Текст книги "Мишель"
Автор книги: Руфь Уолкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
10
На дворе стоял 1970 год. Сезон был в разгаре, но ощущение неблагополучия разъедало цирк изнутри. Чувство это захватило всех – от привилегированной элиты дрессировщиков до последнего чернорабочего. Когда Мишель заходила в походную кухню или палатку для отдыха, она замечала уклончивые взгляды, преувеличенно громкие приветствия, улыбки, за которыми скрывались ожесточение и озабоченность.
При этом отношение труппы к Мишель не изменилось – и это особенно угнетало ее. Для них она по-прежнему оставалась дочкой Майкла, их любимицей, которую следует ограждать от всяческих напастей, и потому она подозревала, что не о всех неприятностях ей сообщают.
Намерения у них были самые благие, а результат оказался прямо противоположным. Мишель теперь непрерывно мучило чувство вины за людей, которые ей доверились. Все это отравляло ей жизнь, и вскоре появились нехорошие симптомы – учащенное сердцебиение и одышка. Врач назвал это приступами тревоги. В сто раз сложнее стало принимать решения, потому что теперь она панически боялась совершить неверный, а может быть – даже роковой шаг.
Но больше всего ее приводила в отчаяние собственная неспособность твердо держать бразды правления. Иногда она даже мечтала о том, чтобы Дэнни вновь занял ее место, но тот работал с бригадой, которая выезжала раньше всех на новое место гастролей и подготавливала все необходимое к приезду основной труппы, и вроде бы неплохо вписался в эту работу. Когда после смерти деда Мишель попросила брата занять место помощника директора по кадрам, Дэнни искренне поблагодарил ее, но сказал, что полностью доволен своим нынешним положением.
– Эта работенка как раз по мне, – сказал он со все той же беспечной улыбкой, что и в школьные годы. – Во-первых, цирк оплачивает мое пребывание в отеле, а во-вторых – если я иногда переберу, мне есть где проспаться.
К счастью, начав сезон ни шатко ни валко, они теперь срывали аншлаг за аншлагом. Погода была ясная и прохладная, необычная для Среднего Запада – погода, о которой циркачи могут только мечтать. Банк предоставил очередную полугодовую отсрочку по выплате займа, а поскольку живые деньги так и шли в руки, оплачивать текущие расходы и проценты в банк не составляло большого труда. Цирк имел обшарпанный вид, палатки выцвели и облиняли, костюмы давно уже не сверкали, но цирк держался на плаву, и предстоящее погашение займа не было таким уж страшным.
Как вдруг, словно гром среди ясного неба, к ним нагрянул седовласый мужчина в угольно-черном костюме, как и подобает дьяволу. Когда он появился на пороге Серебряного фургона с кожаной папкой в руках и зонтиком под мышкой, Мишель поняла, что это не человек, а посланец Судьбы и ничего хорошего этот визит не сулит.
Выпив предложенную ему чашечку кофе, гость объявил, что послан банком для того, чтобы либо немедленно закрыть Брадфорд-цирк, либо добиться в ближайшие дни оплаты всех займов.
– Приношу свои самые искренние извинения, мисс. Новое правление банка весьма сочувствует вашим проблемам, но оно несет ответственность перед своими вкладчиками. Между тем вы просрочили выплату долга уже на целых полгода.
– Но мы исправно выплачиваем ежемесячные проценты по долгу! – возразила Мишель.
– Если бы дело зависело от меня, я бы предоставил вам еще полгода отсрочки, – признался вдруг аудитор. – К сожалению, я здесь всего лишь как представитель банка, и от моего решения ничего не зависит.
– Но ведь вы действуете в ущерб собственным интересам! По окончании сезона вы получили бы основную сумму, а все шесть месяцев дополнительно получали бы проценты.
– Еще раз извините меня, но мы получили от другого цирка предложение выкупить ваши закладные – и боюсь, дело к тому и идет.
– Стив Лэски! – вспыхнула Мишель и чуть не задохнулась от гнева. – Так это его рук дело, да?
Он снял очки и начал тщательно протирать их замшей.
– К сожалению, я не уполномочен разглашать детали сделки.
– И не надо, вы уже и так сказали более чем достаточно!
Лэски-цирк давал представления в Индианаполисе. Мишель прилетела туда рано утром, но не сразу отправилась на стоянку цирка. Она сняла номер в отеле, приняла душ, хорошенько вымыла волосы, а затем оделась в заранее продуманный наряд.
«Воспользуйся тем, чем одарил тебя Господь, – ворчливо сказала Роза, когда она пришла к ней за советом. – Стив Лэски всего лишь мужчина, а ты – красивая девушка, хотя никак не хочешь этого признать».
И Мишель выбрала модную в то лето мини-юбку с оборками, белую шелковую блузку, которая вроде бы скрывала, а по сути лишь подчеркивала ее высокую грудь, плетеный кожаный пояс, стянувший ее и без того тонкую талию, и туфли на платформе, сделавшие ее выше и очень хорошо смотревшиеся на длинных стройных ногах. Затем она взбила и распустила по плечам волосы, которые когда-то ненавидела, пока не поняла наконец, каким сокровищем наградила ее мать, а в заключение слегка подкрасилась.
– Ба, какой сюрприз! – поднял брови Стив. – Мисс Брадфорд!
Голос его звучал ровно и вежливо, но у Мишель тревожно забилось сердце.
– Сюрприз? – очаровательно улыбнулась она. – Но я же послала вам телеграмму, что хочу встретиться с вами и обсудить одно дело.
– Но я не получал вашей телеграммы!
Естественно, никакой телеграммы не было и в помине. Пользуясь паузой, Мишель оглядела внутренность фургона, игравшего в этом цирке роль Серебряного. Простота, деловитость, аккуратность. Полная противоположность обшарпанному старью, заполнявшему ее собственный кабинет.
– Так вы по делу? Жаль! Я подумал было, что речь идет о чисто дружеском визите, – отпустив секретаршу, продолжил Стив.
– Ехать в такую даль для дружеского визита? Вы всерьез?
– Да, я не учел, до Сент-Луиса не очень-то близко.
– Вы следите за нашим маршрутом?
– Точно так же, как и вы за нашим. Мы знаем все о вас, вы знаете все о нас – давняя и не такая уж плохая традиция. Так что за дело привело вас сюда, Мишель?
Стив был сама деловитость.
Мишель открыла сумочку и достала из нее черновик отцовского письма.
– Я нашла это в бумагах отца. Насколько я поняла, он всерьез задумывался над тем, чтобы принять ваше предложение о партнерстве. Если бы он не погиб так трагически… – голос ее дрогнул. – Для меня это оказалось полной неожиданностью, но тем не менее дало повод для размышлений.
Стив быстро просмотрел письмо и вернул его.
– Так вы хотите сказать, что готовы пойти на слияние с нашим цирком?
– Я бы хотела услышать ваши условия, – холодно ответила она.
– О, неужели? А что, если я передумал?
Мишель сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Он что, издевается над ней? Усилием воли она заставила себя улыбнуться.
– Выходит, я только попусту трачу время, так я вас поняла? – Она решительно встала.
– Да успокойтесь же! – Стив, казалось, пришел в хорошее расположение духа. – И кончайте валять дурака. Вы просрочили выплату по займу, и банк намерен любой ценой выколотить эту сумму. Соответственно владельцы других шоу начеку и при первой же возможности попытаются приобрести остатки вашего имущества за бесценок.
Мишель почувствовала, что еще немного – и она сорвется.
– Кто вам наговорил всю эту чушь? – невинно спросила она. – У нас давно не было таких аншлагов…
– С тех пор как я сделал предложение вашему отцу… и деду, разумеется, обстоятельства круто изменились. Скажите, зачем мне, здраво рассуждая, сливаться с вами, идти на какие-то уступки, когда я могу подешевке купить вас на торгах сразу же после вашего банкротства?
– Затем, что репутацию не купишь, – выпалила Мишель. – Брадфорд-цирк – это имя, которое говорит само за себя. Наши артисты не просто виртуозы – они еще и порядочные люди. Не сомневаюсь, многие, если не большинство, предпочтут уйти на подработки куда-нибудь в третье место, чем участвовать в грязном фарсе с приобретением их родного цирка за бесценок.
– Вы не поверите своим глазам, когда увидите, как быстро человек забывает о верности и чести, если ему подворачивается выгодный контракт!
Мишель понимала, что он прав. Некоторые из актеров готовы продаться даже дьяволу, лишь бы им исправно платили денежки. Но в то же время он был не прав. Потому что не все пойдут на сделку с совестью, и они выберут какое-нибудь другое шоу. Но еще остаются старожилы – если их цирк пойдет на дно, они по дряхлости не найдут работы ни в каком другом цирке. И о них Мишель беспокоилась больше всего.
– И все же я мог бы заинтересоваться вашим предложением, – продолжал Стив. – Скажу даже больше: при определенных условиях я готов пойти на объединение.
– При определенных условиях? – переспросила Мишель, облизывая пересохшие губы.
– Речь должна идти не просто о слиянии и не просто о коммерческой сделке. Не должно быть никаких столкновений и тяжб по поводу того, кто главный, а кто нет. Чтобы объединение произошло, так сказать, естественным путем, без аукционов и продажи с молотка.
– Не понимаю, – качнула головой Мишель. – Как это вообще возможно?
– Брак. Подпись под брачным контрактом – и слияние двух цирков одним росчерком пера становится семейным делом.
В первое мгновение Мишель подумала, что речь идет о ее браке с Дэвидом. И только потом до нее дошел истинный смысл сказанного.
– Вы предлагаете мне выйти за вас замуж?! За вас?! Вы что, спятили? – воскликнула она.
– Все очень логично. Я холост, вы не замужем. Ни я, ни, насколько мне известно, вы не имеем серьезных увлечений на стороне.
– Ага, так вы еще и шпионили за мной! Я так и знала!
– Всего лишь не спускал глаз со своего очаровательного конкурента, – светски улыбнулся Стив. – Наш брак помог бы нам с ходу снять массу вопросов. Я всегда мечтал о том, чтобы расширить рамки своей деятельности, но в условиях конкуренции между нашими двумя цирками об этом не могло быть и речи. Но если мы поженимся… Вы только оцените все преимущества такого шага! Грандиозная свадьба, масса откликов в прессе и на телевидении, всеобщий восторг по поводу того, что любовь снова свела вместе две старейшие цирковые династии. Перед нами откроются безбрежные перспективы!..
– Никаких перспектив! Я бы не вышла за вас замуж, даже если бы вы были…
– Бога ради, не спешите! Просто представьте себе открывающиеся нам возможности. «Брадфорд и Лэски – снова вместе!» Признайтесь, звучит просто великолепно.
– Я не верю ни единому вашему слову. Я сыта по горло вашим вероломством и жестокостью. Вы забыли, как вдребезги разбили наши с Дэвидом планы пожениться? Простите, но что же изменилось? Если вы тогда хотели защитить Дэвида от моего пагубного влияния…
– А почему вы решили, что я защищал Дэвида? – Голос его звучал по-прежнему спокойно и даже весело, но глаза смотрели со всей серьезностью. – Когда я узнал о том, что произошло, я в первую очередь подумал о той удивительной, ни на кого не похожей девочке, которая готова была драться со мной, чтобы спасти своего брата, и рисковала головой, в одиночку выступив против озверевшей толпы в защиту своей подруги-слонихи. Как же я мог позволить Дэвиду превратить жизнь этой девочки в ад? Поверьте, я знаю брата. Он никому не сделает зла специально, но он неисправим, и до конца жизни останется гулякой и бабником. Кто-кто, а уж вы заслуживаете лучшей участи.
– Иначе говоря, я заслуживаю вас? И вы разлучили меня с Дэвидом исключительно ради заботы обо мне? Чушь! Вы же не видели меня лет десять!
– Семь… да, прошло семь лет – и вот передо мной женщина, в которую превратилась эта девочка. И я хочу видеть эту женщину моей женой.
– Не верю! – закричала Мишель. – Не верю вам! Вы опять играете со мной в какую-то бесчестную игру!
– Это не игра. И почему вы не хотите поверить мне?
– Для вас не существует ничего, кроме вашего бизнеса. Такие люди не способны влюбляться, а уж тем более жениться по любви, – бросила она ему в лицо.
– «Влюбляться» – не совсем точное слово. Восхищаться – да. Желать видеть вас своей женой – да. В том, что все семь лет я лелеял подобные мечты, я готов поклясться.
– Это же просто бред! Вам было тогда лет двадцать пять…
– Почти тридцать, если быть более точным.
Мишель раздраженно отмахнулась.
– Так ваше предложение об объединении, сделанное моему отцу и деду, – это тоже плод вашей навязчивой идеи о женитьбе на четырнадцатилетней девочке?
– Ну нет. Я в первую очередь трезвый бизнесмен, как вы правильно определили. Объединение в наших общих интересах. Уже несколько лет назад я пришел к выводу, что конкурируя на одной территории, мы скоро не сможем зарабатывать средства к существованию. А вот объединившись, мы сумеем выжить в мире шоу-бизнеса…
Такие трезвые слова – и одновременно признание о семилетнем ожидании и надежде на брак с нею! Все это никак не укладывалось в голове Мишель.
– К чему вся эта ерунда насчет свадьбы? Если вы хотите объединения, назовите ваши условия.
– Одно из них, самое главное, я уже назвал. Заметьте, я говорю о реальном, а не о фиктивном браке. С детьми-наследниками и всем прилагающимся «джентльменским набором». – В глазах его больше не было прежнего веселья. – Я семь лет приберегал свое предложение, ожидая, пока вы подрастете и повзрослеете. Что ж, теперь время пришло.
Лицо Стива расплылось в неожиданной улыбке.
– Вы все еще не можете простить мне застреленного слона? Так, Мишель? – спросил он негромко.
– Нет, – призналась она. – Я поняла, что вы правильно тогда поступили. Я должна была бы выразить вам свою признательность уже давно – ведь вы спасли Конни от мучительной смерти…
Стив кивнул.
– Когда-нибудь вы точно так же поймете, что и мое вмешательство в ваши отношения с Дэвидом было необходимо.
Лицо ее вновь окаменело.
– Вы не имели на это никакого права…
– Возможно, и так. Но я знаю, что со мной вы будете счастливы. Я подойду вам, Мишель, видит Бог, подойду! Мы отлично сработаемся, а наши цирки, объединившись, будут процветать. У меня большие планы… но об этом после. Я хочу, чтобы венчание состоялось как можно скорее. Я и так слишком долго ждал вашего появления.
– Но вы же ни разу даже не приехали, чтобы хотя бы повидаться со мной, – уже слабо отбивалась она. – Вы даже не попытались…
– Поухаживать за вами? Но вы были так злы на меня! Я в курсе насчет всего, чтовы говорили в мой адрес. Очень сочно, хотя и не вполне справедливо.
– Так вы держите шпиона у меня в труппе? – нахмурилась Мишель.
Но Стив словно не слышал ее.
– Через неделю мы гастролируем в Сент-Поле, а вы будете в Миннеаполисе. Почему бы нам не взять выходной и не отпраздновать, черт побери, нашу свадьбу? Представляете, как загудит пресса?
– Здорово вы все продумали… – пробормотала Мишель.
– А кто же, как не я, должен думать об этом?
«И в самом деле, кто?» – спросила себя Мишель. Мистер Сэм думал об объединении двух цирков. Отец думал. И почему бы не признать, что это и в самом деле весьма удачный способ сразу же разрешить все проблемы? Но у нее по коже мурашки побежали от одной только мысли, что ей придется лечь в постель с человеком, которого она совсем не знает, больше того – ненавидит. Неужели ради спасения цирка и чести деда и отца ей придется пойти на такую жертву?
– Я не тащу вас сразу в постель, Мишель, – скривив губы, произнес Стив. – Я готов дать вам время, чтобы вы свыклись с этой мыслью, и только после этого заявлю о… как это называется? – супружеских правах. Поймите же меня и тут: меня совершенно не устраивает, если пойдут слухи о фиктивном браке, и вся моя задумка превратится в жалкий фарс.
После долгой паузы Мишель, тяжело вздохнув, кивнула. Он загнал ее в ловушку, и слишком многое сейчас было поставлено на карту: и прежде всего честь семьи и благополучие людей, за которых она отвечала, людей, которые были ее друзьями на протяжении всей жизни. В конце концов, ведь многие браки основываются на холодном расчете, на голом прагматизме… Итак, она пойдет на сделку и вступит с ним в союз. Но на детей он может не рассчитывать. Независимо от его притязаний, в этом она ему не уступит ни за что и никогда.
11
Роза с раскрасневшимся от волнения лицом что-то говорила ей, но Мишель не слушала. «Интересно, – мрачно думала она, – почему Роза, обычно такая наблюдательная и чуткая, не видит моего горя?» Может быть, Мишель и в самом деле выглядит как принцесса из сказки в белом кружевном платье, в венке из белых роз и с ниткой молочно-белого жемчуга на шее – подарком Стива, но как Роза умудряется не замечать, что внутри она, Мишель, холодна как лед?
– Так что, это секрет? – переспросила Роза, поправляя кружевные оборки платья.
– Секрет?
– Да! Я спрашивала о маршруте вашего свадебного путешествия, но ты не услышала ни единого моего слова. – Роза покачала головой. Она выглядела особенно впечатляюще в лазурно-голубом платье из шелка, поразив всех тем, что по случаю свадьбы сняла с головы свой фирменный знак – чалму. Мишель всегда занимал вопрос, какого цвета волосы у Розы. «Скорее всего, – думала она, – черные». Но и сейчас ответа она не получила: волосы Розы оказались седыми. Их серо-стальной оттенок удивительно шел к сверкающим зеленым глазам цыганки.
– Все, сдаюсь! – со смехом подняла руки Роза, но тут же вновь стала серьезной. – Должна сказать тебе кое-что. До сих пор я молчала, чтобы не прибавлять тебе беспокойства.
Мишель почувствовала, как от страха у нее слабеют ноги.
– Боже, Роза, ты что, заболела?
– Избави Бог! Все нормально. Просто устала и хочу отдохнуть. Так что следующей весной в цирк я не вернусь. Я поискала и нашла себе замену – одну венгерку, прекрасную гадалку. Не такая, как я, конечно, но все же…
Роза продолжала говорить о своей преемнице, но Мишель, ошеломленная новостью, не слушала. «Но ты мне так нужна! – хотелось ей закричать. – Я несчастна, и я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы ты была рядом, могла выслушать меня, дать совет…»
Мишель со слезами на глазах обняла Розу. Она была на несколько дюймов выше пожилой женщины, но заметила это только сейчас. Было поразительно, что такая миниатюрная особа, как Роза, заполняет своим присутствием все пространство вокруг себя. Если бы Мишель могла хоть наполовину стать такой Женщиной, как ее старая подруга! Насколько проще была бы ее жизнь…
– Я люблю тебя, Роза, – дрогнувшим голосом сказала Мишель. – Мне будет не хватать тебя.
– Неудачное время для объяснений я выбрала… – Вид у Розы был расстроенный. – Нужно было подождать конца твоего медового месяца и тогда уже…
– Не будет медового месяца. Мы решили отложить его до конца сезона… – тихо сказала Мишель.
– По-своему разумно, хотя… Все-таки лучшее время для медового месяца – сразу после свадьбы.
– А тебе-то откуда знать? – удивилась Мишель. – Разве у тебя была свадьба?
Но Роза даже не улыбнулась.
– Было дело… – сказала она задумчиво.
– Так ты была замужем?
– Еще как!.. Но он умер… очень и очень давно…
В дверь постучали, и вошел Стив.
– Как дела, Мишель? – спросил он, окидывая восхищенным взором кружевное платье, венок, жемчужное ожерелье на шее.
– Ни к чему тебе здесь толкаться, – заворчала Роза. – Плохая примета, когда жених видит невесту перед венчанием.
– Ухожу, ухожу! Наш брак должен быть счастливейшим на свете! – засмеялся Стив.
Он поймал взгляд Мишель, словно ожидал от нее каких-то слов. Та попыталась улыбнуться, но почувствовав, что ничего не получится, отвела глаза. Получилось не очень красиво, но она ничего не могла с собой поделать.
– Ты плакала? – спросил он вдруг.
– Это все из-за меня, Стив, – вмешалась Роза. – Я, не подумав, сообщила Мишель, что с будущего сезона заканчиваю свои гастроли с цирком и ухожу на заслуженный отдых.
Она внимательно посмотрела на Стива и проговорила:
– Вы будете очень и очень счастливы.
– Это тебе карты сказали? – преувеличенно громко спросила Мишель.
– Да, разумеется. Они сообщили, что поначалу будут некоторые проблемы, зато потом…
– …потом их будет еще больше, – сухо пошутил Стив.
Они улыбнулись друг другу, и Мишель почувствовала укол ревности. Не слишком ли быстро Роза прикипела душой к человеку, все эти годы совавшему палки в колеса их цирку? Такое впечатление, что они прямо-таки союзники… или даже сообщники. Роза всегда была самоотверженно предана Брадфорд-цирку, так неужели она увидела в Стиве их спасителя – этакого рыцаря на белом коне?
Когда сразу же вслед за Стивом ушла и Роза, Мишель не стала ее удерживать. Ей нужно было хотя бы несколько минут побыть одной, успокоиться. Все утро цирк гудел и шумел в преддверии празднества. Казалось, не было ни одного человека, так или иначе не вовлеченного в предсвадебные приготовления. Мишель не могла никого осуждать за такое приподнятое настроение, но тем острее ощущала она собственную неприкаянность. Они любили ее, в этом она ни минуты не сомневалась, но в то же время они не могли не осознавать, что именно Стив выручает их цирк из беды, обеспечивая их работой, гарантируя им благополучное будущее. И кто знает, быть может, большая доля их радости происходила именно от этого ощущения внезапного избавления?…
В дверь забежали подружки невесты – циркачки в новых летних платьях, сшитых специально для такого случая. Не желая никого обижать, Мишель предложила всем претенденткам на роль подружек невесты тащить жребий, и счастливицы представ ляли собой самую причудливую смесь обликов, характеров и манер. Глядя на них, нельзя было не улыбнуться. Чего стоила хотя бы Грета Мюльхаузер – ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, непременная участница и главная заводила всех свадебных мероприятий и скандалов, связанных с разводами! Или Мисси Илэйн, слывшая – без всяких оснований – самой маленькой женщиной мира, или Глэд Гордон, звезда воздушного балета!
Мишель вдруг поняла, что все они мечтают о тех же самых простых и незатейливых вещах, что и обычные женщины, живущие в своих домах в городах и деревнях, и свадьба для них – тоже символ исполнившейся романтической мечты. Что ж, она не испортит им праздник! Как бы ни душили ее отчаяние и обида, она будет улыбаться и лучиться счастьем, как и положено невесте. Она сделала выбор, и мотивы его теперь не имеют значения. А дальше… однажды Стив устанет от жены, которая его не любит, и тогда они смогут тихо-мирно расстаться и заняться каждый своим делом.
Еще за одно она была благодарна судьбе: Дэвид, после получения своей доли наследства перебравшийся в Европу, прислал телеграмму, что очень сожалеет, но приехать на свадьбу не сможет. Его присутствия здесь она совершенно не желала. Помимо того, что был бы в этом какой-то нехороший оттенок, она не смогла бы разыгрывать при Дэвиде роль счастливой новобрачной – это было выше ее сил. Нельзя сказать, что она по-прежнему его любила, но присутствие первого – и до сих пор единственного – любовника неизбежно вызвало бы в памяти воспоминания, которые она и так с великим трудом загнала в самые дальние закоулки памяти.
Главная арена, где должно было состояться венчание, представляла собой сейчас садовую беседку. Роза опустошила, должно быть, все цветочные магазины Сент– Пола и Миннеаполиса. Места для зрителей, столбы, импровизированный алтарь в центре арены – все было увешано цветочными гирляндами. Народ оделся в самые лучшие свои наряды и, судя по заплетающимся языкам и нетвердой походке, еще с утра начал отмечать торжественное событие.
Как там сказала Роза? Женщина до конца жизни помнит день своей свадьбы? Что ж, она тоже будет помнить – но не потому, что вышла замуж за любимого человека. Она сохранит в благодарной памяти все эти свидетельства искренней любви к себе со стороны людей, ответственность за которых она унаследовала вместе с цирком и имением мистера Сэма в Орландо. Именно это она будет потом удерживать в памяти – это, а не клятвы, которыми они обменяются со Стивом, не поцелуй новобрачных, не то странное выражение в глазах жениха, которое она даже и не пыталась себе объяснить.
Мишель сама не понимала, чего ради она мучается, выбирая платье на вечер. Явно не для того, чтобы произвести впечатление на Стива. Тот после свадьбы умудрился не сказать ей ни одного комплимента и вообще никогда и ни за что не хвалил. Большую часть времени он был занят делами, и не далее как вчера, по возвращении с гастролей, они дико и неприлично поссорились. Мишель обнаружила в договоре поправку, по которой право решающего голоса принадлежало Стиву, и взорвалась, а Стив в свою очередь уверял, что все было согласовано с адвокатом Мишель и он лично просил адвоката обратить особое внимание хозяйки Брадфорд-цирка именно на эту поправку. В конечном счете Стив махнул рукой и предложил продолжить разговор вечером в ресторане.
Больше всего Мишель бесило, что он ни одним добрым словом не помянул ее собственные усилия, а она ведь ужасно замоталась за этот месяц, организовывая «зимние квартиры» для двух цирков во Флориде. Ну и потом месяц, который Стив отвел ей для того, чтобы собраться с духом, привыкнуть к роли замужней женщины, подошел к концу, и приближался момент, когда следовало платить по счету, а она все еще не была готова.
В этом состоянии тихого бешенства она отбрасывала одно платье за другим, пока не остановилась на двадцатом или двадцать первом. Потом чуть успокоилась, привела в порядок волосы и подкрасила ресницы и губы. Чувствуя себя немного неловко, она открыла дверь Стиву, едва тот постучал в половине восьмого, и по его чуть расширившимся глазам и нерешительному топтанию на пороге поняла – эффект достигнут.
Но даже сейчас он сказал всего лишь:
– Мы можем идти, Мишель?
Пряча свое раздражение, она накинула на плечи плащ.
– Куда же мы направляемся? – поинтересовалась она.
– Ресторан «Ля Бургонь» в Орландо. Великолепная французская кухня, шикарно оформленный зал.
По дороге к ресторану они разговаривали – свободно и легко. Она уже успела заметить его подкупающую манеру общаться с партнерами по бизнесу и сотрудниками, но сейчас, когда это обаяние было направлено на нее, она впервые оценила его в полной мере. Сидеть рядом и запросто болтать – такое было у них впервые.
Еще один удивительный сюрприз – оказывается, Стив был наделен чувством юмора. Когда он рассказал третий по счету анекдот – о страстной артистке, делавшей цирковую карьеру при помощи артистов– холостяков, Мишель невольно прыснула. «Надо держать ухо востро», – тут же подумала она. Было ясно, что Стив из кожи вон лезет, пытаясь понравиться ей, – явно в предвкушении долгожданной ночи. Что ж, ночь он получит – в конце концов, она не девственница, чтобы делать из этого трагедию, а вот насчет детей ему придется жестоко разочароваться – она еще до свадьбы начала принимать противозачаточные пилюли.
Ресторан, названный по имени одного из местечек Парижа, располагался возле озера. В воде бисером дробился свет фонарей, а по черной глади зачарованно плыла пара лебедей.
– Идиллическая картинка, не правда ли? – спросил Стив. – Трудно поверить, что под зеркальной гладью их, может быть, подстерегает смерть.
– Смерть? – изумленно вскинула глаза Мишель.
– Именно. Всех нас где-нибудь подстерегает смерть.
– О чем ты?
– Аллигаторы. Рано или поздно один из обитателей болот перебирается в озеро, и тогда – цап! – нежные маленькие лебеди вдруг исчезают под водой.
– Что за ужасы ты рассказываешь! – содрогнулась Мишель.
– Я всего лишь реалист – почти всегда и почти во всем. Пару раз мне случалось проявить слабость, и тогда что только не обрушивалось на мою голову! Но оставим серьезные разговоры – мы еще не поужинали и не выпили шампанского.
Ужин, как и обещал Стив, оказался превосходным. Последним по счету поваром Брадфорд-цирка был чиканос, приучивший Мишель к прелестям мексиканской кухни, но чили, тако и жареные бобы успели ей приесться, и она в полной мере оценила тонкость французской кухни. Еще Мишель потряс безупречный французский выговор Стива, и когда он заказал официанту фондю, франш-контэ и артишоки, она не удержалась и спросила:
– Ты учил французский в университете?
– Языки – моя специализация, – отозвался он. – Мечтал когда-то стать дипломатом. Нельзя сказать, чтобы все это оказалось пустой тратой времени. Языки мне очень пригодились. Например, на сегодняшний день мне приходится общаться с моими артистами на восьми языках – включая техасский диалект.
– А мне – на семи, – рассмеялась Мишель, – в том числе на баскском. А поскольку канатоходцы-баски говорят только на своем родном языке, возникают проблемы. К счастью, все акробаты знают хотя бы пару фраз по-испански.
– Ничего не поделаешь, по-баскски можно научиться говорить, лишь родившись баском! – засмеялся в ответ Стив.
Мишель неотрывно смотрела в его лицо: когда оно освещалось улыбкой, вся суровость куда-то улетучивалась, и в эти минуты ее муж с его темными густыми волосами, глубоко посаженными умными глазами и строгими чертами лица был просто неотразим. Не как Дэвид – тот был воплощением девичьих грез. Но на свой манер Стив был очень привлекателен. Неудивительно, что все без исключения циркачки так и млели перед новым хозяином.
– Так что произошло с твоей дипломатической карьерой? – спросила Мишель. – Ты же не мог не знать, что однажды тебе придется взять в свои руки бразды правления цирком?
– Обычное подростковое бунтарство – не больше. Как только на руках у меня оказался диплом, я понял, что он мне, по большому счету, не нужен. А вот о чем я по-прежнему мечтаю, так это пустить корни и осесть – прочно, солидно. Если мой замысел осуществится, возможно, эта мечта и сбудется.
– Замысел? Какой замысел? – живо поинтересовалась Мишель, чувствуя, как начинает шуметь в голове. Она редко пила вино, особенно в таких количествах.
Стив ответил не сразу. Он медленно допил свой бокал и отодвинул его в сторону.
– Тебе приходилось бывать в Европе? – спросил он наконец.
– Увы, нет, – призналась Мишель. – Твой замысел имеет какое-нибудь отношение к Старому Свету?
– В известном смысле. Дело в том, что в большинстве европейских стран есть стационарные цирки, да и не только там. В Германии, Австрии… в России, даже в Китае. Государственные или муниципальные, но не это важно. Они расположены в каком-то одном капитальном здании, и зрители приходят или приезжают туда сами. Что касается артистов и всех прочих, то они ведут жизнь обычных служащих, с той лишь разницей, что контора, где они работают, называется цирком.
– Так ты мечтаешь о государственном цирке? Но наше правительство до сих пор не обзавелось ни оперой, ни балетом или театром, который имел бы статус национального и финансировался из бюджета. Почему же ты решил, что цирку будет сделано такое почетное исключение?
– Я совершенно не мечтаю о государственном финансировании, даже если бы такое было возможно. А вот частный парк с аттракционами и постоянно функционирующим цирком – это другое дело. И Флорида с ее увеселительными заведениями идеально для этого подходит. Туристы слетаются сюда как бабочки на огонь, так почему же в числе прочих развлечений им не посетить и цирк?
