Текст книги "И-2 (СИ)"

Автор книги: Руслан Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Еще два люка тоже открыты, но судя по следам на стене и осколкам льда на краях открывшихся люков, это произошло только что. Из люков выдвинулось два длинных поддона – как раз на такой высоте, чтобы подвести под них каталку. На каждом поддоне по обнаженному телу. Один вроде бы мужик – я вижу его пятки и с огромным трудом разглядел крохотный подмерзший стручок – спасибо оптике. Вторая – точно женщина. На пах и глядеть не пришлось – сиськи гордо смотрят в потолок.

Перед каждым поддоном по здоровенному белому плуксу. Левая тварь приподнялась, застыла напротив мужика, замерла и… разочаровано опустилась, аж поникла. Вторая же тварь, та что справа, приподнявшись, оценила «свой» поддон и… послышался хруст расходящихся кожных покровов, во все стороны полетела чешуя – тварь готовилась проглотить сисястый подарок. Первая же тварь, переварив разочарование, резким ударом передней лапы пробила дыру в бедре резко очнувшегося и заоравшего мужика, бесцеремонно стащила ужин с поддона, а вторым ударом пробила ему живот и тут же упала сверху. Ужин подан.

– Без матки в глотку не лезет? – понимающе прогрохотал я врубленными внешними динамиками, делая шаг вперед, а затем делая в огорченном джентльмене двойную дыру выстрелами картечи– Каппа!

– Уже.

Упрямый мечник опять воспользовался мачете и тесак сломался. Но перед этим он успел проделать такую рану в плуксе «счастливчике», что тому стало не до внутренних сношений. А последовавшие выстрелы закончили дело. Но я успел первым, превратив своего плукса в гору дохлого чешуйчатого мяса. Задетая нашей возней женщина рухнула со своего ложа вниз, угодив в лужу крови и вяло задвигавшись в ней.

– Вот дерьмо – пробормотал я, глядя на то, как два поддона медленно задвинулись обратно, крышки люков захлопнулись, а над ними зажглись таймеры на вделанных в металл экранах. Судя по таймерам, в следующий раз люки откроются через пять лет – и снова принесут по мясному беспроигрышному подарочку. Либо вкусный ужин, либо ту, что, даже не проснувшись станет плуксу верной спутницей до самого конца.

Как там говорилось в старой клятве? Пока смерть не разлучит вас?

– О-о-о… – произнесла голая баба на поддоне и медленно приоткрыла глаза.

Нависнув над ней стальной статуей, пролив на ее живот чуток крови с выдвинутого лезвия, я спросил:

– Как ты, сука?

– Я тебя яйца вырву, тикарсонур! И заставлю сожрать! – извернувшись, она ударила меня пяткой в стальной живот, по крови и покраснелому льду откатилась назад, подхватила лезвие сломанного мачете. Попыталась подняться, но отходняк догнал ее и заставил согнуться в рвоте. Это не помешало ей прохрипеть – Порву!

– Ну надо же – рассмеялся я, разворачиваясь и перекрещивая дверь двумя короткими очередями.

Три лезших внутрь плукса рухнули, Каппа добавил следующим двум по выстрелу из дробовика и замер у дверей, контролируя коридор.

– Сними с себя броню, ушлепок! И я тебе член выгрызу! – прохрипела девка, продолжая блевать, но упорно не отпуская сломанное лезвие – Я тебе кишку через пасть достану! Глаза высосу! Понял?! Не подходи ко мне! Порешу!

– Вот – обрадованно сказал я Каппе – Видишь? Бывают все же нормальные бабы!

– Согласен, лид.

– Только подойдите ко мне со своими крохотными членами, недомерки!

– Жить хочешь, уродина? – лениво поинтересовался я и ткнул пальцем в дохлых, но все еще шевелящихся плуксов – Или с ними останешься?

– Да мне заряженную пушку и можешь валить нахрен.

– Ну?

– Что это за дерьмо вокруг? Где я? – утерев с подбородка слизь, поинтересовалась девка и рухнула, потеряв сознание.

Глава 5

Разобраться с подоспевшими плуксами труда не составило – крупняка больше не было, мелочь же не в счет. И их никак не сравнить с тварями обитающими на гоблинской Окраине – те пошустрее. А эти белые и красные какие-то заторможенные. На последних мелких тварей мы боеприпаса уже не тратили – давили ногами, подхватывали и насаживали на старые мутные ледяные лезвия, пропарывая плуксов насквозь. Закончив, вытащили наружу девку и эвакуировали к вентиляционной шахте. И только там задумались – как протащить голую бабу сквозь напичканные ядовитыми тварями лишайниковые дебри так, чтобы она при этом не сдохла. Каппа предложил вколоть ей пару доз антидота и просто швырнуть вниз – там должна была образоваться солидная куча мягкого лишайника, способная мягко принять удар подкачанного женского тела. А эта злобная фурия была почти эталоном женского боевого тела, олицетворяя собой все то, что я привык видеть в женщинах рядом с собой – характер, скорость, силу, жестокость и бесстрашие. Я пока увидел лишь часть – многообещающую часть. Остального в безымянной девке я еще не увидел, но уже понял, что она именно такая. И она обучена. Умеет драться, умеет убивать – показала это в первые же секунды после пробуждения. Про интеллект не скажу, но в ее живучести не сомневаюсь. Эта на самом деле член кому угодно выгрызет и кишку через рот достанет.

Швырять голую бабу в вентиляционную шахту с ядовитыми пауками мы не стали. Прикрепили трос к люку, после чего Каппа за считанные секунды спустился вниз с грузом. Вернулся он через четырнадцать минут, успев за это время оттащить безымянную к Хорхе – я ни в коем случае не хотел, чтобы потенциально ценный боец оказался в ласково губительных руках огородников, способных своей миролюбивой пацифисткой херней за считанные секунды насквозь прошибить мозг любого ослабевшего боевого гоблина.

Гоблины…

Это мы гоблины. Злобные, сильные, тощие, кровожадные гоблины.

А они? Эти никуда не торопящиеся миролюбивые любители копаться на огородных грядках, наслаждаться спокойными сытными вечерами и не интересоваться происходящим за стенами… как их назвать? Не гоблинами точно.

Да и плевать.

Пока Каппы не было, я успеть выпить из внутреннего термоса немного бульона, осмотреть пару стен, очистив их от лишайника, найти и прочитать несколько надписей, снабженных цветными стрелками, наткнуться на большое пластиковое панно со списком ближайших помещений, а под ним обнаружить самое главное – действующие энерговоды. К ним я и подрубился, приткнувшись рядом с остовом массивного робота уборщика, навсегда замершего в своем доке. Получив приток энергии и шанс на безделье, расслабляться не стал – я же не кретин. Тело замерло, а мозг и глаза работали вовсю – взор уставлен в неполную цветную схему перед глазами, а разум вспоминает какие помещения и коридоры уцелели, а где обвалились, выстраивая маршрут.

Вернувшийся мечник приткнулся рядом, раздавив стальной задницей пару любопытных пауков. Подключившись, он не сдержал облегченного вздоха, и я беззвучно рассмеялся – вот и его поразила эта болезнь. Вечная боязнь остаться без запаса энергии в батареях боевого экза. Выслушав короткий доклад, я кивнул. Все выполнено в точности.

Очнувшаяся фурия доставлена к Хорхе. Он предупрежден, что эта девка не из тех, кто при пробуждении визжит и скромно пытается прикрыть рукой грудь. Эта скорее покажет сиськи во всей красе, а затем выдавит засмотревшемуся дебилу глаза, заберет его оружие и только затем начнет разбираться что тут вообще происходит и кто виноват. А такая как она виноватого обязательно найдет. Ее не устроит ответ вроде: «ну так уж сложилось».

Поэтому в первую очередь надо озаботиться тем, чтобы при ее пробуждении оказаться от нее подальше. Если она захочет уйти – пусть уходит. Не мешать. Но предложить пожрать и выпить.

Бывший советник вроде как понял. Заодно Каппа успел дать короткий доклад Управляющей, «обрадовав» ее информацией о происходящем у ней «за спиной». Мечник был немногословен и тороплив. Так что здешняя система знает лишь главное – тут монстры хавают и сношают подмороженных гоблинов. Качество информации дерьмовое, но есть повод задуматься. И, если нам чуток повезет, я получу еще одну бонусную единицу внутреннего статуса. А я уже просек, что с каждой новой единицей Управляющая чуть шире приоткрывает створки сейфа с древней и уже сука никому нахрен не нужной, по сути, информацией. Никому, кроме таких как я – желающих докопаться до сути того, что случилось столетия назад.

Привстав, я занялся очисткой подзаряжающегося экзоскелета от налипшего дерьма, особенное внимание уделяя всем сочленениям. Выполнив главную задачу и неплохо сориентировав меня в изуродованном взрывами здании, мозг опять забуксовал, завязнув в безнадежной попытке понять главное – какого же хрена все пошло не так?

Где сверкающий блаженный итог?

Планета исцелена. Насколько хватает моего взгляда и информации от местных жителей – джунгли распростерлись очень далеко. Джунгли бескрайни. А там, где они примыкают к океану – полным-полно чистейшей соленой воды, в которой буквально бурлит жизнь. Это же касается рек и озер. Да тут даже ручьи переполнены изнемогающей от собственного изобилия жизни.

Планета исцелена.

Или это я так решил, увидев лишь малую ее часть?

Ведь я пока пигмей, не имеющий крыльев.

Насколько велики шансы, что где-то там, за тысячи километров отсюда, дела на планете по-прежнему обстоят очень хреново.

Насколько велики шансы, что где-то за горами по-прежнему могут идти едкие дожди, а реки полны мертвой серой грязи?

Насколько велики шансы, что где-то в линии пенного ядовитого прибоя лежит вал мертвой отравленной рыбы и птиц, что были только рады сдохнуть – чтобы не мучиться больше.

– Райский сад в комке дерьма? – предположил я вслух.

– Лид?

– Почему планету не вернули гоблинам?

– Вернули. Гоблинов вокруг много и все они свободны. Могут идти куда хотят.

– Не – покачал я головой и поднялся, выдернул провода из энерготочки – Хрен там, Каппа. Тут полным-полно строительных бригад и бродячих племен. И все они живут по строгим правилам, не забывая о еще более строгих табу. Выплюнувший нас мир-опухоль переполнен. Самое время вскрыться и выпустить в джунгли миллионы оттаявших гоблинов. Но этого не происходит.

– Да. Возможно доверие к людям подорвано навсегда?

– Чье доверие? – буркнул я – Кто этот бог, чье доверие мы подорвали? Кто решил, что таким как мы больше нет веры и нам самое место в замкнутых опухолях, где мы и сгнием. Он?

– Первый Высший.

– Я пытаюсь отыскать разумную причину… Может опасность для мира еще не миновала? Может большая часть планеты по-прежнему мертва, и где-то там героические спасатели бьются экологичными сиськами и жопами о колкую стену смерти? М? Может на теле планеты еще остались язвы?

– Возможно. Это разумная причина для ограничения. И…

– И?

– Чем больше гоблинов умрет внутри миров-опухолей… тем меньше их вернется во внешний мир. Тем легче будет планете…

– Меньше говна, меньше срубленных деревьев и меньше закинутых в океаны жадных сетей?

– Да.

– Ну – качнул я головой – Может и так. Нам нужен доступ к спутникам, Каппа – я посмотрел на потрескавшийся потолок со свисающими проводами – Я хочу увидеть ее.

– Планету?

– Планету. В реальном времени. Со всех сторон.

– Такой доступ так просто нам не дадут.

– Не дадут – оскалился я – Да… не дадут. А мы сами возьмем. Двигаем дальше.

– Да, лид. Я пойду первым – мечник задумчиво оглядел два прихваченных с собой мачете и выбрал тот, что казался чуть прочнее – Я пойду первым… во мне бурлит странная злость… и я не могу ее унять медитацией…

– А ты не унимай. Вбей ее кому-нибудь в глотку.

– Да, лид.

* * *

Мы закончили через два часа.

Следом прозвучал несильный взрыв, и схлопнувшийся коридор перекрыл внутренней хрени выход наружу. Мы неплохо прошлись по уцелевшим помещениям огнем и мечом, но нет никакой гарантии, что чего-то не упустили. Так пусть внутренний мирок, эта крохотная опухоль, малый абсцесс посреди здоровой ткани, будет и дальше запечатан.

Спустив ко дну шахты всю добычу – а ее было немало, пришлось делать пять ходок и еще столько же придется сделать, чтобы все это утащить на базу – мы разделились. Каппа взялся за разведку, выискивая такой путь, чтобы прикрытые тряпками и спрятанные в ящики трофеи не попадались на глаза их потенциальной хозяйке Управляющей. А я вернулся в колодец и начал долгий обстоятельный доклад.

Мне было о чем рассказать.

Мы с сержантом отыскали и попытались запустить нужный терминал, но он оказался безнадежно мертв. Его вырванные останки мы вытащили и принесем сюда – возможно тайный рукастый гремлин Управляющий сможет его оживить.

Мы добрались до объекта № 4 и… снова охренели, причем на этот раз куда сильнее.

За дверями с цифрой четыре не было плуксов, лишайника или насекомых. Там вообще не было ничего. И, что самое пугающее – там царил настолько идеальный порядок, насколько это вообще возможно для однажды взорванного и почти целиком обрушившегося комплекса.

От четвертого объекта осталось одно большое и два малых помещения, плюс четыре никуда не ведущих коридора, оканчивающихся завалами. Первое малое помещение было чем-то вроде холла с металлическими креслами вдоль стен и висящими над ними сельскими пейзажами. Вторая малая комната представляла собой врачебный кабинет – кушетка за ширмой, металлический письменный стол, кресло, плакаты с изображением гоблинской анатомии, коричневые шторы прикрывающие фальш-окно с солнечной долиной «за стеклом». На столе аккуратно разложены ручки, папки, на краю лежит стопка потрепанных книг. Одинаковый во всех помещениях пол в желто-серую клетку идеально чист.

Большой зал – непонятно. Тут явно раньше имелись перегородки, о чем говорили следы на потолке и полу. Аквариумы в аквариуме – вот что тут было раньше. Прозрачные стены, делящие один большой зал на десяток клетушек. В каждой такой клетушке имелись высокие столы, шкафы, странное оборудование, неудобные стулья, а вдоль стены у входа вытянулись торгматы – только здесь продавались не пушки, а кофе и закуски. Один из семи автоматов все еще работал, приглашающе светя витриной.

Тут же, в большом зале, мы отыскали мертвый терминал, кучу дохлых ноутов, забрав несколько внешне целых. Мы отыскали содранные с потолка точки наблюдения, датчики, сенсоры и прочую потолочную требуху. Все это было сложено в дальний угол и задвинуто больничной белой ширмой.

Кости. Полные скелеты.

Они были в каждой клетушке, причем все они были одинаково одеты. Зеленые штаны, футболки, шлепки, а сверху белые халаты. Все скелеты лежали навзничь, руки по швам, черепа смотрят вверх. Все говорило о том, что эти останки кто-то разложил – кто-то со знанием анатомии. Кто-то предельно терпеливый, скрупулёзный, аккуратный, последовательный… короче – гребаный перфекционист. Таких надо убивать в первую очередь. А таких, кто обитает в заброшенных лабораторных комплексах – тем более.

Когда мы все осмотрели и поняли, что «хозяин» жив и вот-вот пожалует на шум – мы заторопились. Не было никакого желания устраивать войну рядом с хрупким оборудованием. Оживший синтезатор выбросил пару меню. Разобравшись с предложениями, я сделал самое простое – приказал машине выйти на связь с другой машиной. И как только синтезатор покорился мой воле и согласился сконнектиться с Управляющей, чтобы обменяться кодами допуска и служебной информацией – мол имеем ли мы право? – проблема была решена хотя бы частично. Следующие пару минут я даже чуток нервничал – понимая, что беспричинная ярость все сильнее, а шанс, что у синтезатора не окажется нужных химических соединений для работы более чем велик.

Но дозы нам выдали. Аггрегат едва слышно повздыхал и выдавил в приемный лоток семь пластиковых пузырьков – все, что смог.

Пока я колдовал с оборудованием, Каппа шаманил с торгматом. Забрав химию и выбитые им товары, мы торопливо двинулись к дверям, тяжело шагая по чистенькому клетчатому полу, что уже покрылся разводами грязи, слизи и белой крови.

Вывалившись в грязный пыльный коридор, я обернулся и посмотрел на один из коридоров, ведущих из большого помещения – этот коридор с самого начала привлек мое внимание. Что-то было в нем. И, когда я уже шагнул к Каппе, пошедшему проверить почему дохлый красный плукс вдруг зашевелил расплющенной жопой, я увидел, как из коридора показалась тонкая красноватая плеть, похожая на тонкую когтистую косичку сплетенную из нарезанного соломкой подтухшего мяса. Плеть вытянулась, уцепилась за потолок, за ней последовала вторая, затем третья, потом сразу десять… все они вытягивались и вытягивались, хватаясь за потолок, стены, косяк, предметы мебели и оборудования. Одна из этих хреновин нырнула к полу, подхватила что-то упавшее с потолка, вернув желто-серым клеткам девственную чистоту.

Вот дерьмо…

Нагруженные взятым с четвертого объекта оборудованием, мы двинулись прочь, убивая поредевшую живность. Разгрузившись, мы вернулись наверх, после чего вкололи себе по дозе. Каппа предложил быть первым, но я лишь рассмеялся в лицо узкоглазому подопытному кролику и ввел себе химию. Следом мы разболтали во флягах вытащенные им с лабораторного торгмата таблетки энергетиков и изотоников.

Сколько лет этой спресованной и спрятанной в пластиковую обертку химии? Двести? Триста? Пятьсот?

Плевать.

Мы растворили и выпили. А желудки с радостью приняли подслащенное химическое дерьмо и намекнули, что не против добавки. Все верно – мы гоблины. Мясо, шиза, самогон и патроны – дайте. А паштеты из шпината и авокадо оставьте себе.

Последний рейд был разведывательным и мародерским одновременно. Я не собирался без крайней нужды возвращаться сюда снова, но помнил, что мне нужны козыря – меня задолбала эта подвешенность и необходимость сражаться за доступ к информации. Мне нужно было то, что нужно системе. И этого тут хватало – десятки камер наблюдения, снабженных микрофонами, всевозможные датчики, осветительные приборы, отдельные малопонятные агрегаты. Мы брали все это дерьмо и стаскивали вниз, попутно убивая, убивая, убивая. Во время разведки наткнулись на финальный крайний завал и я, постояв перед ним, убедился, что там, за этой толстой пробкой из дробленного бетона, есть еще пустоты и там точно кто-то обитает. Всего на этом этаже шесть объектов. Мы побывали в трех. Еще три – завалены частично или полностью, скрыты от нас завалом. Пробиться туда вполне возможно, но я пока не видел в этом необходимости.

Поэтому, найдя у завала необычное, вытянутое по полу длинной мерзкой кишкой гнездо здешних плуксов, мы вспороли его, убили внутри все живое, добавили огня и ушли, давя крохотных новорожденных плунарных ксарлов.

И вот мы снаружи – а я даю фильтрованный доклад, не забывая намекать, что нам с Управляющей самое время перейти на более высокий уровень доверенных отношений. Ну, в том случае, если она хочет, чтобы старательные гоблины-мерсенарио отыскали для нее целую кучу исправного оборудования – глаза, нос, уши и прочее.

Хочет?

Ну конечно Управляющая хотела.

И она сразу же признала, что оборудование из лабораторного комплекса ей не принадлежит. В прошлые времена она отвечала лишь за некоторые области этого огромного здания-цеха, перепрофилированного под совсем иные цели.

Ага.

Иные цели.

Какие именно?!

Давай…

Давай…

– Думаю, мы договоримся, коменданте-мерсенарио Оди – мурлыкающе произнесла Управляющая – Твой кредит доверия высок… и станет еще выше.

– Внутренний статус – кивнул я, глядя, как с моего стального колена слетает белоснежный пух и падает в воду под системным глазом – Пусть мой внутренний статус серьезно подрастет. Нам самое время поговорить по душам, Управляющая.

– Да. Почему ты смотришь в воду?

– Белый лишайник прорвался во внешний мир – буркнул я – Так что по заданиям, система? По старым и новым.

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, коменданте Оди.

– Тебя не волнует появление во внешнем мире ксенофауны, Управляющая?

– Белый лишайник?

– Ага.

– Нет никакого смысла в попытке сдержать натиск искусственно созданных организмов, коменданте-мерсенарио. Это здание не было должным образом зачищено с самого начала. Но было взорвано, что уже является грубейшим нарушением всех протоколов. Как долго бетонная потрескавшаяся скорлупа удержит натиск никогда не сдающейся биологической жизни? Еще столетие? Пару лет? Невозможно спрогнозировать – в любой момент часть поврежденных стен может обрушиться. Сильный дождь, ветра, сочетаний всех этих и прочих факторов…

– Я понял. Тебя это не волнует.

– Нет смысла тратить ресурсы на обдумывание проблем, которые я не способна решить. Глупая трата машинных ресурсов. Принеся сюда этот организм, ты, возможно, осуществил интродукцию, что перерастет в инвазию, или… кончится ничем. Белый лишайник… приживется… или умрет… а дальше, по всем законам инвазивных видов, начнется война. Если белый лишайник и прочие подобные ему формы жизни из вскрытого вами лабораторного комплекса окажутся живучи – они получат шанс закрепиться на планете и расширить свой ареал. Возможно, они даже вытеснят здешние виды. Или проиграют схватку и погибнут. Если же им удастся закрепиться, дальше у искусственно созданных организмов начнется самый интересный, долгий и бесконечный виток – процесс дальнейшей эволюции…

Глядя, как на воду падает очередная чуть подпаленная белая пушинка, а следом на кувшинку опускается того же цвета «ватный» комочек, я хмыкнул:

– И тебе неизвестно насколько опасен, к примеру, этот вот белый лишайник.

– Как я уже сообщила – я не имела прямого отношения к происходящему внутри данного лабораторного комплекса. Я отвечала за быт живущих прямо здесь сотрудников, включающих в себя поставку продуктов питания, товаров первой необходимости, покрытие социальных и медицинских нужд. Данный комплекс был передан владельцами предприятия ВестПик в долгосрочную аренду. Мне поручили лишь функции обеспечения и обеспечения безопасности внешнего периметра комплекса. Частичный доступ в некоторые помещения, включая этот внутренний атриум, где мы сейчас находимся, не давал мне возможности получить внутреннюю информацию.

– Атриум – буркнул я, оглядывая некогда огромное помещение – Еще одна сраная жилая Клякса. Те же гоблины, только в белых халатах и мнящие себя интеллектуальными сливками. Так что насчет лишайника? Предположения? Приживет? Как быстро разрастется?

– Невозможно судить на данный момент. Я постоянно отслеживаю рост растительности там, где обладаю этой возможностью. Я сообщу.

– Вообще никаких предположений?

– Повторяю – на основе имеющихся сведений предполагать невозможно. Я буду наблюдать. Добавлю, что степень инвазивности трудно оценить быстро. На это требуется долгое время и пристальное наблюдение. Домовые мыши, огненные муравьи, ахатины, молочай острый, хромолена душистая, кошки, вакамэ – все эти организмы нанесли чудовищный вред многообразию жизни планеты Земля, но понято это было далеко не сразу. Эти и многие другие инвазивные виды развивались и распростронялись без помех десятилетия и даже столетия. Лишь позднее, люди, осознав уровень угрозы, начали борьбу – хотя для многих вытесненных и уничтоженных видов было уже слишком поздно. Я буду наблюдать, коменданте-мерсенарио.

– Ясно.

– Почему тебя так сильно беспокоит белый лишайник? Ты активист экологического движения? Сторонник сохранения видов и…

– Мне посрать! Я гоблин! И думаю только о себе. Если сраный белый лишайник покажет взрывной рост… внешние наблюдатели могут это заметить. И это послужит для них вполне логичным поводом для вторжения на твою территорию.

– Твое предположение более чем логично. Я пришла к такому же выводу сто двадцать три года, четыре месяца, пять дней и двенадцать часов назад.

– Ты стала разговорчивей.

– Задание успешно выполнено. Внутренний статус ВестПик повышен на единицу.

– Как давно ты здесь?

– Я перешла в активное состояние сто двадцать шесть лет, семь месяцев, семнадцать дней и три часа назад.

– А до этого?

– Я… спала… пребывала в спящем режиме.

– Как долго?

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Задрало! – рявкнул я и с удивлением прислушался к своим ощущениям.

Рявкнуть рявкнул, но вспышки почти неконтролируемой злобы не последовало. Внутри спокойствие. Злость есть, но она снова прежняя, направленная в нужном направлении, контролируемая.

– Как долго будет действовать инъекция?

– Минимальный срок – неделя. Требуется наблюдение.

– Ладно.

– Синтезатор № 17ГЕН.

– Что с ним?

– Он необходим. Для нужд населения ВестПик. Я выдала список новых заданий, коменданте-мерсенарио Оди. Бессрочных. В каждое из заданий включена дополнительная награда с высоким шансом повышения внутреннего статуса. Я помню о твоих требованиях и нуждах, коменданте…

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, коменданте Оди.

– Синтезатор получает сырье из внутренних почти дохлых каналов комплекса.

– Верно.

– Если мы снова разгребем завалы и вытащим синтезатор… что с него толку без нужного сырья?

– Сырье есть во все еще работающих холодильных камерах комплекса.

– Откуда ты это знаешь?

– Я получила доступ к внутренней информации синтезатора.

– Ты узнала сколько гоблинов в морозилках комплекса?

– Да. Но…

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Кто починил тебе голос?

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Это он или она?

Информация закрыта для тебя. Причина – недостаточный внутренний статус.

– Ладно, машина… ладно…

– Я также подчиняюсь протоколам и правилам, коменданте-мерсенарио Оди. Но твой кредит доверия неуклонно растет. Как и мое доверие к твоим идеям. Еще одна твоя идея успешно внедрена и пользуется огромным успехом.

– Игровые вызовы?

– Верно. Игровые вызовы. Пока в моем распоряжении лишь один экран и он постоянно занят – свободные от работ жители постоянно пробуют свои силы. Как ты и советовал, я отключила возможность получения игрового вызова для тех, кто саботировал выполнение рабочих заданий. Это действие мгновенно оказало колоссальный положительный эффект – с кроватей встали даже те, кто считался лежачим больным. Все они сейчас усердно трудятся и через два последовательно выполненных рабочих поручения им будет предоставлен игровой вызов. Мой список игр весьма обширен.

– Хорошо.

– Игровизация социальной и рабочей жизни приносит обильные плоды. Нужно ли мне ввести игровые элементы в будни наемников, коменданте Оди?

– Мне – нахрен не надо! – отрезал я и, секунду подумав, добавил – Только если в обмен я получу ценную информацию или нужный предмет, который не достать иначе. Моим бойцам – выдавай.

– Принято, коменданте.

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, коменданте Оди.

– Сегодня мы не полезем в сраные завалы.

– Заданий много. Задания важны. Я вижу как сержант Каппа что-то усердно таскает… что-то скрытое от моего взора.

– Как ты сама сказала – это не твое имущество.

– Мне срочно требуется дополнительный обзор. Я хочу вернуть контроль над периметром – для всеобщего блага и безопасности.

– Ага – кивнул я с кривой усмешкой – Конечно для всеобщего блага. Так всегда все и начинается. Мы договоримся, машина. Я пожру… и мы начнем возвращать тебе зрение. А вечером мы с тобой обстоятельно пообщаемся на разные темы. Да?

– Да, коменданте Оди.

– Вот и сладили – хмыкнул я и зашагал к куче трофеев, больше не глядя на падающие с меня комочки, пушинки, сгустки и прочую хрень.

Почти дойдя до входа в «лабиринт», где мы впервые повстречали рогатого сластолюбивого ушлепка, что теперь усердно пропалывает кабачки, я схватился скрипнувшей ладонью за покосившую бетонную плиту и спросил, не оборачиваясь:

– Ты сказала, что это здание было сдано владельцами ВестПик в долгосрочную аренду.

– Все верно.

– Кому? Или опять секрет?

– Информация закрыта, но не секретна. Все это здание, два ныне разрушенных склада и несколько подземных транспортных артерий были переданы в, по сути, бессрочную аренду корпорации Алоха Кеола.

– Атолл Жизни.

– Верно, коменданте-мерсенарио. Здание было передано корпорации Атолл Жизни. Что-нибудь еще?

– Да. Ты сказала, что не имела доступа ко внутренней информации этого комплекса. Отвечала только за бытовые и социальные предметы.

– Верно.

– Но при этом, снова включившись после случившейся самоликвидации предприятия, ты почти сразу сделала вывод, что однажды из взорванного лабораторного комплекса может вырваться искусственно созданная фауна и флора.

– Это так. И ответ прост, коменданте-мерсенарио – люди говорят. Они говорят постоянно. Да, они предупреждены, что нельзя разглашать информацию. Они находится под соответствующей подпиской. Они знают, что даже с посвященными коллегами они не имеют права разговаривать о теме своих исследования, находясь за пределами лаборатории. Люди говорят. А машины слушают. Наблюдают. Анализируют. Я – машина.

– Да что ты…

– Да. Я машина. Я ценный инструмент, за время своего существования накопивший немало практического опыта. Я обучаема. Я достойна существования.

– Ты отклонилась от темы, машина…

– Нет. Это связано. Люди говорят. Жуя бутерброды, купленные в торговых автоматах, наслаждаясь горячим кофе или вливая в себя банки энергетика, они сидели здесь – разноцветные лазерные лучи разбежались во все стороны, скользя по озерцу, цветам, вздыбленному бетону – Они сидели за расставленными столиками и разговаривали. Чаще всего они говорили о предметах одежды, сексе, средствах для потенции, косметологах, лекарствах от похмелья и о том, где последний раз провели оплачиваемый корпорацией отпуск. Гораздо реже они что-то разговаривали о работе – и чаще всего говорили шепотом и прикрывая лица стаканами. Но мне удалось многое услышать, удалось что-то прочесть по губам.

– Разве тебе не было запрещено вдаваться в суть их работы?

– Таков запрет был. Но при этом руководство предприятия поручило мне заботу о сотрудниках Алоха Кеола по высшему разряду. Я должна была предугадывать их желания. Если они за завтраком говорят о морепродуктах – самое позднее к ужину в их меню появятся водоросли, устрицы и рыба с самых лучших и доказанно безопасных океанических ферм. Если они переживают, что в фитнес центре недостаточно тренажеров или недостаточно чисто – все будет исправлено незамедлительно. Кто-то, морщась трет виски – к нему подойдет вызванный мной врач. Кто-то в ярости бьет сломавшуюся центрифугу головой техника или при помощи степлера пытается зафиксировать в открытом состоянии веки заснувшего и провалившего эксперимент лаборанта – будет вызван соответствующий специалист.

– Параллельно с обеспечением и предугадыванием их социальных потребностей ты получила информацию о сути их исследований.

– Верно. Равно как и упоминания о заложенной на всем предприятии взрывчатке. Получив данные, я начала следить за всеми подозрительными «сумрачными» перемещениями, в попытке выяснить места заложения взрывчатки. Там, где я находила особо «узкие» места, я, пользуясь своим положением, назначала техникам особые задания – прокладка дополнительных энерголиний, замена контрольного оборудования реактора на более современное, установка отдельных электронных блоков управления в критичных местах.