Текст книги "Песни над облаками"

Автор книги: Розмари Полок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Тогда почему же ты не приехал? – требовательно и немного резко спросила Анна.

– Моя машина сломалась всего в двадцати километрах от Рима. И я решил лететь в Швейцарию, чтобы оказаться здесь раньше вас.

Его голос был холоден и лишен эмоций, даже почти дерзкий. Но, хотя это было заметно всего мгновение, Канди все же не пропустила того, что таилось в глазах Марко, когда они остановились на прекрасном лице его невестки.

Поскольку было всего четыре часа утра и у них оказалось немного багажа, они решили не ехать сразу в клинику, а велели таксисту доставить их в известный отель на берегу озера, неподалеку от нее. Там они привели себя в порядок после путешествия, умылись и переоделись, а графиня и Марко сделали все, что было в их силах, чтобы убедить Канди хоть немного поспать.

– Я позабочусь, чтобы тебя вовремя разбудили, carina, – мягко заверила ее графиня. – Ты совсем измучилась и должна отдохнуть.

– Но я не хочу спать, – запротестовала Канди. – Я не устала. – Затем ей вдруг пришло в голову, что они оба будут, вероятно, только рады избавиться от нее на время. Это правда, что Анна желала ее компании, но на самом деле все было личным делом семьи, а она, Канди, человек посторонний. – Я вас не потревожу, – обёспокоенно пообещала она, – пойду прогуляюсь или посижу где-нибудь.

Графиня только покачала головой:

– О, Канди, не глупи!

Канди была одна в своей комнате, когда взошло солнце. Стоя у окна, она видела, как безбрежная чернота озера постепенно превращалась в расплавленное серебро, а вершины окружающих гор – в золото.

Сразу же после легкого завтрака они отправились на такси в клинику. Поездка по берегу озера оказалась захватывающей, и при других обстоятельствах Канди оценила бы это зрелище по достоинству, но с тех пор, как она прибыла сюда, вся ужасная правда того, что происходит, нахлынула на нее с такой силой и почти физической тяжестью, что ее сердце совсем окаменело. Канди не чувствовала теперь ни уверенности, ни надежды… не могла чувствовать ничего, кроме отчаяния, такого же мрачного, как и это широкое пространство озера перед ней, которого не коснулось солнце.

Клиника оказалась длинным зданием с белыми стенами, окруженным со всех сторон аккуратными лужайками в английском стиле и зарослями серебристых берез. Для медицинского заведения оно было невероятно красивым, и Канди при взгляде на него должна была признаться себе, что немного воодушевилась. Возможно, в таком прекрасном окружении… Кроме того, швейцарские доктора считаются очень искусными… Но она не осмеливалась довести свои мысли до логического завершения.

Они были приняты персоналом с интересом и большим уважением, тем более что граф ди Лукка, проведя хорошо ночь, этим утром выглядел вполне внушительно. Им сообщили, что операция запланирована на завтра, а пока…

Очень скоро Анна и ее деверь направились наверх для консультации с главными специалистами, а Канди, оставшись одна, побрела в сад. Сначала она удивилась, что в нем абсолютно нет цветов, затем вспомнила, что на дворе февраль. Конечно, не может быть цветов! Она подумала о белых розах, стоящих в ее номере в отеле, и глаза девушки наполнились слезами.

– О, Микеле…

Прошло, казалось, много времени, прежде чем к ней присоединились остальные. Было очевидно, что Анна плакала. Но она улыбнулась Канди:

– Поднимись повидаться с ним, cara. Он спрашивал о тебе. Тебя проводят наверх.

Внутри тихого, залитого ярким светом здания спокойная сестра в униформе и накрахмаленной белой шапочке проводила девушку в лифт, затем повела по длинному коридору в дальнее крыло. Канди совсем не нервничала, как будто нервы у нее иссякли. Она не ожидала, что Микеле пошлет за ней… она не знала почему, но ей и в голову не приходило, что он захочет видеть постороннего, как она, человека.

Палата Микеле была, очевидно, одной из лучших, которую могло предложить это заведение, и Канди, нерешительно войдя следом за сестрой в дверь, была почти ослеплена резкостью солнечного света, льющегося через широкие окна. На первый взгляд комната больше напомнила ей номер роскошного отеля, чем больничную палату, но затем ее взгляд остановился на аккуратной узкой кровати с висящей на ней табличкой и на сияющем оборудовании рядом с ней, и что-то перевернулось в ее сердце.

Постель была застелена, и ничто, как заметила Канди, не указывало на присутствие пациента, но сестра, улыбнувшись, жестом указала на балкон.

– Он там, мадемуазель. – И отступила в сторону.

Канди прошла на балкон. Микеле сидел в большом плетеном кресле, созерцая величественную панораму озера и гор, расстилающуюся перед ним, как театральный задник, и, увидев его, она ощутила легкую волну облегчения – он выглядел нормальным, полностью похожим на себя… Канди не знала, какого рода изменения она предполагала увидеть в нем за столь небольшой интервал времени, но чего-то такого все-таки ожидала. Однако Микеле выглядел почти таким же, как и в тот последний вечер в октябре, когда она открыла дверь гостиной в Грейт-Минчеме, а он сидел там и играл на рояле.

Теперь ей стало понятно то выражение его глаз, которое ее тогда так озадачило, – это была меланхолическая отрешенность, в которую пустило корни полное отчаяние.

Канди двигалась так тихо, что несколько секунд граф даже не подозревал о ее присутствии. Затем он поднял глаза, и выражение его лица напугало девушку, заставив учащенно забиться ее пульс.

– Кандида! – Он встал.

– Как… как вы? – запинаясь, спросила она.

Микеле не ответил, он просто продолжал смотреть на нее так, что она засмущалась.

– Кандида, – наконец произнес он, – я не ожидал, что вы сюда приедете.

Не зная, что сказать, она в отчаянии пробормотала:

– Графиня попросила меня поехать с ней. Со… составить ей компанию.

И голос, и выражение его лица немедленно изменились.

– Да… конечно. – Граф указал ей на кресло рядом с его собственным, и она с благодарностью села. – Ну, как все прошло прошлым вечером? Мама сказала, что вы имели огромный успех.

– Это очень мило с ее стороны. Думаю, все прошло достаточно хорошо.

– Как мне хотелось быть там… – тихо произнес он.

«Мне тоже», – хотелось ей сказать, но если бы у нее и хватило духу в этом признаться, слова все равно не вышли бы из горла.

Граф заговорил о Катерине:

– Она тоже очень сожалела, что не смогла там быть… очень сожалела. Но Катерина поехала со мной, потому что…

– Да, конечно… я знаю. – Как мог он предположить, что Катерина, которая станет его женой, не поедет с ним?

– Я хотел отсрочить… – Микеле говорил медленно. – Но доктор сказал мне, что времени больше нет. Вы понимаете, да?

– Да, – спокойно ответила она, хотя на самом деле ей хотелось пронзительно закричать. Если бы только он перестал говорить о ее жалком и ужасном певческом дебюте, как будто это для него самое важное, когда единственное, что сейчас имело на всем свете значение, – это будет ли операция успешной, а его выздоровление полным! Чувствуя отчаяние, Канди отвернулась от него и, вглядываясь в ровную поверхность сверкающего озера, подумала, что если бы у нее был шанс, отказавшись от всех своих надежд на собственное будущее, ему помочь… И тот факт, что он не любит ее при этом, не имеет никакого значения. Если Микеле выдержит операцию, он непременно женится на Катерине, но ей это все равно. Нет, это ее, конечно беспокоит… ужасно беспокоит, но его женитьба не самое главное. Единственное, что сейчас важно, – это чтобы с ним все было хорошо… чтобы послезавтра его дорога вперед стала чистой и ясной… и чтобы была эта дорога вперед…

– Кандида, – внезапно попросил Микеле, – посмотри на меня! – Она повиновалась, ее бледные щеки слегка порозовели. – Скажи мне… – Он перешел на «ты» и наблюдал за ней так напряженно, что девушка почувствовала, как на ее щеках вспыхнул румянец. – Прошлым вечером ты имела огромный успех. Он сделал тебя очень счастливой?

– Счастливой? – Глаза выдали ее смущение.

– Да. Это то, чего ты хотела, ведь так?

– Я… – Она отвернулась. – Да, конечно.

– Тогда я тоже добился того, чего хотел.

Горло ее сжалось, она не осмеливалась заговорить и почти в отчаянии встала.

– Канди… – В первый раз он воспользовался ее уменьшительным именем. – Ты ведь не уходишь, Канди?

– Я не должна вас утомлять, – напряженно произнесла она.

– Ты меня не утомляешь. Я не чувствую боли, и мое состояние уже не может ухудшиться. Это не та болезнь.

– Да, но…

– Я не хочу, чтобы ты ушла, Канди, не сейчас.

Он встал и остановился позади нее. Она почувствовала его дыхание на своих волосах, и пульс ее начал учащаться.

– Если… если все пройдет хорошо, ты навестишь меня вновь? После операции? Ты можешь остаться до нее?

– Если вы хотите, – нетвердо прошептала она. – Но у вас будет Катерина.

– Катерина? – удивленно повторил Микеле.

– Ну… она ведь останется, да?

– Недолго. У нее с десятого числа этого месяца начинается послушничество в монастыре Святых Ангелов.

Канди развернулась лицом к нему.

– У нее… что? Что вы сказали? – спросила она тихим голосом.

– Послушничество. Разве она тебе не говорила? Катерина наконец приняла решение, дня три или четыре назад. Но идея эта была с ней еще с детства. Она несомненно станет монахиней.

– М… монахиней?

– Да. Но почему мы говорим о Катерине? Канди в этот момент не могла мыслить ясно, чтобы притворяться.

– Я… я думала, что вы собираетесь на ней жениться…

Несколько секунд царила тишина, пока граф пристально смотрел девушке в лицо. Затем он заговорил тихо и хрипло:

– Ты думала, что я собираюсь жениться на Катерине?

– Да. – Она боялась посмотреть на него.

– Но… Канди, мы с Катериной близкие друзья с детства. Вот почему она приехала сюда со мной, почему ждет… по крайней мере до завтра, прежде чем отправится назад в Рим. Но мы были только друзьями, и ничего больше. В течение последних нескольких месяцев она медленно приходила к решению о своем призвании, и, поскольку мы с ней как брат и сестра, мы проводили много времени, обсуждая это вместе. Это было трудное для нее время. Ей нужно было поделиться с кем-то близким своими мыслями. Но между нами никогда не было ничего большего.

Вот, значит, как! Это объясняло все, даже время, которое Микеле и Катерина провели вместе в рождественскую ночь. Нижняя губа девушки задрожала, но она ничего не смогла сделать, чтобы это предотвратить. И даже не поднимая глаз, Канди знала, что Микеле это заметил.

А затем она оказалась в его объятиях, и он держал ее так крепко, что Канди не могла дышать. Слезы каскадом полились по ее щекам, и она спрятала свое лицо на его груди.

– О, Канди… carina! – Его чуткие пальцы неуверенно гладили ее волосы. – Я так боялся… так боялся, что ничего для тебя не значу! Я думал, тебе нужна только твоя музыка. Этого я и хотел для тебя сначала… я видел, как Райленд заставил тебя страдать, и поклялся себе, что научу тебя жить ради твоего божественного голоса… расправить крылья и взлететь, паря высоко, вне пределов досягаемости всего, что могло бы затуманить печалью твои глаза. Но это было бесполезно… я отчаянно в тебя влюбился!

Чувствуя головокружение, ошеломленная и недоверчивая, Канди подняла глаза, и когда граф, наклонившись, поцеловал ее, весь мир растворился в сиянии счастья, и покой, такой покой, о котором она никогда и не мечтала, окутал ее, словно мантией.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – О, Микеле, я люблю тебя больше всего на свете… больше жизни! Музыка ничего не значит для меня в сравнении с тобой.

Он прижался щекой к ее волосам и, когда заговорил вновь, голос его дрожал от раскаяния.

– Я не хотел говорить тебе что-то, пока… пока… – Ему не было необходимости заканчивать.

– О, дорогой! – Канди подняла на него глаза, и, хотя в их глубине плескалось страдание, там был еще и мерцающий яркий свет. – Я так рада, что ты это сделал!

Они молчали, казалось, долгое время, затем, наконец, граф поднял голову и посмотрел на нее:

– Канди, ты же знаешь, что в течение следующих суток все будет… в руках Бога… – Она кивнула. – Я просто беспокоюсь о тебе. Если… если что-то случится… если у нас не будет будущего…

– Перестань, – прошептала она. – Не говори так. Все будет хорошо… Я это знаю. Но даже если… Микеле, когда-нибудь, где-нибудь мы все равно будем вместе. Что бы ни случилось.

И, наклоняясь, чтобы поцеловать ее волосы, он знал, что она права. У них никогда не будет никаких расставаний.

Глава 10

Операция была назначена на следующее утро, на десять часов, и задолго до этого времени Канди, графиня и Марко ди Лукка прибыли в клинику. Девушка была очень бледной, но абсолютно спокойной. Никто не задал ей ни одного вопроса о том, что произошло между нею и Микеле прошлым днем, но каждый без малейшего труда догадался, и все были особенно с ней нежны.

В клинике они встретили Катерину, и, поцеловав ее, Канди вновь почувствовала сильнейшее удивление, которое она испытала, впервые услышав правду об отношениях этой девушки и Микеле. Не вдаваясь в подробности, она лишь дала понять итальянке, что ей известно о ее планах, и позже они подробно об этом поговорили. Разговор действовал как успокаивающее средство, но Канди все равно чувствовала объятия ледяного страха, не покидавшего ее ни на секунду и пытавшегося овладеть ее душой и телом.

Руководство клиники не считало странным, что четверо близких родственников и друзей пожелали ожидать здесь новостей о графе ди Лукка, и выделило для них приятную гостиную, выходившую не на горы, а на спокойный лес и сад позади здания. Канди заметила, что Анна и Марко большую часть времени сидели близко друг к другу, очевидно, пропасть между ними наконец-то была преодолена. Для Анны присутствие Марко оказалось источником спокойствия, а для Марко… Канди зачарованно наблюдала за ним, видя, как лицо его преображается беспокойством, волнением и гораздо больше, чем вниманием, когда он находится покровительственно рядом с женщиной, которую так долго любил.

Минуты медленно тащились, превращаясь в часы. Для них был сервирован кофе, потом опять кофе, но Канди не выпила ни капли. Она должна верить… она знала, что должна верить, но часто, закрывая глаза в попытке отгородиться от всего, кроме этой веры в своей душе, все равно ощущала ледяные пальцы страха, сжимавшие ее сердце, и ей казалось, что она ступает по краю огромной бездонной пропасти. Когда Канди пыталась заговорить, горло ее и голос были совершенно сухими, когда пробовала двигаться – тело казалось совершенно онемевшим. Это вполне понятно, говорила она себе. Ведь не только жизнь Микеле висела сейчас на волоске, но и ее собственная жизнь тоже.

Неожиданно после долгой и полной тишины с ней заговорила Катерина.

– Ты знаешь, – тихо произнесла она, – когда Микеле впервые познакомился с тобой, он только что посетил лондонского специалиста, который не дал ему никакой надежды?

Канди покачала головой.

– Это правда. И тот день был самым черным для него. Он признался мне, что чувствовал себя со всех сторон окруженным мраком. Но затем встретил тебя, и, как он сказал, ты стала для него лучом света во тьме.

– Ох! – Это был дрожащий шепот.

– Сначала он хотел только помочь тебе стать певицей… Это он все устроил… твой приезд в Рим, синьора Галлео… все. Какие бы истории тебе ни рассказывали, не слушай, это неправда. Все сделал Микеле. – Итальянка помолчала немного, а затем спокойно продолжила: – Я говорю тебе это потому, что знаю – это сделает тебя счастливее.

Глаза Канди засияли. Значит, она всем обязана Микеле?! Он стоял за всем в ее жизни, что имело хоть какую-то ценность.

– Да, – кивнула Канди после паузы, – это делает меня очень счастливой!

Через десять минут, точно двадцать семь минут второго, дверь открылась, и на пороге гостиной появился главный специалист клиники, с которым Анна и Марко встречались накануне операции. Он смотрел на Анну.

– Мадам, я могу с вами поговорить?

Графиня медленно встала. Глаза ее были встревоженными. Марко ди Лукка проводил ее до двери, и они оба ушли с доктором.

Канди, не в состоянии говорить, повернула голову и взглянула на итальянку рядом с собой. Катерина, лицо которой казалось маской спокойной безмятежности, шептала молитвы, и даже в этот момент Канди почувствовала глубокое восхищение ее необычной преданностью избранному пути.

Годы спустя она не могла вспомнить, как долго им пришлось ждать, прежде чем кто-то вернулся в тихую комнату. Ей казалось, прошло десять лет. Ужасные мысли овладевали ею, такие ужасные, что она никак не могла от них избавиться, и к тому времени, как дверь вновь открылась, руки девушки горели, а все тело заледенело. Это была Анна, и она смотрела прямо на Канди.

– Cara, – произнесла она странным голосом, – ты должна поспешить наверх. Не задерживай его. Он хочет тебя видеть!

Комната с белыми стенами и серым ковром была все так же залита солнцем и напоминала чем-то роскошный отель. Но на этот раз Канди даже не заметила этого. Единственное, на что она смотрела, была узкая больничная койка и фигура на ней, теплые карие глаза которой засветились при виде девушки. Едва в состоянии что-то видеть из-за тумана перед глазами, Канди опустилась на колени рядом с кроватью, и рука Микеле протянулась, сжала ее руку с удивительной силой.

– Carina, – прошептал он, – нет больше туч!

– Нет, дорогой. – Плача, она прижалась губами к его руке.

Микеле смотрел на нее, как будто она была самым прекрасным существом на свете, которое он когда-либо надеялся увидеть.

– В твоих глазах песня, – медленно произнес он. – Все это время я слышал, как ты поешь над облаками.

Канди подарила ему улыбку, как луч солнца. И еще она знала, что остаток их жизней, так долго, пока она будет с ним, что-то внутри нее всегда будет петь.