Текст книги "Солнечный ветер (СИ)"

Автор книги: Руслан Бирюшев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Ну, значит отобьём, – адмирал поднялась на ноги. – Только быстро. Мы и так потеряли больше десяти минут.

Лейтенант издал булькающий звук, когда понял, сколько времени прошло с того момента, когда северяне-абордажники ворвались на мостик… Ему казалось, что не меньше получаса. С глупым выражением он спросил:

– МЫ отобьём?

– Вы, конечно, молодец, но я не склонна переоценивать ваши боевые навыки, лейтенант. Свои – тем более… – адмирал снова устало улыбнулась, тронула кончиками ногтей эполет на пострадавшем плече, и продолжила:

– Я лично намерена пойти, и поискать кого-нибудь, кто нам в этом поможет… Если быстро не найдём – что ж, пойдём сами… Вы же меня проводите, лейтенант? – улыбка на бледном лице сделалась почти весёлой.

– Конечно!

– Тогда подайте даме руку, вы же дворянин…

Две цепляющиеся друг за друга фигуры, чуть пошатываясь, вышли из превратившегося в склеп командного пункта…

– Да, и ещё… Пока мы тут гуляем… Можете называть меня Филиция Вицпитринс…

– Ф-фелиция?…

– Филиция. Это моё родное имя, Эльду Каррисо при регистрации гражданства вписали. С нашими… кхе, с инородческими именами в гражданство Империи нельзя… Но только не при посторонних, ладно?

– Так точно, мой адмирал!…

* * *

Меньше чем через час лейтенант фок Аркенау лишний раз убедился в том, что у Судьбы злое чувство юмора. Бой для него закончился там же, где и начался – в наблюдательной рубке, вот только рубку было не узнать. Растрескавшиеся стёкла, следы от выстрелов на стенах, запахи дыма и горячего металла, тела… Трупы тех, кто не успел, не смог или не пожелал покинуть рубку к тому моменту, когда в неё ворвались вражеские абордажники, северяне с характерной для них аккуратностью сложили у стены. А вот останки самих северян, отправившихся в свои загробные чертоги после того, как рубку отбила сборная группа из имперских абордажников и вооружённых членов экипажа флагмана, никто убирать не стал. На это не было ни сил, ни времени. Адмирал Каррисо сразу же бросилась к столу с малой картой, матросы заняли места у уцелевших наблюдательных приборов, а абордажники умчались дальше – добивать прорвавшегося на борт неприятеля. Семеро мертвецов в серой форме никому особо не мешали…

А от лейтенанта, до самой рубки «подставлявшего даме руку» (фактически – удерживавшего даму в вертикальном положении), опять ничего не зависело и не требовалось. Он присел в углу на корточки и наблюдал, как адмирал вновь раздаёт указания, как рапортуют наблюдатели, как убегают и прибегают вестовые, унося приказы и принося доклады, до тех пор, пока очередной посыльный не принёс с поста дальней связи рапорт, оказавшийся итоговым для всего сражения.

– …"Зимнее солнце" окончательно потерял подвижность, объявил капитуляцию и согласился принять на борт призовую команду. "Филин" уже высаживает десант, сопротивления нет, – докладывал сияющий, несмотря на замотанную окровавленной тряпкой ладонь, молодой матрос. – Это был последний корабль северян, продолжавший сражаться, мой адмирал. Это победа!

Адмирал Каррисо, которая слушала рапорт стоя, облокотившись о высокую тумбу компаса, с силой оттолкнулась от неё и встала ровно, держась теперь за тумбу лишь кончиками пальцев. Лейтенант вскочил и немедленно оказался рядом, чтобы успеть подхватить командующую в случае чего. Кое-как державшуюся до сих пор Каррисо сообщение о победе, видимо, добило. К концу сражения адмирал уже едва могла стоять без посторонней помощи, но речь её оставалась чёткой и уверенной. Когда же Эльда ответила вестовому, у неё заметно заплетался язык:

– Когда враг повер… кхм… жен – это только половина победы. Ещё… Нужно ещё, чтобы победитель уцелел, – адмирал закрыла глаза и на несколько секунд умолкла. Тряхнула головой так, что волосы упали на лоб, продолжила:

– Приказ по флоту. Экипажи всех потерявших ход кораблей перераспределить по уцелевшим, включая трофейные. Также перенести туда тела погибших. Все суда, не способные идти полным ходом, приготовить к подрыву. По выполнении флоту уходить на полной скорости к порту Коргес… берг.

В конце тирады у командующей перехватило дыхание и последним словом она будто подавилась.

– К чему такая спешка? – спросил коммандер Рейкос, как старший из уцелевших офицеров принявший на себя обязанности помощника адмирала. – Если задержаться хотя бы на сутки, мы сможем привести в порядок корабли, восстановить двигатели у части лишившихся хода, разобраться с погибшими и раненными…

Каррисо перевела дух и ответила:

– Шесть линкоров северян сбежали. Как показало само это сражение, разведка понятия не имеет о силах врага в данном регионе. Если поблизости окажется хотя бы пара свежих, не участвовавших в бою линкоров… Да даже… даже если вернётся эта шестёрка калек… Мы уже не вытянем… – Каррисо не смогла закончить фразу и снова закрыла глаза.

– Я понял, мой адмирал, – не стал спорить коммандер. – Всё будет исполнено в точности. Ещё указания?

– Перекличку уцелевших и опознание погибших будете проводить после того, как флот выдвинется. Не теряйте времени. А то если после столь… после зубами вырванной победы нас всех перебьют… выйдет очень глупо. Даже в учебники истории стыдно так попадать… – адмирал шагнула назад и впервые с тех пор, как попала в рубку, села. Пожалуй, она села бы и прямо на пол, но бдительный Реймонд успел деликатно подкорректировать движение командующей так, что она опустилась в ближайшее кресло. – Оставляю командование флотом в течение ближайших суток на вас, коммандер. И можете позвать доктора, пусть вколет мне, чего он там хотел так настойчиво…

Рейкос кивнул и принялся диктовать вестовому адмиральский приказ в более развёрнутой форме, с конкретными указаниями каждому кораблю. Вошёл судовой врач с полевым чемоданчиком, уставший и недовольный – ввести адмиралу успокоительно-обезболивающий состав он собирался ещё до штурма рубки, минут сорок назад. Однако Каррисо наотрез отказалась "туманить мозги", пока битва не закончится. На взгляд фок Аркенау, боль от ран должна мешать думать куда сильнее, чем любые медикаменты, но командующей виднее.

Доктор принялся раскладывать свой чемоданчик прямо на полу, у ног адмирала, ничуть не смущаясь валяющегося в паре шагов трупа с раскроенной ударом сабли головой. Пока он звякал ампулами, Каррисо поманила пальцем Реймонда – причём левой, раненной рукой. Правда, пошевелила она при этом только кистью.

– Да, мой адмирал? – наклонился к ней адъютант.

– Я сейчас… вас покину на сутки или двое… – адмирал кивнула на заполняющего шприц врача. – Вы, будьте добры, проследите, чтобы не дольше. С этих заботливых господ станется продержать меня в сладкой дрёме до самого выздоровления… – Эльда растянула губы, но назвать это улыбкой лейтенант не решался бы.

– Будет сделано, мой адмирал, – кивнул лейтенант.

– Я бы попросила своего адъютанта, – продолжала Каррисо, словно извиняясь. – Но он остался… там. – Для Реймонда адмиралу не нужно было уточнять. "Там" – это на боевом мостике… – Побудете при мне на поручениях, хотя бы пока ваш капитан не отыщется?

– Конечно. Сколько понадобится.

Каррисо промолчала. Доктор закончил со шприцем, стащил с правой руки адмирала перчатку, закатал рукав и начал медленно вводить раствор. Эльда опустила веки и, кажется, отключилась без помощи успокоительного.

Реймонд стоял за спинкой кресла, таращился сверху вниз на макушку доктора и пытался понять, почему он ничего не чувствует. Была победа – удивительная, невозможная, потрясающая. Ей нужно было радоваться. Было внимание и доверие, оказанные адмиралом. Молодому офицеру – настоящий повод для праздника. Впереди ждали, не могли не ждать, награды и поздравления. А лейтенант фок Аркенау не испытывал ничего, кроме зудящей пустоты на душе и давящей на плечи усталости…

Глава 2

…В кабинете было темно, прохладно и тихо – лишь скрипичные аккорды доносились сюда с первого этажа, где и не думал подходить к концу торжественный приём. Слабый свет, льющийся в высокие окна, позволял разглядеть большой письменный стол, спинку хозяйского кресла за ним, гостевое – напротив, ещё несколько кресел у стен, да пару шкафов. Лейтенант фок Аркенау отлепился от двери, которую подпирал спиной, перевёл дух и вдруг почувствовал удивительную лёгкость в груди. Словно разжалась призрачная рука, сдавливавшая его сердце. Впервые за десять дней он очутился в спокойном месте, наедине с самим собой. Десять дней, минувшие после сражения, для молодого офицера прошли как в лихорадке… Хоть он и вышел из боя невредимым, в голове у него всё это время клубился туман, а в груди щемило. И вот, только сейчас начало отпускать.

Реймонд пересёк кабинет, приложил ладонь к прохладному оконному стеклу и замер, ощущая, как холод расползается от руки по телу. Адмиральский особняк умудрялся располагаться одновременно и в самом центре столицы, в одном из самых респектабельных районов, и словно бы в стороне от других домов, от шумных даже вечером бульваров. Окна кабинета выходили на удивительно сонную улочку. Низкое облачное небо отсвечивало фиолетовым, отражая огни столицы – где-то там фонарщики подливали люминесцентную смесь в уличные фонари, степенно совершали вечерние прогулки зажиточные горожане, шумели трезвые и нетрезвые компании, проезжали ночные извозчики и припозднившиеся всадники… А здесь под окнами горел одинокий фонарь, и на всей улице не было видно ни души. Даже в доме напротив не светились окна. Лейтенант опустил немеющую руку, и подумал, что в особняке адмирала Каррисо дела обстоят похоже. Здесь – синеватый полумрак и сонное спокойствие, а буквально в считанных шагах, стоит только выйти за дверь и спуститься по лестнице, утопает в свете электролюстры бальный зал, где надрываются музыканты, меж столами с яствами прохаживаются, беседуя и споря, многочисленные гости, а меж гостями, в свою очередь, прохаживается Эльда Каррисо, принимая поздравления и отбиваясь от попыток втянуть себя в более обстоятельный разговор. Адмирал улыбалась, жала руки, раскланивалась, но видевший её лицо до начала банкета Реймонд понимал, что даётся ей это непросто. И раны наверняка дают о себе знать, и общество не самое приятное. Лейтенанту вдруг стало стыдно за то, что он бросил своего адмирала. Тогда, в бою, не бросил, а сейчас… Спасаясь от фантастически назойливого виконта, чьи дурацкие вопросы вызывали у Реймонда неодолимое желание дать виконту чем-нибудь по голове, фок Аркенау едва ли не в панике заскочил за первую же незапертую дверь, и захлопнул её за собой. Мог бы очутиться в чулане, но повезло – угодил в кабинет. А везением нужно пользоваться, иначе оно обидится. Он обязательно вернётся к адмиралу, но чуть позже – сначала напишет письмо домой. Неизвестно, когда ещё появится такая возможность, а написать нужно было давно, сразу после возвращения из боя. Отец к эмоциям не склонен, а вот мама будет переживать. Жена… жена, пожалуй, тоже, но не так. В конце концов, дворянская традиция обручать и знакомить будущих мужа и жену чуть ли не сразу после рождения, сыграла странную шутку – дорогая Натали так и осталась для молодого фок Аркенау подругой детства, даже свадьба и первая брачная ночь мало что изменили. Нет, она тоже наверняка волнуется за него, но с сердечной болезнью не сляжет. Письмо нужно адресовать маме. Писать стоит далеко не обо всём, конечно, подробности он расскажет отцу сам…

Лейтенант сел в хозяйское кресло, выдвинул ящик стола и сразу же обнаружил в нём всё, что ему требовалось – письменные приборы, несколько люминесцентных свечей, стопку чистой бумаги и даже конверты. Опять везение. Хотя где ещё всему этому быть, как не в письменном столе?

Реймонд постучал палочки свечей о край стола, заставляя их засветиться, установил в трёхрогий подсвечник и взялся за перо.

Дорогая мама! Прости, что так давно не писал, заставляя тревожиться. Смею заверить тебя, отца и драгоценную Натали в том, что совершенно здоров и невредим. Я прошёл через битву у луны Траунголь, которую сейчас все называют Траунгольским сражением или даже Траунгольской викторией, не получив ни царапины. Не буду утомлять тебя военными деталями, которые ты вряд ли поймёшь, скажу лишь, что наша командующая, адмирал Эльда Каррисо, провела сражение просто блестяще. Из двадцати шести кораблей вражеского флота двенадцать были уничтожены, шесть бежали, а восемь были нами захвачены – либо взяты на абордаж, либо потеряли ход и не смогли бежать…

Реймонд прервался, размышляя, стоит ли писать о том, что из самого имперского флота в порт вернулись только один линкор да полдюжины фрегатов, вздохнул, заменил в пере баллончик с чернилами, и продолжил:

Здесь я должен донести до вас две новости – грустную и радостную. Начну с грустной. В бою погиб мой капитан, господин Рамон Эйгенхольт. Я знаю, что они с отцом были не столько друзьями, сколько старыми знакомыми, но тот год, что я провёл в его адъютантах, позволил мне узнать капитана достаточно близко. Это был достойный человек, о чьём уходе нельзя не скорбеть. Под его началом я обрёл свой первый военный опыт… Небольшим утешением послужит то, что капитан Эйгенхольт погиб, как подобает настоящему офицеру – сжимая в руке шпагу, обагрённую кровью врага.

Скрипки внизу заиграли что-то быстрое, весёлое. Лейтенант откинулся на спинку, потянулся, послушал немного музыку, и снова зашуршал пером по бумаге:

Хорошая новость, как ни странно, проистекает из плохой. Я потерял своего командира, но вскоре вновь стал адъютантом. Теперь – при адмирале Каррисо. Так вышло, что в том бою, в котором пал капитан Эйгенхольт, она лишилась своего адъютанта. Я на время заменил его, а когда мы вернулись в порт и получили телеграмму с указанием адмиралу с сопровождающими лицами немедля отправляться в столицу, госпожа Каррисо предложила мне лететь с ней в качестве её нового порученца. Вероятно, ей понравилось, как я вёл себя во время боя. Теперь я – адъютант при особе адмирала, и нас обоих чествуют в связи с последней победой…

Вместо «чествуют» следовало бы написать: «изводят расспросами и набиваются в знакомцы», но пусть матушка порадуется, что её сына считают героем. Не первостатейным – после адмирала, капитанов кораблей, командиров абордажных команд, но всё же… О, и самое важное, что порадует всю семью. Надо написать восторженным тоном, иначе не поймут…

А ещё, мама, меня наградили орденом! Всех офицеров, выживших в Траунгольском сражении, наградили орденами, а для матросов и солдат обещают даже выпустить особую медаль, но поскольку я прибыл как адъютант госпожи адмирала, меня награждали вместе с ней, и я видел Самого Его Величество Императора! И получил из его рук свою награду!

На самом деле императора фок Аркенау видел буквально пару минут, а «получение награды из его рук» выразилось в том, что Его Величество выскочил из кареты в окружении охраны, взял коробочку с орденами у одного церемониймейстера, передал другому, торопливо выпалил слова поздравления и умчался. Наверное, его звали государственные дела.

Церемония награждения была обставлена чрезвычайно пышно, и неудивительно, ведь и случай был необычный – адмирал Эльда Каррисо стала первой женщиной и первой инородкой в столь высоком звании, как адмиральское, получившей столь высокую награду. За победу в Траунгольском сражении Его Императорское Величество удостоил госпожу Каррисо высшим орденом «Сердце Империи», мне же присудили «Серебряный пламень» – орден за мужество второй степени.

Я сейчас представляю себе, как отец, читающий это письмо из-за твоего плеча, начинает ворчать о том, что наследник фок Аркенау мог бы заслужить и первую степень, а "Сердцем" в былые времена награждали только поистине выдающихся воинов из самых достойных семейств Империи, для союзников же из инородцев всегда имелись свои специальные медали, но смею его заверить, что моя доблесть в бою, о которой ему могли рассказать, скорее всего, преувеличена молвой, а госпожа адмирал заслужила свою награду как никто другой.

Музыка внизу притихла и лейтенант решил закругляться. Письмо итак вышло тяжеловатым по форме и размеру.

После церемонии награждения адмирал, в соответствии с традициями, за свой счёт дала торжественный приём для всех высших офицеров и дворян, присутствовавших на тот момент в столице. В её особняк слетелись и цвет столичного офицерства, в том числе многие господа из гвардии, и титулованные бездельники, польстившиеся на развлечения и кормёжку, и, по правде сказать, весьма утомительные в общении. Из знакомых отца на приём пришли…

Дописать Реймонд не успел. Скрип отворяющейся створки напомнил молодому человеку о его страшной ошибке – зайдя внутрь, он не запер дверь. И сейчас любой из упомянутых в письме докучливых бездельников мог ввалиться в кабинет с намерение вновь вцепиться несчастному «герою Траунголя» в уши…

Однако Творец любит троицу, и офицеру повезло в третий раз за вечер – в кабинет вошла адмирал Каррисо. Вернее почти вбежала, захлопнув за собой дверь и попутно исправив оплошность подчинённого – клацнула щеколда.

– Мой адмирал! – вскочил из-за стола фок Аркенау. – Что-то случилось?

– Кто?… Реймонд? – Каррисо облегчённо выдохнула. – Да так, спасалась от одного надоедливого собеседника. Чудовище настоящее… Десять минут по всему залу от него бегала, так и не смогла стряхнуть. Сказала, что нужно срочно что-то написать и спряталась в кабинете…

Адмирал опустилась в одно из гостевых кресел у стены, скрипнув ботфортами, закинула ногу на ногу и закрыла глаза. Лейтенант тоже сел и выжидательно уставился на командующую. Каррисо выглядела точно так же, как в тот день, на мостике, перед началом битвы – синий камзол со скромным шитьём и эполетами, ботфорты, бриджи, перчатки, всё явно шитое на заказ. Разве что левая рука теперь покоилась на белоснежной перевязи, а справа на груди поблескивала в люминесцентном свете золотая "снежинка" с алым камнем в центре. "Сердце Империи". И ещё камзол чуть выпирал под левым локтем и на плече, где под одеждой были наложены повязки. А вот выражение лица – в точности как после боя. Усталое, осунувшееся, уши опущены так, что их острые концы почти противонаправлены…

Молчание затянулось, и Реймонд уже собрался было вернуться к письму, когда Каррисо вдруг произнесла, не открывая глаз:

– Как подумаю, что сейчас обратно, вниз… Да ещё каждого провожать…

– А этот надоедливый человек, от которого вы сбежали… Он случаем не титул виконта носил? – спросил лейтенант, откладывая перо.

– Да, – Эльда уставилась на адъютанта. – А что?

Фок Аркенау пожал плечами и закатил глаза.

– Понятно, – кивнула адмирал. – Выставить его, что ли…

Она снова откинулась в кресле, достала из кармана бумажный пакетик, какой выдают в аптеках, и, положив на колени, попыталась развернуть его одной рукой. Выходило плохо. Когда пакетик чуть было не упал на пол, адмирал вздохнула и попросила:

– Лейтенант, будьте так добры…

– Да, сейчас, – адъютант выскочил из-за стола и взял у адмирала пакетик.

– Три таблетки, пожалуйста.

Отсчитав три белых кругляша, Реймонд высыпал их на подставленную ладонь Эльды. Адмирал забросила таблетки в рот и проглотила, не запивая. Таблетки были белые, с характерным надпилом – насколько знал лейтенант, так обычно выглядело обезболивающее.

– Долго ещё до конца? – сочувственно спросил фок Аркенау, возвращая пакетик. Если уж на короткой церемонии награждения он чувствовал себя неуютно под чужими взглядами, а адмирал чуть заметно пошатывалась, то многочасовой банкет для обоих, похоже, стал настоящим испытанием.

– Последнюю порцию еды подали, – устало усмехнулась Каррисо, теребя эполет. – Доедят и расползутся понемногу.

Пару минут в кабинете стояла тишина. Лейтенант отошёл и сел в кресло напротив адмирала. Каррисо сидела, закрыв глаза и положив руку на колени. За окном вдруг ни с того, ни с сего взвыл сильный порыв ветра. Одна из свечек замигала, свечение её из жёлтого сделалось закатно-багровым. Скоро погаснет.

Скрипки внизу заплакали на высокой ноте и умолкли. Это словно послужило сигналом. Адмирал резко выпрямилась в кресле, провела рукой по волосам, и кивнула, похоже, сама себе.

– Всё, больше тянуть нельзя. Пора возвращаться к гостям.

Лейтенант бросил взгляд на стол с недописанным письмом, с готовностью встал и протянул руку:

– Мой адмирал, я провожу.

– Нет, не проводите. У меня для вас, лейтенант, особое задание, – Каррисо вдруг подмигнула, едва не заставив Реймонда вздрогнуть от неожиданности. – Можно сказать, первое ваше профильное задание, как адъютанта адмирала.

Фок Аркенау моментально вытянулся в струнку и принял бравый вид – почти рефлекторно, не сразу подумав, что здесь этого делать необязательно. За ту неполную неделю, что молодой человек ходил в адмиральских адъютантах (вся эта неделя прошла в путешествии на почтовом барке до столицы), он действительно не получал от Каррисо ни одного серьёзного приказа. Не считать же за таковые "подайте стакан" и "спросите, когда обед".

– Готов служить, мой адмирал!

– Вы ещё помаршируйте тут из угла в угол, – хмыкнула адмирал, тяжело поднимаясь из кресла. – Значит, задание. Сейчас тайно, не попадаясь всяким виконтам, спуститесь в кухню. Там скажете повару, чтобы продукты, которые я просила отложить, отправили по адресу – улица Каменщиков, дом тридцать шесть, квартира восемь. Запомнили?

– Так точно. Улица Каменщиков, дом тридцать шесть, квартира восемь.

– Отлично. После этого выберетесь через черный ход, кок… повар вам покажет. Найдёте приличную винную лавку, которая ещё работает, и приобретёте шесть бутылок наилучшего вина. На разный вкус, люди будут с разными предпочтениями, но малопьющие. Вы же разбираетесь в вине, господин фок Аркенау?

– Разбираюсь, мой адмирал.

– Отлично. Возьмёте вино и сами отправитесь по указанному адресу. Вы знаете, где это?

– Улицу знаю, дом найду.

На улице Каменщиков фок Аркенау никогда не бывал – там селились горожане среднего достатка, дворянскому отпрыску в тех местах делать было нечего, однако это была одна из самых длинных улиц столицы, и каждый, знакомый с планом города, не мог не знать её примерного расположения.

– Ну вот и замечательно. Деньги на вино – вот, – Эльда выудила из узкого кармана бридж небольшой кошелёк и бросила его порученцу. Мешочек звякнул, когда лейтенант поймал его в воздухе. – Дверь квартиры откроет пожилая женщина. Инородка, с той же планеты, что и я. Зовут Нарцией. Скажете, что от меня, она вас впустит. Только назовите меня настоящим именем.

– Фелицией?

– Филицией. Отдадите ей вино и сидите, ждите меня. Там соберётся некоторое количество гостей – не из той публики, что мы принимаем здесь, попроще… Но и поприятнее. Если кто-то придёт раньше меня – обиходьте со всей вежливостью. Понятно?

– Так точно. А можно вопрос?

– Да, лейтенант?

– А что это за место? Эта квартира?

– Дом мой, – приподняла брови адмирал. – Живу я там, когда в столице бываю. То есть, по сути – изредка наведываюсь.

– Но… но разве вы не в этом особняке живёте? – даже слегка растерялся лейтенант.

Адмирал негромко рассмеялась. Почти беззвучно, но в уголках её огромных глаз выступили слёзы. Утерев их основанием ладони и шмыгнув носом, адмирал произнесла чуть надтреснутым голосом:

– Лейтенант… Чтобы снять этот особняк на один вечер, мне пришлось потратить все премиальные деньги, прилагавшиеся к ордену и занять жалование на месяц вперёд, благо, орденоносной героине с перевязанной рукой в канцелярии не отказали… Правда, изрядная часть ещё ушла на еду и плату музыкантам, но живу я в обычной квартире. Трёхкомнатной.

Фок Аркенау почувствовал неприятное сосущее ощущение в груди и жар в щеках – так неловко ему не было уже давно. Офицеру и в голову не приходило, что лейтенант-адъютант может зарабатывать больше собственного адмирала. То есть, он и не зарабатывал, лейтенантское и адмиральское жалования несопоставимы, вот только Реймонд ещё регулярно получал отчисления с доходов от родительских имений, на фоне которых жалование просто терялось, у адмирала же отец был, кажется, отставной боцман, а мать – кухарка. Скорее это Эльда отсылает им часть своего заработка.

– Простите, мой адмирал, глупый вопрос…

– Да ладно… – Каррисо снова шмыгнула носом. – Я сейчас выйду первой и приму огонь на себя. Выждите пять минут, чтобы они ко мне стянулись, и выбирайтесь к кухне перебежками.

– Постарайтесь выцепить виконта, от остальных я отобьюсь, – в тон ответил лейтенант, стремясь замять неловкость.

Адмирал очень серьёзно кивнула и скрылась за дверью…

* * *

Со своим первым заданием адъютант адмирала управился быстро. Наследник состоятельной, но глубоко провинциальной фамилии в столице подолгу никогда не жил, однако в «винной карте» города разбирался неплохо, и уже через час сидел на диванчике в адмиральской гостиной, осторожно потягивая из стакана то, что встретившая его Нарция называла чаем. Пить эту зеленоватую жидкость, в которой плавали какие-то лепестки и корешки, было боязно, но расстраивать сердобольную «смотрительницу квартиры» отказом лейтенант не хотел. Личная квартира адмирала Каррисо была очень уютной и обжитой, особенно после обширных, залитых мёртвым электрическим светом залов покинутого им съёмного особняка. Помня слова адмирала о том, как редко она бывает дома, фок Аркенау был склонен считать этот уют заслугой постоянно обитающей тут пожилой инородки, приходящейся Эльде то ли дальней родственницей, то ли вовсе землячкой.

Помимо полукруглого диванчика с протёртой бежевой обивкой и журнального столика перед ним, в гостиной имелось два массивных мягких кресла, судя по цвету и состоянию обивки, находящихся в родстве с диваном, несколько настенных полок, уставленных книгами, корешки которых Реймонд пока не рассматривал, большой наглухо закрытый шкаф и даже примостившийся в углу, поблескивающий лаком на деревянном корпусе и хромом на металлических деталях радиоприёмник. Приёмник был новее и дороже любого другого предмета в этой комнате и явно сроду не использовался, так как его некуда было подключать – розетки в комнате лейтенант не заметил. Отсутствие розетки могло говорить о наличии в квартире двух электролюстр (многие проворачивали такой трюк, превращая не нужное им подключение к городской сети в дополнительный осветприбор), но Реймонд пока видел только одну – в зале гостиной. Прихожая же и кухня, отделённые от залы дверцами из матового стекла, освещались люминесцентными свечами, а в спальни молодой человек не совался.

На кухне чем-то гремела Нарция, готовясь, наверное, к приходу гостей, лейтенант на диване неторопливо пил стынущий "чай", борясь с наползающей дрёмой, а за окном всё слабее тлели фонари. Наступал второй час ночи, когда приличные люди, по идее, должны уже спать, если только они не загуляли по серьёзному поводу, но гулявшему до двух ночи свет фонарей уже вряд ли будет полезен… Стоило последнему золотистому отблеску за окном погаснуть, как в дверь постучали. Не позвонили в колокольчик, а именно постучали, кулаком. Старая "домосмотрительница" стука не расслышала, продолжая греметь на кухне кастрюлями и половниками, поэтому фок Аркенау пошёл открывать сам. Вынув на всякий случай из "гостевой" укладки ножны со шпагой и прислонив их поближе ко входу, адъютант открыл дверь, благо, изнутри замки отпирались без помощи ключа. На лестничной площадке стоял широкоплечий приземистый мужчина лет сорока, в коричневом кавалерийском ментике, держащий под мышкой кивер. Судя по эмблеме на кивере и эполетам, кавалерист был подполковником Третьего ЕИВ конно-егерского полка. Вроде бы и гвардия, но на парадах редко увидишь.

– Подполковник Юрген Либбенштент! – широко улыбнувшись, протянул руку гость. – Заместитель командира Третьего конно-егерского.

– Лейтенант флота Реймонд фок Аркенау, – ответил на рукопожатие адъютант. – Порученец адмирала Эльды Каррисо.

– Да, Эльда говорила, что вместо погибшего Драйдена у неё теперь в адъютантах какой-то головорез-абордажник, – кавалерист весело подмигнул. – Покойного я не особо знал, прими Творец его душу, но надеюсь, что Эльда не просчиталась с заменой. Войти можно?

Лейтенант посторонился, делая приглашающий жест. Егерь прошёл в прихожую, прищёлкнул каблуками, подпрыгнул и каким-то образом ухитрился сбросить сапоги без помощи рук, даже не нагибаясь. После чего, оставив в укладке ножны с саблей, босиком двинулся в гостиную. Реймонд тщательно запер дверь и последовал за ним. Из кухни как раз выглянула Нарция и, увидев гостя, всплеснула руками:

– Юрри!

– Здравствуйте, матушка Нарция, – почтительно, безо всякого дурачества, наклонил голову Либбенштент. – Рад вас видеть в здравии.

– И я тебе рада, – кивнула "домосмотрительница", чуть отклоняя назад уши и хитро щуря глаза – такие же огромные, как у адмирала, только жёлтые. – Но больше удивлена. Каждый раз, как тебя здоровым вижу – так и удивляюсь. Как будто не в себя пьёшь, и не сам на дуэли таскаешься.

Подполковник расхохотался, плюхнулся точно в середину диванчика и аккуратно поставил кивер на стол.

– Матушка, кавалерист не пить не может, – заявил егерь. – Служба у нас такая, нервная.

– Скажи это Норбрау, – привела непонятный лейтенанту аргумент инородка.

– Норбрау – зануда! – скривился кавалерист. – Но к вопросу… Выдадите немного, чтобы время скоротать?

– Тебе не выдай… – тяжко вздохнула Нарция. – Выдам, только смотри, чтоб к приходу адмирала всё не вылакал.

Инородка вытерла руки с пеньками давно, похоже, сточенных когтей-ногтей о передник и скрылась в кухне. Вернулась почти сразу же, поставив на стол бутылку красного вина, два бокала и штопор. Ткнула пальцем в Реймонда:

– Господин адъютант, присмотрите за этим… самоездом лесным. И сами…

– Проконтролирую, – давясь улыбкой кивнул фок Аркенау. – А сам не пью

"Смотрительница квартиры" обвела их строгим взглядом и удалилась на кухню.

– Не пьёшь? – спросил кавалерист, снимая сургуч с пробки.

– На службе, – уточнил адъютант, не уловив момента, когда они с подполковником успели перейти на "ты". – Вот адмирал придёт, разрешит, и буду пить. Если разрешит.

– А. Тогда одобряю. Хорошая позиция, – Юрген вытянул штопором пробку и принялся разливать вино, всё-таки в оба бокала. – Но я не на службе, а в гостях у друга… подруги.

– Вы давно знакомы с адмиралом Каррисо?

– Как она вице-адмиралом стала и эскадру получила, так и познакомился. Лет девять назад, получается, – егерь посмотрел вино в бокале на просвет, подняв его высоко над головой, и залпом выпил. Выдохнул.

– А как так вышло, что конница пересеклась с флотом? – с искренним любопытством спросил фок Аркенау. Когда адмирал говорила о гостях "не столь почётных, зато приятных", он был уверен, что она пригласит к себе домой флотских товарищей, чтобы отметить орден "среди своих".