Текст книги "И-2 (СИ)"

Автор книги: Руслан Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Третий мой коктейль стал на сегодня последним. А чтобы организм не считал себя обделенным, я навернул дополнительную порцию еды – какая-то острая фасоль с волоконцами темного мяса. Пока ел, через каждую ложку задавал вопросы и получал четкие ответы. Упоминать, что мне не стоит врать не пришлось – девка не напрягалась в стремлении мне угодить, но отвечала с хорошо знакомой мне привычностью того типа гоблинов, что не имеют своих и чужих, не имеют родины и при этом живут в таких условиях, где проверить можно почти любое их слово. Красиво врать и не попадаться – это надо уметь. А она явно не из таких умелиц. Так какой тогда нахрен смысл врать? Только себе в минус. Поэтому такие как она предпочитали выкладывать все начистоту или отмалчиваться.

Кто она?

Да наемник. Но не такая как я – я тут для своих целей и статус «мерсенарио» только для прикрытия.

Нет. Она настоящая наемница. Именно из таких как она во все времена собирались небольшие частные армии, которым было глубоко плевать на кого нападать и от кого отбиваться. Ты главное заплати, а затем укажи на цель – и без лишних вопросов дело будет сделано. Причем наемница она, как оказалось, потомственная – выросла в отряде, где служили ее родители, что почти не обращали внимания на возню малышки с патронами вместо кукол. Она выросла в казарме. А когда ей было тринадцать – оба родителя погибли в одном и том же бою. Они были пилотами экзов и пилотами умелыми, но в той стычке очень многое пошло не так. Пытаясь отбить по приказу одного черного самозванного царька – их нанимателя – умирающую, но еще действующую АЭС, они попали в ловушку. Операция захвата провалилась – отряд попал в ловушку и был уничтожен.

Ее родители погибли одновременно. Как в героической саге. Мать тащила отца, чей экз дал сбоя из-за пары серьезных повреждений. И тут на них вышел Огненный Болт…

Они оба получили одну и ту же крупнокалиберную очередь, что сбила их с ног, а затем сверху рухнул подпрыгнувший трехтонный шагоход. Упал, еще пару раз подпрыгнул, вбивая и без того расплющенные консервы экзов в пересохшую почву, а затем отошел, развернулся и… обдал мертвые тела огненной струей из пахового огнемета, полностью оправдывая свое сленговое название Огненный Болт.

Так девчонка стала сиротой. Ну как девчонка… к своим годам она уже успела не раз побывать в жестоких драках, включая поножовщину. Один раз убила. Знала и любила огнестрельное оружие. И просто обожала штанги и гири, каждый день уделяя любимым снарядам по паре часов. Конечно, без особых добавок и уколов не обходилось, поэтому к тринадцати годам девочка обладала силой удара тренированного взрослого бойца, поднимали на штанге такой вес, что опять же заставить заранее обосраться любого взрослого, не понимала для чего существует школа, где не учат ничему полезному. Читать, писать и считать умела – это полезные навыки, а любой наемник должен стремиться к максимальному увеличению своих навыков и умений, если хочет прожить чуть дольше.

Да… она стала сиротой, но осталась в родном отряде, что после той заварушки расторгнул контракт с подставившим их царьком, который, как оказалось, знал, что умирающую АЭС охраняют далеко не местные раздолбаи, что служат лишь ширмой. Один наемный отряд столкнулся с таким же и оба облились кровью.

Отряды разошлись мирно – почти.

Беловолосая угрюмая девочка видела запись гибели своих родителей. И это видео ей не понравилось. Она, тринадцатилетка, выставила кровный счет пилоту Огненного Болта, потребовав от него драки на ножах. Все строго по их кодексу, что во времена Заката соблюдался свято. И все понимали, что последний жест – поливание огненной мочой – был излишним. Это перебор. И осиротевшая дочь в своем праве.

Времена Заката…

Дерьмо!

Все их жизни начались и закончились в эпоху Заката, что длился совсем недолго…. А вместе с его окончанием ушли в небытие и они…

Но то было позднее. А сначала она убила второй раз в своей жизни, с легкостью зарезав принявшего вызов пилота Огненного Болта. Он, сорокалетний бывалый мужик, бывший солдат, просто не ожидал, что один удар девчонки в слишком большой для нее военной зеленой футболке и длинных бесформенных шортах, свалит его с ног и заставит «поплыть». Тут же последовал еще десяток столь же сильных ударов. А затем короткий тычок ножа в горло. На этом поединок закончился – на них не признавались носимые аптечки, способные вытащить владельца даже с того света. Признай она себя удовлетворенной, находившиеся здесь отрядные лепилы еще могли бы спасти хрипуну, опять же аптечку налепить любой из союзников сможет. Но она себя удовлетворенной не считала. И поэтому сначала, стянув с себя шорты, обоссала подыхающего ублюдка, а затем бросила на его мокрый от мочи живот зажигательную гранату. Когда он, оглушенный, истекающий кровью, забился в огне, она стояла и наблюдала – наконец-то с удовлетворенной улыбкой.

Дочь отомстила за родителей. И несмотря на возраст вошла в отряд на правах взрослого бойца – со взрослой ставкой.

Так начался ее недолгий путь наемницы. Они воевали, а Закат, перед тем как угаснуть, становился все ярче, напоминая, что скоро все эти их муравьиные игрища станут окончательно ненужными.

Это и произошло.

Побывав в сотне боев, сражаясь в экзе и без него, она выжила и даже сохранила все конечности. И глаза. Потеряла только селезенку. Еще как-то вырезали чуть ли не половину искромсанной печени. Но это мелочи. Она выжила. А затем, стоя на пустой улице последнего умершего города – из ей известных – она поняла, что это конец. Отряд развалился – кто умер, кто ушел.

Да и ей, судя по всему, было уже пора вышибить себе мозги – потому как она, стоя посреди еще теплого, но уже мертвого городка, глядя на веселые рожицы на входе в никому больше не нужный детский садик, не представляла, что ей делать дальше. В этом мире больше было не с кем воевать. И никому не требовались наемники.

Пока она размышляла о будущем, непривычно сильно напрягая мозги, ей был дан ответ.

Ей повезло.

Повезло…

Наверное повезло, что ее активированный на прием любых каналов комм поймал рассылку расположенного на том же континенте гига-предприятия ВестПик, где расположилось одно из исследовательских подразделений корпорации Атолл Жизни. Корпорации срочно требовались сильные и здоровые добровольцы для участия в социально-медицинско-биологических экспериментах. Предлагалась щедрая оплата, полное обеспечение на время пребывания, а затем, после завершения экспериментов, отправка в убежище Франциск II.

Такая вот история…

– Сигарой угостишь?

Уловив мой кивок, привставший Каппа выдвинулся из-за моего плеча, передал наемнице сигару и столь же молча вернулся на свое одеяло.

– Такая вот история? – повторил я – А дальше что? Какие эксперименты?

– Я не помню – наемница развела руками – Вообще ничего.

– Последнее воспоминание?

– Я сажусь на старый харли. И по пустому двенадцати рядному шоссе двигаюсь к ВестПик. Следующее – я очнулась на стальном столе, надо мной ты, сбоку кого-то жрут.

– Больше ничего?

– Больше ничего. Еще вопросы?

– Имя?

Имя простое и человечное – Балэни.

Что за имя?

Тут все просто – ее назвали в честь боевого экзоскелета матери. А она была пилотом Балэничепса – он же Китоглав, он же похожий на огромную уродливую птицу продвинутый разведывательный экзоскелет с массивным «клювом». Боевая мощь невелика, а вот в качестве разведки в глубокому тылу врага… Если бы в тот роковой день к ее мнению прислушались бы, дав ей еще пару часов на изучение АЭС, она бы поняла, что там нечисто. Ее отец, кстати, а он был черным как смола жестоким бойцом, хотел, чтобы дочь назвали как-то «на их лад» и даже нашел какое-то странное имя вроде Сванхилдер, но мать подняла его на смех, а затем настояла на своем. Дочь назвали Балэни.

– Есть проблемы? – с вызовом спросила наемница, явно гордящаяся своим имечком.

– Мне срать – пожал я плечами.

– Ок. На сколько еще вопросов мне дать ответ, прежде чем смогу получить сетку от москитов, трусы, шорты и нож?

– А футболку? – удивленно вякнул Хорхе, взявшийся за смешивание коктейлей.

Камино уже спал. Да и на меня накатывал сон, но я пока еще мог ему сопротивляться.

– Футболку – задумчиво произнесла беловолосая, бросив сначала взгляд на свою грудь, а затем на внушительные для женщины мышцы и зло скривившись – Ублюдки убили мое тело! Тикас’итур! Как с этим жить?

Покосившийся на свое дерьмовое тело Хорхе скривился и поспешно натянул майку, скрывая обвисшую кожу брюха.

– Выдай ей из наших запасов – кивнул я советнику и повернулся к наемнице – Дробовик и мачете?

– Возьму. Пока дают – бери. Еще вопросы, Оди? Я правильно запомнила? Ты Оди. Это Хорхе. А он Каппа. Вон тот мелкий – Камино. Остальные не из ваших.

– Верно. И да – еще вопросы.

– Я не слишком умна. Сразу скажу. И у меня амнезия. Умственных подвигов от меня не жди.

– В жопу умников. А амнезии у тебя нет – память тебе просто стерли. Тату у тебя на спине. Расскажи о нем.

– История личная.

– Совсем?

– Да.

– А если я добавлю к твоим пожиткам старый, но крепкий рюкзак, пистолет с полной обоймой и десяток патронов к дробовику.

– История не такая уж и личная… Как насчет аптечки? Пусть даже старой, но такой, что вколет нормальный обезбол, а если надо и боевой коктейль…

– Нет. Это только моим бойцам.

– Ага… – понимающе кивнула беловолосая и зыркнула в сторону внедорожника – Дорогое и редкое – только своим. А дробовиков и мачете тут хватает. Верно?

– Ага.

– У тебя револьвер лежит на бедре.

– И что?

– Редко кто выберет револьвер… Игры в барабан только для мальчишек любящих стрелять по-ковбойски. А ты вряд ли станешь палить от бедра…

– Не понял вопроса.

– Почему револьвер? Даже отсюда вижу, как идеально он вычищен.

– Револьвер – опустив глаза на бедро, я посмотрел на заряженное оружие и пожал плечами – Не знаю. Моя память стерта. Но револьвер для меня нечто большее, чем просто оружие.

– А что ты знаешь про револьверы, каппи?

– Многое. Так что насчет твоей истории?

– А как попасть в ряды твоих бойцов?

– Такой как ты – достаточно просто захотеть.

– Я хочу.

– Уверена?

– Да. Я всю жизнь ходила под кем-то. Всю жизнь выполняла приказы грамотного командира. И выжила. А когда впервые оказалась одна и решила принять самостоятельно решение… оказалась голой на металлическом столе морга ни хрена при этом не помня. Дерьмовый из меня сам себе лидер, да?

– Я сам бывал в такой ситуации. И тоже нихрена не помню. Так что не мне тебя судить. А позже, расспросив здешних, ты узнаешь – тут все такие. У всех тотальная кастрация воспоминаний. Так что тебе еще повезло, Балэни.

– Так что? Берешь?

– Беру. Но учти – с таким как я тебе работать еще не приходилось. Я не из тех грамотных командиров, кто думает только о заработке и выживаемости.

– Тогда какова цель, командир Оди?

– Называй меня лид.

– Лид – повторила она – Так какова цель?

– Найти виновного – оскалился я в мрачной усмешке – Найти того, кто виновен во всем этот мудреном вонючем дерьме.

– И затем? Убить?

– Само собой. Но не сразу… Балэни – слишком долго. Как тебя называли в прошлом?

– Ссака – тут же ответила беловолосая – Я Ссака. Я под тобой, лид?

– Да.

– Снаряга? Аптечка? Автомат? Что насчет стрельб?

– Полностью снарядим и вооружим. Еще пожелания?

– Под конец службы я была вторым помощником командира. Не знаю справлюсь ли я с этим узкоглазым – беловолосая задумчиво смерила взглядом Каппу – Сейчас точно не справлюсь, но дай мне восстановиться…

– И?

– У тебя кто круче – тот и главнее?

– Примерно так – кивнул я – Хочешь стать сержантом? Взять под себя десяток сырых бойцов?

– Хочу.

– Зачем?

– Соратники – не задумываясь, ответила она – Верные соратники. Как жопой не верти – однажды поймаешь пулю. Аптечка истощится и сдохнет, даже пробитый экз упадет и не встанет. И вот тогда надежда только на тех, кто вытащит тебя из боя, прижмет к шкуре новую аптечку, вольет тебе стакан собственной крови и поможет отбиться, пока ждете эвакуацию или подкрепление. И за годы участия в детских разборках этих игрушечных однодневных корольков я поняла – под боком всегда должно быть два-три реально верных и живучих бойца.

– Ты точно тупая? Говоришь вроде как умно…

– Я тупая. Но память хорошая. И выживать умеешь.

– Покажешь себя – будет тебе десяток.

– Есть.

– История – напомнил я – Что не так с этой татуировкой? Она выглядит живой. Особые чернила?

– Особое мастерство – покачала она головой и, проведя по растрепанным волосам, поморщилась – Надо вымыться. И заплести косы. А татуировка… ее делал он. Тот мелкий у стенки, что дважды выстрелил мне в спину. Он… этот молчаливый дебил-художник… он отсталый что ли… врачи таких как они называют особыми детьми, что живут не в нашем мире… или они говорят, что они видят мир иначе… не знаю. Но татуировку сделал он – лет через пять после той истории. И все эти десять лет он меня донимал каждый день! Мелкий сученыш! Каждый день об одном и том же – дай выбью тебе тату… мне надо нарисовать… нарисовать на твоей спине… я должен…

– И ты сдалась?

– А ты бы не сдался? сем лет! Пять лет он изо дня в день талдычил одно и то же… И я сдалась. Хотя меня так впечатлил его страшный альбом… что я поняла – не прогадаю. И ведь это я еще схуднула. Когда наберу утерянные – она оглядела себя, провела ладонями по ребрам, шлепнула по бедрам и кивнула – Когда верну свои ушедшие пятнадцать килограмм мышц, ты поймешь, о чем я говорю – татуировка оживет по-настоящему.

– Ее делали тебе по широкой накачанной спине?

– Да. Сейчас татуха искажена чуток. Поэтому эффект не тот…

– Ты ведь ее еще не видела – прищурился я – Зеркал тут нет. Как увидела тату у себя на спине и поняла, что она искажена?

– Не знаю – удивленно призналась она – Да… Не видела еще. Знаю, что она там, знаю, как она выглядит, но…

– Видела себя в зеркале уже там – в ВестПик? – предположил я, ткнув рукой в один из полу обрушенных гигантских цехов, чей мрачный черный корпус отчетливо виднелся в лунном свете.

– Да… наверняка. Где ж еще? В последнем воспоминании, сидя на старом байке, я себя помню на пике форме. А такой вот хилой уродиной… нет.

– Ты уродина – признал я.

– Я верну свою форму.

– Ладно. Продолжай. Про саму историю, а не о том, как паренек тыкал тебя иголкой и представлял, что ты подыхаешь в агонии.

– Да нет, командир. Ему меня ненавидеть не за что. И он знал это. Любил меня – по-своему, своей непонятной сумасшедшей любовью.

– История…

– Она… бытовушная. Как всегда и везде. По заданию уставшей администрации одного монолитного жилого квартала…

– Жилая башня?

– Да. Администрация устала от разгула преступности на всех уровнях. И наняла нас. Их условия – никаких серьезных повреждений башне, никаких пленных и, что самое хреновое – работать в гражданке.

– Вообще без снаряжения?

– Ага. Скрытые броники были, а так… вырядились обычными гражданскими и вперед. Условия с нашей стороны – оплата двойная, вся оплата вперед и отключить все наблюдение.

– Норм – кивнул я – Дальше.

– Был наемником в те времена?

– Дальше.

– Мы вошли и начали чистить этаж за этажом. Никаких вопросов мы не задавали, никому не представлялись, все в гражданке, ножи, игстрелы, на крайний случай пушки с глушителями, чтобы не поднимать шум как можно дольше. Анонимность. Вообще нам понравилось задание – каждый получил шанс проявить себя.

– Забились на то, кто скольких прикончит?

– В точку. Плюс я поспорила, что минимум первых семерых прикончу ножом.

– Дальше.

– Я распустила волосы. Подмазала губы и глаза. Рискнула и не взяла броник, выставила сиськи. Чтобы встречные не глядели на мои руки. Закинулась парой веселых таблеток, бросила под язык долгоиграющую бумажную пластинку с пропиткой и потопала за остальными. С собой у нас было полным-полно фото тех, кого администрация считала рождающими проблемы. На плечах и поясах пластины малых сканеров. По этим фото мы и действовали, не обращая внимания пол и возраст. Опознали – шлепнули, опознали – шлепнули. Продвигались быстро. На двести тринадцатом этаже одна из дверей была распахнута. Я внутрь, услышала сдавленный стон, откинула коленом какую-то мелочь, копающуюся в завале старой обуви у двери и… дальше как на тату.

– Озвучь.

– Я не видела в руках той твари пистолета – признала Ссака – Решила, что он держит ее за волосы и трахает. Моя ошибка. Плечевой сканер поймал в отражении зеркала его лицо, опознал, высветил красным – я вытащила нож и полоснула, провела по глотке. Тут же поймала спиной пару игл. Вторая моя ошибка – я не доперла, что малек искал в старых тапочках не укрытие, а игстрел. Но я выдержала. Выбила у него игстрел, врезала пощечину… а он башкой о стену ударился, а на меня даже не смотрит – на стол глядит. Тут я и поняла, что услышала выстрел, но в горячке после ранений не зафиксировала…

– Он прострелил ей башку?

– Да. Он прострелил голову его мамы.

– Дальше.

– Я его забрала – просто ответила Ссака – Плюнула на пари и ушла вниз, унося его с собой. Знаешь… он не сказал ни слова. Он не плакал. Не сопротивлялся. Просто смотрел и смотрел на удаляющуюся дверь его квартиры. Моя вина… я была под дурью. У меня были все шансы спасти жизнь его матери.

– Гири – тихо произнес Каппа – Долг. Путь.

– И этот пацан? – поощрил я наемницу усмешкой.

– Прижился. Жрал мало, спал где придется, с утра до вечера рисовал. Причем, гаденыш, только на бумаге. На реально бумаге – планшеты на дух не переносил. С цифрой дела не имел. И имел еще целую кучу странностей.

– Например?

– Главная его безумная фишка – на него иногда находило и он вдруг решал, что именно в этом месте должна быть картина – причем он уже знал какая именно. Изредка удавалось с ним договориться. Чаще всего нет.

– С твоей спиной не получилось?

– Нет – покачала она головой.

– Значит, пацан подрос и стал художником?

– Великим художником, каппи. Великим… но пугающим.

– А вторая по безумности его фишка?

– Он слышал какие-то голоса, что говорили ему что делать и куда идти. И… однажды он ушел. Когда мы вернулись в казарму – его уже не было. Камеры наблюдения показали, что он прихватил рюкзак, запихал в него альбом, карандаши, пару консервов и просто ушел.

– Дальше…

– А все. Больше мы с ним так и не встретились.

– Искала?

– Да. Поехала за ним почти сразу, пока след еще горячий. Но потеряла след в первом же пыльном пустом городке с валяющимися на улице дохлыми обезьянами. На стене дома увидела свежую картину – не карандашную, там вроде обычная строительная краска и кисточки. Или еще что похожее – я не спец в этой мазне. На картине он – со спины – босой идет по улице полной дохлых обезьян. Движется в сторону заката. С тех пор я не видела ни его самого, ни его картин.

– Как его имя?

– Мать назвала его Матаките. Мы звали его Мэтом.

– Ясно.

– Оди… ты… встречался с ним?

– Нет – покачал я головой – Не помню такого. Но я видел его картины.

– Где?

– В паре мест – пожал я плечами – В таких местах, где обычным гоблинам делать нечего.

– Он необычен…

– Расскажи мне о Эпохе Заката. Только вкратце.

– Ты говоришь так, как будто это было очень давно, каппи – беловолосая задумчиво прищурилась, звонко щелкнула языком, огляделась – Я угадала?

– Ты точно тупая?

– Я приметливая. И уже просекла, что это и есть руины ВестПик. Да и Управляющая со мной поздоровалась.

– Она узнала тебя?

– Нет. Может мы не были знакомы?

– Ты должна быть у нее в базе – покачал я головой – Ведь к ВестПику ты подъехала на своем байке. А Управляющая в те времена фиксировала и заносила в базы всех, кто приближался к ее территории.

– Ей могли приказать стереть данные.

– Могли – согласился я – Ты попала в лабораторный комплекс Атолла Жизни – а они здесь держались в стороне и имели особые права. Закрытый кластер.

– Может и так… Так сколько лет прошло?

– Века – ответил Хорхе, глядя, как Ссака неспешно натягивает принесенную им одежду. Она начала с эластичных коротких шорт и ее неспешные кошачьи движения привлекли немало откровенно жадных мужских взглядов.

Да. Эта девка умеет использовать все данные своего тела – и для убийства, и для обольщения. Похвально. Каждый сантиметр здорового и идеально отлаженного тела служит своей цели.

– Века – медленно повторила Ссака, набрасывая на плечи полотенце и пока заканчивая процесс облачения – ее ждал душ. Понявший мой молчаливый намек Хорхе со вздохом оторвал жопу от одеяла и… замер, когда поймал мой насмешливый взгляд.

– Не трать время отдыха ни на что кроме восстановления, боец – проворчал я – Прижми усталую жопу к одеялу и замри. Дай телу восстановить повреждения.

– Но вода для душа…

– Ты знаешь ответ…

Хорхе понадобилось секунд десять, чтобы сообразить, после чего он вынул из поясной сумки три песо, со звоном подбросил их на ладони, чем привлек внимание жадных гоблинов. Еще через минуту песо сменили хозяина, а плечистый смуглый крепыш уже таскал воду от ручья.

– Закат – с широким зевком произнес я и крикнул в сторону кухонного костерка – Кофе мне! Покрепче!

– Да, сеньор Оди!

– Эпоха Заката – задумчиво произнесла наемница – Мы жили в ней… Даже сейчас мороз по коже, каппи. Я серьезно. И ведь в чем главная херня – страшней всего мирные моменты того времени. Уж лучше пять раз побывать под шквальным огнем, чем глядеть на внезапно умершую деревню, где ты была еще вчера…, слушай… а я расскажу, что помню…

Меня не впечатлили эти слова, произнесенные нарочито хрипловатым голосом. Каппа остался равнодушным, лишь сгорбился чуть сильнее. Хорхе же вытянулся в струнку, повернул к начавшей рассказ Ссаке ухо и обратился в слух. Кто-то еще сунулся было к нам, но нарвался на мой холодный взгляд и поспешно отступил. Шумно плескало в наполняемой душевой бочке, многоголосо гремели ночные джунгли, а я лениво жевал очередное мясное волоконце и слушал, собирая разрозненные факты в единую и столь же дано поедаемую хронологическую цепочку.

Вкратце у наемницы не получилось. Не вышло и ровного повествования. А получись у ней все это – я бы насторожился. Обычной наемнице негде получить подобные навыки четкого доклада о столь масштабном событии. Даже обычную драку не каждый способен описать. А грамотно, четко и по порядку обсказать такое способен только, пожалуй, историк – если не читать по заранее подготовленной подсказке.

Но я разобрался. Ведь, по сути, разбираться особо было не в чем.

Эпохой Заката назвали период протяженностью в двадцать с небольшим лет, причем под самый конец все главные случившиеся события ускорялись все сильнее, пока не пошли сплошной чередой. А затем все резко оборвалось… Закат завершился. Человечество исчезло, планета, пусть однобоко, но опустела.

Эпоха Заката началась, когда первые из огромных убежищ открылись и начали принимать поток желающих спрятаться от мировых безумных катаклизмов. Землетрясения, цунами, годовой протяженности неутихающие сезоны дождей, пылевые бури, что внезапно сменялись снежной пургой – это лишь малая часть происходившего в те страшные годы.

Сначала поток беженцев, что втекал в гостеприимно распахнутые двери убежищ, складывался из прибывающих издалека самолетов, дирижаблей, машин и скоростных поездов. Все они прибывали к гигантской приемной зоне, где всех забирал транспорт убежищ и доставлял внутрь. Убежища жадно глотали людей и никак не могли насытиться. Но это никого не пугало. Это всех смешило.

Эпоха Заката началась, а никто этого не замечал. А между тем во всех городах начали появляться пустые квартиры, дома, оказывались вдруг заброшенными целые жилые блоки. Жители, успевшие продать почти все, прихватывали с собой лишь личные вещи и исчезали. Некоторые же вовсе не заморачивались продажей старого хлама. Двери оставляли открытыми, ключи в замке – в результате вспыхнуло мародерство, следом за мародерами пришли долбанные бомжи, что быстро обжились в брошенных помещениях, притащив с собой болезни, грязь, вонь, наркоту и прочее сопутствующее дерьмо. Вмешались власти. Бомжей начали выгонять, мародеров арестовывать, целые здания опечатывать. Заодно власти посылали запросы в Атолл Жизни – прося владельцев брошенной собственности выйти на связь. И те на связь выходили – счастливые, на фоне буйной лесной растительности, с мотыгами в руках или за рулем конной косилки, они сверкали широкими улыбками и говорили одно и то же – да срать нам на эту собственность. Делайте с ней что хотите. Нет, мы не вернемся в город, чтобы урегулировать все, нет, мы не станем подавать в суд на мародеров. Для нас это далекое прошлое, в котором нам делать нечего.

Механизмы правосудия и социального обеспечения забуксовали…

Вспыхнули пожары и болезни, поперли эпидемии, сношающиеся ублюдки, что прозвали себя Наследниками, образовали гигантскую мировую Коммуну, чьи границы продолжали стремительно расширяться. А тем временем Эпоха Заката продолжала набирать обороты. Все больше городских районов пустела – Атолл Жизни признал претензии тех, кто стоял в очереди на помещение в одно из Убежищ, что их проживание в пустых городских зонах опасно для жизни. И их стали эвакуировать в первую очередь. Это привело к тому, что позднее и по-разному называли Кай-Кай, Миграцией, Истощением, Бегством, Исходо и Закатом. Каждый день из городов исчезали десятки тысяч граждан. Заброшенные области ширились, по редким уцелевшим лесам и полям побрел отпущенный на свободу скот – фермеры тоже устали бороться с глобальным хаосом и хотели жить спокойно. Голодные животные приходили в город, где уже по улицам сновали десятки стремительно дичающих собак, кошек и прочих, порой совсем уж необычных и диковинных домашних питомцев.

Люди – твари.

Вместо того чтобы убить любимого декоративного песика собственными руками, убить быстро и безболезненно, они… просто выгоняли его за дверь и исчезали, бросая любимца, обрекая его на мучительную смерть от голода. Хотя чаще всего их сжирали уже на следующий день…

Закат продолжался…

Границы опустевших зон разрастались, приток налогов оскудевал или прекращался, следом резко сокращали численность полиции, а патрулирование ближайших окрестностей возлагалось на плечи тех, кто был готов этим заниматься.

Хочешь жить? Позаботься о себе сам!

Мирные жители, те, что остались, сбивались в кучи, ограждали высокими стенами целые кварталы, превращая их в неприступные крепости. На крышах появлялись огороды, в комнатах теплицы, вырастали ветряки, ставились приемники дождевой воды сопряженные с очистителями. Преимущественно жителями этих «крепостей» становились те, кто не верил в Убежища. Эти люди того типа, что всегда полагаются на собственные силы и не верят в лукавую доброту корпораций. Эти люди уже давно выживали собственными силами и сейчас, с исчезновением властей, вздохнули с настоящим облегчением – больше никто не тянет несправедливо высокие налоги, никто не приходит с обысками, и никто не мешает вершить быстрое и жесткое правосудие. Это была эпоха возрождения публичных казней, где каждый мог воочию увидеть, что произойдет с тем, кто посмеет изнасиловать или убить.

Эти крепости поглощались Коммуной, но оставались островками стабильности и порядка.

В одной из таких городских кварталов-крепостей и родилась в свое время Бэлени, она же Ссака, будущая сирота и жестокая наемница. А еще раньше эта крепость породила отряд наемников, где начали служить ее родители. Отряд изначально формировался как умелый и хорошо вооруженный отряд защитников крепости, что позднее разделился на тех, кто защищает и тех, кто добывает. Вторая часть превратилась в сухопутных флибустьеров, что находили полезное для общины, порой сражаясь за это с остальными желающими поживиться. Быстро рос боевой опыт, слабые погибали и отсеивались, появлялась трофейная боевая техника и вскоре очень многие из разбросанных по всему миру подобных общин смогли предложить новые платные услуги – отряды умелых бойцов, что готовы быть нанятыми и сражаться за временных хозяев.

Как раз в этот период старый мировой порядок окончательно рухнул.

Армии исчезали, полицейские силы таяли, большая часть государственных служб деградировала или вовсе была упразднена. Границы стран переставали быть охраняемыми, мир быстро погружался в пучину беззакония и… темноты. Одна за другой глушились больше ненужные АЭС, еще работали поля ветряков, впитывали редкие лучи болезненного солнца панели и этого с лихвой хватало для обеспечения нужд оставшегося населения.

Начались взрывы на ГЭС по всему миру.

Древние плотины взрывались неизвестными злоумышленниками одна за другой, неся огромные разрушения всему, что находилось ниже течения. Никто не знал, что за зеленая террористическая организация стояла за этим делом – они не представлялись. Просто делали свое черное дело, уничтожая плотины и спуская водохранилища. При этом всех, кто жил ниже и находился в удивительно точно спрогнозированной зоне удара, заранее предупреждали о скором локальном конце света. Первый раз предупреждению никто не внял, зато в последующие и предупреждать особо никого не пришлось – людишки поняли, что это не шутка и предпочли сменить место проживания, благо теперь выбирать было из чего.

Захватившая мир чернота быстро расползалась, возвращая огромные части планеты к первозданному состоянию. Опустевшие города окунались в ночную темноту, на улицах творилось ужасное. Авиасообщение исчезло – оно стало невыгодным почти мгновенно. Ведь первыми исчезли люди обеспеченные и благоразумные, что заранее проплатили себе места в колоссальных убежищах. Некому было платить за дорогостоящие авиабилеты, никто не садился на дорогие поезда, хотя ЖД сообщение еще кое-как действовало – там, где железнодорожные пути не были скрыты поднявшейся водой или уничтожены вандалами. Вообще исчезли все самые дорогие и сложные виды транспорта – самолеты, гиперлупы, атмосферные ракетные прыжки, стремительные морские переходы. Все кануло в лету. Включая глобальную сеть. Большая часть спутников упала, подводные кабеля умерли… эра молниеносной передачи данных исчезла – для большинства рядовых обывателей. Даже при рабочей сети у них просто не было в нее доступа. Следом почти полностью сдохла мобильная сеть – по тем же причинам. И по самой главной причине из всех возможных – за это некому стало платить, а поддерживать в рабочем состоянии что-то из чистого альтруизма… попросту глупо. Всем плевать.

Так мир перешел на локальные сети, где сервера работали только к крепостях, соединенных между собой зыбкой связью. Но постепенно и эти привычные технические удобства исчезали.

Мир откатился.

Вернулся к техническому уровню самого начала двадцатого века – с некоторыми исключениями.

Из некоторых анклавов еще продолжали уходить в небо многоразовые усталые ракеты, унося тысячи пассажиров в космический вакуум, где их ждали новые дома с искусственной гравитацией или же уже готовые оправиться к Луне и иным пунктам назначения огромные корабли, чье состояние тоже уже давно не вызывало доверия.