными крючьями, корабли должны двигаться в одном направлении и примерно с одной скоростью, а преимущество в высоте позволяет закидать врага гранатами, подставляя под ответные выстрелы самую прочную часть судна, днище.

– Закладывай вправо, с набором высоты! – донёсся сквозь свист ветра могучий голос капитана.

– Манёвр вправо! – повторил для доктора Реймонд.

– Понял! Фриц, держи его крепко!

"Решительный" прямо на глазах из светящейся точки превращался в хорошо различимый силуэт. К люггеру потянулись раскалённые лучи из кормовых бомбард, однако преследователь не ответил на огонь, продолжая сближаться. Пока было непонятно, с какого борта он собирается зайти – попадающиеся на пути астероиды вынуждали корабль орбитальной охраны подаваться то влево, то вправо. Тем не менее, он прочно сидел на хвосте бывшего фрегата.

– На три градуса вправо, продолжай подниматься! – рычал капитан.

– Ещё вправо, доктор! – крикнул вниз лейтенант, вжимаясь в перила, чтобы пропустить матроса из ремонтной команды. Тот пробежал мимо, бормоча: "Крепёжная нить, крепёжная нить…", и скрылся в трюме. Врач не отозвался – видимо, был занят с головой.

– Бланкетт, готовь стрелков! – проорал Вик. – Палить по моей команде, вон по тем камням!

Капитан указывал в сторону носа, и Реймонду пришлось высунуться из люка, чтобы увидеть то, о чём он говорил. Впереди по курсу "Родрика" неторопливо вращались в пустоте две гигантские бугристые скалы. Каждая из них размером раза в три превосходила стопушечный линкор. При своей нынешней скорости "Космоходец" должен был пройти ниже этих астероидов, а вот "Решительный" оказывался на одном с ними уровне. Правда, свободное пространство меж дрейфующими глыбами было достаточно велико, чтобы маленький люггер проскочил без риска, однако фок Аркенау неожиданно для себя понял, что собирается делать капитан.

– Концентрировать огонь на выступах! – подтверждая его догадки, распоряжался Вик. В голосе капитана звучал неподдельный азарт. – Осыплем их щебёнкой!

Реймонд понимал, что надо бы отойти вглубь, подальше от люка – ведь если план капитана удастся, часть выбитых выстрелами камней наверняка достанется не только неприятелю… Но ничего не мог с собой поделать – стоял и таращился.

"Родрик" добрался до парных скал меньше чем за минуту. "Решительный" к этому времени был уже метрах в ста – всё так же позади и выше. Скорости обоих кораблей почти синхронизировались, и люггер приближался очень медленно, продолжая держаться строго за кормой. На нём определённо ни о чём не догадывались…

– Пали! – рявкнул Бланкетт и, подавая пример, выстрелил сам. Стрелки, очевидно, заранее распределившие между собой цели, открыли огонь по обоим астероидам, вышибая из них фонтаны мелких камешков и приличные булыжники. Всё это промчалось над кончиками мачт старого фрегата – навстречу люггеру. Реймонд обернулся, чтобы увидеть, как сияет защитное поле преследователя, отталкивая щебень и пыль, как стрелки люггера палят по мчащимся навстречу камням… Как крупные булыжники рвут паруса и ломают реи одномачтового кораблика…

А потом над головой лейтенанта промчался осколок скалы размером с карету. Промчался и обрушился на нос преследователя. Реймонд так и не понял, как стрелки «Родрика» ухитрились отколоть столь здоровенный кусок без помощи тяжёлой артиллерии, но тем не менее… Огромный камень ударил по носу люггера под углом сверху (а вернее, сам люггер, набирающий высоту вместе с «Родриком», напоролся на него на огромной скорости), кроша форштевень и сминая стоящие там пушки…

Возможно, в пушках были заряды. Возможно, от удара детонировали сложенные на носу боеприпасы. Возможно – и то и другое. В любом случае, в миг удара мощный взрыв разворотил всю переднюю часть люггера. Реймонд едва успел отшатнуться, шарахнуться назад, вниз по лестнице, когда огонь добрался до крюйт-камеры "Решительного". Корабль, висящий всего лишь метрах в пятидесяти от "Родрика", превратился в стремительно разрастающийся огненный шар, который поглотил и старый фрегат. Стена пламени промчалась от кормы к носу. Идущая впереди неё ударная волна подхватила лейтенанта, оторвала от ступенек и швырнула вглубь грузовой камеры. Фок Аркенау пролетел несколько метров, прежде чем удариться затылком не то о палубу, не то о перегородку, отделяющую грузовой отсек от кубрика, и потерять сознание…

* * *

Диск солнца уже коснулся краем горизонта, однако лучи его, почти не слепящие теперь, жгли всё так же нещадно. Даже, пожалуй, сильнее, чем днём. Реймонду, который, облокотясь о перила и подперев щёку кулаком, смотрел с балкона третьего этажа на закат, казалось, будто он заглядывает в открытую печь, где прогорают угли. Делать хоть что-нибудь было совершенно лень – даже просто перейти на другую сторону виллы, где балконы скрывала от палящих лучей тень здания. Предаваться такой всепоглощающей лени было, вообще, не в правилах семейства Аркенау, и Реймонда в том числе, однако сейчас молодой человек почему-то точно знал, что делать абсолютно нечего – остаётся только таращиться на расстилающиеся вокруг поместья пшеничные поля до самой темноты, а потом лечь спать.

Смотреть, впрочем, тоже было особо не на что – эту панораму наследник Аркенау знал с детства. Поля пшеницы, сейчас спелой, золотистой, колышущейся на слабом ветерке, начинались почти сразу за оградой виллы, и тянулись до самого горизонта. Грунтовые дорожки делили их на аккуратные квадраты и прямоугольники, а километрах в полутора от особняка с севера на юг протянулся мощёный тракт – с третьего этажа была видна полоска деревьев, высаженных вдоль дороги и почтовая станция с небольшим леском неспешно вращающихся ветряков позади неё и солнечными батареями на крыше. И поля, и станция принадлежали фамилии Аркенау, только тракт, конечно, был коронным. То, что мог разглядеть сейчас Реймонд, составляло едва десятую часть владений его семейства. А ведь был ещё остров в Южном море, где рос виноград нескольких сортов и где изготавливались вина, весьма известные внутри провинции. Фок Аркенау нельзя было назвать крупными землевладельцами, однако на благополучную жизнь им вполне хватало. Пока молодое поколение служило Империи в боевых полках и на военных кораблях, отслужившее своё старшее управляло хозяйством. Когда-нибудь и Реймонд, обзаведясь сединой и золотыми эполетами, осядет в родовом поместье, командуя роднёй и крестьянами вместо солдат, однако будет это не скоро… В данный же конкретный момент наследник командовал только и исключительно самим собой. Себе определённо следовало приказать отлепиться, наконец, от ограды балкона и пойти сделать хоть что-нибудь. Хотя бы спуститься в кухню, где под возмущёнными взглядами поварят приготовить себе ранний ужин из бутербродов и чая. Реймонд уже почти собрал волю в кулак, чтобы так и поступить, когда за спиной раздался требовательный голос отца:

– Реймонд!

– Что такое? – голос звучал недовольно, и оборачиваться не хотелось. Нравоучительные лекции глава семейства читал нечасто, зато делал это в самые неожиданные моменты и от души.

– Реймонд!

– Ну что? – юноша попытался резко обернуться, но вместо этого… очнулся.

Открыв глаза, лейтенант увидел над собой серое, усатое лицо с огромными чёрными глазами-плошками, и с воплем ужаса подскочил на лежанке. Точнее – просто на полу. Отшатнувшийся доктор Блаузи пробормотал:

– Господи… Вам так больно? Что болит?

– Нет, ничего… – прокашлявшись, выдавил из себя фок Аркенау. Не признаваться же, что его напугало лицо врача. – Только голова раскалывается, и лицо – будто перцем натёрли…

– Это ещё очень неплохо, – заметил доктор, поднимаясь с колен и отряхивая брюки. – Вполне могли получить перелом основания черепа или что-нибудь в том же роде. Но шея у вас крепкая, обошлось. А лицо просто слегка обожжено. Не сильно, даже брови не подпалило… Видите нормально? Глаза в порядке?

Реймонд, приподнявшись на локтях, огляделся. Лежал он, видимо, там же где и шлёпнулся – в дальнем конце грузовой камеры, у входа в кубрик. Наверное, его побоялись переносить, опасаясь перелома позвоночника. В помещении царил полумрак – электролампа под потолком не горела, камеру освещали лишь химические свечи, расставленные на невысоких ящиках и ступеньках лестницы. Свечи были старые, слабые, дающие красноватый, колеблющийся свет, в котором все предметы виделись чёрными силуэтами, так что проверить остроту зрения представлялось затруднительным. Лейтенант моргнул несколько раз, перевёл взгляд с одной свечи на другую – в глазах ломило, но не двоилось и не расплывалось.

– Будем считать, что всё в порядке, – прокряхтел бывший адъютант, садясь. В затылок незамедлительно вонзилась раскаленная пика, и Реймонд замер, дожидаясь, пока боль пройдёт. – Доктор, что случилось?

– Я думал, это вы мне объясните, что случилось, – с грустной усмешкой ответил маленький инородец, усаживаясь на мягкий бумажный пакет, перетянутый бечёвкой. – Я был немного занят и не смотрел вверх… Что-то взорвалось?

– Корабль, который нас преследовал. Вик приказал обстрелять астероиды, чтобы создать… завесу из обломков, что ли. Тучу пыли и мелких камней… Чтобы преследователь в неё врезался на полном ходу.

– Вполне в его духе, – кивнул доктор.

– Но один камень оказался слишком большим. Он разбил люггеру весь нос, и там что-то взорвалось. Чёрт, доктор… – Реймонд прижал ладони к вискам и зажмурился, вспоминая тот миг. – Это невозможно, он же был размером чуть не с омнибус! Как они могли отколоть такую глыбу с помощью мушкетов и ручных бомбард?!

– Ну, не знаю, как именно они это сделали… – покачал головой Блаузи. – Но вариантов много. Например, это мог быть отдельный камень, приплавленный к большому астероиду прослойкой льда. Она легко растаяла от выстрелов, вот он и отделился целиком… Или в астероиде мог быть карман замёрзших газов. От нагревания он взорвался, выбросив сразу большой кусок… Да какая теперь разница? Главное – Вику впервые вышло боком его знаменитое везение.

– Действительно… Кому теперь… – в голове Реймонда вдруг резко, рывком, прояснилось. Словно удар по темечку, ошеломило осознание того, ЧТО действительно произошло, и он принялся подниматься на ноги, цепляясь за стоящий рядом ящик и бормоча:

– Погодите… Погодите-ка…

– Вам лучше не вставать пока, – посоветовал доктор, не предпринимая в то же время никаких попыток остановить "пациента". – А то не устоите и приложитесь снова об доски – на этот раз лбом.

– Устою, – упрямо мотнул головой фок Аркенау и выпрямился окончательно. Оказалось, что кроме них с доктором, в грузовой камере находятся ещё четыре матроса, которых, лёжа на полу, юноша не мог видеть. Все четверо сидели на ящиках или пакетах – неподвижно, понурившись, опустив головы. Никто из них даже не взглянул на лейтенанта. Тот, в свою очередь игнорируя их, неуверенной походкой прошагал к лестнице. Вскинул голову и тут же схватился за лестничные перила, чтобы не упасть.

– Реймонд! – окликнул его доктор.

Наследник Аркенау шумно втянул воздух сквозь зубы, выдавил из себя тихий, почти неслышный стон и опустил взгляд. Смотреть было не на что. Люк затянула синяя, почти непрозрачная, фосфоресцирующая плёнка. Защитное поле схлопнулось, а значит там, на открытой палубе, был вакуум. "Колпак жизни" сработал по аварийному варианту – уменьшил свою площадь, чтобы повысить прочность. Принял меры для спасения людей внутри корпуса, потому что люди снаружи выжить всё равно не могли… Да… Мощный был взрыв…

– Сколько… выживших? – хрипло спросил лейтенант, с трудом продавив слова через перехвативший горло спазм. В сердце начал ввинчиваться ледяной буравчик.

– Кроме нас с вами – ещё семь человек. Сэм, Ганс, Михаэль и Карл – канониры, – теперь Реймонда заметил, что голос судового врача был не спокойным, как ему сначала показалось, а скорее пустым, лишённым всяких эмоций. – Макс был в трюме, его послали за крепёжной нитью для ремонта. Фриц помогал мне. Брокхзен работал в машинном. Всё.

Последнее слово доктор произнёс отрывисто, словно выплюнул.

– А где?… – не закончив фразу, Фок Аркенау обернулся к собеседнику и сел на ступеньки. Снова схватился за голову. – Где главный инженер? Он же тоже был в машинном.

– Дитц стал героем, – в бесцветном голосе инородца проскользнул намёк на усмешку. – Представляете, сколько энергии впитали паруса, когда их накрыло взрывом? Дитц разомкнул энергетический контур сразу же, как пошла перегрузка, и тем спас всю энергосистему – иначе тут даже провода в стенах расплавились бы. Вместо них расплавился Дитц… Размыкал-то он, если верить словам Брокхзена, голыми руками… Баллады не достойно, но уважения заслуживает.

Реймонд сглотнул и уставился в пол. Очень хотелось закрыть глаза и снова отключиться или хотя бы заснуть. На пару недель, может даже месяцев – пока с происходящим не разберутся. Вот только кто теперь будет разбираться? Не матросы же…

– С раненым нехорошо вышло, – продолжал врач. – Малость лишнего пришлось ампутировать, и крови он много потерял, – Блаузи указал кивком на раненого, который теперь был укрыт до подбородка белой простынёй, позаимствованной, похоже, из гостевой каюты. – Рука у меня дрогнула, и не раз, особенно когда нас взрывом тряхнуло… Не знаю теперь, выживет ли.

Электролампа неожиданно вспыхнула, залив помещение ярким светом. Лейтенант прикрыл глаза ладонью, морщась, а доктор с наигранным оптимизмом произнёс:

– Оп! Брокхзен справился, молодец.

– А откуда энергия? Парусов-то больше нет… – спросил Реймонд просто, чтобы не молчать – ответ он и так знал.

– От накопителей. Аккумуляторы должны быть почти полны, мы очень мало энергии использовали, – пояснил Блаузи. – Если использовать только для освещения и подпитки "колпака" – надолго хватит. Да и с другими запасами… Михаэль и Фриц сейчас проводят ревизию в трюме. Но я и так знаю содержимое – если ничего не испортилось от всех этих манёвров, воды нам девятерым хватит месяцев на пять, еды – и того больше.

– Это хорошо, – пробормотал фок Аркенау, вновь опуская взгляд. Наступило долгое, тягостное молчание. Уцелевшие сидели каждый в своём углу, стараясь не смотреть друг на друга. Снизу, из машинного, вернулся Брокхзен и тоже ни слова не говоря, уселся на ступеньки рядом с Реймондом, переставив на пол ненужную теперь свечу. Лейтенант покосился на младшего инженера и, сам не зная зачем, похлопал его по плечу. Тот кивнул, однако всё равно ничего не сказал.

Вскоре появились оставшиеся двое – они принесли из трюма хлеб в герметичном контейнере, консервы, солонину, лимонный сок и флягу с водой. Доктор порекомендовал всем подкрепиться, однако его совету последовали лишь трое – канонир Ганс и сами Фриц с Михаэлем. Подумав немного, к ним присоединился Реймонд. Пока резали не свежий уже, но всё ещё мягкий хлеб и солонину, Михаэль сходил в кубрик за кружками, разлил в них сок, разбавив его водой. К счастью, пока что никому не пришло в голову открыть спиртное, которое на корабле, безусловно, было. "А ведь обязательно придёт, – подумал лейтенант. – Если их чем-нибудь не занять…" После глотка кислого сока Реймонду немного полегчало, и в голове у него стали появляться рациональные мысли. Глядя, как матросы с каким-то отчаянным остервенением жуют еду, с силой работая челюстями, как их товарищи, тоже не евшие почти весь день, безучастно сверлят взглядами пол, наследник Аркенау вдруг понял, что им сейчас куда тяжелее, чем ему. Конечно, они – взрослые, бывалые мужчины, куда старше и опытнее бывшего адъютанта. Команда наверняка повидала немало переделок, несла потери не раз. Но… Всех выживших членов экипажа "Родрика" раздавила потеря товарищей, друзей, а главное – командиров, которые могли бы дать подчинённым цель, приободрить, заставить забыть за выполнением заданий о личных переживаниях. Матросам нужен был командир. Из офицеров остался только доктор – человек умный, самостоятельный, но не привыкший командовать кем-либо, кроме себя самого. К тому же врач был близким другом капитана, старпома и главного инженера, так что ему, возможно, было даже хуже, чем всем остальным… Реймонд же был здесь чужим, в лучшем случае, гостем – и это сейчас давало ему силы. Теперь, успокоившись и разобравшись в своих чувствах, он понял, что куда больше гибели капитана и команды, его потрясла мысль о том, что он вновь в руках судьбы – заперт на дрейфующем корабле, опять ни на что не влияя. При Траунголе было хуже. Определённо. При Траунголе…

Фок Аркенау сделал долгий глоток разбавленного сока, почти осушив кружку, и внимательно посмотрел на ближайшего матроса. Тот без всякого выражения на лице смотрел на надкушенный бутерброд в своей руке. Лейтенант мог голову прозакладывать, что космонавт чувствует себя сейчас абсолютно и в точности так же, как чувствовал себя Реймонд в заваленной трупами рубке флагмана. Это, несомненно, были самые страшные минуты в его жизни – когда адъютанту показалось, что он остался один. Когда нужно было что-то делать, а он не знал – что, и спросить оказалось не у кого. А вокруг были только мертвецы… Лейтенант поёжился. Если б адмирал Каррисо вовремя не пришла в себя, кто знает – не повредился бы он рассудком, не совершил бы какой-нибудь глупости…

"Нужно заставить их чем-нибудь заняться, – понял фок Аркенау. – Чем-то важным и полезным". Да, если бы он остался на корабле один – можно б было лечь, устроиться поудобнее, и ждать спасения или гибели. Но в сложившейся ситуации он просто не мог себе этого позволить. Потому что от него, кажется, впервые что-то зависело.

С другой стороны, ясно было, что он не может просто взять, и начать раздавать команды уцелевшим. Это же не военные, они не станут слушаться офицера просто потому, что он – офицер. Что характерно, весь экипаж "Родрика" знал о том, кем на самом деле является Реймонд фок Аркенау, и почему он попал к ним на борт – это многое говорило об отношениях капитана и команды. Дисциплина здесь не существовала сама по себе, она держалась на уважении и доверии меж офицерами и рядовыми членами команды. А значит, пытаться попросту "перехватить поводья" было бы большой глупостью. Особенно учитывая, что Реймонд и сам толком не представлял дальнейшего плана действий. Для начала нужно просто поставить перед ними проблему, которую они сами захотят решить. И ведь такая проблема действительно существует, просто о ней забыли за насущными делами и собственными горестями…

– Брокхзен, – лейтенант поставил опустевшую кружку на пол и повернулся к сидящему рядом инженеру. – Скажи, сколько защитное поле "Родрика" продержится в аварийном режиме? При нынешнем раскладе?

– Ну, автоматика работает стандартно – пока запасы энергии в аккумуляторах не истощатся до пятидесяти процентов, – отозвался инженер, покосившись на собеседника. – Часов сорок-сорок пять. Потом перейдёт в экономный режим, удерживая только воздух, и ослабляя входящее излучение. В таком – до полугода.

– Примерно соотносится с нашими запасами воды, – добавил доктор Блаузи. – Должно хватить…

– Должно, – кивнул Реймонд. – Но мы забываем об одной вещи. Мы всё ещё в поясе астероидов… А кораблём никто не управляет.

Доктор, инженер и несколько матросов уставились на лейтенанта.

– Чёрт… – выдохнул Брокхзен.

– Поле сейчас отталкивает даже достаточно крупные камни… – продолжил наследник Аркенау.

– Но и энергию жрёт в тысячекратном размере, – закончил за него техник. – И от столкновения с по-настоящему большой скалой не убережёт. Чёрт…

– Корпус "Родрика" сам по себе достаточно прочный, чтобы выдерживать удары… – неуверенно произнёс доктор.

– Конечно, – согласился инженер, – но не полгода же. Рано или поздно корабль просто раздолбают… Плотность камней в кольцах планеты куда выше, чем в обычных астероидных полях.

– По-моему, у нас есть два варианта, – осторожно сказал Реймонд, переводя взгляд с врача на техника. – Или сделать так, чтобы нас побыстрее нашли, или постараться вывести корабль из астероидов. Третий – положиться на везение – лично я даже не рассматриваю, – лейтенант усмехнулся краешком рта и ввернул для эффектности вычитанную где-то фразу. – Везение – это то, чего следует желать, но на что не следует рассчитывать.

Бывший помощник инженера, а теперь, выходило, главный инженер корабля усмехнулся в ответ, и это уже было маленькой победой.

– Ну, первый вариант – не вариант, – задумчиво произнёс он. – Аварийный маяк в "колпаке" вовсю шлёт сигналы бедствия, защитное поле светится с максимальной возможной яркостью. Другое дело, что заметить нас некому, а увеличить скорость движения радиоволн – явно не в моей компетенции. Это к Творцу Всеединому…

– Творец сейчас вершит судьбы галактик, не думаю, что у него найдётся на нас время, – фок Аркенау постарался улыбнуться нормально, искренне.

– Вот именно. Что же до второго варианта… Двигатели, в принципе, в порядке, выступ надстройки должен был защитить сопла от повреждения взрывом. Энергия имеется… Корабль может двигаться.

– Без руля? – впервые включился в разговор один из матросов. Кажется, это был Сэм – лейтенант ещё не очень уверенно их различал. – Штурвал-то – тю-тю.

– Руль и штурвал – разные вещи, – Брокхзен почесал кончик носа. – Руль там же, где и двигатели – на уровне нижней палубы. Не должны были пострадать. Провода и тяги, соединяющие руль со штурвалом на мостике, проходят через всю корму. До них можно добраться изнутри и попробовать управлять рулём напрямую. Конечно, грубо получится – руль нужно будет перекладывать сильно заранее. Никаких плавных и тонких манёвров.

– Ну да, это как заставлять человеческую руку двигаться, дергая её за оголённые сухожилия, – покивал Блаузи.

– Спасибо, док, – сдавленно прохрипел матрос, разглядывавший надкушенный бутерброд. Теперь он уверенно отложил хлеб с солониной в сторону. – Это вы очень вовремя вспомнили.

– В общем, заставить корабль двигаться мы можем, – заключил техник. – Но смысла в этом нет.

– Почему? – удивлённо поднял брови Реймонд.

– А куда лететь? – опередив открывшего было рот инженера, ответил доктор. – Мы же ничего не видим. Есть, конечно, в трюме запасной комплект навигационного оборудования – астролябия, гравитационный компас, магнитный и радиокомпасы, ну и прочее… А проку-то? Допустим, определим мы своё положение относительно планеты и радиобакенов трассы. Дальше что? Главная проблема – астероиды. Если впишемся в большую скалу даже на самом малом ходе… Через люк в палубе и пушечные порты мы не можем видеть, что происходит перед нашим носом. Мы слепы.

Брокхзен только молча кивнул. Реймонд, закусив нижнюю губу, несколько секунд напряжённо размышлял, потом с тяжким вздохом откинулся назад и уставился в потолок, не обращая внимания на больно впившиеся в поясницу и спину края ступенек. Помолчали. Доктор подошёл к раненному, откинул покрывало и стал осматривать его ногу. А у Реймонда в голове хаотично проносились воспоминания. Сходу не найдя решения, он принялся гонять туда-сюда мысли – эдакий мозговой штурм силами одного человека. Вновь вспомнил заваленную трупами рубку "Лунной дорожки", себя, сжимающего окровавленную шпагу в руках, адмирала Каррисо с прожжённой дыркой в плече. Адмирала Каррисо… А ну-ка, шажок назад…