Текст книги "Прикосновение варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Руби Диксон

«Прикосновение варвара»

Серия: Варвары Ледяной планеты (книга 7)

Автор: Руби Диксон

Название: Прикосновение варвара

Серия: Варвары Ледяной планеты_7

Перевод: Женя

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Poison Princess

Оформление:

Eva_Ber

Глава 1

РОКАН

Я единственный, кто не в плохом настроении, когда мы приближаемся к странной пещере, которая принесла новых людей в наш мир. Рáхош и Хэйден идут впереди, оба угрюмые и ворчливые из-за долгого путешествия. Они хотят быть дома со своими парами, свернувшись калачиком у огня и делясь мехами. Мой брат Аехако идет позади них, обнимая свою пару Кайру. Они скучают по своему комплекту и тоже не хотят быть здесь, но Кайра чувствует себя обязанной.

Рядом со мной Хассен, Таушен и Бек препираются из-за человеческих самок, за которыми мы идем. Бек и Хассен оба убеждены, что самки при одном взгляде на них найдут отклик, как получилось у Вэктала с Шорши. Их резкие реплики сделали Таушена несчастным; если они оба получат пару, что останется ему? Ему не нравятся шансы.

Я же? Я иду молча, с интересом прислушиваясь к их разговорам. День холодный, но приятный, и мы здоровы, так что у меня нет жалоб. Мой брат здесь, если мне одиноко и нужна компания – но мне хорошо и так. Мой младший брат Сесса дома с моими отцом и матерью. У меня нет пары, которая ждала бы меня. Я доволен.

Но у меня легкое настроение, потому что мое тело гудит от предвкушения.

Грядет что-то большое. Я не думаю, что это резонанс, но мое странное чувство «знания» покалывает мою кожу. Я чувствую это, когда надвигается сильная буря или когда кто-то в племени в опасности. Пара моего брата Кайра называет это ин-туу-ици-еей. У людей много слов, и я не понимаю большинства из них. Для меня это просто «знание». Как будто я могу смотреть на Бека и знать, что он не найдет здесь себе пару. Не здесь, не сейчас. Сейчас неподходящее время. Я знаю это в глубине души так же, как и то, что в этой странной человеческой пещере произойдет нечто, меняющее жизнь.

Что именно, я не знаю. Но мне не терпится это увидеть.

Однако я этого не разделяю. Бек все еще пытается обрести свою гордость после того, как Клэр оставила его меха и ушла к Эревену. Это было долгое «путешествие» сюда, и будет долгим «путешествием» домой. Это будет намного дольше, если он все время будет полон гнева. Я изучаю остальных, пока они препираются, чтобы понять, испытываю ли я от них подобное чувство, но ничего не происходит. Я пожимаю плечами. Это не всегда срабатывает.

– А как насчет тебя, Рокан? – спрашивает Таушен, выводя меня из задумчивости. – Какого цвета пару ты бы хотел? Красную, как Хар-лоу, или коричневую, как Ти-фа-ни? Или желтую, как Лиз?

Я пожимаю плечами.

– Если для меня найдется пара, мне все равно, какого она цвета. У людей много странных черт, но когда я вижу, как Аехако с обожанием смотрит на плоское, гладкое лицо Кайры, я знаю, что это не имеет значения. У нее может быть три носа, и если я буду резонировать с ней, я буду лелеять все три из них.

Хассен издает шипящий звук раздражения.

– Почему ты утруждаешь себя тем, чтобы спрашивать его, Таушен? Он отказывается играть в эту игру. Ему все равно, спариться он или нет. А вот для нас женщины – это то, что нам небезразлично.

– Это не так работает, и ты это знаешь, – добавляю я, забавляясь собственничеством Хассена. – Просто спроси Хэйдена.

Хэйден фыркает, но в его ответе нет настоящего гнева. Он слишком сильно скучает по своей паре.

Я увеличиваю темп своих шагов, отстраняясь от остальных. Если они захотят поспорить и испортить день, они сделают это без меня. Я вытаскиваю свой лук и накладываю стрелу на тетиву, осматривая небо. Рáхош и Лиз давали мне уроки, и теперь я так же хорошо владею этим оружием, как и своим копьем, если не лучше. Это даст мне больше рычагов против небесного когтя, если таковой появится. В этом районе их много, и это вызывает беспокойство, особенно у Аехако. Мы достаточно большие, чтобы нас игнорировали, но пара моего брата достаточно мала, чтобы ее можно было унести. У него на поясе привязана веревка, связывающая их вместе на случай нападения, и Кайра идет в центре нашей группы. До сих пор небесные когти избегали нашей группы, но никогда не помешает быть бдительными.

У меня есть веские причины быть осторожным. Недоеденные двисти усеивают пейзаж, кровь забрызгала белые холмы. Небесные когти недавно обнаружили здесь стадо и разделали добычу. Они неаккуратно едят, и я хмурюсь, когда мы проходим мимо очередной туши с вырванным брюхом и почти ничего не съеденным. Тело существа заморожено, кровь образует сосульки на грудной клетке, но все, о чем я могу думать, – это сколько мяса было потрачено впустую. Мое племя использовало бы все животное, вплоть до костей и копыт. На следующем гребне лежит туша мэтлакса, только что убитого. Вонь от его грязного меха заставляет Таушена жаловаться.

Это не мирное путешествие и не прогулка. Но это необходимо.

По меньшей мере два человека, женщины, были найдены в руинах одной из странных пещер, которые, как клянутся Кайра и ее люди, летают среди звезд. Они спят, не подозревая, что находятся в нашем мире, и Кайра полна решимости спасти их. Поскольку в племени все еще есть несколько неженатых самцов – в том числе и я – мысль о большем количестве самок, способных к спариванию, волнует. Иногда я не могу понять, как сильно изменилось наше племя за несколько сезонов. Раньше там было четыре самки и три комплекта. Сейчас здесь шестнадцать самок, и пещеры кишат новорожденными комплектами.

Я не нашел отклика, но меня это не удивляет. Я знаю каждую человеческую женщину, и хотя они были достаточно привлекательны по-своему, по-человечески, они не вызвали у меня чувства узнавания. Теперь они все спарены, так что это не имеет значения. Может быть, я никогда не найду пару.

– Вон, – говорит Рáхош, останавливаясь впереди. Он жестикулирует вдалеке. – Корабль находится внизу, в долине. Я вижу красное пламя, как ты и сказал, Хэйден.

Хэйден кивает, глядя в том же направлении. Я подхожу к ним сбоку и смотрю вниз, впервые взглянув на летающую пещеру. Я помню ту, в которой прибыли Шорши и другие люди, с его странной формой и странными стенами из черного камня. Этот имеет похожую форму, хотя вход в пещеру больше похож на рюкзак, который разорвали, чтобы высыпать его содержимое.

Рядом со входом мигает странное красное «пламя», а затем гаснет. Мгновение спустя оно снова вспыхивает ярким светом. Странно. Вокруг него растаял снег, и его окружают полукругом туши небесных когтей.

– Это что, огонь? – спрашиваю я, наблюдая, как он мигает. – Как это он продолжает гореть после стольких лет?

– Это свет, подобный тому, что был в пещере предков, – объясняет Хэйден. – Это…

Небесный коготь пронзительно кричит над головой, тень крыльев падает на нас. Я целюсь из лука, даже когда Аехако кричит и ныряет, чтобы прикрыть свою пару. Я прищуриваюсь, нацеливаю стрелу, а затем инстинктивно перемещаю ее перед целью и позволяю ей лететь. Мгновение спустя она вонзается именно в том месте, о котором мне подсказало мое «знание», и погружается глубоко в кишечник существа. Кровь брызжет на снег, как дождь, но существо не поворачивается к нам. Скорее, он хлопает сильнее, продолжая спускаться в долину, направляясь прямо к пламени, которое снова вспыхивает.

Когда я готовлю еще одну стрелу, Рáхош издает звук недоверия. Мой взгляд возвращается к пещере, и пока я наблюдаю, небесный коготь ныряет. Его пасть открывается, и мгновение спустя раздается ужасный треск, который разносится по долине, когда он подлетает на свет, а затем падает, расправив крылья, на землю, наваливаясь на других.

– Он только что сломал себе шею, – тихо говорит Хэйден и потирает собственное горло, глядя вниз, в долину.

Я медленно опускаю стрелу.

– Это то, что убивает небесных когтей? Им не нравится пламя?

Рáхош фыркает.

– Нам нужен один из тех огней перед нашей пещерой.

Хэйден бросает на него угрюмый взгляд.

– Что, и привлечь к нам всех небесных когтей по эту сторону гор?

Эти двое обмениваются раздраженными взглядами, а затем Рáхош топает дальше по тропе, направляясь в долину. Я следую по пятам. Это странное место. Я охотился здесь раньше, но никогда это место не казалось таким жутким и неприветливым, как сейчас. Даже горы кажутся неуютными в новом пейзаже.

– Давайте заберем самок и покинем это место, – говорит Хэйден, сжимая свое копье и двигаясь вперед. – Чем скорее они будут возвращены, тем скорее мы отправимся домой.

Я оглядываюсь на своего брата. Аехако помог своей заснеженной паре подняться на ноги. Она кивает, когда Таушен подходит и протягивает руку.

– Я в порядке. Давайте просто уйдем отсюда. Хэйден прав – чем скорее мы здесь закончим, тем скорее окажемся дома.

Они правы. Чем скорее мы покинем это место, тем лучше. Мне не нужно мое «знание», чтобы сказать мне это. Даже без угрозы небесных когтей и странной пещеры пришельцев, это глубоко на территории мэтлаксов, а им не нравятся ша-кхаи.

Мы спускаемся по долине, обходя трупы небесных когтей, и входим в пещеру. Это большая темная комната, такая же большая, как огромная Центральная пещера дома племени. Пол покрыт тонким слоем снега, который тает, когда мы наступаем на него, но на нем нет ни следов, ни мертвых животных. Следы дней, проведенных здесь Хэйденом и его парой Джо-си, остаются, и мы разводим костер в заброшенной яме, потому что Кайра дрожит.

Однако теперь, когда мы прибыли, препирательства не прекращаются. Таушен и Бек разводят огонь, все время ссорясь. Хассен охраняет вход, оглядываясь на Кайру, которая сидит у огня, чтобы согреться. Рáхош и Хэйден работают над уборкой пещеры, а я занимаюсь разделкой замороженной туши иглоногого зверя, которую я носил на поясе все утро, благодаря удачной стреле на рассвете. Это будет теплое блюдо для Кайры, которая не переносит холод так же хорошо, как мы, ша-кхаи.

Для Кайры и новых людей, напоминаю я себе. Я бросаю взгляд на Хассена, который скрестил руки на груди и хмурится. Нетерпение вибрирует в его теле, и не нужно моего «знания», чтобы понять, что он скоро взорвется. Я нарезаю кусочки нежного мяса со шкуры и опускаю их в подвесной мешочек для тушения. Напряжение заполняет пещеру, нарушаемое только стуком маленьких квадратных человеческих зубов Кайры. Рядом Бек раздувает огонь, пока Аехако вытряхивает меха, освобождая их ото льда.

Я кладу последний кусочек мяса в пакет для тушения и открываю крышку для питья, добавляя воду и немного любимых специй моей матери Севвы. Я толку их длинной бедренной костью, а затем опускаю в бульон для придания аромата.

– Ну? – Хассен взрывается. Я поднимаю глаза, когда он отходит от входа, забыв о копье. Он вибрирует от разочарования. – Мы ведь уже здесь! Освободите женщин! Где они?

Аехако вскакивает на ноги, на обычно смеющемся лице моего брата появляется оскал.

– Позволь моей паре отогреть пальцы, прежде чем ты потребуешь…

– Все в порядке, – говорит Кайра своим мягким голосом, прерывая до того, как спор станет безобразным. Она дышит на пальцы, чтобы согреть их, а затем встает на ноги со слабой улыбкой на лице. – Все взволнованы. Я понимаю это.

Аехако рычит.

– Посиди у огня…

Она качает головой.

– Я могу это сделать. – Игнорируя протесты своего партнера, она похлопывает его по руке, а затем бредет к задней части странной пещеры, ее взгляд прикован к стене. – Это просто поиск освобождения хатша…

– Что? – Хассен бросается вперед, и Аехако встает между ним и Кайрой, свирепо глядя на него. Я поднимаюсь на ноги; если выбирать чью-то сторону, конечно, я выберу своего брата. Рáхош тоже подходит к Аехако, свирепо глядя на нетерпение Хассена. Хэйден направляется ко входу, занимая пост охраны, который покинул Хассен.

Я оглядываюсь как раз в тот момент, когда Кайра касается странной, покрытой пузырями стены пещеры. Мгновение спустя воздух прорезает шипящий звук, и пещера наполняется паром. Хэйден колеблется, и Аехако поворачивается к своей паре, бросаясь к ней.

Что-то бледное и размером с человека выпадает из стены прямо в руки Кайры. Это самка, все конечности снежного цвета и грива темных влажных волос, которые прилипают к ее нежной коже, как виноградные лозы. Ее тонкая одежда намокла и прилипла к телу, обрисовывая высокую грудь и изгиб талии.

Стон вырывается у меня прежде, чем я осознаю это. Я и не предполагал, что женщина будет такой совершенной. Я касаюсь своей груди. Мой кхай молчит, но я не могу отрицать, что вид новой человеческой женщины поразил меня, как удар грома.

Хэйден свирепо смотрит на меня, хватает с пола брошенную меховую накидку и движется вперед, чтобы прикрыть самку. Он забирает ее из рук Кайры и Аехако и осторожно опускает на землю.

Ее глаза распахиваются – бледно-белые со стеклянно-зеленой серединкой. Ее странные глаза моргают, и я делаю шаг назад. Я не хочу ее пугать.

Глава 2

ЛЕЙЛА

Моя первая мысль наяву? Как холодно. Так чертовски холодно. Как мороз по моим венам. Как будто меня бросили в морозилку в одной мокрой ночной рубашке. Ни трусиков, ни туфель, ничего. Только моя ночная рубашка, которая прилипает к моей покалывающей, дрожащей коже.

Тогда я удивляюсь, почему я почти голая, мокрая и отмораживаю свою задницу. Что происходит? Почему я здесь, а не дома, в квартире, которую делю со своей сестрой Мэдди?

Голова кружится, я смутно осознаю, что кто-то помогает мне сесть. Моим глазам трудно сфокусироваться, а во рту такое ощущение, будто я пожевала грязный носок. Я несколько раз моргаю, даже когда что-то мягкое и пушистое обволакивает меня, и худший из пробирающих до костей холодов немного ослабевает. Здесь так тихо, что это нервирует. Все ждут, что я что-нибудь скажу? Например, почему я здесь? Где бы здесь ни было?

Что-то голубое появляется и исчезает из моего затуманенного зрения. Все постепенно проясняется; везде, где я нахожусь, темно, и в воздухе чувствуется слабый запах дыма. Был пожар? Я тру лоб, и все болит. Как будто у меня какая-то лихорадка. Может быть, именно поэтому мне так холодно. Я пытаюсь вспомнить, что я делала перед тем, как лечь спать, но смутные воспоминания о телевизоре и работе за компьютером всплывают в моей голове, совершенно незапоминающиеся. Синяя штука снова движется, и мой взгляд кристаллизуется и фокусируется на ней.

Синяя штука – это… лицо.

Лицо дьявола – огромное, рогатое, брови изрезаны костяными гребнями. Его лицо жесткое и хмурое, нос и скулы выступают вперед. Дьявол держит меня, его лицо в нескольких дюймах от моего.

Я кричу, вырываясь. По крайней мере, я пытаюсь. Я освободилась из его объятий, и мой рот открыт, но я ничего не слышу.

Вот тогда я понимаю, что ничего не слышу. Вообще. И новый страх каскадом пронизывает меня.

Дьявол отпускает меня, и я отскакиваю назад. Мои ноги путаются в пушистой штуковине – накидке? Шкуре? – А потом моя спина врезается во что-то металлическое. Я больше не могу. Я просто кричу и пялюсь. В этом темном месте есть и другие фигуры, а вдалеке пляшет огонь. Мой полный ужаса взгляд перебегает с дьявола, сидящего рядом со мной, на другого, и еще на одного. Боже, сколько их там?

Я в аду?

Неужели я умерла и теперь нахожусь в аду?

Мои пальцы поднимаются к ушам, и я провожу пальцами по раковине, ища знакомую трубку, которая должна быть там. Десять лет назад мне поставили кохлеарный имплантат. Десять лет назад я прошла путь от полной глухоты до способности слышать – одна из величайших радостей в моей жизни. Но когда я прикасаюсь к своим ушам, я ничего не чувствую – ни трубки, ни проводов. Я протягиваю руку дальше, к кругу на голове, где имплантат входит в мой череп, – и там нет ничего, кроме гладкой рубцовой ткани и лысины размером с пенни (прим. Кохлеарный имплант – это электронный прибор, с помощью которого глухие люди могут слышать окружающие звуки и речь. Он состоит из внутренней и внешней части. Внутреннюю часть хирург вживляет в ухо глухого пациента. Внешняя часть с процессором располагается на ухе и/или голове пациента. Она улавливает звуки, речь и передает их через кожу головы во внутреннюю часть).

Я хнычу. Я снова не слышу.

И это повергает меня в еще большую панику.

Где Мэдди? Где моя сестра? Я крепко зажмуриваюсь, мой мир становится черным и безмолвным, когда я прикасаюсь к своим ушам без имплантата и пытаюсь понять, что происходит. Мой разум кружится и обезумевает, и я на грани учащенного дыхания. Мне нужна Мэдди.

Она нужна мне.

С тех пор, как я была маленькой, Мэдди была рядом со мной. Она была той рукой, которая направляла меня, когда мы ходили в школу, потому что я не слышала шума уличного движения. Она была моим переводчиком, когда мы встречали людей, которые не понимали ASL – американский язык жестов. После того, как я получила свой имплантат, она отошла на второй план, но мы по-прежнему лучшие подруги, сестры и ближе друг к другу, чем кто-либо другой в мире. Я полагаюсь на нее во всем.

Я потеряна без нее.

Горячие слезы текут по моим щекам, и я рыдаю в темноту. Здесь так тихо. Я чувствую себя в ловушке и не могу перестать дрожать. Я дрожу от холода и страха. Я не знаю, что происходит, и я не знаю, что делать. Никто не прикасается ко мне, за что я благодарна. Я кутаюсь в меховое одеяло и плачу.

Я хочу, чтобы все это ушло. Я хочу, чтобы ко мне вернулся слух.

Чьи-то руки касаются моей руки, я открываю глаза и отдергиваюсь, из моего горла снова вырывается тихий крик.

Там знакомое лицо, круглое, с такими же зелеными глазами, как у меня, и копной растрепанных светлых волос. Это Мэдди, ее полные губы сжаты в жесткую линию. Она касается моей щеки и что-то говорит, но в полумраке мне трудно разобрать, что именно. «Лейла? Ты в порядке?» – думаю, говорит она.

Нет. Я не в порядке. Я делаю жест ASL, означающий «не могу», а затем быстро постукиваю себя по уху.

Глаза Мэдди расширяются, и ее рука тянется к моему уху в поисках моего имплантата. Она понимает, что его нет, и затем подает мне знак. «Мы разберемся с этим».

Я чувствую прилив облегчения и киваю. Мэдди со мной, что бы еще ни случилось. Я кутаюсь в одеяло, чувствуя себя маленькой и одинокой двенадцатилетней девочкой, которой я когда-то была, а не двадцатидвухлетней взрослой женщиной, которой я являюсь. Я наблюдаю, как Мэдди вскакивает на ноги и противостоит ближайшему человеку. Я ничего из этого не слышу, но предполагаю, что Мэдди кричит. Ее тело напряглось от гнева, и она потрясает кулаком, когда говорит.

Я не сильная, не такая, как Мэдди. Мой первый инстинкт – не драться, а спрятаться. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность спрятаться прямо сейчас, думаю я, наблюдая за своей сестрой.

Поскольку она ко мне спиной и стоит перед человеком, на которого кричит, я не могу читать по губам, чтобы попытаться понять ее. Я оглядываю свое окружение, пытаясь разобраться в нем. Сначала я думаю, что мы в пещере – я вижу впереди отверстие и то, что выглядит как снег, который дует внутрь, что странно. Мы с Мэдди живем в Аризоне.

Это… не Аризона.

Я также не думаю, что это пещера, когда оглядываюсь вокруг. Все очень квадратное, и пол подо мной ощущается как металл на моей коже. Я слегка приклеиваюсь к нему, как мои пальцы приклеиваются к мокрому кубику льда, и внутренне содрогаюсь. Большая пещера – комната – что бы там ни было, кажется довольно пустой. Света нет, но в центре комнаты горит небольшой огонь. Однако рядом с ним сидят люди – большие люди. Люди размером с баскетболистов, с огромными плечами и закрученными рогами, торчащими из их голов. Они действительно синие или тени играют с моим сознанием? Я снова смотрю на них, пытаясь успокоиться и логически осмыслить, что они собой представляют. Я вижу хвосты и рога. Их кожа кажется грубой и покрытой рябью на грудине и на предплечьях. Один наблюдает за Мэдди с сильными эмоциями, но большинство из них хмурятся, вероятно, потому, что у моей сестры только одна громкость – высокая. Я вижу одного демона с длинными волосами и мощными мускулами, наблюдающего за мной с довольно жуткой интенсивностью, и подтягиваю одеяло ближе к моему телу. Это не может быть правдой, не так ли? Если я закрою глаза, может быть, все это исчезнет?

Даже когда я сомневаюсь в своем здравомыслии, я встречаюсь взглядом с другим человеком-демоном. Его глаза светятся светло-голубым, как будто они светятся изнутри. Это жутко, и все же выражение его лица не жестокое. Он смотрит на меня с беспокойством и сочувствием, а не с мурашками по коже, как у другого. Он приседает у огня, его черты освещены нечеловеческими тенями, но, насколько я могу видеть, его грудь обнажена, и, похоже, холод его не беспокоит. Как он не мерзнет? Я ежусь и кутаюсь в мех.

Все это не имеет никакого смысла вообще.

Моя сестра делает еще один сердитый жест, привлекая мое внимание обратно к ней. Один из хмурых мужчин протягивает ей одеяло, и моя сестра поворачивается и несется обратно ко мне. Когда она это делает, я впервые вижу, что тут есть человеческая женщина – как же я ее упустила? – со всеми дьяволами. Она выглядит заурядно, за исключением странных светящихся голубых глаз, которые у нее совсем как у дьяволов. Она носит меха, как и мужчины. Почему она здесь, с ними?

Мэдди опускается на колени рядом со мной и начинает жестикулировать. «Ты не поверишь в это дерьмо».

«Что?» – жестикулирую я в ответ.

Другая женщина выходит вперед и садится на корточки рядом с моей сестрой. Мэдди выглядит взбешенной тем, что нас прервали, и делает паузу, прежде чем сказать мне, что происходит. Незнакомка смотрит на мою сестру, а затем на меня. Она начинает говорить, и я читаю по ее губам.

– Неужели она не слышит? Это что, язык жестов?

– Отвали, – говорит ей Мэдди, и я могу только представить стервозный тон моей сестры. Как ни странно, это заставляет меня улыбнуться. Мэдди снова заговаривает. – Нам нужна минутка.

Брови женщины сходятся вместе, и она кивает, одаривая меня хрупкой улыбкой. Она отступает, плотно прижимая меховую одежду к своему стройному телу, и подходит к одному из дьяволов, что-то говоря ему. Он обнимает ее за плечи и целует в макушку, и я понимаю, что она выглядела примерно моего размера, когда стояла на коленях, но рядом с демоном она выглядит крошечной…

Пальцы беззвучно щелкают перед моим лицом.

Я смотрю на Мэдди. «Сосредоточься», – жестикулирует она.

«Извини. Я схожу с ума».

«Я тоже. – Ее губы поджимаются, и она на мгновение задумывается, затем продолжает жестикулировать. – Ты помнишь что-нибудь из того, что произошло?»

Я качаю головой. «Думаю, все, что я помню, это как засыпала, смотря сериал. Потом я проснулась, и мы здесь, и вокруг тишина. Что происходит?»

«Это звучит нелепо, но… – Мэдди делает паузу, затем снова начинает жестикулировать. – Я думаю, что нас похитили инопланетяне».

РОКАН

Даже при том, что я знаю, что женщинам неудобно, я не могу не наблюдать за ними. Они сидят в глубине пещеры, закутанные в меха. Это единственная помощь, которую они приняли от нас; они не хотят ни огня, ни еды, ничего, кроме того, чтобы их оставили в покое прямо сейчас. Кайра говорит, что мы должны дать им время, но, глядя на суровые лица Хассена и Бека, я беспокоюсь, что им не дадут времени. Они уже разочарованы тем, что ни одна из женщин еще не нашла отклика.

Однако ясно, что самки напуганы. Они молчат, бросая на нас украдкой взгляды, когда думают, что мы не смотрим. Их руки лихорадочно двигаются, и они кидают друг на друга обеспокоенные взгляды. Я думаю, что большая с желтой гривой здесь преуспеет. Она боец. Она уже накричала на Кайру так, что даже Ли-из могла бы гордиться. Меня беспокоит другая – самка с темной гривой. Она кажется хрупкой по сравнению с другой и не может перестать дрожать. Я думаю о густом снеге снаружи, небесных когтях, которые ныряют сверху, суровой погоде, мэтлаксах и сотне других опасностей. Этот мир не для тех, кто хрупок. Все в племени знают это; слабые долго не протянут.

Но в ней есть что-то такое, что бесконечно притягивает мой взгляд. Я не могу перестать пялиться, хотя знаю, что это их беспокоит. Я думаю о человеке и ее тусклых глазах, которые не светятся здоровым кхаем. В этой женщине есть что-то такое, что притягивает меня к ней. Моя грудь безмолвна, как и мое «знание». Если это не резонанс, то что же это тогда? Может быть, это желание защитить; она все еще дрожит, несмотря на то, что ни одна из них не приближается к живительному теплу огня. Я бросаю взгляд на пакет с тушеным мясом. Там еще много чего осталось. Кайра поела, а другие охотники избегают этого, так как мы предпочитаем наше мясо сырым. Должен ли я предложить им еду? Примут ли они это?

Хассен издает горлом нетерпеливый звук и тычет концом копья в огонь.

– Их зубы снова щелкают.

– Холодно, – говорит Кайра своим нежным голосом. – У них нет кхая, чтобы согреть их. Когда они будут готовы, они присоединятся к нам. Прямо сейчас я думаю, что им нужно больше времени, чтобы приспособиться. Самое лучшее, что мы можем сделать, – это оставить их в покое.

– Самое лучшее, что мы можем сделать, это подтащить их к костру, – рычит Хассен и бросает свое копье на одеяла. – Они слишком ценны для племени, чтобы позволить им замерзнуть из упрямства.

Я снова бросаю взгляд на женщин, затем снова на рагу. Если они не придут к нам, возможно, мне следует предложить им мир. Я поднимаюсь на ноги, достаю из рюкзака маленькую резную миску и зачерпываю ее в пакет, затем пересекаю пещеру по направлению к самкам. Хассен и Бек издают сердитые звуки, но я игнорирую их, мой взгляд сосредоточен на двух маленьких человечках, завернувшихся в одеяла. Я намеренно стараюсь выглядеть как можно менее угрожающе, опускаю плечи и медленно иду. Когда я подхожу ближе, они отползают к стене, и поэтому я опускаюсь на корточки и протягиваю миску темноволосой.

– Еда, – говорю я на человеческом языке. – Она теплая.

Она смотрит на меня испуганными глазами, переводя взгляд на желтогривую. По кивку собеседницы она протягивает руку, и я слышу урчание в ее животе. Волна желания защитить проходит через меня, и я хочу сделать больше для этой маленькой, испуганной самки. Я хочу уберечь ее, показать ей, что мы друзья. Я держу миску ровно, потому что знаю, что любое движение напугает ее.

Ее пальцы дергаются, а затем ее взгляд устремляется на что-то за моим плечом. Она отпрянула, и желтогривая встала перед ней с оскалом на лице.

Ноги двигаются в мою сторону, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть Хэйдена, рычащего на меня сверху вниз.

– Оставь их в покое, Рокан, – понизив голос, он бормочет: – Ты даешь Хассену идеи.

Я проглатываю свое раздражение. Хэйден желает добра, но он защищает свою задачу; он пообещал своей паре, что вернет самок в целости и сохранности, и он полон решимости сделать это. Я киваю – снова, медленно – и ставлю миску на пол перед самками, а затем снимаю свой бурдюк с водой и оставляю его в качестве подношения. Затем я неторопливыми движениями поднимаюсь на ноги и ухожу вместе с Хэйденом. Я не оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, берут ли самки еду. Я знаю, что они это сделают; у них нет выбора. Укол сочувствия заставляет меня чувствовать себя неловко из-за моей роли здесь. Конечно, они в ужасе – если их история похожа на историю Кайры, они проснулись из своих мехов в этом странном месте без каких-либо объяснений. Для них мы – монстры. Это потребует большого убеждения.

И каким-то образом мы должны завоевать их доверие и убедить их, что им обеим нужен кхай, иначе они умрут.

– Оставайся у огня, – рявкает Хэйден. Он берет свое копье и идет поговорить с Рáхошем, а затем они вдвоем встают на полпути между самками и огнем. Они стоят спиной к новым самкам, и всем ясно, что они здесь не для того, чтобы удерживать самок, а для того, чтобы мы не беспокоили их.

Я возвращаюсь на свое место, разрываясь между раздражением и покорностью. Я хочу поговорить с темноволосой, чтобы развеять ее страхи, а теперь со мной обращаются так, как будто я доставляю столько же хлопот, сколько Хассен и Бек? Я бросаю взгляд на двух мужчин, и они склонили головы друг к другу, шепчась и хмурясь, когда разговаривают. Они бросают взгляды на Рáхоша и Хэйдена.

Хэйден прав, что проявляет осторожность. Мое «знающее» чувство подсказывает мне, что Хассен и Бек вынашивают план, хотя не нужно много ума, чтобы догадаться об этом. Это ясно написано на их лицах.

И, возможно, мой поступок только усугубил ситуацию.

Случайно я оглядываюсь на миску, которую оставил. Она исчезла, как и мой бурдюк с водой.

По крайней мере, это уже кое-что.

– Может быть, мне стоит принести им еще еды? – говорит Кайра мягким, взволнованным голосом.

Я достаю из сумки костяную чашку и предлагаю ей.

Она благодарно смотрит на меня и встает на ноги, затем опускает ее в пакет с тушеным мясом.

– Мы дадим им сегодня вечером привыкнуть. Я не могу себе представить, насколько это ужасно. Когда Нора, Стейси и остальные вышли из своих капсул, у них была куча людей, которые помогали им акклиматизироваться. Прямо сейчас есть только я, и я чувствую себя бесполезной. – Она вздыхает, а затем постукивает себя по виску, возле глаз. – Это тоже не помогает.

– Кхай? – Аехако догадывается.

Она кивает.

– Мы выглядим по-другому. Наверное, страшно. И я думаю, что одна из девочек не слышит.

Бек скрещивает руки на груди.

– Кхай это исправит. Нам нужно найти са-кoхчка для охоты, пока самки не стали слишком слабыми. – Таушен и Хассен кивают.

Аехако бросает взгляд на Хэйдена и Рáхоша.

– Я уверен, что скоро начнется охота.

– Это должно произойти очень скоро, – продолжает Бек. – Самки долго не протянут, если будут дрожать в тепле пещеры. Также стоит подумать о мэтлаксах и небесных когтях. Это место опасно. Мы должны схватить и доставить их в безопасное место.

– Ты просто хочешь, чтобы им дали кхаи, потому что ты хочешь, чтобы они резонировали, – размышляет Аехако. – Не маскируй это под свою заботу об их комфорте.

Аехако и Бек начинают громко спорить, Аехако, защищая, кладет руку на плечо своей пары. Кайра рядом со мной вздыхает и бросает на меня разочарованный взгляд.

– Я думаю, что, возможно, было бы разумнее взять с собой в это путешествие спаренных охотников.

– Они нужны своим семьям, – говорю я ей. Лицо пары моего брата осунувшееся и несчастное. – Мы вернем самок в целости и сохранности. Это все, что имеет значение.

– Да, а до тех пор все будут препираться из-за девушек, пока они не найдут отклик. – Она снова вздыхает и собирает свои одеяла, затем встает от костра, чтобы пойти навестить самок.

Когда она встает, Хассен бросает взгляд на место, которое она освободила. Он кидает кусочек кости в огонь.

– Ты был молчалив, Рокан. О чем говорит тебе твое «знание»? Найдут ли женщины отклик?