Текст книги "«Торпедные аппараты к бою»! Исповедь офицерши (СИ)"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Глава 1. Торпедная атака

– Торпедные аппараты к бою! Срочное погружение!

Иступлено хрипел и чуть ли не кричал, вспотевший, от невероятного напряжения, командир минно-торпедной части, капитан-лейтенант Антипин.

– Первый, товьсь! Первый…

Началось стремительное погружение. Оно ощущалось физически очень отчетливо.

– Первый аппарат товьсь! – Опять громко и отчетливо повторил он. – Первый аппарат!

Стремительно нарастало напряжение, в ушах ощущался неясный шум, и все тело маленькой лодочки ждало, томительно напряглось и вот, вот, оно стремительно отреагирует на это товьсь.

– Первый аппарат, пли!!!

Маленькая лодочка ощутила мощный толчок, а затем, продвижение и выход торпеды. Вместе с его криком все тело, этой маленькой лодочки вздрогнуло и повалилось в беспредельную глубину. Очередная торпедная атака успешно свершилась! Лодочка и капитан-лейтенант Антипин ликовали. Ювелирное маневрирование успешно завершилось мощной торпедной атакой, за которой последовал взрыв. Очередная торпеда, настоящего мастера торпедных атак, точно легла прямо в самое яблочко и поразила долгожданную цель.

За нервным напряжением, почти срывом эмоций, последовало долгожданное расслабление. Лодочка с капитан-лейтенантом Антипиным на борту стремительно проваливались, уходила в небытие. Потом наступила, почти бездыханная тишина и покой. Неясный шум ускользнул, сменился почти полной тишиной. И только было слышно ровное и глубокое дыхание рядом. Это глубокое и горячее дыхание напоминало, навеяло счастливые воспоминания.

Наташка, а это была она, со своей маленькой, но уже вовсе не узенькой лодочкой, осторожно и нежно, мягко потянула и стянула с себя тяжелое и сразу ставшее грузным, тело подводника Антипина. Он плавно отвалился на спину, и Наташка могла уже очень хорошо видеть его бесподобный аппарат, калибра, пять и шесть, а длинной, двадцать сантиметра. Нет, наверное, не столько, подумала она. Для уверенности, она осторожно приложила к его животу, рядом с его торпедным аппаратом, растопыренную пальцами ладонь. Вся ладонь улеглась рядом на мягкий и горячий живот и недостающее расстояние она отмерила пальцами другой ладони.

– Нет! Пожалуй, будет побольше, чем эти двадцать. Да, тут все двадцать три и не меньше.

Она невольно залюбовалась этим. Не смогла удержаться и кончиками пальцев подлезла, а затем обхватила пальцами и сжала в ладони эту чудесную торпеду.

Спустя полчаса она неподвижно лежала рядом со своим торпедистом. Тело, после нервного напряжения и взрыва эмоций, привычно успокаивалось. Спать не хотелось, так велико все еще было наслаждение, и она стала вспоминать.

Глава 2. Драндулетки

Почему-то ярко вспомнились годы становления женщиной. Нет, не в том смысле женщины, какой я стала сейчас, полнокровной женщины, имеющей мужа, любовника, а той беззаботной девчонки, которая ощущала первые приливы гормонов и уже стала замечать изменения в своем девичьи теле.

На лето мама всегда отправляла меня к своей старшей сестре, моей тетке. Я ждала эту поездку, можно сказать весь учебный год. Наконец, наступало мое время, когда оставались позади очередные экзамены, и я обретала свободу! Да! Именно так я воспринимала свою долгожданную отправку к тетке. У нее я обретала свободу! Надо ли говорить, как я желала этой отправки к ней. Мне предстояло в течение почти двух с половиной месяцев жить, отдыхать и общаться в женском родственном обществе.

Каждый раз меня встречали, тетка и ее дочь Маринка, которая была старше меня на целых два года. Маринке, в то время, о котором я вспоминала, было тогда пятнадцать, а мне только тринадцать. Ну, почти, что тринадцать. Ведь в юности, эти два года разницы ощущаются как десять лет. Но я, в своем женском развитии, не отставала от нее. Видимо мои гормоны играли более сильную роль в моем теле, и я выглядела, рядом с ней почти, как сверстница. А как мы тогда могли выглядеть?

Обе неуклюжи, тонкие косточки торчали к месту и не к месту и только два выпирающих маленьких шарика на груди указывали на нашу половую принадлежность. Мы были просто очень похожие, друг на дружку и казались окружающим отчаянными пацанками. Только Маринка была выше меня почти на целую голову.

Тетка жила в поселке, у самого берега Азовского моря. Она, давно была в разводе и жила вдвоем с дочерью в собственном доме. Так что места нам всем хватало с избытком. Утром, она уходила на работу, и мы с Маринкой боговали. Те небольшие обязанности и поручения, которые давались нам, мы быстро выполняли, а затем весь день могли заниматься тем, чего мы хотели. И мы хотели и тем занимались, проказничали.

Нам нравилось рано, поутру, уезжать на стареньком велосипеде, далеко за поселок. Там, мы могли купаться нагишом, укрываясь от посторонних глаз за крутым и обрывистым берегом, а потом поваляться с голыми пузиками и попками на солнышке еще часик, пока не вставало и не пригревало солнышко. Но оно нам вовсе не мешало, просто мы очень боялись засветиться в таком виде и поэтому рано заканчивали процедуры. Часам к восьми мы уже возвращались в дом. Тетка уходила на целый день, на работу. Мы готовили себе завтрак и с аппетитом ели. Нам было легко и свободно, мы были счастливы.

Но была у нас, с моей двоюродной сестрой, еще одна причина так поступать. И я, годы спустя, с волнением вспомнила, как это началось с нами.

Тетка пускала на лето квартирантов и к моему приезду, в тот год, у нее снимала жилье семья отдыхающих. Муж, жена и взрослая дочь. В саду стояла времянка, которая и сдавалась для отдыхающих. Времянка, представляла собой, маленький и аккуратненький домик, с низкими, почти у самой земли, небольшими окнами. Времянка каменная, очень уютная и всегда чистенькая. Раскидистые ветви черешни и вишни укрывали времянку от яркого и палящего солнца. Она стояла в саду, как маленький сказочный домик и пользовалась популярностью у отдыхающих.

Через пару дней, после моего приезда к тетке, семья отдыхающих съехала и только их дочь, которую звали Юлей, оставалась еще на неделю и жила одна во времянке. Естественно, мы молодые девчонки тут же познакомились и сблизились, стали друзьями.

На следующее утро, мы уже втроем и без велосипеда, отправились купаться. Конечно же, голышом. Поскольку все делалось втайне от тетки, то наш поход мы особенно и не афишировали. Просто, втроем выскользнули утром из дома и с удовольствием шагали по тропинке к морю. Впереди сестра, потом Юлька и я, сзади. Мы весело болтали по дороге и что-то смешное выслушивали от нашей новой подружки. Я шла за Юлей, и мое внимание привлекли совершенные формы ее тела. Легкое ситцевое платье слегка просвечивало, и я могла видеть под ним ее круглую попку, под трусиками, стройную спинку и великолепные волосы, которые слегка рассыпались по плечам при каждом ее очередном шаге. Юля была очень приметной и красивой девушкой. Я шла за ней следом и любовалась совершенством линий ее тела. В душе, я тайно завидовала ее стройному телу, и мне очень хотелось быстрее вырасти и стать точно такой же красавицей. Небольшая заминка произошла, когда мы стали раздеваться. Мы с сестрой привычно скинули с себя всю нашу одежду и излишне внимательно смотрели, как то же самое делает Юля. Она обнажилась, предоставляя нам возможность полностью увидеть ее великолепное тело. От представленной перед нами картины совершенства мы с сестрой даже переглянулись. Вместо того чтобы отвернуться и не смотреть, мы как две дурочки, вылупились на нее и не смогли отвезти от нее своих изумленных взглядов. Что тогда увидела я? Как сейчас помню, я смотрела на ее грудь и не могла оторвать восхищенного взгляда. Вместо того, что я видела раньше у мамы, у себя и других девчонок я с изумлением отмечала изумительную форму, живую массу упругого тела, которая не болталась безвольно, а трепетала и вздрагивала при каждом ее движении. При этом ее небольшие и аккуратные соски не расплывались и не свисали, как это я видела у мамы, а съежились и напряженно торчали в разные стороны. Невольно я перевела взгляд туда. Мое изумление выразилось в непроизвольной фразе.

– Ничего себе! – Невольно громко произнесла я.

От неосторожно оброненной фразы я засмущалась, ища поддержку, я перевела взгляд на сестру. Меня поразило то, как она смотрела туда же. От напряжения и волнение ее лицо раскраснелось, губы слегка приоткрылись, и я отчетливо видела, что-то новое, что появилось в ее взгляде. Видимо почувствовав, сестра бросила на меня испуганный и смущенный взгляд, а потом, отвернувшись, быстро зашагала в воду, отсвечивая нам своей слегка обгоревшей попкой.

Юлька, нисколько не смущаясь меня, слегка взлохматила пальцами волосы сначала на голове, а потом, привычно и быстро, на лобке и, рассмеявшись, бросилась следом за сестрой в воду.

Когда мы, уже мокрые и дрожащие от холода вылезли на берег, то, не сговариваясь с сестрой, разу же обернулись и смотрели на Юльку, которая выходила из воды, загребая воду пальцами рук, расставленных в сторону. Я видела впервые, так близко голое тело молодой женщины, которое мне показалось самим совершенством.

Юлька вышла из воды, и все ее тело ярко блестело и сверкало в лучах поднимающегося солнца. Эта картина, мокрой и обнаженной, стройной женщины врезалась в мою память на долгие годы.

Потом мы лежали рядом, на животах и между нами, вдруг наступила напряженная тишина. Первой ее прервала Юлька.

– Ну, что? Что вы такое увидели, отчего вы молчите? Я, же вроде бы и не уродина и не кусаюсь? Чем я вас так смутила?

Она повернула голову и смотрела то на Маринку, то на меня.

– Ну, что вы молчите?

Марина не выдержала ее взгляда и отвернулась ко мне. Я смотрела ей прямо в глаза и видела в них отражение своих настроений и чувств. Она растревожила нас своим совершенством и чем-то, пока еще не понятным для нас обеих и тем взволновала.

Я, как это делала всегда, заступилась за себя и сестру и встряла первой. Приподнялась, из-за ее спины произнесла, то, что первое пришло мне на ум.

– Юля! – Начала я. – Ты такая красивая, что мы с сестрой просто растерялись и даже не знаем, как себя вести. – Мы рядом с тобой, просто какие-то драндулетки!

– Кто, кто?! – Рассмеялась Юля.

– Как ты сказала? Повтори!

Меня ее смех, почему-то обидел и я в сердцах ляпнула.

– Кто, кто? Конь в пальто, вот кто! – И услышав ее громкий смех, отвернулась.

– Драндулетки! – Ха, ха, ха! – Еще громче повторила и засмеялась Юлька.

Следом, захихикала Маринка, а потом и я.

– А кто же мы еще, по-твоему? – Сквозь смех, спрашивала Маринка.

– Самые настоящие драндулетки и есть! Вот смотри! Как мы умеем!

Маринка вскочила и начала выделывать всем своим голым телом какие-то немыслимые танцевальные движения, с выкрутасами. При этом она очень неприлично и отчаянно выгибала свою голую, обгоревшую, а потому красноватую попку и даже пыталась сильно сжимать руками обе булочки. Но и этого ей показалось мало и она, вдруг глубоко присела, широко раздвинув ноги перед самыми нашими лицами. Мелькнул ее розовый пирожок и еще что-то, а затем она навалилась на нас и стала хватать нас руками за попки, щипать голое тело.

– Уйди! Сумасшедшая! Отстань! Что ты делаешь? Маринка! Больно же! – Завопили мы.

– А вот и не отстану!

Завязалась шутливая борьба, в которой мы с Маринкой, быстро объединили свои усилия против Юльки. Скоро она уже лежала на спине под нами, придавленная нашими разгоряченными телами.

– Сдаешься?! Проси пощады!

– Сдаюсь, сдаюсь!

– Ну, что, сестричка? – Обратилась ко мне Маринка. – Отпустим, или пусть платит выкуп?

– Да! Да! Пусть платит! Какой ты даешь выкуп? – Кричу я, прямо в лицо и отчаянно сдерживаю Юлькины руки.

– Что вы хотите? Я все сделаю!

– Давай, пусть она спляшет. – Предлагаю я.

– Нет, пусть поцелует! – Кричит Маринка. – Каждую, в губы!

– Я согласна! Пустите!

Мы ее отпускаем, и она быстро садится, растирает ушибы. Я смотрю на Маринку. Она переглядывается со мной вопросительным взглядом, а затем пожимает плечами. Мол, что тут поделаешь? Я отворачиваюсь и вообще– то не понимаю, как меня будут целовать в губы. И кто? Она?

Маринка завелась и что-то в ее поведении мне не понравилось. Что-то с ней произошло? Не пойму, только, что же? Но это связано было с Юлей.

Касание ее губ я запомнила на всю оставшуюся жизнь. Ее губы коснулись, прижались, и я улетела, провалилась. Меня просто свалили с ног эти безумные ощущения.

Я тянулась к ее лицу всем своим телом и невольно прижалась к ее телу. От этих ощущений я просто зашлась, а следом эти волшебные прикосновения ее губ.

В тот момент во мне шевельнулась женщина. Та, которая потом будет долго и настойчиво искать в других, мужчинах и женщинах, этих незабываемые на всю жизнь прикосновений. Чужие губы еще не раз касались меня и не только соприкасались губами, но осторожно и нежно, а иногда даже грубо, касались других частей моего тела. Но все они, эти повторные поцелую меркли перед ее, первым в моей жизни поцелуем в мои наивные и никем до сих пор не целованные губы.

Вот эти ощущения я опять почувствовала сейчас. Вспомнила и мне тоскливо захотелось возвратиться вновь и туда, на берег моего теплого моря и детства, которое покинуло меня навсегда с тем, ее первым поцелуем. Наверное, подумала я, мне не возможно было бы устоять, и я повторила бы все в своей жизни снова. Начиная с того, моего первого в жизни поцелуя, в мои девичьи губы.

Что же было потом?

Потом началось мое погружение в эротику и секс. Да, да! И это в такие-то годы?

Не помню, как мы вернулись, помню лишь, что все с того поцелуя изменилось. И во мне и в отношениях с сестрой. До сих пор, мы не замечали и не стеснялись наших тел. Часто мы спали вместе. Обнимались своими мелкими лапками, тесно прижавшись худыми телами, как щенята. Наоборот, чувства от близости не только согревало тело, но и сознание, даже успокаивало. Мы были детьми, вместе мы были счастливы и быстро засыпали. Потом все изменилось. Не знаю и даже не могу ответить себе сейчас. К лучшему или нет? Понимаю, что рано или поздно, но так и должно было произойти. Мы ведь взрослели! А вот сейчас, мне так хотелось, что бы это продолжалось еще и еще.

Вечером тетка ушла на всю ночь, на дежурство. Юльку мы не видели с того момента, как вернулись с моря. Маринка пошла за ней, хотела пригласить на совместный ужин, а вернулась красная и вся просто всклокоченная. На все мои вопросы она как-то невпопад и сбивчиво отвечала, все время что-то пыталась в себе перебороть. Потом не выдержала и, обернувшись резко ко мне, заговорщицки сказала.

– У Юльки парень! Они занимаются любовью.

– Что, что? Что они делают? – Переспрашиваю я.

– Ну, что ты, глупая, что ли? Я говорю, что Юлька, с каким-то парнем там, и они это…

Я ничего не понимаю, а вернее все понимаю, но мне нестерпимо хочется услышать это запретное, много раз слышанное и затаенное в глубине меня слово. Поэтому я поднимаю глаза и молчу, смотрю на Маринку в упор. Она не выдерживает и я, наконец-то, слышу.

– Маринка сношается! Ты, поняла? Она сношается, там, с парнем! С мужиком!!!

Я немею. Странное я испытываю чувство. Во мне что-то вертится, тревожно клокочет и мне чего-то хочется. Только я не пойму. Чего? Поэтому, как только Маринка начинает говорить, я ее сразу же прерываю на полуслове.

– Я хочу, я должна это видеть! Я иду…

– Я с тобой!

Глава 3. В саду

Окна времянки ярко светятся. Они просто полыхают. У меня складывается такое впечатление, что это специально. В саду темно. Поэтому от окна высвечивается яркая дорожка под деревьями. Мы с Маринкой ползем на четвереньках, стараемся подлезть ближе к окну. У самого окна, растут кусты черной смородины. Им под деревьями не хватает света, поэтому они тянутся вверх, почти заслоняя окна нашей времянки. Эти густые ветви позволяют приблизиться к окну почти вплотную. Маринка первая припадает к окну. По ее напряженному дыханию я понимаю, что она уже вся во власти увиденного.

Я сижу и пытаюсь пристроиться так, что бы хоть чуточку рассмотреть в окне. Что же там происходит? Но я вижу только голую, ярко освещенную стену, краешек шкафа и часть спинки кровати. Мешает напряженное Маринкино тело и ветки. Я дергаю ее за край платья и тихо, почти неслышно шепчу.

– Мариночка, ну, что там? Ты видишь?

– Тише!!! – Шипит она, а затем слегка отклоняется и подталкивает меня вперед.

Я еще много раз в своей жизни буду видеть все это. Так распорядится судьба, что этими видами я буду награждена в своей жизни и не раз. Даже буду принимать участие в свингерских вечеринках. Но все это будет потом. А сейчас я увидела то, к чему абсолютно была не готова. Я не была готова видеть, как мужчина сношает женщину. А то, что я видела, привело меня в оцепенение, от изумления.

Юлька лежала на спине, широко разведя в стороны голые ноги. Между ними маячила мускулистая спина, и сновал голый зад. Ее руки крепко обхватили и даже сдерживали широкие взмахивание его бедер. Я смотрела и не видела ничего. Все слилось в какую-то необъяснимую картину, от которой у меня вдруг закружилась голова и внизу живота непривычно и горячо потянуло. Лиц их не было видно. Но вдруг я увидела, как из-под, нависающего над ней тела, просунулась голова, и появилось счастливое, разгоряченное лицо Юльки. Мне показалось, что она мне подмигнула! Я тут же отпрянула от окна и чуть не сбила Маринку. Она попыталась удержаться, но в самый последний момент оступилась, на что-то такое оперлась рукой, отчего завалилась на меня. Мы вместе с ней покатились в кусты смородины, которые предательски затрещали, ломаясь под тяжестью наших тел.

Не сговариваясь, мы стремительно вскочили и пулей полетели по саду в темноту, подальше от ярких окон. Через несколько секунд мы шлепнулись на перекопанную, теплую землю. Сзади услышали стук открываемой двери и ее голос.

– Никого! Это, наверное, собаки соседские! Вот я им! Ух!

Потом звук затворяемой двери. Мы лежали и ели сдерживали учащенное дыхание. Дверь закрыли, и мы, наконец-то, перевели дыхание и вздохнули свободнее. Через несколько минут, мы осторожно и пригибаясь, зашагали по темному саду, так как на окнах времянки были наглухо задернуты шторы, и сразу же в саду сделалось очень темно.

Глава 4. Признание

Как только мы попадаем домой, Маринка командует.

– Быстро в постель!

Я пробую ей возражать, но она переходит на крик.

– Живо! Я сказала, живо в постель!

Обиженная таким ее отношением, я с явной не охотой расстилаю постель. Спать мне не хочется. Наоборот! Какой там сон! Мне хочется обменяться впечатлениями, так как все опять прокрутить перед глазами. Но Маринка беснуется. Это меня останавливает.

Наконец-то она сама быстро раздевается и почему-то, с трусами в руках, выходит из комнаты в туалет. Тут же, не дожидаясь меня, выключает свет. Я ковыряюсь с вещами в темноте и ворчу на нее. Неожиданно я нащупываю пальцами влагу на своих трусиках. Вот тебе и на! Я, что же, от страха даже описалась? Да, нет! Не похоже. Подношу трусику к лицу и нюхаю. Не понятно? Они не пахнут, вернее, они пахнут, как всегда, но не тем, о чем я подумала. Слышу ее шаги за дверью и, не желая с ней спорить, быстро заталкиваю трусики под подушку и ложусь в постель. Маринка зашла и возится в темноте. Гремит чем-то.

– Да, зажги ты свет, наконец! – С возмущением говорю ей.

– Нет! Свет зажигать не будем.

– Это почему же?

– А ты, что же не поняла?

– Нет.

– Да потому, чтобы Юлька нас не застукала. Ты поняла?

– А? – С пониманием тяну я. – Свет мы не зажигаем, как будто бы мы все это время спали. Так?

– Ну, ты и догадливая! Правда неуклюжая и не осторожная. – Ворчит Маринка.

– Сама ты такая! Это ты на меня навалилась. Я то и не думала уходить. Хотела досмотреть, что будет дальше.

– Дальше, дальше. – Непривычно ворчит Маринка. – Ты, хоть поняла, как она с ним…

Маринка запинается. Пытается подобрать слова, но вместо этого неприлично замолкает на самом интересном месте.

– Ты хотела сказать, как она сношается? – Умничаю я. – А, еще можно сказать, как она е…

Маринка не дает мне проявить свою дворовую эрудицию и грубо меня обрывает.

– А ну, замолчи сейчас же! Тоже мне, специалист по…

Она опять замолкает. Мне вдруг становится смешно. И я, хихикая, ей сообщаю.

– А ты, что же? Так же, как я хочешь матюгом, да все передумываешь?

А мне нравится. Вот послушай. Юлька, е …. Я не успеваю договорить, как в меня, очень точно, попадает ее подушка.

– Ах, так! Сейчас ты у меня получишь!

Я срываюсь с кровати и атакую ее сразу двумя подушками. Сражение разгорается так, как это не раз уже с нами бывало. Мы лупцуем, друг дружку, я постепенно тесню ее и лезу с ногами к ней на кровать. Маринка сражается не умело, ей, по большей части, не хочется сделать мне больно и поэтому она все время отступает и проигрывает. Наконец я, в очередной раз побеждаю! Лежим, молча, стараемся отдышаться. Разгоряченные всем происходящим и, конечно же, тем, что с нами приключилось в саду. Я чувствую ее горячее тело рядом, но мне оно почему-то кажется другим. Каким-то не таким, как раньше. Я не знаю почему? Но, что-то останавливает меня и не дает к ней приблизиться вплотную, как раньше. Наконец я не выдерживаю.

– Маринка? Что происходит? Почему мы лежим рядом и не можем, как прежде, даже обняться! Ты, что, не любишь меня? – Задаю ей такой банальный и простенький вопросик. Я его задавала и раньше по тысячи раз, и всегда знала заранее ответ на него и то, что Маринка всегда, после него прижималась ко мне, и мы всегда мирились, и нам было спокойно и тепло вместе.

Маринка зловеще молчала. Меня даже холодный пот прошиб и, почему-то, какая-то нервная дрожь, похожая на озноб, затрясла тело.

– Маришка! Почему ты молчишь? – Говорю, а сама, чуть не плачу.

Она уловила в моем голосе тревогу, расстройство и шевельнулась, а затем притронулась, непривычно осторожно, к моей руке.

– Я не знаю, что происходит. Чувствую, что-то, но не могу понять, что это?

А ты, разве ты не чувствуешь?

– Я? Я…

Что-то пытаюсь сказать, но от волнения, которое вдруг охватило меня, я все никак не могу хоть что-то промолвить.

– Вот и я так же. – Слышу ее взволнованный голос, какой-то, вдруг ставший для меня таким близким и нежным.

– Я, наверное, влюбилась? – Почти шепчет она.

У меня от волнения, сразу же замирает дыхание. Я вся напрягаюсь! Я жду! Секунды жду… Господи! Ну, скажи же, скажи, я жду.

– Я, как ее увидела, так сразу же и влюбилась.

Сердце остановилось. Как?!!! Почему ее?!!! Я не дышу. Я вдруг чувствую, как сразу же превращаюсь в маленькую и совсем еще крошечную девочку. Но почему ее? Почему не меня?!

А, чего же ты хотела? Говорю сама себе. Что ты хотела услышать? Борюсь с собой и не понимаю, не слышу, что она начинает страстно шептать о ней. Лишь иногда я улавливаю эти, необычно красивые слова, которые она адресует ей.

– Она, мне понравилась сразу. – Шепчет Маринка. – Ты, даже не можешь себе представить, как она мне понравилась. А там на море? Я как увидела ее голой, так уже не могла оторвать от нее глаз. Она самая красивая, она такая нежная. Я люблю ее! Только ты не смей ей сказать об этом. Я тебя умоляю!

Она говорит и не замечает, как больно стискивает мою руку. Потом она еще что-то такое говорит о ней в превосходных степенях, но я уже не слушаю, я замолкаю. Я все! Я уже не я! Я была, да вся кончилась, вышла. Я ухожу от нее, моей двоюродной сестры, моей родной и любимой Маринки, с каждым ее новым предложением о той, не обо мне, а о ней. С каждым новым словом о ней я все дальше и дальше отделяюсь и ухожу от нее.

Еще несколько минут я удерживаю себя подле нее, в надежде на какое-то чудо с ее возвращением, а потом, уже не в силах выслушивать эти превосходные слова о ней я, ссылаясь на желание, встаю и медленно, как побитая собака плетусь через всю нашу комнату к двери. Иду и знаю о том, что сейчас я выйду и закрою за собой эту дверь, как символ нашей с Маринкой дружбы, как наш спасительный щит. За ним, мы прятали наши волнения и воспоминания, за ним, мы долгими вечерами, когда уже спала ее мама, продолжали доверительно шептаться в ночи и вместе старались понимать и распутывать этот сложный клубок, который называется жизнью. Все! Вот я открываю и почти плача навзрыд, закрываю за собой нашу дверь.