355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роузи Кукла » «Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши (СИ) » Текст книги (страница 2)
«Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши (СИ)
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 20:27

Текст книги "«Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши (СИ)"


Автор книги: Роузи Кукла



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5. Сисячная революция

Той же ночью мы почти не спали. Ни я, ни Маринка. Всю ночь мы ворочались и только под самое утро заснули, как убитые. Тетка пришла с дежурства и не ожидала застать нас спящими. Забеспокоилась. Когда Маринка первой выскользнула за дверь, не утерпела, то я услышала, как ее о чем-то спрашивает мать, при этом я слышала несколько раз, как она повторяла эти слова: менструация, цикл. Что это она? Зациклилась прямо на этих понятиях. У меня, всего того, о чем она спрашивала, еще не наблюдалось, и я знала, что у Маринки тоже. Знала, что сестра уже давно должна была бы начать фунциклировать, как она сама об этом говорила. Но что-то не срасталось, или наоборот, не выросло и ее мать по этому поводу, сокрушалась. А Маринка, наоборот, была этому рада и разговоры об этом ее раздражали. Поэтому, когда она вернулась и шла к кровати, то я услышала, как она ругалась в сердцах, по поводу этих расспросов матери. А потом она позвала меня к себе. Я с радостью выскочила с кровати и перебралась к ней. Мы обе были рады опять оказаться вместе в одной постели, как прежде. Но только мы начали обниматься, искать любимые позы, как услышали за дверью, что мать разговаривает с кем-то. А потом, дверь открылась. Мы во все глаза уставились. Мать стояла в проеме двери, а за ее спиной красовалась Юлька и все пыталась нас высмотреть.

– Вставайте девки! Хватит валяться! К вам пришла Юля с приглашением. Вот, послушайте. – Она отступила, давая место Юльке.

Юлька, такая красивая и счастливая, в красивом синем платье, с прической и подведенными глазами просто сияла посреди комнаты.

– Можете меня поздравить. У меня день рождения и я приглашаю вас к себе на обед, к часу дня. Жду вас обеих, с мамой. Ну, а если можете помочь, то помогите мне приготовить что-то вкусненькое.

Вот тебе и поспали. Тетка и Юлька вышли, а Маринка сидела красная, как вареный рак и все повторяла.

– А я и не знала, а я и не знала, что у нее день рождения. Как же так? Как же так?

Потом началась готовка, возня на кухне. Меня уже дважды гоняли в поселок, за покупками и я, к двенадцати часам, просто возненавидела Юлькин день рождения. Тем более меня просто задергала Маринка. Особенно, когда на кухне появлялась Юлька. Маринка терялась, что-то роняла и просто не знала как себя вести. Но Юлька ничего этого не замечала, она чувствовала себя превосходно и все время об этом радостно твердила. Еще бы! Мы ведь знали, чему она была обязана за такое свое состояние. Я впервые стала понимать, что значит для женщины секс. Наглядный и радостный пример все время мелькал перед глазами. Наконец все было закончено и стол накрыт в саду, под ветками черешни. Теми самыми, под которыми мы с Маринкой прятались прошедшей ночью и видели задранные вверх ноги этой счастливой именинницы. Сначала мы сидели вчетвером, а потом тетка ушла, ссылаясь на усталость от дежурства, прошедшей ночи и мы остались втроем. Маринка опять стала заикаться и, то краснеть, то бледнеть, вижу, как она напряжена. Юлька, ничего не зная, вместо того, чтобы отстать от Маринки, наоборот, подсела и обняла ее за плечи, стала целовать лоб и расспрашивать. Та, вообще стала просто отключаться на наших глазах. А так, как мы все-таки выпили вина больше, чем нам разрешалось, то Юлька упросила, а затем, просто затащила, упиравшуюся Маринку к себе во времянку. Я зашла следом, и мне было смешно видеть, как Маринка размякла от всего происходящего и просто расплылась, как свеча под руками Юльки, позволяя себя раздеть до трусов, а потом рухнула в ее постель. При этом она так разнервничалась, что сначала не поднимала даже глаз, а потом и вовсе все делала с закрытыми глазами. Вернее, позволяла Юльке с собой это все проделывать. Ну и дура же! Думала я. Ты еще попомнишь и не раз вспомнишь обо мне. Твердила я, глядя на Маринку, словно опьяневшую от любви. Я за себя отомщу Юльке. За тебя и за себя!

Через час я уже тащила на себе именинницу туда же, к Маринке, которая, словно по сговору, стала пьяной, от двух стаканов вина. Теперь уже я наслаждалась возможностью поиздеваться над ней за нас обеих. Так как Маринка действительно спала, как убитая, то я решила проделать с Юлькой тот же фокус с раздеванием, что она раньше проделала с Маринкой. И даже больше того. Я решила ее раздеть догола. Жара на улице стояла просто не выносимая, да и во времянке тоже было душно. Так, что когда я стянула с Юльки, довольно тесное платье, то она еще и попыталась меня поблагодарить за это. По тому, как она, так же, как свеча расползалась, я поняла, что она сильно захмелела. Я завалила ее на постель, рядом с Маринкой и остановилась в раздумье. Как же я буду ее раздевать дальше. Юлька оказалась в красивом белье, но оно видимо, было куплено раньше и я видела, что оно ей тесно. Кожа на груди переваливалась через кромки бюстика, явно маленького для ее груди, а строчки, по краям изящных трусиков впились в ее тело и явно его зажимали. Она лежала предо мной на спине, одну ногу я успела уложить на постель, а вторая все еще опиралась об пол. Вот тогда-то я и растерялась и засомневалась в своем плане. А, вдруг, думала я, она проснется и застукает меня? Нет. Судя по тому, как она открыла рот и храпит, то она не проснется. К тому же, я все время ощущала от нее сильный запах спиртного. После нескольких секунд колебаний я осмелела и решила сначала ее просто потрогать, пощупать и проверить ее реакцию на прикосновения. Осторожно притронулась к руке. Никакой реакции. Осмелела и тронула ногу. Тот же результат. Сжала ее руку, а затем ногу и даже так стянула кожу, что еще бы чуть, чуть и ущипнула. Юлька никак не отреагировала. Все! Она полностью в моих руках! Отчего-то я разволновалась. Я понимала, что так поступать некрасиво и так делать нельзя. Но что-то подсказывала мне, что только так я смогу почувствовать над ней превосходство. А оно мне было необходимо, так как меня отвергли в ее пользу. И кто? Моя самая любимая на свете женщина. Это я так тогда рассуждала. И я решилась. Эх! Будь, что будет! Сейчас ты поймешь у меня, как отбивать любимых!

От напряжения у меня даже задрожали пальцы, когда я приблизила руку к чашечке ее бюстика. Дотронулась. Почувствовала мягкую ткань и за ней ее упругую грудь. Придерживая чашечку бюстика, прикладываю вторую руку к ней, на открытый участок груди. Касаюсь и в изумлении отмечаю, что кожа на ее груди не только горячая, но и очень нежная, просто бархатистая. Трогаю и осторожно веду по груди пальцы. Ощущения необыкновенные! Прижимаю ладонью упругую грудь и ощущаю, какая она мягкая, одновременно очень упругая и теплая, просто живая! Тело легко поддается. Я сильнее прижала грудь и потянула ее из-под чашечки бюстика. Она сначала поддалась, а потом зацепилась соском и растянулась. Я прижала ее сильней и, осторожно, подталкивая пальцами второй руки, вытолкнула ее всю наружу. Она сразу же вывалилась из чашечки, упруго колыхнулась, сверкая своей бело-молочной кожей перед глазами, соблазняя меня темно-розовым ореолом соска и маленьким, туповатым, вдавленным кончиком. Я смотрела на ее грудь зачарованными глазами. Такой красоты я не ожидала увидеть, тем более возможности ее трогать. И я потрогала! Я упивалась этими ощущениями. Сразу же с этим, я опять стала ощущать те же горячие приливы снизу, у себя между ног. Я еще не понимала тогда своего тела и не знала, что же такое, это женское возбуждение.

Сам процесс меня все сильнее увлекал. Особенно те ощущения, которые я стала испытывать от своей проделки. Я осмелела настолько, что привалила к себе ее тело и дрожащими от возбуждения пальцами все никак не могла справиться за ее спиной, с застежкой бюстика. Наконец, обливаясь потом и почти выбиваясь из сил, я почувствовала, как застежка, двумя половинками выскальзывает из моих пальцев. Все! Ее груди свободны! Вся процедура с ее раздеванием меня так захватила и возбудила, что я, не скидываю ослабевших бретелек, сразу же лезу пальцами и ловлю эти груди. Они горячие, приятные, мягкие и нежные комочки, удивительно тяжелые и такие нежные! Пальцы наслаждаются, моя душа поет, снизу все усиливается тепло, я блаженствую! Припадаю к ее груди и не в силах больше сдерживаться, решаюсь целовать. Ищу и касаюсь губами соска. Боже! Что же это за прелесть! Что это за ощущения? А как она пахнет?! Сначала губами, а потом подключаю язык и играюсь с этим пирожным. По телу все время катятся волны тепла, медленно поднимается вожделение.

Я не могу оторваться и переключаюсь на другую грудь. Я упиваюсь, я нацеловываюсь, сосу ее всюду и забываюсь. Меня возвращает шевеление ее тела и тихий, внезапный, внутренний стон. Страх отрывает меня от нее. Я вся в волнении замираю, склонившись над ее грудью. Минута медленно течет, я жду. Горячие капельки пота стекают по моему лицу. Но она, опять также безучастна. Немного успокоившись, я лезу к ней опять. Все повторяется снова. Я опять забываюсь, и снова меня пугает ее шевеление и стон. В нем я слышу такие нотки, которые обнадеживают меня, и я опять продолжаю. Я уже несколько раз подряд чередую эти касания с ее стонами и шевелением. Эта игра с ее грудью, возбужденным соскам и эти стоны меня так захватывают, что я тянусь к ней, не в силах сдержаться, в поисках ее нежного тела и этих безумных, по сути своей, ощущений и звуков. В очередной раз, при ее шевелениях я не могу оторваться и продолжаю ласкать ее грудь и сосок и тут я слышу ее тихое, нежное.

– Ох! Ох! Как хорошо! Бо… же!

Меня словно пронизывает током, я вся вспыхиваю. Стараюсь! Лижу, тяну, прикусываю, сосу, кожу, соски, то один, то другой. И все это время я слышу ее шепот.

– Ох, ах! Как хорошо! Еще… Еще…

Затем я почувствовала, как напряглись на мгновения, мышцы груди и тут же меня прижимает к ней ее теплая и мягкая ладонь, которая тяжело и безвольно ложится на мою голову.

– Еще, еще!!! – Просит она, ели слышно и нежно.

Через несколько секунд случается такое, что изменяет мою жизнь навсегда.

Ее рука вдруг оживает, тянет и больно стискивает волосы на моей голове, затем сильно прижимает к ее груди и я, почти задыхаюсь в ней, но слышу. Слышу и чувствую, как напрягается ее тело, и вместе с этим напряжением мышц я чувствую, как по ее телу волной проходит сначала судорога, а затем волна вожделения и она же накатывается на меня.

– А..а..а!!! – Стонет она и тихо, внутрь себя прячет крик радости и наслаждения.

Меня оглушает этот задавленный внутри ее тела крик, и я вдруг сама чувствую, как теплой волной снизу, меня сначала окатывает страсть, а затем, сминает и лишает сознания. И в последний момент я кричу в нее, задыхаясь в страсти и наслаждении. Крик мой задавлен в ней, тяжелой и ставшей такой упругой груди. Я все! Я умираю.

– Мама!!!

Очнулась от недостатка воздуха и ощущения свободы.

Ах! Ах! Хватаю воздух. Не соображаю, что же произошло. Потом медленно ко мне возвращаются сознание и ощущения. Все тело дрожит, неясная слабость, но в теле, волшебная легкость и чувство восторга. Поднимаю голову и вижу, что я все еще на ее груди, а она снова лежит безучастно. Пробую шевельнуть ногами и тут же чувствую, что они затекли от долгого сиденья на полу, рядом. С трудом перемещаю непослушные ноги, сначала одну, а затем вторую ногу. Присаживаюсь и только сейчас чувствую, что у меня мокро между ногами. Поднимаюсь, разгибаюсь. Ноги дрожат, тело такое легкое, что мне кажется, полетит. На душе так легко, так солнечно. Прелесть! Задираю подол сарафана и лезу рукой за трусы, натыкаюсь на мокрое, теплое. Невольно смеюсь. Это надо же?! Я, что же, кончила?!! Точно!!!

Не могу удержаться и принюхиваюсь. Не пахнет. Нет, все же чем-то своим. Пробую вкус. Ничего не пойму? Еще раз лижу влажные пальцы. И только потом осознаю, где я и с кем я, и что же я здесь делаю. На душе так легко, так возвышенно хорошо. Мне хочется петь, прыгать. Смотрю на нее. На ту, с кем испытала первое в своей жизни окончание сексуального напряжения. Она все так же раскрыта, но бюстик сполз, обнажив ее полные и великолепные, сладкие груди. Они тяжело развалились приплюснутыми, от мягкой тяжести, холмиками на ее выпирающей грудной клетке. И они, почему-то в сознании моем, кажутся сладкими, и я их сразу же называю тортиками. Смеюсь беззвучно и тихо. Девки спят мертвецким сном, а у меня между ног только что произошла революция. Да, да! Самая настоящая! Сисячная революция. Так я ее называю. Это, от сисек, мне так хорошо, мне так необычно приятно и весело. Прижимая рукой к низу живота, осторожно переступаю мелкими шажками к двери и в самый последний момент оборачиваюсь. Вот же! И как я сразу не увидела? У Юльки, на тесных и ажурных трусиках, под задранной ногой, темнеет мокрое пятно. Вот и приложилась! Вот и отомстила!!! Сисячная, ты моя, революция!

Глава 6. Вне очереди

Вышла за дверь и тут же присела. Аккуратно не получилось, губки слиплись, и я вся обмочилась. Стянула трусики и подтерлась. Ну, ничего, такое бывает, успокаиваю себя. Спешу назад, мне нестерпимо хочется опять видеть ее. Переступаю порог и в первое мгновение не верю своим глазам. Мне все еще кажется с яркого света, что это все, мне только кажется. Нет! Я не верю своим глазам!

Юлька по-прежнему на спине, с руками, запрокинутыми за головой, обнаженная по пояс, лежит и смотрит перед собой на Маринку, которая в пол оборота, навалилась и на нее со своим раскрасневшимся от напряжения лицом и целует ее прямо в губы. При этом я вижу, как Юлька водит по своей груди рукой Маринки, которую накрыла сверху и прижимает к своим тортикам. Я сразу же понимаю, что она вместо меня, пользуется ими, припала к ним и так сосредоточена, что на меня, даже никакого внимания не обращает. Делаю шаг, а затем со злостью в голосе громко спрашиваю.

– Так, так! Это, что же такое получается?

Маринка вскидывает лицо, за взъерошенными, ниспадающими волосами растеряно смотрит на меня с полураскрытыми губками. Юлька, даже не шевельнулась, а спокойно так отвечает.

– Не отрывайся, милая, продолжай, продолжай! Ты все делаешь, как надо. Милая! А ты детка не мешай! Ступай, ступай, тебе девочка, еще рано.

– Это я то, девочка?! Да я уже женщина!!!

– Что, что? Ты это о чем? Малышка!

Ей поддакивает Маринка из-за ее груди.

– Ты, о чем это? Какая же ты женщина? Ты же, тебе же… Да у тебя же нет никаких оснований и доказательств!

Меня сразу же бросило в краску, и я в свое оправдание, почти кричу им и протягиваю в их сторону руку с трусиками.

– А, это что же, по-вашему? Это, что же не доказательство?!!!

Обе смотрят и не могут понять, о чем это я. При этом я перевожу взгляд то с Маринки, то на Юльку, которая, судя по ее поведению и глазам, все еще сильно пьяная.

– Вот, смотрите! Пока вы спали, я любила тебя. – Показываю рукой на Юльку, – И мы вместе с тобой кончили. На, полюбуйся!

Бросаю им свои мокрые трусики. Маринка подхватывает их и не понимает, а Юлька мотает головой, а потом вдруг спохватывается.

– Это ты? Ты? А я то, думаю, как же я так, ведь у самой же не получается!

Маринка испуганно.

– Что, что не получается? Объясните же вы, наконец, что получается?

Я уже смело подхожу к ним и толкаю Юльку, которая сдвигается тяжело по кровати, освобождая мне место с краю. Сажусь и в двух словах, вдруг выпаливаю все, чем я с Юлькой, только что занималась, и что получилось потом.

– Вот ты даешь! Девоч… – Говорит Юлька, а затем поправляется, – Женщина.

– Какая же она женщина, Юлечка? Ты, что же не поняла, что она просто врет! Врет все и не краснеет!

Я вскакиваю, как ошпаренная от такого не уважения к женщине, как я считаю.

– Это, я то, вру?!! Я… я… это… вот посмотри!

Задираю подол и почему-то показываю им свою мокрую и голую письку. Маленькую, голенькую и очень похожую на пирожок, со складочкой посередине. Маринка моргает глазами и все еще в недоумении, а Юлька таращится на меня пьяными глазами, а потом, обхватывает меня сзади за попку и, притянув к себе, говорит.

– А, по-моему, ничего. Должна быть очень вкусненькой! Залезай к нам, быстренько!

– Ну, знаете, что! Это уже какое-то свинство! Пустите меня, я ухожу!

Маринка карабкается, спрыгивает на пол и толкает меня, подхватив свою одежду, не оглядываясь, выскакивает из комнаты, громко стукнув входной дверью.

– Что это она? – Бормочет Юлька спьяну. – Иди ко мне, маленькая моя женщина и люби. Мне все, что ты делала, очень понравилось. М, да!

И она наваливается на меня всем телом, прижимает к стенке, а сама ищет рукой и шарит ладонью под сарафаном. Мне не страшно, я очень гордая. Еще бы! Но меня все время колотит какая-то нервная дрожь, подхватывает дыхание от осознания того, что я сейчас буду с ней заниматься любовью. Мне только мешает одежда и я, задыхаясь под ее телесами и от ее горячего, винного запаха, шепчу ей.

– Сейчас я, сейчас. Дай мне только скинуть одежду.

Через час я очнулась. В комнате сумерки, подо мной, громко сопит Юлька. Ее рука все еще у меня на голой попке, но уже не сжимает ее, а безвольно и тяжело придавливает сверху. Я счастлива, как никогда. Мысли прыгают в голове и все никак не могут сложиться в последовательность. Я лежу на ней сверху, как застала меня очередная волшебная волна и мне не хочется отрываться и сползти с ее горячего и мягкого тела.

Это что же? Это я? Я и Юлька? Вот же, как здорово. И я почти неслышно шепчу ей.

– Юличка, Юлька! Любимая моя! Моя радость, мое наслаждение!

Рука сама ложиться, уже на привычное место у нее на груди и она реагирует, ее рука оживает и очень приятно и нежно гладит мою попку. От наслаждения я замираю. Блаженство!!!

Все это я вспоминаю сейчас, так ясно, так счастливо. Даже вспомнила эти, свои первые ощущения в облике маленькой женщины. А, что? Разве не женщины, скажите? Ведь это же я, любила ее своей дрожащей рукой, и она меня, в знак благодарности, с наслаждением гладила у меня так же. Нам обеим было так хорошо, а там, куда устремлялись все наши помыслы, чего касались нетерпеливые и дрожащие пальцы, не было разницы в возрасте, а только желание, только страстные ожидания прикосновений. И тогда, она радовалась, так же как и я, от прикосновений к этой юной, но уже начинающей понимать маленькой и нежной части тела, доставляющей столько радости в сексе и ласковых обхождений женщин.

А она, эта красивая женщина, оказалась на высоте! Оказалась чуткой и нежной, учительницей. Именно тогда я узнала о себе очень многое, впрочем, как и обо всех нас, женщинах. Я впервые почувствовала силу женского организма и его возможности, поняла, что природа нас одарила таким прекрасным органом и телом, с которым может быть поистине счастлива любая женщина. Вспомнила, как у меня на следующий день все время чесался, единственный из всех женских, торчащий мужской орган. И я его, как могла, старалась успокоить, но вместо этого трогала и наслаждалась его непокорностью.

Глава 7. Примирение

Вернулась поздно. Тетка с Маринкой смотрели телевизор. После обычных, в таких случаях расспросов тетки о том, где это я пропадала так долго, она успокоилась, узнав, что я помогала убрать посуду после дня рождения. Сказала, чтобы я ужинала одна. Они уже поужинали сами. Я сидела на кухне и все сметала с тарелки. Так проголодалась. Не дожидаясь, Маринки, легла. Думала отоспаться. Только задремала, как услышала голос Маринки.

– Ты уже спишь, что ли? Или опять притворяешься? Ты мне ничего не хочешь сказать?

– Завтра, Мариночка! Завтра я все тебе расскажу. Дай мне заснуть. Я просто проваливаюсь, так устала.

– Конечно. Она, видите ли, устала? А как свинячить, так не устала? Ну, что ты молчишь? Потаскуха!

– Ну, хорошо, хорошо. Пусть потаскуха, но дай, же мне заснуть. Отстань! Я уже сплю. Спокойной ночи.

Сквозь наваливающуюся дрему я еще слышу ее причитания все по тому же поводу, но уже не могу, да и не хочу понимать их. Все! Я и во сне опять с ней. Я улетаю в блаженстве и ели слышно шепчу в темноте: Юличка, Юленька…

Наутро Маринка бесцеремонно толкает меня.

– Вставай! Ты на море, купаться идешь?

Она шла далеко впереди и за все время, что мы почему-то идем, а не едем на велосипеде, она молчит и даже не пробует заговорить со мной.

Иду следом и рассуждаю.

Обиделась. Ну, обиделась, так обиделась! Помиримся, еще, обязательно помиримся! Ведь Маринка моя лучшая подруга и друг. Она самая лучшая! Как она этого не понимает? Ну, а то, что было вчера, так оно же обязательно должно было случиться когда-то. Рано или поздно. Это даже хорошо, что ее не было рядом, а то бы я застеснялась. А может, и нет? Ну, не знаю. А чего же я стеснялась бы? Ее или Юльку? Что я такого делала, от чего мне надо было стесняться, а уж тем более обижаться на меня. Ну, целовалась, ну трогала ее пальчиками. А сначала? А, что? Я ведь сначала хотела ей насолить. Я ведь Юльку к Маринке приревновала. Вот и начала. А потом… И стала вспоминать дальше, что было потом. А на душе, не то, чтобы кошки скребут, наоборот, такая радость. Вот же, как странно? Вроде бы я должна быть ниже травы, тише воды, а мне наоборот, хочется смеяться и петь. И тут я поняла от чего так. Мне вчера было так хорошо, и я впервые почувствовала себя такой счастливой от того, что наконец-то я стала пригодной для секса, и это было заложено в меня от самого моего рождения. А она? Как же она не понимает этого? Я бы за нее порадовалась. А она обижается. Странная она, какая-то становится, все чаще я ее просто не понимаю. А ведь совсем недавно? Да, что там говорить! Жалко, ой как мне жалко, что мы сейчас не можем так быть вместе и рядом. Я сейчас обязательно стану все исправлять и обязательно все выправлю. Честное слово! Только бы она меня не отвергала и дала мне возможность ее убедить. Ведь должна же?

Тогда я еще не понимала, от чего все так складывалось. И, только сейчас, спустя годы я могу себе все объяснить, что тогда было. Просто мы подрастали. Кто-то быстрее, кто-то отставал, но мы стремительно менялись, наши организмы все больше становились женскими. И первое, чего хотел этот новый облик, это внимания. Ведь если я тогда, где-то появлялась и на меня не обращали никакого внимания, то я обижалась, терялась и не знала, как к себе привлечь внимание. Часто я вытворяла такое, чего бы никогда, потом в своей жизни не позволила бы.

Мне одна моя, очень хорошая знакомая, кстати, мать семейства и очень приличная женщина, доверительно рассказывала, что и как она вытворяла в молодости. Чтобы привлечь к себе внимание они с девчонками в классе соревновались в беспардонных выходках и провокациях. Училась в элитной школе, все дети из очень хороших и интеллигентных семей, но то, что они, все по отдельности взятые, очень хорошие и милые девочки вытворяли, когда сбивались в кучу, так то, не передать словами.

То одна, а потом все сразу, приходят на урок физкультуры и все без лифчиков. Прыгают и специально так делают, что бы все видели, что они уже в форме, становятся женщинами и сиськи у них не только отрастают, но и прыгают, как мячики. Или, придут на уроки и перед самыми занятиями в туалете, все девочки класса снимали трусики, а потом, доверительно сообщали об этом одному из мальчишек в классе. И все занятия потом, мальчишки все время что-то теряли и лазали постоянно под парты, смотреть, а девчонки для них, еще и ножки свои раздвигали. А что было с одеждой. Она вспоминала, как буквально воевала с мамой, за каждый сантиметр длинны юбки. Мама не выдерживала и сдавалась. А однажды отец, всю их перебранку слушал, слушал, да потом, как дал ей! Да еще и коровой обозвал! И это все было в интеллигентной семье? А что уж о нас говорить, девчонках, фабричных родителей.

Ну, а потом, это вечное, неистребимое женское любопытство. Особенно все, что связано с сексом и любовными отношениями? Ну, разве же можно все это было осуждать? А вот, в какой форме все это выливалось, так это вот можно и нужно. Но о нас, расскажу, как – ни будь позже, а пока вспомнила, как я помирилась тогда.

Мы искупались и лежали рядом голышом. Маринка отвернулась, но все равно лежала рядом. Одна подстилочка была, на двоих. Я первой не выдержала.

– Маринка? Ты прости меня за вчерашнее. Хорошо? Я сама не знаю, как все так получилось. Ведь я же хотела только ей насолить за тебя. Заревновала я.

Маринка повернула голову и смотрит мне в глаза. Мы лежим так близко, что я даже вижу, что у нее в зрачках радужка в середине зеленая, а по краям серая. Очень красивая.

– Ты сейчас правду говоришь? Или опять врешь? Поклянись!

– Мамой клянусь!

– А зачем же ты осталась с ней? Ведь ты же уже отомстила, как ты говоришь? Зачем же ты опять к нам полезла? Да еще без трусов?

– Не знаю? Как увидела тебя с ней, так уже не могла тебя одну с ней оставить. Может от того, что это я ее так подготовила, а она на тебя подумала. Она ведь со мной все время была, а потом на тебя с благодарностью переключилась. Обидно стало. Ты же ведь, все время спала.

– Да не спала я!

– Как?

– Да вот так! Я наоборот, решила с ней наедине остаться, вот и притворилась, что мне дурно. А потом легла к ней на постель и ждала, когда она ко мне придет. И дождалась! А тут ты, с ней. Я еще тогда подумала, что ты ее уложишь и уйдешь. А ты?

– Ну, скажи мне? Зачем ты к ней под лифчик полезла? Ты, что? Хочешь стать, как те девки? Проституткой стать хочешь? Или с девками сношаться? Хочешь шалевой стать, подзаборной? Знаешь, их, сколько развелось? Куда не посмотри, всюду давалки и сосалки! Ты так хочешь?! Стать одной из них?!

– А, что? Можно? – Съязвила я от такого сравнения и унижения.

– Дура, ты и малявка еще! А, что это ты, насчет женщины? Ну, что, мол, я стала женщиной! Как это понимать? О чем ты?

Я молчу. И не потому, что мне нечего возразить, а потому, что хочу не испортить все окончательно. Ведь я рада тому, что она со мной говорит, значит не все еще потеряно!

Она вопросительно смотрит на меня и в ее глазах, таких родных мне и близких уже не видно озлобления, а скорее желание разобраться во всем. Я молчу, и она отворачивается. А потом я вижу, как ее спина вздрагивает. Плачет. Положила руку к ней на плечо, а она его сбрасывает. Я опять. И так несколько раз. А потом, нет, успокоилась. Я лежу рядом и притиснулась к ней, прижалась всем телом. Ощущаю ее и радуюсь, что не толкается. Потом стала гладить ее. По спине, по бедрам. А потом осмелела и по попочке. Она все так же лежит смиренно, отвернувшись, а потом ели слышно говорит из-под руки.

– А меня на лечение хотят отправить. В школе был врач, и нас осматривали, ну, как женщин, в кресле таком. Меня и еще двух девочек потом врачиха к себе пригласила, для беседы. У нас еще не было месячных, а у всех девчонок уже были, а у некоторых, начались давно. Врачиха сказала, что мне надо заняться собой, что я должна себя обязательно там трогать, а лучше, если бы у меня завелся бы кто-то. И книжку про все такое мне дала. Я ее начиталась и решила, что мне надо начать что-то делать с собой. Потрогала себя, но мне как-то стало стыдно. Тогда я решила, что можно с тобой. А потом узнала, что раз мы сестры, то этого делать нельзя. Вот и решила я, что буду с Юлькой. Пусть меня трогает и может потом уж я сама. Вот, почему я к ней забралась.

Молчит. Я вся просто сгораю от стыда. Вот же! Как же я так! Как же я могла такое про нее подумать? А потом с Юлькой?

– Прости меня, Маринчик. Дура я, дура. И дров наломала с этой Юлькой. Ты простишь меня, сестричка? Я ведь так тебя люблю, ты даже не представляешь? Ведь я тогда так хотела услышать от тебя, что влюбилась ты не в Юльку, а в меня! Ты, даже не представляешь, как я тогда хотела этого. А сейчас? После всего, что случилось, мне даже легче стало, честной слово! Ведь, если бы тогда ты призналась мне, мы бы с тобой могли таких дров наломать! Страшно подумать. Это когда между родственниками, да еще между девочками. Ты представляешь?

Маринка поворачивается ко мне и смотрит в глаза, прямо в самую душу. Я не выдерживаю и целую ее лицо.

– Ведь я же тебя обожаю, ты для меня самая лучшая, ты моя самая верная подруга и друг. Я люблю тебя!!!

– Но, но! Полегче. Только, как сестра, по-дружески. Ты поняла, драндулетка!

Так я и остаюсь в ее жизни сестрой, любимой драндулеткой.

Юлька больше не объявлялась. Потом я узнала, что она вышла за муж и нарожала детей. Маринка, все-таки лечилась, а потом, встречалась с парнями и вскоре зафунциклировала. Сейчас она врач, муж и семейство. Ну, а я шла по жизни, еще несколько лет одна, вслед за своим запутанным клубком жизни, пока не вышла замуж. О чем я хочу рассказать. Вот, а теперь читайте, об офицершах. И как ими становятся некоторые девочки, вроде меня. Все дело в случаи? Или как?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю