Текст книги "Лирик против вермахта (СИ)"
Автор книги: Руслан Агишев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
– Что это за бред? Ты чего принес? Какой-то мальчишка, сбор средств с детей?
Прочитав еще немного, Молотов замолчал. Как и его подчиненный чуть раньше, тоже явно что-то заметил.
– … Детский фонд обороны… Хм, необычно… А как это будет на английском, интересно? Children’s Defense Fund. А что, звучит! Женя, как по твоему, звучит ведь?
Сейчас в его голосе слышалось гораздо больше одобрительных ноток.
– Интересно, интересно выходит. Я так понимаю, ты на запад намекаешь?
Пантелеев, встретившись с его взглядом, с готовностью кивнул. Именно об этом он и хотел сказать.
– А что может получится? Хоть и говорят, что у капиталистов ничего святого нет, но… дети есть дети. И за океаном детей тоже любят, – продолжая, Молотов важно поднял указательный палец вверх. Показывал, насколько важна высказанная им мысль. – И если мы сможем грамотно и ярко подать нашу идею с детским фондом обороны, то может что-то получится. Знаешь, Женя, что случится?
Сидевший напротив него, парень не отвечал. Давно работая рядом с наркомом, прекрасно знал, что это риторический вопрос и на него не нужно отвечать. Нужно лишь демонстрировать полное внимание и заинтересованно слушать. Собственно, именно этим Пантелеев и занялся.
– … Покажем, что наша война – это поистине всенародная война. Заставим их пустить слезу. Пусть видят, что даже маленькие дети жертвуют последнее, чтобы приблизить победу. Ну, и как тебе картинка?
Пантлеев в ответ даже негромко похлопал, показывая, что впечатлен выступлением начальника. Мол, все выглядело очень и очень выразительно, едва ли не театральное представление.
– Отлично. Женя, ты как можно скорее набросай мне все это на листке. Только сделай емко и доступно, чтобы любой, даже самый обычный человек, понял. Кстати, нам нужно будет подобрать главного героя для всего этого проекта. Кто будет представлять Детский фонд обороны внутри страны, а Советский Союз перед капиталистами? Нужно подобра… Что? Есть уже такой человек?
Пантелеев взял со стола принесенное письмо и качнул им.
– Вячеслав Михайлович, а зачем кого-то на стороне искать? У нас же есть прекрасный кандидат. Собственно, автор этого самого письма! Михаил Старинов, проживающий в селе Маресьево Инсарского района Мордовский автономной советской социалистической республике. Судя по документам, он пионер, положительно характеризуется старшими товарищами (это липовое письмо от сотрудников типографии). Могу поспорить, что паренек боевой, за словом в карман не лезет. Словом, самый подходящий для нас человек…
Внимательно выслушав подчиненного, Молотов кивнул.
– Хорошо. Свяжись с газетой и разузнай о нем все, что сможешь. Потом нужно переговорить с самим Стариновым, понять, что и как…
[1] Наркомпрос – Народный комиссариат просвещения
[2] Это реальная история, действительно, напоминающая фантастическое сообщение. В 1942 г. советская делегация в составе легендарных снайперов Павличенко и Пчелинцева (каждый уничтожил более трех сот немцев), руководителя партизанского отряда Кравченко посетила Студенческую ассамблею в США. Здесь они много раз выступали на митингах, встречах, по радио, всякий раз вызывая у слушателей невероятно живой отклик. Известна, фраза Павличенко, сказанная на одной из встреч: «Мне 25 лет и я убила триста гитлеровцев. Может быть хватит прятаться за моей спиной?».
Кстати, если эта история зацепила, то можно посмотреть нечто похожее: «ФИЗИК ПРОТИВ ВЕРМАХТА». ПОЖИЛОЙ ФИЗИК ИЗ НАШЕГО ВРЕМЕНИ ПОПАДАЕТ В 1941 ГОД И ИЗОБРЕТАЕТ СУПЕР-ПУШКУ, СТРЕЛЯЮЩУЮ ПЛАЗМОЙ
/reader/314768/2871650
Глава 6
Мечты, конечно, сбываются, но как-то корявенько
* * *
Почти полдень. Старинов-старший только что вернулся с поля, едва успел лицо и руки ополоснуть. Супруга, Прасковья Васильевна, сразу же начала на стол накрывать. Лена, самая старшая из детей, уже тарелки расставляла, хлеб резала. Близнецы, Вера и Илья, сопя от усилия, подтаскивали длинную лавку.
– Михайла, сюды подь, – Мишка только хотел сесть на свое привычное место в середке стола, как раздался строгий окрик отца. – Чего глаза лупишь? Рядом, говорю, садись.
За столом все притихли. И Прасковья Васильевна, и дети. Близнецы, вообще, глаза округлили от удивления. У Мишки, признаться, тоже внутри екнуло. Ведь, за столом все сидели так, как заведено уже давно: отец, как самый старший, сидел во главе, мать – по правую руку, старшая дочь – по левую руку. Остальные дальше всех. А тут такая перемена…
– Ленка, а ты подвинься.
Кивнул отец старшей дочери, показывая ее новое место. Та в ответ, даже ухом не повела. Чуть привстала и пересела, подвинув за собой тарелку с ложкой.
– Теперь здесь будешь сидеть, Михайла, – снова повторил Старинов-старший, косясь на стену по правую руку. Там, на самом видном месте в избе висела грамота райкома партии, заботливо помещенная в аккуратную рамочку со стеклом. – Заслужил.
Теперь уже всем окончательно стало ясно, что место Мишки в семье стало совсем другим.
Он медленно поднялся со своего места и пересел на другое место, соседнее с отцом.
… А дело, если честно, было не только в грамоте, но и во многом другом, что произошло за последние недели. Слишком уж сильно все «закрутилось» вокруг Мишки. Его то и дело стали вызывать в район, в типографию для помощи в создании новых военных плакатов. Несколько раз сам первый секретарь звонил в сельсовет по поводу Мишкиной идеи о помощи семьям тех, кто ушел на фронт. Поговаривали, что этот почин специально обсуждали на заседании райкома и пришли к единогласному решению – распространить этот опыт на весь район.
Правда, только один Мишка знал, какого труда это все стоило. Ночами приходилось не спать, чтобы все работало, как часы. Ведь, это лишь со стороны все выглядело красиво и стройно, чем и пользовались руководители всех мастей. На самом же деле проблем были множество. Но самое главное, катастрофически не хватало времени. В течение стандартных 24-часовых суток приходилось заниматься школьными делами, полноценно работать в колхозе, помогать близким ушедших на фронт красноармейцев и, наконец, выполнять домашние обязанности.
Последней каплей для односельчан стало то, что про него написала «Пионерская правда». Сельская ребетня, вообще, пришла в дикое возбуждение. Целыми днями носилась с идей о строительстве своего собственного танка и на нем бить фашистов.
– А что дальше, Михайла? – вдруг нарушил молчание отец. Все члены семьи, только что молча стучавшие ложками по тарелкам, тут же удивленно вскинули головы. – Чем еще удивишь? Вчера с тобой председатель за руку здоровался, сегодня первый секретарь райкома за тобой машину прислал, а завтра что?
Вроде бы и серьезно произнес, но это никого не обманывало. Видели, что в густых усах отца пряталась усмешка. Шутил он так.
– Я? Я же не специально, пап, – развел руками Мишка. Мол, он тут совсем не причем. Все само так складывается.
И когда все успокоились, случилось нечто, что вновь все «поставило на уши».
В окно громко постучали, за стеклом показалось полное лицо почтальонши, тети Тани. Довольная, махала большим серым конвертом.
– Проша, опять вашему Мишке письмо! Одному ему и таскаю почту! Мне уже с района звонили, что там ему целый мешок писем прислали. Скоро у вас зарплату буду получать, а не в сельсовете! Ха-ха-ха! – рассмеялась она, протягивая конверт в форточку. – Мишка, из самой Москвы тебе письмо.
У Старинова-старшего лицо аж вытянулось. Вот тебе и пошутил, называется.
– Миша, точно из Москвы, – мать с испугом смотрела на конверт, когда клала его перед парнем. – Из газеты…
На обратном адресе, и правда, было указано «г. Москва, редакция газеты »«Пионерская правда»''. Мишка в полной тишине надорвал конверт и вытащил оттуда листок с машинописным текстом.
– Папа, мама, я теперь юнкор, то есть юный корреспондент в «Пионерской правде». И еще… – растеряно улыбнулся парень. – Меня приглашают в Москву. Пишут, что по моей идее создан Детский фонд обороны и мне нужно рассказать о нем по радио.
Мать при этих словах тихо ахнула, схватившись за сердце. Отец держался лучше, но, чувствовалось, что и он был выбит из колеи. Их мир, и так уже изрядно потрескавшийся из-за войны, окончательно раскалывался на части. Ведь, здесь по всесоюзному радио не мог выступить обычный человек. Из сельских радиоточек звучали голоса только небожителей – высших партийных и государственных деятелей, иногда директоров крупных предприятий, дикторов и известных поэтов. Но даже в их фантазиях там не было места ни Мишке, ни его сестрам и брату, ни кому-то из их односельчан. Просто физически не могло было быть.
– Что это вы? Ничего же страшного не случится, если я поеду и выступлю на радио, – махнул рукой парень.
Здесь в нем еще говорило мироощущение его родного мира, где к этому относились иначе. Там большой эфир, что касательно радио или телевидения, давно уже лишился этой особой ауры сакральности и принадлежности к чему-то необыкновенному. Сети интернет полностью поменяла правила игры. Теперь, не обладая никакими особыми талантами, а лишь показывая задницу в трусах, можно было моментально «залететь в тренды». Но тут все было по-другому.
– Подумаешь, скажу пару слов по радио, пожму пару рук, улыбнусь кому нужно. Может быть с товарищем Сталиным встречу…
Но отец вдруг со всей силы стукнул по столу кулаком, заставляя посуду задребезжать, а их самих отпрянуть от стола.
– Ты, ты, сопляк, что такое говоришь⁈ Чтобы товарищ Сталин с тобой пошел встречаться⁈
На многострадальный стол еще один удар обрушился. Пара тарелок все же не удержались и рухнули прямо на пол, разбиваясь вдребезги. Там же оказались и близнецы, с испугу забравшись под стол. Слишком уж страшно все выглядело.
– Ну-ка дай письмо! – рванул листок и стал его читать. – Приглашают, значит… Совсем там мышей не ловят… Этого… шалопая… Никуда ты не поеде…
И тут его голос дрогнул. Мишка, сохраняя полную невозмутимость, мысленно ухмыльнулся. Ничего отец не поделает, все равно отпусти. Ведь, там черным по белому было написано, что все уже согласовано с самым верхом. Мол, Михаила Старинова будет ждать даже не главный редактор газеты «Пионерская правда» (впрочем, тоже персона не из маленьких), а целый нарком иностранных дел товарищ Молотов. И будет говорить с ним об интервью о фонде для иностранных газет.
Насколько Мишка понял, самой идеей фонда заинтересовались на самом верху и решили ее презентовать для союзников. Мол, видите, весь народ, от мала до велика поднялся на борьбу с врагом. А вы, какого хрена ждете⁈ Последнее, естественно, уже сам парень додумал.
– Гм… Это… На мать, читай, – Старинов-старший замялся. Похоже, находился в затруднении. Такие вопросы ему еще не приходилось решать. Поэтому и привлек супругу, которая лучше соображала во всяких щекотливых вопросах. – Вот какое-дело…
Прасковья Васильевна, и правда, соображала гораздо быстрее. Несколько раз пробежала глазами по письму и сразу же велела детям идти на улицу.
– Ленка, и ты иди, – старшая дочь скорчила недовольное лицо. Явно хотела узнать, чем все дело кончится и все потом подругам рассказать. Такая болтушка ни за что на свете не упустит такой шанс. – Иди, иди! С близнецами поиграй… Мишаня, а ты подожди.
Когда дети вышли, она еще раз внимательно прочитала письмо. И лишь после этого посмотрела на мужа.
– Видишь, какого сына вырастили. В школе уважают, в пример ставят. Председатель руку жмет, даже первый секретарь района хвалит, – гордилась сыном. – А теперь вот в Москвы поедет, по радио будет выступать… Мишаня…
Она вдруг прильнула к мужу и расплакалась.
– … Совсем взрослый стал… Даже и не заметили, как вырос… А ты, старый дурак, не кричи на него, – это она уже мужу говорила. – Пусть едет в Москву. Чай не дурнее других. Миша, а ты смотри у меня… Не балуй там…
Словом, едет он.
* * *
На вокзал его привезла райкомовская машина, как настоящего «барина». Водитель высадил прямо у вокзала, еще и вещи помог до места донести.
– Удачи, Михаил.
Пожилой мужчина был немногословен. За все время пути первый раз рот открыл. После пожал руку и ушел, оставив парня одного.
– До поезда еще уйма времени…
Мишка посмотрел на часы – подарок генерала Конева. Ждать нужно было до полуночи. На остальные эшелоны, что едва ли не каждый час проходившие через станцию, лучше было не соваться. Войсковые, забитые личным составом и техникой под завязку. Проводники там даже не разговаривали, молча закатывали глаза. Мол, уйди с моих глаз.
– Ладно, подождем. Подождем и перекусим, чем Бог послал. Кстати, а что нам Бог послал?
Нашел укромное местечко за старой телегой, нагруженной сеном, и устроился там. Спокойно и удобно следить за приходящими и уходящими поездами. Что еще нужно, чтобы скоротать время до поезда?
– Ого, а нормально так послал…
В сумке, что собирала мать, было много чего. Два каравая душистого ржаного хлеба, аккуратно завернутого в чистый кусок полотна. Три крупные очищенные луковицы, от запаха которых сразу же глаза начинали слезиться. В самом низу лежала вареная картошка в глубокой тарелке, прикрытая тонкой дощечкой. Еще, судя по одуряющему аромату, где-то прятался кусок копченого сала. Похоже, отец поделился своими запасами.
– Ну, батя, красавец! Черт, слюнями все испачкал…
Надо ли говорить, что вскоре начался жор. Молодой организм после всей этой суеты заставлял даже не есть, а жрать. Собственно, это он и делал. А чего волноваться-то? Через сутки будет в столице, а там голодным точно не оставят.
– Уф, хорошо, – подложив под голову похудевшую сумку, парень завалился в солому. – Теперь можно и покумекать.
А подумать точно было о чем. Пришедшее из редакции газеты «Пионерская правда», письмо такие перспективы перед ним открывало, что дух захватывал. Было абсолютно ясно, что там обеими руками ухватились за него. Почин со сбором денег на постройку танка был моментально оценен и признан заслуживающим внимания. Больше того, они даже звучное название придумали – Детский фонд обороны.
– Предлагают по радио выступить. Похоже, раскручивать будут… Хорошо, очень хорошо. Известность мне не помешает. Можно будет так подняться, что мама не горюй… А…
Широко зевнул, аж за ушами затрещало. От сытости с неимоверной силой потянуло в сон. Вдобавок солома под боком была такая мягкая-мягкая, что голова сама собой падала.
– А прикорнуть ли мне часок другой? Все равно до поезда еще долго, – и сам же себе ответил. – Можно.
Сказано – сделано. Голову пристроил на сумке. Подтянул ноги к животу, свернулся калачиком, как уже привык, и провалился в сон.
Спал беспокойно. Часто ворочался, отчего соломой покрылся с головы и до ног. Все время снилась какая-то непонятная белиберда, от которой то сердце сжималось, то мурашки по спине бегали.
Словом, не выспался толком. Проснулся, а казалось, и не спал вовсе. Голова чугунная, в глазах песок.
– Черт… Лучше бы и не ложился, – с трудом оторвал голову от сумки. Смахнул солому с волос, а то на лешака больше похож, чем на человека. – С этими поездами, как в кузне спать. Все грохочет, скрипит.
Со станции как раз очередной эшелон отходил. Грохот его колес, скорее всего, и разбудил парня.
– Кстати, а сколько сей…
Не договорив, высунулся из-за повозки. По путям, и правда, двигался какой-то поезд. В густом дыму показался огромный черный паровоз, тянувший длинную череду вагонов. Товарные вагоны шли вперемешку с пассажирскими.
Предчувствуя недоброе, Мишка вылез из-за повозки. На перроне в паре шагов от него виднелась сгорбленная фигура рабочего, смолившего цигарку.
– Батя, этот на Москву?
– На Москву, на Москву… – махнул рукой железнодорожник, даже не обернувшись.
Мишка аж в лице изменился. Его же поезд отъезжает. Кто знает, когда другой будет. Схватил сумку и рванул с места, нацеливаясь на один из последних вагонов.
– … Только литерный он, мимо поедет… Через Подольск, а потом на Вязьму…
Но эти слова заглушил шипящий свист, и они буквально растворились в громком шуме. Машинист снова дернул за рукоять, выпуская из котла перегретый пар и стравливая давление.
Парень же с выпученными глазами несся по перрону, высматривая, за что бы зацепиться. Как назло, ничего подходящего не было. Хоть на межвагонную сцепку бросайся.
– Зацеппер хренов! – заорал сам на себя, чувствуя, что не успевает. – Уйдет! Давай, поднажми!
К счастью, следующей оказалась низкая платформа с какой-то техникой, закрытой брезентом. Мысленно перекрестившись, Мишка прыгнул рыбкой. Успел…
Не туда, правда, куда нужно, но успел.
* * *
Литерный двадцать шестой ехал почти без остановок, в обстановке полной секретности. На редких остановках для пополнения запасов угля, воды и продовольствия вокруг некоторых вагонов тут же выстраивалось непрерывное кольцо вооруженной охраны, готовой стрелять в случае малейшей опасности. Причиной тому был особый груз, размещенный на нескольких железнодорожных платформах, – дивизион первых в своем роде боевых машин реактивной артиллерии, позднее получивших среди советских бойцов ласковое прозвище «Катюша», а среди немецких пехотинцев – «Сталинский орган».
Находящаяся в резерве Верховного командования, батарея реактивных минометов была по существу экспериментальной боевой машиной и не проходила полноценных войсковых испытаний. Завод имени Коминтерна только 22 июня 1941 года приступил к производству знаменитых в будущем реактивных артиллерийских установок, а к 30 июня собрал лишь две первые установки. В этой связи советское командование приняло решение не дожидаться изготовления серийных образцов, используя в наличии опытные образцы, сформировать из них отдельную экспериментальную батарею, направить ее на фронт и там проверить новое оружие.
Спешка при формировании сводной части и подготовки ее к отправке на фронт «аукнулась» почти сразу же. Командному составу экспериментальной части, сформированной из слушателей Артиллерийской батареи, толком даже времени не дали на сборы. Забрали с занятий, кто в чем был, и отправили на сборочный пункт. Один из создателей «Катюши», Александр Попов даже военного обмундирования не успел получить, когда оказался в эшелоне[1].
Батарея направлялась в сторону Минского укрепленного района, к первым числам июля уже превратившегося в Минский «котел». Конечной точкой пути был город Борисов, возле которого советское командование в спешном порядке выстраивало новую линию оборону на пути к Москве.
Вот куда волей случая, и, конечно же, повального головотяпства удалось попасть и Мишке. В полной уверенности в своем праве, он пробрался в кабину установки, огляделся по сторонам. Подивившись на отсутствие каких бы то ни было приборов кабине и странности самой машины, махнул рукой. Решил не забивать себе этим голову.
Снова порылся в сумке, где из припасов соорудил себе бутерброд с копченым салом и с чувством «навернул» его. С сытостью вновь стало клонить ко сну. Похоже, недавний сон организму пошел не впрок. Поэтому, завернувшись в найденную здесь же фуфайку, снова уснул.
[1] Документально подтвержденный случай. На фронте оказался в гражданском костюме. По этой причине, когда он на одной из остановок эшелона отошел в сторону от перрона, его сразу же арестовали и доставили в особый отдел охранной части железнодорожной станции. В течение короткого срока, что он находился под надзором государственной безопасности, на него уже успели завести дело и начали готовить к применению «специальных средств».
Кстати, если хочется чего-то магическо-фентезийного с попаданческой начинкой, то есть история про ГНОМА в мире магии. ПАРНИШКА-АУТИСТ попадает в тело гнома из КЛАНА ОТВЕРЖЕННЫХ. Ц елых 3 книга, и два из них бесплатно. /reader/122704/977200
Глава 7
Разборки, будь они неладны…
* * *
Первую странность Мишка обнаружил сразу же после пробуждения. Продал спросонья глаза, а эшелон стоял. Сквозь прорехи в брезенте светило яркое солнце. Были видны деревья, часть маскировочной сетки.
– А че стоим-то? – почесал затылок, прильнув к дыре. – Смотри-ка, и ветками даже укрылись…. Странно. Ночью гоним, как сумасшедшие, днем стоим.
Внутри тут же зашевелился тревожный червячок. Совсем все это не походило на движение обычного состава. Просто никак.
– Что за байда? Правильно же сел, на Москву.
Но уверенности в его голосе что-то совсем не было.
– Так… Кстати, а куда я залез? – вдобавок, возникла мысль. Ведь, кабина какой-то непонятной машины, куда он влез без спроса, совсем его не успокаивала.
Начал осматриваться. Вроде бы ничего узнаваемого: ни шильдика с названием, ни просто надписей или цифр. Везде голое железо.
– Машину, похоже, напильником из железа точили, – пробурчал он, вспомнив автомобили из своего времени. – Зато ломаться нечему. Кувалдой и матерком все починить можно.
Поняв, что внутри искать подсказку бесполезно, решил выбрать из кабины. Вдруг, в кузове найдет что-то интересное.
– Мать вашу, а кузов-то где? Что это за чудо-юдо, на град похо… Б…ь!
Вот так емко и по существу выдал Мишка, когда до него наконец-то дошло, в какой машине он провёл ночь.
– Охренеть, красавец! Ты куда залез?
Даже с его очень обрывочными знаниями истории было понятно, что он в натуральной заднице. Ведь, этот несуразный грузовичок с железными балками в кузове в виде детской горки был ни чем иным как знаменитой «катюшей», реактивным минометом, предком грозного града.
– Это же секретная техника! Вот чего они только ночами едут!
Теперь в его голове все выстроилось в понятную и стройную картину, в которой лишь он сам был совершенно лишней деталью. Вот откуда взялись эти странности с эшелоном – проезд только по ночам, тщательная маскировка днем, масса охраны во время остановок!
– Меня же без разговоров шлепнут… Мяукнуть не успею.
От жуткого предчувствия даже чувство жажды пропало. Только что сильно пить хотел, а тут, как отрезало. Зато в туалет захотелось.
– Сейчас выходить, вообще, не вариант. Короче, до упора сидеть буду… Пока еды хватит, – в конце концов, решил он. – С водой только напряг.
К сожалению, ничего из этого, к слову сказать, не самого хорошего, плана не вышло. И, когда ему стало совсем невтерпеж и он пристроился отлить у самой вагонной сцепки, то его нашли и повязали.
В ногу парня, случайно показавшуюся в прорехе, тут же крепко вцепились. Как бульдог цапнул, один в один.
– … Стоять! Стой, стрелять буду! Ах ты, сука! Ты куда ссышь⁈ – зло заорал чей-то голос, когда Мишка с испуга начал все вокруг «поливать». – Я тебя…
Мишке бы остановиться, но, куда там. Так долго терпевший организм даже «слушать» ничего не хотел. Напор такой был, что воздух «звенел».
– Товарищ капитан! Товарищ капитан, диверсанта спымал! Сука, весь рукав мне обосса…
Разозленный донельзя боец дернул его со всей силы за ногу, как куренка, стаскивая с платформы. Верещи – не верещи, бесполезно. Сильный удар под дых, и Мишка уже валяется на путях, распластавшись, как морская звезда.
– Вот же, гад, еще и в глаз ногой заехал! Брыкался, как черт! Стрельнуть нужно было, – шипел часовой, в спину тыкаястволов винтовки. – Попробуй только дернись… Товарищ капитан, здесь я!
Послышался топот сапог бегущих людей. Похоже, этот самый капитан бежал не один, а с подмогой из пары – тройки здоровых парней, обвешанных оружием с ног и до головы.
Ствол винтовки давил на лопатки парня все сильнее и сильнее, лишь усиливая его панику. Сердце стучало так, что сам себя не слышал. Все труднее становилось дышать. Накатывалось ощущение, что вот-вот произойдет нечто ужасное.
Часовой между тем продолжал «поддавать жару»:
– Только дернись, только попробуй… Пристрелю, а мне за тебя медаль, а может сразу и орден. Глядишь, отпуск дадут маманю проведать…
Словом, Мишку и «пробило». Нет, не по сортирному делу, хотя и были снова такие позывы. Его на песню «пробило». Был за ним такой грешок: когда ему жутко не по себе становилось, он начинал либо песни себе под нос бормотать, либо стихи полушутом декламировать. Вот такая специфическая реакция на стресс, впрочем, напрямую связанная с его профессией.
– … Буря небо мглою кроет,
Вихри снежные крутя;
То, как зверь, она завет,
То заплачет, как дитя… – пересохшим голосом декламировал паренек.
И, о чудо, вдруг исчезло давление винтового ствола! Чуть растерявшийся часовой явно такого не ожидал.
– Эй, ты чего? – негромко спросил он. – Башкой что ли ударился? Или дурной? Слышь, пацан?
А Мишка уже «закусил удила». Ударная доза адреналина с силой ударила по мозгам, провоцируя усиления «словесного поноса»:
– … У солдата выходной, пуговицы в ряд
Ярче солнечного дня золотом горят.
Часовые на посту, в городе весна,
Проводи нас до ворот, товарищ старшина, товарищ стар…
Но тут раздался насмешливый голос:
– Это кого тут проводить… до камеры?
* * *
Лейтенант государственной безопасности Строгов, возглавлявший охрану эшелона с особым грузом, никак не мог решить, что ему делать с пойманным нарушителем. Ну, никак этот испуганный паренек не мог быть диверсантом. К тому же он, вообще, на дурачка похож: весь бледный, то стихи читает, то какие-то необычные песни поет. Ну, какой из него преступник? Дурачок, как есть. Наверное, сбежал из дурдома и где-нибудь в эшелон пробраться. Вот спросить бы его, как пробрался, да часовых наказать, чтобы в следующий раз в оба глядели.
Лейтенант мог бы поклясться, что все это произошло благодаря глупейшему стечению обстоятельств. Однако, полученный им приказ был совершенно однозначен: все нарушители охранного периметра должны быть задержаны и допрошены для выяснения всех обстоятельств их преступной деятельности. Порядок есть порядок, ибо устав кровью написан и это не просто слова.
– Все равно придется доложить, – кривился он, сидя у телефонного аппарат в будке путевого обходчика Богом забытого полустанка. – Какой только черт этого дурака к нам принес? Ведь, ни одного происшествия за весь путь, а тут, словно специально. И ведь нашел куда залезть! – злился командир, буравя взглядом телефонную трубку. – Нет бы в вагон пролез, а он, подлец, прямо в изделие забрался – в кабину! Теперь шум до небес поднимется, начнут копать. Хорошо, если отписаться удастся, а может и не получиться…
Многократно проинструктированный перед заданием, лейтенант прекрасно понимал, что случилось чрезвычайное происшествие. Наверняка, из наркомата вышлют специальную группу для расследования этого случая, а, значит, весь график пути полетит к черту. Когда они тогда до фронта доберутся, где эта техника, кровь из носа, еще вчера должна была быть⁈
Наконец, Строгов решил докладывать. Пусть задержанный мальчишка и случайный нарушитель, но инструкции все равно никто не отменял.
– Товарищ лейтенант⁈ – за дверью будки внезапно раздался нетерпеливый стук. Судя по голосу, стучал один из подчиненных. – Вам нужно на это посмотреть! Товарищ лейтенант⁈
Облегченно выдохнув, Строгов положил трубку. Радуясь про себя, что так и не пришлось звонить. Небольшая передышка произошла…
– Что случилось⁈
– Вот! – у рядового на лице застыло какое-то странное выражение лица – смесь смущения и растерянности. Никогда такого не видел. – У задержанного за пазухой нашли. Спер, наверное…
– Ух-ты! «Генеральский» хронограф…
Лейтенант взял большие, просто огромные, наручные часы с широким черным кожаным ремешком. Настоящий «генеральский» хронограф Кировского завода, сразу же отметил. Тридцать восьмой год выпуска, ограниченная серия только для высшего командного состава, отчего и получили такое прозвище – «генеральский» хронограф. Для него, лейтенанта государственной безопасности, такие часы недосягаемая мечта, а что тогда говорить про обычного пацана⁈ Получается, украл⁈ У генерала⁈ Это еще одно чрезвычайное происшествие! Это даже не чрезвычайное происшествие, а настоящая задница! У них тут оказывается целый урка, у генерала снявший часы.
– А может и не дурак, вовсе, – встал Строгов с места. Поправил кобуру, оправил гимнастерку и вышел наружу. – Каргалов, проверь-ка еще раз посты. Не нравится мне все это, – он неопределенно махнул рукой. Мол, предчувствие нехорошее. – Давай, одна нога здесь, другая там.
Боец, козырнул, и убежал. Лейтенант же направился к задержанному. Пришло время поговорить: и о проникновении в охраняемый эшелон, и о ценных «генеральских» часах.
Нарушителя за неимением специального места для задержанных закрыли в полупустом вагоне с углем, а у раздвижной двери поставили двоих часовых.
– Это еще что такое? – с недоумением протянул Строгов, приближаясь к вагону. – Непорядок…
У того самого вагона стояло не двое часовых, а едва ли не два десятка. Кроме бойцов охраны заметил и личный состав батареи почти в полном составе. Кажется, даже сам командир батареи капитан Флеров здесь был. Это, вообще, из ряда вон выходящее происшествие! Нарушение приказа о маскировки!
Прибавил шаг, одновременно, прислушиваясь к доносившимся до него голосам.
– … Во дает, малец! Во дает! – восхищался кто-то из бойцов, хлопая себя по груди. – Надо же…
– … Представляешь, а этот шарики сломал⁈ Ха-ха-ха! – ржал его сосед, утирая слезы. – От подшипника шарики⁈ Наш сломал… Ха-ха-ха!
– Давай, еще, паря! Еще свой анекдот рассказывай! Только про немцев давай!
– Нет, про баб давай! – это уже донеслось с другой стороны, от артиллеристов. Там рыжий боец особенно надрывался. – Про баб, давай! Уж месяц не видел, хоть послушаю про них…
– А про нас, артиллеристов, есть?
Лейтенант удивленно вскинул голову. Ему показалось, но это был голос капитана Флерова. Похоже, и сам командир батареи участвовал в этом странном действе. Это уже ни в какие ворота не шло! Наглецы, устроили тут «концерт по заявкам трудящихся» – сидят анекдоты травят!
Строгов поправил фуражку и, едва ли не чеканя шаг, пошел по перрону. По пути бросал на бойцов совсем не добрые взгляды, тут же заставляя их вытягиваться и вставать по стойке смирно.
– Что здесь происходит⁈ Часовой, почему посторонние рядом⁈ Что еще за разговоры с задержанным⁈ – не давай никому опомнится, ворвался он в толпу бойцов. – Молчать! – рявкнул на рябого бойца с винтовкой, стоявшего у самого вагона. Тот явно что-то пытался сказать в свое оправданье, но после окрика испуганно съежился. – Товарищи бойцы, разойтись по местам! Что за демаскировка в условиях военного времени⁈ Бегом, марш! А вы, горе-часовые, открыть дверь! Сам поговорю с этим шутником.
Пока часовые возились с запорами на двери, к Строгову подошел капитан Флеров. Погодки, за время пути они крепко сдружились, отчего и общались запросто.
– Олег, ты бы помягче с ним. Нормальный вроде пацан, – Флеров кивнул на вагон. – А такие смешные истории знаешь, что просто держись.
Видя, что лейтенант молчит, капитан продолжил:
– Говорю, тебе наш человек, советский школьник, пионер. В школе стенгазету ведет. Смотри, что у него было.
