Текст книги "Неукротимый враг"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

Помощник шерифа Рори Пэннел оказался тощим, костлявым мужчиной лет сорока с пышными каштановыми усами. Он очень сильно заикался. После известия о смерти Джека Флейшера он, очевидно, стал заикаться еще сильнее. Видно было, что Пэннел здорово расстроен. В ходе нашего разговора его большая правая рука то и дело непроизвольно опускалась на рукоятку револьвера, висящего у него на бедре.

Мне хотелось остаться в Родео-сити еще на некоторое время, поговорить с Пэннелом, Мэйми Хейгдорн и еще с кем-нибудь, кто мог бы помочь мне воссоздать картину прошлого. Выходило, что Джек Флейшер был весьма заинтересован в смерти Джаспера Блевинса. Однако сейчас вопрос этот имел только чисто теоретическое значение, и его можно было отложить. Самое главное было доставить Стивена Хэккета домой.

Двое сотрудников управления шерифа из Санта-Терезы изъявили горячее желание сопровождать его домой. Дело это было относительно безопасным и простым, зато можно было рассчитывать на внимание прессы. Я напомнил им, что на ранчо Крага остался лежать труп Джека Флейшера. А где-то в горах, к северу оттуда, застреливший его парень, возможно, буксует в грязи.

Попрощавшись с Хэнком, я поехал в «скорой помощи» на юг, сидя на полу подле носилок Хэккета. Ему стало получше. Ссадины и синяки на лице были смазаны мазью и заклеены, а через соломинку он выпил чашку крепкого бульона. Я задал ему несколько вопросов, не задать которых просто не мог.

– Лупа ударила Сэнди Себастьян?

– Да. Монтировкой по голове.

– Применяла ли она насилие по отношению к вам?

– Не то чтобы насилие. Но она обматывала всего меня лейкопластырем, пока парень держал меня на мушке. Замотала руки в запястьях и ноги в щиколотках, рот и даже глаза – Вынув из-под одеяла руки, он коснулся своих глаз. – Потом они затащили меня в багажник ее машины. Чертовски неприятно там находиться. – Он приподнял голову. – Как давно все это началось?

– Примерно тридцать шесть часов назад. Имела она против вас что-нибудь конкретно?

Он ответил медленно:

– Должно быть. Но не могу взять в толк, что именно.

– А парень?

– Я вообще ни разу не видал его до этого. Вел себя как сумасшедший.

– В каком смысле?

– Мне показалось, он сам не ведает, что творит. Один раз даже положил меня поперек рельсов. Понимаю, со стороны это похоже на викторианскую мелодраму. Но он явно намеревался убить меня; хотел, чтобы задавило поездом. Девушка убежала, и он передумал. Отвез меня на... в какое-то другое место и держал там как пленника.

Большую часть дня – вечера? – он обращался со мной хорошо. Снял лейкопластырь, позволил немного подвигаться. Дал воды напиться, хлеба с сыром. Конечно, обрез был всегда при нем. Сам лежал на нарах, а меня держал на прицеле. Я сидел на стуле. Вообще-то я не из трусливых, но спустя определенное время это начинает действовать на нервы. Я не мог никак понять, что у него на уме.

– Он говорил о деньгах, мистер Хэккет?

– Это я о них говорил. Предлагал ему крупную сумму. Он заявил, что деньги ему не нужны.

– А что ему было нужно?

Хэккет долго не отвечал.

– Мне показалось, он и сам этого не знает. Он словно бы находился в каком-то летаргическом полусне. Вечером выкурил сигарету с марихуаной и еще больше захорошел. Казалось, ему хочется испытать что-то такое мистическое. И я был для этого подвернувшимся под руку подходящим материалом.

– Он так сказал?

– Не совсем так. Подал это как шутку. Дескать, он и я должны образовать музыкальную группу. Предлагал несколько названий, например, «Жертвоприношение», – голос Хэккета сошел на нет. – Это уже были не шутки. Считаю, что он намеревался убить меня. Но прежде хотел как можно дольше понаблюдать за моими страданиями.

– Для чего?

– Я не психолог, но, похоже, он считал, что я заменяю ему отца. В конце, когда он сильно накурился марихуаны, начал называть меня «папа». Не знаю, кто был или есть его настоящий отец, но парень наверняка ненавидит его.

– Его отец погиб под колесами поезда, когда мальчику было три года. И он видел, как это произошло.

– Бог ты мой! – Хэккет приподнялся на носилках. – Тогда этим многое объясняется, правда?

– Он говорил об отце?

– Нет. Я не подводил его к такому разговору. В конце концов он задремал. Я хотел было уже броситься на него, когда вошел еще один человек – Флейшер? – думая, что там никого нет. Парень всадил в него заряд из обоих стволов. У того человека не было никаких шансов. Я выбежал из дома. Парень догнал меня и избил до потери сознания.

Хэккет опять лег на носилки и заслонил голову локтями, словно Дэви снова набросился на него с кулаками. Остальную часть пути мы ехали молча. Прерывистое дыхание Хэккета стало ровнее и постепенно обрело ритм спящего человека.

Расстелив на вибрирующем полу одеяло, я тоже заснул, когда снаружи уже начало светать. Проснулся я в превосходном настроении. Стивен Хэккет и я возвращались вместе и живыми. Но страх у него не прошел. Во сне он постоянно стонал, закрывая голову руками.

Из-за холмов Малибу поднимался красный диск солнца. Машина «скорой помощи» остановилась перед знаком «Частная собственность. Вход воспрещен». Водитель не знал, где сворачивать, и, постучав в окошечко, позвал меня в кабину.

Я сел рядом с ним. Санитар перешел к Хэккету. Мы нашли поворот налево и поехали вверх по склону к воротам.

Было как раз начало седьмого. Когда мы переезжали через перевал, нас встретило сияние утреннего солнца, обрушив целую лавину ослепительного света.

Рут Марбург и Герда Хэккет вышли из дома вместе. Лицо Рут было все в морщинах, глаза затуманились, но взгляд был радостным. Тяжело подбежав ко мне, она стиснула мне руку и поблагодарила. Затем повернулась к сыну, которого санитары вытаскивали на носилках из машины. Склонившись над ним, она осторожно обняла его, плача и причитая над его ссадинами.

Герда Хэккет стояла сзади. Она выглядела несколько уязвленной, словно Рут своими излияниями эмоций упрекала ее. Но она тоже подошла и обняла мужа, в то время как Сидни Марбург и доктор Конверс стояли и смотрели на них.

Был там еще и третий мужчина, лет за сорок, плечистый, с квадратным неулыбчивым лицом. Держался он так, будто был здесь главным. Когда Хэккет, пошатываясь, встал с носилок и сказал, что в состоянии дойти до дома сам, плечистый поддержал его. Доктор Конверс последовал за ними, выглядя довольно беспомощным.

Рут Марбург удивила меня. На какое-то время я забыл об обещанных ею деньгах. Она же не забыла. Без всяких напоминаний с моей стороны она провела меня в библиотеку и выписала чек.

– Дату выплаты я проставила через неделю. – Она встала, помахав чеком в воздухе, чтобы просохли чернила. – Такую сумму я в банке не держу. Я переведу некоторые фонды и продам несколько ценных бумаг.

– Можно не спешить.

– Хорошо. – Она протянула мне узкую полоску желтоватой бумаги. На ней была проставлена обещанная ею сумма.

– Вы необыкновенная богатая женщина, – сказал я. – Большинство из них удавятся за пару центов.

– Я не всегда была богатой. А сейчас денег у меня больше, чем я в состоянии потратить.

– У меня теперь тоже.

– А вот на этот счет советую не обольщаться. В наши дни сто тысяч – пустяковая сумма. Да еще дядюшка Сэм срежет добрую половину на налоги. Последуйте моему совету и вложите оставшееся в недвижимость. И тогда спокойно наблюдайте, как они будут у вас расти.

Я почему-то не думал, что поступлю именно так. Чек я убрал в бумажник. Он как-то по-особому возбуждал меня, и мне это не нравилось. Возбуждение это акцентировалось ощущением смутной подавленности, словно каким-то непостижимым образом я стал принадлежать этому чеку, а не он мне.

Протянув руку, Рут Марбург коснулась моей щеки. Это был жест не поощрения, но обладания.

– Вы рады, Лью? Можно мне называть вас Лью?

– Да и да.

– Нет-нет, вы что-то не рады. А должны бы радоваться. То, что вы сделали для нас, – замечательно. Я навеки благодарна вам.

– Хорошо. – Хотя на самом деле мне не было так уж хорошо. Даже ее повторяющиеся изъявления благодарности казались мне утонченной формой обладания; она словно бы не давала, а брала.

– Каким же образом вам удалось все провернуть? – спросила она.

Я рассказал ей, очень кратко, каким образом – от Флейшера до Альберта Блевинса и Элмы Краг – я вышел на развалюху-ранчо, куда был увезен ее сын, и что я там обнаружил.

– У вас была ужасная ночь. Должно быть, вы совсем без сил. – Она вновь коснулась моей щеки.

– Прошу вас, не делайте этого.

Она отдернула руку, словно я попытался укусить ее.

– В чем дело?

– За этот чек вы купили себе сына. Но не меня.

– Я не вкладывала в этот жест никакого смысла. Сделала это чисто по-дружески. Ведь по возрасту я вам в матери гожусь.

– Черта с два – в матери.

Она предпочла расценить мои слова как комплимент, который смягчил ее оскорбленные чувства.

– Вы в самом деле устали, правда, Лью? Спали вы хоть немного?

– Немного.

– А знаете что? Почему бы вам не лечь и не поспать прямо сейчас? Места у Стивена с Гердой достаточно.

Приглашение было настолько заманчивым, что меня потянуло зевать, как алкоголика к рюмке. Но я ответил ей, что предпочитаю спать в собственной постели.

– Вы очень независимы, не так ли, Лью?

– Думаю, что да.

– Я сама иногда чувствую себя такой же. Хотелось бы только, чтобы Сидни хоть немного стал таким. – Она говорила, словно мать о своем отсталом сыночке.

– Кстати, о Сидни. Не мог бы он подвезти меня? Моя машина на стоянке в долине.

– Разумеется. Я скажу ему. Да, и еще одно, пока вы не уехали. С вами хочет поговорить мистер Торндайк.

Она вышла и привела с собой плечистого мужчину. Торндайк отрекомендовался как агент ФБР по особым поручениям. Рут оставила нас в библиотеке одних, и Торндайк попросил меня все рассказать ему, записав мое повествование на карманный диктофон.

– Не хочу критиковать ваши действия, – сказал он, – поскольку все обошлось. Но это неразумно – идти против похитителя с одним школьным наставником. С вами могло произойти то же, что и с Флейшером.

– Я знаю. Но это похищение – особое. Считаю, что он не стал бы стрелять в Лэнгстона.

– Как бы там ни было, такой возможности ему не представилось.

Торндайк держался немного покровительственно, как учитель, подвергающий устному контрольному опросу не очень-то способного ученика. Но я не возражал. Я вернул Хэккета. А он – нет.

Глава 24

Из управления шерифа приехал капитан Обри, и Торндайк пошел беседовать с ним. Я закрыл за Торндайком дверь и нажал кнопку на дверной ручке, запершись таким образом в библиотеке. Я впервые оказался наедине с самим собой в освещенном месте с того времени, как извлек из кармана мертвого Джека Флейшера фотокопии.

Я разложил их на столе у окна и поднял шторы. В копии свидетельства о рождении говорилось о том, что Генриэтта Р. Краг родилась в округе Санта-Тереза 17 октября 1910 года. Отец – Джозеф Краг. Мать – Элма Краг. Подпись: регистратор муниципалитета Ричард Харлок, Родео-сити.

Другая фотокопия была интереснее. Это была часть первой страницы газеты «Санта-Тереза Стар» за 27 мая 1952 года. Под шапкой «Нераскрытое убийство нефтяного магната» с подзаголовком «Разыскивается шайка молодых людей» помещалась следующая небольшая корреспонденция из Малибу:

"Полиция все еще расследует совершенное 24 мая на пляже убийство Марка Хэккета, хорошо известного гражданина Малибу и нефтяного миллионера из Техаса. По словам помощника шерифа Роберта Обри (участок Малибу), было задержано и отпущено на свободу более десяти подозреваемых. В целях проведения допроса разыскивается группа молодых мотоциклистов, которых видели в районе Малибу в ночь с 24 на 25 мая.

Хэккет был застрелен во время прогулки по пляжу вечером 24 мая. Похищен бумажник. Полицией обнаружен револьвер, являющийся, по данным экспертизы, орудием убийства. У покойного остались вдова и сын Стивен".

На той же самой странице была помещена заметка из Родео-сити («от нашего специального корреспондента») под заголовком «Еще одна смерть на железной дороге»:

"Железная дорога, считающаяся самым дешевым видом сообщения, стоит некоторым путешественникам жизни. За последние несколько лет только на отрезке дороги к югу от Родео-сити зарегистрированы несколько несчастных случаев, окончившихся трагически. Колесами вагонов несчастным отрезает головы, конечности, они получают другие увечья.

Последняя жертва на железной дороге (и второй смертельный случай за этот год) была обнаружена сегодня рано утром помощником шерифа Джеком Флейшером (участок Родео-сити). Труп, у которого не найдено никаких документов, удостоверяющих личность погибшего, принадлежит мужчине примерно двадцати пяти лет. Голова была отделена от туловища.

По словам помощника шерифа Флейшера, судя по одежде, погибший был мигрирующим поденным сельскохозяйственным рабочим. В карманах обнаружено более двадцати долларов, что исключает убийство из корыстных соображений.

Помощник шерифа Флейшер сообщил вашему корреспонденту следующую трогательную подробность данного несчастного случая. Рядом с жертвой обнаружен маленький мальчик примерно трехлетнего возраста, проведший, по всей видимости, целую ночь у тела отца. Ребенок помещен в приют до окончания расследования всех обстоятельств несчастного случая".

Кроме того, что эта вторая заметка подтверждала уже известное мне ранее, из нее можно было сделать вывод, что Флейшер намеренно прекратил расследование того несчастного случая. Должно быть, он знал, кем является жертва. Возможно, он вообще не стал проводить процедуру опознания. Наличие денег в карманах погибшего вовсе не исключало ни возможность совершения убийства вообще, ни вероятность того, что это убийство совершил сам Флейшер.

Меня поразила последовательная очередность этих двух смертей, разделенных тремя-четырьмя днями. Это могло быть и совпадением, но становилось ясно, что Флейшер так не считал. Представлялось также весьма вероятным, что нынешний капитан Обри был тем самым помощником шерифа Робертом Обри, расследовавшим дело об убийстве Марка Хэккета пятнадцать лет назад.

Я нашел капитана Обри в гостиной вместе с Торндайком и доктором Конверсом. Доктор говорил им, что серьезных повреждений у Хэккета нет, но что тот тяжело переживает перенесенное потрясение. Он не рекомендовал задавать Хэккету дальнейших вопросов, прежде чем тот хоть немного отдохнет. Полицейские не возражали.

Когда доктор Конверс закончил, я увлек его в соседнюю комнату, чтобы нас никто не слышал.

– Ну, что на этот раз? – нетерпеливо спросил он.

– Все тот же старый вопрос насчет Сэнди Себастьян. От чего вы лечили ее летом?

– Право же, я не могу ответить вам. Это было бы неэтично без согласия пациента. – Конверс помолчал, потом поднял брови. – Это вы подали доктору Джеффри мысль позвонить мне вчера вечером?

– Не совсем так. Просто я задал ему тот же самый вопрос, который задаю сейчас вам.

– Что ж, я не стану отвечать ни одному из вас, – категорически отрезал Конверс. – У девочки и без того хватает неприятностей.

– Я как раз и хочу избавить ее от них.

– Согласитесь, что делаете вы это довольно своеобразно.

Я спросил его напрямик:

– Принимала она этим летом наркотики или что-то подобное?

– Я отказываюсь отвечать. – Но в его умных глазах мелькнуло нечто такое, что можно было истолковать как утвердительный ответ.

– Психотропные наркотики галлюциногенного действия?[13]13
  Наркотики не природного, а лабораторного происхождения, синтезируемые из химических веществ, вызывающие самые фантастические галлюцинации. Разрушающе действуют на психику, к числу наиболее типичных и распространенных в США относится ЛСД.


[Закрыть]

Любопытство одержало в нем верх над этическими или какими-то прочими соображениями.

– Что дало вам основание предположить это?

– Я слышал, что она покушалась на самоубийство. Таким эффектом обладает злоупотребление ЛСД. Вам наверняка известно это, доктор.

– Ну, разумеется.

– Пожалуйста, присядьте и давайте поговорим об этом.

– Нет, сэр, делать этого я не буду. Не имею права обсуждать личные дела моего пациента.

– Личные дела Сэнди сейчас уже достаточно преданы гласности. И не забывайте, что я на ее стороне.

Конверс покачал головой.

– Вы должны извинить меня. Мне предстоит делать обход в клинике.

– Как состояние Лупа?

– Сейчас он поправляется.

– А он, случайно, не принимает наркотики?

– Ну, откуда же мне это знать?

Резко повернувшись, Конверс вышел.

В гостиной меня ждал капитан Обри. Торндайк изложил ему в общих чертах мое сообщение, но у него имелись ко мне еще вопросы.

– Вы были тесно связаны с этим делом с самого начала. Как, по-вашему, все началось?

– Все началось с того самого дня, когда Дэви Спэннер и Сэнди Себастьян встретились. Оба молодых человека испытывают сильное отчуждение от общества и настроены к нему резко отрицательно.

– Кое-что о Спэннере мне известно. Психически он не вполне нормален, состоит на учете в полиции. Ему нельзя было позволять свободно разгуливать по городу. – Серые глаза Обри холодно блеснули. – К счастью, долго разгуливать на свободе ему уже не придется. Я связался с Родео-сити. Они обнаружили машину этой девушки Себастьян к северу от ранчо, застрявшей в грязи по самые ступицы. Без машины Спэннер далеко не уйдет. Власти округа Санта-Тереза считают, что он будет пойман уже сегодня.

– И что тогда?

– Ну, Спэннер – их подопечный. – Эта фраза Обри странным образом задела меня, толковать ее можно было по-разному. – Они хотят арестовать его за убийство первой степени при отягчающих обстоятельствах, это – основное обвинение. А вот с девушкой – сложнее. С одной стороны, она несовершеннолетняя и на учете в полиции не стоит. К тому же она убежала от Спэннера еще до убийства Флейшера. Повезло ей.

– Сэнди – не преступница. Она захотела выйти из всей этой истории сразу же, как только поняла, что преступление может действительно совершиться.

– Вы ведь беседовали с нею, не так ли? Что случилось с такой девушкой, как она? – Обри был по-настоящему обеспокоен. – У меня дочери шестнадцать лет. Хорошая девочка. И эта, видимо, была хорошей. Как мне узнать, не сможет ли моя собственная дочь в один прекрасный день подойти к человеку и раскроить ему череп монтировкой?

– Я думаю, что Сэнди имеет зуб против Лупа. Возможно, здесь завязка всего дела.

– А что она могла иметь против него?

– Воздержусь говорить, пока не соберу доказательства, капитан.

Он наклонился ко мне, весь побагровев при мысли о своей дочери:

– Имел ли он с ней половую связь?

– Мне об этом неизвестно. Но что бы между ними ни произошло, все это выяснится. Уж в отделе по работе с трудными подростками по ней пройдутся частым гребешком.

Недовольно посмотрев на меня, Обри направился к выходу.

Я остановил его.

– Хочу поговорить с вами еще об одном. Пройдемте к вашей машине. Это личное.

Он пожал плечами. Мы вышли из дома. Обри сел за руль своей машины без опознавательных полицейских знаков, а я устроился рядом с ним.

– Вы – тот самый Обри, что работал когда-то на участке Малибу?

– Да, это я. Потому мне и поручено расследование этого преступления.

– Мне сказали, что это второе серьезное преступление в семье Хэккетов.

– Верно. Старший Хэккет – его звали Марк – был застрелен на пляже.

– Вам удалось найти убийц}7?

– Нет. Такие убийства, когда преступник внезапно нападает на жертву и тут же исчезает с места преступления, вообще относятся к числу трудно раскрываемых. – Обри говорил извиняющимся тоном. – Трудность заключается в том, что недоказуема связь между грабителем и его жертвой.

– Мотивом явилось ограбление?

– Скорее всего. Взяли бумажник Хэккета, а он держал при себе крупную сумму денег. Что было неблагоразумно в таких обстоятельствах. На пляже, в отдаленном уголке, у него был коттедж, и он взял за привычку ради прогулки ходить туда по вечерам пешком совершенно один. Вооруженный грабитель подметил эту привычку и воспользовался ею.

– Вы тогда арестовали кого-нибудь?

– Мы задержали десятки подозреваемых. Но доказать, что преступление совершено кем-либо из них, так и не смогли.

– Помните ли вы имена кого-нибудь из них?

– Сейчас уже нет, ведь столько времени прошло.

– Я все же напомню вам одно: Джаспер Блевинс.

Он покачал головой.

– К сожалению, мне оно ни о чем не говорит. Кто такой Джаспер Блевинс?

– Отец Дэви. Местная газета писала тогда, что он погиб под колесами поезда недалеко от Родео-сити, два дня спустя после того, как был убит Марк Хэккет.

– Ну, и? "

– Любопытное совпадение.

– Возможно. С такими совпадениями я сталкиваюсь постоянно. Иногда они о чем-то говорят, иногда – нет.

– А это говорит?

– Хотите сказать, что существует причинная связь между этими двумя преступлениями – убийством Марка и похищением его сына?

– Во всяком случае, какая-то связь между ними есть. В газете сообщалось, что вы обнаружили револьвер, из которого был застрелен Марк Хэккет.

Повернув голову, Обри одобрительно посмотрел на меня.

– Вы хорошо выполняете свои домашние задания, не правда ли?

– Вам удалось выйти на владельца револьвера?

Обри помедлил с ответом.

– Странно там было то, – ответил он наконец, – что револьвер принадлежал в определенном смысле самому Хэккету...

– Что наводит на мысль о преступлении, совершенном членом его семьи.

Обри приподнял ладонь над баранкой.

– Дайте мне закончить. Револьвер принадлежал Хэккету в том смысле, что был приобретен одной из его нефтяных компаний. Хранился у них в офисе на Лонг-Бич в незапирающемся ящике. Должного контроля не было, и он попросту исчез. Вероятно, за какое-то время до совершения убийства.

– Недовольный служащий?

– Эту версию мы прорабатывали весьма тщательно. Но ощутимого результата она не принесла. Беда в том, что работников, недовольных Хэккетом, было весьма много. Он тогда только что приехал сюда из Техаса и практиковал на своих служащих присущий ему жесткий, типично техасский стиль управления и руководства. В одном лишь Лонг-Бич у него было почти пятьсот служащих, и добрая половина из них терпеть его не могла.

– Как называлась его компания?

– "Корпус Кристи Нефть и Газ". Марк Хэккет родом из города Корпус Кристи, штат Техас. Вот и оставался бы себе там.

И дружески ткнув меня в плечо кулаком, Обри повернул ключ зажигания. Я побрел в дом.