Текст книги "Прикосновение варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Ладно, это было немного страшно. Вот тебе и жалость к этому сумасшедшему парню.

Я крепче сжимаю свой нож, готовая защищать свою пару. Однако все тихо, и через несколько минут я начинаю задаваться вопросом, действительно ли существо исчезло. Я все еще удивлена, что он появился спустя столько времени. Может быть, он следил за мной, ожидая подходящего момента, чтобы попытаться убедить меня стать его парой?

Отлично, у меня есть преследователь йети. Абсолютно то, о чем мечтает каждая девушка.

Однако, когда проходит больше времени, а йети не возвращается, я расслабляюсь. В животе урчит, и я окидываю взглядом всю зелень рядом со мной. Может быть, мне стоит попробовать что-нибудь съесть. Я встаю на ноги и иду вдоль выступа в поисках фруктов, которые находятся в пределах досягаемости. Неподалеку над головой растет большой желтовато-оранжевый плод, такой тяжелый, что виноградные лозы сгибаются под его тяжестью. Я осторожно срываю его и нюхаю. Он пахнет персиками, но кожура гладкая и твердая. Я возвращаюсь на свое место рядом с Роканом, проводя пальцами по его руке при этом. Я просто хочу прикоснуться к нему, знать, что он там.

Чтобы очистить плод от кожуры, требуется немного времени, и внутри у него твердая, упругая белая кожура толщиной не менее двух пальцев, а вкус горький и ужасный. Я срезаю до косточки, но обнаруживаю, что это вовсе не косточка, а мягкая, гладкая сердцевина, напоминающая мне авокадо. На вкус это нечто среднее между шпинатом и арбузом, странный вкус, но он такой свежий и легкий, что я съедаю каждый кусочек и облизываю кожуру.

Тогда ничего не остается, как сидеть сложа руки и ждать, когда проснется Рокан или вернется йети. Я беру его большую руку и кладу себе на колени. Его хвост такой неподвижный, и это беспокоит меня, поэтому я протягиваю руку и осторожно накрываю им свои ноги, слегка проводя пальцами по его длине.

Мне становится лучше от одного прикосновения к нему. Менее одиноко.

Пожалуйста, проснись.

РОКАН

Моя голова пульсирует и болит за глазами. Это хуже, чем в тот раз, когда я, будучи ребенком, украл сах-сах моего отца и выпил все это в одиночку. У меня немного болит все тело, во рту сухо, но больше всего у меня болит голова. Я открываю глаза, щурясь, но все, что я вижу, – это смесь ослепляющих цветов. Я снова закрываю их, потирая глаза рукой. Здесь очень тепло, и все мое тело кажется влажным от пота и горячим.

Через мгновение я понимаю, что чьи-то мягкие, нежные руки гладят мой хвост.

– Ле-ла? – Тогда я чувствую себя глупо из-за того, что говорю вслух, потому что она меня не слышит. Я заставляю себя снова открыть глаза и вглядываюсь в нее.

Ее лицо размыто, но я могу сказать, что она улыбается. Ее пальцы касаются моего лица, поглаживая его. «Как ты себя чувствуешь? – показывает она. – Ты в порядке?»

«Больно», – отвечаю я в ответ. Мои конечности кажутся тяжелыми и усталыми. Я хочу закрыть глаза, потому что от цветов у меня еще больше разболелась голова, но тогда я не смогу увидеть свою милую половинку. «Где мы находимся?»

«Пещера, – она жестикулирует. – Отдыхай. Выпей немного воды».

Она прижимает что-то к моему рту – свой кувшин с водой. Я делаю несколько глотков, а затем снова ложусь на спину. Мои воспоминания о том, как мы сюда попали, расплывчаты; я не помню, как возвращался в пещеру после грохочущей лавины. Я также не помню всех этих странных цветов. Я прикрываю глаза, потому что они причиняют мне боль.

– Отдохни, Рокан, – говорит Ле-ла своим сладким, мягким голосом. – Мы в безопасности. Тут есть еда и вода, и я присмотрю за тобой. У нас все хорошо. – Ее руки сжимают одну из моих, прежде чем я успеваю начать жестикулировать ответ. Мгновение спустя я чувствую, как ее рот прижимается к костяшкам моих пальцев, и мой кхай реагирует, громко напевая.

У меня так много вещей, которые я должен ей сказать, но давление в моей голове мешает думать. Я устал, а она рядом и в безопасности. Остальное неважно. Ее маленькие ручки сжимают мою большую, и я крепко держу ее. Пока я чувствую руки моей пары на себе, я могу расслабиться. Она в безопасности.

Я снова проваливаюсь в сон.

***

Я сплю урывками, наполовину бодрствуя, наполовину во сне. Моя Ле-ла всегда рядом, ее прикосновения успокаивают, но есть вещи, которые кажутся неправильными. Жарко, и я так сильно потею, что мне хочется снять с себя одежду, но я не смею. Это может быть лихорадка, обманывающая меня. Я не чувствую запаха дыма, а это значит, что огня нет, но я постоянно испытываю жажду и чувствую, что моя грива промокла. Ле-ла дает мне воду и прохладную, терпкую еду и настаивает, чтобы я больше спал. Что она присматривает за мной, и я в безопасности. Тут есть еда и вода, и мы защищены от холода. Здесь не о чем беспокоиться.

И я горжусь ею, потому что моя пара умная и сообразительная. Я горд ею. Ни один самец не мог бы пожелать лучшей пары, чем моя. Или более милой. Или более приятной, или доброй. Воистину, я самый счастливый из ша-кхаев, у меня есть моя Ле-ла, и она наполняет мои мечты своими улыбками и нежной кожей. Когда она кормит меня сладкими, сочными вещами, я представляю, что это ее влагалище, и я всегда жажду большего.

После нескольких снов я просыпаюсь и обнаруживаю, что моя голова не наполняется болью, когда я открываю глаза, и что боль за бровью тупая, а не пронзительная. Я медленно сажусь, прищурившись, оглядываясь вокруг. Моя Ле-ла свернулась калачиком рядом со мной, мой хвост у нее в руке. У нас нет мехов, и она раздета до самого нижнего слоя одежды. На ней только маленькая кожаная полоска вокруг сосков и короткая юбка, прикрывающая бедра. Большая часть ее бледной кожи обнажена, и мой член реагирует на это зрелище. Я провожу пальцами по ее руке, затем отстраняюсь, когда вспоминаю, что она этого не хочет, пока не решит, прислушается ли она к своему кхаю.

Ее глаза открываются от моего прикосновения, и улыбка изгибает ее рот. Ее вид наполняет меня теплом. «Как твоя голова?» – показывает она, садясь.

«Лучше. Ты ранена?» Я думаю о грохочущем снеге, о ноющем, ужасном ощущении, которое я испытал в своем «знании», которое сказало мне, что она в опасности. Я хватаю ее и прижимаю к своей груди, поглаживая по волосам. Мое облегчение от того, что она в безопасности – что ее маленькое, хрупкое человеческое тело цело, – переполняет меня.

Ее рука похлопывает меня по руке.

– Рокан, я в порядке. Действительно. Отпусти меня.

Неохотно я так и делаю. Я хочу держать ее в течение нескольких дней и знать, что она в безопасности в моих объятиях.

Однако она не отстраняется. Вместо этого ее руки поднимаются к моей голове, и она тянет за повязку. Она вытаскивает ее из моих потных волос, и затем воздух наполняется странным ароматом.

– Выглядит лучше, – бормочет она себе под нос, даже когда ее соски прижимаются к моему лицу, и мне требуется вся моя сила, чтобы не стянуть кожаную ленту спереди и не зарыться лицом в ложбинку там.

Ле-ла проводит пальцами по пятну на моей голове, и я вздрагиваю, потому что там чувствительно. Я сам прикасаюсь к нему, а когда отдергиваю, моя рука покрыта зеленой жижей. Что это? Я нюхаю это, и от него исходит странный запах.

– Не ешь это, – быстро предупреждает она, хватая меня за запястье. – Ты не хочешь знать, откуда это взялось.

«Как будто я стал бы это есть? Это ужасно пахнет». Я слегка качаю головой и, нахмурившись, вытираю руку о тунику.

«Как ты себя чувствуешь?»

«Горячий. Потный. Я хочу искупаться».

«Удачи добраться до воды, – с улыбкой она подает знак в ответ. – Для этого надо спуститься ниже. Возможно, придется подождать несколько дней, пока ты не встанешь на ноги».

Ее слова странные, и я впервые с момента пробуждения изучаю свое окружение. Цвета все еще здесь. Я не был уверен, что они не были частью моего сна, но зелень, которая струится со стен пещеры, не исчезает теперь, когда я проснулся. «Что это за место?»

«Это сад, – говорит она. – Мне так много нужно тебе рассказать!» – Ле-ла протягивает руку, чтобы обхватить мое лицо ладонями, излучая счастье. Ее улыбка не исчезает, и в следующее мгновение она прижимается своими губами к моим. Горячие, сладкие губы касаются моих, а затем ее язык погружается в мой нетерпеливый, ожидающий рот. Ее вкус сладок, и я крепко прижимаюсь к ней, когда она целует меня. Я скучал по этому.

Мой кхай согласно урчит в моей груди, и потребность обладать ею растет с каждым вдохом. Наш поцелуй становится все более интенсивным с каждым проходящим мгновением. Я позволяю ей провести языком по моему, но когда она пытается отстраниться, я прижимаю ее к себе и посасываю ее нижнюю губу, пока она не начинает стонать, ее соски трутся о мою грудь, ее руки зарываются в мои потные волосы.

Означает ли это, что теперь она примет меня как свою пару? Ее маленький язычок так же жаждет меня, как и я ее, и я чувствую горячий аромат ее желания среди благоухания растений. Если она позволит мне, я уложу ее здесь, в этой пещере, и сделаю своей. Моя набедренная повязка становится тугой при мысли о том, чтобы проникнуть глубоко в нее, и я прерываю поцелуй и закрываю глаза, боясь потерять контроль.

Ее тихий стон в моем ухе заставляет меня вспотеть.

– О, Рокан. Я думала, что потеряла тебя.

Я отстраняюсь и изучаю ее лицо. Я не вижу там ни страха, ни гнева, только потребность. Даже при том, что мне больно отпускать ее, мне нужны мои руки, чтобы говорить. «Я твой. Я всегда буду рядом с тобой».

К моему ужасу, ее глаза наполнились слезами. «Да, но я не слушала. Я не доверилась тебе, когда ты сказал, что тебе не нравится погода. Я должна была прислушаться. Во всем».

Я качаю головой. «Ты не поняла. Не многие понимают».

«Но я твоя пара. Я должна была понять. Ты всегда делал все возможное, чтобы понять меня. Я дура, и мне следовало стараться усерднее».

Моя пара? Яростная радость захлестывает меня. Я беру ее лицо в ладони и смахиваю слезы с ее щек, прижимаясь поцелуем к ее мягким губам, прежде чем снова написать в воздухе.

«Ты принимаешь, что ты моя пара?»

«Я чуть не потеряла тебя в лавине. Это заставило меня понять, что мне все равно, что заставляет меня так себя чувствовать. Я просто люблю тебя и хочу быть с тобой. Ты все еще любишь меня?»

«Мое сердце всегда принадлежит тебе».

Ее заплаканная улыбка прекрасна. «А мое – тебе».

Я хочу убедиться, что она понимает, что значит принять меня как свою пару. «Мой народ спаривается на всю жизнь, Ле-ла. Резонанс соединяет нас для комплекта, и мы должны оставаться вместе, пока он не будет создан».

Но не все остаются вместе после этого. Это не часто, но это случилось, и я думаю о несчастных родителях Рáхоша, а также об Айше и Химало. Я не пожелаю ей страданий, если она не захочет остаться со мной.

Поэтому я добавляю: «Если ты не захочешь меня потом, я не буду заставлять тебя оставаться».

Она яростно трясет головой. «Я не уверена, что готова к ребенку, но я точно знаю, что не потеряю тебя. Если ребенок будет, мы вместе станем родителями. Я люблю тебя. И в следующий раз, когда у тебя возникнут плохие предчувствия по поводу погоды, заставь меня выслушать тебя».

Ее слова согревают меня. «Тогда давай спаримся. Я сделаю тебя своей прямо сейчас».

Она хихикает и качает головой, выглядя удивленной моим предложением. «Сейчас не время. Тебе все еще нужно отдохнуть и набраться сил. К тому же, твоя голова покрыта чьей-то жеваной жижей».

Я дотрагиваюсь до своей головы, даже когда она снова накладывает кожаную повязку на мою рану. Я терпеливо жду, пока она закончит, а затем спрашиваю. «Здесь кто-то был еще? Кто?»

«Долгая история. – Она кладет руку мне на плечо. – Я расскажу об этом позже. Тебе следует отдохнуть».

Я показываю ей, что не устал. «Я бы предпочел прикоснуться к своей половинке».

Ее глаза блестят при этом, и ее рука медленно скользит с моего плеча на грудь. Очень медленно. «Может быть, ты позволишь своей половинке прикоснуться к тебе?» Эта соблазнительная рука покидает мой живот, и я чуть не стону вслух от разочарования. Она снова кладет руку мне на плечо. «Ложись обратно».

Позволить моей паре прикоснуться ко мне? Эта мысль наполняет меня удовольствием, и все же доставлять ей удовольствие – одна из моих величайших радостей. «Если ты не позволишь мне прикоснуться к тебе сейчас, я прикоснусь к тебе дважды, когда придет моя очередь».

«По-моему, это звучит как сделка. Теперь ты ляжешь на спину?»

Я так и делаю, и ее пальцы дергают за шнурки моей туники. Мне вдруг захотелось снять ее – не только потому, что она потная, но и потому, что я хочу, чтобы ее руки были на мне. Не имеет значения, что в этой странной пещере удушающе жарко, потому что на моей Ле-ла очень мало одежды, и когда она прикасается ко мне, я чувствую, как ее обнаженная кожа трется о мою.

Внезапно я совсем не возражаю против жары.

Она заканчивает со шнурками у меня на груди, а затем дергает за тунику. Я поднимаю руки, чтобы она помогла мне снять ее, и от одного этого небольшого движения я устаю. Возможно, она права, и мне нужно отдохнуть подольше. «Мне не нравится быть таким слабым», – говорю я ей.

«Я здесь, – подает она мне знак. – Я позабочусь о тебе». В ее глазах появляется озорной блеск, когда она подает мне руку, а затем ее пальцы скользят к моему поясу.

Я снова ложусь на спину, наблюдая, как она расстегивает мой ремень, а затем ослабляет набедренную повязку. Одна рука скользит вверх по моему животу, ее пальцы обводят контур моих мышц, и мой член дергается в ответ. Это небольшое движение не ускользает от ее внимания, и пока я наблюдаю, ее взгляд опускается ниже, и она отодвигает мою набедренную повязку, чтобы открыть мой член, твердый и ноющий, головка покрыта густыми каплями семени.

Она издает горлом довольный звук, от которого у меня подергивается хвост, затем поднимает на меня глаза. Взгляд ее глаз такой же горячий, как воздух вокруг нас, и пока я смотрю, ее рука обхватывает мой член по всей длине.

Дыхание со свистом вырывается у меня сквозь зубы. Я не могу отвести взгляд, когда она проводит пальцами вверх и вниз по моей длине, чувствуя выступы и изучая текстуру. Ее пальцы обводят большую вену вдоль моего ствола, а затем она опускается, и ее рот скользит по головке моего члена.

Мои руки беспомощно сгибаются. Я хочу схватить ее за шелковистую гриву и потереться членом о ее лицо. Я хочу оттащить ее и поцеловать в этот мягкий, скользкий рот. Я хочу, чтобы она взяла меня в рот тем шокирующим способом, который она предлагает.

Я полон желания.

– Я никогда не делала этого раньше, – бормочет она, поднимая на меня взгляд. – Так что похлопай меня по плечу, если я сделаю что-то, что тебе не понравится, хорошо?

Она сделает что-то, что мне не понравится? Невозможно. Но я заставляю себя кивнуть, мой взгляд прикован к ней. Я не смог бы отвести взгляд, даже если бы небесные когти опустились в следующее мгновение. Мой взгляд прикован к Ле-ла и только к Ле-ла, когда она снова проводит своими дразнящими пальцами по моей длине, ее рот приближается все ближе.

Затем она слизывает капельку влаги с кончика моего члена, и я чувствую, как ее язык слегка касается меня.

– Ты приятный на вкус, – шепчет она, и ее дыхание скользит по моей чувствительной коже. – Возможно, мне придется делать это чаще.

Мой стон потребности заглушается, когда ее губы смыкаются на головке моего члена. Я наблюдаю, как она втягивает меня глубже в свой рот, ее язык скользит по моей длине. Я никогда не чувствовал ничего настолько замечательного. Я хочу прикоснуться к ней, зарыться руками в ее волосы, но я также не хочу отвлекать ее от ее задачи. Не тогда, когда она лижет и сосет каждый кусочек моего члена.

Мой кхай громко гудит, его песня совпадает с ее песней, и я чувствую нежные вибрации этого звука через ее рот и ее язык, когда она посасывает мою длину. Ее пальцы дразнят мою шпору, исследуя ее, даже когда она облизывает мою длину.

Я должен закрыть глаза. Если я этого не сделаю, я изольюсь прямо ей в рот и на этот прекрасный розовый язычок, который даже сейчас рисует дразнящие круги на головке моего члена. Я представляю это и почти теряюсь. Я сжимаю кулаки и прижимаю один ко лбу, заставляя себя не прикасаться к ней. Позволяя ей поработать своим ртом над моим членом, и я с радостью вынесу все, что она мне предложит.

Но моя пара хитра. Я так сосредоточен на ее губах, скользящих по моей длине, что не обращаю внимания на ее руки. Она берет конец моего хвоста, и прежде чем я успеваю осознать, что она делает, она гладит его пальцами, точно так же, как она гладила мою шпору.

Мои глаза распахиваются. Я смотрю, как она отрывает свой рот от моего члена, чтобы лизнуть кончик моего хвоста.

И это так же чувствительно, как моя шпора. Все мое тело дергается в ответ. Я кладу руку ей на плечо, чтобы остановить ее, предупредить, чтобы она отстранялась, потому что я вот-вот потеряю контроль.

Ле-ла смотрит на меня, и когда я слегка качаю головой и начинаю жестикулировать, выражение ее лица становится озорным. Ее рот снова опускается на мой член, и она жестко сосет.

И я кончаю. Я изливаюсь на ее язык и губы, в ее горячем, сосущем рту. Это потрясающе. Дыхание было украдено из моих легких, точно так же, как мое сердце было украдено из моей груди.

Я недостоин такой идеальной пары.

Глава 18

ЛЕЙЛА

Несмотря на то, что Рокану, кажется, становится лучше, я заставляю его «расслабиться» в садовой пещере еще на два дня. По крайней мере, такова идея. Ему нужно отдохнуть и восстановить свои силы. На самом деле я не совсем уверена, что этот мужчина знает, как расслабиться. Я пытаюсь утомить его минетом (который, ладно, намного веселее, чем я ожидала), поглаживаниями спины и дремотой. Он делает все возможное, чтобы попытаться помочь – делает мне новые снегоступы из более толстых, заросших тростником сухих лоз, заново сшивает порванную кожу и даже спускается к бассейну с водой под нашим уютным выступом, чтобы он мог искупаться.

Его неспособность оставаться в постели сводит меня с ума, но я полагаю, что он ничего не может с этим поделать. Я такая же. Здесь, в этой пещере, нет необходимости разводить огонь – здесь слишком влажно и тепло. Это немного напоминает мне сауну, которая, на мой взгляд, чертовски хороша, даже если Рокан жалуется на жару. Я думаю, это более «человеческая» температура, чем ша-кхай. Поскольку здесь нет огня, нет необходимости таять снег, а виноградные лозы обеспечили нас достаточным количеством пищи. Есть все виды фруктов и дынь, а также несколько клубневидных растений, которые на вкус крахмалистые и ужасные в сыром виде, но, вероятно, будут довольно вкусны приготовленными. Рокану нравятся фрукты, но он озадачен ими; он никогда раньше их не пробовал. Это заставляет меня задуматься об этой маленькой пещере. Если эти растения ему незнакомы, то может они прибыли на космическом корабле с его предками и высыпались из разбитой части корабля, втиснутой в лед и камень над нами? Так вот почему они растут только здесь? Или эта трещина просто оказалась достаточно теплой, чтобы позволить этим растениям цвести, когда снаружи все обледенело? В любом случае, они добавляют немного разнообразия в наш рацион, и я стараюсь распределять его по порциям, сохраняя семена, когда могу.

Мой одноглазый друг не вернулся. Я не могу сказать, что мне грустно, потому что я думаю о его собственнических жестах по отношению ко мне и его постоянных попытках заставить меня бросить Рокана. Но он действительно спас мою пару, так что я все равно благодарна. Я также хочу оставить ему достаточно фруктов на случай, если он вернется. Рокан сначала не верит мне, когда я говорю, что существо – мэтлакс, как он его называет, – помогло мне. Он не считает их разумными. Может быть, они и не на нашем уровне, но ясно, что йети знал намного больше, чем считает Рокан. Однако я не спорю с этим. Я отчасти надеюсь, что йети больше никогда не появится. Может быть, он вернется домой и найдет милую миссис йети, которая осуществит его пушистые мечты. Я просто не та девушка для него.

На третий день нашего пребывания в пещере с садом голова Рокана перестала болеть, и пришло время возвращаться в Пещеру старейшин. Я немного расстроена – наша пещера здесь такая красивая и теплая, и я люблю фрукты. Но Рокану невыносимо жарко, и все наши вещи все еще в Пещере старейшин. Кроме того, уступы здесь узкие, а это значит, что мне трудно спать рядом с Роканом, не опасаясь, что кто-нибудь из нас скатится с уступа в бассейн далеко внизу.

И мне ясно, что Рокан очень хочет, чтобы мы занялись сексом. И Пещера старейшин кажется лучшим местом для этого, с нашими милыми, чистыми мехами, жарким огнем и большим количеством места, где можно поваляться.

Ладно, признаю, я тоже этого очень хочу. Мы много играли, и за последние несколько дней я исследовала каждый дюйм Рокана своим ртом, потому что он «выздоравливал», но я горю желанием стать его во всех отношениях. Мы вернемся в Пещеру старейшин на день или два, соберем наши вещи, а затем отправимся в Пещеру племени, чтобы встретиться с остальной группой.

По какой-то причине я нервничаю из-за этого.

Если Рокан и чувствует мою нервозность, он никак это не комментирует. Он помогает мне одеться, чтобы снова выйти на снег, качая головой над моими мокрыми косами, которые наверняка обледенеют, или моими мехами, которые, вероятно, сделают то же самое после нескольких дней пребывания во влажной жаре пещеры. Он хмурится, когда обнаруживает, что я нагрузила свой рюкзак свежими фруктами с виноградных лоз, заявляя, что это слишком тяжело для моего «маленького человеческого тела», и взваливает его на себя. Затем он держит мои новые, непрочные снегоступы, пока мы осторожно выбираемся из пещеры обратно в порыв зимнего холода долины снаружи. Поблизости есть стадо существ, похожих на пони, но у нас нет копий, только наши костяные ножи. «Они подождут другого раза», – говорит мне Рокан.

Затем мы спускаемся на дно долины, и я надеваю снегоступы. Рокан закрепляет капюшон моего плаща, суетясь надо мной, а затем хмуро смотрит мне в лицо. «Ты выглядишь несчастной. Что тебя беспокоит, моя пара?»

«Я просто думаю».

«О чем?»

«Будущее? Что будет с нами дальше?» Я так долго думала на один день вперед, что странно остановиться и понять, что у меня нет большого плана на то, что будет дальше.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, затем подает знак: «Мы заберем наше снаряжение в Пещере старейшин, а затем я помещу комплект тебе в живот», – его глаза жарко вспыхивают при этой мысли.

Взгляд, которым он стреляет в меня, заставляет меня поежиться, даже если его слова немного, ну, прямолинейны. Конечно, он сосредоточен на резонансе и на том, чтобы мы соединились вместе. Я признаю, что это тоже занимает мои мысли, и все мои мечты в последнее время были довольно порочными. «Я имею в виду, когда мы придем в твою племенную пещеру, что я скажу им. Я беспокоюсь о том, на что это будет похоже».

«Все будут счастливы, что ты дома и в безопасности, – говорит он мне. – Что касается того, на что это будет похоже, то будет праздник с большим количеством пения и любимым сах-сах моего отца. Мой брат Аехако будет очень громким и неистовым, к удовольствию своей пары. Моя мама будет стараться кормить тебя все время. А я все время буду пытаться утащить тебя в свои меха. – Его хвост обвивается вокруг моей ноги, прижимаясь к моему бедру, как обещание. – Хотя сначала нам придется съехать из пещеры моей матери».

Я хихикаю над этим. «Ты все еще живешь дома с мамой и папой? Сколько тебе лет?»

Он пожимает плечами. «В пещерах не так много места. Охотники, которые не спариваются, живут вместе. Частные пещеры предназначены для семей».

Ой. Я не знаю, что чувствую по этому поводу. Я думаю о том, что проведу следующие несколько лет, живя в глубине чужой пещеры, и у меня в животе скручивается неприятное чувство. «Так куда мы уйдем?»

«Уйдем?»

«У нас будет своя пещера?»

«Да. – Он касается моего плоского живота. – Я заполню это, и мы сделаем новую пещеру, где будем жить вместе со многими комплектами».

Ик. Так много разговоров о том, чтобы наполнить меня. Я была бы потрясена грубостью его слов, если бы меня так не заводила эта мысль.

Он наклоняется и трется своим носом о мой. «Кроме того, мне десять рук. Сколько тебе лет?»

Это заставляет меня брызгать слюной. «Твоих рук или моих рук?»

«Моих рук, конечно, – говорит он мне, высокомерно наклоняя голову. – У моих нужное количество пальцев».

«Тебе сорок? Срань господня, Рокан! Ты стар!»

«Так ли это? – Он выглядит удивленным. – Я думал, мы ровесники».

«Мне двадцать два!»

Его брови хмурятся. «Такая молодая. Как долго живут люди?»

«Я не знаю. Семьдесят или восемьдесят лет?»

Он выглядит встревоженным этим. «Моей матери сто жестоких сезонов. – Он протягивает руку и похлопывает меня по груди. – Тогда тебе повезло, что у тебя есть кхай. Это сохранит твое здоровье гораздо дольше, чем это было бы в твоем человеческом мире. Мой народ доживает до глубокой старости. Вадрен пережил сто шестьдесят два жестоких сезона и по-прежнему ловок на охоте».

Я таращусь на него. Святое дерьмо. Сто шестьдесят два года. Я думаю, что сорок, в конце концов, не такой уж и возраст для его народа. Рокан не выглядит на сорок. Как он сказал, мы почти ровесники. «Сколько лет твоим братьям?»

«Аехако двадцать семь. Он молод, но он хороший охотник. У него есть пара и комплект. Другому моему брату, Сессе, две с половиной руки».

У его столетней мамы есть десятилетний ребенок? Это безумие. Может быть, они достигают зрелости и просто перестают стареть на долгое-долгое время. Кто знает? Я помню Аехако с нашей «спасательной» вечеринки, и он выглядел того же возраста, что и Рокан, не на пятнадцать лет моложе. Думаю, что между двадцатью и, скажем, восьми десятью годами для этих людей нет большой разницы.

Так странно.

«А как насчет языка? – спрашиваю я его, признаваясь в другой части, которая меня беспокоит. – Я не смогу ни с кем поговорить».

Он хмурится. «Ты будешь говорить. Остальные отправятся в Пещеру старейшин и выучат язык рук».

И подвергнуть их мозги лазерной обработке? Я беспокоюсь, что он ошибается на этот счет. «Откуда ты знаешь?»

«Потому что, когда супруга Вэктала и ее спутницы прибыли, они не могли говорить на нашем языке. Мы выучили их язык в Пещере старейшин, а они выучили наш. Как это могло бы быть по-другому?»

В его устах это звучит так просто, но я все равно чувствую себя неловко. Пока мне не поставили кохлеарный имплантат, я всегда чувствовала себя изолированной, а Мэдди переводила для меня, когда кому-то совершенно необходимо было поговорить со мной. Я была ограничена в том, с кем я могла говорить, и это было ужасно. По большей части со мной все было в порядке без моего имплантата, но я беспокоюсь о том, что снова окажусь в изоляции. Но Рокан не стал бы мне лгать.

С другой стороны, мне интересно, понимает ли Рокан, насколько эгоцентричными могут быть некоторые люди? Насколько легко просто поговорить с кем-то? «Я просто не хочу оставаться в стороне, – говорю я ему. – Или быть обузой».

Он выглядит шокированным этой мыслью, как будто она никогда не приходила ему в голову. «Зачем тебе быть обузой?»

«Потому что я не слышу, когда они говорят со мной?»

Он хмурится. «Тебе нужно говорить много слов. Это не твоя вина, что они еще не умеют говорить по рукам. Этому легко научиться, поэтому у них нет оправдания тому, что они не поприветствуют тебя как часть племени».

«Ты такой милый. Вот почему я люблю тебя».

Его глаза блестят от возбуждения. «Прибереги свои слова любви для того времени, когда мы будем у костра, или я брошу тебя на снег и засуну свой член в твое влагалище прямо сейчас». Судя по выражению его лица, он считает, что на данный момент это чертовски хорошая идея.

Иип. Я чувствую, как горячий румянец заливает мои щеки. Я почти уверена, что если бы мы спарились прямо здесь, то распугали бы пони. Плюс, я думаю о моем преследователе йети. «Давай вернемся в пещеру, хорошо? Чтобы ты мог правильно ухаживать за своей женщиной».

Он берет меня за руку, и мы отправляемся в Пещеру старейшин.

***

Обратный путь к Пещере старейшин кажется смехотворно коротким по сравнению с тем, каким бесконечным казалось расстояние, когда Рокан был без сознания. Мы добираемся туда в кратчайшие сроки, и я должна признать, что рада видеть гладкий, покрытый снегом купол этого места, когда он появляется в поле зрения. Надвигается шторм – потому что, конечно же, куда без него – и с небес падает легкий снег. Во время нашей прогулки мы собрали немного топлива – в основном сухого пони-корма, но я надеюсь, что на самом корабле осталось достаточно топлива, чтобы мы могли остаться на ночь и отдохнуть.

А потом я чувствую, как горят мои щеки, потому что, конечно, я не думаю о том, чтобы расслабиться. Я думаю о сексе с Роканом. О наших разгоряченных и обнаженных телах под мехами. О том, как мы делаем это – наконец-то заключаем сделку. Как я позволяю ему сделать меня беременной. У меня никогда даже не было секса, не говоря уже о том, чтобы парень входил в меня без защиты, и я нервничаю и взволнована этим. Весь день в моей груди урчало сильнее с каждой минутой, а Рокан весь день посылал мне горячие взгляды, так что я знаю, что он думает о том же самом.

Однако, когда мы подходим к дверям Пещеры старейшин, я с удивлением вижу новые, свежие следы на снегу у входа.

Рокан указывает на них в тот же момент, когда я их вижу. «Кто-то здесь есть», – говорит он мне.

«Кто? Кто-то из твоего племени?»

«Или мэтлакс, который нас нашел». – Он делает шаг вперед, вынимая нож, жестом показывая, чтобы я подождала позади него.

О черт, я даже не подумала о мэтлаксе. Я вытаскиваю свой собственный нож, надеясь, что это не мой прежний «парень». Что-то подсказывает мне, что он не был бы рад снова увидеть Рокана.

– Будь осторожен, – шепчу я, когда он входит.

Я остаюсь у подножия пандуса, когда он исчезает внутри, обеспокоенный. Вероятно, это просто товарищи из его племени пришли проведать нас, учитывая, что нас не было некоторое время. Конечно, это они.

С нетерпением я жду, когда он подойдет и подаст мне сигнал, что входить безопасно. С каждым мгновением я становлюсь все более встревоженной. Почему он так долго? С ним там все в порядке или там происходит драка, которую я не могу услышать? Что-то происходит?

Как раз в тот момент, когда я думаю, что больше не могу этого выносить, из тени появляется большая фигура, врывается в дверь и спускается по пандусу. Меховой капюшон откинут назад, и тогда я вижу ярко-светлые волосы и сияющее круглое лицо.

Это Мэдди.

Я засовываю свой кинжал в ножны, а затем бегу вперед так быстро, как только могу в своих снегоступах, широко расставив руки.